На кусочки

Это не могло кончиться так. Осталось то, чего изменить она не могла, как бы ей не хотелось. Она никогда всерьез не задумывалась, что нечто может быть неподвластно её воле. Она же сильная женщина, правда ведь? Она сама строила свою жизнь так, как считала нужным. Прошлое не воротишь — это она понимала, но, несмотря на всю свою рациональность, отсутствие веры в любые сверхъестественные, божественные и какие угодного, не поддающиеся разумному анализу проявления, она продолжала искать способ. Но время как река. Та самая, в чьи воды нельзя войти дважды. Оставалось одно — разрушить всю свою жизнь до основания, разобрать на мелкие кусочки и собрать заново. Но, как в случае с кораблем Тесея, осталась бы собранная заново жизнь той же?

Она очень много об этом думала. Теперь времени хватало. И с каждым днем, все глубже погружаясь в бездну сомнений, ненависть к самой себе становилась все отчаяннее.

 

***

 

Она стала замечать, что Иван ведет себя странно. Когда это началось? Насколько она помнила, первый тревожный звонок прозвучал в тот дождливый день, когда они возвращались с празднования дня рождения ее сестры.

Позже она часто повторяла себе, что ей всего лишь показалось, или же Иван просто устал от долгой дороги и бессонницы, что донимала его в последнее время. Разве хоть кто-то способен всегда быть стойким, рассудительным, сильным... Тем более такой человек, как ее Ваня? У каждого рано или поздно наступает момент, когда он сдается, опускает руки и становится похож на маленького ребенка, не готового брать на себя ответственность и принимать решения. Однажды, хотя бы ненадолго любой хочет стать ленивым котом, которого хозяин держит на коленях, мягко поглаживая пушистую шерсть.

Да, тогда она списала все на его усталость.

— Давай, я поведу, — предложила Юля, когда они проехали мимо очередной придорожной закусочной. — Ты устал.

— Не стоит, — ответил Иван. — Все хорошо.

Она знала, что поступает неправильно, но все равно корила себя. Вика часто повторяла, что в Юле каким-то странным образом сочетаются такие противоречивые вещи, как самоуверенность и самобичевание. Сестра утверждала, что разум, то и дело уступал место чувствам, так часто мешая Юле доводить дело до конца из-за глупого чувства вины, даже там, где ему, казалось бы, нет места. Но ведь это была идея Юли уехать на выходные за двести километров от города, чтобы оказаться в провинциальной дыре, куда перебралась Вика, где единственной достопримечательностью оказался кое-как изрыгающий воду фонтан. А день рождения вышел невыносимо скучным и заполненным разговорами, от которых тянуло в сон. Может, в этот раз она бы меньше истязала себя, но слова Вани, что можно было просто отправить подарок для сестры почтой не выходили из головы. Она понимала, что винить себя глупо, что даже Ваня сейчас вряд ли винит её. Пусть он и говорил порой обидные вещи, но она давно смирилась с тем, что это скорее черта характера или же последствия воспитания, нежели желание задеть её. И все же сейчас она никак не могла успокоиться.

— Тебе нужно поспать, — повторила она.

— Нет, — мне нужно ехать.

— Ваня, — не унималась Юля, стараясь при этом смягчить голос. — Хотя бы просто посиди, отдохни, а я сяду за руль.

Он вздохнул, чересчур сильно ударил по кнопке на приборной панели, вызвав неразборчивое пение какой-то попсовой певицы. Затем взглянул на Юлю и это был тот самый момент, когда она вдруг поняла, что совсем не знает своего мужа. Ей показалось, что на неё смотрит не тот, человек за которого она вышла замуж пять лет назад. Позже она еще не раз видела этот пугающий, чужой взгляд, из которого словно уходило что-то человеческое. Возможно доброта, но куда вероятнее — любовь. Взгляд, от которого холодело в ногах и замирало сердце. Юле думалось, что нечто подобное испытывали люди, встречающиеся с диким зверем и понимающие, что это последнее, что они видят в своей жизни.

В голове вдруг прозвучала глупая, когда-то давно брошенная Викой фраза, которую все никак не забыть:

Ты Ваню на себе женила, а он-то хотел этого?

"Конечно, хотел, — думала теперь Юля. — Иначе не женился бы".

Но этот взгляд ей уже не забыть.

После она не раз убеждала себя, что все пройдет и кризис минует. Но становилось только хуже.

