Черностальная оболочка

 

Моего отца сожрал таракан…

Никто мне не поверил.

Толстый полицейский с красной мордой смотрел на мать, пытаясь найти ответ у неё. Мать утирала слёзы и растерянно переводила взгляд с задыхающегося ребёнка на недовольного стража порядка. Она думала, что отец попросту ушёл и рассказал мне что-то такое, отчего пятилетний пацан ещё долго не мог спать по ночам.

Не верил мне и мистер Джоуль — мой психолог. Раз в неделю я приходил к нему в душный кабинет, снимал обувь, садился на затёртый диван, и всё начиналось сначала. Каждый раз рассказывал ему одну и ту же историю: как зашёл в ванную комнату, а из душевой кабины вылезла эта тварь. Тогда я отчётливо узнал в ней огромного таракана. Я выбежал, захлопнул дверь и позвал отца. Я запинался и дрожал. Отец снисходительно потрепал мне волосы, отложил смартфон и пошёл посмотреть, что же так напугало его сына. Я стоял за дверью и слышал его крики. Из ванной он не вышел.

— Но куда же подевался таракан, мистер Томас? — спрашивал мистер Джоуль, потирая свою козлиную бородку.

Ответить я не мог. И мистер Джоуль едва сдерживал улыбку, празднуя победу в споре с малышом-фантазёром.

Не верила мне и миссис Макгрувер — няня, которую нанимала мать, чтобы смотреть за мной пока она на работе. Без отца ей приходилось много работать.

Миссис Макгрувер должно быть не очень любила сумасшедшего мальчика, за которым ей приходилось присматривать. Она всё время сидела на диване и смотрела телевизор. Ей нравились дурацкие мелодрамы и дешёвые боевики.

Что с ней стало позже, я не знаю.

А вот про мистера Джоуля что-то слышал. Его тоже сожрал таракан. Надеюсь, именно на него оказалась похожа та тварь, которую он увидел последней. Впрочем, какая разница? Скоро мне поверили все…

 

В темном подвале сыро и холодно. Но безопасно. Так говорит Мирла. Мы сидим здесь вместе. Вдвоём. Среди разбушевавшейся вселенной.

С Мирлой мы научились понимать друг друга не сразу. При первой встрече немного повздорили: она пыталась меня придушить; я огрел её бутылкой. Было это в небольшом городке, застроенном одноэтажными домами из красного кирпича. К тому моменту я потерял всех близких. Точнее потерялся сам — пытался раздобыть в разгромленной аптеке таблетки для матери, так и пропал. Вышел из дома, пробрался среди пылающих домов и… оказался на берегу моря. Больше маму я не видел. Теперь я брел по незнакомому городу, в чужом мире в надежде найти спасение или, наконец, умереть. Все мы рано или поздно устаём бороться за жизнь в мире, который сошёл с ума.

Городок вонял мертвечиной — гниющие трупы валялись прям на улице. Не иначе здесь побывали "люди в черном". Нужно было сваливать, но сначала забежать в супермаркет. Живот требовал пищи. Хрен с ней с опасностью, когда хочется жрать. Что-то мне подсказывало, что там никого уже нет. И я почти угадал. Когда вошел, на меня испуганно обернулась только тощая девчонка, которая рыскала руками на полках, пытаясь найти что-нибудь съедобное среди разбитых банок и измятых пакетов. Она не кричала, но говорила, словно мурлыкала. Я ответил: "Привет, меня зовут Том". Но, видимо для неё мои слова прозвучали, как собачий лай. Она набросилась на меня, как чёртова пантера, повалила на пол, сжала руки вокруг горла. Я хрипел. Не мог дышать, нащупал на полу бутылку. Я шмякнул её этой бутылкой по голове. Тонкая струйка крови растеклась по рыжим волосам, смешалась с пылью, превратилась в багровый нарост. Она ещё дышала, и мне следовало прикончить её. Но рука не поднялась, точнее не опустилась — я успел занести всю ту же, уже вкусившую вкус крови, бутылку, чтобы закончить начатое. Не смог. Связал девчонку бельевой верёвкой, что нашел здесь же.

Я хотел уйти, но Мирла очнулась. Вновь что-то испуганно замяукала. И тогда я понял, что она попросту боится меня. Я смог объяснить ей, что не желаю зла. Она успокоилась. Мы съели банку тушеных овощей, бобы в томатном соусе, консервированные ананасы. Мы были почти счастливы. Мы пошли вместе.

Ходить вдвоём крайне приятно после многих дней одиночества. Мирла немного понимала меня. Я её — нет. Поэтому мы и говорили на моём языке.

— Откуда ты его знаешь? — как-то спросил я. Тогда мы зашли в небольшую деревню с деревянными постройками по обе стороны пыльной дороги. Городок выглядел, как декорация к "вестерну", и словно не был тронут последними событиями: ни нелепо торчащих гор, ни внезапных обрывов, ни странных небоскрёбов среди маленьких домов, ни развалин бетонных дорог среди лесных чащоб, ни пустынных дюн среди жилых кварталов, ни чудовищ, ни душераздирающих воплей, ни мирно лежащих трупов. Разве что людей здесь не было вовсе: ни живых, ни мертвых. Мы сидели в амбаре и доедали наши пожитки.

