Мы их создали
Малый рейсовый дирижабль, следовавший по маршруту Горск-Заячья Долина, совершил вынужденную посадку спустя два с половиной часа полёта, на резервной посадочной площадке. Синоптики перемудрили с погодой, и резкий встречный ветер сделал полёт невозможным.
— Летим назад, — потребовал единственный пассажир.
— Ветер силён, — бесстрастно отозвался дирижабль.
Пассажир оскорбился, а дирижабль напомнил ему, что и без того поездка совершается из-за него одного. Пассажир, которого в лучших традициях времени звали просто Андреем, без отчества, был пожилым человеком и вдовцом. Одиноким он не был; у него была дочь, зять и внуки: до сих пор два, а позавчера родился третий. По этому случаю Нелли ждала его сегодня вечером.
С тех пор как умерла Анна, Андрея редко кто-то ждал. Или ему так казалось. Но он сам был виноват: не хотел жить с Нелли и зятем.
И была ещё одна женщина, она жила в областном центре. Иногда они встречались, и Андрею каждый раз казалось, что она ждала встречи.
Андрей откинул голову на спинку кресла.
— Выпить хоть дайте, — сказал он устало. — Виски, если можно. Я люблю виски.
— К сожалению, нельзя, сударь, — охотно откликнулся коммутатор. Состояние вашего сердца не позволяет предлагать вам виски. Я не имею права причинить вам вред. Хотите расслабляющий ролик? Просто музыку?
— Не надо, — сказал Андрей с отвращением. — Открой дверь, я выйду.
— Зачем? — удивился коммуникатор. — Это не рекомендуется. — Он заметно поколебался и добавил:
— В моей аптечке есть лёгкий транквилизатор, хотя я не рекомендовал бы…
— Моё изношенное сердце требует регулярных прогулок, — рявкнул Андрей.
Поразмыслив, дверь в конце салона открылась.
— Я связался с вашей дочерью, — торопливо сказал коммуникатор. — Она передаёт вам привет и просит не беспокоиться, у неё всё отлично. Хотите с ней поговорить?
— Позже, — бросил Андрей.
Солнце ещё не село. Весело зеленел давно не кошеный луг, блестела в закатных лучах автострада.
— Не забудьте зонт, — посоветовал дирижабль ему в спину. Андрей хмыкнул, отошёл подальше от туши на воздушной подушке и осмотрелся.
К своему сердцу он действительно относился недопустимо небрежно, зато зрение корректировал совсем недавно. На северо-востоке он отчётливо рассмотрел разглядел кубики строений. Скорее всего, это был какой-то рабочий посёлок.
Андрей приободрился. О сам не знал, надеется он найти проходящий транспорт или хочет попроситься на ночлег. Просто очень уж противно было оставаться внутри назойливого дирижабля.
Солнце жизнерадостно светило, но впереди где виднелись горы, темнели тучки. Волны ходили по траве под шквалистым ветром. Да, погода была нехорошая. Андрей вздохнул и пошёл пешком. Кстати отыскалось что-то похожее на тропинку, а впереди блестела под солнышком дорога.
Андрей выбрался на дорогу и зашагал по ней, любуясь своей длинной, как тёмная стрелка, тенью. Потом эту тень накрыла другая. Андрей удивился.
Автомобиль без водителя медленно ехал за ним. Когда Андрей оглянулся, тот притормозил. Человека в нём не было.
До зданий оставалось немного, и Андрей понял, что на жилые они не похожи. Он задумался, не повернуть ли назад. Обернулся — и убедился, что едущих за ним автомобилей стало четыре. Они не остановились вместе с Андреем, и надвигались на него весьма нахально.
— Уйди, жестянка, — велел Андрей беспомощно. И крикнул:
— Помогите!
Если среди сооружений были люди, то они не слышали. Зато автомобили дружно заревели своими бесшумными моторами.
Андрей попытался сойти с дороги, что было неразумно. Потом он побежал. Слыша рычание прямо за спиной, ожидая удара в спину.
Мелькнули перед глазами окна, наглухо закрытые ставнями. Топливораздаточная колонка. Дверь. Андрей больно ударился в неё — заперто! Уже в настоящей панике он метнулся в сторону, за угол. Ничего, только запертые двери. Щель…
Оказавшись в смотровой яме, он перевёл дыхание. Неторопливо наползло сверху грязное автомобильное брюхо. Просто чёрт знает что такое!
Пойман одичавшими автомобилями, которых тут вообще не должно быть. Потому что они давно сняты с производства, списаны, отправлены на переплавку… нет, чёрт знает что такое творится в их благоустроенном мире!
А здесь сыро и неприятно. Холодно, между прочим, и темно... Андрей задрал голову и смотрел, как неопрятное брюхо смещается в сторону. Взамен открылось хмурое вечернее небо, с которого, в довершение всего, начинал капать обещанный дирижаблем дождь. Зато стало светлее, и можно было разглядеть, что стенки смотровой ямы были когда-то выложены плиточкой.
