Всего лишь мыши

Моя вахта начинается.

Поудобнее устраиваюсь в кресле, неторопливо подключаю аппаратуру. Нахлобучиваю на голову причудливо мигающую кастрюлю с сухим, оставляющим мозоли на языке названием — ЭМП-1Р. Бывалый ценитель видеоигр и мультов, именую его иначе. "Охотник за Джерри".

Меня зовут Томас Хокс, и в данный момент я жму на кнопку "Запуск".

По инструкции необходимо выждать тридцать-сорок секунд, прежде чем войти в сознание объекта. Как объяснял профессор Доггерти, это время требуется мышке для адаптации к новым условиям.

Условиям пребывания в лабиринте.

Вот и картинка появилась. Все как всегда. Белые стены, белый пол. Ракурс плавает, словно пьяный. У мыши отходняк от долгой криозаморозки. Эффект неприятный, по себе знаю. Между вахтами каждый из членов экипажа пребывает в холодильнике. Неудобно, но необходимо, если не хочешь вернуться домой дряхлым стариком.

Восприятие окружающей реальности меж тем крепнет. Мышь вернула себе основные двигательные функции, а я вполне обжился в ее разуме. Следует первый неуверенный шажок вперед. За ним второй. Третий.

И мышь пускается на поиски выхода из лабиринта.

Профессор Доггерти собрал нас перед вылетом, в конференц-зале космодрома. Говорил он уверенно, игнорируя косые взгляды и перешептывания скептиков.

— После получения информации с зондов-разведчиков можно с уверенностью говорить, что планета подходит для колонизации. Все данные представлены в отчете Конноли, наша же задача осуществить вторую фазу миссии. Космолет "Таурус" должен будет добраться до планеты и с ее орбиты высадить на поверхность десант...так скажем исследователей.

Финансирование экспедиции профессор выбивал долго, воюя то со скептически настроенными против него и его разработки коллегами, то с представителями "Общества защиты животных".

— Никогда прежде лабораторная мышь не служила столь великой цели, как сейчас, — повторял он раз за разом.

Мы вылетели 16 октября 2023.

До выхода на орбиту планеты оставалось тогда 47 земных лет.

Ну что там моя очередная подопытная? Кружит, мечется по бесконечным, извилистым как научная мысль, безукоризненно белым коридорам лабиринта. Еще одно детище профессора.

— Мышонку нужно выбраться за один час, — объяснял Доггерти. — После чего эксперимент прекращается. Она возвращается в криокапсуль, вы возвращаетесь к текущей работе.

— А какие шансы на успех док? Из лабиринта вообще возможно выбраться?

— Я не могу ответить. Это нарушает принцип эксперимента. Считайте занятия с мышами тренировкой. Все пригодится, когда мы достигнем планеты.

В словах ученного сухаря был свой резон, забери его дьявол.

Но...всегда есть но, верно? Назойливая мысль, не дающая усидеть на месте, зудящая, как прыщ на заднице.

Эта мысль начала причинять беспокойство сейчас, на третьей вахте. Мы менялись по графику, каждый дежурил по два месяца, пока остальные отдыхали в криосне. Кроме профессора, который будет сачковать в объятиях Морфея вплоть до прибытия на место.

Так вот, в обязанности вахтенного помимо всякой стандартной рутины входил и эксперимент. Один час в день, без выходных, без прогулов и возможности взять отпуск.

Шестьдесят мышей в первую вахту, шестьдесят мышей во вторую. Сто двадцать попыток победить коварный лабиринт. Сто двадцать проигрышей.

Именно на третьей вахте в мозгу тревожным сигналом замигал знак вопроса.

Существует ли выход из лабиринта профессора Доггерти?

На первых порах я не слишком заморачивался, рассчитывая на скорость. Мыши пронырливы. Думаю, во многом это обстоятельство — помимо их малого размера и быстрого получения в условиях биолаборатории в количестве, нужном профессору — определило роль грызунов в экспедиции. Идеальны в качестве разведчиков, дешевы как генетический материал.