— Я говорить на нём. Раньше.

Больше она об этом тогда не сказала. Позже я и сам понял, с кем она на нём изъяснялась.

— Хорошо здесь оставаться, — добавила она. Я думал так же. Возможно, здесь попросту не было этих чертовых пространственных разрывов? И материя оставалась достаточно прочной, чтобы жить в безопасности. Но куда же делись люди?

Ответ мы нашли на следующий день, когда, проходя мимо салуна, услышали выстрел. Свистящий звук разрезал сонный воздух, оглушил и озадачил нас. Мы не испугались: в мире, который сошёл с ума, умереть от пули было бы великим счастьем. Переглянулись. Мирла указала на невысокую церквушку чуть в стороне от салуна. Мы побежали туда. За нами шел сумасшедший старик с ружьём наперевес. Он кричал как помешанный, смеялся беззубым ртом, заходился кашлем, смачно отхаркивался, сыпал проклятиями, вскидывал оружие, стрелял не целясь, промахивался.

Мы забежали в церковь, закрыли тяжёлые двери. Сквозь пыльные окна свет проникал серыми пятнами. Нам хватило его, чтобы разглядеть страшную картину: старики, мужчины, женщины и дети грудой холодных тел были свалены у алтаря.

— Местные жители, — сказал я.

Мирла кивнула.

В груди екнуло; сердце взмыло к самому горлу. Вроде и не такое видал. Но в голове не умещалось, как в единственном месте не тронутом сумасшедшим миром оказался свихнувшийся старик-маньяк. Смерть нынче носила множество масок. И одна из них уже приближалась. Надо было что-то предпринять, чтобы не оказаться среди этой воняющей кучи. Ждать, когда спятивший на старости лет придурок зайдёт, и попытаться застать его врасплох? Это я и предложил Мирле. Она не согласилась.

— Оружие. У них есть оружие, — сказала она и кивнула в сторону трупаков. Потом пристально уставилась на меня.

— Пойти и обшарить их карманы? — не мог поверить я. Пришлось. Именно это она и предлагала.

Было не по себе, когда я растаскивал холодные тела, в надежде раскопать среди них этот гребаный пистолет. Или что там она ожидала найти. Несколько раз меня стошнило. Но я его нашёл. Огромный револьвер. Должно быть "кольт" — других названий я не знал. Мирла выхватила его у меня, проверила патроны и побежала к окну. Стрельнула два раза. Когда я подошёл к ней, то увидел на земле старика. Он корчился от боли, но продолжал ругаться. Мне показалось, что он всё ещё смеялся, пока не испустил дух.

— Чертов, старик, — сказал я, а сам смотрел на Мирлу. Она умела стрелять…

Мы провели ещё несколько дней в этом чудном городке. Но закончили своё пребывание, спрятавшись за трупаками и затаив дыхание. В этот момент пришедшие словно неоткуда "люди в черном" жгли деревянные дома. Церковь была каменной. Её они не тронули. Просто зашли, оглядели обстановку и ушли так же внезапно, как и пришли.

Тогда на пепелище мёртвого города мы и нашли этот подвал. Он торчал из-под земли инородным телом, как одинокий каменный валун на песчаном берегу. Мирла потянула меня к нему, ничего не объяснив. И вот уже несколько дней мы дрожим от страха и иногда улыбаемся. Найти повод для улыбки нынче довольно сложно. Но голубые глаза Мирлы и милое личико, которое она смешно корчит, заставляют меня улыбаться.

В подвале темно. Порой нам удаётся разжечь костёр, когда я поднимаюсь наверх и там можно найти что-нибудь горючее. Не всегда удаётся. Иногда над нами вода, в другой раз земля, в следующий — голубое небо, а бывает, что наш подвал оказывается на вершине горы, словно Ноев ковчег. Сейчас над нами пустыня. И кроме двух ящериц, мне не удалось ничего раздобыть.

Зачем мы сидим в подвале? — Ведь, нигде нельзя спрятаться от мира, который сошёл с ума. Но Мирла твердит, что его стены нас защищают.

— Почему? — спрашиваю я.

— Он делать из черной стали, — отвечает она.

Я оглядываюсь по сторонам, стучу по стенам — вроде камень или толстый металл.

— Что такое черная сталь? — мне интересно. Но Мирла не может ответить. Она не знает.

Под треск поленьев и легкий гул пламени мы рассказываем друг другу о своих мирах. И о том, как всё случилось. Теперь у нас есть на это время.

