Ожог

 

Ожог

 

1.

Говорили, мать Бледной Ветки ушла из отчего дома с проезжим торговцем без родительского благословения. А через пятьдесят первых лун, в холодную годину ее обмороженную нашли на дороге охотники. И, будто бы, умерла она в том самом платье, в котором из дома бежала. Белом, словно утренний снег, с широким алым поясом, прошитым золотистой нитью. Там же, под снегом, нашли дитя трех лет от роду, укутанное в овечьи шкуры.

Имя ребенку дала деревенская знахарка. Сказывали, старуха истратила на найденыша весь запас зелий и трав, однако оспаривать благодеяние никто не рискнул. Про имя-то слух ходил, дескать, обнаружила уважаемая Проворная Цапля при сосунке то ли дощечку, то ли свиток, то ли прямо на детской спинке кто-то нанес глифы черной тушью. Только каждому ведомо: если имя подарено матерью, не получившей благословения, имя такое хуже проклятья.

Заботу о Ветке поручили дяде. С младых ногтей мальчик привык к досадливому взгляду Сильного Корня — деревенского агронома и старшего брата матери. Что пряталось за дядиными мутными карими радужками, ребенку оставалось лишь догадываться. Однако дураком Ветка не был и знал, что он сам по себе является причиной печалей и разочарований.

— Ублюдок! Приживала! Проклятый! — кричали сверстники ему вслед и кидались камушками.

Взрослые переходили на шепот, когда он проходил мимо. Если же появлялась необходимость с ним говорить, объяснялись холодно и жестко. В детстве Ветка пролил множество слез, забившись в дальний уголок чердака дядькиной ноки прижавшись к соломенному скату. Как-то раз в двойное полнолуние 1-ой и 4-ой лун Ветку за постыдным для мужчины плачем застал двоюродный брат.

За две первых луны до той судьбоносной ночи Высокому Побегу исполнилось 14, и он прошел Испытания охотников. Теперь юноша большую часть времени проводил вне дома, тренируясь и добывая дичь с прочими молодыми стрелками. Прежде Высокий смотрел сквозь Бледного, словно того и не существовало. Но в ту ночь впервые уставился на брата с интересом.

Старший протянул ладонь младшему и сказал:

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Дрожащие ребячьи пальцы коснулись братской ладони, и дети выскользнули в ночь. Из деревни по рисовому полю они убежали на луга, где обычно пасли овец. Побег повалился на траву, потянув за собой запыхавшегося Ветку. Земля в середине лета была теплой и мягкой.

— Смотри, — указал Побег на сияющие луны. — Они видят все под небесами, но сияют безмолвно. Какая бы несправедливость не творилась внизу, они молча наблюдают, прячут истинные чувства за светлыми ликами. Так и ты. Копишь в себе обиды и страдания. Как ты собираешься быть принятым всеми, если не доверяешь даже тем, кто протягивает тебе руку?

Побег обнял Ветку и прижал его к своему сердцу. Не в силах более скрывать боль, Бледный в голос разревелся:

— Я… хотел играть с ними, а они бросали в меня землю. Хотел петь с ними, но они смеялись, обзывали проклятым и убегали! Сегодня мастер Гладкий Булыжник учил нас обращаться с удочкой, а Храбрый Орел столкнул меня в холодный ручей. И все только радовались. Я не мог их обидеть, не мог оскорбить! Что я им такого сделал?!

— Ничего. Совсем ничего. Тебя просто некому было защищать.

— Защищать?

— Да, но с этой ночи все будет иначе, — Побег сжал Ветку еще крепче. — У тебя два пути, хотя их можно и совмещать. Первый: стать сильнее самому. Второй: стать полезным другим. Хочешь, я расскажу тебе историю?

— Угу, — шмыгнул носом Ветка.

 

2.

— Давным-давно в доме на холме жила-была девочка. То был самый богатый дом в округе, а девочку воспитывали в любви и заботе. Всякий селянин, будь то землепашец, охотник или рыбак, улыбался ей при встрече и желал благоденствия. И малышка улыбалась в ответ и вселяла в души прохожих покой и умиротворение. Но она была третьей дочерью в семье, и родители, следуя традиции, отдали ее в ученицы знахарке. Старухе вздорного нрава, прогонявшей до того всех кандидаток. В доме старейшины давно никто не болел, поэтому, когда девочку привели на порог лечебницы, то была первая их встреча. Лекарши и ученицы. И девочка улыбнулась старухе. Та лишь поморщилась, но приняла ученицу. Весну, лето и осень девочка обучалась травам, отварам, целительской грамоте и тяжелому ручному труду. Мало кто видел ее в ту пору, но все они рассказывали, что суровой женщине так и не удалось стереть улыбку с девичьего лица.

А затем пришла Зима. Знахарка стала отправлять ученицу в лес за подснежными орехами. И однажды та наткнулась на обмороженного мальчишку и мертвую женщину, прятавшихся от холода под снегом. Ученица помчалась сквозь ветки и сугробы к деревне, взывая о помощи. Зов услышали охотники. Труп женщины отправили к старейшинам, обмороженного же отвезли в клинику. Когда бедолагу раскутали, старуха недовольно цокнула языком. Велела ученице взять ножи и вскрыть пузырящиеся нарывы. Сама же влила в горло страдальцу настой лимонника. Кожу вокруг нарывов обработали рисовой водкой. Наложили повязки с мазями каланхоэ. Тут-то в знахаркин косяк и застучали. Страж села огласил, что старейшины желают ее видеть. Наставница повелела девочке: "Если сердце замедлится, влей ему в рот еще лимонника. Пусть спит, однако каждые шесть часов меняй повязки и не забывай срезать мертвую плоть" — и ушла, оставив больного на попечение ученицы. Полдекады девочка заботилась о больном. Вливала в уста лекарства и питание, резала тело, перевязывала раны бинтами, прикладывала листья мяты к пылавшему челу. На шестой день вернулась старуха и сказала:

"Брось его. Он проклят с рождения. Если выживет, попечение над ним должны будут взять родственники, и проклятье будет навлечено на все окрестные дома".

Но девочка улыбнулась и ответила:

"Не брошу".

Изумилась старуха девичьей решимости, однако вышла за порог и объявила о решении лечить пациента. Люди поворчали и разошлись. Старой они перечить боялись, но запомнили, кто привел проклятье на их землю. И перестали улыбаться девочке в ответ на ее улыбку.

Только со временем и тутовый сад в море превращается. Как-то летом, пока старуха отлучалась по делам, прибежала ткачиха. Ее мужу-дровосеку дерево перебило ногу. Сыновья вытащили отца и донесли до лечебницы. Слухи о проклятии не остановили женщину, и она поклонилась девочке, вопрошая о помощи. Тогда девочка соединила кости, удалила осколки, сшила сосуды, мускулы и кожу, наложила шину. Ближе к осени — учительница как раз уезжала в город на ярмарку — у одного из сыновей мастера-рыбака случился жар, и на коже высыпали красные пятна. И вновь только ученица могла помочь семье мастера. И помогла, не сказав ни слова. Лишь улыбалась она просителю. Умастила тело юноши соком чистотела и отпоила можжевеловым настоем. Так прошло три года, и не раз девочка помогала селянам. А потом клан старейшин вспомнил, что она часть семьи. И селяне вновь улыбались девочке.

