Шпили Вильман

Софочка жадно пожирала мужа взглядом. Вадик пожирал третий подряд эскалоп. Тянул из невысокого с толстым дном бокала джин и под хвойный запашок старался разбудить в себе «казавшее кукиш» новогоднее настроение. Тщетно, оно еле дышало под ворохом из «серо», «буднично», «обрыдло» и «послезавтра на работу».

В глазах супруги справляли свадьбу все черти района. Причём, именно в этот момент слово взяли друзья жениха из Махачкалы. Вадиму казалось, что он явственно различал сухие покашливания автоматной пальбы и мелкую дробь лезгинки.

«Горько, бр-р-ря-ат!» — завывали они.

«Ну вас к дьяволу вместе с хозяйкой», — думал он и, вгрызаясь в мясо, подливал ещё.

Всё это не сулило ему ничего хорошего. Софи недвусмысленно давала понять, что намеревается «пошалить». Конечно, ведь новогодняя же ночь. Как же без «пошалить»? Да-да, то самое традиционное новогоднее «пошалить». Снова будут кружевные трусики. Вроде и красиво, а на ощупь рыбья чешуя. Меховые наручники… придумают же! Отчего дальше не пошли? Дубинки из поролона? Пластилиновые пистолеты? И к ним пули из… Он представил наряд полиции, экипированный подобным образом. Захват заложников, потом яростная погоня на розовых со стразиками джипах, перестрелка… В дело вступают пистолеты и… «Грабители измазаны при попытке к бегству». Он невольно улыбнулся.

И влип окончательно. Улыбка отрикошетила от полупустого блюда с лазаньей и угодила в Софочку. Та восприняла её на свой счёт — как задаток и поощрение к действию. И сразу взяла быка за рога — вернула улыбку с огромной переплатой. В глазах её заметался рой искорок. Должно быть, вдрызг подгулявшие черти дорвались до салюта.

Софочка отставила недопитый фужер с вином и, придвинувшись ближе, подпёрла щёку ладонью. А сама прогнулась так, что Вадику показалось — бюст её сейчас освободится из плена и по праву займёт место на столе между поросёнком и креветками. Явно вожделевшая десерта супруга подмигнула ему и сказала тоном мягким, но, несмотря на это, не терпящим препирательств:

— Давай доедай, и в душ.

И вдруг Вадик понял, почему на Новый год принято наряжать ёлку. Всё просто — запах хвои творит настоящие чудеса! Во всяком случае, ему хотелось бы так считать. Ведь ещё мгновение назад он думал о предстоящем вечере с прохладцей и скукой. А вот стакан, благоухающий морозной ёлкой, показал дно… ну, ладно, можжевельником, какая разница… стакан иссяк, и всё неуловимо переменилось. Вадик был сыт, слегка пьян, рядом с ним сидела симпатичная женщина, готовая на всё и ещё сильно сверх того… Это видно было по тому, как жадно она слизывала тщательно подведённые карандашом контуры губ…

Он согласно кивнул и почувствовал: новогодняя ёлочка была уже внутри его. Она нежно покалывала с тыльной стороны брюшины и нашёптывала: «Просыпайся. Праздник есть…»

Стоя под любвеобильными, всепроникающими струями горячей воды, он услышал за дверью негромкий разговор. Женский голос, а потом… мужской?! Слов было не разобрать, однако…откуда ему взяться, мужскому голосу? Может быть, Софочка поставила телефон на громкую связь? Или болтала с обаятельным телевизором? Хотя, могли ведь и соседи вломиться — поздравить с наступившим. Подружки с мужьями слететься на халявный мартини и приличный взяточный коньяк…

Он наскоро смыл пену, выбрался из кабинки и растёр до красноты полотенцем грудь и бёдра. Проходя у зеркала, бросил взгляд на левое предплечье с выцветшей татуировкой «ВДВ». Напряг бицепс… Что ж, татуировка сохранилась, а вот сама мышца оставляла, как говорят, желать. Он поспешил набросить на плечи халат и постарался убедить себя, что это просто зеркало запотело от горячего пара и не давало полноценного обзора.

В коридоре и гостиной было пусто. А вот из спальни раздался требовательный голос жены:

— Зая, ну скоро ты там?

И тут грянул гром среди ясного недавно подвешенного потолка. Ведь закончилась вполне обычная фраза совсем нестандартно:

— Давай быстрее, мы уже заждались.

