Над небом и грозой

 

В легендах скажут, что он спустился со звёзд во чреве титанового дракона, один из тысячи пассажиров, лишённых роскоши владеть личным космолётом. От собственного ему пришлось избавиться — возможно, от стремления застать меня врасплох, а быть может, от бедности. Пути Странственников окутаны мглой… так же, как и их мотивы.

Искра его духа должна была воссиять ещё на подлёте к моей звёздной системе. Но, заглушенная блёклыми душами простецов, она оставалась незамеченным, пока Странственника не погрузили в камеру акклиматизации. Даже тогда я узрел не сияние, но отблеск, ускользающий в тумане. Был ли нежданный гость столь слаб, что я не заметил его приближения, либо наоборот?

— Предлагаю выжидать, — озвучил Готтерн мои мысли. Суховатый голос Верховного советника вернул меня к реальности, где мы сидели в полумраке циклопических палат, под призрачно-синеватым куполом из звёздного металла.

Я кивнул, передав едва различимым нюансом разрешение продолжать. Готтерн спрятал руки в просторные рукава пурпурной мантии с серебряными застёжками на горле и согласно этикету опустил глаза. Холод беззвёздных пустот покидал эти глаза лишь когда им доводилось лицезреть красавицу-дочь…

— Полагаю, первым делом Странственник начнёт добиваться аудиенции, — рассуждал Готтерн. — Существует миллион причин, по которым он не имел возможности оповестить о своём прилёте.

…Заботливый родитель столь ревностно оберегал её от кавалеров, подруг, а затем и всевозможных развлечений, даже книг и вязания, что помешавшаяся в четырёх стенах девица заставила евнухов замуровать себя в погребе и для верности вскрыла там себе вены, избежав при этом «ошибки новичка»…

— Если же он останется инкогнито, полагаясь на скрытность… — проговорил советник. — Я передам приказ Плащам, или Кинжалам.

— Не стоит, — ответил я, и он поклонился, давая понять, что с моего позволения всё же настаивает.

…Верховный советник иссох не по годам, и не потому, что потерял свой потускневший свет в окошке. Отнюдь! Столь горьки были мольбы и нерушимы клятвы, что я вернул ему дочь в облике Бледной Леди. Тепло вновь стало посещать эти глаза цвета беззвёздного космоса, но платой тому стали бессонные ночи под плачущие песни призрака, а каждое полнолуние — мороз пальцев, крепко сжимающих дряхлеющее сердце… Но Готтерн знал, на что идёт.

— Он направляется в чертог, — сообщил я, и старец без лишних слов ушёл распорядиться, дабы гостя встретили, как подобает. Подметив его нехорошую одышку, я укрепил себя в мысли, что спустя ближайшее полнолуние мантия Верховного советника достанется Анафисту.

 

Аудиенция была назначена в ничем не примечательных покоях вдали от основных служб. Никаких торжественных одежд, регалий и эффектных созерцаний окна до тех пор, пока гость не приблизится и потерпит мучительную минутку. Не тот случай.

Странственник вошёл энергичной поступью рекламного агента, оставляя камергера на полкорпуса позади. Загоревшее под десятками чужих солнц лицо сияло напускной харизматичностью. Камзол простеца средней руки сидел на нём мешком, скрывая подтянутую фигуру. Взгляд, серый, блуждал, ощупывая пространство точно возбуждённый слепец. Он видел мир подобно таким, как я, но складывалось впечатление, будто он никак не мог с этим свыкнуться.

— Приветствую, — склонился гость в поклоне равного, из приличия ставящего себя на полступени ниже. — Приношу извинения за столь спонтанный визит.

— Приветствую, — отозвался я и указал на круглый стол в центре покоев.

Два кресла чернело подле, одно спиной к выходу, другое — спиной же к окну. Гость застыл, охваченный неразрешимой дилеммой, но, поймав мой взгляд, схватил одно, передвинул так, чтобы окно оказалось по левую руку, а дверь — по правую и изящным жестом предложил мне сесть. Я удовлетворённо кивнул, дождался, когда он отойдёт и только тогда воспользовался приглашением. Странственник тем временем переместил второе сидение напротив моего и, дождавшись безмолвного согласия, сел.

Я велел камергеру подать шахматы и справился у гостя:

— Что же заставило столь вежливого человека прибыть… излишне инкогнито?

— При всём уважении и благодарности за гостеприимство…

Несмотря на уклончивый ответ, в глаза он смотрел с твёрдостью, умело не переходящей в конфронтацию. Я наклонил голову: «понимаю, но не принимаю». Странственник вздохнул и всё же выдавил каплю из камня:

— Имело место… преследование. Но я успешно оторвался и замёл следы. Впрочем, готов по первому же требованию сдаться. Не желаю, чтобы из-за меня вам испортили настроение.

