Нестандартные методы

Друзья подарили Серёже забавный сувенир — брелок в виде стоматолога. Парень внимательно рассмотрел его и нахмурился. Это была дешёвая поделка без намека на изящность, ради которой такие брелоки скупаются ценителями. Громоздкая фигурка на цепочке изображала пузатого стоматолога. Он носил белую шапочку, белый халат, улыбаясь, демонстрировал белые зубы и протягивал руку для знакомства — сама доброжелательность.

Но вся эта хлорированная белизна служила для отвода глаз, поскольку за спиной врач прятал крохотную бормашину, как маньяк — мясницкий нож. И улыбка, и окутывающее радушие — всё обман ради того, чтобы наброситься на человека со звуками "вжик-вжи-и-и-ик", причинить боль, напитаться страхом и отвалиться от кресла сытым и довольным, словно склизкая пиявка.

Сравнение, всплывшее однажды из глубины сознания, одновременно цепляло яркостью образа и вызывало отвращение по той же причине. Оно било точно в цель, исчерпывая мнение большинства о стоматологах, поэтому так нравилось Серёже.

Представив, что на ладони извивается жирная пиявка, парень брезгливо сморщился и подавил желание раздавить ненавистный образ.

— А я знал, что тебе понравится. Классная штука, — ухмыльнулся Миша и укусил лист салата. — Лучшая демонстрация твоей философии: в перчатке спрятан нож, за спиной — бита, в ботинке — свинец, а зубодёры стоят на вершине пирамиды коварства, щёлкая клещами, аки плотоядные жуки…

— Прекрати, дурак! — вмешалась Кристина, и Серёжа почувствовал, как под столом её рука приближается к его руке. Он затаил дыхание. — Это не смешно. У человека проблема и нам надо его поддержать. Помочь.

— У-ти, какие нежности, — сказал Миша, заметив, как Серёжа увёл руку от прикосновения девушки, как Кристина c досадой закусила нижнюю губу. Он недовольно цокнул языком и с аппетитом занялся куриной ножкой. — Посмотри на этого рохлю, — добавил он, пережевывая. — Параноик с большой буквы "П", и это не комплимент, дружище. Конченый ты человек и больной на голову. Я перестал уважать тебя!

— Взаимно, — ответил Серёжа, не отрывая внимательного взгляда от брелока.

— Ребята, перестаньте!

Миша пожал плечами. На него неприятно было смотреть. Он выучился на психолога и выглядел прилично, даже симпатично, пока не раскрывал рта, выполняющего две основные функции: жевать и грубить. Зубы и жевательные мышцы работали отменно — он пережёвывал и проглатывал огромные порции, рассчитанные минимум на трех людей, за раз, оставаясь удивительным образом в форме. Кристина предполагала, что ежедневное упражнения и стресс сжигают накопившиеся калории, но Серёжа скептически относился к таким предположениям и считал Мишу просто вредным человеком.

С языком было сложнее. Человек этот был точно пропитан желчью с головы до пят и продуцировал негатив словом. А слово, как известно, ранит. Не самая лучшая характеристика для начинающего психолога, к скверному характеру которого недавно прибавился едкий сарказм.

Хуже того, этот человек согласился разобраться в проблеме, помочь Серёже. Спрашивается, каким образом, если доверие, на котором обычно основывается лечение, безвозвратно утеряно и для верности подорвано динамитной шашкой обоюдной неприязни. Серёжа пожалел, что пришел.

— Подарок, между прочим, выбирала она, — Миша ткнул обглоданной куриной ножкой в сторону Кристины. — К ней все претензии.

— Не говори глупостей, я никого не хотела обидеть, — сказала девушка чуть тише обычного. Она судорожно вздохнула. — Честное слово! Ты сам посоветовал найти точный образ его фобии!

— Правда? — Миша искренне удивился. — Когда это было? В четверг, в пятницу? Напомни.

— В четверг вечером.

— Я был пьяный — это точно, — Миша как будто вспомнил и сокрушённо вздохнул. — Такое бывает после сложной практики, знаешь ли. Все эти неудачники с мелкими проблемами так насаждают, что хоть на стену лезь. Хочется загрузиться вечером и утром ничего не вспомнить. Иначе самому недолго сойти с ума.

— Хочешь сказать, я зря принесла это сюда? — девушка вспыхнула.

— Не совсем. Для лечения брелок не сыграет положительной роли, но вот смотреть на реакцию нашего параноика — бесценно.

