Изгоняющий

— Не паникуй и не теряйся! — поучал меня старший координатор. — Ничего страшного с тобой не случится. Считай, это твое первое серьезное задание. Мы подозреваем, что тебе будет противостоять истинная демоница. Проверишь на ней свои знания и навыки. Если сможешь ее изгнать, я первый тебя поздравлю. Отличный практикум, не каждому выпадает такая удачная командировка!

— Шеф, мне еще полгода до выпуска, — сокрушенно промямлил я, поражаясь его чрезмерному оптимизму. А если не смогу изгнать, тогда что? Вот уж повезло заглянуть в адскую пасть…

Мои запоздалые переживания прервали деловитые технологи логистики и навигации. Их суетливость только подчеркнула спешность задания и безрадостное осознание дефицита профессиональных изгоняющих. Мне еще полгода… все растворилось в лиловом сиянии телепортации.

 

…очнулся в неизвестности. Эхо жалких воплей протеста замерло в подсознании, осыпалось бурой листвой. Я уже в Сфере Контроля? Лежа на странном полу, осторожно пошевелил руками и ногами, смешная человеческая привычка. Тишина обволакивала мягкой фланелью. Слабые всполохи на овальных стенах. Приподнял голову. Силуэт. Необычный? Она сидела в пугающей близости, так что видны были короткие когти на длинных пальцах. Завораживающая хищница, переливающаяся закатными волнами с преобладанием багровых и черных тонов. Если желтоглазую пантеру облить шоколадом… Не тело, а эбеновое дерево, упругая мускулатура зулусского воина. "Без паники!", — приказал сам себе, неуверенно принимая защитную боевую стойку. Демоница внимательно посмотрела и неожиданно улыбнулась, обнажив красивые острые зубы.

— Ну, здравствуй, Изгоняющий! — ее голос заморозил реальность, и у меня окончательно испортилось настроение.

 

***

Наша раса эмпатов возникла много тысячелетий назад. На Земле тогда еще царили кроманьонцы. Если взять за основу теорию пространственных аномалий, разглагольствовал на истории куратор училища, то развитие эмпатов связано с устойчивостью триады "Материя-Энергия-Аура", характерной для аналогов Вселенной в параллельных пространствах. Биосфера пригодных для жизни планет, как правило, моделируется на уровне информационной субстанции. Сегодня земные ученые нехотя признают существование программы параллельного развития жизни и разума, которая наряду с неучтенными факторами управляет эволюцией.

 

Внешность моих соотечественников достовернее всего описывается в древних легендах североамериканских индейцев чероки. Они утверждают, что "бесформенные мыслящие существа прилетают к нам на волне звука" из тайного места, расположенного во-он там в ночном небе. Впоследствии астрономы, заинтересовавшись, вычислили координаты "во-он там" и указали на звездную систему Плеяд. Может, наши предки действительно обитали среди этих романтических Плеяд, не могу утверждать наверняка, но верю в то, что они были бесформенными шаровидными существами с ложноножками, ложноручками, щупальцами и шипами. Каковыми и являются нынешние эмпаты. Одновременно с нашим народом на Земле зародилась формация деструкторов, примитивно выражаясь, демонов. Мы, хоть и сородичи, всегда враждуем и всегда вынужденно сотрудничаем, контролируя людские эмоции и поступки. Однажды некий чересчур проницательный человек уловил смысл этого тандема и придал ему сказочную окраску. Пустил слух, что у людей на плечах сидят ангел и чертенок, которые постоянно направляют помыслы хозяина к хорошему или злому. Что ж, наивно немного, но пусть люди так и считают. Значительно позже какой-то циник обозвал нас тараканами в голове, чем сильно обидел как эмпатов, так и демонов.

 

Я родился жутким уродом.

С двумя руками, двумя ногами и ...головой!

Все племя обуял священный ужас. Хотя никакой угрозы для общества я не представлял.

Мнения разделились. Одни хохотали, другие возмущались. И лишь очень немногие сочувствовали моим опозоренным родителям.

Меня же не пожалел никто.

Таких как я, мутантов, собирают по всей метрополии, каждые несколько лет процеживая племена и родовые кланы. Наше содержание в специнтернатах обусловлено законами параллельного мира. Помесь человека и эмпата в моем лице довольно редкое явление. И хотя рождение подобного "ребенка" традиционно позорит весь род, в определенных структурах нас ценят. Натаскивают, тренируют, вдалбливают истины бытия, принципы уничтожения демонов, навыки противостояния демоницам. Обо мне говорили, что подаю надежды, я прошел хорошую школу, числился в десятке лучших курсантов. Образование включало теоретические занятия, контактный боевой практикум, семинары и тест-драйвы пси-фехтования. Вот они отчасти меня и спасли от экзотических атак демоницы.

Наши первоначальные стычки напоминали роскошную майскую грозу с громом и молниями, когда прохладные и теплые струи хлещут во всех направлениях, обрушивая влагу, как благо. Яростные в моей подаче, хладнокровные в ее исполнении. Должен признаться, что сплошь и рядом я терпел поражения в этих парадоксальных поединках. Она меня била уникальным оружием. Я никак не мог приноровиться к ее стилю, перенять неизвестные приемы атаки. Как-то во время практикума в училище мне довелось сражаться с обычным демоном-самцом, правда, легкораненым. Он умело защищался, был опасен в спарринге, но я его забил традиционно жесткими пинками в грудь и живот. А здесь все было иначе…

Что может быть разрушительней музыки, как противостоять хищному очарованию потусторонней мелодии? Даже глухонемой окунется всем телом в трепетные волны, кожей ощутит гармонию вибрации, впитает тембр и обертоны. Голуби, в качестве приводного радиомаяка, поглощают инфразвук, генерируемый океанскими волнами. Так и я воспринимал аккорды "К Терезе" от Бетховена сродни объятиям добродушной анаконды. Звуки, что наполняли мою келью, имели расплывчатые формы, были осязаемы. Сотканные демоницей из прозрачных нитей, слепленные из невесомых хлопьев, они обволакивали и укутывали, погружая в густеющий благородный туман. Нирвана, как ванна, в ней все без обмана, и сладко, и странно. Оседая на губах терпкой влагой, стекая по щекам душистыми слезами, этюды и ноктюрны в наркотическом дурмане отнимали силы, уверенность, лишали чувства времени. В такие мгновения попытка взмахнуть рукой, резко развернуться, нанести удар поглощалась медовым желанием сонно прижаться к подушке.