— Заткнись! — процедил Иван. — Единственное, чего я хочу, чтобы тебя тут не было! После этих слов, он вернул взгляд на дорогу, а Юля в шоке смотрела на мужа, искренне не понимая за что он так с ней. Он никогда не позволял себе так разговаривать. Более того, несмотря на то, что в их семье существовало негласное соглашение о равноправности обеих сторон, Юля порой ощущала себя чуть выше, превосходящей Ивана. Раз на то пошло, она куда чаще принимала все, так или иначе важные решения в их совместной жизни. И тут вдруг такое? На мгновение, она предположила, что это влияние Сергея — Викиного мужа, с которым Иван проговорил почти весь вечер, но тут же отбросила эту мысль. Ваня не такой. Ведь его так просто не убедить в какой-нибудь глупости. Но, в конце концов, Сергей ее всегда недолюбливал, а намек, что ты подкаблучник способен зацепить любого мужчину.

"А что, если у него любовница? — думала Юля. — Отчего-то ведь он задерживается на работе весь последний месяц. Нет, Ваня не может. Просто не может и все!"

Всю оставшуюся дорогу они молчали, хоть Юля и пыталась придумать как завести разговор, не столько из желания поболтать, сколько для того, чтобы не дать Ване заснуть, но разговора так и не вышло. А уже дома, Иван просил прощения, ссылаясь на усталость от долгого вечера и утомительной дороги. Он жаловался, что у него разболелась голова от плохой погоды, что и раньше случалось нередко. И, конечно же Юля все простила. Иначе и быть не могло.

Потом в их жизни появился Гоша. Не влетел резко, подобно стремительному урагану, скорее вполз змеей и незаметно для Юли пригрелся на груди Ивана, принявшись нашептывать мужу то, что после он так старательно оберегал от жены. Вмешайся она уже тогда, смогла бы все изменить?

Гоша не понравился Юле сразу же, едва Иван познакомил их. И хотя, объективных причин для недоверия и даже брезгливости, которую она испытывала к новому товарищу Вани не было, в конце концов, это был достаточно приятный и обходительный мужчина, чутье или же то самое, что называют особой женской интуицией рождало внутри Юли неприязнь к Гоше. Появление нового друга вообще удивило Юлю. Иван не очень хорошо сходился с людьми. Общение с коллегами по работе не уходило дальше деловых, а всяческие корпоративы или же посиделки коллег в баре, Иван пропускал. Не то, чтобы Юля была этим недовольна. По странной причине, бывшей возможно следствием Юлиного воспитания, или же той атмосферы, что царила в их собственной семье, где отец и мать почти все дни проводили вместе, ей даже нравилось, что Иван почти всегда дома и на виду. Так ей было спокойнее.

Но с приходом Гоши все стало ломаться.

Высокий, широкоплечий мужчина, чьи темные волосы, несмотря на еще молодой возраст уже местами тронула седина, которая даже вкупе с выступающим под рубашкой животиком совершенно не портила общей картины и в какой-то мере придавала Гоше солидности. Возможно, убери эти детали, и он разом потерял бы половину своего обаяния. Обаяния, которое не действовало на Юлю, хоть она и ясно ощущала его. Через все это она чувствовала тайну, скрытую под неизменной белой рубашкой, которую он постоянно застегивал на все пуговицы, даже если не носил галстука.

Но в чем была эта тайна? Тут интуиция ничего подсказать уже не могла. Гоша был не похож на Ивана, совсем не похож. Слишком активный, самоуверенный, хитрый...

Осенью, Гоша стал частым гостем в их доме и, помимо этого Ваня каждые выходные уезжал на очередную встречу с новым товарищем и как он говорил с какими-то знакомыми Гоши, а вот старых друзей муж теперь игнорировал. Юля знала об этом, потому, что заглядывала в профиль мужа в "Фейсбуке" с его компьютера, а иногда и читала его СМС. Она ненавидела себя за это. Ей было мерзко. Раньше она верила, что никогда не опустится до такого. В её представлении такие вещи были прерогативой других, менее удачливых союзов. Каких-то полгода назад она бы даже не задумывалась о том, чтобы шпионить за Ваней, но теперь её муж изменился, и волей-неволей пришлось измениться ей. Она видела десятки сообщений от его старых друзей, которые просили о встрече, интересовались как дела или предлагали вместе сходить в баньку. Один из прежних приятелей просил помощи с переездом, но Иван все эти сообщения либо игнорировал, либо отвечал, что сейчас у него финансовые или семейные проблемы. Из сообщений, Юля узнала, что он пропустил дни рождения двух друзей, с которыми дружил еще со школы, просто не ответив на их приглашения. Авот никакой переписки с Гошей ни в социальных сетях, ни по СМС Иван не вел. Обычно он созванивался с новым другом заранее и после этих звонков, либо торопливо собирался и уходил из дома, либо принимался волнительно ждать гостя, а порой вдруг становился раздражительным и нападал на Юльку с требованием срочно накрывать стол. Такого он раньше себе не позволял, но Юля терпела. Она ждала, что вскоре все вернется в прежнее русло. Кризис минует...