Я вспоминаю, как в новостях — в начале на жёлтых интеренет ресурсах, а затем и в официальной прессе — начинали появляться редкие сообщения о непонятных существах. Дальше — больше. Огромные насекомые, гигантские ящерицы или уродливые чудовища не похожие ни на одно животное на земле становились для всех нормой — смертельно опасной нормой. Посреди городов поднимались горы или разверзались пропасти; рушились дома, исчезали бесследно. Пропадали люди: полностью или частично. Вот стоит перед тобой человек, а спустя мгновение у него исчезают ноги и вторая часть тела шлёпается бездыханным ошмётком. Так пропал мой друг Билли. Я в этот момент разговаривал с ним. Мне вновь понадобился психиатр, но их было не найти. Иногда появлялись чужаки: растерянные незнакомцы, бормочущие что-то на непонятном языке. Позже объявились и те самые "люди в черном" — гребаные "бэтмены" в шлемах, но без плащей. Они убивали всех, кого встречали на своем пути. Мне повезло — меня они не встретили.

Всё это время учёные молчали, политики оправдывались, военные взрывали. Паника настойчиво селилась в сердцах людей, тлела там выжидающим огоньком, ждала, чтобы взорваться. И дождалась. Мы поняли, что ничего уже не спасти, когда во время правительственной речи президента, в которой он убеждал нас, что всё под контролем, его проглотила паукообразная тварь. Тогда я гостил дома во время каникул в колледже, переживал расставание с Эллис (Ха! У меня ещё были силы беспокоиться по таким пустякам?). Трансляцию смотрел вместе с мамой. Помню, как она скользнула растерянным взглядом на меня и заплакала. Она рыдала и смеялась. Мне показалось, что она спятила, но позже я понял, что в тот день она осознала, что её муж действительно умер. А я ощущал, как страх покрывал кожу ледяной коркой. Он навсегда поселился в каждом из нас.

Про Эллис я с тех пор не вспоминал. Что с ней случилось, тоже не знаю, как не знаю и о других своих однокурсниках. В колледж я не вернулся. Никто не вернулся. Ни на учёбу, ни на работу. Ещё какое-то время ходили в церковь, но вскоре перестали ходить и туда.

Мирла говорит о своём мире — вечно зелённом и прекрасном. О племенах охотников, среди которых выросла. О брате, о сестре, ещё об одном брате. Когда она это рассказывает, её глаза светятся, а пыльная кожа как будто светлеет. В её мире всё произошло иначе. И первыми чужаками, с кем они встретились, были "люди в черном". С этого момента легкая звонкость в её голосе пропадает.

— Мы не успевать ничего понять. Откуда они? И почему приходить? — пожимает она плечами, смотря на меня влажными глазами. Огонь отражается в них тревожными бликами. — Женщин они не трогать. Забирать с собой. А остальных…

На этих словах она заливается слезами.

— Я попасть в замок к Дреслеру. Стать одной из его жён. Любимая жена… Но это значить… — и вновь слёзы.

— Кто такой Дреслер? — спрашиваю я, а внутри зарождается чувство ревности. Я уже ненавижу его.

Мирла отвечает нехотя. Но после многочисленных расспросов я узнаю, что Дреслер один из королей в том мире, куда её забрали. Предводитель тех самых убийц в черных костюмах. Армия у него — что надо. Эти зверюги вдесятером смогли уничтожить военную базу в Айдахо. Сколько их было в подчинении этого Дреслера? Мирла говорит, что не меньше тысячи. Но страшнее не их число, а их жестокость.

— Они безумны. Рушить, убивать всё вокруг себя. С радостью убить и собственного хозяина, — говорит она и поправляет рыжие локоны. Потом начинает что-то мурлыкать на своём языке. Я не перебиваю её. Наслаждаюсь каждым словом, словно музыкой. Хоть и не понимаю ничего.

— Почему же не разорвут? — спрашиваю я, когда она смущенно замолкает, понимая, что перешла на незнакомый мне язык.

— Страх… Он очень опасный человек. Очень, очень… Самый жестокий, самый свирепый, самый сильный. Его люди не бояться чудовищ из других миров. Они ловить их и приручать. А Дреслера бояться.

На мгновение мне показалось, что Мирла восхищается им. Но после того как она заплакала, я понимаю, что ошибся.

— Зачем им эти чудовища? — спрашиваю я, когда она успокаивается.

— Для забавы.

"Средневековье, не иначе", — думается мне. Разве что технологии у них далёкого будущего. И всё же не могу понять, зачем им убивать всех подряд. Какая цель?

Мирла отвечает, что все они боятся Дреслера. А Дреслер и другие короли боятся своих двойников.

— В других мирах их много. Многие одинаковые — не различить.

В этом она права. Разве что совсем одинаковых миров я не встретил до сих пор, но многие из них действительно похожи — даже говорят в них на одном и том же языке. А однажды я встретил Эллис, но это была не она. И кажется видел отца…

День за днём я продолжаю расспрашивать Мирлу об этом Дреслере. Что он делал с ней? Она никогда не говорит. Не может. Только вновь и вновь бросается в слёзы. И я утешаю её. У самого сердце сжимается от бессилья, от злобы.

Кто же этот Дреслер? И почему эти дикари единственные, кто чувствуют себя в этом сошедшем с ума мире, как рыба в воде?

И вот я сижу мокрый, после того, как открыл дверь подвала, и над нами оказалась вода: море, озеро или река? — Не успел понять. Я сушусь возле огня, смотрю на Мирлу и молчу.