Мы постоянно находимся в замкнутом пространстве, и наша среда обитания строго ограничена. Сфера Контроля представляет эллипс с открытыми кельями, которые разделены небольшим холлом со стилизованным светильником в центре. Это вечный огонь, пресловутый Очаг Разума нашего хозяина. Мы его оберегаем — хозяина, а не Очаг, от большинства проблем и бед, сопутствующих человеку, лишенному благоразумия и авантюрного духа. Оберегаем каждый по-своему, исходя из привитых нам идейных принципов и законов расового гуманизма. Когда эмпат и деструктор оказываются добровольно заключенными в Сфере Контроля, то первое время сражаются, пытаясь завоевать доминирующее положение в управлении человеком. Если же речь идет об Изгоняющем и демонице, то степень противостояния возрастает в геометрической прогрессии.

Неслыханные сражения! В них перемешались голоса предметов и мозаичные символы звуков, где в убаюкивающем речитативе пастушеской свирели полыхал горестный стон над ванной Марата, а колокольное соло семи тощих лет переплелось с проклятием девятой симфонии Альфреда Шнитке, когда рыцарски оловянная ладонь композитора одобрительно похлопывала баклажанное плечо невозмутимого рояля. В наших столкновениях она была седым дирижером, а я батальоном органных регистров. Она милосердным скорняком, а я Последним Соболем Планеты. Она Анджелой Дэвис, я же — радиостанцией Советского Союза. Бархатным ядром в лоб ударил этюд Шопена, и мой матерый "Фокке-Вульф" оказался подбит ливерпульским сопляком на "Спитфайере". Весь гнев, всю боль и разочарование лучшего из сыновей люфтваффе я выплеснул на беснующегося Индру. Пока мертвый истребитель падал в малахитовые волны бессовестно ласковой Атлантики, мечущий молнии непобедимый Индра, ненароком наступивший божественной пяткой на предательски острую косточку дикой сливы, выл и сеял жирный горький пепел нам на головы.

— Ты такой же, как и я, — сказала она через три дня без присущего сарказма, — дитя человеческое.

— Ложь! — Я знал, что она права. — Подлая тварь, это ты полукровка, вы, демоницы, жалкие метисы!

— Не мучайся, — кивнула демоница, — мы оба с тобой уроды.

В наивном самомнении я создал стаю пятиэтажных тираннозавров, которые за несколько секунд были сметены в надувной бассейн ножками балерин из танца маленьких лебедей. Мефистофельский оскал экскаваторных челюстей уплыл к глянцевому горизонту. Тогда я послал в битву гладиаторов во главе с Эномаем, каюсь. Они погибли быстрее, чем лемминги в Северном Ледовитом океане… демоница сочинила у них на пути Герду, взмах розой поверг наземь шеренги отчаянных рабов. Несокрушимых терминаторов остановила слеза мачехи. Беснующихся кентавров опьянил аромат верескового мёда. Берсерков заворожил бумажный полет журавлика Нагасаки. И тогда, отчаявшись, я ее — Кафкой, Кафкой, Кафкой! будто размахивая тяжелым банным халатом, залитым сухим мартини… кафкой! кафкой! А она меня модернизмом, полистилистикой и культурными аллюзиями джойсовского "Улисса", концептуальным маразмом Керуака о бродягах, бездельниках и пьяницах. И я снова в ауте, поник чугунной головой, в глотке сухость и огорченное мычание.

 

Кто мы на самом деле? Новая раса, промежуточное звено или тупиковая ветвь, презираемые мутанты или привилегированные метисы, оптимальная формация? Зачем мы. История происхождения мутантов зашифрована и запечатана, однако осторожные сплетни просачивались даже в наше училище. Мы — отпрыски редчайшей робкой взаимности эмпаток и земных мужчин. Рождаемся в результате генетических изменений цепочки женских особей, значит, когда-то чья-то прабабка сливалась с эго своего избранника. Разумеется, подобные романы исключают всякие страстные объятия и клятвы под стыдливой луной. Любовь, как непродолжительное родство душ. К чему эти тандемы приводят, можно догадаться. Эскалация странных созданий, из которых наши генералы охотно лепят Изгоняющих. Мол, у нас особое предрасположение к ментальным сражениям. И самое главное: мы способны анализировать человеческую тягу к гармонии, не отторгая, воспринимать идеальные образы. Поэтому на занятиях внушением и гипнозом в нас, словно связки книг в сундук, загружали лучшие произведения творческих гениев человечества, опьяняли совершенством сожженных нот и развращали абсолютом живописных полотен. Уникальный объем пыльных знаний в рамках всестороннего развития Изгоняющего, боевого эмпата.

Мы знаем, что почти все людские проблемы, том числе и со здоровьем, заключены в "эмоциональной" области мозга. Как человек взаимодействует с миром и переживает стресс, обусловлено чувственным опытом, приобретенным еще в детстве. Ранние эмоции закрепились в сознании, создав в "логической" части мозга своеобразный очаг напряжения. Вот его и называют Очагом Разума. Как только человек испытывает впечатление, схожее с болезненными переживаниями из прошлого, он генерирует эмоциональное колебание. Обученные эмпаты владеют методикой нейро-эмоциональной интеграции, благодаря которой ненадолго проникают в прошлое, вплоть до возвращения к болезненной форме зарождения человеческого интеллекта... Мы не создаем материальных предметов, но успешно жонглируем образами, принимаем почти любой облик в подсознании хозяина, отвлекая его от нездоровых выходок. Таким образом, удается контролировать самые неадекватные эмоциональные вспышки, не допускать коллапса в метаниях этой слабой хаотичной расы. Иначе они все вымрут, и двух поколений не протянут без нашей заботы.