Подали шахматы. Согласно этикету я предложил гостю белых. Он не отказался.

— Значит, вас интересует не убежище.

— Скорей разрешение поднатореть в искусстве охоты.

Следующие полтора часа мы посвятили молчаливому противостоянию на доске. Странственник осторожничал, навязывая окопную войну, и шёл на жертвы крайне неохотно. Я перепробовал несколько подходов, пока запоздало, ближе к миттельшпилю, не осознал, что он не знает, как бороться с тактикой управляемого хаоса.

— Тогда вы не прогадали, — сказал я, словно между нашими фразами не зияло девяносто минут. — Мои угодья по праву считаются одними из лучших. Кого предпочитаете? Виверну, грифона, железного змия? Или нечто более пресмыкающееся? Наши василиски одни из немногих, кто действительно воздействуют взглядом на нервную систему.

— В этих василисках тлеет Искра? — полюбопытствовал Странственник, терпеливо дожидаясь, когда я сделаю ход.

— Во всём бестиарии этой планеты тлеет Искра, — не без гордости ответил я и двинул пешку навстречу верной гибели.

— Это объясняет, почему Звёздный Лорд сломал зубы о ваш домен, — сделал Странственник ход конём. — Подумать только, владеть силой пятнадцати систем и споткнуться об одну-единственную…

— Просто повезло, — без ложной скромности заявил я.

— В любом случае, безвкусный титул не помог ему избежать поражения.

Игра продолжалась вплоть до безынтересного эндшпиля, итог которого проглядывался невооружённым глазом.

— Нет, господин, — вдруг произнёс мой гость. — Меня интересуют вовсе не виверны и василиски.

— Не хочется огорчать, но охота на каркаданнов пока запрещена. Им ещё предстоит восстановить поголовье после того знаменитого сезона.

— Никогда не слышал о каркаданнах.

— А, — понял я. — Неужто вы из тех безумцев, что грезят о громовой птице Рух?

Странственник кротко улыбнулся. Я опустил взгляд на доску.

— У нас пат.

— По всей видимости, — кивнул гость.

Я поднялся. Он последовал моему примеру.

— Тогда, пожалуй, свожу вас в одну галерею. Поделюсь, так сказать, сокровенным.

— Звучит интригующе.

Галерея располагалась в этом же крыле, в четверти часа церемониальной ходьбы. Весь этот короткий путь мы вели с гостем размеренную беседу о ничего не значащих пустяках. Камергер следовал за нами чуть поодаль.

Особый импульс, посланный от моей Искры, сдвинул дверь из цельного куска эстреллита. Десятки встроенных в стены ламп высветили длинное прямоугольное пространство, поблёскивающее ровными рядами бронированных витрин. С моего молчаливого согласия Странственник подошёл к ближайшей.

— Хм, — только и высказал он.

— Ничего особенного? — улыбнулся я, встав подле гостя. — Военный сапог полуторавековой давности. Экспонат, достойный краеведческого музея самой глухой из провинций. А вы знали, что полтора века назад солдатские сапоги не оснащались электромагнитами, да и вообще не предназначались для боевых действий в вакууме? Зато натуральная кожа. Хорошо переваривалась… наверное.

— Вы хотите сказать…

— Эта галерея, край которой плохо виден даже вам, посвящена нерадивым охотникам на громовую птицу Рух. Увы, но двадцать четыре витрины пустуют. Мои люди не нашли ни останков, ни личных вещей.

— И вряд ли найдут, — прошептал Странственник.

— Мм?

Он покачал головой:

— Просто мысли вслух.

Подобные «мысли вслух» не случайны, особенно когда слетают с уст носителя Искры. Гость мой определённо получал удовольствие от того, что подкидывал пищу для ума скупыми порциями интригана.

— Осмелюсь предвосхитить вопрос, — молвил я. — Да, это простецы. Однако…

Я двинулся вглубь галереи, поманив гостя за собой. Одна ниша пустовала, являя собой арку в соседнее помещение. Оно было совсем небольшим, с комнату простеца в панельном улье, но на интерьер я не пожалел ни золота, ни парчи, а на пять прихотливо расставленных витрин — прозрачного хрусталя.

— Помню каждого. Один прирождённый охотник с Искрой, подобной маяку в ночи, двое Странственников, так и не нашедших ответы на свои неведомые вопросы, один подающий надежду Наследник и…

— Звёздный Лорд, — выдохнул гость, узрев в хрустальном плену расколотую напополам корону. — Простите, но зачем вам эта демонстрация?

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Считаю своим долгом предупредить каждого, кто вознамерился охотиться на громовую птицу Рух.

— Я не отступлюсь, — поджал губы Странственник.

Вздох вырвался из моей груди.

