Облака

— Новичок, борт АСК-17, капитан… — остаток фразы утонул в гуле. Он был последним в очереди на регистрацию. Женщина за стойкой явно собиралась передохнуть пару минут перед началом "второй волны", оттого и торопилась отправить последнего восвояси. Но не тут-то было. Двери лифта с тихим шелестом раздвинулись еще до того, как она договорила. Люди потекли потоком, обгоняя другу друга. Они все торопились, у кого-то были свои предпочтения на счет борта, кто-то просто спешил поскорее что-то решить…

Его попросту оттеснили, отогнали от стойки, оставив в недоумении смотреть на лист с направлением. На нем был указан только номер борта, имени капитана не было. А то, что ему удалось услышать в гуле голосов и топоте ног, никак не укладывалось в голове. Потому что разве кто-то станет называть капитана "Митенька"? Это попахивало излишним панибратством, если даже не чем-то большим, что уж точно выставлять на показ не положено. Или это просто глупая шутка?..

Его снова толкнули и новичку пришлось отойти. Последний из первых, этакий худший из лучших… он криво усмехнулся. Попытаться уточнить что-то у регистратора, которая и так отбивалась от десятка новичков, было делом не то чтобы невозможным… но весьма времязатратным. А табло, на котором в очередной раз с шуршанием повернулись символы, меняя данные, ясно гласило, что как раз времени у него было не так много. Борт АСК-17 отбывал всего через несколько минут.

…что никоим образом не отвечало на вопрос, как в числе копошащихся, словно муравьи, людей отыскать капитана. Но проблемы принято решать по порядку. И в первую очередь нужно было найти корабль.

Его пропустили, даже не взглянув на лист с направлением. Караульный только кивнул из своей будки, махнув рукой, мол, "проходи уже". Такой вот поток выпускников Академии был не редкостью, эта картина повторялась из года в год. Один сплошной день ада, для всех. Как для работников станции, так и для самих выпускников. Но если одни с закатом уходили домой, то вторые еще задолго до того, как светило настолько сильно сдвинется с места, отбывали в направлении, известном лишь их новым капитанам. Что снова возвращало к вопросу "Митеньки". Парень выругался.

Причал ослепил отсветами солнечных лучей на поверхностях. Ни одна из них не была зеркальной, иначе здесь было бы просто невозможно находиться. Но даже матовые не способны были поглотить весь свет, смягченный лишь призмами цветастых облаков. Впрочем, цветастыми их ровно так же делали лучи светила, отбивающиеся и тысячи раз меняющие цвета в рамках всего спектра.

Корабли на их фоне были отрадой для глаз. Они сохраняли хотя бы видимость постоянного цвета. АСК-17, к примеру, был серым. Но только до тех пор, пока новичок не подошел достаточно близко. И невнятный цвет внезапно взорвался вихрями, разбегаясь по поверхности дирижабля искрами. Проверка систем внешней защиты. Это был один из последних этапов перед отправкой.

— Простите, — мимо новичка, даже не обернувшись на его голос, прошел мужчина в массивных очках. — Мне нужен капитан, — договорил парень по инерции, только после этого заметив, что чье-то внимание он все же привлек. На него смотрели яркие фиолетовые глаза из-под повязки со стальной пластиной.

— Кто? — уточнила девушка, перебрасывая в другую руку гаечный ключ. Новичок сглотнул.

— Ми… — начал было он, но осекся. И договорил тише, — …тенька .

Может быть, стоило обратиться иначе? Вернуть имя от вырожденного "Митеньки" обратно к первоначальной форме — "Дмитрий"? Это не звучало бы столь нелепо. Словно он искал младшего брата. Или еще кого.

Но механик коротко кивнула, махнув рукой куда-то в сторону трапа. Похоже, обращение было приемлемым… Парень усмехнулся. Как должен был выглядеть капитан, если к нему столь прочно приклеилось подобное "прозвище"? Воображение нарисовало невысокого мужчину, с большими детскими глазами. Из тех, кто и в пятнадцать, и в сорок два выглядят совершенно одинаково. Новичок к таким не относился. И слава богам, ему бы не хотелось получить подобное прозвище.