— Эй, ты! — закричал Андрей и стал карабкаться из своей щели. Ступеньки осыпались. — Ты совсем обнаглел, парень? Ещё и намочить меня решил?
Несколько машин стояли в стороне меланхоличным рядком. Ещё один "парень" спокойно заправлялся — к удивлению Андрея, автозаправщик работал. Так вот что их сюда привлекает, топливо! Они никогда не уберутся отсюда. А когда глупый дирижабль догадается сообщить о пропаже пассажира? Если догадается.
Каменные ступеньки посыпались под ногами. Андрей чертыхнулся. Подобрал кусок булыжника и выбрался на твёрдую почву. Никто не обратил на него внимания, пока он делал несколько шагов к двери. Заперто, конечно. Помнится, бить надо рядом с замком. Ломик бы! А инструменты наверняка есть, где-нибудь внутри…
Автомобиль налетел внезапно, и Андрей едва успел отпрыгнуть за угол. Прижался к стене. Зачастило сердце. Он глубоко вдохнул и увидел, как убийца-автомобиль разворачивается для нового броска.
Вот зараза, думал отрешённо Андрей, укрываясь за новым углом. Намочить и замочить. Мысли были вялыми, а вот сердце барабанило так, что темнело в глазах. Ему захотелось как следует врезать по лобовому стекло, но вместо того он ударил булыжником оказавшийся под рукой, беззащитный и не виноватый автозаправщик.
По датчикам. Как по глазам. И ещё раз, наверняка.
Что теперь вы будете есть, канальи?
А что теперь он будет делать?
Почувствовать себя извергом как следует он не успел. Стекло и металл отрезали его от спасительной щели, и Андрей хватал ртом воздух, предвкушая череду рывков и прыжков — до полного изнеможения.
Один автомобиль, совсем уж древний, выдвинулся вперёд, повернулся к нему правым боком и открыл дверцу. Даже помахал ей приглашающе, будто рукой по боку похлопал. И Андрей запрыгнул в него, не думая ни о чём, будто совсем разучился думать.
Утреннее солнце слепило. Во ту было сухо и гадко.
Вчера они сбежали от толпы диких автомобилей. Те вяло погнались за ними, но его спаситель уверенно перебирался через ручьи по узким мостикам — и преследователи со своими широкими шасси отвязались от них. Автомобиль врубил дальний свет и чуть ли не максимальную скорость, они долго неслись сквозь тьму, а потом заночевали в кустах.
Андрей уселся, позволяя спинке кресла подняться. Вылез, ёжась, наружу. Вернулся, осмотрел спокойно ждавший автомобиль, — у него когда-то был почти такой, но другой модели. Залез обратно.
— Мне бы в Горск, — нерешительно попросил он.
Автомобиль пофыркал мотором, завёлся. Притормозил перед поворотом — и мотор заглох. "Хорошо, что не вчера", подумал Андрей. Они поехали дальше, и мотор заглох несколько раз подряд.
— Что, неладно с тобой? — догадался Андрей. — Да, вижу, мотор на малых скоростях глохнет. Давай поглядим.
Автомобиль не удостоил ответом.
— А как тебя звать?
"Land Cruiser", — выдал он на монитор. С характером попалась машинка. Да и все они были с характером, это Андрей помнил прекрасно.
Хмыкнув, Андрей открыл капот.
"Инструмент в багажнике".
Засорился карбюратор, ничего страшного. Надо прочистить клапан малого газа… Андрей неторопливо принялся за работу. Сколько же машина бегает без механика?
— Ну, есть ещё порох в пороховницах, — сказал он, усаживаясь за руль. Солнце стояло высоко. — Это я про себя. Не про тебя. Заправляешься на той станции, да? "Резина" у тебя вечная. А масло давно менял?
Автомобиль снова не ответил. Завёл двигатель, мягко тронулся вперёд. Но на этот раз Андрей ухватил руль, — и почувствовал, как слушается машина. Он ощущал металлическое тело почти как продолжение своего, — как, бывало, чувствовал в молодости.
"Тогда и солнце светило иначе, — сердясь на себя, подумал Андрей. — И водка крепче была, и девчонки красивее". Но забытое чувство товарищества уже не покидало его. Будто и в самом деле вернулся на пятьдесят лет назад. Андрей понимал теперь, зачем автомобиль его спас. Он просто искал помощи. Так когда-то выходили к человеку раненые звери, которым нечего было терять. Да долго ли он протянет после такой "профилактики"? Механиком Андрей когда-то был неплохим, но очень уж мотор старенький…
Они остановились, не заезжая в настоящий город.