— Тогда ничего не остаётся, как оказать вам посильную помощь.

— Это… неожиданно, — подобрал гость нужное слово.

Я сдержанно улыбнулся.

— Каков ваш следующий шаг?

— Он станет логичным продолжением предыдущего. Я собрал обширную базу данных по Рух…

— Громовой птице Рух, — поправил я.

— Да. Громовой птице Рух. Всё — от исследований монстрологов, философов и теистов до заметок легендарных охотников.

— Материал черпали из инфосферы?

— Не только, — покачал головой Странственник. — Предпочитаю личные встречи и библиотеки. Хотелось бы получить доступ к вашей. Уверен, на родной планете Рух я узнаю нечто из ряда вон.

— Запомните, мой гость — громовая птица Рух. И никак иначе.

— Как будет вам угодно, — наклонил голову Странственник, едва не заставив меня содрогнуться от похожести этого жеста на мой собственный. Я продолжил не сразу:

— Я предоставлю полный доступ к материальным и прочим отделам. Взамен желаю, чтобы вы отчитывались о каждом успехе, равно как и провале. Также осмелюсь потребовать доступ к вашей базе данных.

— Она здесь, — постучав себя по виску, ответил Странственник. — Но я принимаю ваши справедливые условия.

— Тогда лучшие покои в гостевом крыле — ваши. — Я без обиняков указал на немую тень камергера. — Этот почтенный служитель покажет всё, что необходимо. Спешу откланяться.

Странственник, в отличие от меня, откланялся взаправду и последовал за камергером. Я бросил прощальный взгляд на витрину Звёздного Лорда и поспешил тоже покинуть галерею. Слишком живые бередила она воспоминания.

 

Гость буквально поселился в библиотеке, поглощая массивы данных точно голодный стервятник. Не брезговал он ни кодексами из бумаги и картона, ни более поздними големами, чьи лоботомированные мозги служат самыми совершенными из физических накопителей. Но предпочитал Странственник виртуальные реальности, чьи базы данных давным-давно воплотили столь мистический термин «бестелесность».

Мне тоже было чем заняться.

Неделя началась с того, что благородный сосед передвинул межевые маяки, претендуя на отдалённую планетку на границе систем. Что бы я делал без специалистов по очевидным намёкам, моих незаменимых Кинжалов! Недоразумение это совпало с затянувшимися трениями торговых гильдий, так и не решивших за два года, достойны ли мои владения их драгоценного представительства. После каждой сессии Готтерн покидал комнату связи, хватаясь за сердце. Гурии снова начали задирать стандарты роскоши для своих покоев. Спорить с ними приходилось уже лично, используя навыки не гордого носителя Искры с собственным доменом, а отъявленного торгаша и политикана.

Потому и были столь драгоценны минуты, а порой и часы, что я мог урвать на медитацию в Обзорной башне. Готтерн по какой-то причине называл её «Донжоном». Я предпочитал более ироничный «Насест» — разумеется, потому, что башня ломаной горизонталью возвышалась над чертогом.

Порой, когда от тисков четырёх стен не спасало даже созерцание Искры, я позволял себе откинуть эстреллитовый купол, дабы от ртутного неба планеты меня отделяло лишь полупрозрачное силовое поле.

Обратившись к Искре, я тут же увидел Готтерна, что поднимался ко мне по каменным ступеням. Высокий лоб советника покрывала испарина, пульс застревал в горле, а судя по походке, в грудь ему вбили стальной кол. Если бы не Первый Плащ, который волочил Советника на себе, Верховный потерял бы сознание уже на первом пролёте. Я спустился, помог затащить Готтерна наверх и опустил купол. Теперь нас не увидят, и тем более не подслушают.

Если только не вздумают воспользоваться Искрой.

— Как понимаю… — молвил я, переводя взгляд с советника на зыбкую тень, что заменяла Первому Плащу лицо.

— Его имя не числится в списках пассажиров дракона, — щекочущим шёпотом отозвался главный шпион. — Записи черепов-соглядатаев подтверждают, что пассажиров было ровно столько, сколько обозначено в документах. Никто даже близко не похож на Странственника. Мы провели дополнительное расследование. Странственника не было в порту ровно до того момента, как вы обнаружили его в камере акклиматизации.

— Если его не было в посадочных отсеках… — проговорил я, тщательно пережёвывая мысль. — Получается, он всё время находился на планете?

— Ни свидетели, ни персонал, ни черепа-соглядатаи не могут подтвердить и это.

Я отвёл взгляд, потирая подбородок костяшками пальцев.

— Как насчёт подкупленного персонала, который подтёр или изменил записи черепов?

— Исключено, — подал голос Готтерн. — Записи проверены специалистами некропрограммирования и Оракулами.

