Специалист

 

 

 

В свете ночного светильника клубился сигаретный дым. Причудливый, живой, он извивался, плавал и таял в полумраке гостиничного номера.

Треф сбил пепел с сигареты в пепельницу. О чем-то тяжко и томно

вздохнул. Продолжил окуривать комнату по-шамански, вызывая духов. Сигарета в очередной затяжке вспыхнула угольком и стала еще короче. Стук в дверь заставил его сплющить в гармошку окурок о дно пепельницы и подняться с кресла.

На пороге стоял заказчик.

Заурядной внешности, чистоплотный, с зачесанными назад светлыми волосами. Серое пальто застегнуто на все пуговицы. Глаза… хм, фальшивые глаза. Треф сразу не поверил честному, интеллигентному их взгляду. Такому наигранному по-актерски, не умело и небрежно. Как бы сказал известный театрал — "Не верю!".

Треф правильно сделал, что засомневался. Только не мог понять в какую сторону сомневаться.

— Треф? Я вас задержал? — это походило на извинение за опоздание.

Голос. Голос, будто постановочный, таким стихи читают, но не говорят в быту. Треф еще больше насторожился, но не подал вида. Рано делать выводы. Надо поговорить с клиентом. Может, показалось от переутомления дня или надышался дымом.

— Нисколько, — неторопливо ответил Треф и впустил гостя. — Располагайтесь.

Заказчик вошел, но не сел. Скованные, мертвые движения усилили подозрения Трефа.

— Предлагаю спуститься в бар и там обсудить наше дело, — сказал Треф, так между прочим, будто ощупывал человека. — Заодно пропустим по рюмочке коньяку. Вы любите коньяк?

— Что сделать? Мы никуда не идем! — настойчиво сказал незнакомец, стоя посреди комнаты.

"Почему он все время держит руки в карманах? Меня это нервирует. Все. Пора кончать с ним. Это западня" — Треф раскусил намерения незнакомца.

Он выбил из пачки сигарету и нацелился в гостя. Вспыхнуло острое пламя зажигалки. Еще доля секунды и пуля пробила бы лобную кость самозванца — смодианца или комратийца, или кто он там, черт побери! Не успел. Остановила вытянутая рука гостя, в которой уверенно сидел майзер и пялился на Трефа. Получается, что он наперво мог схлопотать пулю промеж глаз. Весомый аргумент. Раскаленная зажигалка обожгла пальцы. Треф выронил ее.

— Я могу присесть? — и без разрешения умостился в кресле.

Он состроил ухмылку человека загнанного в угол, но не просящего пощады.

— Снимите человеческое обличие, оно вам не идет, — довольно нагло в его положении сказал Треф. — Кажется вы фелакиец? Я не ошибся?

— Тем лучше. Это упрощает знакомство, — сказал фелакиец и опустил оружие.

— Да не изменит мне память, — начал что-то припоминать Треф. — Ваше тоталитарное правительство развязало войну против эгонийцев, захватив их планеты, а народ обратили в рабство. За военную агрессию, работорговлю и контрабанду оружия Галактический Совет Содружества Наций наложил на вас санкции и запрет на перемещение по галактике. Да, вспомнил. Так оно и есть. Нет, уважаемый, я не хочу просидеть остаток жизни в вулканической тюрьме только за то, что разговаривал с фелакийцем. Тем более, имел с ним какие-то дела. Я умываю руки.

Самая пора удалиться из номера, пока не объявилась санкционная служба. Треф решился сбить с толку фелакийца неадекватным поведением. Он безрассудным образом засунул пачку сигарет в карман кожаной куртки. Поднял с пола зажигалку, как ни в чем не бывало, с простотой на лице, направился к выходу.

Фелакиец не шелохнулся.

Дверь номера, которую по своей беспечности Треф забыл запереть, отворилась. В комнату вошли двое в серых пальто. Это отбило охоту у Трефа выкидывать фортеля.

— Понял, не дурак, — смиренно сказал он и вернулся на место. — Я закурю? Что-то перенервничал. Спокойно, эта не стреляет! — Он с наслаждением затянулся и выдул через ноздри две струи дыма — сейчас Треф походил на огнедышащего дракона.

— Меня называйте Хат, — сказал фелакиец.

— Хорошо, Хат. Я, так понимаю, от сделки отказаться не возможно, — осведомился Треф.

— Верно. Обсудим условия контракта, — подтвердил Хат.

"Даже не знаю, что лучше — остаться в номере с дыркой во лбу или согласиться, и стать не законником, на которого будет объявлена охота. Или дождаться санкционной службы и прямиком угодить в жаровню. Выбор велик — выход один, выслушать этого не сговорчивого типа. Единственное, в чем я могу перечить ему, в вопросе о сумме сделки".