Однако, в условиях сложной геометрии белоснежных коридоров лабиринта пронырливость подопытных не принесла успеха. Бесчисленные повороты и развилки оканчивались тупиками. Любопытный мышинный нос раз за разом утыкался в холодный пластик стены.

Писк таймера подвел итог очередного забега.

Сто двадцать один — ноль.

В голове вспыхивают феерверки бранных слов, пока стягиваю шлем "ЭМПшки". Эксперимент стал сродни дрянному квесту, который все силишься пройти, да постоянно спотыкаешься на какой-нибудь досадной мелочи. Бесит до зубовного скрежета.

Лабиринт не виртуальный симулятор, он реален. Занимает целый отсек по соседству с пунктом управления, где я несу вахту. Поворот в кресле — и вот оно матовое темное оргстекло, панель электромагнитного замка на двери, подмигивающая мне красными огоньками. Подлинный чулан Синей Бороды. Запертый, лишенный любых прорех вроде замочной скважины, через которую можно заметить хотя бы клочок тайны, скрытой там.

Подавляя раздражение, принимаюсь за работу.

Проверка систем корабля. Проверка курса. Техническое обслуживание оборудования. Отладка захандрившего блока навигации. Прием пищи. Отбой. Долго засыпаю, ворочаясь с бока на бок.

На следующий день все повторяется.

В детстве я любил смотреть "Том и Джерри". Смешной мульт, по-своему честный. Сообразительный мышонок постоянно оставляет в дураках большого, но глупого кота. Хотелось переложить детские воспоминания на лабиринт. Хотелось, чтобы маленькие мышата утерли нос ученным циникам вроде Доггерти.

Но счет на табло по-прежнему увеличивался.

Я не мог выиграть.

Вторая мышь появилась на тринадцатые сутки дежурства. Привычно обозревая очередной коридор лабиринта через разум подопытной, заметил кончик хвоста, исчезнувший за поворотом. Как такое возможно? Уверен, что не мог нажать кнопку "Запуска" дважды. Направляю грызуна в погоню, но до поры до времени безрезультатно. То лапка мелькнет в поле зрения, то мордочка. А за очередным поворотом — никого.

Между часовыми сеансами помимо прочего изучаю механизм защиты входной двери в отсек лабиринта. Где-то из любопытства, где-то от скуки. Не думаю, что могу туда входить. Профессор бы не одобрил, конечно.

Счет проигрышей вырос до ста тридцати девяти.

Вторую мышь я все-таки догнал. Она нахально сидела посредине коридора, чего-то дожидаясь. Черные бусинки глаз изучающе рассматривали меня. Наверное, таким взглядом оценивают соперника на ринге. Одна мышь преградила путь другой.

Та, которой управляю я, кидается на ту, что взялась неизвестно откуда.

"Эй, док, внештатная ситуация. Я был вынужден это сделать".

Дверь в запретный отсек удается быстро открыть.

Передо мной предстает лабиринт, и картина весьма занятна. Внешние его границы заключены в круг, чего не чувствуешь при прохождении. Размеры внушительны: в диаметре полторы тысячи футов, если навскидку. Над полем лабиринта нависает толстый гофрированный шланг. Он связан с маленькой подвижной платформой, закрепленной на потолке. Принцип понятен: с помощью нехитрого устройства мышь можно высадить в любой точке локации. А оператор думает, что каждый раз стартует с одной и той же позиции.

Но главную заковыку игры понимаю, обойдя вокруг.

Выходов из лабиринта нет.

Ни одного.

Я забыл о том, что вошел проверить последствия драки между мышами.

Я забыл запереть дверь за собой.

Жестокость профессора Доггерти потрясла меня.

Помню, на брифинге он говорил так:

— На корабле мы везем десять миллионов мышей. Десантный модуль по проекту разбит на десять блоков. Эй. Би. Си. Ди. Ну и так далее. Каждый блок содержит по сто криокамер. Можно сравнить каждую с ульем, из которого пчел выселили мыши, — в зале раздается хихиканье. — В атмосфере криокамера разделится на десять посадочных капсул. Такая вот арифметика, но прошу отнестись к ней серьезно, — профессор выдержал паузу. — Когда мыши окажутся на поверхности планеты, в дело вступите вы все. Поэтому к тренировкам на борту космолета отнеситесь крайне серьезно. Не филоньте!