Юля замечала трепет мужа перед новым товарищем. Видела, как Иван смотрит на него блестящими глазами, словно преданная собака на хозяина. Она никогда не подслушивала их разговоры. Нет, не то чтобы она не пыталась, но обычно они уходили в кабинет Вани и говорили очень тихо. За дверью их было не услышать.

С Юлей о новом друге Иван говорил неохотно и ей удалось узнать лишь, что тот женат и у него то ли двое, то ли трое детей, а еще он владелец то ли магазина, то ли ресторана. Уверенности у Юли не было вовсе не из-за плохой памяти, этим недугом она не страдала. Ваня сам путался в своих рассказах, и всегда говорил разное. Свой же интерес к Гоше он объяснял тем, что товарищ готов взять его компаньоном в какой-то крупный проект, поскольку ему нужен хороший специалист в разработке сайтов.

Спустя какое-то время Иван и вовсе перестал нормально общаться с Юлей, все больше уходя в себя и, либо игнорировал жену, либо начинал пререкаться с ней по любому дурацкому поводу, не раз доводя ее до настоящих истерик. Тогда-то Юля и начала подозревать, что её муж ввязался в какую-то секту, в которой Гоша возможно занимал высокий пост или даже являлся лидером. Она с трудом представляла, что кто-то способен настолько промыть Вани мозги, но полностью исключить такую возможность не могла. Все попытки отыскать информацию о Гоше в интернете ничего не дали. У него не было страницы ни в одной социальной сети. Она выпытывала у Вани название компании, владельцем которой является Гоша, но Ваня ссылался на то, что не помнит. Она знала, что он врет и он, конечно же, видел, что она все понимает, но менять, похоже, ничего не хотел.

Однажды Юля рискнула и проследила за Ваней, когда он отправился на очередную встречу. Он встретился с Гошей в небольшом кафе в центре города, в одном из тех, куда Ваня водил её еще до свадьбы. На давно не выбравшуюся в город Юлю нахлынула ностальгия. Она вспоминала теплые вечера в полумраке за уютным столиком в углу, слегка дурманящий аромат дерева, аппетитные запахи, долетавшие с кухни, красного вина, что она когда-то любила или холодного пива, которое предпочитал Ваня. Всегда горькое и по мнению Юли мерзкое на вкус, но сейчас ей хотелось удержать прежние воспоминания. Глотнуть снова той горечи, чтобы вернуть те мгновения, когда они были счастливы. И пусть все столики тогда были заняты... даже в окружении бесконечного потока голосов, ей казалось, что только они с Ваней одни в целом мире. Больше ничего не имело значения. В этой глупой, шпионской выходе её могло согреть лишь то, что Ваня выбрал это кафе, что может для него те вечера все еще что-то значат, но эта мысль не согревала. Теперь она еще сильнее ощущала себя преданной. В их любимом кафе Ваня был с этим чужим, совсем не нужным в их жизни человеком.

Никаких знакомых Гоши на встрече не было, возможно они должны были явиться позже, но Юля не хотела рисковать и после недолгого наблюдения через окно за столиком, где они сидели, вернулась домой.

Гоша так и оставался темной лошадкой, но отрицать его негативное влияние на мужа Юля не могла. Иван стремительно менялся. И если в каких-то вопросах он стал более активным и целеустремленным, то отношение к супруге изменилось в обратную сторону. Он стал холоден, нагл и все чаще раздражен. Становилось ясно, что дело идет к расставанию. Она винила Ивана, но куда больше винила Гошу, хоть и не могла не заметить, что изменения начались еще раньше. Она уже не изводила себя подозрениями, что у мужа любовница, поскольку все его свободное время теперь уходило на Гошу.

В один из вечеров, лежа в ванной, пока Иван был на очередных посиделках со своим благодетелем где-то в центре города, Юля вспоминала первую встречу с Ваней. Никакой романтикой от тех воспоминаний и не пахло, скорее их хотелось выбросить из головы. Но, поскольку это было невозможно, а Ваню она по-прежнему любила, Юля со временем научилась чувствовать тепло той встречи.

Но как часто она лгала себе, вспоминая что-то?