— Мы расстаёмся, что ли? — спросил Андрей. — Ну спасибо, выручил, брат. А я тебе шланги прочистил и свечи… да знаешь ведь.
— "Макар", — неожиданно появилось на мониторе.
— Так тебя зовут, что ли? А я Андрей. Ну, не хворай.
Скрепя сердце, он вылез на дорогу. Слишком много воспоминаний будет от этого приключения. Но, пройдя метров пятьдесят, он обнаружил, что Макар тихонько катится следом. Выражение автомобильной "морды" показалось Андрею виноватым. Вот ведь глупость какая, где у этой конструкции фары и где оптические датчики! Но разве автомобиль жив не той жизнью, какой наделили его люди?
"Мы даже не приручили их, — мрачно подумал Андрей. — Мы их создали. Мы их бросили, и они стали убивать. И, — вдруг вспомнил он, и мысль обожгла его. — Где же он теперь заправляться будет?"
Он плюнул и снова забрался в салон.
— Поедем, — сказал он. — Я знаю, куда.
Коммуна, в которой у Андрея были добрые друзья, владела дирижаблем. Сейчас ангар пустовал: коммуна, почти в полном составе, отправилась отдыхать. Андрей не понимал, как можно любить дирижабли. Но пустой ангар пришёлся кстати.
— Вот так, — сказал он Макару, когда они добрались до места. — Живи пока тут, дальше подумаем. Я приду скоро.
"Погоди"
Поднялась дверца бардачка. На выдвижной панели лежало устройство индивидуальной связи, и Андрей машинально принял его. Теперь он мог разговаривать с Макаром издали.
Устройство было тёплым на ощупь, как твёрдая человеческая ладонь.
Андрей втащил в ангар двадцатилитровую канистру с универсальным горючим, и Макар ласково просигналил фарами ему навстречу.
— Здравствуй, — сказал Андрей, затеплев в душе. Макар осторожно подъехал ближе. Он казался таким маленьким в помещении ангара. Как бусинка в напёрстке. Андрей отметил про себя, что машину пора вымыть. У него был когда-то очень похожий, такой же палевый. А окраска у машины не такая уж старая...
— Вот, принёс тебе поесть. Давай-ка…
Крышка бензобака не поворачивалась, будто примёрзла.
— Ты чего? — удивился Андрей. И ещё больше он удивился, взглянув на указатель количества бензина. В прошлый раз, помнится, был чуть ли не на нуле. Андрей сначала опешил, а потом разозлился.
— Ты… что это, а? Ты куда это таскался? К дружкам твоим? Нашли новую берлогу, да? Ну, знаешь! Как только не стыдно тебе. Вот заблокирую дверь наглухо, погуляешь у меня…
Он опомнился. Что он такое несёт? Ведь машина не его. Она сама выбирает.
— Прости, — сказал он. — Я за тебя испугался. Я больше не буду, правда. Давай погуляем, хочешь?
Вредный Макарка медлил. Молчал. Наконец смилостивился — заурчал мотором, послал сигнал двери — та поехала вверх. Обрадованный Андрей прыгнул на переднее сиденье, за руль.
Хорошо.
Запах бензина, и ладони на руле, а машина легко и чутко слушается малейшего движения, и даже кресло под ним такое же, как было когда-то в его автомобиле. И влетающий в окно ветер, и чувство простора, и пространство подвластно тебе. Целый мир…
Баранка резко повернулась, выворачивая ему руки. Несколько секунд — и они неслись по узкой, уводящей всё круче на юг дороге.
— Стой!
Андрей ударил по тормозам. Резко, как не делал даже сорок лет назад. Как сделал бы, желая наказать Макара. Тот приостановился — чуть-чуть. Блокировал руль и педали и полетел дальше.
Что теперь? Вроде бы они приближались к месту их знакомства. Макар решил выдать его диким автомобилям, или ещё что похуже?
Обида была сильнее страха. Машина предала. А ведь так не бывает…
Не бывало раньше.
Бессильно откинувшись на спинку кресла, он ждал, не предпринимая заведомо бессильных и потому унизительных попыток открыть дверцу и выпрыгнуть на дорогу. Макар не выпустит.
Мелькали перелески, перекрёстки, поля. Макар повернул налево, ещё раз свернул на узкую дорогу — не дорога даже, потрескавшийся бетон. Сбавил скорость и выехал к одиноко стоявшему, очень старому на вид бревенчатому дому. Стал.
Щёлкнула, разблокируясь, дверца. Выходи пожалуйста. Беги…
— И что ты делаешь, — слабо сказал Андрей — Что это за народное творчество?
На крыльце (потемневшие доски вперемежку с пластиком) появился человек. Подслеповато посмотрел в их сторону, прикрываясь ладонью от солнца. Шагнул к ним. Побежал.
— Макар! Макарушка! Это ты?