Она снова поёт. Она любит петь. Я люблю слушать.

Песня жалобная. Я не понимаю ни слова, но уверен, Мирла поёт о своей ужасной жизни с Дреслером. Я больше не могу этого терпеть. Да и что терять? Сколько можно сидеть в этой чертовой клетке? Когда-нибудь мы окажемся заточёнными в скале или под водой настолько долго, что кончится воздух. И мы умрём. От удушья. Как заживо погребённые. Лучше умереть иначе.

— Я убью его! — с этими словами странная тяжесть мыслей покидает мою голову.

Мирла замолкает. Испугано смотрит на меня.

— Я отводить тебя, — отвечает она.

 

Путешествовать в мире, который сошёл с ума дело весьма опасное. Я уже это проходил. Почему ещё жив? — Для меня это главная загадка. Ведь каждое мгновение готовит нам ловушку. Смерть, словно сумасшедший учённый, наслаждалась своими безумными экспериментами.

Мы миновали заброшенный город и вышли к лесу. Всю дорогу страх не покидал наших душ. Но пока ничего не изменилось. Мы держались за руки, чтобы не потерять друг друга. На ночь остановились на невысоком холме. Нам даже удалось уснуть.

Кажется, я слышал шум моря, когда проснулся от дикой боли. Тварь, похожая на гигантского краба, отрезала клешнёй мне палец на ноге. Другой клешнёй грозилась оттяпать всю ногу. Страх придал мне сил. Должно быть… Иначе откуда они у меня? Что есть мочи я ударил тварь промеж чёрных выступающих глаз, вскочил на ноги. Не замечая боль, бросился прочь от берега. Про Мирлу я забыл. Как же так? Обернулся — она бежала следом. Интересно, что она подумала в этот момент? Маленький трусишка пошёл убивать самого смелого и жестокого парня во вселенной. Но Мирла не подала вида, что заметила мой испуг.

Мы сидели под скалой, жгли поленья, слушали прибой. Кушали мясо той самой твари. Я размозжил ей голову камнем, когда она догнала меня. Крошил хитиной панцирь до тех пор, пока она не перестала шевелиться. По вкусу белое мясо действительно напоминало краба.

За этими мыслями я не сразу заметил, как в лицо ударил сухой горячий воздух. В полной мере насладиться этим обедом я не успел: начав жевать кусок мяса на море, дожёвывал его в пустыне. Тонкая граница между мирами в очередной раз лопнула, и мы провалились в другое измерение.

Другое измерение… Так это объясняли наши ученые. Мол, вселенная расширилась, границы между мирами растянулись и истёрлись, и в них начали появляться дыры. Вот только что это за чёртовы миры? Никто так и не объяснил. Или я не понял. Знал только, что иногда пространственные дыры вмещали в себя небоскрёбы, горы, поезда, корабли и самолеты. А порой только люди или другие твари могли пройти через них. Пожалуй, это всё, что я сумел понять.

В мире Мирлы знали и того меньше.

— Может Дреслер знает? — спрашивал я. — Ха! Так быть может это и вовсе их рук дело?

Черт возьми, ведь только они спокойно чувствуют себя в этом междумирье.

Мирла тогда пожала плечами.

Когда, пересекая пустыню, с набитым ртом пыли и песка, я вновь спросил её об этом, она посмотрела на меня с укором.

— Узнать, что произойти? Потому ты идти к нему? — сказала она.

Я повертел головой.

— Он ничего тебе не сказать… — Её глаза искрились злобой. — Я уже спрашивать.

 

Как мы оказались на магистрали, разрезающей деревушку с аккуратными домиками на две части, я толком не понял: то ли закончилась пустыня, то ли нас незаметно выкинуло в другой мир.

Стояла осень; под ногами шелестела трава, которую давненько не сметали с асфальта машины. Похоже, они тут не проезжали тысячу лет. Послышалось карканье ворон. Они не знали о том, что мир сошёл с ума. С Мирлой мы всё так же шли, сжимая друг друга за руки. Наслаждались прохладным свежим воздухам с ароматом зимы и гор. При мыслях об ужине я поглядывал на домики с черепичной крышей, которые стояли среди странных круглых скал. И помимо отсутствия людей, что-то ещё очень странное было в этой картине.

Я пригляделся, а Мирла сказала:

— Камни. Они не отсюда.

И точно. Наваленные булыжники размером с пол дома были явно не из этого мира.

Какая разница? Такая, что вскоре мы бежали на ватных ногах подальше от этих мест. После того, как на дороге встретили три фигуры.

Они медленно приближались, но, только подойдя ближе, мы поняли, что они стояли на месте: мужчина, женщина и девочка десяти годков. Они держались за руки, чтобы не потерять друг друга. Они куда-то спешили. Они хотели убежать. Теперь на их месте застыли три каменных изваяния.