Её веки закрыты. Гремит музыка и вот она, моложе на семь лет, сидит с подругами за столиком. Те о чем-то болтают, но она уже не слышит их. Пьет воду, с ужасом понимая, что перебрала с коктейлями. Она выпадает из этого мира и оглушающие басы призывают не к танцу. Они закручивают её на все ускоряющейся карусели, катят на американских горках и запускают к звездам на вихляющей во все стороны ракете. Когда сидеть уже невыносимо и цель близка, эти ритмы под которые выплясывают племенные танцы клубные аборигены выхватывают её и тащат прочь от столика, заставляют уронить стул и несут прочь по темным, почти подвальным коридорам к дверце, где треугольник вершиной стремится к кругу. И там, расталкивая черные тени с алыми губами, слыша злобные выкрики... и чувствуя удары ладонью по тому месту, где вырез платья оголяет спину она роняет сумку из блестящего кожзама на грязный кафель, обхватывает фаянсового спасителя и изливает в него все переживания безумных путешествий, подаренных клубом. Смесь экскрементов, мочи, женских духов и спиртного оглушает, вызывая новый прилив...

Уже в коридоре, с лишь немного посвежевшей головой, она еще чувствует, что музыка не гонит её прочь, а снова зовут присоединиться к общему ритуальному танцу во славу порезанной на фрагменты жизни. И вдруг она встречает его. Во рту у неё кисло, погано и глядя на его губы, что раздвигаются и слегка приоткрываются в пьяной улыбке, она понимает, что только они способны заглушить этот мерзкий вкус. И она не ошибается.

Вернувшись из воспоминаний, Юля твердо решает, что никакой Гоша не отнимет у нее Ивана. Она должна записать разговор мужа с новым другом, когда чужак снова явится в их дом.

Эта мысль нравится ей и, улыбаясь своему искаженному отражению на блестящей поверхности крана, она добавляет горячей воды и погружается в густую пену.

 

***

 

— Как долго мне ждать?

Иван мял в руках салфетку, опустив глаза и разглядывая поцарапанную поверхность стола, чашку в бежевых разводах от кофе, деревянную стойку с рекламой... Все, что угодно, лишь бы долго не смотреть в глаза Гоше. При всем уважении к нему, он боялся спокойного и будто ожидающего чего-то взгляда собеседника. Это был тот случай, когда страх и уважение идут рука об руку и когда их так легко спутать.

— Все зависит от тебя, — ответил Гоша.

Он как всегда расслаблен. Правый локоть на спинке кресла, левая рука на столе. Его пальцы никогда не дрожат, он спокоен. Спокоен до омерзения. Редко, но все же Иван ненавидел Гошу за умение никогда не терять лица и сохранять самообладание. Как в этот самый момент, пока он сам яростно уничтожал салфетку, и в полумраке кафе под светом тусклой лампы летала бумажная пыль.

— Будь спокоен, — ответил Гоша. — Ты слишком нервный. Тебе нужно больше уверенности в себе, иначе ничего не выйдет.

— Я уже готов! — выпалил Иван.

— Что за нетерпеливость? — Гоша усмехнулся, взял салфетку и обтер блестящие от кофе губы. — Еще не время, уж поверь. Ты можешь говорить мне, что готов на все, будто понял, что иначе нельзя, но все равно, там... — Гоша постучал себя по виску. — Ты ищешь другой путь.

— Я не...

— Не обманывай меня. Я проходил через это.

— И как же мне перестать врать себе?

— Очень просто, — ответил Гоша, кладя в тарелку смятую салфетку. Проходящий мимо официант в помятом коричневом фартуке и с такой же помятой физиономией, словно говорящей, сколь бурный был у него накануне вечер сбавил ход, но Гоша слегка покачал головой, одним простым жестом давая понять, что сейчас не лучший момент, чтобы забирать грязную посуду. — Пойми вот, что: у тебя много путей. Ты можешь просто уйти, не сказав ни слова, можешь высказать ей все, сказать, что не любил её. Можешь наврать с три коробка. Все эти методы просты и испробованы. Но они не работают! Поэтому я еще раз спрошу тебя, ты любил её когда-нибудь?

— Да! — ответил Иван, посмотрев в глаза Гоше.

— Но ты уверен, что это больше не твоя жизнь? Что ты на самом деле не хотел жить так?

— Уверен.

Гоша улыбнулся, помолчал некоторое время и заговорил тихим голосом.

— Мой сын очень любит конструкторы. Как-то раз я купил ему "Лего" с кучей деталей. Здоровенная коробка, целый замок с рыцарями, башнями, конюшнями, разными пристройками. И знаешь, он всегда собирал замок по схеме, по картинке с коробки. Даже пластиковых рыцарей расставлял на одни и те же места. Он все делал правильно... — Гоша пожал плечами, — И очень скоро конструктор ему наскучил. После сборки он мог немного поиграть с этим замком, но это ненадолго его занимало. Ему был интересен сам процесс складывания деталей по схеме. Конечно, я мог бы легко купить ему новый конструктор, но я не сторонник такого подхода. Я хотел разобраться, как это исправить. Тогда я и сказал ему: "Макс, собери что-нибудь новое. Используй эти же детали, но построй не по картинке с коробки. Используй картинку в голове". Сначала у него получалась сущая ерунда, но знаешь, что было дальше?