Андрея поили чаем с вареньем и консервами. Макар долго стоял под окном со старинной пластиковой рамой, заглядывал, ждал, пока хозяин выйдет. Потом всё-таки убрался в свой гараж. А гараж Макара, как Андрей успел заметить, был устроен получше, чем жилище его хозяина.
— Две развалины, — говорил новый знакомый. У него были такие же седеющие, как у Андрея, виски и молодые глаза, и звали его Валентином. — Реликт. Он и я. Я уж думал, он меня не дождётся. Так и было бы, если б вы не позаботились. Да ещё, знаете, автозаправщик! Тут есть неподалёку есть станция, может, знаете? Тридцать лет простояла в режиме консервации, и ничего. Я этот автозаправщик налаживал регулярно, а тут возвращаюсь и вижу: кто-то выбил ему все датчики! Ну, кое-что заменил, что-то нечем. Вандалы, честное слово… — он закашлялся.
Андрей чувствовал себя не вандалом, а гораздо хуже. Но объяснять, как было дело, не стал.
— Я ведь шоферил двадцать лет, -сказал Валентин.
— Все мы тогда были за рулём…
— Нет, я настоящим шофером был. Дальнобойщиком А вы?
— Работал в автосервисе.
— А! — голос Валентина снова потеплел. — Ну да, видно ведь, что человек разбирается. Берите сушки, что же вы ничего не едите. Да, вот так, остался Макар один. Я тут по глупости в больнице оказался. В вашей… я хочу сказать — есть тут городок, выше по долине. Зашёл в магазин, набрал в корзинку продуктов каких попало, а медицинские датчики на кассе засекли мою температуру — а ведь и повышена совсем чуть, и вид им мой, видишь ли, не понравился. И говорят мне: вам рекомендованы продукты диетические. Ну а я, как дурак, заспорил. Ну, меня и препроводили в больницу. Заботливо так, — он невесело засмеялся и снова закашлял. — Ну, я от них всё-таки ушёл. Ну их.
Макар почувствовал, как крепнет его пошатнувшаяся симпатия к новому знакомому. Ему и самому больницы обрыдли. Новые законы были порой невыносимы. Любой глупый дирижабль получает в своё распоряжение твою медкарту. Ослабело зрение — могут ограничить в правах в передвижении по улице. Наберёшь лишнего весу, не пускают в дилижанс. Впрочем, у Валентина проблем с лишним весом не было — наоборот. И кашлял он, нехорошо так кашлял.
— Меня не вылечат уже. Вот я и ушёл, — подтвердил Валентин. — Сколько ни проживу, зато дома. Лес вот, домик ещё прадед построил. И Макар…
Полчаса назад он гладил капот, трогал грязные крылья, отворачивался от Андрея — прятал ставшие в глазах слёзы. Андрей вспомнил это — и понял, что завидует не по-хорошему. Завидует этому больному человеку. Тут посочувствовать бы, и сделать для него всё… Да разве он не сочувствует?.
— Не сердитесь на нас, — сказал ему Валентин. — Я вернулся вчера вечером, сегодня вот его позвал. Просто так, наудачу. Не надеялся, если честно. И тут — вы! Я не думал вас напугать. А он просто слишком обрадовался, вот и рванул домой.
— Я не сержусь, что вы, — честно сказал Андрей, хотя ему стало отчего-то ещё хуже. — Это ведь ваша машина. А меня вы домой отвезёте?
— Конечно.
Они стояли на крыльце под ветхим навесом. Макар услышал — вырулил из гаража, и только что не прижимался к старому хозяину. Ластился. А тот вдруг достал устройство связи и дал Андрею.
— Возьмите, пусть у вас тоже будет.
Он всегда так долго не решался позвонить Лилии. Искал повод. Искал слова. На этот раз повод был: скоро праздник Осенних Клёнов, а на праздник они ходили вместе уже много лет. По сложившейся традиции, они виделись три раза в год. Это очень редко. Особенно в их возрасте.
И ещё недавно объявили, что пневмопуть, удобный и быстрый подземный транспорт, недоступен для пассажиров, и Андрей переживал, что дорога не откроется к празднику.
Андрей собрался с духом.
— Ты будешь на празднике?
Трубка помолчала в ответ, слегка пощёлкивая Будто Лилия его не узнала.
— Ты вовремя позвонил. Как чувствовал. Я уезжаю сегодня ночью, Энди.
— Куда?
— На материк. Насовсем.
В трубке шептало пространство. Спускался вечер — одинокий и ненужный.
— Тогда до свиданья, — ответил он сдержанно.
— Так надо. Прости.
За что она извиняется? И кому нужно его мужество и спокойствие, когда рвётся душа? Растягивается между далёкими городами, так далеко и больно, больно…
— Можно, я приеду попрощаться? — спросил он как можно спокойнее.