Дирижабль неспешно шевелил лопастями, словно плыл на месте. Плотные облака закручивались за их движениями в спирали, растекаясь рваными краями. В этих местах тучи были наиболее осязаемыми, для уменьшения затрат энергии. Дирижабли на них держались, словно бумажные на слое пенки в стакане латте.

Человека, подходящего под описание, придуманное его подсознанием, на трапе не оказалось. Подходящий человек вообще был всего один. Остальные двое отметались по причине явно технической направленности их работы. Еще один — исключительно по гендерной принадлежности. Зато последний, выведенный методом исключения, был на голову выше парня и едва ли не вдвое шире в плечах. Ему бы никогда не пришло в голову кого-то такого назвать "Митенька"…

— Мы не можем больше задерживаться. Каждая минута простоя… тебе ли не знать, чем чревата! — в голосе сквозило возмущение. И новичок предпочел бы встретиться с капитаном в других условиях. В тишине его каюты, или на станции… но выбирать не приходилось.

— Ты еще кто? — подала голос женщина, стоило парню пройти мимо нее, пытаясь подобраться как можно ближе к капитану. В следующее мгновение лист с направлением перекочевал к ней в руки, новичок не успел даже рта раскрыть.

Что за нахальная особа! У него нет времени. Если он не отбудет сегодня на борту этого корабля, то вынужден будет ждать следующего года. Или напроситься на борт к контрабандистам и прочим полулегальным перевозчикам. Этого еще не хватало. И дело вовсе не в законопослушности. Просто в распоряжении у официальных компаний были лучшие дирижабли, наиболее проработанные, самые совершенные. Они вызывали щенячий восторг у мальчишек с первых годов обучения. Как уж тут откажешься, когда перед глазами мечта всей жизни? Пусть серия АСК считалась едва ли не устаревшей, но эта модель явно была усовершенствована. Хотя бы потому, что иначе ей бы не понадобился…

— Стрелок? — женщина вопросительно приподняла бровь.

— Вы не могли бы… — начал было он, но был перебит.

— Вить, мы запрашивали стрелка? — спросила женщина. Витя, тот самый мужчина, которого новичок принял за капитана, кивнул.

— Да, кэп.

"Кэп?!" — тут впору было хлопать себя ладонью по лбу и восклицать нечто, не слишком лестное к себе самому. Но отчего-то не получалось. Мысли все больше сходились к тому, что этот мир немного сошел с ума. Или, быть может, не так уж "немного"?

— Хорошо, — женщина достала ручку с нагрудного кармана униформы и коротко что-то чиркнула на листке. — Добро пожаловать на борт и все такое. Дуй внутрь, там разберемся, — она коротко пожала руку новичка. Он механически забрал возвращенный листок и сделал несколько шагов по трапу, не торопясь, в общем, повиноваться.

— Митенка, мы закончили, — раздалось за спиной.

— Отлично, — уже знакомый женский голос откликнулся и в следующе мгновение произнес на несколько порядков громче, — Отбываем!

Новичок усмехнулся. А ведь в позывной всего лишь затесался лишний мягкий знак.

— Эй, стрелок.

Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в него летит массивный предмет. Парень едва успел подставить руки и чуть покачнулся под внезапно рухнувшим на него весом.

— Пользоваться умеешь? — Митенка вздернула бровь, взглядом указывая на его новоявленную ношу. Стрелок опустил взгляд и присмотрелся. Хотя на деле действеннее было посмотреть на капитана. Точнее даже на ее ноги. Приспособления, что в его руках выглядели массивными, на ногах казались абсолютно органичным переплетением мелких лопастей, винтов и шестеренок. Сейчас, на палубе, приспособление было неподвижным. Но оно даже выглядело так, словно каждый элемент должен двигаться в своем собственном ритме, создавая общую картину движения. "Расчески", кажется, так их называли.

— Да, кэп, — в теории он действительно был знаком с этими приспособлениями. Теперь предстояло отдаться практике.

— Отлично, — Митенка кивнула, подходя к краю. Уже знакомая стрелку девушка с фиолетовыми глазами придерживала какой-то трос, оставляя выход открытым. Но в целом выглядела скучающе. Только профессиональным взглядом окинула расчески, когда Митенка коротко подпрыгнула, проверяя их работоспособность. А после раздраженно топнула. Правую расческу заело. Но после применения "ласки" она, как и любая упрямая техника, тихо зашуршала.