По ушам больно резанул короткий приговор «мы». Вадик замер на месте, перебирая возможности. Оговорилась? Вполне. Выпила вина, заплетается язык. Ослышался? Тоже не исключено. Выпил, с детства туг на ухо…Да просто тупой, не отличает на слух пару-тройку слов…

Боже, пусть Софочка, по негласной женской привилегии, назвала «ещё кем-то» некоторые части собственного тела. Или какое-то изощрённое приспособление для любви.

Ну, на худой конец, пускай подружку позвала!

И тут же второе, не столь оптимистично настроенное «я» напомнило: голос, который он слышал из-за двери, был мужским!

Бзды-ынь! Это ударила в голову дурная кровь.

Вот всё и срослось. Ох, ё…лочка, что ж ты наделала!

Порог спальни Вадим переступил так, словно за широкой серебристой пластиной, привинченной к полу, разверзлась бездонная пропасть. И, не смотря на то, что он уже почти смирился с подлой коварной судьбой, увиденное стало для него шоком.

Да, мужчина. Да, в спальне. Конечно, с Софочкой. А та — нашла время! — в своём любимом оранжевом пеньюаре. Ну как «пеньюаре»… в рыбацкой сети её тело было бы спрятано гораздо убедительнее. А так…да…он, она и из одежды — ни хрена. Но…

Странно было другое: это супруга блистала телесами. А вот мужчина был одет в строгий деловой костюм-тройку, при галстуке. Из кармана жилетки свисала серебристая цепочка. Сектант от эротической индустрии? Из тех, кому без галстука к чужим жёнам под одеяло влезать вера не позволяет? Очки, надменное, даже отстранённое выражение лица. Как-то не вязалось это всё с двусмысленной… или даже скорее трёх-смысленной ситуацией.

Пока он раздумывал, что сказать, чем швырнуть или куда забубенить, «костюм» жеманно поклонился и низким чистым баритоном сказал:

— Доброй ночи и с наступившим Новым годом.

Вадик понял, что драка откладывается. Ведь не станешь же ломать жизнь человеку, который так искренне тебя поздравил. А ещё поспособствовали костюм и цепочка. К тому же, несмотря на исходившую от встревоженного благоверного угрозу, незнакомец даже не изменился в лице. Поэтому Вадик бессильно хрустнул пальцами и выдавил:

— Как скажешь, браток, как скажешь.

Такой, мягко говоря, прохладный приём, наконец разбудил в госте некое подобие эмоций. Он слегка приподнял одну бровь и выпятил нижнюю губу.

— Понимаю ваше беспокойство и подозрительность. Однако ваша супруга настояла на том, чтоб всё оставалось сюрпризом.

— Сюрпризом, говоришь, — промычал Вадик. — С сюрпризом у вас получилось, — и, взглянув на жену, добавил: — У вас, у обоих.

Незнакомец элегантно вытащил из кармана чёрный с золотом прямоугольник визитки и протянул Вадику. Понятное дело, тот вчитываться не стал. Только краем глаза захватил несколько блестящих сердечек и стилизованного снайпера-амура. К счастью, незнакомец тоже понимал, что ситуацию можно исправить только словами, поэтому сказал:

— Обычно мы всегда согласовываем тренинги с клиентами. Но уж раз такой случай, пошли вашей супруге навстречу.

Ах, они ещё и навстречу пошли! Ах, это ещё и «они»! Где тогда остальные? В шкафу или под кроватью?

Настала очередь отдуваться жене:

— Софья, что здесь происходит?

Та, без труда разобрав в голосе мужа железобетонные нотки, невольно поёжилась. Но не нашла ничего лучше, чем избитая анекдотичная фраза:

— Это не то, о чём ты думаешь.

— Тогда начинай объяснять. А то ведь я и в самом деле думаю не очень…

Она опустила глаза:

— Пусть лучше молодой человек всё объяснит.

Вадику уже было безразлично, кто его наконец просветит. Поэтому он перевёл взгляд на «молодого человека» и пригрозил:

— Только не держите меня за дурака.

Тот пожал плечами, мол, «никто вас за вашего дурака держать не собирается», и спросил:

— Вы знаете, кто такой бариста?

Вадим опешил, но ответил:

— Кофе варит.

— Именно, бариста помогает людям наслаждаться процессом пития кофе. А сомелье?

— Дегустирует вина.

— Сомилье открывает прелести потребления вин.

Вадик не совсем понимал, куда этот чопорный тип клонит, поэтому уточнил:

— А вы тогда кто? По кофе или по винам?