— Ты не сможешь. Пневмопуть на ремонте. По воздуху один, без достойной причины…
— Мне никто не разрешит…
— Да… До свиданья. Я всегда… очень хорошо к тебе относилась.
Молчаливая трубка в руках, и ничего больше.
Он надел куртку, чтобы выйти в прохладный вечер. Некому сказать ему "Не простудись". Зато если он простудится, придётся лечиться. Старая куртка. Потёртый коммуникатор в нагрудном кармане.
Нет больше живых людей, только трубки. Кто ещё его услышит? Он уселся на скамейке. Чуть дальше, за солнечными часами на лужайке — качели, — Анна любила сидеть там. С тех пор как вышла замуж уехала к мужу Нелли, только Анна и качалась на них. А потом — никто. Близкий лес рыжел за черепичными крышами.
— Макар, — прошептал Андрей в трубку. — Макар…
Он не ждал. Но и не удивился, когда между домами привидением скользнул Макар. Хрустя кирпичной крошкой чистенькой дорожки, давя правыми колёсами маргаритки газона, а левыми проскальзывая, самым ужасным образом, по движущейся полосе. Ездить по которой на машине совсем не положено, конечно же.
Ночная песня шин. Тёмный лес, убегающий назад. Длинные лучи фар. И ровное, надёжное гудение мотора. Макар погасил свет в салоне. И не сказал ни слова, только выдал на экран карту, предлагая Андрею указать цель поездки. И Андрей молчал. Но это было совсем другое молчание. Полное смысла.
А потом они ехали обратно.
Боль стелилась ночным туманом. Мягкая. Настоящая придёт потом. Макар одолел триста километров за два часа по неважной дороге, и они успели. Хотя всё это было напрасно. Андрей ненавидел себя за лермонтовские сцены. Всё зря.
"Она не вернётся?"
— Нет, — ответил Андрей, не удивившись, что машина знает.
Что-то стучит в моторе — неправильно. Кардан. Где только Валентин достаёт запчасти?
— А почему ты приехал? Хозяин послал?
Макар молчал очень долго.
— Он сказал: "уезжай, мне ещё хуже когда ты это видишь. Приезжай попрощаться, когда я позову".
— Что?!
Макар молчал. Он вообще был неразговорчив. Человек и машина неслись сквозь непогожую ночь, и на этот раз рулил Андрей. А Макар подчинился.
Мотор работал неправильно, стучал кардан. Как Антон управляется, где берёт детали?
— А ты почему мне отозвался? Хозяин велел?
Макар молчал долго. Потом, когда Андрей уже не ждал, выдал:
Он сказал: "Уйди, мне ещё тяжелее, когда ты видишь. Уходи к Андрею или домой".
— Куда это — домой то? На ту свалку, что ли? И… погоди. Что с ним такое?
Макар не ответил. Он вообще был неразговорчив.
— Слушай, так нельзя…
Человек и машина вдвоём летели сквозь промозглую осеннюю ночь. Но теперь рулил Андрей. И Макар подчинялся.
Он взбежал на знакомое крыльцо из пластика и гнилого дерева, толкнул незапертую дверь. Через несколько минут снова появился снаружи с ношей на руках, с трудом дотащил Валентина до Макара и втиснул в салон. Машина рванулась раньше, чем Андрей захлопнул дверцу, пытаясь отдышаться и успокоить неровно колотившееся сердце.
Андрей снова перехватил управление –мягко и настойчиво. Он вёл Макара к родному городу. И когда тот упёрся было, затормозил на окраине, решительно надавил на газ.
Они пролетели по бульвару, где не было по позднему времени прохожих, которые проводили бы их удивлёнными или разгневанными взглядами. Только у самой больницы какой-то дядечка шарахнулся в сторону, сильно и внятно, — но Андрей не слушал, он тащил из машины тяжёлого обвисшего Валентина.
— Макар, прочь, — велел он. — Уходи, куда велено!
Стеклянные двери больницы светились перед ним ровно и успокаивающе. Там всегда дежурят люди. Там помогут.
— Помогите! — крикнул Андрей.
Никто не отвечал. Свет падал на цветную чистую дорожку. Задыхаясь, Андрей дотащил на себе больного человека до дверей. Двери оказались запертыми. И было тихо.
Но раньше, чем он начал ломиться в эти хрупкие двери, рядом возникла коренастая тень. Человек появился из темноты, приложил ладонь к замку и уверенно прошёл в приёмный покой. Уже через минуту освещённое мягким дежурным светом пространство ожило, наполняясь врачами и каталками, становясь тем, чем оно должно быть: местом, где помогают людям.
Андрей услышал, как за спиной заработал мотор. Макар двинулся восвояси, сначала нерешительно, потом быстрее.
Пришедший из ночи человек внимательно оглядел Андрея и сказал голосом, не допускающим возражений:
— Идёмте со мной.
