Собаки никогда не врут

 

Развалины дома едва виднелись среди зарослей поблекших сорняков. Солнечный свет с трудом пробивался через густые кроны деревьев и неровными пятнами ложился на красный кирпич. Разрушенные стены поглядывали на двух путников чёрными глазницами окон. Человек гладил ладонью светлую бороду и растеряно оглядывался по сторонам. Его спутник — черно-коричневая овчарка — шевелил ушами и внюхивался в холодный воздух. Посреди дикого осеннего леса это ветхое строение вызывало в душе тревожные чувства.

— Руины? — спросил человек.

Пёс кивнул в ответ. Они переглянулись, потом вновь уставились на странный дом.

— Айзек, ты уверен?

— Разве я когда-то ошибался?

Человек улыбнулся, словно извиняясь. Снял с пояса бурдюк, сделал два больших глотка, обтёр губы рукавом куртки.

— Тогда, где же собаки?

— Я их не чувствую, Роланд. — И словно в доказательство он вскинул дымчатую морду и несколько раз жадно затянул чёрным носом воздух.

Воздух ответил резким порывом ветра. Отчего ветви высоких деревьев зашелестели, и листья посыпались на землю рыжим дождём.

— Но ведь поселение собак совсем близко? — Роланд удивлённо округлил глаза и ждал от друга объяснений.

— Всё верно! По этой тропе точно ходили люди и псы, — ответил пёс.

— А руины, стало быть, не охраняются?

— Всё выглядит именно так. Хотя это… — пёс запнулся.

— Это невозможно, — Роланд продолжил за него. Громко глотнул, а пёс тревожно вскинул уши.

Противное чувство опасности при виде чего-то странного, не укладывающегося в привычную действительность, просыпалось в друзьях. За время долгих странствий ни разу им не удавалось приблизиться к руинам столь близко. А всё оттого, что собаки тщательно их охраняли и появлялись задолго до того, как их мог учуять Айзек. Настолько трепетно разумные собаки относились к охране жилищ древних людей, что все свои поселения возводили рядом с ними.

Снова зашелестела листва, и солнечные пятна на кирпичных стенах чуть задрожали.

Айзек резко обернулся, вытянул морду.

— Всё-таки, собаки? — Облегчённо выдохнул Роланд.

— Нет. Люди!

И человек в изумлении вскинул брови. Вскоре и он смог услышать громкие голоса, которые раздавались из лесной чащобы — из-за деревьев, мягко ступая по настилу из опавших листьев и хвои, появились четверо мужчин. И разговоры их вмиг прекратились, едва они заметили странных гостей. Озадачено моргая, трое из них уставились на худощавого парня, который шёл чуть впереди. Тот, сощурив глаза, окинул оценивающим взором странную парочку. Тростинка в его губах забегала из стороны в сторону. Казалось, он был растрян не меньше друзей, но быстро нашёлся и двинулся к Роланду с протянутой для рукопожатия рукой.

— Вот те раз! Рады приветствовать гостей. Давно никто не заходил в наши земли, — сказал он, представившись именем Бобби.

Роланд машинально протянул руку в ответ. Но продолжал стоять как истукан, непонимающе пялясь на этих странных людей. Тем временем другие парни тоже поспешили назвать себя. Звали их: Чарли, Джонни и Майлз. Вся четвёрка приветственно приподняла шляпы.

— В составе посольства идёте? — продолжал непринуждённо говорить Бобби.

— Ну, если так можно сказать, мы и есть посольство, — Роланд изобразил подобие улыбки. Он, как и его друг, всё ещё не понимал происходящего. Оттого к горлу подкатил ком, который мешал не только говорить, но и думать. Но тут слово взял Айзек. Он извинился за бестактность друга и поспешил представиться.

— Мы, безусловно, тоже рады встретить вас, — продолжал он. — Однако одно обстоятельство не даёт нам покоя. Тем и объясняется непривычное поведение моего друга. Видите ли, ему, как и мне, крайне любопытно встретить возле руин людей, а не собак. Думаю, вы понимаете, о чём я?

Бобби вопросительно вскинул брови и почесал затылок, затем поправил шляпу, которая сползла на глаза, — широкая улыбка вновь озарила его лицо.

— Ах, да! Прошу прощения. Редко к нам заходят гости. А мы уже давно привыкли и успели позабыть, что в других землях всё по-другому. Ведь, так парни?

Его товарищи утвердительно закивали. А он продолжил говорить:

— Видите ли, на земле герцога Бенедикта, мы живём совсем иначе. Вам, дорогой Айзек, как представителю замечательной породы овчарок, должно быть хорошо известно о политике достопочтенного Лютера.

Айзек хотел было сказать, что ничего не помнит о своей жизни на родине, но человек не дал ему слова. Так и продолжал свой рассказ.

— Но боюсь, что даже в самых своих смелых мечтах, ваш правитель не мог себе представить, что возможна настоящая дружба между человеком и собакой. Я говорю о полном равенстве, основанном на доверие собак к человеку и наоборот. Всё это случилось благодаря нашему герцогу Бенедикту. Теперь мы зовём его Мудрым. Как только сенбернары короля Людвига Десятого обнаружили эти развалины, потребовалось основать новое собачье поселение. Согласно собачьим традициям возглавить этот отдалённый форпост выпало его старшему сыну — нашему замечательному правителю. И моему другу. Впрочем... Герцог Бенедикт по праву является другом всех людей. Ведь так парни?

Парни вновь согласились. Айзек удивлённо наклонил голову, поднял одну бровь, всем своим видом предлагая человеку продолжить свой рассказ.

— Спрашиваете, откуда у герцога Бенедикта такая любовь к людям? Ещё, будучи щенком, он оказался под впечатлением от приезда в земли сенбернаров посольства достопочтенного Лютера. Да, что там скрывать. Все мы, жившие под гнётом Людвига, были восхищены просвещенными методами правления овчарок. А люди… Вы бы видели этих счастливых людей. Впрочем, вы и сами должно быть из тех земель?

Роланд, словно извиняясь, развёл руками, отвечая, что они совсем из других мест. Бобби только в удивлении сжал губы да продолжил.

— В общем, с тех пор наследник престола начал всё чаще наведываться к людям. Так мы и подружились. А когда ему потребовалось проследовать на новое место службы, люди без всяких приказов отправились за ним. Желающих было хоть отбавляй. И, получив собственные земли, Бенедикт осуществил свою мечту. И нашу, — Бобби улыбнулся.

Роланда эта история взбодрила. И на напряжённом лице, наконец, появилась улыбка. Но Айзека не отпускала другая мысль.

— Прекрасная история, — обратился он к Бобби. — И нам не терпится познакомиться с вашим правителем, надеюсь, он удостоит нас своим вниманием. Однако не имеет ли место злоупотребление его доверием, коль вы ходите по руинам?

