Вечный Жи, или Под раскидистой клюквой
Фетровые шляпы, одинаковые плащи, блокноты и карандаши, таково было окружение старейшего жителя планеты, который давал интервью в честь своего очередного юбилея. Сутулый, гладко выбритый дедушка в поношенном кургузом пиджачке вещал под сенью раскидистой клюквы:
"Братцы мои, я догадывался, что всё кончится плохо в тот момент, когда измученный мужчина в терновой шапке и со следами пыток проходил мимо меня, да-да, именно тогда-то я и почувствовал неладное! Не верите? У меня сердце екнуло, и в голове возникла мысль: "Беги! Беги без оглядки! Скорее!", но я остался, о чём многие годы жалею. Ну, сказал я сальность, переходящую в цинизм, да, такое бывает, представьте себе! Ну да, я не был почтителен с сами знаете кем, но его последующее поведение недопустимо для мыслящего и образованного человека! Мне жить до второго пришествия! Нет, ну вы только задумайтесь, вечно мне жить что ли? Это была довольно хитроумная шутка, в которую я только мог поверить… А раз я всё равно попал под действие шутки и закончится она явно внезапно — так чего напрягаться? И тут всё заверте… О чём я? А….
Братцы, поначалу я даже не расстроился, а чего мне — плакать горькими слезами, когда мне предоставили простор для творчества и саморазвития? Благодаря администрации цезаря я побывал и в Галлии, где меня прозвали Гийом Вечный, и в Риме, где меня помнят как Гильермо Нескончаемого, даже в Британии, стране контрастов, помнят Гая Бесконечного, везде ко мне относились с толерантностью и участием, аве цезарь! Но потом что-то пошло не так! Местное население стало косо смотреть на традиционалистов! Чиновники, торговцы, военные, патриции и плебеи в один голос закричали: "Так они же шельмы! Уж мы их душили-душили, душили-душили, а они и тут без масла пролезут"! Абсолютно недопустимый, нелиберальный тон, заданный цезарем, который больше улыбался представителями других, традиционных на сегодня, вероучений. Да, я своими глазами видел перемену мест слагаемых, который изменили всё уравнение; как Римский патриотизм и толерантность сменилось на озлобление и неприязнь, брр! Так продолжалось недолго, пару веков, зато потом, мама дорогая! Варвары, пожары, призывы к насильственной смене политической элиты, шеренги с лозунгами, ад гражданской войны, собственно всё это промелькнуло в лихом ритме кавалерийской атаки гуннской конницы. И наступило лихолетье.
Меня узнавали все, да, Вечный Жи, то есть я, перебегал из города в город, ни работы, ни профессии, ни семьи, только сундучок с денежками, долговыми расписками и дорогими безделушками для жён нуворишей, представителей городской администрации и просто состоятельных людей. Никаких больше римлян, никаких граждан, вассалы, сюзерены и череда тяжких уголовных преступлений, обрамлённых налётом легенд, сказок и былин. Эх, помотало меня... от Амура и до Туркестана! В смысле от Китая и до Сирии. Вот так, братцы.
Беда пришла откуда не ждали, а ещё и не одна! Григорий и Урбан, а ещё император! Самодержец попросил у епископа Рима прислать ему ограниченный воинской контингент, епископ принял к сведению, видоизменил и устроил нечто небывалое! Сколько наших полегло, Вормс, Реймс, в каждом уважающем себя европейском городе происходили погромы. А в не уважающих себя селениях нас просто не пропускали. И так продолжалось долго. Ловушка моего бессмертия не давала мне успокоиться. Братцы, Иерусалим, наш дом родной, был взят варварами, не умеющими в массе читать и писать! После носители религиозной терпимости так проредили жителей, что квартирный вопрос почти что исчез. Правда появились новые государства, потекли плотным потоком пилигримы, а чтобы их уберечь от горестей, бед и бандитов... Появились Тамплиеры, а с ними и коварная ловушка для бедного и несчастного Вечного Жи.
Я не изменил вере отцов, но храмовники по-братски приняли меня в ряды своего тайного собрания. Они попросили обучить их основополагающим принципам банковского дела, процентных ставок, рефинансированию, а в благодарность поделиться особыми изотерическими знаниями с единственным условием принести клятву. К слову, братцы, о значении клятвы они умолчали, а то я бы подумал два раза!