Известно, как люди и предметы переносились в другие миры. Они вытесняли собой ту материю, на чьё место приходили. Так вместо исчезнувших людей появлялась горстка песка — значит, человек попал в пустыню, возможно впечатался в дюну; или лужица воды — стало быть, оказался в море; если же исчезал бесследно — повезло, просто вытеснил собой воздух. Эти же бедолаги угодили в скалу…

Мы смотрели на человеческие лица, застрявшие навеки в каменной глыбе — мучительная смерть, от осознания которой в груди расползалась болезненная пустота. И я побежал. Мила побежала. Мы ничего не говорили друг другу.

В лесу мы нашли других людей. Вросших в вековые секвойи. Их бледные лица, склёванные стервятниками, изъеденные червями, сливались с шершавыми стволами. К смерти я привык. Теперь её было гораздо больше жизни, но меня всё равно вырвало. Мирла тяжело дышала.

— Помогите, — послышалось от соседнего дерева.

Я вскрикнул. Мирла завизжала. Мы не могли помочь. Мы побежали.

Остановились только на вершине высокого склона. Упали на землю. Смотрели, как по небу безмятежно плывут облака. Слишком безмятежно. Словно и не было всего этого кошмара.

— Мы слишком высоко, — сказалат Мирла, чуть отдышавшись. — Падать — разбиваться…

— Разбиваться, — согласился я.

Мы вновь поднялись, чтобы спуститься.

В джунглях встретили чудовищ, когда Мирла пыталась вырвать из плена мою застрявшую в дереве ногу. Они громко стрекотали, словно огромные цикады. Затем раздался пронзительный вой. Мы затаили дыхание. Не шевелились. Чудовища прыгали, шагали. Деревья дрожали, тяжёлые листья трепыхались. Колотилось сердце. Казалось, эти твари услышат его, пойдут на звук и сожрут нас, как сожрали моего отца и мистера Джоуля. Но они прошли мимо. Ещё долго мы вслушивались в звуки джунглей. Потом вновь оказались на заброшенной дороге. Всё теперь было заброшенным.

Переместились мы вместе с деревом, в котором я застрял. Дерево рухнуло. Я едва не сломал ногу. Я лежал на дороге, прижатый тяжёлым стволом. Хрипел и стонал. Ждал помощи от Мирлы. Она сняла нож у меня с пояса и резала податливое дерево. Несколько раз задела мою ногу, но вызволила меня. Теперь вместе с откусанным пальцем нога была похожа на кровавый обрубок. Ходить было больно. Но мы добрели до города.

— Мы встречать здесь его солдат, — говорила Мирла, когда мы ели консервированные бобы прямо на полу супермаркета.

— Не хотелось бы, — ответил я.

— Убивать их. Мы должны.

— Мы можем спрятаться.

— Ты не понимать, нам нужно это делать! Обязательно!

Я удивлённо уставился на неё. Ледяная жесткость в её голосе заставила меня прекратить жевать.

Она объяснила, что только в этих черных костюмах мы сможем попасть в замок Дреслера. Я уже жалел, что затеял этот поход.

— Но, как их убить? — В памяти было свежо воспоминание о разгроме целой армии в Айдахо.

— Я знать.

Смех подкатил ко мне снежной лавиной. Она удивлённо округлила глаза.

— Выкладывай, — сказал я, сдерживая нервный гогот. Ещё чуть-чуть и я сойду с ума. Где вы мистер Джоуль?

"Люди в чёрном" действительно появились здесь. Их было двое. Как заказывала Мирла. Кажется, она знала гораздо больше, чем говорила. Они шли по улице, заходили в дома, направлялись к супермаркету. Именно в магазинах обычно останавливались забредшие гости или оставшиеся в живых горожане. В нашем супермаркете не было никого из местных. По крайней мере, живых — несколько трупов разлагались в подсобке. Из гостей были только мы.

Нож вошёл в горло одного из пришельцев с противным хрустом. Кровь хлынула мне в лицо. Меня снова стошнило. В дрожащей голове звенели слова Мирлы, которая одновременно со мной прирезала второго чужака.

— Черные костюмы защищать их не от пуль и ножей. Вся их сила в жестокости. Они не мешкать ни секунды, прежде чем кого-либо убить. Они убивать с наслаждением.

Жестокость, помноженная на супер оружие, подумал я, вспоминая репортаж о разрушениях в Айдахо. Тогда они не пощадили ни военных, ни гражданских.

— А для чего им тогда эти костюмы?

— Чтобы не бояться перемещений.

 

Теперь и мы не боимся перемещений. Черностальная оболочка не дает нам переместиться по частям. А система жизнеобеспечения и разрушительное оружие позволяют чувствовать себя безопасно на любой местности, любой высоте и глубине.

Дальше мы пошли уверенно. Теперь я не жду с ужасом каждого следующего мгновения. Это сильно облегчает жизнь. Даже к Дреслеру как-то пропадало желание наведываться. Но Мирла упорно продолжает идти.

Прошло три дня, с тех пор, как у нас появились эти костюмы. Конечно, если дни ещё можно было посчитать достаточно точно в этом вселенском вихре. Оставив за спинами красный диск солнца, мы выходим на небольшую возвышенность. Отсюда шатёр леса кажется бескрайним огненно-рыжим океаном. Но на его колышущейся поверхности противный изъян: огромная дыра. Мирла вскрикнула: то ли испугавшись, то ли радуясь.