— От Оракулов не скрыть вмешательство Искры… — пробормотал я. — Мысли?

— Мы… — замялся Верховный советник.

— Сопоставили факты, — твёрдым шёпотом продолжил Первый Плащ. — Время появления нашего клиента, метеорологические сводки и всё то, что мы знаем о громовой птице Рух…

— Вы клоните к тому, о чём я думаю?

— Пока у нас недостаточно сведений… — начал было шпион.

— Так сделайте так, чтобы их стало достаточно! — Я удивился лязгающим ноткам в своём голосе.

— Но гроза, бушевавшая над плато, — сказал Готтерн, — абсолютно совпадает с теми, что вызывает Искра громовой птицы Рух. Когда вы обнаружили Странственника, вторая луна скрыла первую на четверть — именно когда громовые птицы, по легенде, принимают человеческий облик. Оракулы ощутили смутное колебание Искры, чей источник находился вне космопорта, но направлен внутрь. Записи черепов…

Я оборвал его взмахом руки:

— Телепортация. Легенды. Астрология в шкуре астрономии. Домыслы. Мне вас что, прямо сейчас сбросить с башни за некомпетентность?

Верховный и Первый молчали, прекрасно сознавая, что этого не произойдёт. Я вздохнул.

— Вам предстоит прорва работы. Ступайте.

Они откланялись и покинули Насест. Я попробовал вернуться к медитации, но тщетно. Ещё одно испорченное уединение отправилось в копилку себе подобных.

 

Я вынырнул и шумно отряхнулся от горячей воды. Гурии насухо вытерли меня полотенцами и с профессиональной ласковостью устроили в комфортабельном клинэ. Странственник явился минута в минуту, уже раздетый и намасленный, обвёл каменные своды заинтересованным взглядом и позволил себе улыбнуться:

— Как это по-римски — назначать важные встречи в бане.

Я жестом предложил ему улечься на соседнее клинэ.

— Не знал, что вы знаток полумифических культур.

Странственник долго ворочался, устраиваясь поудобней, прежде чем ответить:

— Ещё раз благодарю за доступ к архивам.

— Всегда рад.

Гурии хлопотали вокруг гостя, расслабляя засидевшееся в библиотеке тело умелыми руками. Я дал ему некоторое время, чтобы сосредоточиться на себе, а сам как следует поплавал в бассейне. Не прошло и часа, как Странственник нырнул ко мне.

— Они чем-то вас не устраивают? — изобразил я оскорблённое достоинство.

— Что вы! Даже слишком. Просто не люблю быть… расслабленным.

— Понимаю.

Мы заплыли в дальний угол и сели на ободок бассейна, свесив ноги в воду. Не без внутренней усмешки я отметил, что взгляд гостя как бы случайно, но всё норовит скользнуть в сторону демонстративно резвящихся дам.

— Иногда бывает, — разлепил губы Странственник, — что Искра тлеет в самой планете. Тогда её живность обладает собственными Искрами, щепотками от большого пирога. Но «искристые» создания были сюда завезены, не так ли?

— «Искристые», как вы говорите, легко вливаются в местную экосистему.

— Так и думал. Но громовая птица Рух не завезена?

— Безусловно, — кивнул я, хотя вопрос Странственника прозвучал скорее как утверждение.

— В таком случае, мы имеем дело с планетарным аватаром.

Я нахмурился.

— Что это?

— Странно, что не знаете. Иногда планетарная Искра тлеет в каком-то одном, зачастую немногочисленном, виде. А поскольку она рассеяна не по миллиардам созданий, а сосредоточена в сотне, десятке, или, самое страшное, одной особи…

— Теперь ясно, — сказал я, поняв, что он не собирается развивать мысль.

— Громовая птица Рух — не единственная в своём роде, — произнёс Странственник после короткого молчания.

— Два века они медленно вымирают, несмотря на то, что никто не смог убить даже детёныша. Наш клиент… последний в своём роде.

— Я читал отчёты ваших людей. Останки предпоследней особи найдены возле могилы вашего отца. Самка. Ваш отец… погиб от лап громовых птиц Рух?

— Не Рух, — горько усмехнулся я. — У каждой своё имя. Разведчикам ещё повезло обнаружить тело той громовой птицы.

— Они растворяются в воздухе за несколько часов, — закивал Странственник. — Самый верный признак планетарного аватара. Как вы терпите столь могущественное создания у себя под боком?

— А что мне остаётся? — пожал я плечами. — Конечно, я лишён настоящего господства над планетой, но однажды громовая птица Рух сослужила мне огромную службу. Это ведь она сразила Звёздного Лорда. Прогнать его войска с планеты стало делом времени.

— Не знал я владык, способных признаться, что они не абсолютные хозяева собственных доменов, — проговорил Странственник, тщательно подбирая слова.