— За мной, — коротко приказала капитан, взяв несколько шагов разбега и прыгая вниз. Стрелок едва успел защелкнуть все крепежи. И все же бросился к краю, чтобы посмотреть. На мгновение Митенка скрылась в плотных облаках. Но после расчески самортизировали , и ее голова снова показалась над розово-фиолетовой рассветной пеленой. Женщина пробежала чуть вперед, освобождая место для стрелка. За ней, оправдывая свое название, расчески оставляли витой след, словно выпрямляя переплетения облаков, распутывая их, как взлохмаченные волосы.

Новичку оставалось лишь последовать за ней. Пушистые, мягкие облака сомкнулись вокруг, принимая его в свои объятия. Отсветы желтого, скрытого где-то за мягкой пеленой, светила на мгновение ослепили. Но облака поглощали все, пропускали сквозь себя… Расчески шуршали, перебивая пушистые хлопья в мягкую пену, возвращая его на нужную высоту. Митенка ждала, наблюдая, как с его головы стекают остатки облаков. Парень мотнул волосами, стряхивая остатки. И только потом заметил, что капитан улыбается. Похоже, она любила такие прогулки… хотя кто ж ее за это осудит?

Митенка направилась куда-то вперед, кивком головы позвав новичка за собой. Облака громоздились одно на другое, переливались розовым, желтым, отливали фиолетовым, выхватывая лучи света. Словно величественные дома, они вставали вокруг. Мягкие, плотные… только коснись, словно по ним можно было пройти ногами. Но растекались между пальцами, неуловимые, подаваясь только напору расчесок.

Капитан остановилась, сверилась с компасом и пристальнее осмотрела облако перед собой. Оно ничем не отличалось от остальных, кроме чуть более насыщенного цвета, отдающего синим. Может, оно попало в тень чего-то, высокого, гротескно вычурного. Новичок, неловко взмахнув руками, остановился рядом. Он неплохо держался на расческах, но до уверенности Митенки ему было еще далеко. Что ж, все приходит с практикой.

Капитан протянула ему бутылку. Внутри колыхнулась коричневая жидкость, хлюпнула, врываясь в тишину облачных строений.

— Я не буду, — откликнулся новичок, чуть нахмурившись. Капитан приподняла бровь, потом дернула плечом.

— А я люблю это дело, — подала голос она. Стрелок вздохнул. Еще только пьющего капитана ему не хватало. Хотя, конечно, все зависит от дозировки… и того, что у нее в бутылке. Почему-то казалось, что что-то не очень легальное. По крайней мере, на корабле.

Митенка вздохнула.

— Знаешь, я же тоже из стрелков, — внезапно заговорила она. И, повернув голову к новичку, откинула волосы с лица. Мгновение она смотрела на него, прежде чем мягко провести пальцем по нижнему веку правого глаза. Протез отслоился просто, их никогда не крепили слишком крепко. Профессиональная травма стрелков. Она всегда считалась платой за неосторожность, но на деле все, кто работал со стрелковым оборудованием, знали, что в условиях нехватки времени, в выборе между чьей-то жизнью и травмой века, выбор вполне очевиден.

Митенка возвратила "веко" на место и несколько раз моргнула. Теперь, зная об этом, можно было заметить, что искусственное веко не так подвижно, как настоящие. Оно опаздывало в своем движении на долю мгновение, перекрывая глаз чуть дольше.

— Я тебе скажу кое-что, а ты запомни… — снова заговорила она, — стрелок должен видеть больше, чем все остальные. Ему приходится, — Митенка чуть усмехнулась, — И бывает, что жизнь команды определяется тем, что он заметил.

Она замолчала на мгновение, но стрелок и так знал, что она скажет дальше.

— …а на что предпочел закрыть глаза, — закончила Митенка, поднося к губам бутылку и опрокидывая ее в себя. Новичок едва заметно поморщился. Порой приходится выбирать, кому ты лоялен, — Централи или своей команде. Слишком многое остается вне внимания, если об этом просто не сказать. В том числе и пропажа молодого члена экипажа. По неосторожности, конечно.