— Это он!

И мы остаёмся на этом месте. Ждём.

 

Мы питались консервами, что нашли в супермаркете. Какой-то мерзкой говядиной. Я несколько раз пристально рассматривал банку, пытаясь найти среди написанного на непонятном языке хоть какой-то намёк на кошачью еду. Но продолжал давиться этой дрянью. Больше ничего найти в разрушенном магазине не смогли.

Несколько раз мы меняли место положение: оказывались в другом измерении. Падали с исчезнувшего холма на черные скалы — спас костюм. Оказывались под землей — вновь на помощь приходил костюм из черной стали. Выплывали из реки. Находили себя в сгоревшей деревне. Всё вокруг менялось до неузнаваемости, кроме одного — четкого следа от замка.

— Что будет, если… Когда мы убьём этого Дреслера?

— Фанзин говорить нам спасибо!

Я поинтересовался, кто такой Фанзин. Мирла ответила, что это его советник!

— Он тоже ненавидеть его. Он ждать повода. Он убить тебя.

Последняя фраза заставила меня вздрогнуть.

— Не сразу, — улыбнулась Мирла, заметив мою реакцию. — Они сажать тебя в клетку, затем выводить на арену к чудовищам. Чудовища убивать тебя.

Шуточки надо сказать у неё… Но она не шутила. Разве что заверила меня, что успеет спасти. Фанзин жестокий, но благодарный.

— Но мы делать всё незаметно, — заключила она.

У меня засосало под ложечкой, словно я оказался в застрявшем лифте с маньяком. Она многое не договаривала. И чем дольше мы ждали, тем больше мне хотелось уйти. К черту эту затею. Но стоило об этом подумать, тут же явился он... В багровых лучах заходившего над пустыней солнца всплыл, как мираж, черный замок. Вот прям как я его и представлял: чертов замок графа Дракулы.

— Идти! Идти… — заторопила меня Мирла. И мы пошли.

Вот так просто встали и направились к замку. Мирла спешила, боялась, что он исчезнет. Но он так и остался стоять величественной черной громадиной посреди багрового песка. Снаружи никого не было. Понятно — все внутри, прячутся в этой оболочке из черной стали. Со скрипом разъехались тяжёлые ворота, едва мы подошли. Всё произошло, как и говорила Мирла. Встроенные в костюмы датчики подали сигнал — и вход оказался свободным. По спине текли ручьи пота, костюм включал режим сушки. Не помогало, пот продолжал литься с меня градом.

На входе нас встретили четверо стражников с квадратными лицами. Одно было круглое, но большое и свирепое, как у бульдога. Они нечего нам не сказали. Только проводили взглядом. Я шёл за Мирлой. Она шла вперёд быстрым шагом.

Внутри царил полумрак, фонари с трудом справлялись с чернотой стен. Но здесь страшные ангелы смерти превращались в обычных людей. Или не совсем обычных. Они снимали шлемы, избавлялись от черных костюмов. Их настоящая одежда выглядела грязной, хищный взгляд — диким. Иногда на пыльных лицах расползалась улыбка, оголяя гнилые зубы. Не так я представлял себе этих парней, что сумели совладать с материей.

Пройдя — или пробежав — площадь, мы вышли в коридор, который выглядел, как грязная улица захолустного городка. Множество дверей по обе его стороны оказались входами в различные питейные, казино и другие увеселительные заведения. Много красных лиц сновало в узком проходе. Даже пару бездыханных тел, которых я, было, принял за мертвяков, храпели прямо на полу.

Или нам стоило снять шлемы, или пристальное внимание со стороны другого люда мне только почудилось. Но Мирла неумолимо шла вперёд. Мы свернули в темный проулок. Я спросил её, где нам притаиться. Она ответила, что нужно всё сделать сразу.

— Идём, — сказала она и указала на высокую башню, что виднелась вдали.

Какого черта так спешить?

Мирла затараторила по кошачьи. Затем объяснила на моём:

— Наши костюмы. Прийти приказ. И нам отправляться на охоту. Как всем здесь. Если не уходить — наказание. Мы должны делать сейчас.

Как же хотелось оттянуть момент встречи с Дреслером. И может быть тогда действительно вызовут на это гребаную охоту? Предательская мысль мелькнула в голове. Но я пошёл за Мирлой. Я сжимал в руке пистолет и пытался унять дрожь. Надо было взять себя в руки. И я вспоминал те редкие обрывки наших с Мирлой разговоров, когда она рассказывала о своём пребывании в этом месте. Пытался вернуть себе ту же безудержную злость и чувство ненависти. Оказалось, что ненавидеть лучше на расстоянии. Но я хотя бы перестал дрожать. И даже шёл уверенно, едва не обгоняя Мирлу.

Мы дошли до башни, зашли с черного хода, поднялись в тронный зал. "Слишком просто", — успел подумать я, когда нас окружили два десятка охранников.