Непроглядная темнота, тусклый свет от одной свечи, четыре рыцаря и текст заклинания: "Чтоб мне пусто было, если я совру, по доброй воле и в ясном уме за процент от операций ордена я клянусь в абсолютном послушании всему миру, а гарантией тому магическое кольцо". Это было проблема, отныне клятва регламентировало моё поведение, а я не сразу понял, в чём был подвох! Не подумайте дурного, пока я получал процент от казны Ордена моё терпение одерживало верх над инстинктом самохранения... но однажды утром Орден был уничтожен. Не скажу, что я уж очень-то расстроился тем, что братья-храмовники ушли в историю, но два "но" заставляли задуматься — моя клятва и мои деньги! А дальше пошло-поехало... Любая реклама, любое объявление воспринималось мной как программа обязательного выполнения."Покупайте у нас", "не верьте предателям", "доверяйте качеству", а мои клиенты в конец потеряли стыд и совесть, потому что стали требовать беспроцентный неограниченный кредит на их условиях… и я им его выдавал! Ловушка проклятых рыцарей не давала мне даже спокойно лечь спать, воры забравшиеся ко мне домой объявили меня своим настоящим отцом, вынудили подписать акт об усыновлении и передачи прав на мои деньги. Они начали делить мои капиталы. Оставалось одно — бежать. Я сорвался сначала в Польшу, потом в Литву, оттуда на Русь с целью избавиться уже от меркантильных проныр и пожить в спокойствии. Но в Москве меня ждали... братья-храмовники! Как они туда попали — ума не приложу, но факт остаётся фактом... Ужас и страх овладели мной, я чуть было не потерял все деньги, оставалось одно — спрятаться, что собственно говоря я и сделал, эффектно подстроив своё похищение.
Братцы, спокойствие наступило, тишина, покой Китежа, рыбалка, грибы, баня, редкие гости, народные гуляния и песни. Сказка, а не жизнь. День за днём я просто жил в своё удовольствие. Местные прозвали меня "лешим", что, согласитесь, небольшая плата за спокойствие и счастливую одинокую жизнь. Соседи мои не издевались над старым добрым Вечным Жи, и моё абсолютное подчинение превратилось из "страшной ловушки" в "сносные вериги".
А через годы ко мне на хутор пришли рослые мужики в странных головных уборах, который они называли "будёновка", забрали у меня два мешка муки, сахар, яйца, а ещё зачитали мне какой-то "декрет" и вынудили переселиться в странное поселение "Красный плуг", где я отпахал целый год во славу трудового народа. Мне оставалось одно — бежать, как тогда, из Европы, только теперь уже в Москву. Без паспорта, с ушами, залепленными воском, на переполненных вагонах поездов, со вшами, которых мне любезно предоставили соседи по плацкарту я и прибыл в столицу РСФСР. Серпасто-молоткастая, нэпмановско-крестьянская, вот она какая была. Пролетарии, служащие, devochki, хулиганы, студенты, милиция, кепки, шляпы, зонтики, крики-крики-крики, свисток, удар и я лежу на московской мощёной мостовой, а надо мной склонились лица зевак, извозчика и милиционера. "Жив?" — прочитал я по губам. Грешен, замялся, пробубнил непонятное, а дальше "пройдёмте", милиционеры, отделение, приглашённый врач, который удалил мне из ушей воск, что же они наделали?!
После слов "Садитесь, рассказывайте всё с самого начала", я действительно начал рассказывать всё с САМОГО начала. Со своего детства в Иудее, потом про императора Константина, вещего Олега, Казанову, Петра первого, про последующее трёхсотлетнее житьё на выселках. А милиционеры мне не верили, даже вызвали скорую помощь. Несчастные, если бы они не торопились вызвать мне лекарей, то обязательно услышали бы про то, что недалеко от Китежа я зарыл свой любимый сундучок со златом и серебром. Иногда, в безлунные ночи я открывал его и любовался игрой лучиков света на монетках. Мои драгоценности. Разве не прелесть?
В отделение зашли трое, а вышли четверо. Меня катали по Москве. Узкие улочки и широкие проспекты, бульвары, трамваи, пионеры, оркестры, лозунги... Москва манила и притягивала меня своими вывесками, особенно проклятая "Нигде кроме как в МОССЕЛЬПРОМЕ"... Ничего я так не хотел как отовариться в этом самом мифическом МОССЕЛЬПРОМЕ! Быстрее туда, там что-то, не важно что, но нигде кроме как там!.. Но вывеска сменилась другой "Курите папиросы "имярек"... Я помню как вчера, что сэр Рейли привёз в Англию картофель и табак. Королева Елизавета высоко оценила завезённые паслёновые растения. Правда сэр Рэйли всё равно был казнён. Не за это, не ею, но всё равно считается!