— Выкладывайте, зачем я вам понадобился, — приготовился слушать Треф и облокотился на подлокотник кресла.

Он изобразил на лице заинтересованность.

— Я действую от имени нашего правителя, — начал Хат и убрал оружие в пальто. — Никакие санкции не станут нам помехой на пути достижения поставленной мне цели. В известных вам кругах вас рекомендовали, как человека умеющего избегать или обезвреживать ловушки. Умение выжить в сложных условиях, хитрость ума и ловкость позволяют вам обойти сложнейшие ловушки. Это правда?

Корявость языка говорящего ездила пилой по мозгам Трефа. Сигарета успокаивала.

— Вам нужны доказательства? Недостаточно того, что я сижу перед вами живой? — Треф не оставил фелакийцу никаких сомнений.

— Достаточно. Надеюсь, таким вы вернетесь после выполнения миссии, которую мы возлагаем на вас, — подошел ближе к делу Хат. — Разумеется, за определенное вознаграждение. Иначе, зачем бы вы согласились на встречу с нами.

— Альтруизм не в моем вкусе, — Треф глянул на часы.

— Понимаю. В игре со смертью у вас должен быть какой-то гарант.

— Ну, смотря какую игру вы мне предложите.

— Стать приманкой и обезвредить сеть ловушек.

— Конкретнее. Моя роль в таких делах мне известна.

— Я не уполномочен разглашать тайны. Скажу только, что после войны с эгонийцами нам досталась планета. На ней обнаружен район усеянный ловушками и капканами. В них гибнут наши солдаты и граждане, что мешает освоению планеты. С простыми ловушками мы кое-как справляемся. Но настоящей занозой является более сложная система ловушек, воспроизводящая сама себя. Мы посылали отряды — они бесследно исчезли.

— Каков гонорар? — спросил Треф, докуривая сигарету.

Он демонстративно сложил губы в трубочку и выдул дым, изображая курящий вулкан.

— Мне поручено авансировать вас полумиллионом. Еще два получите после возвращения, — озвучил сумму Хат.

— Пять миллионов и я берусь за дело, — без зазрения совести потребовал Треф и снова глянул на циферблат.

"Нужно потянуть время, поторговаться. Сделать объявление в удобный момент. Пока фелакийцы будут отстреливаться, я успею кинуть дымовую сигарету и улизнуть в окно. Не зря я снял номер с пожарной лестницей".

— Пять миллионов для контрабандистов и разорителей планет это сущие пустяки, — настаивал Треф и приподнял левую кисть руки, согнув ее в локте; меж пальцев курилась сигара.

— Меня ограничили суммой в два с половиной. Если вы желаете увеличить гонорар, вам придется лично обратиться с прошением к правителю Вейнцу, — Хат не пошел на поводу у Трефа, ссылаясь на малые полномочия.

— Допустим, я пойду вам навстречу, — изменил ход разговора Треф. — Как вы меня провезете через кордоны? Вряд ли меня пропустят в вашу систему, будь я хоть семи пядей во лбу.

— У нас есть свои методы, — коротко заверил Хат.

"Пора действовать. Этот назойливый тип меня утомил" — Треф в последний раз засек время.

— Вы кого-то ждете? — Хат заметил это движение.

— Жду, — коротко ответил Треф. — Если вы заметили я только что выкурил тревожную сигарету. Мой напарник наблюдает за нами в не зашторенное окно. Он принял меры. Через десять секунд здесь будут… Мы так не договаривались!

— Вашего напарника мы обезвредили с самого начала, — без эмоций произнес Хат.

Треф оторвался от мягкого кресла. Выстрел с бедра пришелся ему в область сердца. Он упал обратно. Обмякшее тело мешковато сникло в безвольной позе. Голова безжизненно повисла, упираясь подбородком в грудь.

 

В грудине сильно саднило. Первый вдох отозвался резкой болью в ребрах. Трефа побили по щекам, чтобы быстрее очнулся. Двое рослых воинов фелакийцев схватили его под мышки и вынули из ящика из-под боеприпасов. Ну, конечно, каким еще способом контрабандисты могли доставить его на место. Фелакийцы встряхнули Трефа и поставили на ноги перед Хатом.

— Ваша дурная выходка чуть не расстроила наши планы, — строго отчитал фелакиец.

Теперь перед Трефом стоял истинный фелакиец. С металлическим отливом кожи на лице и руках. Лоб его, уходивший изгибом к затылку, покрывали шишкообразные наросты. Они походили на гемотомы, полученные от ударов тяжелым предметом. Волосы окаймляли затылок и напоминали зеленые водоросли, такие же тяжелые и влажные. Основания глаз глубоко развернуты к клапанам носа.