— Хотел бы я встретиться с той девочкой, — вздохнул Ветка, выслушав рассказ.

— Ты уже встречался с ней. Тот ребенок — первый, которого она спасла от холода смерти — был ты.

 

3.

Ночью Ветка не спал. Стоило дяде подняться с ложа, юноша молча спустился вниз, схватил одну из тачек со двора и помчался к теплицам. Смотрительница открыла ворота парника до рассвета, в точности, как сказал Побег. Ветка с лопаткой засновал меж рядами саженцев, отбирая самые крепкие. Навстречу заре и возглавляемым дядей полевым рабочим он вышел с полной тачкой. Дядя нахмурился, но промолчал. Они вообще не любили с ним говорить.

Ветке как можно скорее хотелось сделать всех довольными. Он сажал и сажал ростки в землю под водой, дабы они укоренялись и не знали ни жажды, ни холода. Не жалел ни рук, ни спины. Мокрый суглинок лизал босые ноги. Трижды Ветка бегал в теплицы за новыми саженцами. А потом его схватили за плечо.

— Солнце высоко, — сказал дядя. — Отвези тачку к дому. Вымой ноги, надень сандалии и отправляйся к мастеру Иве. У тебя сегодня занятия по стрельбе.

Колчан Храброго Орла был прекрасен. Сшит из буйволиных кож шелковой нитью. На бурой трубке, что хранила три десятка стрел черного оперения, красовалась гордая птица со змеей в когтях. Ростом ровесник был на голову выше Бледного и легко тянул тетиву оленьего сухожилья на семейном тисовом луке с размахом в этот самый рост. Обожатели хлопали в ладоши всякий раз, когда железные наконечники стрел Орла протыкали алую кляксу в центре мишени. То есть, аплодировали без перерыва.

У Ветки не было колчана. Его стрелы с костяными наконечниками застревали у самого края диска на бамбуковой подставке. Ветка не знал, из чего сделана тетива его учебного орудия, но после десятого выстрела каждый последующий отдавался болью. Мальчик ясно помнил дядин смешок, когда впервые разодрал пальцы в кровь на полях.

"Весь в мать".

Бледный сцепил зубы, памятуя о секрете, что поведал брат. Он должен был приложить усилия. Он натянул тетиву, выдохнул и отпустил. Попал в самое яблочко. А затем его стрела разлетелась в щепки под напором Орлиного железа.

— Эй, Приживала! Не хочешь посоревноваться? Я разломаю все твои стрелы своими. Если, конечно, ты будешь попадать в мишень.

Орел встал за спиной Ветки и скинул колчан с плеча.

— Если хотя бы раз промахнусь, обещаю больше не сталкивать тебя в воду.

Ветка хотел было отказаться. Но неожиданно для себя пустил стрелу. Снаряд снова угодил в яблочко, на волос ниже орлиного наконечника. И немедленно раскололся. Следующий попал в желтую полосу. И снова стрела Орла поразила цель без промаха. Безусловно, Ветка не мог победить. Надо было остановиться, но он покраснел и выстрелил снова. К десятому подходу все прочие стрелки покинули позиции, чтобы насладиться поединком. Даже наставник Гибкая Ива прервал полуденный сон под сенью вишни и открыл один глаз.

Ветка не думал. Он накладывал стрелу, поднимал лук, натягивал, опускал прицел, отпускал. Его кости ныли, мышцы пульсировали, но даже когда тетива пропиталась кровью, он не сдался. Тело сдалось первым.

На двадцатой стреле нить выскользнула из пальцев прежде, чем он опустил лук. Снаряд взмыл вертикально вверх. Толпа ахнула и отступила на шаг. Стрела Ветки вернулась и впилась в колчан Храброго.

В воздухе повисло молчание. Наставник Ива закрыл глаз.

Удар в челюсть опрокинул Бледного наземь.

— Мерзкий ублюдок! Да как ты…

Орел взгромоздился на жертву и отвесил еще удар. И еще.

— И как это понимать?

Ветка с трудом разглядел из-под заплывших век, как кто-то схватил Орла за шкирку.

— Этот… этот… — гневно замычал Храбрый. — Сын распутницы! Испортил мой колчан! Отцовский подарок! Он должен возместить ущерб!

Кто-то отбросил Храброго в сторону. И этим кем-то оказался Высокий Побег.

— Хорошо, — брат достал из рукава серебряную монетку и бросил обиженному. — Я это сделаю за него.

Вокруг начали шушукаться. Наставник Ива глаз не открыл.

 

4.

Дядя зашел глубокой ночью. Принес миску с рисом и поставил перед носом племянника. Не удивился открытым глазам.

— Ты наказан. Ближайшую декаду будешь собирать ягоды в лесу. Один. Разрешено возвращаться, только когда зажгут огни. Понял?

— Да, дядя.

Палочки дрожали меж поврежденных пальцев. Рисовый комочек удалось подцепить с третьего раза. Но отчего-то, проглатывая слипшиеся зернышки, Бледный улыбался.

Утром Ветку никто не провожал. Стражник у проема в Изгороди надвинул пониже амигасу, лишь бы не созерцать проклятого. Да и на что смотреть — на пустую корзину за плечами да тусклое лезвие на поясе?

Тысячелетиями Голубая Жила несет свои воды меж Холмов Благоденствия, даря жителям Восточного царства урожаи, рыбу и торговлю. И чем ближе к побережью, тем больше распадается на рукава, порождая в местных лесах бессчетные озерца.

Ветка шагал вдоль ручья, собирая ягоды с кустов, что попадались ему на глаза, пока не добрался до обрыва и не увидел с высоты запруду, спрятанную в камыш. На камышовых ростках отрок заметил лазурный халат и сапфировый пояс. В брызгах и пене сверкнуло стройное девичье тело. Растянувшись на земле, Ветка перестал дышать, но дева подняла голову и обратила очи в его сторону. Сердце мальчика бросилось в пятки. А пятки понесли его прочь.

Так и бежал Ветка, пока не вывела его судьба на поляну посреди леса, и не споткнулся он о камень. Пал подглядчик лицом в траву, и разлетелись из корзины плоды земляники, и жалко ему стало потраченного времени. Собрал Бледный все свое мужество, поднялся и начал подбирать выпавшее.

— Не ушибся?

Вкрадчивый девичий голос заставил Ветку покрыться холодным потом. Мальчик медленно повернулся и убедился: его вопрошала дева, только что плескавшаяся в запруде. Теперь ее тело было облачено в те самые халат и пояс. За спиной черноокой прятался походный мешок.

— Что у тебя с лицом?

Она приблизилась к Ветке на расстояние вытянутой руки. Нахмурила брови. Из левого рукава ей на ладонь вывалилась шкатулка. Тонкие пальцы отворили крышку. Девочка макнула средний и указательный в розовую вязкую массу.

Касание было холодным, болезненно-приятным.

— Глупые мальчишки все дерутся?

— Я не глупый!

— Что ж тогда девчоночьим делом занят? Не иначе, наказали. А будь ты умным, взрослые бы ни о чем не узнали. Покажи руки!