 

Поведение хозяина преподносит сюрпризы. Не нравятся мне его эмоции, настораживает непредсказуемость поступков. Ночью люди спят, а этот вскакивает, бродит, бормочет. Приходится быть начеку, контролировать его маршруты. Время от времени хозяин впадал в депрессию, начинал капризничать, раздражаться по пустякам. У этих людей все не по-эмпатски, ни с того, ни с сего погружаются в черную меланхолию, а затем могут взвинтить себя до неоправданно агрессивного состояния. Параллельно почти все с явным удовольствием оплакивают собственную горькую участь. Клоуны, одним словом.

— Будь крепче, парень! — внушал я в таких случаях хозяину. — Не раскисай, не дай себя загнать в угол. Все, кому не лень, только и ждут твоего уныния, чтобы шпынять тебя и пользоваться, как вещью, как рабом. Взбодрись! Прими холодный душ или выпей для храбрости, это лекарство от меланхолии.

Демоница тоже нашептывала реципиенту таинственные советы, не знаю, правда, к чему она его подталкивала, но ведь ничего полезного внушить не могла. Может, зарезать кого призывала, с нее станется. Вообще-то, мы не имеем права жестко навязывать ему мнение, тем более, управлять поведением, но есть ниточки марионетки, за которые в виде исключения можно и подергать. А то натворит, наворочает. Демоница почти все время бодрствует, на страже, и за мной наблюдает, и хозяину внушает сомнительные истины. Но бывает, что вымещает на нас обоих неоправданные приступы неистовства. Пытаясь анализировать ее неожиданную вспыльчивость, я вспомнил лекцию по деструктоведению — подобные перепады настроения характерны, как для демониц, так и женщин.

 

…не тесно. При пугающей ограниченности нынешнего жизненного пространства, я не испытываю комплекса узника. Скучать не позволяют профессиональные обязанности и состояние неизменной боеготовности. Мне очень трудно сдерживать ее выпады. Демоница явно обладает серьезным опытом ментальных атак, использует хитрые приемчики пси-дуэли. А у меня полгода до выпуска, хотя сейчас уже бессмысленно об этом вспоминать…

Очередной день ознаменовался танцевальным штурмом. Танго обрушилось лавиной синих и белых стрекоз, сильные узкие ладони скользнули по плечам, ко мне на мгновение прижалось невообразимо нежное, трепетное, упругое. Она отпрянула, опрокинула стеклянное, хрупкое, и вновь прильнула, моя нога онемела от соприкосновения с горячим бедром. Я подчинился аккомпанементу безумного марафона, проникся бушующими аккордами. Этот странный танец ледяным сытным ветром унес в небо, потом внезапно погрузил в термальный источник, пропитал озоном, щелочью, бурлящим водородом. Под нами дымились горы, хрустели, как сухари, облака. Жадная ласковая динамика завораживала, опьяняла турбулентностью. Если смертельную схватку можно назвать изысканной, то я познал грозное серебряное наслаждение, мнимую дикую покорность и шарм добивающего удара милосердия. Душный вихрь высушил спину. Я видел только раздвоенные тени, что неслись за нами, как хищные птицы, пытался обнять тугое тело, но руки были непослушны, а когда метельная мелодия стихла, то рухнул на пол, выжатый, одурманенный и счастливый. Почему она меня не сожгла в жерле вулкана? Кажется, я пробормотал вслух этот вопрос.

— В этом зале пустом мы танцуем вдвоем, так скажите хоть слово, — промурлыкала в ответ полутьма. — Сожгу, Изгоняющий, не сомневайся.

Я был уверен, что она улыбалась, упиваясь своим грациозным могуществом.

На десятый день меня поразил вопрос: есть ли у нее хвост? До сих пор не задумывался над этим животрепещущим моментом, и что странно, не обращал внимания!

 

Мы живем гораздо дольше людей. Сопровождаем их до самой смерти, неустанно контролируя эмоциональный фон. С их кончиной, как правило, перебираемся к новому хозяину. Так продолжается очень долго, пока сами не погибаем в ментальных боях или, внезапно иссякнув, не превращаемся в равнодушные субстанции. Умирая, эмпаты и деструкторы уходят, уплывают в радугу, растворяются в ней без остатка. Это прекрасная достойная смерть, равноценная сожжению погибших воинов на погребальном костре. В этой кончине — еще один фактор истоков родственности наших рас. Чем-то мы сродни аборигенам. У многих народов Земли до сих пор сохранились статусные параметры общества на основе формирования этнической территории или духовного ранжира. Казахские жузы, индийские касты, конфедерации восточнославянских племен. Клановые отношения веками формируют социум эмпатов. Мы традиционны и консервативны.

 

— Будьте беспощадны к демонам! — орал на физподготовке наш инструктор. — Хороший демон — мертвый демон. Убивайте безжалостно, убивайте с воодушевлением, будьте изобретательны!

И демонстрировал нам каскад трюков, с помощью которых можно было отправить в радугу посланца Зла. Правда, для этого надо тренироваться и тренироваться.

— А на демониц эти приемы распространяются? — постоянно спрашивали новички.

Нет, к сожалению, не распространяются. А как их уничтожить, не унимается настырный первокурсник. Демониц очень трудно уничтожить. Вот, к примеру, каучуковый мяч, бей, дави, швыряй, а он как новый. Откуда взялись демоницы? А сам ты откуда взялся, сынок? Глупый вопрос, пошли лучше тренажер погоняем.

У нас в альма-матер официально девушей не было. Факультеты формировались за счет особей мужского пола, как и группы потенциальных изгоняющих. Но многие знали, что где-то в недрах училища обитало несколько наших соотечественниц. Засекреченных курсанток никто не видел. Светлый Рог-Гор рассказывал, как однажды на дежурстве ночью в дальнем туманном переходе он встретил двух девушей. Они исторгали такую эманацию нетерпимости и свирепости, что бедняга подавился пирожком лунного света. На кого их натаскивали, зачем так зло тренировали, иди пойми. Испуганный Светлый Рог-Гор отныне зарекся бродить по ночам в туманных переходах.