Роланд, преисполненный добрых надежд, вздрогнул, ожидая, чем ответит Бобби. Но ни один мускул не дрогнул у того на лице. Только улыбка стала ещё шире.

— Нет, нет! Вы всё не так поняли. Мы свято чтим данное нам доверие. И ни в коем случае не хотим злоупотреблять им. Ведь нарушив слово единожды, уже нельзя рассчитывать на доверие в будущем. И сейчас мы вовсе не на руинах. Они чуть в стороне. А это так… Всего лишь камни…

 

Бобби отправил розовощёкого паренька, которого звали Чарли, предупредить о гостях. А сам всю дорогу расспрашивал пришельцев об их путешествиях. Он с интересом слушал, но особенно оживлялся, когда начинал говорить сам. "Собаки совсем нас не беспокоят", — уверял он. И действительно, на всём пути им встречались исключительно люди: несколько мальчишек, приставив лестницы к яблоням, собирали свежие плоды; в поле девушки, повязав головы платками, наполняли одну корзину за другой спелыми помидорами и огурцами; мужчины в широкополых шляпах грузили корзины в телеги. То и дело они останавливали свою работу, обтирали испарину со лбов и бросали удивлённый взгляд на странных гостей.

Собаки появились только на подступах к деревне. Первым псом, что встретил людей, оказался полковник Филипп — большой сенбернар в синей накидке с белым крестом.

— Вы зря сомневались в желании герцога встретиться с вами, — улыбался Бобби. — Думаю, он будет счастлив пообщаться с собакой и человеком, которые дружат друг с другом.

И Филипп только подтвердил его догадки. Огромный лохматый пёс пролаял приветственную речь и пригласил немедля пройти в замок герцога.

— Нам доложили о вашем прибытии. И герцог Бенедикт приглашает вас в свой дом. Однако он заранее просит прощения за некоторые неудобства. Наши земли совсем молодые, отсюда и времени не хватило отстроить собачьи дома.

Айзек ответил, что нет повода для беспокойства, ибо они привыкли жить под открытым небом. И им хватит крыши над головой и очага, чтобы чувствовать себя комфортно. Однако от увиденного заныло в желудке.

Собачья крепость и впрямь явила собой печальное зрелище: деревянный частокол служил стенами города, внутри которого расположились несколько бревенчатых построек; из каменных труб в осенний воздух валил густой дым, а раскисшие дороги были едва прикрыты досками. Замок герцога оказался тоже деревянным: трёхэтажное чахлое строение с покосившейся башенкой.

Небольшая процессия, состоявшая из шести псов, Бобби и гостей, хлюпала по дощатым мостовым. Из окон и дверей домов выглядывали сенбернары. Кто-то смотрел на гостей с удивлением, кто-то бросал равнодушный взгляд, но Роланду почудилось, что были и те, кто недовольно скалился…

— Как будто не все нам рады, — прошептал он Айзеку.

— Ну, вы же знаете собак, — улыбнулся в ответ Бобби и протиснулся между друзьями. — Они не будут скрывать своих чувств.

— Увы, — с сожалением согласился Филипп.

"Как будто ему не удобно за своих товарищей", — подумалось Роланду. Айзек молча взглянул на друга, и по выражению его глаз человек понял, что он думает о том же.

 

Герцог Бенедикт встречал гостей в большом зале. Деревянные стены были завешаны огромными гобеленами — от крыши до пола — с изображением предков сенбернаров. В деревянных колоннах горели факелы, а в дальнем конце комнаты в каменном камине потрескивали поленья.

Хозяин дома согласно своему высокому статусу стоял на задних лапах, приветственно вскинув передние. Роланд и Айзек сразу заметили, что герцог был в самом хорошем расположении духа.

Представившись, он тут же принялся раздавать комплименты:

— Как же прекрасно, встретить столь редких гостей, столь дорогих гостей, столь близких в своих убеждениях. Иногда мне кажется, что я совсем одинок в этих начинаниях. Ведь так сложно оставаться верным человеку в окружении столь враждебного мира.

— Я принимаю нашу дружбу как дар! — ответил Айзек. Подобно герцогу он стоял в полный рост.

— Это просто невозможно как прекрасно! — едва не залаял Бенедикт. — Именно, что дар! Как жаль, что так мало собак это понимают.

За долгим обменом любезностями последовало предложение отдохнуть с дороги и за трапезой рассказать о своих путешествиях.

За обедом гостей угощали жареным фазаном. И герцог благодарил полковника Филиппа за столь удачную охоту.

Предложение рассказать о путешествиях не осталось без ответа. Начал Айзек, но Роланд быстро перехватил инициативу, так как в столь благодушной атмосфере ощущал себя будто бы среди людей.

Бенедикт с восторгом слушал об их жизни в землях ротвейлеров, о хитром короле грейхаундов Эдварде Втором, о страшном предательстве шерифа мастиффов Теодоре. Ещё Роланд рассказал об их последнем визите в Гасконию — столицу земель сенбернаров. Тут герцог перестал размахивать лапами и хвостом, брови опустились на глаза. Принялся расспрашивать о том, как дела у его отца.

— Разве вы не бываете дома? — с удивлением спрашивал Айзек.

— Редко, — ответил Бенедикт. В его голосе послышались грустные нотки. — Не хочется рассказывать отцу о нашем прогрессе в отношениях с людьми. Боюсь, он не поймёт и не одобрит.

Айзек согласился. Роланд тоже. В разговор вмешался Бобби.

— Как жаль, мой дорогой друг, что столь благородный порыв осуждаем остальными псами.

— Именно, что осуждаем. Тем более моё решение не охранять руины. Ведь от кого мы их охраняем? От людей! А как же быть, если мы объявили себя друзьями? Не доверять другу? Разве это возможно?

— Таков закон, — заметил Айзек.

— Всё верно. Но каков этот закон на самом деле? Древний договор строго наказывал людям не заходить на развалины городов. И люди согласились в обмен на помощь. Вот и весь закон.

Все сидящие за столом дружно закивали, соглашаясь с герцогом. Но Бенедикт продолжал:

— А, что сделали собаки? Не поверили в добрый человеческий порыв. С тех пор и не спускают глаз с руин. Но не оскорбляют ли они своим недоверием людей?

Айзек облизался, пытаясь найти слова, чтобы оспорить это умозаключение герцога. — Но я, конечно, понимаю, что другие собаки не разделяют моего мнения. Оттого и живём здесь, как отшельники, и в гости не ходим и к себе никого не зовём. Вот и вас прошу, коль покинете наши земли, не рассказывать никому о нас. Понимаю, дорогой Айзек, что собакам ложь не присуща. Но я прошу просто молчать, пока не спросят. А спрашивать вас вряд ли кто станет. Наше поселение не слишком известно. Пусть так и остаётся.

Роланд тут же ответил, что с этим не будет проблем.