Раздался щелчок. Стрелок обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Митенка резко выдыхает сквозь пламя зажигалки. Огонь вырвался потоком, обдав жаром и заставляя отпрянуть. Облако вспыхнуло. Малое содержание горючего газа, в пределах нормы, но туча выгорела за несколько мгновений. Расщелина раскрыла высокое, в этой части уже окрашенное в яркий голубой оттенок небо. Оно было раскроено почти напополам. Новичок осторожно передвинул расческу на правой ноге вперед. Вычурные, резкие черты, обрывающиеся линии… Башня Централи.

— Так близко? — парень нахмурился. Они совершенно точно плыли в противоположном направлении от башни. Учитывая скорость АСКа…

— Ближе, чем ты думаешь, — хриплый шепот проник даже, казалось не в уши. Он иголками забрался в затылок, ввинтился, словно паразит, под кожу. Стрелок обернулся.

— Ах, да, Стрелок, — Митенка стояла в нескольких метрах, на облаках таяли следы передвижения ее расчесок, — это имя тебе авансом. Его еще придется заслужить.

— В смысле? Это вообще возможно? — проговорил Стрелок в коммуникатор. Он не был потрясен, в голосе сквозило скорее снисходительное недоверие. Потому что собеседник по ту сторону говорил нечто, что не могло быть ничем иным, кроме бреда. — Я же на нем стою, слышишь? — он стукнул рукоятью крюка о крепление дирижабля. Не самая благодарная работа — чистка купола от наростов, что разводились с завидной частотой. И, конечно, утяжеляли корабль. Новичку было не выбирать, но на самом деле работа Стрелку нравилась. На первых этапах это помогало привыкнуть к передвижению корабля, к тому, как на этих высотах сменялись дни и ночи. Как менялся цвет облаков. Днем они казались темными, а ночью на фоне темного неба становились белыми. Розовые, фиолетовые, все оттенки синего, желтого, красного… каким только не бывал здешний мир.

Позже, со сменой обязанностей, Стрелок будет видеть их лишь сквозь иллюминаторы.

— Не паясничай, — раздался чуть раздраженный голос на той стороне. Тяжелый характер, порой бескомпромиссный, порой слишком упрямый. Но Стрелок знал ее и с других сторон. Знал ласковой, по-детски милой, трогательной… и, конечно, знал, что скрывается за всеми этими колючками. Стрелок улыбнулся. Если бы она его видела — наверняка была бы сбита с толку, — Я тебе серьезно говорю. По данным Централи АСК-17 списан. Вот, сейчас…

Стрелок прислушивался к голосу в коммуникаторе. Он успел перебраться к лестнице и спускался на палубу. В дальнейших планах было возвратить крюк на место и зайти на капитанский мостик, отчитаться. Так что собеседница его ничуть не отвлекала. Зато день становился с каждым ее словом все лучше и лучше. Хотя, возможно, следовало забеспокоиться…

— Борт АСК-17 в квадрате А-47…

— Мы в него утром вошли, — в полголоса откликнулся Стрелок. Но собеседник продолжил, словно и не заметив.

— …попал в бурю. Большая часть команды погибла, остальные числятся пропавшими без вести. Борт восстановлению не подлежит, — закончила читать девушка, — Это не может быть он!

Дверь со скрипом отворилась. Стрелок поморщился. Сам ведь слышал, как капитан приказала ее смазать. Неужели до сих пор не выполнили? Будет ведь отчитывать. Он на секунду даже пожалел проштрафившегося. У капитана был не легкий характер.

— Ты не думаешь… ну… что они из этих… — девушка понизила голос до шепота, — из мятежников?

— Ну, ты утрируешь, — он покачал головой, снова улыбаясь. Стрелок прикрыл за собой дверь и обернулся, — Может, просто ошибка в маркировке борта. Или в той статье, что ты читаешь, — он хмыкнул, — Ты зря переживаешь, Митенка. Всего лишь человеческий фактор…

Стрелок осекся.

Капитан стояла у штурвала. Но, если мгновение назад она смотрела на показания приборов, выбивая пальцами какой-то ритм на лакированной поверхности, то теперь она смотрела на Стрелка. Повернувшись к нему полностью, смотрела пристально, словно вглядываясь в то, что было внутри.