Из ее правого рукава выскользнул моток ткани, которым юница ловко обернула ладони Ветки.

— Сядь. Вдруг ногу повредил?

— Что?

— Трава примята. Ты подбирал рассыпавшиеся ягоды, когда я пришла. Значит, споткнулся. Я не права?

Ветка неохотно сел. Протянул ногу. Дева сняла сандалию со ступни Бледного.

— Так и думала. Вывих. Ты хоть боль чувствовал?

Ветка задумался. Она улыбнулась:

— Вот и хорошо.

Что-то хрустнуло.

— Ай!

— Не плачь. Сейчас помажу и оберну бинтом.

Вскоре голень и ступню объяла белая материя.

— Тебе повезло. Ты нашел щедрую поляну. Я сюда забредаю порой, когда бабушка посылает за земляникой. Ее плоды и настой из листьев улучшают пищеварение, — девушка посмотрела на солнце. — Прости, мне пора. А тебе здесь не на одно лукошко хватит.

Она повернулась и скрылась в чаще. А он думал: заметила ли она его у запруды?

Вернулся в деревню Бледный, как было велено, на закате. У Изгороди мальчика ждал Высокий Побег. Ветка обрадовался брату, и пошли они вместе.

— Прости, старший брат. Я не поблагодарил тебя за то, что ты меня выручил. И не извинился за то, что тебе пришлось за меня платить.

Побег хитро ухмыльнулся.

— Ту монетку папа Храброго оплатил мне трижды. Что до самого Орла, то ему теперь в кузнице наказание отрабатывать. Будет меха раздувать.

— Он, по крайней мере, получил мужскую работу.

— Зато ты — приятную. Разрешишь? — Побег взял ягоду из лукошка и сунул в рот. — Очень приятную.

Они положили котомку под дверь господину Мудрому Хомяку, смотрителю сельских запасов. Постучали. Через несколько ударов сердца корзина вернулась пустой, и дверь затворилась наглухо.

Ветка поднял лукошко и спросил:

— Брат, расскажи мне! Как стать чьим-то другом?

 

5.

День за днем приходил Ветка на поляну, но не встречал загадочную деву. Три дня прошли в ожиданиях. И вот на четвертый Бледный услышал свою благодетельницу.

— Эй! Чем это ты занят?

Ветка срезал с толстых веток кору. И пытался из нее сплести… нечто.

— Порежешься ведь. Или, хуже того, занозу получишь.

— Брат любит ягоды. В одежду много не наберешь, а если я не принесу полное лукошко господину Хомяку…

Она подошла к нему. Он ощутил ее дыхание.

— Дай нож и отойди в сторонку.

Ветка даже не понял, как рукоятка пропала из ладони.

— Я не раз видел, — продолжил он объяснять, пока она садилась на корточки, брала корзинку, — как тетя сплетает кору и…

И осекся. Понял, что ее мастерства ему никогда не добиться. Дева это делала так, будто не кора была меж ее пальцев, но воздух. Однако не воздух, а полоски древесной кожуры сплетались в мудреный узор.

— Ну вот, — пихнула девочка Бледному корзину с ножом на дне. — Теперь ты сможешь собрать ягод для братишки.

И направилась в сторону леса.

— Эй! Меня зовут Бледная Ветка, — выпалил Ветка.

— Бледная Ветка… Мое имя Прозрачный Ключ.

— Госпожа Прозрачный Ключ, вы будете моим другом?

— Другом? — она остановилась. — Ко мне один мальчик недавно в женихи набивался. Храбрый Орел, наверное, знаешь его. Я спросила, за что он любит меня? Он сказал, за то, что я красивая. Тогда я ему ответила, что если любовь, по его мнению, лишь умение ценить чужую красу, лучше ему поговорить с другими. Любая смазливая курочка в округе почтет за честь принадлежать ему, только заглянет в его хищные глаза. Так скажи мне, Ветка, что, по-твоему, значит быть другом?

Обернулась и глянула ему прямо в глаза.

— Э-э… — отрок стал натужно вспоминать разговор с Побегом. — Друг всегда честен, у него нет тайн, он говорит, что думает, готов помочь, если пришла беда. Он утешит и облегчит боль.

— Тогда я уже друг тебе, — она улыбнулась чисто и светло. — Как и многим. Прости, я пойду.

Ветка открыл рот.

— Подожди! — он перебирал в голове все, что говорил ему брат. — Друзья, они…

Не было ничего, что бы он мог пропустить. Но за мгновение до того, как она растворилась среди деревьев, с его губ сорвалась неожиданное.

— Они играют… да просто ходят вместе!

— Что? Что ты сейчас сказал? — ее голос вдруг зазвенел волнением.

— А? Ходят. Играют…

— Глупый мальчик Бледная Ветка, я буду твоим другом.

На следующий день Ключ ждала его на поляне. Расстелила скатерть, а на ней поставила разлинованную тушью буковую доску. И две чаши с отшлифованными камнями. Черными и белыми.

— Ты все еще хочешь быть моим другом?

Глаза ее смотрели пристально, неотрывно, цепко.

— Да, — сглотнул он.

— Тогда садись, глупый мальчишка. Я научу тебя играть.

Так говорила дева Прозрачный Ключ.

— Игра Перемен воплощает в себе достоинства третьего элемента. Твердость, терпение, дальновидность. Пусть считают ее доступной лишь людям изысканного воспитания, я убеждена, что понять ее смысл способен даже такой остолоп, как ты. Третий элемент, Земля, близок крестьянам. С каждым годом они отвоевывают ее у лесов под рисовые поля, увеличивая размеры урожая. А с урожаями растет и число самих крестьян. Однако, если деревня падет, не пройдет и оборота, как поля зарастут, а на месте домов поднимется новый лес. И кости людей станут удобрением для молодой зелени.

— Значит, мой противник может стать источником моих благ или причиной моей смерти.

— Без одного не бывает другого. Такова суть Земли. Труд, борьба и неспешный разговор. Сама жизнь. Правила просты.

Ходить по очереди. Ставить камни в перекрестья линий так, чтобы оградить территорию. Окружать соперника. Считать выживших и защищенные пункты. Это он понял быстро. Однако проигрывал партию за партией. Действовал слишком нетерпеливо. И она душила одну его группу за другой.

Как-то раз они потеряли счет времени и, лишь когда солнце склонилось к горизонту, прервали поединок. Она прикрыла чаши крышками, сложила доску пополам, скрутила все покрывалом и связала веревкой. Кинула ношу за плечо.

— Я покажу тебе короткую дорогу к селению.

Тайной тропой провела дева Ветку к самым вратам, но тут на них обратили внимание.

— Приживала! Так ты, чтобы справиться с заданием, помощью девчонки заручился, да не какой-то там, а ведьмы!

В тусклом пламени деревенских огней Ветка разглядел подлые улыбки Храброго Орла и его друзей. Покорившись жгучему желанию, наклонился к земле в поисках предмета потяжелее. Однако его удержали.

— Ваше наказание завершено, но вы уже стремитесь получить новое, не так ли?

Брат не опаздывал.

— Идем! — сказал Храбрый прихвостням, и они убежали.

Побег подошел к Ветке.