 

Мне не давала покоя мысль, что демоница скрывает свое истинное лицо. Она постоянно меняет маски, от насмешливой феи, коварно-ласковой пантеры до яростной фурии. Как ее РАЗГЛЯДЕТЬ? Для начала следовало бы и самому обзавестись масками. Я стал изобретать неожиданные воплощения. Не свойственные боевому эмпату, с точки зрения демоницы, примитивные, даже бессильные. Надеюсь, парадоксальность ситуации позволит перехватить инициативу. Вот, например, титулярный органист Собора Нотр-Дам, сутулый, бесцветный, неуверенный в движениях, с волшебными пальцами. Он безвреден, как мухомор в кляре. Попробуй, проглоти. Или замерзающий в метели ямщик: "Коням, барин, тяжело; вьюга мне слипает очи; все дороги занесло; хоть убей, следа не видно; сбились мы..."

— Чьи это строки? — подозрительно спросила она сразу же после фехтующего выпада.

— Мои!

Она усмехнулась, но ямщик ловко огрел ее вожжами. Бинго!

 

Я считался одним из лучших курсантов. Меня учили анализировать поступки потенциального врага, как его психомоторную реакцию, так и неожиданные проявления агрессивных моделей поведения. Демоница не может быть непобедимой, я взял за основу этот постулат. У нее должны быть слабые стороны, логично? И я думал, рассчитывал, выжидал. Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит, сказал великий стратег Экзюпери. Ему бы родиться эмпатом. Весьма здравая точка зрения, согласен. Очередная схватка стала поводом для интересного эксперимента. Мне показалось, что она, снизив бдительность, чересчур увлеклась пубертатным моделированием. В ответ на атаку конкистадоров, демоница выдвинула шеренгу детсадовцев с пластмассовыми пистолетиками. Малыши выглядели воинственно, вот ее ошибка! — и старательно размахивали своими хлопушками. Лава суровых крестоносцев докатилась до разделяющей кромки, вспыхнула, исчезла. Вместо них возникла трехмерная проекция моей домашней заготовки, юного героя, который, сидя на горшке, встретил идолов демоницы восторженной улыбкой. "Трехлетний сына долго сидит на горшке. Я спрашиваю: — Как дела? — Хорошо. — Ты покакал? — Нет. — А что тогда "хорошо"? — Хорошо, что я в мире живу!".

Почему большинство детей от трех до семи с завидной настойчивостью спрашивают родителей: "Ты меня любишь?". Мир изменился. Первыми это осознали самые маленькие дети и демоницы. Она баюкала куклу. И бормотала всякий вздор. Вуду… Вуду… Я скоро приду… Я скоро приду… Потом изящным взмахом из-за спины метнула ее мне. Беззащитный маленький сверток полетел мне в голову. Я вытянул руки, распахнул журавлиные крылья, принял на сердце летящую тайну. Девочка с маленькими рожками на голове разгадывает человеческий кроссворд: "Без нее не приготовишь блины, четыре буквы, первая — М". Уверенно пишет: "МАМА". Могут ли родиться дети у Изгоняющего и демоницы? Я потряс головой, что за дикие мысли?

…тут она и растерялась. Впервые отступила, даже не оставила защитный барьер, хоть бери ее голыми руками и топи в ведре. Я ухмыльнулся, погоди, красавица, ягодки впереди!

Нас учили проникать в сон противника. Дождавшись предрассветного часа, просочился призрачной рептилией в разделявший нас холл. Очаг Разума едва тлел, хозяин спал. Демоница, наконец, тоже заснула, я это почувствовал, выглянув из-за барьера подсознания. Невероятно осторожно, превратив органы осязания в бархатные лапки горностая, потянулся биополем к теплому телу, дотронулся до чуть влажного плеча…

 

"У Мамы ручки и ножки маленькие худенькие, высохшие, почти все время трясутся, даже когда она полулежит в своем любимом огромном кресле, где ее почти не видно. Она очень красивая, у нее белоснежный одуванчик на голове и кожа цвета минотавра. Она сильно горбится при ходьбе, плохо видит, но это не мешает ей передвигаться с достойной целеустремленностью, хотя при выходе из спальни ее обычно немного заносит вправо.

Ей, наверное, лет сто или двести. Я ее почтительно называю "Мой динозавр". Иногда мне хочется осторожно обнять ее и заплакать. Но я сдерживаюсь. Не помню, когда она сама в последний раз плакала. Или пела. У нее есть маленькая древняя черно-рыжая седая кошечка. Она везде сопровождает Маму и начинает горестно орать, если теряет ее из вида более чем на пять минут. Мама идет к туалету, Бубу тащится за нею следом, садится перед деликатно прикрытой дверью и заводит унылые вопли. Из туалета немедленно доносится возмущенный возглас:

"Чего орешь, дура? Щас я иду!".

Бывают минуты, мне страшно хочется сказать ей шепотом: "Я люблю тебя, Мама!" Но… нельзя. Она сразу заплачет. И умрет".

Демоница шевельнулась. Мое воздушное прикосновение растаяло, я быстро втянул ложноручки и ртутной каплей заскользил обратно на свою половину. У нее есть мама? Как странно.