— Да и когда мы ещё отсюда уйдём. И уйдём ли вообще? Разве не такую деревню мы искали? — говорил Айзек, обращаясь к другу. Роланд развёл руками, широко улыбаясь.

Факелы продолжали гореть дрожащим пламенем, огонь в камине звонко потрескивал, а собаки и люди вели весёлые беседы.

 

В человеческой деревне Роланду определённо понравилось больше. Айзек к своему удивлению чувствовал тоже самое.

Возвращались они за час до заката. Горизонт уже горел красным пламенем. И аккуратные деревянные домики, выкрашенные в белый цвет, алели на фоне огненно-рыжих деревьев. Ближе к центру поселения начали появляться и каменные постройки. Ночь ещё не опустилась, но повсюду горели масленые фонари. Улицы пустовали и безмолвствовали. Только шорох сапог по деревянным тротуарам и шелест листвы слышались в воздухе. И сколько бы Роланд ни вглядывался в проулки между домами, дворики и окна, никого так и не увидел. От тишины и вида пустых дорожек по коже пробежали мурашки.

— Где же все? — не удержался Роланд, оборачиваясь к Бобби.

Тот указал рукой на двухэтажный каменный дом, что виднелся в конце улицы, и улыбнулся.

— Городская управа. Все там собрались.

— Что они делают? — спросил Айзек.

— Как обычно, — пожал плечами Бобби. — Держат совет. Сегодня на повестке дня — подготовка к встрече дорогих гостей.

— А в другие дни? — продолжил допытываться Айзек.

— В другие… — Бобби на мгновение задумался, словно подбирая слова. — Решаем разные вопросы, касающиеся управления нашего городка.

Роланд и Айзек удивлённо переглянулись. Где бы они ни были, нигде не встречались ни с какими "управами" у людей. Любыми вопросами управления всегда занимались только собаки. Не знали ни люди, ни псы было ли в древнем договоре упоминание об этом, но всегда воспринимали это как должное.

Друзья поспешили высказать эту мысль. На что Бобби, улыбаясь во весь рот, ответил, что самоуправление — один из главных признаков свободных людей. Роланд с Айзеком согласились.

 

Возле Городской управы и в самом деле собралось едва ли ни всё взрослое население человеческого городка. Взобравшись по деревянным ступенькам на небольшой помост, куда их проводил Бобби, Роланд увидел несколько сотен мужчин и женщин. Он смотрел на их загорелые лица, и видел в блестящих глазах искреннюю радость, которую может испытывать только свободный человек. В груди Роланда сладко защекотало — похоже, он впервые встретил по-настоящему счастливых людей, с которыми хотелось остаться.

И только парень с худым лицом и острым носом, который встретил их на помосте, проявил лёгкую настороженность. На его щеках и подбородке темнела трехдневная щетина, а большие глаза навыкат с интересом изучали человека и собаку. Назвался он шерифом Рикко. Айзек всё так же вскидывал брови и смотрел на друга. Но Роланда уже не удивляло, что у людей может быть шериф. У свободных людей он должен быть!

После приветственных речей гостей пригласили на праздник. Оказывается, за то время, что Роланд и Айзек провели у собак, люди успели подготовить целый пир. Прямо на мощённой булыжником площади расположились столы, на белых скатертях появились столовые приборы и пышущие жаром блюда. И всё это в свете ярких фонарей — солнце успело зайти за горизонт, махнув на прощанье огненным закатом.

Роланд и Айзек говорили, что герцог Бенедикт оказался не менее гостеприимным хозяином, и теперь они сыты.

— Ну, поесть — поели, а разве наш друг герцог предлагал вам выпить? — подмигнул Бобби.

 

Праздник сопровождался танцами. Небольшой оркестр, играющий на струнных инструментах и одном пианино, отбивал простенький, но зажигательный ритм. Молодые девушки и парни весело кружились в танце — раздувались пышные юбки, в свете фонарей мелькали шляпы. Роланд и Айзек наблюдали за необузданным весельем из-за стола. Поговорить, правда, не получалось: постепенно к ним начали стекаться жители деревни. Вначале они подходили осторожно — по одному или по двое, — задавали вопросы. Откуда они и куда идут — стали лишь первыми из них. Затем двоих путников уже окружала толпа; горожане хотели знать о других землях. Айзек и Роланд отвечали уклончиво, всякий раз предлагая продолжить разговор в другой день, когда солнце будет высоко в небе и времени будет вдоволь. Этот намёк уловил Бобби, попросив всех танцевать. И толпа, наконец, расступилась.

Возле Роланда осталась только черноволосая девушка, которая с самого начала праздника, оказывала ему знаки внимания. И села ближе других девчат, и кокетливого взгляда не спускала, и на все шутки первая реагировала звонким смехом. Вот и теперь не упустила возможности познакомиться с пришельцем поближе. И вроде ничего удивительного для Роланда не происходило. Всякий раз в любой человеческой деревне находились такие же одинокие девушки, которые не стеснялись показывать свою симпатию. Удивительным было как раз то, что в этом городке такая девушка оказалась всего одна. Другие девчата разве что с любопытством поглядывали на Роланда, к слову, точно так же, как и на Айзека. Но долго размышлять о превратностях судьбы Роланд не стал. В конце концов, девушка, которая представилась Розой, была действительно приятной во всех отношениях. И он с радостью принял её приглашение.

Айзек продолжал сидеть за уже пустым столом и наблюдать за людьми, которые могли пить вино, не прячась за стенами таверн, играть музыку, несмотря на поздний час, смеяться и петь песни — и делать всё это без оглядки на собак.

— Нравятся вам в наших краях? — послышался скрипучий голос шерифа. Рикко подошёл из-за спины и теперь занял место Роланда.

— Здесь определённо нравится моему другу, — ушёл от ответа Айзек.

— И это не удивительно. Любой человек будет счастлив оказаться здесь. Но всё же меня интересует мнение собаки. Как вы знаете, этого самого мнения боится даже герцог Бенедикт. Оттого и живём мы как затворники, — Рикко облокотился одной рукой на стол и выжидающе посмотрел на Айзека.

— Ну, моего мнения герцогу точно не стоит бояться, коль я дружу с человеком, — Айзек облизнулся. И теперь человек и собака пристально смотрели друг на друга. Айзеку показалось, что человек испытывает его на искренность. Но разве он не знает, что собаки не лгут?

— Это и вправду восхитительно. Будь иначе, вряд ли эти добрые люди удостоили бы вас таким приёмом. И всё-таки, что думаете вы о равенстве человек и собак?

— Думаю, что это действительно прекрасная идея. Ведь точно так же мы равны с Роландом.

— Очень рад это слышать от столь благородного пса, — шериф улыбнулся и обернулся на танцоров. Айзек последовал его примеру. — Надеюсь, герцог будет рад вашей компании.

Айзек смотрел на людей и отгонял от себя медленно ползущую мысль, такую туманную и размытую, что овчарка не мог её даже понять. Но последние слова шерифа помогли ей сформироваться из туманного облака в чёткий каменный монолит.