— Тебя пошлют на луга, брат. А ты случайно, не… — старший вдруг начал озираться по сторонам. — Исчезла. Эта девочка. Это же…

— Я встретил ее в лесу, — похвастался Ветка.

 

6.

За ужином дядя объявил, что Ветка должен следовать наставлениям уважаемой Шерстяной Клубок, главы пастухов. Утром Бледному выдали бамбуковый посох и шесть плешивых овец на попечение, коих держали отдельно от стада.

— Будь хорошим мальчиком, уведи их как можно дальше, — доброжелательно поручила женщина.

Потом взяла изогнутую трубку из буйволиного рога и дунула в нее. Овцы тут же покинули загон и вскоре — через северный мост — деревню.

Первую Ветка нагнал, только когда селение скрылось за холмом. Бедняжка повалилась на бок, дыша тяжело и прерывисто. Ветка попытался взвалить скотину на плечи. Безуспешно. Затем решил бежать за помощью.

— Постой-ка.

Ключ! В руках дева держала две фляжки.

— Подержи голову, только крепко. Прижми к траве.

Содержимое первой фляги она залила животному в ухо. Несколько капель из второй плеснула на шерсть. В нос ударил резкий запах.

— Это паразиты. Подожди, пока выберутся.

Действительно, не успел Ветка опомниться, как из уха скотины выполз жук. Ключ схватила насекомое двумя пальцами и отшвырнула подальше. Ветка отпустил овцу. Та поднялась на копыта.

— Поищем остальных? — весело предложила Ключ.

Вместо огромных мешков у нее за спиной пряталась деревяшка. Не доска для бесед. Нечто более изящное. Узкое по большей части длины, но с утолщением внизу и гребнем вверху. Бледный видел такие вещи. Ими извлекали звуки из шелковых нитей, натянутых вдоль корпуса. И заплетенных на гребне.

— Это тоже для игр. Воплощение воли Ветра. Лютня.

В тени утеса расположилась дева, и дивные мелодии рождались ее пальцами в союзе с шелковыми нитями и дубовой грушей. Словно завороженный, мальчик наблюдал, как одна за другой его подопечные появлялись из-за холмов и покорно шествовали к деве. И каждую та приветствовала добрым словом, поглаживанием и фляжкой с лекарством.

— Животные любят музыку. Если умеют ее слышать.

— А к нам больше никто не прибежит?

— Ты чего-то боишься? — ее улыбка вдруг переменилась, стала озорной.

— Нет… я не боюсь ничего!

— А следовало бы, — понизила она голос до шепота. — Ибо когда-то под этим камнем Третий Хранитель схоронил злого духа, поедавшего человеческую плоть. С тех пор это место называют Скалой Скорби. Так тебе не страшно?

Под тревожную мелодию лютни древний булыжник внушил мальчику неожиданное почтение.

— Если это могильный камень злого духа… немного. Веет от него чем-то.

— Это не от него, — подмигнула Ключ, кивая на овец.

Мгновение он думал. А затем они впервые вместе звонко расхохотались.

Вечером, когда все овцы вернулись в загон, он заглянул в глаза уважаемой Шерстяной Клубок. Что-то нежное и горячее, подобное Жемчужному чаю, растекалось в его груди, пока расширялись ее зрачки.

Месяц овцы нагуливали дородность и шерсть, а Бледная Ветка запоминал все больше песен Востока. Все чаще он ощущал странное тепло в сердце, когда Ключ находилась рядом. Все плотнее сплетались нити их жизней на дивном гобелене судьбы.

— Ключ, скажи, что такое ведьма? — спросил Ветка как-то раз, следя за облаками.

— Определенный тип женщины.

— А почему тебя так назвал Храбрый Орел?

Она отложила лютню.

— Потому что я подчиняюсь некоторым правилам. Правилу меры, например. Идя в ученицы, я имела право взять с собой из дома все, что смогу унести. Мне было пять. Я взяла лютню и принадлежности Игры Перемен.

Он прикрыл глаза. Но Прозрачная схватила его за грудки и притянула. Так близко, что мальчик ощутил ее дыхание.

— А что бы взял ты?

Утром ее не оказалось у скалы. Некоторое время он был спокоен. Затем начал ходить из стороны в сторону. Затем встретил Орла и двух его спутников.

— Разве она не сказала тебе, что не придет?

Ветка сжал бамбуковый посох покрепче.

— Что тебе тут надо?

— Просто хотел известить. Прозрачный Ключ помогает старой знахарке принять важные роды. Так что можешь расслабиться.

Нечто тяжелое врезалось Бледному в затылок. Колени юноши подогнулись, и Ветка упал лицом в траву. С трудом он повернул голову, только чтобы увидеть довольного Орла.

— И еще. Не пытайся красть то, что тебе не принадлежит. Думал, темные суеверия и страх защитят тебя? Как бы не так. Меня недаром называют Храбрым! А ты проклят! И обречен страдать.

Пинки и тумаки посыпались со всех сторон, и с каждым мир становился темнее.

Очнулся Ветка от холода, мокрой одежды, сырой земли и странного чавкающего звука. Шагах в десяти, у самого могильного камня волк потрошил овцу. Кровь скотины лилась на подножье монолита. Рука мальчика сама нащупала посох. Не чувствуя боли, Бледный поднялся. Жадно наблюдал он за волчьим пиршеством, шаг за шагом погружая ступни в грязь по самую щиколотку. Наконец, подкравшись вплотную, вонзил бамбук хищнику в спину и провернул. Тварь завизжала и сдохла.

Огляделся Ветка и увидел сквозь пелену еще пять порезанных овец. И вспомнил он охотничьи уроки. Вспомнил, что волки охотятся стаями… уже когда зубы и когти рвали его плоть.

 

7.

Ветка знал, что спит, но не мог проснуться. В непроглядную ночь он бежал по едва различимой тропе. От чего-то, что дышало ему в спину. Порой, когда дыхание пропадало, и Ветке казалось, что он оторвался, что он уже в безопасности, он замедлял бег, пытаясь унять пугливое сердце. И тогда в ночи звучал леденящий душу вой. И Бледный снова бежал.

В отчаянной попытке обмануть преследователей, он попробовал покинуть стезю и спрятаться. Тьма тотчас озарилась пламенем. Красные, желтые, зеленые языки взяли его в круг. Тени, что мчались по его душу, заскулили и отступили. Однако огонь не думал уходить. Ветке стало тяжело дышать. Кожа покрылась волдырями. Как вдруг за стеной огня он увидел женщину в черном фестивальном платье. Горделиво ступала она, и языки пламени никли перед нею. Ее седые волосы ниспадали до самой земли. Она простерла руку и тронула его чело. Касание было болезненным и приятным одновременно.

Мир проступал словно сквозь влажную муть.

— Черная госпожа… черная… — шептали губы Ветки.

— Чего говоришь?

Кто-то ужасный склонился над юношей. Сморщенное лицо, мелкие бусинки глаз, потрескавшиеся узкие губы и длинный нос с родинкой на кончике. Бледный застонал.

— Ну, будет… не такая я уж страшная. Хлебни-ка, может, и в голове прояснится.

Он сделал пару глотков теплой жижи, закашлялся. Старая женщина убрала кувшин. Улыбнулась. Ветка насчитал три зуба.