— Что? — выдавил Иван. Он понимал, к чему ведет собеседник и ему никогда не нравилось хождение кругами, но не в случае с Гошей. Когда тот рассказывал, Иван был готов слушать его вечность, даже если это были сущие банальности.

— Он стал собирать невероятные штуки. Из деталей для замка он делал космические корабли, города, ракеты... В общем самые разные вещи, которые я даже представить не мог. Но никогда больше он не собирал замок. Я знаю — это странно, что он не мог сделать всего этого раньше, в конце концов, он обычный ребенок и проблем с воображением у него нет...

Гоша замолчал потому что к столику снова подошел официант. Он все-таки забрал посуду и, поинтересовавшись, не желают ли гости чего-то еще, получил раздраженный отказ и удалился.

— Так в чем же дело? — спросил Иван. — Почему он не дошел до этого сам?

— Схемы, шаблоны, правила... — мы все привыкли жить по ним. Даже наш мозг действует по готовым паттернам. У моего сына, как когда-то у меня и теперь у тебя, где-то в голове стоял блок. Нечто, что не давало ему выйти за рамки. И да, это во многом моя вина. Мой неверный подход к воспитанию.

Иван кивнул.

— Ты должен не просто понять, — Гоша положил руки на стол и приблизил лицо почти вплотную к лицу Ивана и тот уже не смог отвести глаз. Он ощутил идущий от Гоши горький запах кофе и сладость одеколона, сладость, которая щекотала нёбо и оставалась на языке приторным осадком. Прежний, необъяснимый страх мурашками пробежал по спине и застыл холодным комком в затылке. — Ты должен пережить это. Чтобы построить что-то новое, нужно разобрать старое. Разобрать на кусочки.

 

***

Она кричала громко. От этого крика сотрясались стены, стекла в рамах разлетались на мелкие осколки, все основание дома ходило ходуном, асфальт шел трещинами, а уличные собаки и кошки умирали в мучительных судорогах. Желтые обои в мелкую полоску отслаивались от стен, бетонная крошка ссыпалась на пол; с грохотом на пол падали шкафы темного дерева, на кухне вдребезги разлеталась посуда...

Но никто не слышал этого крика.

Крика, что шел изнутри, но там же и оставался.

Она думала, что поступает правильно, она хорошо усвоила поговорку о вооруженности предупрежденного. Но сейчас, узнав тайну, не знала, как правильно поступить. Она думала о сестре. Как вместе с Викой они смотрели старые ужастики и в каждый неожиданный момент, Вика подскакивала на месте, резко выпрямляла ноги и впадала в короткий ступор. Поведение идеальной жертвы. Вот и сейчас, Юля чувствовала себя в том же состоянии. Нужно было предпринять хоть что-то, но она продолжала сидеть в кресле, глядя на трясущиеся руки, на темный дисплей смартфона, выпавшего из рук, едва она услышала последнюю фразу записи, на лужу пролитого чая, что стремительно впитывал пушистый белый ковер. Ковер, который она усердно чистила каждую субботу, так часто представляя, как на нем будут играть её дети... их с Ваней дети. Она бы даже не ругалась, если бы кто-то из них вдруг измазал белоснежное покрытие.

Теперь все это казалось нереальным. Чем-то далеким, чужим, принадлежащим иному миру.

Позвонить сестре или позвонить в полицию? Сообщить маме? У кого просить помощи? Но что, если все это ошибка? Что, если она не так поняла... Но разве можно как-то иначе трактовать все те ужасные вещи, что они говорили? Нет, она ошибалась. Виноват не только Гоша. Да, он запудрил мозги её мужу, но начал это все Ваня. Ведь он мог бы просто уйти, но вместо этого...

Боже, этого просто не может быть. Она должна убедиться, что все это происходит на самом деле... а лучше убедиться, что все не так. Ей все показалось.

Она нагнулась к полу, подняла смартфон и снова включила запись вчерашнего разговора. Закрыла глаза и слушала. Первым говорил Гоша:

 

— Теперь ты уверен?

— Абсолютно.

(скрип стула)

(долгое молчание)

— Хорошо, я рад это слышать. Я и сам вижу, что момент настал. Теперь я снова все повторю по порядку. Все этапы, что ты должен проделать. Для начала, тебе нужно избавиться от её вещей. Ты понимаешь, что это значит?

— Да.