 

И вот мы в ловушке у самых свирепых людей во вселенной. Но страха, черт его дери, нет.

— Привет парни, — говорю я, снимая шлем. Смелость на грани безумия. Мистер Джоуль, ау! Хочется сказать что-нибудь остроумное, в стиле героев тех дрянных боевиков, что любила смотреть миссис Макгрувер, но ничего не пришло на ум. И всё-таки я счастлив, что хотя бы не наделал в штаны.

Мирла так и стоит с закрытым шлемом.

Из-за спин охранников выходит невысокий, но плотный мужчина, похожий на боксёра в средней весовой категории. Он одет в красный костюм с золотыми эполетами в стиле… Нет, я не такой знаток моды, чтобы понять какую именно историческую эпоху он мне напоминает. В нашем мире так не одевались никогда. И, кажется, это и есть тот самый Дреслер. Рядом с ним шагает долговязый мужик в синем похожем костюме с высоким воротником. С Мирлы снимают шлем. Но Дреслер не обращает на неё особого внимания. А как же любимая жена? Да что же тут происходит? Он смотрит на меня.

— Зачем ты здесь?

Он говорит по-нашему. Почему-то я в этом не сомневался.

— А вы нас ждали?

Ну, ведь точно ждали. Да Мирла? Но Мирла на меня не смотрит.

— Вы убили моих людей. Конечно, ждали, — говорит Дреслер.

— Не стоило одевать эти костюмы, — усмехается долговязый. — Датчики опасности сработали отменно.

Какого хрена? Что ещё за датчики? — едва не кричу я. Мирла словно услышала этот возглас, оборачивается на меня. Её тонкие брови ползут вверх.

— Я не знала про них. Их не было! — кричит она.

— Не было, теперь — есть, — вновь берёт слово Дреслер. — Вот, видишь Фанзин, я оказался прав. Только установили, а уже поймали двух крыс. — Он продолжает говорить так же спокойно, поворачиваясь к своему советнику.

— Да, господин. Никто не мог усомниться в этом. Вы, как будто знали, что любимая жена захочет вернуться, — отвечает Фанзин.

Дреслер тут же меняется в лице и резко оборачивается на Мирлу. Мирла что-то шипит на своём кошачьем. Дреслер краснеет, суетится.

— Увести! — командует он и быстрым шагом идёт прочь.

 

Не знаю, что затевала Мирла, когда подбивала меня пойти к Дреслеру, и сколько раз обманула ещё, но в одном она оказалась права. Меня действительно ждала смерть на арене с чудищами. Возможно, меня сожрёт тот же таракан, который съел моего отца? Эта мысль меня забавляла. Оставаться в трезвом уме в этом мире становилось всё сложнее. И меня действительно не страшила смерть. А, может, я одолею его? А? Отомщу за отца. Я начал замечать, что смеюсь сам с собой. Не страх, а обида разрывала меня. Ведь я угодил сюда ради Мирлы, а она обманула. Хотелось увидеть её, спросить. Что она ответит? Мне нужен был ответ. Ведь не зря она привела меня сюда. В эту вонючую клетку…

В подземелье никто не заходил. Только охранники заводили новых заключенных, выводили старых. Последних ожидала смерть — оправдательных приговоров в этом мире не существовало.

На третий день привели какого-то сумасшедшего. Он постоянно кричал, требовал поговорить с Дреслером.

— Я ему должен всё объяснить. Я не предавал его! Позовите Дреслера! — он истерично смеялся. Успокаивался. И всё повторялось сначала. Он чувствовал скорую смерть.

В этом мире жестокость граничила с такой же трусостью. Дреслер так и не пришёл. Но в клетку к этому парню заглянул Фанзин.

Он говорил громко, от лица Дреслера. Сказал, что господин простил своего слугу и даст тому возможность искупить свою вину на арене. После этих слов заключенный бросился в ноги к советнику. Тот поспешил уйти. Проходя мимо моей клетки, остановился.

— Ты так и не ответил, зачем пришёл сюда? — сказал он.

Я смотрел на него через решётку. Зачем я пришёл сюда? Вопрос, на который я и сам бы хотел ответить. Но не правду. Правда слишком больно отдавалась в сердце. Мирла, из-за неё я здесь? Нет, — убеждал я себя. И искал ответ. Фанзин ждал. Ответ всплыл пыльным миражём в пустыне. Кажется в пустыне Мирла мне его и подсказала.

— Я хочу узнать, что случилось с этим гребаным миром. Вы ведь знаете?

Вытянутое лицо Фанзина подсказывало мне, что он сильно удивился моему вопросу. Ответ не обрадовал. Он сказал, что ничего не знает, кроме того, что никто из его мира не причастен к этому.

— А как же все эти чертовы приспособления? Черная сталь, чтоб её? — закричал я. В руках себя держать больше не было сил. Но советник только усмехнулся.

— Загадка природы, её каприз. Но нам повезло быть первыми, кто столкнулся с этой дрянью. Было время изучить.

Теперь уже я удивлялся. Всё так просто? У них просто было время, мать его! Какого черта?