Внешне человек не отвечал представлению Андрея о врачах. И, однако, он был и врачом тоже. Доктор Сухов, вот как его звали. Кроме врача, имелось окно во всю стену, весёлые солнечные зайчики на потолке, казённые письменные столы и приборы. И кресло. Нет, ничем не напоминавшее зубоврачебное.
— Почему вы ответили при тестировании, что пешеход и водитель должны иметь равные права?
— Он умер? — спросил Андрей.
— Валентин? Да, он умер. Нет, это не связано с отсутствием у него страховки, — продолжил врач, заметив невольное движение Андрея и предупреждая вопрос. — Для него сделали всё, что могли. Очень запущенная болезнь лёгких. Знаете, мне искренне жаль бедолаг, которые живут под куполами и дышат воздухом, который сами же отравили. Но людей с изменённым сознанием вообще очень трудно понять… Так почему пешеход и водитель должны иметь равные права?
— Потому что оба они люди, — ответил Андрей, раздражаясь и понимая, что раздражение работает против него.
— Ещё вы утверждали, что вам нравится запах бензина.
— Да, — Андрей сдержался. — Это ностальгия. Вам не знакома ностальгия? Это нечто из области старческий причуд.
— К сожалению, всё серьёзнее. Вы помните, почему были запрещены интеллектуальные блоки в авто? У людей, долго общавшихся с этим интллектом, наблюдались изменения в функциях спинного и головного мозга.
— Вы же не хотите сказать, что я начал думать спинным мозгом, несколько раз прокатившись на Макаре? — удивился Андрей. Но врач ответил серьёзно и сухо:
— Вы ведь в молодости были автолюбителем и механиком? Я рекомендую вам немного задержаться в клинике. Сделаем ещё кое-какие тесты. А заодно и сердце подлечите.
— Я ведь уже прошёл ваше обследование, — вспылил Андрей. — То, на которое никогда не согласился бы, если бы не решение суда! И я не могу быть похожим на тех, живущих под куполами, потому что никогда там не жил!
— В следующий раз решение суда может быть гораздо более суровым. Тогда и назначенные обследования, и принудительная госпитализация понравятся вам ещё меньше.
— Это в случае нового нарушения закона. Но я ведь уже отпустил Макара что ещё? Велел ему убираться. Почему-то в ваших тестах не было вопроса: жалко ли мне машинку, оставшуюся без хозяина? Да, жалко. Очень.
— Давно пора навести порядок, ликвидировать эти свалки, и незаконный отток топлива тоже, — невозмутимо ответил доктор. — Этих хищников, так напугавших вас, выловят. И никаких поводов для жалости не останется.
Нелли встретила Андрея, когда его выпустили. Вернее, выписали. Нелли не упрекнула его ни словом. Андрей растрогался.
Всё семейство поселилось в его доме, и Андрей вдруг понял, что его больше не огорчает вид качелей на лужайке: там всё время радостно играли малыши. А потом, чтобы хоть как-то вознаградить его за прошедший мимо праздник Осенних Клёнов, устроили пикник. В честь дня рождения младшего внука.
Пока Андрей и старшие дети запускали воздушного змея, зять ловко нанизал на шампуры маринованное мясо и развёл огонь — на лужайке имелось место для костров. Ароматный дым смешался с запахом осени, соблазнительный запах разлился далеко вокруг. Тогда с транспортной полосы сошёл, направившись к ним, крепкого вида мужчина, и дети встретили незнакомого дядю радостными приветствиями.
— Садитесь сюда, как вы вовремя, — заулыбалась Нелли. И только Андрей взглянул хмуро на незваного гостя и горько сказал, — сказал, даже не дав тому поесть, в нарушение всех приличий:
— Мне кажется, вы пришли с недобрыми вестями.
— Я пришёл пригласить вас — взглянуть, как ловят одичавшие автомобили.
Упала на траву корзинка, рассыпав вилки и виноград, но никто этого не заметил. Даже дети.
— Зачем вы это делаете? — сказала Нелли. — Это называется провокацией.
— Вы можете убедиться, там ли ваш Макар. Вдруг он не ушёл, как вы думаете.
— Если он не ушёл, мой взгляд на него ничего не изменит.
— Кроме того, что вы сможете избавить его от боли.
Когда-то в молодости он думал, что "сердце болит" — это аллегория.
— Если он здесь, конечно же — добавил гость, очень внимательно посмотрев на Андрея. — Вы ведь почти уверены, что он вернулся под родной купол и у него всё в порядке. Вы можете не ходить, отказаться.
— Папа, не ходи — сказала Нелли. Внучка оглянулась на мать и ухватила деда за руку.
— Простите меня, — беспомощно сказал им Андрей.
Два человека сошли с автокара в пригороде. Сухов вытащил устройство связи, что-то сказал в него.
— Я отдал стандартный сигнал, призывающий автомобиль, — пояснил он. — В широком диапазоне. Подождём.