Меня подвел минимальный опыт общения с хозяином, я был глупым и самоуверенным суперменом, только и всего. Поэтому слишком поздно почувствовал движение, а затем услышал шорох. По Сфере Контроля ползло живое. Бесформенное, сырое, голодное, с длинными извивающимися конечностями. Двигаясь от кельи демоницы, оно выбрасывало серые пупырчатые протуберанцы, шевелилось почти у моих ног. Со странной робостью медленно шагнул назад, неведомое существо почти прикоснулось ко мне липкими присосками. Но это не демоница! Мысленно, словно призрак, плывущий по мертвой реке, фокусирую на нем взгляд Изгоняющего. Слабость, вызванная большой тратой энергии, заставила усомниться… как нейтрализовать атаку? Новый ложный вырост моллюска–оборотня обволакивает Очаг Разума. За пластилиновой рукой появляется лохматая рогатая голова. Маска? Туловище встало на ноги, выпрямилось и потянулось ко мне. Мокрый оскал, блеск безумных зрачков. Я отпрянул, запоздалая мыслишка пискнула: "Оборотень!". Да, это был демон, а второй сзади сразу захлестнул мне шею ледяной удавкой. Руки оказались стянуты толстыми, жирными шнурами, вокруг груди обвилась петля, …бешеная сила пыталась оторвать голову. Я дергался, как пчела на смолистой коре, а противный внутренний голос отчаянно выкрикивал девизы Изгоняющего. Чтобы лучшего студента эмпатов погубил астральный шакал?! Я успел наклонить голову и вцепиться зубами в мускулистую удавку, увидел, как вырастает рядом демоница, замахивается блестящим. Потом раздался хлопок, путы ослабли, и я осел у Очага Разума. В туманной дымке сложилась интригующая фраза: "Верный пес приполз умирать к ногам хозяина".

 

 

Катарсис блага, солнечное перемирие наступает дважды в году во время весеннего и осеннего солнцестояния. В этот день эмпаты и деструкторы прекращают воевать и могут честно стоять плечом к плечу у Очага Разума, любуясь игрой его бликов. Скорее всего, это не более чем красивая легенда, заключающая великую мудрость наших рас. Она вышла из своей кельи в холл, прикоснулась к опаловому куполу. В тончайшей белоснежной тунике, величавая, спокойная, эффектная. Ноги стройные.

— Изгоняющий… ты хочешь меня уничтожить?

Я удивился. Может, такова хитрость демоницы, обусловленная кажущейся безопасностью.

— Но ведь мы враги.

— Почему ты так считаешь?

Молчу, зачем отвечать на подозрительные вопросы. Смотрю в солнечные глаза. Серьёзна, а во взгляде бесенята прыгают. Она осторожно погладила сияющую сферу, вздохнула.

А у меня почему-то вырвалось:

— Зачем мы здесь? Зачем ему нужны?

— Не мы, а он нам нужен, мы же питаемся эмоциями, энергетикой людей, как вампиры, как паразиты.

— Паразиты, скажешь тоже.

— И ты спокоен?

— Моя свобода — тень, а я давно немой вассал твоей надменной воли.

— Кто это сказал? Ректор эмпатов?

— Шекспир.

Почему у нас нет своих писателей, поэтов, художников? Мы давно пользуемся плодами творчества людей, получая от этого эстетическое удовлетворение.

— Только демоницам доступен столь необычный эффект насыщения, — витиевато продолжила она мою мысль, — покосилась на меня. — Иногда некоторым бракованным эмпатам.

— Бракованным? — мне вдруг захотелось танго… чтобы вновь…

— В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое.

— Кто это сказал? — спросил я насмешливо. — Демон?

— Человек, — ответила она. — Много лет назад...

— А кем были эти двое? …что смотрели в окно.

— Обычными людьми.

— Почему не эмпатами? Или деструкторами?

— Люди лучше нас НЕ понимают окружающий мир. И если степень их непонимания декорировать эмоциональным фоном… то получатся стихи…

— Чушь какая-то.

— Твоя харизма, словно клизма.

— А это чьи стихи?

— Мои, болван!

— Любишь издеваться?

— Любишь…

Меня никто никогда не лю... никто не испытывал положительных эмоций при моем появлении, никто не пытался поделиться радостью, хорошим настроением, рассказать о том, как велик и красочен этот мир, оба мира. Второй день не дает покоя мысль — кто были эти двое, те, что одновременно смотрели в окно и думали о разном?

Пытаюсь представить мир, в котором останется последний человек. Разыграется ли вокруг его персоны последняя битва двух рас или нам к тому времени станет уже безразличен принцип контроля эмоций. Может, никого уже не останется? Только мы с демоницей… вдвоем. На этом месте мои размышления уперлись в тупик и сконфуженно умолкли.

На следующий день демоница учила меня слушать, видеть и понимать хозяина. Как-то ненавязчиво получилось, или солнечное перемирие растянулось еще на несколько часов.

— Положи ладони на Очаг. Успокой свой разум, просто пытайся не думать ни о чем… закрой глаза. Ты проникаешь в эту сферу, тихо и осторожно растворяешь шкатулку. Под крышечкой, как бисер на ощупь, чувствуешь мысли, эмоции хозяина… чувствуешь?

— Ну.

— Что такое эмоция? Психический процесс, отражающий субъективное восприятие любой модельной ситуации, которая связана с разумной жизнедеятельностью человека. Нам, прежде всего, интересны негативная и позитивная эмоции. Страх, ярость, боль относятся к первичным эмоциям. Понимаешь?..

— Не дурак. Зачет сдавал в училище.

Мягкие ладони тишины. Светлячок понимания. Мясо, котлеты, жареная скумбрия. Он голоден?

— Он хочет есть, — рапортую, удивленный и обрадованный своим маленьким достижением.

— Эка невидаль, — фыркнула демоница, сразу перейдя на покровительственный тон. — Запомни, Изгоняющий, мужчина постоянно хочет есть. Или пить. Или играть. Или …женщину.

Она запнулась.

— Я видел твою дочь.

— Племянницу.

— А кто ее…

— Мою сестру уничтожили. Твои соплеменницы.

— Девуши? Они сражаются с демоницами?

— А ты не знал? Машины смерти… где их только находят, бездушных.