Кристина открыла рот и медленно покачала головой, не веря своим ушам. Слова застряли в горле.

— Я получил свою порцию удовольствия, а вы?

— Ах ты, сукин сын! — голос Серёжи наполнился сухой злобой, но руки тряслись.

Он бросил брелок на стол. Руки неприятно зудели от прикосновения с пластиком. Казалось, еще секунда и кожа пойдет красными пятнами, на поверхности вздуются волдыри, зуд перейдет в нестерпимое жжение, пальцы непременно распухнут. Обошлось.

Стоматолог повалился на бок, оставленный без внимания. Цепочка легла ему в протянутую руку, словно лассо, и в том заключалась злая ирония: как бы далеко не пытался убежать пациент, судьба настигнет его и приведёт к кабинету, точно рогатую скотину на заклание.

Серёжа унял дрожь и сконцентрировался на Мише. Тот с шумом хлебнул горячий кофе из чашки и с интересом смотрел на него.

— Ты перегнул палку. Ты и не собирался мне помогать, урод! Плевать, наши с тобой дороги разошлись, но Кристина тут причём?! Немедленно извинись перед ней.

— А иначе?

— А иначе я скручу тебя вот этими вот руками и вытрясу душу, как есть. Сколько при этом сломается костей, уточнять не буду, как и то, что такой свинье, как ты, потребуется много крови на переливание.

Угроза возымела действие, и Миша остановился, поставил чашку на блюдце и почесал гладко выбритый подбородок, задумавшись. Он быстро оценил размер кулака Серёжи, его общую физическую подготовку и силу разгорающегося огня в глазах, сделал правильные выводы и глупо улыбнулся, не то извиняясь, не то задумывая новую пакость. Серёжа перестал понимать старого друга, но огорчался по этому поводу не больше Миши. Их дружба дала трещину и со временем превратилась в глубокий овраг, причем каждый, как одержимый, тянул ближний край на себя, увеличивая пропасть.

— Ну что же, это весомый аргумент. Извините великодушно, — Миша обратился к Кристине.

Девушка молча отвернулась, сжав в руках наполненный стакан. Миша заметил, что она заказала коктейль и улыбнулся.

— Боюсь, моя компания вам наскучила, голубки, — сказал он и нехотя поднялся со своего места. Широкая улыбка делила его лицо на две неравные части. Он был похож на довольную жабу. — Умываю руки. Я буду у себя, если понадоблюсь. Звоните-пишите. Спасибо за вечер!

— Пошёл к чёрту!

В ответ Миша показал средний палец и ушел. В воздухе над их столиком повисла неловкая тишина, липкая и невидимая, как паутина.

Тем временем кафе, напротив, ожило. Артисты на сцене расчехляли инструменты и обменивались легкими шутками друг с другом и с некоторыми гостями. Залу наполнили одобрительные возгласы — сегодня в музыкальном меню предлагали джаз. Музыканты опробовали инструменты, перебирая ноты или кусочки мелодий, словно играли мускулами перед слушателями, и последним такой ритуал, безусловно, нравился. Создавалась атмосфера. Барабанщик выдал забористую дробь, приглушили свет, и настоящий вечер только начинался.

Для Серёжи он закончился. Это был идеальный момент для побега, но он его упустил, задержав на мгновение взгляд на брелоке. Стоматолог продолжал по-идиотски улыбаться, будто состоявшаяся перепалка раззадорила его. Хуже того, в искусственном взгляде Серёжа разглядел вполне живое злорадство по поводу сложившейся ситуации. Он остался один на один с Кристиной. Любой бы мог позавидовать счастливому случаю, но Серёжа невольно напрягся, предчувствуя опасность.

— Мне очень жаль, — вздохнула Кристина. Стакан в её руках наполовину опустел. На щеках проступил лёгкий румянец. — Прости, я думала, Миша поможет. Поверила в сказки о его нестандартных методах, но он разочаровал меня. Просто поигрался с нами и ушёл. Сволочь.

Она глядела в сторону музыкантов, задумчивая и расстроенная. Серёже стало жаль её. Он хотел бы обнять её за плечи и приласкать, но руки его тряслись и в голове тревога била набат.

— Может быть, оно и к лучшему, — сказала Кристина и повернулась. — Я сама справлюсь не хуже.