— Полагаю, это многое говорит о степени моего доверия, — отчеканил я. Пусть думает, что это «признание» далось мне очень нелегко. — Поверьте, я буду очень рад, если вашими, или иными руками избавлюсь от громовой птицы Рух. А если не избавлюсь… тоже по-своему неплохо. Между нами, я совсем не против, чтобы вы при этом выжили.

Странственник прижал к сердцу открытую ладонь:

— Постараюсь не разочаровать. Сотни часов видеоматериалов, наснятых исследователями, учёными, охотниками и даже энтузиастами помогли мне понять повадки громовой птицы Рух, скорей даже её… мышление. Я знаю о ней не меньше, чем о самом себе.

— Ставите диагноз по видео? — улыбнулся я, вспомнив вдруг о безумной теории Первого Плаща и Верховного советника.

— Вы не знали, что такое возможно? — ответил Странственник, неверно истолковав мою улыбку.

Я спохватился и изобразил обычную светскую безмятежность.

— Как вы собираетесь победить?

— Точно не с наскока. Мои предшественники убедительно доказали, что оружие и Искра не помогут. Только старые добрые ловушки.

— Но другие ваши предшественники не менее убедительно доказали…

— Верно, — как можно аккуратней перебил гость. — Но они не постигли это создание так глубоко, как удалось это мне. Будет честью победить его.

Я наклонил голову.

— В вас живёт дух истинного охотника. Я лично помогу вам конструировать ловушки.

— Не откажусь от помощи опытного ловчего, — поклонился он, насколько это было возможно сидя на краю бассейна.

— Вижу, стены разболтали все мои секреты, — усмехнулся я.

— Надеюсь, что все, — позволил он себе опасную шутку. Но я был в слишком хорошем настроении, чтобы заострять на ней внимание.

 

Подготовка длилась без малого два месяца. Целые эскадрильи черепов-соглядатаев уточняли карты Грозового плато и окрестностей. Личную схему Странственника испещряли значки предполагаемых засад, звериных троп, логов, водопоев, кустов и деревьев со съедобными плодами.

Денно и нощно собирал он ловушки, среди которых были как прозаичные капканы с силками, так и хитроумные устройства для того, чтобы укрыть собственную Искру и подавить чужую. Почти в каждый механизм я помогал вносить определённые коррективы.

Например, в устройстве подавления не нашлось и грамма тёмного эстреллита, который в пику обычному собрату был невосприимчив к воздействию Искры. Я уверил, что чёрного эстреллита у меня предостаточно, и Странственник с явным воодушевлением изменил конструкцию.

В качестве приманки я посоветовал гекорида — зверька, который запахом своего разложения способен ввести человека в лёгкий ступор, но для громовых птиц является вроде шоколадки, кою они учуют за сотню километров. Трапперы наловили с десяток этих шустрых тварей, поместив трупики в герметичные колбы размером с ладонь.

Большинство советов приводили Странственника в профессиональный восторг. Он упрашивал меня пойти с ним, помочь наконец-то сбросить тиранию могущественной птицы, но я неизменно отвечал вежливым отказом. Всё чаще он стал навязывать своё общество, однажды чуть не увязавшись за мной в ежемесячное паломничество к могиле отца. Лишь когда я намекнул, что подумываю ограничить передвижение гостей по чертогу, Странственник осознал свою ошибку и принёс извинения. Понимая их искренность, я смилостивился и подарил ему бластер Звёздного Лорда.

— Вы назвали его единственным в своём роде, — завуалированно спросил мой гость.

— Потому что он оказался способным ранить громовую птицу Рух.

Эти слова заставили Странственника посмотреть на древнее оружие совсем другими глазами.

Накануне пятого дня Месяца Бурь гость был готов и укомплектован. Я провожал его во главе небольшой процессии придворных, которые весь путь от покоев до гаража рассыпались в разнообразнейших пожеланиях удачи и успеха.

Гараж представлял собою эпохальных размеров эллинг, в котором уместился бы десяток пригородных домов из древних американских фильмов. В строгом порядке здесь были расставлены гравитационные кареты, гравициклы, броневики для езды под кислотными дождями, а также несколько коллекционных колёсных аппаратов, при виде которых Странственник уважительно хмыкнул. Я остановился у одного гравицикла, особенного, который ещё вчера перекрасили в камуфляжные цвета.

— Скоро запах исчезнет, — заверил я гостя. — В знак высочайшего расположения одалживаю вам этого коня. Он единственный способен работать на горных высотах. Надеюсь вновь увидеть его — в целости и сохранности.

Один из придворных заговорил Странственнику на ухо, что отец собственными руками смастерил мне этот гравицикл, так и не успев подарить из-за несвоевременной кончины. Гость изменился в лице и согнул себя в церемонном поклоне:

— Это великая честь.