Автомобили появились минут через пятнадцать. Подъезжали, спокойно останавливались рядом.
— Не бойтесь, я выставил защиту. Я отлично экипирован.
Будто накаркал. Один автомобиль кинулся на них, набирая скорость (Андрей смотрел на него, будто под гипнозом), и вдруг стукнулся о невидимый барьер, отлетел назад. Послышался лязг — Андрею показалось, что автомобиль крикнул.
Андрей запоздало отшатнулся. Сухов удержал его.
— Это он на меня?
— На вас, — с удовольствием подтвердил его спутник. — Нет, ну надо же, какие злопамятные бестии. Глядите, сколько. О, а вон там ещё едут! И все по вашу душу, не иначе! Они ловили вас, теперь вы помогаете ловить их — разве не забавно?
В самом деле. По отличной дороге с многослойным покрытием тёк поток машин. Как когда-то, подумал Андрей. Только все они спешили в одну сторону. К ним. Добравшись до затора, они терпеливо останавливались. Ждали.
— Ну хватит, — озабоченно сказал Сухов. — А то у меня радиус действия пищалки не такой большой. А ну, попробуем!
Он вытащил новый пульт управления, длинный и круглый. Приложил к губам и что-то сказал — автомобили затихли, приглушив моторы. Человек не спеша прошёл вперёд и встал впереди колонны. Потом опять что-то сказал в свою трубку. Автомобили покорной чередой двинулись за ним. Как за крысоловом. Чудовищные крысы, сверкающие под солнцем спинами, покрытыми облезающей эмалью. Раскрыв рот, Андрей двинулся вместе с ними. Спохватился и вернулся за автокаром.
— Слушаются, — сказал довольный "крысолов", останавливая колонну. Кивнул Андрею, чтобы тот подъезжал.
— Значит, вы для этого сюда меня пригасили, — обобщил Андрей спокойно. — Чтобы их набралось побольше. Слушайте, а это подлость вообще-то…
— Да бросьте! Так сочувствовать чужому разуму, это действительно ненормально. Вы думаете, лучше было бы испортить дороги, устроить на них настоящую охоту, почти что кровавую? Ничего, ничего, скоро это закончится. А давайте я прямо сейчас вас до города довезу, и домой пойдёте? Вот на этом, — он хлопнул по капоту один из автомобилей, и тот даже не дёрнулся. — Вы не бойтесь, послушается как миленький. Всё равно вашего Макара тут нет, и слава богу.
Андрей хотел отказаться. И запнулся на полуслове.
Макар тут был. Точнее, он подъехал только что, тесня и огибая остальных и будто не подчиняясь пульту. Будто для него существовал только Андрей, и никаких пультов.
— Да, — сказал человек. — Вам не повезло. Вы знаете, как быстро его убить? Должны знать, вы же бывший механик.
Андрей не двинулся.
— Вообще-то я предвидел это, — сказал человек. Не без сочувствия, как показалось Андрею. — А хотите знать, что вы сделаете дальше? Сейчас вы уедете. Да, Макар будет слушаться вас, а не меня, это известно. Уедете и попробуете пробраться в город под куполом. Вас туда, естественно, не пустят без документов, как не пускают машину без хозяина. Чтобы туда попасть, нужно выхлопотать разрешение, а это долго и нудно. Тогда вы, полный отчаяния, поселитесь где-нибудь в избушке. Где жил тот несчастный, которого вы доставили в больницу. Или где-то ещё. И будете мучиться, пока специальная служба не сжалится и не заберёт вас. Примите добрый совет. Покатайтесь… я ведь прав, да? А потом поезжайте домой. Макара отпустите, не мучайте и сам не мучайтесь. Никуда он от нас не денется. Лучше бы сразу, но раз вы не можете — пускай. И никого не бойтесь. Вы мне помогли, и я за вас заступлюсь, если надо будет. Хорошо?
Андрей шагнул к Макару. Забрался внутрь. Сухов смотрел на них, не двигаясь.
Макар с трудом развернулся и поехал прочь.
Кажется, он плакал. Сильно давило сердце. Хорошо, что он с некоторых пор носит с собой лекарство.
"Домой?" — написал Макар.
— Куда же домой? У нас же нет пропуска. Но ты прав, давай попробуем. Домой, Макар!
"Под креслом справа", — сказал Макар, и Андрей послушно пошарил под креслом. Там действительно нашёлся кусочек пластика. Видно, Валентин выронил его, когда Андрей вёз его в больницу. Может быть, оставил нарочно? Да нет, он был без сознания.
— Едем, Макар, — сказал Андрей. Вытащил из внутреннего кармана ещё одну капсулу и раздавил зубами.
Снова были дорога и машина, пространство и ветер. И сердце уже не ныло. Наваливалась сонливость, но это были пустяки.