— Я — знахарка Проворная Цапля, — представилась старуха в мешковатом халате. — Эта упрямая девица продолжает ломать твое проклятье снова и снова.

Халат скользил по паркету, пока Цапля ковыляла к ореховому шкафчику спрятать туда кувшин. На крыше хранилища снадобий стояла глиняная статуэтка. Барышня с сосудом в руках, облаченная в безупречно черный наряд. Лилейные пряди ниспадали на ее гордые плечи.

— Великая дарительница, — представила Проворная. — Дева потоков, Исцеляющая боль, Мать рыб, Черная госпожа. Хранитель четвертой стихии.

— Хранитель — женщина?

— Стихии не признают границ. Но оно или она покровительствует моей профессии. И я ей молюсь. Как иные землепашцы достают из чуланов пузатого Смотрителя Холмов, если земля особенно не ласкова.

Ветка попытался сесть. Но мир закружился, и юноша бесславно опустился головой на подушку.

— Даже не думай. Тебя волк покромсал. Грудь. Плечи. До шеи, хорошо, не добрался. И ты ударился головой о камень. У нас с ученицей в тот день было много работы. Сначала в доме богатеев. Потом твой брат принес тебя. Ты проткнул беременную волчицу, и ее волк был очень зол. Хотел убить тебя. Но ты его опередил.

Остальное Ветка не услышал. Просто веки вдруг потяжелели.

В следующее его пробуждение рядом не оказалось никого. Первым делом юноша поднял руки на уровень глаз и обнаружил, что лишь пальцы свободны от бинтов. Затем коснулся головы и ощутил мягкую шершавость марли. Наконец, заглянул под одеяло. Торс спеленали целиком.

Горло пересохло, зато на расстоянии вытянутой руки обнаружился кувшин. Рука обхватила горлышко на удивление уверенно. Ветка приподнялся и сел на постели. Без дрожи донес посуду до губ. Питье было прохладным и освежало. Ему вдруг показалось, что он издалека слышит голоса воркующих Прозрачной и Побега. Ветка попробовал встать, ведь где-то за дверью стоял брат, спасший его от смерти, но тело вновь перестало слушаться.

Тут в палату впорхнула Ключ и с улыбкой произнесла, застав его в шаткой позе:

— Твой брат такой заботливый. Вот, одежду тебе принес.

Бледный улыбнулся в ответ.

— Да.

— А ты? Ты мой друг, потому что считаешь, что обязан мне жизнью?

Ветка успел удивиться вопросу девы. После силы оставили его. Ключ обняла юношу, чтобы он не упал. И он уснул.

Наутро Ветку разбудила Цапля, опять влив в горло чаю.

— Так-так, вижу, тебе лучше. Посмотрим, что под повязками. Менять бинты у бессознательного пациента та еще морока. Так что, будь добр, пособи. Подними-ка руки.

Ветка послушался. Медленно, но уверенно старуха разматывала посеревшие лоскуты.

— Три ребра сломано. Кровищи было — весь пол мне залил. Укусы, царапины, рассечение от удара на затылке. Я бы уже провожала тебя в следующую жизнь. Но эта девчонка… и не подумаешь, что из богатеев. Руки у нее… Хотела бы я иметь такие!

Когда последние клочки сползли и опустились на одеяло, взгляд знахарки изменился. Ветке показалось, нечто ее растревожило не на шутку. Старуха молча провела скрюченным пальцем по его торсу. На животе и груди кожа была здорового цвета. Без единого следа ранения.

— Руки можешь опустить, — проворчала бабушка.

Зашла Ветке за спину и распустила повязку на голове юноши. Ощупала затылок.

— М…

— Плохо?

— Нет. Как раз наоборот. Вставай. Тебе пора снова учиться ходить.

Не без труда Ветка натянул рубаху и плотные штаны, зато свежий ветер снаружи на удар сердца развеял все печали. Когда порыв стих, послышался скрип металла откуда-то с обратной стороны лечебницы. Мальчик спустился с порога, проковылял за угол и обнаружил колодец.

Ключ старательно крутила ручку лебедки.

— Я помогу, — вызвался Ветка и решительно захромал вперед.

— Нет, — спокойно отвечала Ключ. Она закрепила ворот, отцепила полное ведро и продолжила. — Но спасибо. Пациентам часто нужна чистая вода. А мы несколько на отшибе, как видишь.

По соседству и впрямь никто не жил. Клинику окружал низенький забор с калиткой на северной стороне и аркой на двух столбах с юга. В арку упиралась вымощенная камнем дорожка.

— Изгородь там, — дева указала в сторону калитки.

— Так вы живете за Изгородью?

— Бабушка считает, так меньше суеты, — Ключ прищурилась. — Твой брат напомнил мне о том, кто ты есть.

— Ты забыла?

— Бабушка… — она запнулась. — Для меня ты был всего лишь очередным больным. Знай же, юноша Бледная Ветка, я стала твоим другом не из жалости. И от тебя ожидаю того же. Надеюсь, когда мы вместе, ты не чувствуешь себя должником, расплачивающимся за давнюю ссуду?

Бледный раскрыл рот.

Ключ улыбнулась. Накинула ведра на коромысло. Водрузила его на плечи и направилась в дом. Звякнул колокольчик.

— Похоже, твой братишка явился.

С собой Побег принес корзину, ту самую, что сплела Ключ. И корзина была полна ягод.

— Хороши, — сказала возникшая откуда не возьмись старуха с мешком за спиной. — Мне надо проведать младенца. Не шалите тут.

И без спешки направилась вниз к деревне.

 

8.

Ключ накрыла циновки прямо во дворе. Вынесла столик, пиалки, дымящийся чайничек. И они ели сочные ягоды и пили чай. Побег травил байки про охоту на кабана. Ключ толковала о странностях человеческих. О том, как некто может выглядеть рассудительным — и проглотить на спор подкову. Как храбрец улепетывал в панике, разворошив осиное гнездо. И как ей приходилось помогать тому и другому.

Ветка заметил пролетавший мимо желтый лист.

— Скоро осень? — спросил он.

— Ты лежал без сознания две декады. Бабушка говорит, другие на твоем месте приходили бы в себя две первых луны.

Ветка задумался. Никто до этого не считал его сильным.

— Кстати! — взволновался Побег. — Скоро Жатва. В ночь через три дня на четвертый в деревню явится Торговец огнем.

— Торговец огнем? — спросил Ветка.

— Ты о них не знаешь? Детям о таких не рассказывают. Говорят, они страшные колдуны, способные испепелить любого одним мысленным усилием.

— Колдуны? А почему торговцы?

— Потому что ходят от поселка к поселку и продают огненных змеев, — отвечала дева. — Ты видел эти штуки на праздниках. Иные бьют огненными фонтанами на двадцать ступней от земли. Бабушка говорит, что слухи вокруг Торговцев огнем созданы, чтоб цену набить. В любом случае, их осталось немного.

— Тем интереснее посмотреть! — настаивал Побег. — Что думаете, уважаемая Ключ?

— Что?! Ты знаешь, где они встретятся? Но…

— А ты, братец?

— Я думаю, это приключение. А в приключение друзья должны идти вместе.