 

Хозяин нашей тюрьмы сидел за столом, пил водку, закусывал холодными маринованными корнишонами, прозрачными полосками бекона, свистящим зеленым луком. Тесно ему было в стенах квартиры, просторно в мире хмельном, разбегались мысли. Закуривая, начинал бубнить с хмурой беспечностью: "Еду, еду в чистом поле… колокольчик дин-дин-дин... Страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин…"

 

 

***

…хозяин дернулся, застонал, схватил себя за голову, вонзил в лоб ногти. Наслоение эмоций вспыхнуло стогом сена. Я вскочил. Демоница первой оказалась возле Очага Разума. Ничего не понимаю, бурлящая лава вместо привычных символов и образов. Тревога разлилась по келье, загудела набатом. Сфера Контроля раскачивалась, как раненый кит и беснующиеся эмоции метались по нему неуправляемой толпой. Мы схватились за резные выступы Очага Разума, замерли перед броском в никуда. Каждый сканировал подсознание хозяина. Это был шторм, и мы на палубе. Хозяин — корабль эмоций. Его уносило дикое течение, неуправляемые стихии плясали канкан, а демоница с Изгоняющим возле стонущего скрипящего Очага в роли штурмана и боцмана, последние члены парализованной команды… Теперь я понял суть расхожего выражения "Крыша съехала". Хозяин на пороге безумия. Сейчас Очаг окончательно сорвет с креплений, и человек превратится в овощ, слюнявого придурка. Мы переглянулись и легли на полусферу. Охватили ее с двух сторон, пытаясь удержать на месте. Славная тряска, если не сказать, кошмарная! Я подпрыгивал, взлетал, и ноги мои переплетались канатом. Рев и свист оглушали. В таких ситуациях люди ничего не соображают, а у меня вспыхивали в памяти обрывки бесполезных инструкций: "аффект отражает бессознательную субъективную оценку текущей ситуации", "…подчинить хозяина своей воле", "…лишить энергии". Меня швырнуло вбок, потом по дуге прямо на демоницу. Не удержался. Столкновение корпусами. Лицом шлепнулся во что-то упругое, податливое и …приятное. Грудь? У нее не стальные мускулы, а два маленьких холмика розовых лепестков, и я там, котенок в персиковом торте. Божжже… тре бьен, кариссима, банзай, тушите свет! Кто не испытал, тот не поймет. Через миллион лет пришел в себя, оказалось, что буря угомонилась, тишина и покой рухнули чемоданом по луже. Выныриваю из грез и встречаю насмешливый взгляд демоницы. Она могла бы меня укусить, так близко сверкнули зубки у моей щеки.

Энтропия, как необратимое рассеивание энергии, предусматривает меру количества информации.

— Жена, это все его жена, — задумчиво бормотала демоница.

— Да что ж с ней такого? — раздраженно воскликнул я. — Умерла?

— Возможно, хуже.

— Что может быть хуже смерти? — недоумеваю.

Демоница не ответила. Болезненная какая-то, с растворенной в хмурости печалью.

— Проклятие.

— Ты это… не перегибаешь?

Меня трудно удивить, хотя я в курсе, что словесное проклятие — одно из самых опасных оружий обоих миров. Эмоции насылающего проклятие приводят к деструкции клеток, доказано. Негатив разрушает наследственность и передается в поколениях. Звуковые колебания, сформулированные словами изгнания, могут вызвать в клетках МУТАГЕННЫЙ ЭФФЕКТ ошеломляющей силы. Деформируются и рвутся хромосомы, ДНК создает программу самоуничтожения. Я это знал. Но ни разу не проклял, ни демоницу, ни, тем более, хозяина. Зачем?

— А кто проклял? — спросила вслух демоница. И сама же ответила: "ВЕДЬМА!"

 

…только надеюсь на импровизацию. Уничтожить ведьму в ее логове! Понимаю абсурдность затеи, но авантюрный поход уже не отменить, мы проникли в параллельную Сферу Контроля. Слабое мерцание свода. Протест и недоумение. Ноги увязают в хрупком месиве ледяного грунта. Какой ужасный холод царит здесь! Я не подозревал, что сверхнизкие температуры могут одновременно замораживать и сушить. И тело, и мысли стали прозрачными, скрипучими, неповоротливыми. На демонице тоже сказался невероятный мороз. С трудом двигаемся вдоль промерзших скалистых выступов, причудливые ледяные цветы рассыпаются от малейшего прикосновения. Среди черепов и костей неизвестных существ сияют желтые, белые, голубые алмазы. Оба, как под гипнозом, вялые, сонные, покладистые, лишенные голоса. Коридор внезапно свернул, образовав круглую нишу, всю в серебряной чешуе, с колоннадой и веером темных коридоров. Кто-то очень большой, всемогущий удивленно пошевелился высоко над нами. В центре подиума заклубился дым, тяжело поднимаясь вверх, он упирался в купол, раскачивающийся, как величественный колокол. Баммм! Звон не был воспринят слухом, но я почувствовал резонанс. Тонкий мир эмоций обогатился звуками. Бомм! Колонна закрутилась спиралью, которая двигаясь в такт колокольному маятнику, оставляла за собой полыхающее марево. Захватывающее зрелище: невероятно широкий экран трепетал в полусфере. Мы перед ним — крохотные зрители в первом ряду. "Экран" отразил мою внешность, увеличенную во много раз. Охх! Холм мыльной пены, и тот обладает индивидуальностью. Даже в горстке пепла, в капле дождя есть свой смысл. Мой нынешний вид соответствовал никчемной и ненужной игре пылинок в солнечном луче. Мне стало грустно и одиноко.

…шаркающие шаги. Какая странная походка! В полутьме возникла фигура. Сначала показалось, что она вся небрежно обмотана бинтами. Пегие пряди спутанных волос скрывают лицо. Она была нелепой. Тревожной и НЕПРАВИЛЬНОЙ. Плащ облегает невысокую тщедушную старушку с кукольной походкой.

— Наконец, дождалась! — голос ведьмы царапал пинцетом. — Все тоскую, одинокая…

Задрапированное нечто возникло прямо перед нами: оно двигалась задом наперед! Мне видна только спина. Почему-то уверен, что ее странный плащ отразит любую молнию.

— Дочча… дай тебя обнять...