— Нельзя просто выкинуть их. Собрать в сумку и вынести на помойку. Так дело не пойдет. Ты должен уничтожить их. Изрезать одежду на мелкие кусочки, разбить её любимую кружку. Порвать ваши общие фотографии. Все, что тебе напоминает о ней. Если у неё есть любимый стул — разломай его. Уничтожь косметику. Все, до чего сможешь добраться. Украшения, которые дарил ей — отдай на переплавку или найди способ уничтожить другим способом, но убедись, что они не сохранились, что не попали в чужие руки. Ты понимаешь?

— Да, конечно.

— Может так получиться, что тебе вдруг все покажется глупым. Не стоящим усилий. Я знаю, тоже проходил через это. Но не сомневайся, важен каждый этап. Все мелочи. Иначе ничего не выйдет. После того, как с вещами будет покончено, приступай к ней. Но прошу тебя, продумай все детали. Нельзя, чтобы какая-то ерунда все испортила. Не торопись и будь терпелив. Теперь я хочу, чтобы ты еще раз повторил, что готов.

— Я готов.

— Отлично, ты молодец и все делаешь правильно. Разбери это все и построй наконец что-то новое!

(долгое молчание)

(звук наливающейся в стакан воды)

(глотки)

— Побудешь еще?

(стук стакана по столу)

— Мне нужно идти, теперь ты один со всем разберешься, и я знаю — ты справишься. Но если что, я на связи.

 

Юля выключила запись и уставилась в стену. Стена дрожала в мареве, полосы на обоях размывались, теряли контуры, исчезали. Горячий воздух обжигал губы, стены вокруг Юли шли трещинами и обваливались с оглушительным грохотом, штукатурка осыпалась на пол, стеклянная люстра, не выдержав мощного удара рухнула на пол и разлетелась на сотни мелких кусочков.

Никто кроме неё ничего не видел и не слышал.

 

***

Уже поздно, а он еще не явился. Она надеялась, что он отступил, что оказался не готов. Решил не приходить домой, просто бросить её, ничего не сказав.

Так было бы проще... а может и нет...

Она никому ничего не сказала, она понимала, что это глупо, что лишь зря теряет время. Что скоро, очень скоро Ваня сотрет все их прошлое и не оставит шанса на будущее. Он убьет все, что она любит, а затем убьет их будущих детей... убьет её.

"Что он сделал с тобой? — спрашивала она. — Что ты сделал с собой?"

Она согрела в чайнике воду, заварила чай с мятой, пила обжигающий напиток мелкими глотками, глядя как свет лампы теряется в тенях на полу, в осколках разбитой вазы, что она случайно столкнула в приступе истерики. Осколки — куски её жизни. То, чем так скоро станет она?

Почему Ваня это делает? Он все-таки полюбил другую или, что более вероятно никогда не любил свою жену? Почему Гоша дает ему эти страшные наставления? За что они с ней так? И ведь тварь такая, не боится говорить, что сам уже делал так? А ведь Ваня болтал, что Гоша женат и дети есть? Все это просто ложь! А если нет, то как Гоша смотрит в глаза своей нынешней жене? Своим детям? Или если они ему наскучат он их тоже того... на кусочки?

Ваня звонил ей пять раз, но она не брала трубку. Уже семь часов, в последнее время он почти всегда задерживается, но даже учитывая это, у неё осталось от силы часа два.

Как поступить?

Она опустила взгляд на кружку, из которой пила чай и только теперь поняла, что это кружка Вани. Кружка, что она делала на заказ. Где хоть и банально, но так искренне вывела слова "Любимому мужу". Разве любовь знает о банальности? Любви нет до этого дела.

И тут она поняла. Никогда она не была слабой, никогда так легко не отступала от своего. Раз Ваню не удержала, то неужели плохая жена? Да уж, мама бы ей так и сказала. Вот только маму саму муж лупил всю жизнь, так чему она могла дочь научить? Только идиотским правилам, как нужно угождать супругу, наплевав на себя. Но Юля не чертов робот, не уборщица, не посудомойка, не секс-кукла в конце концов.

Кружка врезалась в стену и разлетелась осколками.

Если уж чью-то жизнь сегодня и разберут на кусочки, то это будет жизнь Вани.

Следующей в ход пошла его одежда. Заношенные джинсы, туфли, брюки, кроссовки, футболки. Юля резала это все ножницами, как и учил Гоша, на кусочки. На самые мелкие, что могла. Затем молотком по ноутбуку Вани, им же по его проклятой коллекции фигурок нэцкэ. Паспорт, что он так опрометчиво оставил дома она изрезала ножницами, а обрезки спалила на газовой плите. И запах старой жизни, сгорающей в пламени радовал её обоняние. Боже, как она была счастлива, когда разносила его любимое кресло в кабинете, вместе со стулом, где так часто сидел Гоша.