— Митенка! — он бросился вперед еще до того, как понял, что заставило его это сделать. Ткань реальности рассыпалась, распускалась по нитке, как разорванный свитер. Корабль качнуло, что-то врезалось в его бок, разъело поверхность взрывом. Кто-то закричал, треск и грохот на мгновение оглушил. Но потом был стремительно снесен на задний план тем, что улавливали глаза.

Он успел вовремя. Рухнул с высоты своего роста грудью на обломок обшивки и вцепился в руку капитана. Митенка вскрикнула, плечо вывернуло резким рывком. Но это однозначно было лучшей перспективой, чем падение вниз, в черные тучи. Впрочем, они не были черными. Их покрывала тень корабля. Не АСК-17.

Это совершенно точно не была буря.

Его собственная рука, попавшая в поле зрения, не показалась чужой. Хотя могла бы. Мгновение назад это была рука недавнего студента, тренированная ровно настолько, насколько позволяли не частые занятия в Академии. Сейчас загорелая, обветренная кожа скрывала под собой бугры мышц. Предплечье пересекал косой шрам. И Стрелок отлично помнил, как он его заслужил. Он сорвался с купола. В тот же день, когда "заслужил" носить свое имя, выбив пиратов из их уровня облаков еще до того, как дирижабль приблизился к АСК-17.

Митенка вскинула голову. Глаза, в глубине которых сверкнул короткий испуг, снова были непроницаемы.

— Отпусти, — проговорила она.

— Еще чего, — огрызнулся Стрелок, крепче сжимая ее руку. Митенка дернулась.

— Это приказ, Стрелок! — в голосе прорезались командные нотки. Но мужчина только мотнул головой. Отходить от приказов он не привык. Потому что среди приказов Митенки ранее не наблюдалось заведомо нелепых. — Я не пропаду, — капитан подняла вторую руку, перебрала пальцами в воздухе. Стальной протез, отливающие золотом пальцы и черна пластина, полностью перекрывающая ладонь. Под ней скрывался наиболее чувствительный механизм, требующий самой серьезной защиты во всей конструкции. Из-под пластины были видны только стальные пальцы с грубоватыми сочленениями.

Протез, более крепкий, сильный, конечно, давал Митенке больше шансов. Но не при падении вертикально вниз.

Стрелок мотнул головой. Но, как оказалось, от его мнения уже слишком мало что зависело. Митенка взглянула выше над его головой, на короткое мгновение зрачки расширились, на лице снова отразился страх. Меньше секунды на принятие решения, на риск, оправданный или нет… Митенка резко подтянулась, схватила Стрелка за ворот, обдав кожу холодом от стальных пальцев. И рванула вниз, оттолкнувшись, кажется, еще и ногами от обшивки.

Какова вероятность выжить при падении вертикально вниз...

…если летящих двое?

Сознание плавало в молоке. На границе, едва уловимой, слишком неясной. Между сладким забытьем и острой, болезненной реальностью. Бесконечная белизна, объявшая все вокруг. До тех самых пор, пока кто-то всесильный не капнул в нее краски. Показавшая в первое мгновение черной, она расползлась темно-синим пятном, выцвела в голубой, переплелась с седым блеском. Она застилала собой все, занимала пространство, покрывая его, словно хлопьями, округлыми линиями. Меняя цвета, переливаясь, словно не в силах принять решение, какой же цвет выбрать. В расщелине, в черноте, свернули белые точки.

Стрелок моргнул. Облака. Темные, ночные облака, высеребренные лунным светом. Яркий ночной диск почти слепил сглаза. Мужчина резко сел. Мягкая поверхность под ним оказалась облаком. Запредельная высота? Единственное место, где облака настолько плотные, что на них можно стоять ногами. Стрелок глубоко вдохнул. Есть только одна проблема — дышать там невозможно.

Он поднялся, еще раз осмотрелся. Облака громоздились друг на друга, наваливались грузом, как будто действительно имели вес. Парадокс, так и не объясненный наукой. Они имеют плотность, иногда достаточную, чтобы на них стоять. Но не имеют веса. Как такое вообще возможно?

Чуть в отдалении пушистая поверхность облаков прерывалась неясным темным пятном. Там лежал какой-то предмет, явно посторонний в этом пространстве. Стрелок неловко переступил с ноги на ногу и провалился в облако по колено. Может, они и были плотными, но однозначно не были однородными. Так что пробираться сквозь них оказалось задачей, очень далекой от легкой.