Бледная Ветка считал дни в ожидании похода, пока однажды ночью его не разбудили. Под присмотром девы он вышел из лечебницы, поддерживаемый братом.

— Пойдем через лес, — предложил Высокий. — Мы же не хотим быть обнаруженными.

За ограду компания прошла меж столбами, которые в сумраке показались Ветке мрачными великанами-людоедами. Но стоило столбам остаться позади, а героям вступить в лес, как тревоги испарились из юного сердца. С каждым шагом Бледный ощущал в себе все больше сил. Наконец, он отпустил брата и сам зашагал по лесной тропе.

Так они втроем и шли, пока не добрались до главных ворот деревни и не затаились в кустах. Мимо катила повозка, запряженная ослом. Осла под уздцы вел лысый мужчина с лампадой на высокой жерди. Облачен путник был в крестьянскую безрукавку поверх кофты, широкие штаны и сандалии. Единственным, что отличало его от простого селянина, была болтавшаяся на шее цепь с медной штуковиной в форме пагоды. Повозка ехала со скрипом. Неудивительно — на ней везли ящик высотой в рост человека.

У ворот тоже зажглись огни, и Ветка разглядел два десятка мужчин с длинными копьями, преграждавших дорогу путнику. Дядю Корня, кузнеца Буйного Молота, наставника Гибкую Иву и других. Возглавлял отряд отец Храброго Орла, Гордое Перо, облаченный в полный боевой доспех.

Из-за его спины выступила женщина в церемониальных одеяниях и поклонилась гостю.

— Мама! — прошептала Ключ.

Женщина дала пришельцу мешочек. Тот тряхнул его, заглянул внутрь и удовлетворенно кивнул. Старейшина поклонилась еще раз и отошла в сторону. Словно по команде, расступились и мужчины. На мгновение Ветке показалось, что он увидел уважаемую Цаплю, но вперед выступили женщины помоложе. Десятка два девиц в алых платьях. Каждая несла бумажный фонарь. Ни один из них не горел. Девушки по очереди кланялись, ставили светильники в линию перед гостем, пятились и исчезали позади мужчин. Когда растворилась последняя, и мужи сомкнули строй, гость снял с шеи цепь с пагодкой. Стал ходить вдоль фонариков, размахивая ею и бормотать. Издали слов слышно не было, но Бледный заметил кое-что интересное. Пагодка, похоже, дымилась. Ключ раздраженно процедила:

— Это больше смахивает на какой-то монашеский ритуал, чем на торговлю.

— Странно, — приметил Ветка. — Почему они не пускают его в деревню?

В свете лун лицо Прозрачной стало задумчивым. Однако первым ответил Побег.

— Ну, он же колдун, братишка. Мало ли что…

Тем временем Торговец прекратил ходить вдоль фонарей, вернул цепочку на шею и направился к повозке. Мужчины вновь расступились, вновь вышли девушки, схватили фонари и скрылись во тьме деревни. Мать Прозрачной простерла руку в сторону повозки, и несколько парней покрепче подхватили ящик и побежали за девушками. Гость взял осла под уздцы и начал его разворачивать прочь.

— Обмен завершен, — утвердил Высокий. — Думаю, нам пора.

 

9.

После похода проснулся Ветка ближе к обеду. Оделся сам и вышел во двор. Там дева Ключ и Проворная Цапля вели тихую беседу. Когда Ветка ступил на порог, ученица улыбнулась и кивнула наставнице. Затем пожелала Ветке доброго дня и скрылась в недрах лечебницы.

— Доброго дня, уважаемая Цапля.

— И тебе доброго, юноша. Сегодня за тобой придет брат, и ты отправишься домой.

Ветка чувствовал себя окрепшим, однако было кое-что, в чем он отказывался себе признаваться. Ему хотелось побыть еще в этом доме.

— Но, госпожа Цапля…

— Никакой госпожи, мальчик. Твой дядя планирует до конца декады спустить воду с полей и начать жатву. Ему понадобится вся возможная помощь. И зря, зря ты вокруг девы крутишься, — Проворная вдруг сменила тон с не терпящего возражений на тихое бурчание. — Своим роком ее рок умножая. Твой-то рок опасный только для тебя. Но рядом с ней вырастет и поглотит все, что тебе дорого. Не тебе она предназначена.

— Предназначена? У нее есть жених? Вы Орла имеете в виду?

Цапля чихнула.

— Эх, что-то я разговорилась. Но я барышня в летах, нам, знаешь, иногда хочется почесать языком. Будешь обращать внимание — рано состаришься.

И захихикала.

Когда явился Побег, Бледный уже был готов отправляться. Но услышал:

— Подожди. Не зря же я нес.

При Высоком было памятное лукошко.

— Дева Прозрачный Ключ! — звонко позвал брат.

Дева выглянула из-за двери.

— Что вам, уважаемые?

— Хотим угостить вас ягодами. Но взамен вы проводите нас. Спуск здесь крутой. А этот бедный юноша, — Высокий указал на Бледного. — Только выздоровел. Мало ли что. Вы примете наше предложение?

Ключ кивнула. Очень серьезно.

— Да, но исключительно ради ягод.

— Будем вам очень благодарны! — затем Побег наклонился к уху Ветки. — Улыбайся каждому встречному. И смейся над моими шутками.

Бледный вскинул брови, но кивнул.

— Как пожелаешь, брат.

Так они и шли до Изгороди и дальше. Смеялись, жевали землянику, улыбались каждому встречному. И всем желали доброго дня. Многие сжимали губы и тупили взоры. Но находились и другие:

— Доброго дня, Ключ, Побег. И тебе доброго дня, Ветка.

И еще один… и еще одна…

У дядиной ноки дети остановились.

— Я пойду, — сказала Ключ. — Бабушка уже наверняка заждалась. Доброго дня вам обоим.

— Доброго дня! — пожелал Побег.

— Доброго дня, — пожелал Ветка и добавил после того, как Прозрачная отошла подальше. — Но… как?

— Так. Многие считают, что ты оказал услугу селению, убив волков. Другие, правда, мыслят, что это твое проклятье привлекло их, и из-за тебя погибли овцы. Но об этом позже…

Брат потянулся к дверному колокольчику и дернул за веревку. Впустил их Сильный Корень. Оглядел то ли испытующе, то ли оценивающе. Ветка оробел под дядиным взором и не мог вымолвить ни слова. Однако вскоре почуял запах горячего риса и свежей рыбы. Дядя уступил дорогу и пригласил:

— Идите к столу.

Тетя Гибкий Бамбук уже разливала чай. Ветка поклонился и, последовав примеру Побега, расположился за столом. Дядя занял место во главе стола. Сложил руки в молитвенном жесте и произнес:

— Приятного аппетита.

После чего все подняли палочки и приступили к трапезе.

 

10.

С восходом солнца Ветка и Корень взяли мотыги и лопаты и направились в поля. Там их встретил старейший из полевых работников, Упорный Плуг.

— Уважаемый Корень. Вам надо это видеть, — и повел их к участку, на котором Ветка разбрасывал саженцы.

Проливное поле Ветки было разорено. Колосья переломаны и побиты. Листья плавали в воде вместе с ошметками вырванных корней. Все свидетельствовало о том, что по полю прошелся ураган. Кроме одного: соседние участки были не тронуты.