Врачи издевались надо мною. Просили сплясать под балалайку, спеть песню "яблочко", сделать сальто назад, а я не мог им отказать. Проклятая ловушка рыцарей тамплиеров и неснимаемое кольцо заставляли меня быть рабом клятвы! Какой-то рыжий в халате выдал: "Милейший, а не могли бы Вы пройтись на руках по аудитории?" Я, такой красивый, ещё совсем молодой, хоть и долгоиграющий, скажу более — вечный! Профессура долго и безуспешно пыталась определить мой "психическое заболевание" напрочь отметая мои заявления про обманом данную клятву абсолютного послушания. А потом появился Он — светило! Бородка клинышком, болезненно худ, длинные пальцы, а ещё узенькие глазки, во взгляде которых читалось желание бросить всё и уехать на пруды... мир мог бы и подождать, пока светило удит рыбку. Но мой случай его заинтересовал. Светило померил мне пульс, посветил в глаза, посмотрел в уши, а потом попросил оставить нас одних.
— Мужчина, я Вам не верю! Нет, я вам верю, но Вам я не верю! Марксизм запрещает.
Светило советской психиатрии начал мне объяснять, что меня на самом деле не существует, смысла жизни нет, а наше существование как существование белковых тел — это не более, чем запутанная теория немецких нигилистов прошлого века.
— Спасти Вас может только чудо. Чудо — это я.
Чудом оказалось только что начатая экспериментальная терапия для параноиков с маниакальными наклонностями. А мне посчастливилось стать одним из первых...
— Потому что Вы жертва царизма, сосланная в глухомань ближнего Подкитежградья.
Братцы, если бы я знал, в какую ловушку я попал... Хотя... я уже говорил это? Вестимо говорил, только без эпитетов. Смирительная рубашка, струбцинки для глаз, капельницы, чтобы я не ослеп и кинолента с лозунгами, рекламными объявлениями, лицами торговых марок и бессвязные наборы букв и цифр.
"Вся власть советам!", "Долой временное правительство!", "Товарищи, социалистическая революция, о необходимости которой так долго говорили!...", "В едином порыве!", "Не отдадим наших завоеваний", проклятая фраза "Нигде кроме как в МОССЕЛЬПРОМЕ"...
Я молил моих палачей о пощаде, но они были глухи. Я кричал, искал свободы, а ещё я должен был выполнить всё, что лилось на меня с экрана! Будь я проклят! Почему я не могу это исполнить? Почему я не могу исполнить своё предназначение? Так продолжалось вечность, но через восемь часов за мной пришли и кинули в мою камеру, где мне милосердно дали уснуть.
Второй день был много страшнее первого. Рубашка, струбцинки, капельница, но теперь перед экраном с лозунгами стоял чтец читал стихи. Проклятый мучитель вещал: "Товарищ, верь, взойдёт она..." я верил, я ждал, что сейчас и здесь передо мной взойдёт звезда или родится вселенная, но я видел лишь цифры "7", "18128", "121/18" а в голове чужой голос требовал исполнения всего, всего, всего, всего, но я всё так же не мог исполнить своё предназначение и страдал пуще прежнего!
Третий день. Компиляций из рекламы здравниц Крыма, папирос, грузинского чая, стихов Некрасова, гимна революционной Франции! О, как же я хотел отречься от старого мира... Потом было "Прибытие поезда", а потом снова стихи, на этот раз футуристы. Я был готов превратиться в студень, но мне и тут помешали эскулапы в белых халатах! Я умирал от звуков. Почему они не выбрали девятую симфонию Бетховена? Почему не Моцарт? Почему не Шопен? Почему эти стихи? Мамонт? Бальмонт? Бал? Мария-Антуанетта? Всё? Неужели? Спать!
Потом снова и снова, и снова, дни и недели я переживал одно и то же. Проснуться, позавтракать, отправляться на муки, а потом дорога до палаты и сон. Как же приятно было спать! А потом наступило То утро.
Утром ко мне зашёл Светило с одним из санитаров.
— Встаньте!
Я встал, но что-то изменилось. Во мне не было ничьей воли, кроме своей. Я встал по своей воле! Ловушки рыцарей больше нет.
— Поднимите руки!
Я поднял руки над головой, но при этом я улыбался.
— Начинаем утреннюю гимнастику. Потом душ, завтрак. А потом вы получите новый твидовый костюм от республики рабочих и крестьян. Добро пожаловать в полноценные члены общества.
"Вот так, братцы мои, я исцелился"...