— Нас предупредили о вашем строптивом характере и изворотливости. Как видите, мы тоже подготовили вам сюрприз, — Хат заважничал, что ему удалось провести самого удачливого и ловкого типа. — Будете дальше продолжать вести себя в такой манере останетесь без гонорара. Запрем на месяц в криогенной камере, чтобы выбить из вас эту дурь.

— Постараюсь держать себя в руках, — сипло ответил Треф. — Кстати, мы остановились на цифре в пять миллионов.

Его нахальству мог позавидовать любой скупердяй.

— Его императорское величество лично желает взглянуть на отъявленного негодяя, прежде чем решит одарить своей щедростью, — Хат ничего не мог гарантировать, воля императора не в его власти.

— И прибавьте к этой сумме еще два миллиона, — не моргнув глазом, потребовал Треф.

— Что?!

— За убийство моего человека, — такую цену по своему разумению назначил Треф за потерю напарника.

Хат кивнул охране и отошел в сторону. Позади феликийцев стоял второй ящик. Енола извлекли в полном здравии.

— Кретин, — коротко и емко Треф описал безалаберность напарника, благодаря которому они оказались в руках фелакийцев.

— Треф, они появились неслышно. Я получил удар в затылок, — виновато оправдывался Енол.

— Уши у тебя на что? Носить татуировку и пирсинг? Осел, — получил по заслугам Енол. — Посажу на голодный паек, без доли будешь отрабатывать.

Енол стыдливо потирал больное место.

Фелакийцы вытолкнули обоих из грузового трюма корабля. К тому времени "Канкаэдр" его императорского величества Вейнца дрейфовал на орбите Ило.

Император Вейнц ничем не отличался от Хата, разве что наличием на затылке алого костного нароста, походившего на перевернутую остроконечную диадему. Отличительный знак его величия.

Треф был озадачен желанием императора лично лицезреть такого пройдоху и сребролюбца как он. Видать фелакийцам поперек горла стоит ловушка. Разговор с его величеством носил несколько официальный характер, нежели практический. Вейнц только хотел убедиться в способностях Трефа и желании пожертвовать собой. На что Треф намекнул — за пять миллионов он готов снизойти в ад и выйти из него живым и невредимым. То ли настырность Трефа, то ли его жадность — раздразнили императора. Гребешок на затылке Вейнца побагровел и стал бурым. Хат приблизился к императору и с благоговением отходчиво объяснил ему, что стоит взглянуть на требование пропащего смертника снисходительно. Его величество внял советам приближенного и уступил с недовольством. Желание поскорее избавиться от ловушки на Ило перевесило жадность. Треф понимал это и сыграл на слабости клиента. Ему доставляло в некотором роде удовольствие, вытаскивать из карманов жадных грешников приличные суммы. Они разорили многих, почему бы ему не разорить их. Но с этой минуты Треф и Енол подписали себе смертный приговор. Стали смертниками, за жизнь которых не поручится никто.

Их высадили в эгонийском поселении ассимилированном фелакийцами. Местные жители были угнетены солдатами и новыми колонистами. Трефу приставили проводника из местных хорошо знающего окрестности. Дорогу до места назначения предстояло преодолеть верхом на осмалах. Мощных, толстокожих, одомашненных животных. Задерживаться в Ульке не было необходимости. Их снабдили оружием и припасами. Они седлали осмалов и тронулись в путь.

Острая нужда в никотине заставила Трефа закурить. Осмал под ним стал брыкаться и выдергивать поводья. Проводник Зар, коренной эгониец, наорал на Трефа, чтобы тот прекратил дымить, иначе животное взбесится и понесет. Треф с досадой затушил сигарету и спрятал в пачку.

Остановились на обочине дороги. Зар показал место, где вчера конвой солдат наткнулся на ловушку. Кто-то задел ее ногой, она выскочила из-под земли. Трое были сражены наповал. Они подошли к искореженному сферическому механизму. Треф и Енол с профессиональным интересом осмотрели ловушку. Зар предупредил — дальше смерть будет подстерегать на каждом шагу.

Треф не седлал осмала. Он выступил вперед.

— Что он делает? — спросил проводник.

— Настраивается на работу, — ответил Енол и устроился в седле.

Треф прикрыл глаза. Расслабил тело, подогнув колени. Постоял с минуту, погружаясь в окружающий мир всем нутром. Втянул носом воздух. Широко улыбнулся и сказал, потирая ладони:

— А хорошо.