Ветка недоуменно взглянул на дядю. У того дрожала бровь. Однако голос был тверд.

— Плуг. Собери людей. Самых надежных. Понадобятся свидетели. Я иду с жалобой к Стражу. Остальные пусть готовят поле к огню.

— Как прикажешь, уважаемый, — сказал Упорный и похлюпал созывать делегацию.

— Дядя? Что значит "к огню"? — медленно спросил Ветка.

— Мы сжигаем то, что плохо проросло. Чтобы в следующем году почва была плодороднее. Разве тебя этому не учили?

— Дядя, я…

— Эта щенячья склока зашла слишком далеко. Иди домой.

Ближе к вечеру юноша смотрел с чердака, как вода с полей уходит, стекая в канал. Один за другим участки пересыхали, оставляя рис готовым для жатвы.

После ужина брат поднялся к Ветке и спросил:

— Отец в страшном гневе. Его реплики из дома Стража слышны от самой Изгороди. Что произошло?

— Кто-то побил… мое поле. И дядя… сказал что-то насчет щенячьей склоки.

— Думаешь, это Орел?

— Я…

— Когда я тебя нашел у Камня, я заметил кое-что. Следы. Не волчьи. Когда другие пришли посмотреть на место боя, их уже смыло дождем. Но я видел. С тобой у Скалы Скорби кто-то был. До волков. И это была не дева Прозрачный Ключ, ведь так?

Прижатому к стенке Ветке ничего не осталась, как рассказать правду.

— Хм… так вот почему старая Цапля причитала что-то по поводу того, что волки не должны наносить таких травм! Я думаю, теперь тебе должно быть понятно, что некоторые люди не станут тебя уважать ни за отвагу, ни за трудолюбие. Они презирают тебя за то, что ты это ты. А если ты пытаешься стать лучше, они презирают тебя еще сильнее.

— Но как же тогда я добьюсь их расположения?

— Победив их.

 

11.

— Они насмехались надо мной. Унижали меня.

— Значит, надо выставить их ничтожествами, да еще такими, над которыми не грех посмеяться. Если сделать такое с Орлом, все, кто волокутся за ним, отвернутся от него. И сами прибегут к тебе с извинениями. И он сам прибежит. Ты ведь этого хочешь?

Ветка решительно заглянул Побегу в глаза.

— Всем сердцем.

Высокий прищурился.

— Помнишь ящик Торговца Огнем? Я узнал, где его хранят…

План Побега был под стать его званию охотника. Брат предлагал заманить Орла в ловушку, будто дикого кабана.

— Что ты видишь, когда смотришь на них? Красивую одежку, дорогое снаряжение, спесивый взгляд. Им нет дела до того, сколько сил вложено в урожай, они готовы уничтожить труд земляков, лишь бы потешить гордыню. Что ж, если гордость все, что у них есть, мы отберем ее у них.

Ветка кивал и улыбался. С каждым словом затея нравилась ему больше и больше.

Для начала они решили подготовиться. Вывезли ночью несколько тачек навоза из выгребных ям в условленное место в лесу. Отмылись в реке и вернулись домой до рассвета. Затем…

— Многое будет зависеть от тебя, сумеешь ли ты поджечь огонь. Попробуешь? — Высокий указал на кучку сухих веток и листьев.

Ветка чиркнул камнями друг о дружку. Искра вылетела с первого раза, однако ветки не загорелись.

— О, а руки у тебя что надо! Но одной искры недостаточно, чтобы вспыхнуло пламя, — Побег вытащил из-под одежд фляжку и пролил содержимое на сушняк.

Ветка повторил попытку, и ударившее пламя чуть не опалило ему лицо.

— Будем надеяться, в первый день фестиваля погода не будет пасмурной.

Есть дни, которым отдают дань уважения в каждом доме Изумрудных царств. Полторы декады меж зимой и весной и еще полторы меж летом и осенью. Цветение и Увядание. Встреча и Прощание. Новый год и Жатва. Праздники Зелени и Золота. Фестивали Весны и Осени.

Осенний Фестиваль начинался с Поминовения. В честь ушедших с прошлого Прощания над водой запускали фонари из рисовой бумаги. Один огонек на одну душу. Родные мертвых произносили речи, и собравшиеся печалились и радовались. А потом землепашцы поджигали забракованные колосья в полях, чтобы пепел удобрил землю.

Все селяне участвовали в праздничных шествиях. Кроме тех, кто предавал поля огню. Больных. Охотников и торговцев, не успевших вернуться в деревню. И, разумеется, Бледной Ветки.

Назначенный день выдался ясным и ветреным. Около полудня, глядя на солнечный гномон во дворе, дядя обратился к Ветке.

— Бледный, Побег вернется не раньше вечера. Мы хотим, чтобы ты сопровождал нас во время шествия.

Все нутро Ветки в тот момент пело и торжествовало. Юноше очень хотелось принять предложение, но другое желание было сильнее.

— Еще не время, — ответил он. — Я не хочу, чтобы вы стыдились меня. Нет, не так. Я хочу, чтобы вы гордились, когда я шагаю рядом с вами. Для этого я должен стать еще лучше. Лучше, чем я есть сейчас.

Долго дядя с тетей смотрели ему в глаза. Затем Корень улыбнулся и сказал:

— Это будет хороший фестиваль. А зима будет теплой.

 

12.

Дом Стража высился на холме отдельно от остальных строений. Вниз к площади вела дорога среди высоких деревьев. И узкая тропка, по которой можно было попасть туда же, дав большой крюк. Побег и Ветка собирались сделать так, чтобы семье Орла не захотелось преодолевать лишнее расстояние.

— Орел просто задира, но его отец воин. Он почует ловушку. Поэтому мы расставим ее так, чтобы не было времени осознать подвох. Подожди полчаса с начала шествия и проберись в дом Мудрого Хомяка. На кухне под красной циновкой находится люк в подпол. Спустишься и заберешь из ящика, что мы видели, три красных трубки и две желтых. Еще возьми моток фитиля и иди к дому Стража.

Заметить Ветку не мог никто. Шествие начисто вымело деревню. Внутри дома Хомяка юношу ждала тишина. Проникнув на кухню, Бледный сдвинул циновку, нашел медное кольцо, открыл проход, спустился. Ящик стоял посреди пустого помещения. Ветка поднял крышку, набрал все, что ему велел брат, и помчался к дому семьи Орла.

Всю тяжелую работу Высокий взял на себя. Он собирался вырыть яму-ловушку на манер охотничьих на главной дороге к дому Стража. Только эта должна была быть заполнена не кольями, а жидким навозом. И присыпана дорожным грунтом.

— Получится что-то вроде болота. И они побегут через него. Будут спешить, увязнут. Бегущие следом толкнут тех, кто спереди, в общем, будет веселая куча-мала. Главное, чтобы ты поджег огни по сигналу. Я прокукую три раза. Вот так, — он приложил ладони к щекам и закуковал.

Ветка покатился со смеху.