— Уверен, что с этим не возникнет проблем, — ответил Айзек и встал из-за стола. Ему хотелось как можно быстрее закончить этот разговор, чтобы не озвучивать столь неприятную мысль вслух.

 

Проснулся Роланд на мягкой кровати. Почувствовал запах цветов. Привстал и повернулся. Рядом, разбросав черные волосы по подушке, лежала Роза. Голова чуть болела, хотелось пить. Но в первую очередь требовалось всё вспомнить. Встреча людей на руинах — или это были всё же не руины? Обед у герцога Бенедикта — сразу из памяти показались грязные улицы собачьего города. Пир в человеческом городке — и почему люди называют деревню городом? Танец с Розой… Много танцев. Разговоры. Вино. Смех и вновь вино. Он вспомнил сладкий поцелуй под огромным деревом, что росло чуть в стороне от площади. Листья кружили в поднявшемся ветре и падали на их головы. Роланд снял несколько с её чёрных волос. Она смотрела на него уже совсем другим взглядом — не заигрывающе-кокетливым, а тепло-нежным. И он сам потянулся к ней. Потом проводил до дома. Да так и остался с ней.

— Доброе утро, милый, — сказала она, едва открыв карие глаза. И вновь улыбка показалась на её пухленьких губках, оголив белые зубы.

Роланд только было вспомнил про Айзека, но тут же мыслями переключился на Розу.

— Каким богам я обязан столь прекрасному утру? — широко улыбнулся он. И комнату озарил женский смех.

 

Айзек не мог уснуть всю ночь. Он проводил Роланда до небольшого дома на краю посёлка, хотя его друг был так занят свое спутницей, что и не замечал овчарку. Как только молодые люди скрылись за красной дверцей, Айзек пошёл гулять по притихшиму городу. Площадь опустела, как и улочки, и дворы. Погасли фонари, осталось гореть не более трёх десятков; разошлись по домам люди, потемнели окна. Несколько раз он натыкался на припозднившихся прохожих; они желали ему спокойной ночи, но никто не пригласил домой, чтобы переночевать.

Странное дело, подумал Айзек. Может, решили, что я буду ночевать там же где и Роланд. Он ещё раз огляделся, пока не встретился взглядом с шерифом Рикко. Тот стоял на углу ближайшего дома и пристально наблюдал за собакой.

— Вы потеряли своего друга? — спросил он, выходя из тени. И свет фонаря разделил его лицо на оранжевую и чёрную половинки.

— Ни в коем случае, — махнул хвостом Айзек. — Только один раз случалось, чтобы я не знал, где Роланд. Тогда это едва не стоило ему жизни.

— Вы защищаете Роланда, это похвально. Но он позабыл про вас. Если я не ошибаюсь.

— Я отвечаю за его жизнь, так же как другие собаки отвечают за жизни людей.

— Вы выполняете обязанности, возложенные на вас древним договором, но ничего не требуете взамен?

— Здесь всё просто, дорогой шериф. Вы и сами так живёте. Разве можете вы защитить себя без герцога и его собак? То-то и оно. И, если Бенедикт, так же как и я, не требует от вас ничего взамен, значит — вы стали друзьями. А друзья и без просьбы или того хуже приказа, дадут всё, что будет нужно.

— Наверное, вы правы. Но проблема вашего ночного приюта от этого не решилась.

— А это и не проблема вовсе, — ответил Айзек и облизался. — Я могу спать, где мне будет угодно. Но обычно мне спокойней рядом с Роландом.

— Ну, коль скоро, ваш друг ушел без вас. Приглашаю вас в мой дом. Переночуете на крыльце. Сегодня. А завтра вам стоит отправиться к герцогу Бенедикту. Так у нас заведено: люди с людьми, собаки с собаками.

— И это вы называете дружбой?

— А разе нет?

Айзек лишь неуверенно вскинул брови. Он вновь спешил закончить разговор, ибо назойливая мысль не покидала его голову.

 

— Но почему Айзек не может жить со мной? — возмущался Роланд, вскакивая с деревянной скамьи. Лучи полуденного солнца, врывавшиеся в зал собраний через высокие окна, ложились квадратными пятнами на два ряда скамеек, кафедру, трёх человек и собаку. Собакой оказался Айзек, а среди людей помимо Роланда находились Бобби и Рикко.

— Таковы наши традиции. Мы их чтим и не можем из-за вашей прихоти разрушить то, что так долго строили.

— Ваше гостеприимство не знает границ, — взял слово Айзек. — Благодаря чему нам и захотелось остаться у вас. Но нигде нам не приходилось жить порознь. Так в чём же тут проблема? Даже в землях ротвейлеров нам не могли запретить жить в одном доме. А в желании что-нибудь запретить людям те псы редко себе отказывали.

Роланд поочередно бросал непонимающий взгляд то на Рикко, то на Бобби. Выражение их лиц как будто не давало никаких надежд на то, что их получится переубедить. Но сейчас Роланду хотелось хотя бы понять, отчего эти добрые люди запрещают то, что разрешено в других землях. Да не просто запрещают, а стоят стеной за своё решение. И Бобби, с присущей ему вежливостью, и не совсем уместной улыбкой всё объяснил.

— Видите ли, уважаемый Айзек! Вы совершенно правы в том, что собаки не отказывали вам. Но не отказывали в чём? Может вы, дорогой Роланд, сможете ответить? — теперь он смотрел на человека.

Роланд в задумчивости нахмурил брови, не понимая, куда тот ведёт.

— Они не отказывали нам в возможности жить в одном доме, — ответил за Роланда Айзек. В голосе овчарке послышались твёрдые нотки. — Я уже говорил.

— Ах, да! Действительно говорили. Но ведь я спрашиваю теперь не об этом. Давайте уточню. Из ваших историй совершенно ясно, что вы всегда останавливались у людей, и собаки не были против. Но против ли были сами люди? И спрашивали их кто-нибудь?

— Думаю…

— В то и дело, что вы всего лишь думаете, но знать не можете. Никто не спрашивает людей. Оттого они и не отказывают. И собаки тоже не отказывают вам жить с людьми, а разрешали они когда-нибудь Роланду гостить в своих стенах?

Айзек невольно опустил глаза под пристальным взглядом Бобби. Шериф улыбался за его спиной. Люди торжествовали. И вновь противная мысль кипятком пролилась в собачьей душе. И он вопросительно посмотрел на Роланда.

— Возможно, вы правы, — Роланд поймал взгляд друга, который говорил, что решение теперь принимать именно ему. — Но неужели свободные люди не могут столь же свободно принимать решения? Неужели кому-то из вас Айзек оказался неприятен?