Фанзин продолжал пялиться на меня, как на диковинную зверушку. Неужели не насмотрелся? Затем спросил:

— Ведь это девчонка тебя привел сюда? Ей было известно обо всех здешних примочках…

— И о тех гребаных датчиках опасности тоже, — я сжал губы. Но советник повертел головой.

— Нет, она не могла знать о них. Дреслер установил эти датчики после её побега. Осторожным стал с последнего похода. Так и сидит в этом замке. — Я увидел сожаление на лице Фанзина. Теперь не устроить ему случайную смерть? Ведь так?

Он ушёл, а я схватился за голову. Мирла была права?

Три последующих дня я терзался мыслями о ней, о Дреслере, о чертовых датчиках. Про чудовищ, которые должны были меня растерзать, и вовсе позабыл. Что-то здесь не сходилось. Раз за разом я прокручивал в голове время, проведенное с Мирлой. Искал в её поведении признаки предательства. А какие у неё могли быть мотивы? Нет, ничего не нашёл. И странное поведение Дреслера при встрече с любимой женой. Эти датчики, которые вдруг понадобилось устанавливать после очередного похода. Ведь не жену он ждал? Так и мучался я этими вопросами, пока меня не осенило. Я вскочил с кровати, вцепился за решётку и заголосил. Я просил привести Фанзина. Охранник пару раз стукнул меня элетродубинкой, отчего в глазах заискрилось, зажгло в правом боку, а покалеченная нога вновь заныла, но Фанзина он позвал.

 

На арене под черными сводами, на которых словно шесть лун горели белые фонари, песок мешался с кровью. Я действительно узнал то самое чудовище, что сожрало моего отца. И это был не таракан. Скорее чертов муравей. Только что своими жвалами он разрезал Дреслера пополам, затем раскрыл огромную пасть — нет, на муравья он тоже не был похож — и проглотил сначала туловище с головой, затем — ноги. Дреслера не стало в течение пяти секунд. Желчь подкатила к горлу, но я удержал рвотные порывы. В этом мире не принято было так. Я хлопал в ладоши и радостно кричал. Почти как свой.

На месте короля сидел Фанзин. Рядом с ним не было никого. Он решил обойтись без советников. Тогда в камере я рассказал ему о том, почему Дреслер не выходил из замка и установил датчики. Мой рассказ ему понравился. Улыбка не сходила с серого морщинистого лица, когда я говорил о том, почему Дреслер не узнал свою жену.

— Разве вы этого не заметили? — спрашивал я. — Мог ли он её не узнать?

Дреслер отвечал, что нет. И его улыбка становилась шире. Он начинал понимать.

— А датчики? Не странно ли он вёл себя, после того самого похода?

— Было дело. Он заперся в своих покоях, потом просил позвать советника. Задавал мне глупые вопросы, ссылаясь на плохое самочувствие из-за ранения.

— Кажется, ваш король фальшивый, — заключил я.

— Встретился с двойником, и двойник его убил, — согласился Фанзин.

Вот и повод. Этого оказалось достаточно. О презумции невиновности здесь не слышали. И будь Дреслер тысячу раз настоящим, его бы это не спасло.

 

Оставаться в замке я не стал. Мирла говорила, что рано или поздно Фанзин расправится и со мной. Мы ушли. В черных костюмах. Жить в мире, где тебя могут в любой момент арестовать и выкинуть на арену к чудовищам, совсем не хотелось. Ещё недавно я жил в ожидании смерти, больше вынести не смогу.

 

Мы идём по серым камням, огромным, гладким, круглым и плоским. Сзади всё ещё чернеет замок Дреслера. Теперь эта черная громадина принадлежит Фанзину. Надолго ли? Впереди в дрожащем воздухе виднеются высокие деревья. Дойдём ли мы до них. Или прыгнем в другой мир? В черностальной оболочке не страшно.

В воздухе застыла тишина, только сапоги шуршат по камням.

Крики… За спиной слышатся крики. Вздрагивает сердце, с болью ударяется о ребра. Страшное предчувствие. Оборачиваюсь, и пустота разливается в груди. На месте величественного черного замка теперь уродливые развалины. Черностальную оболочку разорвало, как чертову бумагу.

Кричат люди. Бегут во все стороны, словно муравьи из горящего муравейника. Их преследуют чудовища, которых теперь не держат стальные прутья. Богомолы, паукообразные, жуки, гусеницы с огромными зубастыми пастями, тараканы-муравьи, другие твари, описать которых я не способен, никуда не спешат. Кажется, они хотят посмаковать свой нежданный ужин.

Рука Мирлы выпадает из моей. Оглядываюсь. Она на коленях со снятым шлемом. Она тихо мяукает. Слёзы катятся по розовым щекам. Я тоже снимаю шлем.

В черном костюме казалось, что жизнь вернулась вновь. Но теперь… Нет больше сил. Остается только кричать.

Сколько мы так сидим? Время замирает. Мирла исчезает. Одна. Я не могу её удержать. Я не могу оставаться один. Я больше не могу…

В зависшем времени, словно в замедленной съёмке, ко мне ползёт огромный таракан…