Когда он добрался до дома Стража, небеса уже тускнели. Особняк семьи Орла был вчетверо шире и вдвое выше сельской ноки. А двор больше раз в семь. С садом и стрельбищем. Колодцем и прудом. И пристройкой для инвентаря. Ветка прошел в пристройку. Вытащил оттуда лестницу и полез вверх. С крыши он заметил брата на дороге и взмахнул ему рукой. Побег возился с грунтом и не обратил на Бледного внимания.

Ветка вздохнул, установил трубки, расплел конец фитиля и вставил нити в торцы. Затем, прыгая с яруса на ярус, спустился на заднюю часть двора. Перекинул фитиль через ограду. Вышел за калитку, достал из-за пазухи кремни и стал дожидаться сигнала.

Кукушка пропела:

— Ку-ку! Ку-ку! КУ-КУ!

Юноша стукнул камнем о камень. Искра запалила промасленную веревку. Оставалось дождаться, как зажгутся трубки Торговца, и бежать на встречу с братом. Искра исчезла за оградой.

— Что ты тут делаешь?! — спросил его знакомый голос.

 

13.

— Я… ничего… — выдавил он. — Вот, прогуливаюсь…

Ключ нахмурилась.

— Ты говорил, друзья должны быть честны.

Ветка зарделся. Он пытался найти слова. Но с языка слетали лишь нечленораздельные звуки.

— Ключ… просто шутка… я… никому… не желаю зла.

— Что значит, не желаешь зла?

Пламя ответило за него. Один за другим вспыхнули фейерверки над домом Стража.

— Дурак! — воскликнула она.

— Что?

— Дитя! — она со всех ног побежала к проходу.

— Я? Или… в доме? — Ветка кинулся за Прозрачной. — Бояться нечего, Ключ! Ведь одних искр недостаточно, чтобы вспыхнул пожар!

Во дворе он понял, как ошибся. Огонь охватил все здание. От крыши до порога.

Задней двери как не бывало. Ветка услышал звук от падения балки, а следом крик младенца. Юноша замер ровно на удар сердца, прежде чем броситься в огонь.

Дым застил глаза, отравлял дыхание. Бледный не дышал, не видел. Лишь шел на плач сквозь горящие стены по раскаленному полу. И совсем не робел. Отчего-то страх исчез не только из его мыслей, но и тело не признавало опасности, и боль отступала. Его дух был спокоен и неколебим.

Он открыл глаза и увидел Ключ под упавшей колонной. Прозрачная укрывала собой кокон из почерневших пеленок. Ветка обхватил колонну и отшвырнул в сторону. Забросил Прозрачную на плечо, взял младенца свободной рукой и понес их к выходу. Он шел, будто непобедимый герой, и мир рушился за его спиной.

Снаружи его ждал брат. Высокий скинул дорожную накидку и аккуратно уложил ребенка и Ключ на нее. Только после этого Ветка позволил себе упасть на колени. Слезы чертили борозды на его черном от сажи лице.

— Прости, что поступаю с тобой так, — с дрожью в голосе произнес Высокий.

— Почему ты извиняешься, брат? — поднял, наконец, голову Ветка и обнаружил, что одежда Побега тоже подпалена, и сажа украшает лоб и щеки. — Это было мое решение!

— Твое.

Через главные ворота во двор повалили люди. Кто-то по колено, кто по пояс в навозе. Среди них и Орел с родителями, Пером и Озерной Чайкой, но отчего-то Ветке было не до смеха.

Брат Ветки поклонился Стражу.

— Господин Гордое Перо, я смиренно прошу меня простить за зрелище, недостойное нашего селения.

Страж кинул суровый взгляд из-под густых бровей:

— Мой дом в руинах, мальчик. Пострадали моя младшая дочь, ученица знахарки и твой брат. Будь добр, потрудись объяснить, что здесь произошло. Знай, если жизнь моей дочери подверглась опасности по твоей вине, мой меч станет твоим палачом.

Лица плыли перед глазами Ветки, он ощущал неимоверную усталость, но держался.

— Расступитесь немедленно!

Толпа разошлась, дав дорогу женщине, которую Ключ звала матерью, и старой Проворной Цапле.

— Страж Перо! — обратилась первая. — Ты угрожаешь юноше бессудной казнью?!

— Я пытаюсь выяснить детали происшествия, Старейшина Ясный День. И ищу не казни, но справедливости.

— Как все воины, сперва бросается в бой, а потом считает жертвы, — вмешалась знахарка. — Твоя дочь лежит в пыли, а ты… первое, о чем думаешь, кому бы отрубить голову!

Старая Цапля опустилась на колени и распеленала девочку. Маленькая расплакалась. Громко и требовательно.

— Повреждений нет. Вымойте и перепеленайте.

Деловая знахарка передала девочку матери. Затем склонилась над Прозрачной.

— Носилки, скорее! — в ее голосе сквозила тревога.

— Мне жаль, — взял слово Побег, пока селяне суетились. — Не стоит меня защищать, госпожа День. То, что произошло — исключительно моя вина. Я был слишком беспечен. Я, Бледная Ветка и ваша дочь… то есть ученица знахарки, госпожа, были дружны. Но не все относились к моему брату с теплотой. Многие его считали отродьем, ублюдком и вели себя соответственно. Несомненно, до вас дошли слухи о раздорах.

— К чему ты клонишь, юноша?

— Мой брат решил рассчитаться.

— Так значит, это — его плата? Сжечь наш дом дотла, убить дитя?!

Смысл слов брата ускользал от Бледного. Что-то было не так, неверно, не взаправду. Люди вокруг загудели.

— Я так не думаю. Когда я увидел дым, я понял, в чем дело. Ветка использовал огни Торговца в качестве приманки для ловушки. Он просто ошибся, не рассчитал…

— Проклятый… — услышал Ветка. — Мерзкий Проклятый…

— Носилки, остолопы! Я не могу ей помочь здесь!

— Когда я вбежал во двор, дом уже пылал. Все, что я смог, это вынести ваших дочерей и своего брата из огня. Он до последнего пытался помочь…

— Молчи! — приказал Перо и двинулся к Бледному. — Ты не можешь знать!

— Стоять, Перо! Мы еще всего не выяснили!

— Я слышал достаточно! Он играл жизнями наших детей ради своих мелких страстей.

— Ты не можешь забрать его жизнь, если никто не погиб…

Страж остановился.

— Возможно, еще погибнет.

— Поднимите его, — распорядилась Ясная относительно Ветки, пропустив мимо ушей реплику Пера. — Отнесите в наш погреб и заприте.

Перо хмыкнул.

— За спасение наших детей, юноша Высокий Побег, какую награду ты желаешь? — продолжила женщина.

Брат прикрыл глаза всего на мгновение, а затем озвучил.

— Госпожа, я прошу вашего благословления. Наверное, это необычно, ибо дева Прозрачный Ключ — ученица знахарки. Однако она все еще носит имя, данное вами. Не секрет, что в последние дни мы очень сблизились. Теперь я хочу открыто заявить о намерениях сделать ее своей женой. И желаю, чтобы вы, госпожа, одобрили будущий союз, почтив нас своим публичным благословлением.

Их поднимали вместе. Его за подмышки, ее на носилках. Прядка волос, потревоженная случайным касанием, обнажила лицо Прозрачной. И то последнее, что увидел Ветка перед забытьем, было ужасно.