Я обнял его на прощание, вызвав шквал ошарашенных шепотков. Ещё бы, бесчисленное множество августейших пало жертвами неосмотрительных объятий. Это был знак наивысшего доверия.

— Буду следить за вашими успехами при помощи Искры, — пообещал я своему гостю.

Странственник дождался, когда слуги разложат по небольшим грузовым отсекам ловушки, снедь и аппаратуру, затем молодцевато вскочил в седло и дал газа. Титановый конь послушно взревел, но тут же утих, когда всадник нажал на соответствующую кнопку. Странственник обернулся, по-рыцарски махнул на прощание рукой и росчерком молнии улетел в распахнутые ворота.

— Мой господин… — проговорил один из придворных, пресловутый Анафист. — Сообщение от торговых гильдий.

Столь важные известия обычно сообщает Готтерн. Мне нравилось, с какой лёгкостью Анафист выполнял часть обязанностей Верховного советника.

 

Нет определённой системы в том, как я посещаю могилу отца — зачем облегчать жизнь возможным убийцам? Когда потребность пообщаться с родителем становится буквально невыносимой, я даю знать Первому Плащу, и он делает так, чтобы по пути в гараж я не встретил никого.

В гараже на сей раз приходится выбирать, ибо тот самый гравицикл занят. Но ладно. Чем больше времени будет у моего главного шпиона, тем лучше он подчистит возможные хвосты. Я сел в горную модель, не стоящую и выхлопа от творения моего родителя, и завёл двигатель. Выехать из столицы получается не так быстро, как хотелось бы, но со временем начинаешь относиться к маршрутам Первого с должным смирением.

Даже на предельной скорости путь до заветного места занимает три часа.

Я остановился подле неприметного кургана и начал снимать защиту — сначала шлем, затем перчатки, наплечники, кирасу и поножи. Без всех этих штуковин мне однажды посчастливилось бы разбиться в лепёшку.

Улыбнувшись нехорошим, вообще-то, воспоминаниям, я огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, бугрились нефритовые нагорья моего родного домена, то здесь, то там тронутые бирюзовым редколесьем. Ртутное небо клокотало от наэлектризованных ветров, что тянули за собой кислотные ливни и перерождение.

Не могу сказать, когда Искра моя вспыхнула сверхновой, заставив судорожно к ней обратиться. То, что она показала…

Странственник!

Вскрик раскатился по округе подобно металлической пластине, уроненной на бетонный пол. Я видел… видел! Странственник… заслоняется каким-то аппаратом… тень гигантской птицы... перо, оброненное с крыла, оно чертит в воздухе дугу Теслы... когти, хватающие нечто металлическое… Прежде, чем Искра потухла, мне удалось разобраться, где именно происходит это побоище.

Я тут же ринулся за шлемом, и далеко не сразу отыскал его под камнями, вместе с остальной экипировкой.

— Первый! — скомандовал я, наладив связь.

— Мой господин? — вспыхнула на виртуальном щитке зыбкая тень его лица.

— Странственник. Высылайте подмогу. Вот координаты.

— Есть, — отозвался Первый Плащ и добавил: — Прошу прощения, но у вас что-то прилипло. К губе.

Я вытер её рукавом и предпочёл перенести головомойку за неуместный юмор на потом.

— Управимся до вашего возвращения, — пообещал Первый.

Я облачился в защиту, перепроверив каждый её элемент и сел на поцарапанный гравицикл. Путь предстоял относительно неблизкий.

 

На поляне, где громовая птицу Рух застала Странственника врасплох, разведчики отыскали контейнер ловушек, несколько поломанных аппаратов и разбитые колбы с гекоридами. Следы на искорёженной земле говорили о жестокой схватке, где в ход шло лучевое оружие, Искры и даже грубая физическая сила. Тело моего гостя исчезло, но кровавый след вёл к горному ручью, где предсказуемо обрывался. Плащи просмотрели записи орбитального спутника, но Искра громовой птицы Рух по обыкновению заглушила его системы.

Поиски продолжались две мучительные недели. Десятки Плащей и разведчиков прочёсывали местность, не гнушаясь черепов-соглядатаев и кибернезированных гончих, но находили только необезвреженные ловушки да гнёзда железных змиев. Ни следов, ни крови, ни запаха — ни малейшей зацепки.

В итоге Странственник, сморённый глубочайшим сном, отыскался в гараже, под платформой со свежеперекрашенным гравициклом.

Я предполагал нечто подобное, так что на зов смотрителя откликнулись не только гвардейцы, но и отряд Кинжалов. С бешенством одичалого пса набросился на них мой ожидаемый, но незваный гость. Многим хорошим людям суждено было погибнуть, но итог схватки был закономерен — оковы из тёмного эстреллита на руках и ногах, пять раскрошенных зубов, по одному на каждого павшего, и принудительная аудиенция у старого знакомого — меня.