Мягкий золотистый свет путался в ее волосах и падал на лицо, подчеркивая плавные черты. Она нравилась Серёже. Он наслаждался её ароматом, любовался сочетанием жёлтого и черного в её одежде, не мог оторвать взгляда от тонкой шеи, подтянутой груди и голых коленок, но одновременно боялся её, как чумы!

Девушка училась на стоматолога, точнее сказать, она училась быть стоматологом. Серёже было противно, что подруга приняла сторону мучителей. Он буквально нутром чувствовал, как мёртвые латинские словечки отравляют ей разум, как холодной цинизм овладевает некогда наивной и доброй душой, как в глазах появляется металлический и жёсткий блеск уверенности, что ей всё по силам. С такой уверенностью врачи вгоняют бор в зубы пациента и считают нормальным, если тот корчится от боли. Маска служила стоматологу, чтобы скрыть жуткое выражение лица, отличающееся от повседневной участливой улыбки.

— Третий будет лишним, не находишь? — она положила ногу на ногу и наклонилась чуть ближе, нагло вторгаясь в личную зону. От неё пахло алкоголем. — Спасибо, что заступился. Ты — мой герой…

Серёжа ощутил мягкое прикосновение её губ и испугался по-настоящему, чувствуя, как вспотели ладошки и по коже побежали мурашки. На губах девушки созревал алый яд, парализующий тело и душу, и через минуту она могла делать с ним всё, что угодно. Через минуту кожа воспалится и покроется мелкими пузырьками, и они все лопнут один за другим с болью, и инфекция без труда проникнет в открывшиеся ворота. Он умрёт, обязательно умрёт.

Пузатый стоматолог улыбнулся шире и нервно подмигивал при игре света. Серёжу затрясло.

Музыка душила его слабые стоны, и, чёрт возьми, никто не обращал на них внимания — все взгляды были обращены к сцене, и их укромный уголок внезапно окутал полумрак. Помощи ждать было неоткуда. Её губы нашли мочку уха и нежно сжали чувствительную кожицу. Серёжа сжал челюсти и прикрыл глаза, но не от охватившего его возбуждения, а от отчаяния и страха. Со стороны послышался сдавленный смешок, или это стоматолог еле сдерживался от смеха и, издеваясь, протягивал пластмассовую ручку в помощь.

Чем ритмичнее становилась музыка, тем смелее вела себя Кристина. Её рука забралась под рубашку, и тонкие пальчики плясали по животу, словно цепкие лапки паука. Ногти иногда больно впивались в кожу, и Серёжа вздрагивал, напрягая пресс. Как только он представлял, что Кристина одним движением пробивает кожу и мышцы и добирается до внутренностей, ему становилось дурно, но девушка иначе понимала его реакцию.

Кристина зашептала на ухо всякие глупости, уместные в подобной ситуации, но в голосе Серёжа слышал потаенную угрозу, скрываемую сладкими речами. Стоматологи всегда лгут, и в этом их грех. "Я только посмотрю", "Будет совсем не больно", "Потерпи еще чуток, осталось недолго" — самые простые и самые жуткие фразы, за которыми обязательно друг за другом следуют вмешательство, боль и время, растянутое до бесконечности. Кристина тоже врала.

Миловидная официантка волшебным образом оказалась рядом в тот момент, когда Серёжа прощался с жизнью. Он обратился к ней с мольбой в глазах, но не смог выговорить и слова — от яда язык распух и еле ворочался. Официантка понимающе кивнула, улыбнулась, подмигнула и опустила занавеску, отделив резвящуюся парочку от остального мира. Кристина игриво хихикнула и заключила парня в крепкие объятия. Челюсть Серёжи отвисла. Все заодно и все против него.

Ему стоило больших усилий не закричать и не сбросить девушку с себя. Но Серёжа нашёл в себе силы сопротивляться, и потихоньку его разум вернул способность мыслить последовательно. Концентрироваться мешала только окружившая темнота — Серёжа выпустил из поля зрения маленького стоматолога. Бог знает, оставалась ли эта игрушка на месте или, получив необходимую широту свободы, резво ползла к его шее, чтобы присоединиться к трапезе.

Не рискуя проверить свои фантазии, он мягко отстранил девушку от себя и стал застегивать пуговицы на рубашке дрожащими пальцами, тяжело дыша. Единственно верным решением было бежать со всех ног, какой бы свиньей он в этот момент ни выглядел.

— Что случилось? — удивилась Кристина. — Тебе не понравилось?