Он закурил сигарету и двинулся пешком.

— Он из ума выжил! — встрепенулся Зар.

— Не мешай, — отрезал Енол.

Прошли шагов пятьсот. Треф подал знак. Енол зарядил гранатомет и выстрелил. Сейсмическая болванка описала дугу и упала далеко впереди на дорогу. Выскочили две сферы и устремились к месту падения, лязгая заточенными кольцами. Болванка сдетонировала — сжатым воздухом взрыва сферы разорвало и разбросало в стороны.

— Но как он, — Зар поразился.

— Не спрашивай, — прервал на полуслове Енол.

Фелакийская колонна машин и тяжелой грендерной установки с орудием стояла на дороге готовая к маршу. Только не кому было ее вести — ни души.

— Где солдаты? — напросился сам собой вопрос у Енола. — Бросили технику…

Треф поманил попутчиков к себе — можно было приблизиться к колонне без опаски.

— Давно они вышли из Ульке? — поинтересовался Треф.

— Очень давно, — подтвердил Зар.

— Треф, как полагаешь, они пешком отправились? — предположил Енол.

— Не знаю, но что-то их заставило бросить безопасное место, — был уверен Треф. — Зар попробуй поискать следы, а мы заведем одну из машин.

Проводник понимающе кивнул, вскинул длинноствольное ружье и ушел.

— Полезай в кабину, разберись в управлении, — приказал Треф напарнику.

Он с беспокойством посмотрел в спину уходящему эгонийцу.

Енол ухватился за распахнутый люк и повалился со ступеньки на дорогу. Люк хрустнул и сорвался с петель. Металлическая пластина раскололась на части, словно фарфор.

— Треф, ты что-нибудь понимаешь? — сказал Енол, потирая отбитый копчик.

Треф с хрустом растер в крошку кусок металла, как растирают слоеную вафлю. Енол от удивления поминал такую-то мать, когда Треф прикладом гранатомета пробил насквозь броню грендера, словно трухлявое дерево. Из пробоины отдавало паленым.

— Оно будто прожигает изнутри, — заключил Треф. — Экипаж танка не успел…

Окрики Зара заставили обоих поспешить к нему.

Тела были разбросаны повсюду — кто, куда успел добежать. На испорченных гримасами лицах застыла печать ужаса и страха.

— Они тут повсюду лежат, — сказал Зар. — Много их тут лежит. Не один не ушел.

— Становится все интереснее и интереснее, — произнес Треф, входя в азарт. — Повстречаетесь с этой штукой — не рыпайтесь. Мордой в землю и закрыть глаза. Вперед, парни.

— Объясни мне, чему он все время радуется, — шепнул на ухо Зар, косясь на Трефа.

— Зачем тебе? Не поймешь, — отвечал Енол, идя к осмалам. — Он в своей стихии.

Сильный толчок в спину сбил обоих с ног. Треф воткнул их лица в мягкую землю, сам успел закрыться рукой. Нечто пронеслось над ними, стрекоча, пощелкивая и тревожно шелестя. Лежали минут пять, как пришибленные.

— Это оно? — Енол плевался грязью забившейся в рот.

— Шевелитесь, не задерживаемся…

— Треф, но мы здесь уже…— запнулся Енол, не зная, что и сказать.

— Вижу, — не дослушал Треф. — Как я ее прошляпил, ума не приложу.

— Мы не могли вернуться, — не верил своим глазам Зар. — Мы шли все время прямо.

— Радуйся, что нас не выкинуло в другое измерение, — недовольный своей оплошностью, высказал Треф.

Енол заглянул в черную дыру, пробитую в броне грендерной установки, и с завистью сказал:

— Эти ребята еще легко отделались… Так, что будем делать, Треф?

— Привал.

— Верно, жрать охота.

— Я покормлю осмалов, — Зар вернулся к животным.

Когда Треф объявил, что они возвращаются назад, попутчики слегка смутились. Никто не ожидал от него услышать таких слов. Он просто сдался? Но роптать на него не стали. Двинулись в сторону Ульке.

— Треф умный. Хитрый, как нгуар, — расхваливал Зар правя осмалом за поводья. — Как он додумался, что надо идти назад?

— Я давно перестал задаваться подобными вопросами. Меня более не заботит, что твориться у него в голове, — говорил Енол, привыкший к поступкам напарника, к его нерациональному мышлению. — Важно выполнять его команды точно, и будь уверен — мы выберемся из любой мясорубки.

Рельеф местности стал меняться внезапно. Бескрайняя равнина кончилась. Каменистые останцы стали попадаться и там и тут, вытесняя собой ровную поверхность земли. Дорога круто набирала в высоту по склону каменистой возвышенности. Осмалы пыхтели, но упорно шагали вверх.