Я стоял в центре тех самых покоев, где состоялась наша первая встреча, и ждал, без единой мысли созерцая отсветы на лакированной столешнице. Странственника ввели спустя пять бесконечных минут. С первого взгляда стало понятно, что по пути Кинжалы как следует поиграли на арфе его рёбер.

— Пытался сбежать, — объяснил децимион с невинностью волка в овечьей шкуре.

Я жестом прогнал их прочь и как бы невзначай активировал вшитый в пояс генератор поля. Его батарей хватит тридцать минут. Дверь Кинжалы благоразумно оставили открытой.

Нужные слова никак не шли в голову. Очень отвлекал новый облик моего гостя. Грудь его и гортань срослись не то, что неправильно, они срослись друг с другом — в нечто бугристое и лиловое, как обожжённый горб. Меня хватило только на:

— Какая нехорошая история. Прошу, выберите сидение.

Как и прежде, одно из них обращено было спинкой к окну, а другое — к двери. Странственник, тяжело дыша, уставился полубезумным взглядом сначала на меня, потом на стол, и выдавил кривую ухмылку.

— Не подвинете мне вот это? — что-то странное было в его произношении, но для человека с пятью сломанными зубами и, возможно, рёбрами он держался достойно. Я покачал головой:

— Сожалею, но нет. С прошлой нашей беседы их намертво приварили к полу.

— Что ж, — отозвался Странственник, не сводя с меня едкого, как сернистая кислота, взгляда, — выбираю то, что спиной к двери.

Он дождался моего кивка и начал медленно, сантиметр за сантиметром, приближаться к своему сидению. Я как заворожённый наблюдал, как он переставляет закованные в кандалы ноги.

— Вам помочь?

— Нет.

— Не стоило так ускорять регенерацию, — проговорил я, не сводя взгляда с уродливого нароста на его шее и груди.

Взгляд Странственника просто вопил об удовольствии, с коим он бы ускорил меня самого. Но с уст его прозвучало:

— Иногда не приходится выбирать.

Он доплёл себя до сидения и начал согласно этикету ждать, когда первым усядется хозяин. Я сел, нащупывая на бедре рукоять фамильного клинка.

Странственник вдруг скрутил губы в трубочку, и шею мою тут же свёл резкий укол. Яд с синаптической скоростью добрался до мозга. Если б не Искра, я умер бы тотчас, но и она отвоевала лишь возможность держать веки открытыми и слабо дышать.

Как точно он высчитал время! Доля секунды уходит у генератора поля, чтобы переключиться на неразряжённую батарею…

— Вы справитесь, — пропыхтел Странственник, — но недостаточно быстро.

Я услышал, как он копается отмычкой в замке эстреллитовых оков и начал судорожно раздувать Искру. Всё зависело оттого, кто первым выберется из западни другого.

— Забавно, — обронил Странственник. — Они думают, что у вас всё под контролем. Всё у повелителя в порядке, пока он не подаст знак…

Странственник издал злобный смешок.

— Сначала не дали убить меня в гараже, затем сами стали медлить. И это после всего, что провернули до этого! Какой спектакль! Какая интрига! И парой оплошностей перечеркнуть всё!

Искра начала растекаться по моему организму, выжигая инородные вещества, но торопить, а уж тем более замедлять её было смерти подобно. Я постарался не думать о противном металлическом писке отмычки, разбивающей один уровень защиты за другим.

— Ваше представление в Донжоне заставило меня поверить, что эти Плащи — идиоты. Хотя и не полные. Как вы узнали, что я подслушиваю? — он поймал мой взгляд и улыбнулся: — Риторический вопрос. А как ловко вы втёрлись мне в доверие! Тайные слабости могучего владыки… Так естественно, так проникновенно! До сего дня я думал, что разбираюсь в людях.

Я ощутил пальцы и даже смог ими пошевелить.

— Даже стыдно признать, как растрогал меня ваш финальный дар! Гравицикл, который подарил родной отец незадолго до смерти… Только на этом коне можно забраться на такие высоты, с коих даже здоровый человек не спустится без специального оснащения. И это предусмотрел… повелитель.

Последнее слово прозвучало с его уст как грязное ругательство. Я почувствовал ноги, страшно затёкшие от неудобной позы. Хорошо.

— А советы! Как я мог повестись на этот бред! Тёмный эстреллит, который невосприимчив Искре, тёмными пятнами высвечивал мою дислокацию! Бластер Звёздного Лорда, чьи лучи отражаются от перьев, как… лазерная указка от зеркала! И кто знал, что запах герметизированного гекорида заставит меня оцепенеть за четверть часа? Узнаёте яд, а, повелитель? Чувствуете привкус, давящий на мозг? Теперь уже не вкусно?!