— Айзек прекрасный пес. И мы счастливы, что он теперь с нами. Речь идёт о самой малости. Ведь вы и сами видите, что мы дружны с собаками. И нет ни единого повода сомневаться в нашей дружбе. Но так должно быть: люди живут с людьми, а собаки с собаками. Не думаю, что это как-то повлияет на вашу жизнь. И, если вы желаете остаться, то нужно принять это маленькое, но важное правило, — теперь Бобби говорил, словно извинялся. И Роланду показалось, что этот человек действительно прав.

На улице Айзек сразу поспешил сообщить Роланду, что нет никаких проблем в проживании с сенбернарами.

— В конце концов, я же собака, — говорил он.

— Прежде всего, ты мой друг, — разводил руками Роланд. Он хорошо понимал, что Айзек пытается всё представить в лучшем свете, чтобы человек не чувствовал себя виноватым. — И так ли тебе хочется жить в собачьей крепости?

— Знаешь, рано или поздно это должно было случиться. И лучше пусть это произойдёт в этой деревне.

— Ты думаешь, это то самое место, где нам стоит остаться? — неожиданно спросил Роланд. Айзек тут же собирался озвучить мучавшую его мысль, как из-за каменного здания управы появилась Роза.

— Роланд! Обыскалась тебя! — её щёчки налились румянцем. — Надеюсь, этот Рикко не сказал тебе ничего плохого? — она надула губки.

Человек поспешил к своей возлюбленной.

— А разве ты думаешь иначе? — тоскливо проскулил ему вслед Айзек.

 

Осень шла своим чередом. Сбор урожая подходил к концу. И люди готовились к встрече зимы. Мужчины в полях ещё собирали картофель, в то время как женщины и дети украшали дома и улицы. Бумажные фонарики и гирлянды, сделанные из кукурузной шелухи. На место легких рубашек пришли свитера и куртки.

Айзек и Роланд стали видеться реже. Поначалу Айзек каждый день навещал Роланда, но потом заметил, что собаки так часто не ходят в гости к людям. Да и люди стали ему намекать об этом.

— Не принято у нас так, — говорил ему Бобби. И всё так же с улыбочкой на лице.

Тогда Роланд начал ходить к собакам. Те оказались не против. Однако всё чаще в голове человека всплывал вопрос: а то ли это место, которое они с Айзеком искали? И тут же словно удар молотом по наковальне громыхал ответ: а разве нет?

И, пытаясь отогнать от себя дурные мысли, Роланд занялся работой на ферме отца Розы.

Айзек, в свою очередь, быстро влился в охотничьи отряды полковника Филиппа. И не уставал поражать сенбернаров своими способностями. Однако герцог, всякий раз приглашая его на обед в свой замок, замечал, что овчарка тоскует.

— Неужели так плохо живётся с нами?

— Не могу этого сказать, — отвечал Айзек. — Просто непривычно слышать запрет от людей.

— Так вот, что вас расстраивает? Что пришлось подчиниться желанию людей? — заливался смехом Бенедикт. А Айзек, наконец, высказал герцогу, что давно вертелось у него на языке.

Бенедикт призадумался.

 

Солнце ласково заглядывало в цветные окна спальни. Роланд только открывал глаза, а Роза уже порхала по комнате. Она расчесывала свои длинные волосы, отвернувшись к зеркалу. И когда Роланд окликнул её, резко повернулась, прикрывая шею ладонью. На алых губках играла загадочная улыбка.

— Ты что-то прячешь от меня? — он подошёл к ней и поцеловал в шею. От его жаркого дыхания Роза рассмеялась и отпустила руку. На шее сверкала и переливалась красивая подвеска из какого-то драгоценного камня. Множеством ровных граней он преломлял свет, озаряя розовые стены множеством солнечных зайчиков.

Роланд отпрянул то ли от изумления, то ли от восторга.

— Правда, красиво? Отец мне подарил. И в нём я собираюсь на праздник урожая, — говорила она, разглядывая прекрасную вещичку.

— Ты будешь настоящей принцессой, — неуверенно пробормотал Роланд. А сам подумал, что не пристало людям носить драгоценности. Разве, что у собак некоторые дорогие металлы использовались в оформлении одежд, но исключительно, как знаки отличия. Он что-то слышал об алмазах, бриллиантах… В легендах они всегда искушали людей на всякие злодеяния. Оттого и запрещали собаки иметь людям подобные украшения. Но здесь собаки разрешали людям всё. Или, если быть точнее, просто доверяли им. И вдруг пугающая догадка пришла в голову Роланда:

— А где твой отец взял это? — Роланду показалось, что его голос дрогнул. Но, если это и так, то Роза ничего не заметила.

— Так на руинах, — не придавая значения словам, отвечала она. Роланд затаил дыхание.

— И много вещей с руин у вас?

— Ах! Я не должна была тебе рассказывать, — спохватилась Роза. Но выражение лица не изменилось. — Но тебя всё равно посветят рано или поздно, коль ты мой жених. Иногда наши мужчины действительно ходят на руины, осторожно, чтобы собаки ничего не прознали. Всё-таки неправильно оставлять пропадать столько полезных вещей. Если бы ты только знал, сколько!

Роланд вскинул брови, не веря собственным ушам. Вспомнил слова Айзека, когда они сидели на валуне возле стен собачьего города, и Айзек делился с ним своими мыслями. Тогда Роланд подумал, что его друг попросту ищет недостатки в этом идеальном городке, а теперь… Но ведь он и сам, казалось, искал какую-то спасительную соломинку, чтобы выбраться из этого места и отправиться в путь. Искал. Но не находил. И люди здесь счастливы, и собаки. Никто не требовал прекратить дружбу с Айзеком. И Роза… Может, он нашёл свою любовь? И вот последнее обстоятельство и зарождало в нём сомнения. И то, как всё легко получилось. И то, что получилось именно с Розой. Ведь других вариантов даже не было. А почему?

Он не хотел задавать этот вопрос. Всячески противился, чтобы не услышать жалящую до боли правду. Теперь же, после того, что он узнал о руинах, ему не терпелось узнать…

— Почему именно ты? — спросил он.

Роза уставилась на него раскрыв рот.

— Что я?

Роланд вновь спросил, почему на празднике только она проявляла к нему знаки внимания, в то время как остальные барышни, будто по чьему-то приказу нарочно не обращали на него никакого внимания.

— Но разве тебе меня мало? — чуть обижено надула губки Роза. Но Роланд был серьёзен, и это невинное личико не подействовало на него.

— Я просто хочу знать!

— Мы всё решили на собрании, — пожала плечами Роза и поползла по кровати, вытягивая губки трубочкой. На белой шее сверкал камень. — Разве ты не рад этому?

— Почему вы думаете, что можете вот так всё решить? — Роланд посторонился, спрыгнул с кровати и принялся одеваться.

— Но мы всегда всё решаем вместе, — теперь она сидела на кровати и в недоумении раскрыла глаза. — Дабы споров возможных избежать. Решили, что ты будешь моим, и нет повода для ссор. Никто не в обиде…

— Никто значит, — покачал головой Роланд. Схватил куртку и открыл дверь. — Знаешь, Роза. Вы забыли посоветоваться ещё кое с кем.