— Ещё как понравилось! — ответил Серёжа.

И замер, задумавшись. Слова слишком быстро сорвались с языка и прозвучали так искренне, что он сам был готов в них поверить. Нарастающая тревога, точно ком снега, несущийся по склону, готова была его раздавить, но вместо этого несла на безумной скорости вместе с собой. Когда ком распался, остались удовлетворение, усталость и дрожь в коленках, как после пробежки с непривычки. Больше того, на коже шеи и на губах не было ни повреждений, ни язв, ни мокнущих поверхностей, только приятное послевкусие. Серёжа чувствовал себя превосходно и отчаянно желал продолжения! В горле пересохло, словно яркое откровение выжгло внутри пустыню.

— Ещё бы такое не понравилось, — сказал он сдавленно и слабо улыбнулся. Серёжа видел только силуэт Кристины, но был уверен — она тоже улыбается. — Ты просто волшебница.

— И куда же ты собираешься? — поинтересовалась Кристина.

— Выйду всего на минуту.

— И не больше?

— Обещаю.

Он поднялся с места на ватных ногах, словно пьяный, и приоткрыл занавеску. Свет ударил в глаза. Притихшая до этого музыка ворвалась в их мрачный, извращенный мирок и добавила щепотку повседневности, которая бальзамом ложилась на больную душу, согревая. .

Серёжа посмотрел на Кристину, она жмурилась от света и неловко улыбалась. Её грудь медленно и чувственно поднималась при каждом вздохе, непослушные локоны падали на вспотевший лоб и затейливо закручивались. Картина захватывала дух и непременно возбуждала.

И рядом на столе, в том же положении лежал пузатый стоматолог, улыбчивый и добродушный, протягивающий руку для заключения сделки — душу в обмен мелкие радости жизни. Обязательно в его присутствии. Серёжа, соглашаясь, кивнул.

***

Запись из дневника:

Все люди больны. Все парапсихи, и спорить с этим бесполезно. Я сказал!

Целый ворох отклонений и проблем. Так сказать, цветущий и благоухающий букет, достался мне в руки.

Цветы в этой связке темные и колючие, но с такими интереснее работать. Они дают жуткие, нестандартные и разноцветные побеги. Раскрашивают скучный мир в яркие цвета.

(Эпилептики от рационального мира берегитесь, ваша отформатированная психика не выдержит таких испытаний!)

Во главе угла проблемы стояли сексуальная неудовлетворенность девочки-студентки, просиживающей ночи в обнимку с холодными учебниками по зубоврачеванию и со стаканом крепкого чёрного кофе без сахара (фу, какая мерзость) и паранойя великовозрастного детины, заикающегося при виде белых халатов и упоминании слова "стоматолог".

Сто-ма-то-лог. Не вижу здесь ничего страшного, однако парень однажды испытал дикую боль в кресле, и этого ему хватило, чтобы обходить кабинет за версту. Жалуясь мне, он сравнил эту боль с ударом по яйцам — унизительная, интимная и очень неприятная боль — и я его понимал, даже жалел, но сравнение вызвало у меня приступ гомерического хохота и словарного поноса наполовину с вонючим сарказмом. Естественно, он обиделся. Надолго. Возможно, навсегда.

Этому я уже помочь не могу.

Итак, связать их не составило труда, а вот запустить механизм обработки в действие… Пришлось сыграть красной тряпкой и стать настоящим врагом этой безумной парочке.

(необыкновенное ощущение, честно скажу)

Враги, как известно, объединяют. Алкоголь раскрепощает. Музыка подталкивает. Интимный полумрак сближает. Природу не обманешь. И вуаля, через четверть часа они выходят на свет потными и довольными. Их распирает похоть — видно по глазам и ритму дыхания. Ночью будет продолжение, дамбы их аскетичности прорвутся — это будет дикий и продолжительный секс с чудным финалом!

Что же было сделано с паранойей? Ну, обычный специалист бы её лечил, а я рассчитал всё правильно. Она развилась из страдания в удовольствие, и без неё их постельные приключения не будут такими острыми. Ну, не молодец ли я?

Конечно, молодец.

Осталась одна маленькая проблема: не станет ли парень фетишистом с этим чёртовым брелком?

И ещё: не будет ли он испытывать оргазм в кресле у стоматолога при шуме бормашины или при виде тонкой иглы?

Проверить бы. Очень любопытно.

Михаил К.