Она увлеклась не на шутку, пока не услышала звонок в дверь, затем еще один. Она так и замерла на месте, сжимая в одной руке ножницы, а в другой найденную на дне шкафа футболку с изображением котенка по имени Гав. Эту глупую футболку, что она подарила ему ради шутки, он не носил даже дома. Вот и вся его любовь.

В этот момент внутри все упало, и она вдруг поняла, какую же глупость сотворила.

В замке звякнули ключи. Она кинула футболку и все еще сжимая в руке ножницы, схватила смартфон и кинулась в ванную, где и заперлась. Она включила смартфон, набрала номер полиции, но не услышала даже гудков.

"Проклятая дура! — молча вопила она. — Сети здесь нет!"

Она слышала, как он вошел, как после долго молчания, пока он вероятно разглядывал тот бардак, что она навела окликнул её. Но она не отвечала. Только тяжело дышала, вжимаясь в кафельную стену спиной, вытянув перед собой ножницы. Вероятно, теперь, именно этими ножницами он и порежет её саму. В отражении овального зеркала напротив она видела свое перепуганное бледное лицо, заплаканные глаза, как нелепо она сжимает в руках ножницы. Казалось на ней смотрит незнакомка. Чужая женщина, с которой и происходит весь этот ужас. С ней, не с Юлей. И кошмар той женщины запрятан в этом овальном контуре и никогда не вырвется наружу.

Чем ты думала? Ты должна была бежать...

— Юля, ты в порядке? Что случилось?

"Уйди! Пожалуйста, просто уйди!"

— Где ты?

Он уже за дверью. Дергает ручку.

— Юля ты там? Открой мне!

И голос у него такой обеспокоенный, добрый. Она и не подозревала, какой хороший актер её муж.

— Я все знаю! — выпалила она и рыдания вырвались из неё. — Скоро сюда приедет полиция!

За дверью послышался Ванин вздох.

— Какая же ты тварь, Ваня! — кричала она. — Если бы я знала, какая ты змея...

— Прости, я должен был тебе рассказать.

"Рассказать? О чем? Что убьет её? Боже, он сошел с ума!"

Она громко зарыдала, завыла, падая на колени.

— Юля, Юлечка, пожалуйста, открой. Ты должна понять, что уже все, все кончено. Теперь у нас все будет хорошо.

— Ты сошел с ума! — выкрикнула она. — Уходи!

Он с силой дернул дверь.

— Ну уж нет!

Он крикнул так громко, что Юля невольно дернулась и упала на пол. Стала отползать по скользкому полу, глядя, как трясется тонкая дверь, хлипкий замок долго не выдержит. Её руки нащупали коврик, и она с силой сжала его. Присоски, которыми он крепился к полу с шумом отлепились.

— Только не теперь, — кричит он. — Когда я прошел через все это!

Замок в двери хрустнул.

Юля взвизгнула, подалась назад выставив вперед руку с ножницами, пока не уперлась спиной в стенку ванной.

Когда дверь распахнулась, разбив металлической ручкой кафель на стене. Когда Иван шагнул внутрь, время остановилось. Мир замер. И конечно, будущее предсказать невозможно. Но она как все будет. Прямо как в ту ночь, когда она поняла, что именно этот высокий мужчина в черной футболке подарит ей счастье. Она же не ошиблась тогда? Ведь было же счастье, хотя бы немного? Вот теперь, когда он тут и с его насквозь промокшей ветровки, таких же мокрых штанов, последних, что остались у него на пол капает вода, она поняла, что будет дальше.

И не ошиблась.

Ваня делает шаг, мокрая подошва тихо пищит, вода пузырится, выходя из отверстий шва, в том месте, где подошва пристрочена к носку. Нога Вани скользит. Он нелепо машет руками, пытаясь сохранить равновесие. Вскрикивает и его лицо в этот момент, такое испуганное, заставляющее Юлю испытать внезапную жалость. Он падает, ломает головой раковину и крупные осколки летят на пол. Секунду он лежит и не двигается. Умер ли он? Вовсе нет. Он громко стонет, ворочается, упирается руками в скользкий кафель, но в раз обессилившие мышцы подводят его. Наконец, ему удается перевернуться на спину. Его правый глаз скрыт под темным сгустком, разбитая губа кровоточит. Лицо заливает кровь из огромной раны на лбу. Передние зубы сломаны и крошки их у Вани на губах.

— Помоги, — шепчет он.

Юля смотрит на него, смотрит на любимого мужа и в то же время на чужака. Любит его и в то же время ненавидит всем сердцем. И на секунду жалость перевешивает все остальное, она подползает к смартфону, видит, что сети так и нет, хочет подняться, выйти на кухню и позвонить оттуда, но...

Разбери это все на кусочки!

Смартфон летит прочь! В стену!

Юля хватает ножницы, подползает к Ване и подняв над ним острое лезвие сквозь зубы цедит.