— Ты уходишь?! — едва не вскрикнула она, испугано округляя глаза. — Ты не можешь!

— Извини, — сказал он и вышел из комнаты.

— Ты не понимаешь, — крикнула она вслед. — Ты действительно не можешь!

 

Всю дорогу Роланд только и думал об этом дурацком совете. "Любовь так не построишь!", — был уверен он. Нет. Роланд не был зол, скорее даже необъяснимо-радостное чувство разливалось в груди. Какая-то лёгкость, как будто он только что снял с души груз, тяготивший его много лет. И этот обман собак. Он не хотел в нём участвовать. А теперь у него появился хороший повод уйти. Роза не трогала его сердце так сильно, чтобы остаться с ней на всю жизнь и воспитывать детишек. И даже мимолётное желание угасло, как только он узнал правду о руинах. "Они ещё смеют указывать, как и с кем мне жить?"

Айзек быстрым шагом шёл от деревянных ворот крепости, вывалив длинный язык и радостно виляя хвостом. Как в те стародавние времена, когда несмышленый щенок встречал большого человека в лесу близ деревни в землях ротвейлеров. Тогда Роланд обнаружил маленького пса диковинной для тех мест породы, накормил и напоил измученного щенка, и оставил эту находку в тайне. Почему, Роланд не мог объяснить даже самому себе. Но с тех пор Айзек изменил его жизнь. Избавил от ненависти, научил любить. Тогда Роланд ненавидел собак, так же как их ненавидели другие жители деревни. А собаки ненавидели людей. И только Айзек был способен любить и тех, и других. И Роланд не переставал благодарить овчарку. И был счастлив, что сможет покинуть земли, где люди (нет не собаки!) запрещали им жить вместе.

Едва они смогли слышать друг друга, Роланд сообщил Айзеку, что им нужно уйти. Овчарка по привычке вопросительно покрутил головой, будто спрашивая: "Ты уверен, что это не из-за меня?". Роланд знал, что Айзек не позволит ему лишиться счастья. Всегда так и говорил, что именно Роланд должен выбрать, где им оставаться. "Собаке везде будет хорошо". Но в своих последних словах он уже сомневался.

И Роланд принялся рассказывать ему о сегодняшнем инциденте. Нет, про обман Розы он не стал ничего рассказывать. А вот про руины…

— Можешь, себе представить?

— Уже догадывался, — ответил Айзек. — Ты собрал вещи?

Роланд беспомощно развёл руками: "Когда бы я успел!".

— Тогда нужно спешить.

 

На этот раз человеческий городок встречал двух гостей без улыбок и радостных возгласов. Люди, столпившиеся на площади, молча взирали на пришельцев. Дул ветер, поднимал пыль. Деревья уже стояли голыми. И мечтам путешественников провести зиму в тепле и уюте человеческой деревни не суждено было сбыться. Но Роланд думал сейчас о другом.

Навстречу человеку и псу не спеша шагали Бобби и Рикко. Шериф придерживал рукой шляпу, а Бобби держал свою прижатой к груди.

— Значит, решили уйти? — спросил Бобби, чуть прищурившись. От привычного добродушия не осталось и следа.

— Стало быть, решили, — ответил Роланд.

— В благодарность за наше гостеприимство? — продолжал Бобби.

— За ваше гостеприимство мы не перестаем вас благодарить, но настало время продолжить наш путь, — взял слово Айзек.

— Заткнись, собака! — словно гром среди ясного неба прозвучали слова шерифа. Худое лицо покраснело, а глаза будто стремились выпрыгнуть из орбит. — Мы знаем, о чём ты разговаривал с герцогом. Знаем всё, что ты ему говорил!

Айзек угрожающе оскалился. Но шериф продолжал.

— Не ты ли намекал Бенедикту, что люди пользуются его дружбой в своих интересах? Не ты ли убеждал собак в том, что люди позабыли свои обязанности, отчего в крепости разруха, в то время как у нас всё красиво и чисто? Не ты ли настаивал, что оставлять руины без присмотра — преступление?

Роланд громко глотнул. Почувствовал тяжесть внизу живота. Встречаясь с диким зверем, он не испытывал такого ужаса, который ощущал сейчас. Не приходилось ему сталкиваться с таким поведением людей прежде. И он не знал, что делать. Как обычно положиться на Айзека? Он опустил взгляд на друга и облегченно вздохнул. Айзек, казалось, не повёл и бровью. Только предупреждающий оскал сверкал на его морде.

— А разве это неправда? Не могут собаки врать! — голос пса остался твёрдым.

Шериф бросился вперёд, сунув руку под куртку. Айзек зарычал. Но Бобби остановил шерифа.

— Всё верно. Собака не может врать, оттого вправе ли мы винить её в этом? — более мягким тоном, нежели шериф, проговорил Бобби.

Среди людей раздался недовольный гул.

— Но и отпустить не можем. Где гарантии, что вы не расскажите о нашем чудесном городке? И что нам делать, когда другие сенбернары придут сюда? Мне столько времени потребовалось, чтобы внушить Бенедикту мысль о необходимости держать всё в секрете. А теперь… Ещё и Роза призналась мне, что ляпнула лишнего.

Роза вся в слезах стояла чуть позади.

— Вы обманываете собак, прикрываясь дружбой, — вновь взял слово Айзек.

— Совершенно верно! — едва не вскрикнул от восторга Бобби и поднял руки к небу. И на его лице появилась отвратительная кривая ухмылка. — Не все собаки такие глупые. Но люди всё равно умнее. Ты совершенно прав. Нет никакой дружбы! Всё это придумано, чтобы обмануть собак и этого тупоголового герцога. Решил поиграть в доброго и справедливого правителя! — Бобби сплюнул на пыльную землю. — Как думаете, что собаки прячут на руинах?

— Оружие, — не думая, сказал Роланд.

— Оружие? Возможно. Но главное — это книги. Те, книги, в которых черным по белому написано, кто правил раньше на земле, и какая роль отводилась собакам! Собаки всегда служили человеку и только. Ведь люди намного умнее собак. Огромные города, которые и сейчас поражают воображение своими размерами, были созданы людьми. А, что сделали собаки? — Бобби рассмеялся.

— Собаки принесли на землю мир, — заметил Айзек.

— Разве мы не мирно живём? — усмехнулся шериф.

Айзек уставился на его руку, спрятанную за подолом куртки. Всё поведение шерифа говорило овчарке, что собак он не боится. Редко такое приходилось видеть.

— Всё верно! — согласился Бобби. — Именно, чтобы не разрушить этот хрупкий мир вам и придётся остаться. Роланду ещё предстоит извиниться перед Розой.

Роза будто нарочно зарыдала в голос.