Микробиолог Татьяна Нарва тогда улыбнулась мне и прошептала:

— Это грандиозно, Том. Мне не терпится начать.

Вспоминаю ее слова и зло берет. На поверку тренировки оказались грандиозным обманом, лишенным всякого смысла. Велосипедом без педалей. Пустым катанием шаров Сизифа.

Игрой, в которой не выиграть.

Мысли навязчиво возвращаются к Татьяне. Миловидная брюнетка, которая мне сразу понравилась. Чудесная улыбка, роскошная фигурка. По графику именно Татьяна сменяла меня на вахте.

Интересно, пересекались ли наши разумы в теле одной и той же мыши?

Маловероятная, но весьма пикантная деталь в игре.

Рука сама собой потянулась к кнопке "Запуск".

— Том, что ты делаешь?

Оборачиваюсь и вижу ее.

Татьяна обнажена и очень соблазнительна. Неторопливо приближается, покачивая бедрами. Наверное, я сплю, ведь до пересменки еще несколько недель, и по всем законам логики девушка должна пребывать в криокапсуле, но спросить ее об этом не удается, ведь наши губы уже соприкоснулись, сливаясь в поцелуе. Чувствую ее тело, но не чувствую ее тепла. Слишком много мыслей в голове. Стараюсь забыться.

После секса провожаю за руку до самой криокамеры. Татьяна Нарва не сопротивляется. Вообще не проявляет эмоций. Моя вахта не закончена, убеждаю ее, но она молчит. Закрываю крышку, выставляю режим сна.

Моя вахта ведь еще не закончена, говорю я.

Татьяна безмятежно сопит. Перевожу режим в "Глубокий сон".

Ведь вахта еще не закончена. Нельзя, чтобы кто-то проснулся и помешал мне закончить.

Перевожу криокамеру в режим "0". Вот так будет надежно.

Нужно пойти и закончить игру.

***

Пробуждение давалось Рональду Доггерти мучительно. Он вывалился из криокапсулы, словно куль с зерном. Ноги сводило судорогой. Нутро жгло огнем, как после недельной попойки. Глаза слезились, пока он вяло озирался по сторонам, не в силах подняться с колен. Неужели прилетели? Но где в таком случае экипаж? В других капсулах он мог различить человеческие фигуры. Значит, его разбудили первым. Очень странно.

Зрение понемногу возвращалось в норму. Доггерти присмотрелся к криокапсулам повнимательней. Страшный холод пробрал его до самых пяток, как если бы ученый вдруг очутился в открытом космосе.

Он понял, почему был разбужен раньше срока.

Сработал аварийный механизм системы корабля. Практически все криогенные установки по непонятной причине переведены в режим "0". Это подтверждалось миганием цветоиндикатора. Люди в капсулах едва ли смогут рассказать Доггерти, что произошло. Режим "0" использовался лишь в крайних случаях, для транспортировки тела погибшего в экспедиции астронавта домой. Системы поддержания жизни в нем не задействовались.

По сути это режим обыкновенного холодильника.

Впрочем, одна капсула пустовала. Похоже, есть еще выживший. Человек, способный объяснить, что же случилось. Искать его целесообразно в пункте управления.

По пути туда Доггерти заскочил в свою каюту, где вооружился револьвером, который припас на крайний случай. И, кажется, не зря.

Все время ему казалось, что в коридорах корабля слышны странные звуки. Тонкий писк. Шорохи в темноте. В отдалении ученый то и дело замечал загадочные бурые пятна, стремительно исчезавшие при его появлении. Доггерти раз за разом протирал линзы очков, уверяя себя, что находится под действием остаточных эффектов криосна. Или на борт попала какая-то межпланетная форма жизни и поубивала весь экипаж? Лоб покрылся испариной.