Остовы фелакийских кораблей, уткнувшихся носами в дома и улицы опустевшего города, угрожающе нависли над строениями. Погибшие корабли монументами возвышались над городом. Кажется, задуй сильный ураган, и они подомнут под себя игрушечные домики, улочки и десятки ржавеющих танков, ботов, дредноутов прорвавшихся сюда каким-то чудом через ловушки. Теперь это поселение стало для фелакийцев большой братской могилой.

Треф крепко стоял на земле, широко расставив ноги. Он сложил руки на груди и наслаждался грандиозным видом разрушенного, заброшенного города. Своеобразная красота кладбища вызывала в нем возвышенные мысли о бренности жизни. Ей богу, если бы он был художником, немедля поставил бы мольберт, развел палитру и запечатлел все на холсте.

— Чертовски красиво, — оценил Треф.

Он подозвал Зара.

— Ты бывал здесь? Что это?

— До войны я посещал Эрсен, — ответил проводник.

— Енол, слезай, мы на месте, — дал отмашку Треф.

— Ты считаешь, она здесь? — приблизился напарник, бросив поводья осмала. Он сделал рукой козырек, обозревая панораму раскинувшегося мертвого города. — Ништяк. — Цокнул языком. — Поиграем в кошки-мышки.

— Посмотрим, кто из нас будет мышкой, а кто… Зар, во время войны ты не покидал этих мест. Наверняка, что-то видел или слухи, какие ходили, что в городе спрятали ваши власти.

На что Зар очень удивился и сказал, что Эрсен неподходящий город, чтобы здесь строить секретные объекты. Он был заброшен незадолго до войны. Енол эмоционально вскинул руку в сторону города, указывая на более чем реальные доказательства, и напомнил о ловушках, оставленных позади. Это ли не доказательство того, что в Эрсене власти эгонийцев что-то спрятали от фелакийцев, окружив сетью ловушек. Зар вспомнил историю, когда однажды ближе к концу войны над городом сбили эгонийский корабль. Он упал на город. Что было в сем корабле никому не известно. После крушения здесь стали происходить необычные вещи. Корабли фелакийцев ни с того ни с сего стали падать, пролетая над Эрсеном. Посланные сюда отряды солдат пропадали бесследно. Вот они, все здесь остались.

— Думаешь, Хат знал о корабле? — спросил Енол.

— Не имеет значения. Найдем эгонийский корабль и разберемся в причинах этой истории. Нам туда, — не задумываясь над вопросом, сказал Треф.

В его работе он придерживался золотого правила — не интересоваться, что движет клиентом желающим обезвредить ту или иную ловушку. Тем паче, к каким последствиям приведет его работа. Он выполнял заказ и брал деньги. Точка. А все эти зоны, комнаты и обелиски якобы исполняющие желание, вытаскивающие человеческое дерьмо на свет божий. Разумные аномалии, пропускающие в зону только праведников и разящие наповал нечестивцев — какие избирательные ловушки. Чудодейственные артефакты, лечащие от любой заразы, даже от сифилиса, или предающие неестественные силы. Все басни для слабых умом и дурачков. Вымысел буйных писак для сопливых читателей, трясущихся над каждым словом. Это они выдумали "лекарство" для душевно больных — сходил разок, желание загадал и как рукой сняло.

В свое время Треф знавал одного хорошего взломщика. Специалист высшего класса. Плохо кончил. Нашел зону ловушек. Будто бы в ней желания исполняются. Объявил себя мессией или блаженным, мол, зона его одного к себе подпускает. Мужик впал в прелесть, зачарованный таким вниманием к себе. Начал водить людей за деньги. Люди, есть люди. Такого нажелали, волосы встают дыбом. Да постепенно засрали зону. Видать терпение ее лопнуло. Открылось тогда мужику, что он не блаженный и не юродивый, а дрянь дрянью. Не выдержал душевных мук. Повесился на собственных подтяжках в сортире, чтобы никто не видел.

После такого сурового урока Треф для себя вывел второе золотое правило — не прельщаться и не смущать ни себя, ни людей чудесами зон, аномалий, артефактов и прочей ерундой. Дольше проживешь.