Я наконец-то смог сглотнуть. Слюна действительно отдавала чем-то вонючим и знакомым. Токсин гекорида, усиленный Искрой. Умно.

— Знаете, — его голос приобрёл оттенок зловещей доверительности, — лежу я в пещере, ещё скрюченный от этого яда, разодранный до костей, холодею, отгоняя Искрой охочих до падали виверн… И думаю — а на кой чёрт птице, даже громовой, хватать какую-то антигравитационную железяку и улетать с ней восвояси? Не сбросить по пути в ущелье, а скрыться с ней за горизонтом, аккуратно сжимая в гигантских когтях? Неужто этот гравицикл для неё так дорог?

Что-то в его гортани заклокотало, и я не сразу понял, что он хохочет.

— Ой, не могу! Чуть не сбился. Хорошие у вас делают замки. Но знаете, мой уважаемый хозяин… Впервые я заподозрил вас, когда услышал этот отвратительный клёкот. Клёкот приближающейся птицы Рух. Простите, громовой птицы Рух. В нём звучал металл, который я случайно подслушал в Донжоне. Когда вы ещё прикрикнули на служителей. Как сейчас помню. — Он прокашлялся и на удивление точно спародировал мой голос: — «Так сделайте, чтобы их стало достаточно!». Смешно, правда? Умора.

Оковы со звонким щелчком упали на пол. Странственник встал, потирая запястья. Торопливо, насколько позволяли кандалы на ногах, начал надвигаться на меня. Наши взгляды схлестнулись как два лесных пожара. Остановился он неожиданно, буквально на расстоянии вытянутой руки, и произнёс:

— Самое смешное, что я доверял вам до последнего. Не до конца, конечно. Но просто… я просто не мог в это поверить. Понимаете? Но подозрения оставались. Поэтому я и пробрался в ваш гараж. Удостовериться. Вы действительно думали, что если сведёте царапины с корпуса да перекрасите, этот ручной работы гравицикл перестанет выдавать себя? Кто бы мог подумать, что такой интриган окажется сентиментальным папенькиным сынком? А, громовой владыка Рух?!

Искра достигла мозга, и я рванул к гостю, обнажая по пути клинок и… упал на полпути. Поторопился! Яд с новой силой охватил тело, сдавливая артерии и сужая гортань. Странственник взирал на меня с тенью ложного участия.

— Никогда не думал, что смогу победить громовую птицу Рух… так. Мне не жаль тебя, громовой владыка. Слишком много я натерпелся от тебя, ублюдок.

Он убил меня, раздавив пяткой кадык — осторожно, без резких движений, чтобы не упасть, и приземлил на бездыханное тело жирный белый плевок.

— Я вырвал эту планету кровью и плотью! Слышали, Плащи?! Слышите, Кинжалы?! — возопил Странственник, захлёбываясь в собственном триумфе. — Внимайте новому владыке! Я сделал то, что не удалось самому Звёздному Лорду! Я требую присяги!

Рой лазерных лучей изрешетил его, столь непредусмотрительно развернувшегося спиной сначала к окну, а потом, упав на колени, и к двери.

Даже не знаю, следствие это их безграничной верности, или того, что новоявленный владыка не оказал должного уважения предыдущему…

Я знаю только, что над небом и грозой, там, где ветер стынет в костях, а солнце подобно ослепительной фата-моргана, таится кусок мраморной скалы. Пять антигравитационных двигателей поддерживают её на плаву, а системы-призраки укрывают от всех возможных способов слежения. В лабиринте спутанных в клубок коридоров, спрятано яйцо с ультрамариновой скорлупой. Весь последний месяц заходится оно всполохами радужных искр. А значит, чудо рождения близится.

Прости, дитя, прости, что бездушный голем ощиплет тебе первый пушок, а первую грозу ты встретишь в страшном, пугающем одиночестве, и никто не научит тебя понимать людей и охотиться.

Прости.

Прости за то, что не уберёг тебя от всех мерзавцев в этом мире. Что ж, по крайней мере я забрал с собой одного из них.

Прости, что недооценил его.

Звёзды, никто не поможет оседлать тебе первый ветер, кроме дурацкого видео, предусмотрительно записанного заранее!..

Но когда настанет час, который примешь по неопытности своей за темнейший, сквозь слёзы ты взгляни на ртутное небо своего дома… своего домена… и подумай вот о чём. Я, мама и все славные твои предки обрели вечную жизнь средь звёзд и планет — в виде массы, света, или энергии. Наши Искры всегда осветят тебе путь. И пусть твоя горит ярче всех.

 

 

Папа.