В панике Доггерти побежал. Нужно скорей добраться до пункта управления. Нужно понять, что происходит!

Ботинок с противным чмоканьем что-то раздавил. Профессор едва удержал равновесие, размахивая руками. Опасливо глянул вниз. Недоумевая, поднял мертвое тельце с пола, удерживая его пальцами за тонкий хвост.

Это же...мышь? Лабораторная мышь, одна из тех десяти миллионов, что он собирался использовать для высадки на планету. Некогда белая шерсть побурела от запекшейся крови. И едва ли причиной этому стала его неосторожность.

Да что тут творится, черт возьми?

У входа в рубку всякие сомнения в реальности увиденного улетучились. Мимо Доггерти прошмыгнул один мышонок, потом еще два. Как они выбрались из отсеков?

Во всяком случае не через лабиринт. Сама его конструкция исключала даже вероятность подобного.

Выставив перед собой револьвер, ученый вошел в пункт управления кораблем.

В кресле у главного пульта кто-то сидел, спиной к Доггерти. Видны его светлая шевелюра и часть левой руки, с предплечья по локоть. Рука двигалась, выполняя какие-то манипуляции. Наверное, парень пытается вызвать помощь с Земли.

Над спинкой кресла показалась мордочка мыши. Она тихонько пищала, смешно топорща усы.

Только сейчас профессор понял, что они тут повсюду. На полу, на пульте управления и приборах, на подлокотниках. Их множество. Охнул, увидев, что дверь в отсек лабиринта открыта.

— Знаете, док, — сказал неизвестный, не переставая шевелить рукой. — Я нашел выход из лабиринта. Я выиграл.

Доггерти неодолимо тянуло к двери отсека. Разум предостерегал его, но другой голос твердил, что только там он найдет ответы. Бочком Доггерти продвигался к лабиринту, держа на мушке мужчину за пультом.

— Выиграл, док, — бормотал тот. — Выиграл.

— Что случилось с остальными? — спросил профессор. — Ты убил их?!

Фигура в кресле на мгновение замерла.

— Только я один, док. Я нашел выход из лабиринта. Остальные тут не причем, слышите? Выиграл я!

— Не говори ерунды. Из лабиринта нет выхода. Я создавал его как полигон для тренировки. Это не какая-то видеоигра. А ты просто взломал несколько отсеков с мышами, поставив экспедицию на грань катастрофы. Вот что ты сделал!

Доггерти очень хотелось нажать на спусковой крючок.

— Загляните внутрь, док, — спокойно сказал неизвестный. — Загляните.

И ученый заглянул.

Увиденное в течение нескольких секунд подкосило его. Ноги перестали держать. Револьвер выпал из ослабевших пальцев. Что-то щелкнуло в голове, сделав старика Доггерти безучастным ко всему. Тихим безвольным овощем.

Когда человек в кресле наконец повернулся, мозг сухо выдал его имя. Томас Хокс. Нет, пожалуй, существо с лицом Томаса Хокса. Мыши проели кожу на щеке с левой стороны, два пальца на правой руке обглоданы до костей.

Вот существо поднимает профессора с пола.

Вот оно тащит профессора коридорами корабля.

Вот помещает его обратно в криокапсулу.

В конце концов, это наилучший исход для него. Сон поможет все забыть. Белых стен лабиринта теперь не увидишь...только кровь...их там тысячи...нет, сотни тысяч. Мертвых, умирающих, живых, прогрызающих плоть друг друга...взобраться на гору окровавленного мяса, выше стен, выше когда-то белых стен...о, боже правый, вот он выход из лабиринта.

— Белая мышь не может выйти из лабиринта, — слышит профессор Доггерти голос, проваливаясь в глубокий спасительный сон.

Белая мышь не может выйти из лабиринта.

А бурая мышь может.

***

Моя вахта еще не завершена.

Устраиваюсь в кресле, мягком и влажном. Уютном.

Палец тянется к кнопке "Запуск" и нажимает ее.

Нажимает ее.

Нажимает...