Привыкли, понимаешь ползать на коленях — исполни нам то, сделай вот так. Стоит только щелкнуть пальцами. Да еще привередничают — этого мы не просили, за что нам такое. А что соответствует твоему подлому нутру, то и получи. Потому как головой и руками работать не хотим. Дай нам все и сразу. Опустились. Обленились. Зажрались. Впали в восторг и навыдумывали себе исполнители желаний, разумные зоны, чудесные исцеления…

Может в Эрсене и образовалась нерукотворная зона, благоговеть перед ней Треф не собирался. Он пришел выпотрошить ее изнутри, надавить протектором ботинка на горло и задушить, чтоб не смущала слабоумных и слабовольных. Только Треф ставил под сомнение ее чудесное возникновение и это он скоро докажет.

— Я кричал, как надо делать! — сорвался Треф, потирая уши от боли, он точно пьяный поднялся с колен.

— Что? Не слышу! — Енол сидел на заднице с открытым ртом и выпученными глазами. — Перепонки чуть не лопнули…

— Какого черта! Зачем он встал и побежал в ту сторону? Я же просил… просил… ведь это акустический бумеранг, он возвращается!

— А? Что говоришь? Треф я оглох малость! Что с Заром?

Шатающейся походкой Треф приблизился к бездыханному проводнику и упал на колени.

— Он мертв? — кричал Енол, подползая на четвереньках.

— По счастью у нас с ним разные уши. Дышит. Сунь ему нашатыря — сразу оживет.

Зар резко очухался и понес словесный бред.

— Ругаешься? Значит, не повредился, — сказал Треф. — Надеюсь, эта штука отбила у тебя охоту самовольничать.

— Счастливчик, — позавидовал Енол. — Поражаюсь, как у тебя ушные перепонки и сосуды мозга не лопнули. С боевым крещением, Зар.

Енол ободряюще подмигнул ошалевшему эгонийцу и хлопнул по плечу.

Треф дошел обычным шагом, будто пешеход, до конца улицы. Остановился на перекрестке и осмотрел следующий квартал Эрсена.

— Идите сюда! Здесь никого! Быстрее, что вы там копаетесь! — терял терпение Треф.

Енол и Зар схватили оружие и поспешили, на ходу накидывая сумки на плечи.

— Зар, я вижу только фелакийские корабли. Где ваш корабль?

— Я затрудняюсь сказать, куда он упал, — проводник никогда не видел место крушения. — Может на той стороне города, за кораблями фелакийцев.

Треф поднял голову — над ними нависал чернеющий скелет разрушающегося металла с желтоватым отливом.

— Лучше обойти этой улицей, — предложил Зар обходной путь. — Выйдем прямиком к центру, а там и корабль заприметим.

— Эка он воткнулся, как бы ни упал, — предостерегающе произнес Енол.

— Оставь. Тебе туда, — указал Треф в конец улицы. — Быстро добегаешь до белого дома и прыгаешь в распахнутое окно. Не в дверь. Чтобы ни случилось, не останавливайся.

Енол скинул снаряжение. Разбежался, набирая скорость. Выкинул руки вперед, оттолкнулся ногами, как прыгун спортсмен, и ровно влетел в окно. Вдоль улицы, за долю секунды прошмыгнула красная, тонкая нить.

— На землю! — едва успел гаркнуть Треф.

Сверкнул разряд, какой вспыхивает от сварки ослепляющей глаза. Все быстро кончилось хлопком. Рядом с распахнутым окном, на месте двери, чернел пролом.

Они долго смотрели на раскаленные, расколотые камни обнаженной стены.

— Он погиб? — тихо спросил Зар.

— Пойдем. Надо привести его в сознание, — спокойно сказал Треф.

— Я побаиваюсь.

— Не дрейфь. Все уже кончено. Мы заставили ее сработать и обезвредили.

Втроем они поднялись на третий этаж заброшенного дома и обозревали площадь Эрсена. Разрушенная стена давала хороший обзор. За площадью из-за корпуса фелакийского корабля выглядывала корма эгонийского судна — оно лежало плашмя.

Треф, не спеша, со смаком выкуривал любимую сигарету. Он облокотился на ногу, выставленную вперед на разбитые камни стены. Щурился от едкого дыма и раздумывал о том, как взломать ловушку, скрытую на площади. Сказать, что он видел вещи насквозь — звучало нелепо. Чувствовал? С натяжкой. Не боялся, не испытывал перед ними страха. Он отдавался провидению, фортуне и шел работать. Импровизировал на ходу. Следовал хорошему правилу — делай, что должно и будь что будет.

— Енол, присмотрись. Там, у деревьев тепловые волны вздымаются, — подсказал Треф.

— Вижу. Она? — отозвался напарник.

— Нет. Бери левее, в яме, — уточнил Треф.

Енол остановил взгляд на воронке с вывороченными плитами.

— Если пробежать краем площади?