— А Айзек побудет у нас гарантией того, что Роланд постарается сделать всё, чтобы Роза его простила. — Улыбался Бобби. — А так же не додумается идти жаловаться собакам.

Роланд ничего не понимал. Смотрел на Айзека. Тот весь напрягся, будто готовился вступить в схватку с опасным зверем. И тогда шериф достал из-за пазухи руку, в которой был зажат пистолет. Айзек залился лаем и бросился на него, но несколько человек с размаху обрушили на пса тяжёлые палки. Раздался визг. Роланд метнулся в сторону обидчиков друга. Получил несколько ударов по голове и в солнечное сплетение. Закричала Роза… Ещё удар.

 

Очнулся Роланд на мягкой кровати. За окном горел серебряный диск луны, заливая молочным светом знакомую комнату. Уголком глаза он уловил тень в углу, тень шевельнулась, и спины коснулись знакомые пальцы.

— Ты проснулся, любимый? — Роза была нежна как никогда. Словно ничего не произошло, и его не огрели дубинкой по голове. И Айзека…

— Где Айзек?! — резко обернулся Роланд.

Роза непонимающе моргала глазками.

— Я спрашиваю, где мой друг?

— И это всё, что тебя интересует?

— Именно, что всё! — Роланд вскочил с кровати. Ноги чуть подкосились, и закружилась голова. Держась за кровать, он направился к выходу.

— Не надо! — завопила Роза. Но Роланд её не слышал.

На улице было свежо. И в одной рубашке стало холодно. Однако было ли ему до этого дело? Горели редкие факелы, но полная луна хорошо освещала деревянный тротуар. Он блуждал по городу, пока не увидел прямо по дороге каменные стены Управы.

У входа его уже ждал шериф. Рядом с ним — Бобби, Роза и два помощника.

— Нельзя обижать девушку! — сказал Рикко и кивнул своим парням. Они скрылись в дверях управы. — Мы тебя предупреждаем первый и последний раз!

— Мне всё равно, что вы со мной сделаете, — сплюнул Роланд, презрительно оглядывая людей из-под опущенных бровей.

— Тебе мы и не собираемся ничего делать. Роза просила, — усмехнулся шериф. Роза улыбнулась. — Но Айзек…

В этот момент из-за стен управы послышался собачий визг.

Роланд побежал к дверям, но почувствовал удар по почкам сзади. Не заметил, как его окружили люди.

Рикко подошёл к сидящему на земле Роланду, которого держали двое парней. Достал пистолет и приставил к его голове.

— Ты ничего не можешь сделать. Разве, что заставить нас убить твоего друга. Затем и тебя… А коль расскажешь сенбернарам, то и их перестреляем. Но будь хорошим мальчиком. Мы не желаем становиться убийцами. Не вынуждай нас…

В разболевшейся голове Роланда ударом колокола раздавались слова "убить", "перестреляем", "убийцы". Раньше он слышал их только по отношению к древним, кем так пугали и собак и людей. А теперь он видел их…

— Оставьте Айзека в покое… — тихо попросил он.

 

Праздник урожая собрал всех жителей деревни. Гостями зашли и сенбернары. Роза ни на секунду не отставала от Роланда. И он постоянно ловил на себе взгляд шерифа или его людей.

— Ты будешь вести себя смирно? — спрашивал Рикко накануне.

— Если не будете трогать Айзека.

Шериф согласился. Но Роланд всё равно раздумывал над тем, как подать собакам сигнал. На вопрос герцога он ответил подготовленной и согласованной накануне фразой: "Айзек решил вернуться к овчаркам, а я нашёл своё счастье здесь".

Бенедикт понимающе кивал, Бобби по обычаю улыбался, Роза незаметно хихикнула. И только Роланд с трудом скривил губы, но получилось не очень.

Весь вечер Бенедикт выражал сожаление, что Айзек ушёл.

— Неужели его так тяготила жизнь с собаками? — удивлялся он.

— Долгая дружба с Роландом всему виной. Сам стал как человек, — шутил Бобби.

— Разве дружба может быть виной? — всерьёз рассуждал Бенедикт.

— В этом городе — может, — отвечал Роланд. И тут же поймал на себе гневный взгляд шерифа, который наблюдал за ним из толпы.

Роланда поспешили увести подальше от сенбернаров. А вскоре сами псы покинули человеческий городок. И начались танцы.

Пробраться незаметным к Городской управе у Роланда не получалось — ни на секунду с него не спускали глаз. Но он твёрдо решил, что именно сегодня, когда люди лягут спать без задних ног после длительного веселья, ему удастся это сделать.

И когда Роза погрузилась в глубокий сон, он тихонько покинул дом. Прежде чем выйти на улицу, огляделся — городок уже затих, погасли масленые фонари. Ни единой души не было видно. Роланд выскользнул из двери. Добежал до следующего дома и пополз по стеночке. Тенью шмыгнул за следующий дом.

Городская управа уже виднелась, когда послышался шорох. Роланд спрятался за крыльцом, прижался спиной к стене дома и затаил дыхание. Кто-то разговаривал. Задергался свет. С фонариком в руках шли три человека. Роланд не видел их, но голоса показались знакомыми. "Точно — люди шерифа", — подумал он. И тут же мысль о том, что город охраняется не хуже собачьей крепости и ему ни за что не добраться до Айзека, ржавым гвоздём пронзила разум. Но, кто тогда поможет его другу? И Роланду даже не пришлось вспоминать, сколько раз его выручал Айзек. Да, что там говорить. Всё время, что они знали друг друга, именно овчарка отвечал за жизнь Роланда. Да, когда-то человек подобрал маленького беззащитного щенка. Обогрел и накормил. И всегда этим хвалился. Но глубоко в душе, так глубоко, что сам-то себе не верил, он понимал, что этот малыш справился бы и без него. Ведь как-то он дошёл из земель овчарок до его деревни. И вот теперь Роланду представилась возможность отплатить другу тем же. И он в бессилье сжимал кулаки, так как не имел ни малейшего понятия, как вытащить собаку из клетки. Эта его злоба застилала всякие рациональные позывы. И едва люди исчезли за ближайшим домом, он на цыпочках засеменил к Управе.

Дверь оказалась заперта. "А чего ты ещё ждал, дурак?!", — выругался про себя Роланд. Огляделся по сторонам и пошёл вдоль здания. У заднего входа в основании нашёл люк, закрытый на висячий замок. Нашёл камень и, что есть силы, стукнул по нему. После третьего удара замок поддался. Дрожа всем телом, Роланд пролез внутрь.

Попал в темноту. В нос пахнуло пылью и сыростью.

Прошёл по темным коридорам на ощупь. Наткнулся на дверь и мягкий свет вертикальной линией образовался в проёме. Прислушиваясь к тишине, Роланд сделал ещё одно усилие. Дверь протяжно скрипнула, грозясь разбудить весь город. Тут же человек остановился, но и в уже образованный проём смог увидел каменный подвал с решёткой на всю стену. За решёткой сидел Айзек.