На ощупь облака казались теплыми. Это было странно, ведь ночь вытягивает тепло из всего. Иногда забирает на это больше времени, иногда меньше, но неизменно вымораживает все. Особенно на такой высоте. Слишком неправильная реальность.

На облаках, чуть прикрытые мягкой пеленой, лежали расчески. Между шестеренок одной из них был зажат конверт. Стрелок вытащил его, неловко надорвав о неровность. На пушистую поверхность облака выпала перчатка. Мужчина подобрал ее и, усмехнувшись, еще раз взглянул на надпись на конверте — "Стрелку".

— Отличная подпись, кэп, — проговорил он, просовывая большой палец сквозь отверстие и натягивая митенку. С расческами пришлось повозиться дольше. Но механизм защелкивания всех перемычек давно был выучен наизусть и доведен до автоматизма. Стрелок снова поднялся на ноги, пробно поездил ногами из стороны в сторону. Правая расческа чихнула и забила лопастями беспорядочно. Стрелок резко ударил ее о соседку. Механизм невнятно хрустнул и зашуршал, возобновляя правильную работу. Стрелок улыбнулся, чуть отталкиваясь и возобновляя свой ход по поверхности облаков. На расческах это делать было проще.

Он оставлял за собой ровные полосы, которые закручивались в спирали или затягивались, словно шрамы на коже. Направление, почти случайное, пришлось сменить, когда в просвете между облаков мелькнула башня Централи. Все такая же, черная на фоне неба, она рассекала его на две половины. Казалось, что они даже по цвету отличаются. Слишком фундаментальное сооружение, слишком важное…

Цепочку мыслей прервал всхлип.

Стрелок остановился и прислушался. Слева облака, поднимаясь вверх клубами дыма, заломились в высшей точке и снова завалились вниз, образовав пещеру. Мягкую, уютную, но темную. Мрак словно бы струился из нее, вытекал чернилами наружу, заливая окружающие хлопья.

— Здесь кто-то есть? — Стрелок осторожно заглянул внутрь. Очередной всхлип прервался на середине невнятным писком. Мимо него прожогом пронеслось небольшое существо, в спешке даже не идентифицированное человеком. Оно попыталось убежать, скрыться за облаком, но запнулось о неровность и с головой скрылось в облаке, — Постой, — подал голос Стрелок, — я не обижу.

Существо подняло голову, взглянуло огромными темными глазами, в миг оказавшись маленькой девочкой. Расширенные зрачки занимали собой практически всю радужку. Правая щека была измазана кровью, глаз казался больше своего левого собрата. И отдавал безумием. Словно почувствовав его взгляд, девочка закрыла лицо ладошками.

— Не бойся, — проговорил Стрелок, осторожно, словно к пугливому зверю, подбираясь ближе. Он присел рядом, протянул руку и легко коснулся пальцами ладошки девочки. Прошло несколько мгновений, прежде чем она отняла руки от лица. И взглянула на него, недоверчиво высматривая что-то в глазах. Но даже не вздрогнула, когда Стрелок коснулся щеки. Кровь стерлась неправдоподобно легко, на месте раны оказался белесый рубец.

— Вот так, — проговорил мужчина, едва заметно улыбаясь, — пойдешь со мной, кэп?

Девочка не ответила. Только протянула руки, позволяя обхватить себя за пояс и поднять. Когда мужчина выпрямился, девочка обхватила его талию ногами, устраиваясь удобнее, и в то же время цепляясь в него так, что и клещами не отдерешь. Стрелок улыбнулся.

— Так куда же нам? — спросил он. Девочка всего на мгновение подняла голову, посмотрела на башню Централи и, словно испугавшись, снова уткнулась лицом в его плечо.

— Прочь, — глухо проговорила она. Стрелок улыбнулся. Это направление ему нравилось. Даже в этом неправильном отражении реальности хотелось убраться подальше от башни Централи.

Расчески едва слышно шуршали под ногами, перебирая лопастями хлопья облаков. Тучи захватили все пространство вокруг, больше не было просветов, только бесконечная пелена, нагроможденные друг на друга темные конструкции, вязкие, они слипались между собой. А потом рассыпались на составляющие, деформировались от ветра, врывающегося в эту обитель. Словно мыльная пена, воздушные замки строились и рушились перед глазами.