— Не успеем, накроет, — Треф отмел вариант. — Я кинусь к мареву. Рассчитаешь на глаз и выстрелишь волновой болванкой так, чтобы она сработала, когда я окажусь в нем.

Треф дал инструкции напарнику и выбросил непогашенный бычок вниз.

Оставалось сделать два шага до марева, когда из воронки распрямилась спиралевидная пружина, сжатая до того, она вытянулась вверх. Треф в три прыжка достиг марева. Тотчас громыхнул взрыв. Трефа подкинуло, будто тряпичную куклу, на приличную высоту. Спираль крутилась вокруг оси и шелестела заточенными лопастями. Она обрушилась на Трефа, взрыв новую яму.

Попутчики подняли Трефа на ноги. Он был в не хорошем состоянии. Из рассеченной брови сочилась струйка крови. Кожа на скуле лица сильно содрана. Тело от падения ломило, но Треф смог идти. Они подхватили его под руки и быстрым маршем пересекли площадь, где спрятались за домами.

Короткий отдых придал им силы, и они продолжили двигаться к цели. До корабля оставалось преодолеть один-два квартала. Они вышли из-за угла дома на открытое пространство очередной улицы. Три фигуры в тоже время появились на другом ее конце, двигаясь навстречу.

— Зар, не сметь! — прорычал Треф, когда тот вскинул ружье и прицелился. — Спокойно, Зар, спокойно! Держи в себя в руках!

Один из трех неизвестных последовал примеру проводника, но благоразумно опустил винтовку.

— У меня галлюцинации или вон тот слева…— Енол всматривался и не верил увиденному, по спине пробежал неприятный холодок.

— Нет, ты не ошибся. Он действительно похож на тебя, — подтвердил Треф, сам едва совладав с собой.

Треф сделал несколько шагов вперед и отступил назад. Другой Треф будто передразнивал его. Треф сел на камень и посмотрел на сидящего себя. Размышляя, он перебирал в уме возможные варианты, с чем они столкнулись и как это обезвредить.

"Зеркальная ловушка? Не похоже. На всей улице дома разные. Ловушка, проецирующая внешность? Очень может быть. Нечто материальное… материя, материя… Точно, материя — антиматерия! Есть материя, есть и антиматерия! Противоположность человеку — античеловек. Если, пойдем им навстречу произойдет мощнейший взрыв. Чем нейтрализовать частицы антиматерии? Временно создать завесу или поле…"

— Енол, какие болванки у тебя остались? — спросил Треф, найдя по его расчетам правильный выход.

— Гравитационная, инфракрасная, электромагнитная, — копался в рюкзаке Енол и извлекал боеприпасы.

— Последняя. Сколько она поле держит?

— Полминуты, минуту от силы.

— Слушайте внимательно, парни…

Треф обрисовал в двух словах ситуацию и как всем действовать, чтобы пройти ловушку.

Енол запустил магнитную болванку. Она еще не успела упасть, но троица уже бежала со всех ног наперегонки. Другие трое без отступа бежали им навстречу нога в ногу, повторяя их движения. Болванка шмякнулась на камни и разлетелась. Невидимое магнитное поле развернулось. Мгновение. Только сильный стук сердца стоял в ушах. Еще мгновение. Кровь хлынула в голову. Еще миг. Собственное лицо смотрело в глаза, будто глядело из зеркала. Они прошли сквозь друг друга. Не оборачиваясь Треф и его спутники без остановки, не сбавляя темп бега, добежали до корабля. Там они свалились измученные отдышкой.

Треф прикоснулся к болящей ране. Ее прижгли сигаретой, но свежий шрам отчасти вскрылся, и кровь стала просачиваться капельками. Он раскурил сигарету, но что-то в горле запершило. Раскашлялся. Обслюнявил пальцы и затушил горячий конец сигареты. Настроение было неважнецкое. Ноющая боль в солнечном сплетении давила, не отпускала, не давая покоя. Необъяснимое беспокойное сомнение охватило его. "К лешему это, войдем в корабль и пройдет. Нельзя поддаваться душевным терзаниям — все дело погубишь. И себя и других".

Треф резко встал, с намерением пройти в эгонийский корабль. Ему показалось или действительно за ними наблюдали чьи-то глаза в разбитом иллюминаторе борта накренившегося в их сторону. Треф не стал беспокоить спутников таким пустяком. Он уверенно протиснулся в разлом в корпусе. Енол и Зар последовали его примеру.

Ловушки или капканы могли встречаться на каждом шагу, либо их совсем могло не быть. Старая посудина сама была смертельной ловушкой — старые переборки могут съехаться и раздавить пополам, железные решетки и плиты внутренней обшивки висели на соплях, угрожая обрушиться, нетвердое основание под ногами шаталось, готовое поглотить не прошеных гостей. Гроздьями лапши свисали лопнувшие органные трубы и телескопические кабеля, преграждающие проходы.