В груди разлилась приятная пустота, и Роланд шагнул в свет фонаря.

— Роланд, беги отсюда, — испугано зарычал Айзек. И Роланд обязательно прислушался бы к своему другу, но только не теперь.

— Я вытащу тебя отсюда, — прошептал он и подошёл к стальным прутьям. — Где они прячут ключ?

— Ключ у них с собой! — Айзек сидел на деревянном полу и умоляющим взглядом смотрел на человека.

— Когда они придут? — Роланд уже готовился встретить людей. Он осматривал комнатку, пытаясь найти здесь подобие оружия. Но ничего кроме пустых стен с зажженными факелами не нашёл.

— Скоро! И тебе нужно бежать! Иначе, как ты собираешься справиться с ними? — Айзек выжидающе посмотрел на друга.

Роланд ответил ему уже знакомым взглядом: мол, помоги. Айзек лишь раздосадовано покачал головой.

— А как же ты собираешься выбраться отсюда? Неужели собрался прокопать туннель? — В отчаянии Роланд метнул взгляд на половые доски в углу, которые были исполосованы собачьими ногтями.

— А действительно? — раздался за спиной знакомый голос.

Айзек в отчаянии проскулил, а Роланд в бессилье опустил руки и обернулся. Возле двери стоял шериф и двое парней: одного розовощёкого юношу он видел ещё возле разрушенного дома — звали его Чарли. Вторым оказался помощник шерифа Бэнни — невысокий мужичек в неизменной шляпе и замшевой куртке. Все они улыбались.

— Ну же, пёсик! Расскажи! — не унимался Рикко.

— Как и сказал Роланд, прокопать туннель, — устало проворчал Айзек и, махнув хвостом, словно рукой, отвернулся.

— Ах, ты! Паскуда! Умничать тут вздумал! — шериф покраснел и выхватил пистолет. — А ну откройте клетку! — завопил он.

Роланд сделал шаг в его сторону, чтобы остановить, но тут же испытал на себе силу кулаков его подручных. Через густую дымку в голову проник лязг решётки, собачий лай, визг…

 

По своему обыкновению Роланд очнулся в доме Розы. Она мочила зелёную тряпку в ванночке с холодной водой и прикладывала к его лбу. И вновь причитала:

— Что ж тебе неймётся. Сколько можно злить Рикко? Он уже и на меня начинает недобро поглядывать.

Роланд только усмехнулся, и тут же боль отдалась в ребрах и висках.

— Тише, тише, — предостерегла его Роза. И провела ладонью по голове.

 

Первый снег показался на ещё не избавившихся от пожухлых листьев дорожках. Ролан так и не видел Айзека. И уже начинал намекать Бобби, что так перестанет верить, что его друг жив. В ответ на это Бобби позвал шерифа, что-то ему шепнул. А спустя несколько минут из здания управы вновь раздались собачьи стоны.

Больше Роланд не выказывал сомнений. Но каждую ночь думал о том, как спасти друга.

Раздобыть оружие? Но это равносильно тому, чтобы пойти к Бенедикту. Эти людям будет нечего терять.

Роза медленно проводила рукой по его груди, что-то напевала себе под нос.

— Тебя совсем не волнует, что мой друг в клетке? — не выдержал такого равнодушия Роланд.

— Но, ведь он сам виноват. Разве нет? — она поднимала на него свой невинный взгляд.

— В чём же он виноват?

— Пренебрёг нашим гостеприимством. Так говорит Бобби. И Бобби прав!

— Бобби, значит, прав. И когда меня избивали, он тоже был прав?

— Ты сам лез на рожон. Как малое дитя, — хмыкнула она.

И Роланду оставалось только сжимать губы от досады.

Однако неожиданно с улицы послышался шум. Затем раздался грохот. Роланд тут же вскочил с кровати. Подбежал к окну. По лицу расплылась улыбка, какая бывает у людей, при мысли: "Ну, я же вам говорил!"

 

Вскоре он стоял у городской управы рядом с Айзеком. Сенбернары окружили людей и согнали на городскую площадь.

Герцог Бенедикт сердито скалился и, подходя к Бобби, сказал только одно:

— А я думал, что мы друзья!

Бобби ничего не ответил.

Другие собаки подходили с пистолетами в зубах и складывали их в одну кучу.

Роланд силился понять, откуда прозвучал выстрел, пока не увидел шерифа, который опёрся спиной на каменную стену здания Управы и держался за израненную руку. Его охраняли сразу трое сенбернаров.

— Спасибо вам, дорогой Айзек. И вашему другу поклон, — говорил герцог, подходя к друзьям. И все его дальнейшие слова сводились к одному и тому же: как ему больно признавать, что он ошибся. — Оказывается, что другие собаки правы, и людям действительно нельзя доверять, — говорил он, едва не завывая от боли.

— И всё же собаки ошибаются. — Айзек вилял хвостом, не в силах скрыть радость на фоне всеобщей печали: люди лишились власти, а собаки — друзей. — Некоторым людям можно доверять.

Бенедикт совсем по человечески протянул лапу Роланду. Тот схватил её и дружески потряс.

— Повезло вам с другом, — сказал герцог.

— Значит мы можем остаться? — спросил Роланд.

— Увы, — ответил Бенедикт. — Боюсь, что наша вера настолько подорвана, что мы не сможем принять у себя даже вас.

Айзек и Роланд понимающе кивнули.

— И что же будете делать с людьми?

— Полный контроль за каждым их шагом. Работа и отдых под нашим наблюдением. И я, наконец, заставлю их построить мне каменный дворец, — здесь голос герцога стал непривычно жёстким. Он продолжал рассказывать о дальнейшей судьбе людей. А Айзек к своему сожалению с каждым новым словом узнавал в нём остальных собачьих правителей.

 

— И как же герцог прознал про людей? — удивлялся Роланд, когда они сидели под навесом из веток и ели горячую похлёбку. Кое-где уже виднелся снег, но солнышко ещё по-осеннему пригревало. И на вставленных в землю колышках сохли бобровые шкурки.

— Я ему сказал, — махал хвостом Айзек.

— Как?

— Выбрался из клетки.

— Сам? — Роланд удивлённо скривил одну бровь.

— Разве я тебе не говорил? — Айзек раскрыл пасть и пристально смотрел на друга. Хвост не переставал вилять из стороны в сторону. Казалось ещё немного и Айзек начнёт танцевать.

И тут Роланд с силой ударил ладонью по лбу!

— Неужели… Ты… Вырыл туннель?

— Именно!

— Но ты же предупредил людей!

— Ага! Но они не поверили!

И тут Роланд зашёлся громким смехом. Его лицо покраснело, а из глаз брызнули слёзы.

— Не поверили… Собаке… Вы же никогда не врёте… — сквозь смех говорил человек.

Айзек смеялся вместе с ним.