Демонстрируя дочернюю почтительность, шипящая демоница направилась к "мамаше". Выглядела достаточно убедительно. Вот сейчас она сделает еще шаг и вонзит когти сразу в глаза, горло, сердце потусторонней ведьмы. Если у той есть сердце. Одновременно нападу и я: не задушу, так вызову шок, и у демоницы появится шанс повторить смертельные удары, добить это исчадие. Пронзительно воющий крик, замерзший на самой высокой ноте, ультразвук в метельном фонтане! Демоница замерла в движении, она быстро превращалась в белую статую, стоградусный холод покрыл ее ледяным панцирем, стальные когти в неподвижных конечностях сверкали безвредными сосульками. Старуха захохотала, и множество трещин разбежалось по статуе. Только тогда я метнул молнию. Тонкий плащ вздулся пузырем, и луч отклонился, сочно брызнув. Я вложил в этот бросок чуть ли не половину своей энергетики! Никогда не стреляйте в спину ведьмы подсознания, ждите, пока повернется.

— Не будем церемониться, Изгоняющий. Я предлагаю тебе жизнь…

… жизнь, гораздо более энергичную, интересную и веселую, по сравнению с твоим нынешним прозябанием.

…насыщенную впечатлениями, радостью, разнообразием. Разве вы созданы для убийства, для ненависти и злобы?

О чем она толкует?! Ведьма призывает к миру и радости, укоряет в кровожадности? Это какая-то ловушка. Хитрый трюк. Вот сейчас сзади кто-нибудь ударит по шее топором. Я оглянулся. А голос все журчал, убеждал.

— Нельзя постоянно пребывать в атмосфере тревожной подозрительности, создавая образ врага в каждом существе, нельзя засыпать и просыпаться, сжимая меч и пистолет, а высшей доблестью считать отрубленные головы и удачно пораженные молниями мишени. Рано или поздно любой человек деградирует от избытка агрессивности.

— Но ведь я — не человек, — только и смог пробормотать я.

— Вот поэтому, Изгоняющий, я предлагаю тебе самое важное, самое дорогое, немыслимое в тонком мире воплощение: возможность стать реальным ЖИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ!

— Человеком! — прошептал вдали мой голос и вернулся грохочущим эхом.

Я ослышался, я не верю. Все живущие во мне образы пробудились и заметались, как птенцы в горящем гнезде. В этом невероятном холоде по телу пробежала горячая дрожь. Я был уничтожен. Стены наклонились, ведьма раздвоилась, фантастические статуи завертелись хороводом безумного танца.

— Выбирай!

Слюдяные окна осветились. Это была витрина. На мраморном подиуме покоились обнаженные тела. Люди, живые, настоящие люди. Спят. Почти незаметно шевелятся губы, вздымаются грудные клетки. Это человеческое ше ве ле ни е вызвало во мне приступ, сходный с припадком эпилепсии у людей. Четверо мужчин среднего возраста (один бородатый великан скандинавского типа), две миловидные женщины, длинноногие, длинноволосые, и двое детей. Самый маленький мальчик был похож на того, что сидел на горшке. Я резво шагнул вперед, схватил тщедушную старушонку и сдавил, что было сил. Моя безудержная ярость против сумеречной лютости и потустороннего коварства. Я увидел ее лицо. Ведьма подсознания не имела глаз. На их месте зияли две ямы, окаймленные клыками. Синие распухшие языки. Череп, обтянутый гадючьей кожей. Рот — щель, в глубине которой мерцал кровавый зрачок. Сухая трехпалая клешня скелета сжала мое запястье. Лязгнули когти. Или кости?

Предчувствие, как удар в спину. Откуда они лезут, проклятые демоны, ведьмы, эмпаты? Почему не оставят нас в покое?

…полыхнуло так, что меня унесло в угол и скомкало жалкой тряпкой. Во всем ужасном великолепии, боевом оранжевом излучении, свирепая, лютоглазая, в моей келье возникла девуша. Лучше бы голодный циклоп. В одно мгновение я испытал к своей соотечественнице гамму чувств, причем, страх, восторг и растерянность были сдобрены изрядным недоумением: "Зачем она?" Девуша мимолетно протестировала меня взглядом, и развернулась в сторону демоницы. Деми! Живая?! Она стояла за хрустальным щитом, несокрушимым, как километровый айсберг. И возник хаос. Скользящим стремительным движением девуша оказалась у щита. Взмах! Ее легкая рука ударила тараном в ворота. Щит содрогнулся, покрылся пунцовыми пятнами. Демоница извивалась, метала белые молнии, но ее выпады поглощала оболочка противницы. Девуша обрушила на щит новый удар, огненная сабля рассекла молочный туман. В тигрином прыжке демоница ринулась вперед, ее когти сияли далекими кострами в ночной долине. Столкновение! Молот и наковальня, два вихря — синий и золотой — переплелись, разметали клочья злости, обрушились, покатились, разорвались пополам, обнажив тела помятых гарпий. Они вскочили, шипя, смертельные бестии, ненавидящие друг друга тысячелетиями.

Меня захватила эйфория арены, бушующее очарование боя. Какие удары, какие тела! Неожиданно осознаю, что не могу определиться с избранницей, кому сочувствовать, за кого болеть? То ли ненормальная соотечественница вызывает ликование, то ли врагиня моя, танцующая горячее танго... достойна поддержки. И я кричал, топая и молотя воздух: "Так ее, бей, девочка!" Кому именно кричал, не помню. Метались грандиозные тени. В раскаленном размахе клинков и когтей, стремительно кувыркаясь, кружась волчком и мгновенно меняя боевые стойки. А потом мне стало страшно следить за виртуозными чудовищами. При таком хладнокровии смертельных ударов совершенно не эффективны наши интеллигентские заморочки с поэтами и композиторами в окопах. Они били, били друг друга, ужасные и прекрасные в своем рычании, огненных сальто, в неистовых карамболях и апперкотах, словно финалистки конкурса на звание "Мисс Годзилла".

Атакующая девуша опрокинула демоницу, та неловко распростерлась на полу, и сразу оказалась прижата чугунным коленом. Бесстрастная рука взметнулась над ее головой в убийственном жесте. Сейчас демоница погибнет. Сам того не осознавая, вскакиваю, бегу, прыгаю на спину девуши и глупо, неловко охватываю шею. Рывок! Ну и буйвол! Еще отчаянное движение, я почему-то кричу, не очень страшно вою, упираясь ногами, тащу, вытягиваю этого монстра с критической точки. Наверное, у меня было всего две или три секунды в запасе, я их использовал во всем блеске. Вижу, что демоница приподнимается, как кипящее молоко над кастрюлей. Девуша хрипит и резко сгибается. Теряю опору, но продолжаю сжимать могучую шею страшного существа. Она все же ослабляет захват, потом непостижимым образом разворачивается в моих объятиях и сходу бьет каменной башкой. Какие звезды! Овация безумия. Проваливаюсь. Аут.