Андрей вышел с работы, а Макар радостно загудел и торопливо съехал к нему с эстакады. Они жили теперь здесь, в городе под куполом.
Андрей смутно помнил, как подъехал к огромной, в полнеба, стене, и пропускной шлюз, и вопрос охранника: "Вы знаете, что срок действия пропуска кончается? Продляйте". Андрею было слишком плохо, чтобы он мог об этом думать. И, кажется, он перестарался с успокоительным. Ему хотелось спать, спасть… но Макар остановился и открыл дверцу, впустив холодный, непривычно пахнущий выхлопом воздух. И написал "Иди домой", и даже, кажется, слегка потряс креслом.
Андрей послушно вывалился наружу и обнаружил себя стоящим перед подъездом многоэтажки. У входа висел список жильцов. Андрей легко нашёл квартиру Валентина, а паспорт сработал, как ключ. Андрей нашёл кровать и с облегчением упал на покрывало.
На другой день он смог подняться и отыскать туалет, а также три банки с горошком в кухонном шкафу. Наверное, Валентин любил зелёный горошек. Андрей отрешённо съел его весь, не выходя из дремотного состояния.
Потом он спал ещё.
Когда он, наконец, вышел из дома, у дверей его ждал Макар. Гораздо позже Андрей догадался, что Маар каждое утро покидал уютный подземный гараж, чтобы встретить своего человека у подъезда и отвезти на работу. И теперь вернулся к привычному распорядку.
А работа оказалась автомастерской. Её хозяин встретил Макара с радостным удивлением; его лицо засветилось улыбкой , — и остыло при виде Андрея, которого тот привёз.
— А где же Валентин?
— Он умер, — ответил Андрей. — Там, за стеной.
— Да, он часто бывал там, выхлопотал себе разрешение. Была у него идея ловить и приручать дикие авто. Но они перепрограммируются слишком сложно, хоть и ветхие... А Макар у нас и вовсе старичок, — он ласково погладил машину. — Вы были с Валентином, когда он умер?
— Я пытался помочь. Отвёз его в больницу.
— Он всегда мечтал умереть, летя на Макаре под открытым небом, на полной скорости, — хмуро сказал хозяин мастерской. — Даже Макарку переправил за стену, это ему дорого обошлось.
— По сути, так он и умер.
Хозяин замолчал и закурил, и Андрей, удивившись забытому ощущению табачного дыма, вдруг попросил сигарету. Хозяин мастерской улыбнулся и достал пачку. А потом вдруг случилась ещё более удивительная вещь: он предложил Андрею работу. Раз уж Макар того признал, сказал он, то не может Андрей быть плохим работником. Правда, он не может платить ему столько, сколько платил Валентину.
Но Андрей ведь и не знал, сколько платили Валентину.
Теперь он жил ощущением, что он всё ещё спит, но может проснуться. Вернуться, полечиться и жить дальше. Ещё не поздно, пока не устарело Валентиново разрешение. Но пока сон его длился. Утром он подъезжал к автомастерской, хлопал Макара по крылу, и тот сам отправлялся на автомойку, а потом разыскивал место на парковке. Мылся он теперь ежедневно, и всё равно — за стеной Андрей никогда не видел его таким грязным. Работал Андрей не быстро, но у него было чутьё на технику.
А вечером Макар счастливо встречал его и наглухо захлопывал дверь, отрезая от улицы. В городе почти не было деревьев и совсем не было газонов, система очистки воздуха не справлялась, но кондиционер Макара, заново отлаженный в мастерской, работал безукоризненно, а в бардачке всегда лежали минеральная вода, шоколад и сигареты. Хотя курил теперь Андрей мало.
Иногда он чувствовал неправильность городского ландшафта, глядя на двух— и трёхъярусные парковки. Но нужно же машинкам где-то парковаться? А глядя на пешеходов, которые не желали ждать по пятнадцать минут у светофоров и перебегали дорогу прямо под колёсами, он вспоминал тестирование в медицинском центре и испытывал настоящую злость. Какие там равные права? Этих идиотов надо наказывать за нарушение правил гораздо строже, чем водителей.
Он вспоминал и утверждение, что у человека за рулём постепенно меняются функции спинного и головного мозга, и понимал, почему доктор Сухов был неправ. В многочасовой пробке хватало времени, чтобы поразмыслить. Сухов просто не знал, как это здорово, когда ты настоящий хозяин своих ног. Когда можешь, не покидая уютного кресла, оказаться где хочешь. Изменение функций... да нет, это вздор. Разве он не тот же, что и всегда? Если он изменился, так только потому, что счастлив. Он скучал без Макара, и в выходной, бывало, сам спускался по длинной спирали подземного гаража, чтобы доехать до мусорных баков или до ближайшего магазина.
Это был счастливый сон, и он не хотел просыпаться.