— Здесь поопаснее, чем в любой ловушке, — признался Енол, протискиваясь сквозь заевшие переборки. — Заблудимся и попадем, как мыши…

— Куда ты нас ведешь? — видно было, как Зару не по душе стало бесцельное шатание по опасному кораблю.

— Хат намекнул, что здесь есть нечто и оно беспокоит фелакийцев. Но умолчал об этом корабле и его истории, — напомнил Треф. — Думается, император Вейнц что-то ищет здесь. Меня мало занимает это обстоятельство. Я хочу обшарить этот корабль метр за метром, обезвредить ловушки, если такие имеются и получить деньги.

— Остановитесь, неверные! Мы не дадим посягнуть на нашу святыню! — прогремел голос, когда они проходили уцелевший зал.

Сию минуту их окружила дюжина эгонийцев в черных мантиях.

— Треф, мы исключительно вляпались.

— Спокойно.

— Вы посланы императором фелакийским? — снова раздался величественный голос.

— Мы простые искатели артефактов в местах крушений, — стал выкручиваться Треф.

— Не лги, смерд. Или испепелим тебя, — пригрозил один из эгонийцев. — Зар, зачем ты их привел. Тебя покарает десница ее величества за это.

Проводник бросил ружье и пал ниц.

— Святые Отцы! Помилуйте! Не бейте их! Это они! Они пришли, как сказано в предании, чтобы спасти нашу Владычицу и наш многострадальный народ!

— Почему ты так думаешь, Зар?

— Этот иноземец, — проводник указал на Трефа. — Он чудным образом обошел все ловушки расставленные вами. Я свидетель его подвигов. Кто, как не он избавитель от наших бед, так говорится в предании…

— Ты понял, Енол, — вполголоса сказал Треф. — Оказывается, на корабле перевозили царицу эгонийцев. Видимо она выжила.

— А Вейнц хочет пленить ее, — догадался Енол.

— Ладно, это не наше дело. Послушаем что им надо от нас.

Те, кого Зар называл Святыми Отцами, выслушали повествование проводника. После недолгого размышления они пришли к согласию — пришельцы явились для исполнения предания.

— Скверное дело, — заговорщицки шепнул Треф. — Нас приняли за исполнителей их высшей воли. С миром не отпустят.

— Как думаешь, что они заставят нас делать? — Енол терялся в догадках, но чтобы там ни было, совсем не хотел жертвовать своею жизнью ради мифических преданий и чуждой ему царицы.

 

Они вернулись в Ульке. Треф разыскал Хата, как условились, в местной таверне и спрятались в комнате от посторонних ушей.

— Ты дьявол. Кто благоволит тебе? — Хат восхищенно смотрел на Трефа, как на баловня небесных сил.

— Я не буду спрашивать, почему вы умолчали о корабле, в коем прячется Владычица эгонийцев… — заговорил Треф.

— Царица! Скажи, она жива? Ты видел ее? — беспардонно прервал Хат.

— Нет. Меня к ней не допустили. Кто я такой.

— До корабля путь расчистил? Ты можешь провести моих солдат и меня?

— Этого не стоит делать. Она скоро явится в Ульке со свитой, чтобы сдаться.

— Собственной персоной?!

— Но прежде, она просила предать послание императору Вейнцу лично в руки, — Треф вручил маленький инкрустированный ларец Хату и предупредил. — В нем содержится голос царицы. Не стоит его вскрывать заранее, послание уничтожится после прослушивания. Будет лучше, если его величество сам вскроет письмо.

— Вот как, — Хат покрутил коробочку в руках, подумывая над просьбой царицы; но, довольный хорошей новостью, решил передать послание.

"Только бы этот критин не открыл ее" — сердце Трефа йокнуло и забилось часто-часто.

— Я свою работу выполнил. Где обещанный челнок и гонорар, — напомнил Треф об уплате.

— Денег хочешь, да? — Хат состроил угрюмую мину. — Была бы моя воля, я на месте императора таких как ты… Ладно, иди. Челнок с деньгами найдешь на пустыре. Долетишь до Мирнака, а там контрабандисты переправят через кордоны.

Треф и Енол стараясь не привлекать к себе лишнего внимания фелакийских солдат и колонистов, сдержанно торопились покинуть Ульке. Всю дорогу их подмывало броситься в бег. Заскочили в челнок с единственной мыслью вертящейся в голове: "Только бы Хат не вскрыл послание, только не сейчас…".