— Кэп, — тихо обратился Стрелок. Перед глазами сменялись целые миры, реальные ровно настолько, насколько и совершенно невозможные. Мужчина погладил ладонью ее руку. За время пути тепло девочки стало привычным, он чувствовал чуть судорожный стук ее сердца, отдающийся в его собственный ребрах. — Всегда хотел спросить. Почему Митенка?

…бок обдало холодом. Вместе с весом, отяжеляющим половину тела, пропало и тепло, по коже пробежал мороз. Стрелок резко остановился, оборачиваясь в поисках девочки. Не могла же она просто пропасть!

Она не пропала. Совсем близко, всего в шаге, стояла Митенка. Такая, какой он помнил ее наиболее ярко. Взъерошенные черные волосы, угли почти черных глаз в обрамлении длинных ресниц. Такое знакомое лицо, исчерченное мелкими морщинами. Они отзывались на каждую улыбку, каждый подъем брови, открывающий огоньки ехидства в глубине глаз.

Митенка едва заметно усмехнулась, взглядом и кивком головы указывая на его руку. Стрелок взглянул на ладонь, в обхвате черной перчатки. И едва заметно нахмурился. Было что-то в этом неправильное, сломанное. Что нужно было исправить. Вот так просто?

— Это вообще возможно? — спросил он глухо, второй рукой берясь за край перчатки.

— Спросишь вживую, — голос прорезал тишину в то мгновение, когда перчатка сорвалась с пальцев. И мир рассекло слепящим белым светом.

— Он вырвал коннектор! — голос раздался совсем рядом, оглушил на мгновение неуместным волнением.

— Он очнулся? Как?! — другой голос, более грубый, резанувший с непривычки по нервам. Впрочем, привыкать к нему не было никакого желания. Стрелок с усилием раскрыл глаза. От яркого света из-под век струились слезы, но он держал их открытыми. Пока изображение постепенно не начало прорисовываться. Появлялись контуры, потолок, исчерченный коррозией, переплетение трубок, шестеренок, двух поршней, которые неспешно двигались вверх-вниз. Тело пронзило болью, стоило только попробовать пошевелиться. Словно все мышцы затекли без движения.

— Нет, бессознательно… — волнение в голосе возрастало, грозя перерасти в истерику. — Мы не можем снова его подключить, мозг не выдержит.

Мышцы свело на каком-то предмете, который Стрелок сжимал в руке. Он с усилием разжал пальцы и попытался сесть. Конечности не слушались. Рука, которой он пытался опереться о кровать, сорвалась, взлетела по инерции вверх.

— Вы узнали, где остальные выжившие с АСКа?

— Нет, не… держите его!

Стрелок резко сел. Мир вокруг перевернулся, по инерции сделал еще несколько поворотов и обрушился на спутанное сознание водопадом звуков и ощущений. Виски сдавило болью. А в следующее мгновение чьи-то сильные руки уперлись в грудь, возвратили в лежачее положение. Кто-то сжал пальцами его руки, наклонился совсем близко, обратившись в неясное желто-серое пятно. Униформа Централи.

Стрелок сжал зубы. Мысли путались, спотыкались друг о друга. Если он здесь — то ему ни за что не выбраться снова, не вернуться к облакам. Если только он не выдал, не сообщил им, как найти остальных...

Взгляд метался из стороны в сторону, выписывая бешеную траекторию. Совсем близко, склонившись над ним, был кто-то. Он все никак не отходил. Может, потому что Стрелок все еще порывался встать, перебирал руками в воздухе в поисках опоры, пытаясь сбросить пальцы тех, кто его удерживал. Но тот, кто навис над ним, смотрел на Стрелка неотрывно. Пока нервная дрожь не привела его к взгляду прямо вглубь этих глаз.

Всего мгновение, короткая полоска, разрез в маске, открывающий глаза. Человека, который улыбался. Человека, который был счастлив. Человека, которому удалось что-то невозможное. Ему предстоит еще много дел. Но что они в сравнении с тем, что уже удалось?

Стрелок обмяк и снова упал на подушку.

Человек подморгнул сквозь разрез маски.

Правое нижнее веко припозднилось на долю мгновения.