 

…медленно плывет, удаляясь от берега. Лежу под белым полотнищем. Оно, как флаг парламентера оповещает о готовности к переговорам с противником. А неподалеку: широкий конус водоворота, который не только мою жалкую лодочку может проглотить, но и тихоокеанский лайнер. Туда мы и направляемся с моим усопшим внутренним голосом и живой беспокойной душой. Она не давала уснуть — требовала ответа на важный вопрос. Почему не в радугу? Почему без демоницы? И тогда я ВОЗЗВАЛ. Не знаю, правильно ли поступил, и какие слова нужно говорить или думать в этот момент. Но я шептал приблизительно следующее: "О Ты, знающий обо мне и моей жизни! В свой смертный час я обращаюсь к Тебе, Хозяин, с последней просьбой. Я не молю спасти меня или каким-то образом облегчить мои мучения. Тем более, что я уже отмучился за свою короткую, но такую яркую и богатую впечатлениями жизнь. Мне выпало удивительное счастье почувствовать себя человеком. Именем своим взываю к тебе, могущественный! Вырази прощание со мной одним коротким словом. Скажи: "Да". Демоница спаслась, она выжила? Я жду, Ваше Человеческое Величие, я жду, мне уже недолго осталось, вон водоворот, он все ближе, я жду, скажи: "Да!"

Моя лодочка скользнула к самому краю гигантской воронки, ее сразу вовлекло в жадное круговое вращение и стало быстро сносить к центру. Пучина мне безразлична, я ничего не боюсь. Но как бесконечно обидно не услышать короткого волшебного слова! Я закрыл глаза и почувствовал, что лодка проваливается в бурлящую бездну. В ту же секунду мне что-то хлопнуло по ребрам с такой силой, что я вылетел за борт.

 

Я уже в радуге? Тыкву для хеллоуина осторожно приподнимают две теплые ладони. Кто-то гладит мне лоб, щеки. Угадать бы.

— Жив, герой? — узнав насмешливый голос, радуюсь и морщусь. Пока ничего не вижу, моя тыква неуклюже кивает, стонет и мычит. В виде жизнеутверждающего эксперимента пытаюсь робко цитировать классика.

— Домового ли хоронят? Ведьму ль замуж выдают?

Демоница недоуменно внимает моему монологу, и вдруг смеется. О да, приятно слышать!

— Чьи это строки?

…и тогда я прижался к этим нежным губам, ничего не соображая, как сумасшедший в океане, они были сладкие, упругие, страшно ароматные и чертовски божественные.

целовал…

целовал…

ЦЕЛОВАЛ. Самое вкусное, лучший деликатес двух миров. Фантастическое наслаждение в лавине бесконечных поцелуев. Когда впервые и если демоницу, уверенную, что она женщина, и ты сам не уверен, женщина она или демоница, и от этого только вкусней и блаженней ее поцелуи. Она меня обняла за шею, мне казалось, что небо и земля моментально поменялись местами, и так прижала к себе, словно отнимала у хозяина, ведьмы и всего рода эмпатов. Ладно, не улыбайтесь иронично, мне было очень. Хорошо, представьте, целовать перед солнечным затмением рожденную в шампанском луну, если она дышит, улыбается и поет. Кстати, хвоста у нее не было. Всего лишь маленькая красивая тугая попка.

….и только эта восхитительная мысль начала формироваться в моей умной голове, как дрогнуло пространство, пронесся свежий ветер, загрохотало, засвистело вокруг, и сквозь скомканный горизонт донесся рев хозяина.

— Что ты натворила, подлая?! Дрянь! ВОН!!!

Рев отчаянный, безрассудный. Тембр сотряс кельи, чуть не вывернул наизнанку Очаг Разума. Мы ошеломленно отпрянули в стороны. Да… неожиданно. А кому он это кричал? Ну не нам же, я уверен. Демоница осунулась, побледнела, съежилась. Ее словно ударили по лицу…

— Что с тобой? …Деми?

— Слышал?

— Подумаешь, очередная истерика.

— Нет. Он и з г о н я е т…

— Кого? Что… изгоняет? Он не умеет. Кого?

— Меня.

— Приди в себя, девочка! Он всего лишь человек…

— Он изгоняет свою женщину.

— Ну и что? Ты вся белая. Нас это не должно беспокоить. У его женщины есть свои контролеры.

— Он изгоняет любимую…

Я не знал, не догадывался, что демоницы умеют плакать. У нее по щеке проползла жемчужная. Крошечная, звенящая. Кап. Кап! Ну и ну.

 

Она уходила. Очень медленно тонула, растворяясь в равнодушной полумгле. Не двигаясь, беззвучно, только огромные сияющие глаза, не мигая, смотрели мне в лицо. И чем дальше ее от меня уносило невидимое течение, тем больше и ярче становились эти прекрасные изумительные… любимые глаза. Меа кульпа, провозгласила ты, коленопреклоненная… Мой милый, что тебе я сделала? За ее спиной вдалеке над пестрым шатром возникла сонная радуга, последний корабль мечты и гордости. И тогда я понял, что не смогу ее понять никогда. Рванулся сквозь небытие, астральные драпри и строгость запретов. Потянулся через все галактику, стремясь схватить, удержать, остановить.

— Руку! Дай мне руку! — я кричал все громче, уверовав, что от силы моего крика зависит ее спасение. — Боже мой, хватайся, Деми!

Встрепенулась ли она? Уже засыпающая. И протянула руку, в последнюю секунду перед погружением в радужную вечность успела схватить мою дергающуюся ладонь.

Как-то очень цепко и уверенно схватила…