— На кусочки?

Ножницы входят в плечо Ивана и тот хрипит, выплевывая кровь.

Юля отпускает рукоять и дрожит. Затем берет себя в руки и отползает прочь.

Темные кафельные стены искажаются, свет гаснет и загорается вновь, душ самопроизвольно изрыгает кроваво-красную воду. Юля мотает головой, отгоняя наваждение и в ужасе смотрит на Ваню.

"Что же ты делаешь?"

— Какой же я идиот, — хрипит Ваня. — Я все сделал не так...

— Да, не так, — подтверждает она. — Ты думал убить меня, но угодил в свою же яму.

Иван кряхтит и в этом кряхтении слышен хохот.

— Что тут смешного? — спрашивает Юля.

— Какая же ты дура, — говорит он. — Так все напутать.

Юля не выдерживает, кидается к мужу и лепит пощечину по его разбитому лицу.

А он снова кряхтит, пытаясь захохотать, но в легких его булькает, и он заходится в кашле.

Юля продолжает смотреть на мужа, пока его одолевает приступ. Она ждет ответа, ждет пояснений, но они не приходят. Вместо этого наступает тишина. Мертвая тишина.

— Ваня, — тихо зовет она.

Она обхватывает его лицо руками, трясет, бьет по щекам, плачет.

— Ванечка.

Но Ванечка никогда не ответит ей.

***

Сидя здесь, она только и думала, что о прошлом. Размышляла, как бы все повернула иначе. Когда появился Гоша или хотя бы в тот день, когда решила записать злосчастный разговор. Но может, лучше бы ей было вернуться в тот ночной клуб и задержаться в туалете подольше или наблевать прямо за столиком на узкие джинсы подруг.

И без конца перед глазами проносились строчки сообщений, что она прочла на смартфоне мужа после его смерти. Последних сообщений, что направлял Ивану абонент, скрытый под именем "Клиент от Максима", но оказавшийся некой Ирочкой.

 

Ваня, поганый урод!!! Что ты сделал с моими вещами?

19:34

 

Забудь меня или с тобой я сделаю то же самое!

19:36

 

Теперь она выстраивала картину, собирала её из мелких кусочков. Из того единственного разговора с Гошей два или три дня назад. А может и неделя прошла? Теперь уже наверняка сказать трудно.

Как обычно, в белоснежной рубашке, застегнутой на все пуговицы он вошел к ней. На фоне унылой, грязной комнатушки без окон он выглядел таким ярким, почти луч света в темном царстве новой действительности в которой оказалась Юля. Но дыхание его было тяжелым, а в комнате мгновенно повис кислый запах пота и приторная сладость одеколона.

Он выглядел грустным, но Юля видела, что эта грусть напускная, очередная маска. Пусть она и ошибалась, но Гошу винить не перестала.

Он говорил немного, но Юле казалось, что длилось это целую вечность. Вместо беседы она бы с радостью вернулась в камеру, чтобы снова погрузиться в прошлое, чтобы прожить его заново. Прошлое, в котором не было всего этого кошмара.

— Он любил тебя, — говорил Гоша. — А Ира, ну что Ира? Случайное увлечение, мимолетный каприз, от которого оказалось не так-то просто избавиться. Ты винишь меня, знаю, но поверь, что я желал твоему мужу только добра. И ведь теперь ты знаешь, почему он все держал в тайне. Ну, скажи хоть что-нибудь, не молчи!

Но Юля молчала. Слова стали лишними.

— Я был в его шкуре. Знал, как ему помочь. Он никого не хотел убивать, ни тебя, ни эту дуру. Хотя, знаешь... Обе вы дуры...

И даже эти слова звучали неискренне, словно он хотел просто зацепить Юлю, выжать из неё хоть слово. Она видела, как его давит её молчание. Как выводит из себя отсутствие реакции.

Гоша вздохнул. Посидел пару минут, после чего поднялся и вышел прочь. Из комнаты ушла и тяжесть. Дышать стало легче.

Но все-таки он был прав. Ваня мог вернуть прежнюю, счастливую жизнь, его ошибки были поправимы, а Юля уже не сможет. Никогда не сможет.

Это не могло кончиться так. Осталось то, чего изменить она не могла, как бы ей не хотелось. Она никогда всерьез не задумывалась, что нечто может быть неподвластно её воле. Она же сильная женщина, правда ведь? Она сама строила свою жизнь так, как считала нужным. Прошлое не воротишь — это она понимала, но, несмотря на всю свою рациональность, отсутствие веры в любые сверхъестественные, божественные и какие угодного, не поддающиеся разумному анализу проявления, она продолжала искать способ.

И нашла его.

Она разберет себя на мелкие кусочки.