— Я предпочитаю короткий, но ёмкий термин «гайд», — снова поклонился «бариста-сомелье». — И открою для вас и вашей супруги дверь в непознанный мир захватывающего, безграничного, умопомрачительного…

Пожалуйста, только не…

— …сексуального наслаждения.

Вадик почувствовал, как кожа его лица медленно сползает с черепа. А язык, упёршись в верхние зубы, пытается выдавить их наружу.

— В мои обязанности, — заученно продолжал новоиспечённый «гайд», — входит помогать влюблённым парам, если можно так выразиться, правильно, с максимальным удовлетворением для обоих употреблять друг друга. Ведь не секрет, что живём мы с вами в эпоху потребления. Так почему бы не стремиться достигнуть в этом…

— Ну, вы тут достигайте, — не выдержал Вадим. — А я пошёл…

Софочка неслышно подкралась и села на противоположный край дивана. Вадим, откинувшись на спинку, отрешённо глядел в потолок.

Они домолчались до сигареты. Курили по обычаю одну на двоих, с ободком помады на фильтре.

Гайд, зараза, не уходил.

В конце концов, Софочка сдалась:

— Ты думаешь, мне самой было легко решиться?

Вадик неопределённо фыркнул, выражая этим звуком то ли сочувствие, то ли восхищение её смелостью.

Снова молчание.

— Ты уже не смотришь на меня, как раньше, — она всхлипнула. — Вот я и подумала…

— Что ты подумала? — не выдержал Вадим.

— Что нам обоим не помешает небольшая встряска. Слышал, как он говорил? «Дверь в непознанный мир…»

Она перебралась к нему поближе, уткнулась в плечо.

— Я бы этому Буратино его дверь … пригрозил Вадим презрительно. — А золотой ключик вставил бы в скважину и провернул несколько раз.

— Это его работа, — прошептала Софочка жалобно.

— На стройку пусть идёт, нам такие первооткрыватели во как нужны! — уже не так зло проворчал Вадим и провёл пальцем по кадыку.

Она села к нему на колени и заглянула в глаза. И тогда он заметил крохотную слезинку на её ресницах. Актриса, чтоб её…

— Ну пожалуйста, ну для меня…

И он проиграл — вспомнил вдруг её прежнюю. Чужую, недоступную, бешено-дикую и податливую одновременно. Вспомнил и погиб.

Ёлочка-ёлочка, что ж ты натворила…

— Стой.

Он осторожно согнал её с колен, подошёл к столу, плеснул в стакан внушительную порцию джина, потом, недолго думая, добавил ещё столько же. Осушил залпом и спросил:

— Что я должен делать?

— Ведите себя, как привыкли, — потребовал гайд и сложив руки на груди. — А я в процессе буду вас исправлять.

Софочка, видя нерешительность на лице у мужа, взяла его за руку, мягко подтащила к постели. Отвернувшись, опёрлась на колени и локти. Так, что обоим мужчинам представились на обозрение её — пилатес, йога! — упругие ягодицы.

— Хорошо, пусть будет так, — одобрительно кивнул гайд и добавил: — Прошу вас, не стесняйтесь. Если вдруг почувствуете дискомфорт, скажите мне, и мы сделаем перерыв. Считайте меня лечащим врачом. Ведь в ряде случаев половая дисгармония способна приводить к психической и физиологической дисфункции.

— А нельзя ли попроще… — проворчал Вадим.

— Проблемы сексуального плана трансформируются в неприятности со здоровьем.

Вадик с помощью супруги стащил с неё условность пеньюара и привычно провёл рукой по спине, затем слегка изменил направление.

— Ну куда вы сразу за грудь?! — прогудел из-за плеча гайд. — Классическая ошибка. У тридцати процентов женщин это место крайне тактильно нечувствительно к мануальному воздействию. Особенно, с такими внушительными линейными параметрами, как у вашей супруги. Среди таких процент возрастает до пятидесяти.

— А как тогда?

— Попробуйте вот здесь, между лопаток. Выше, с заходом на шею. Так…

Софочка слегка выгнулась и еле слышно застонала.

— Всё правильно. У вас хорошо получается.

И Вадик сделал то, что у него получалось.

— Есть ли у вас дополнительные стимуляторы? — снова вмешался гайд. — Игрушки, амуниция? Если вдруг отсутствуют, то у меня в машине имеется набор своих. Конечно, придётся доплатить.

«Дополнительные стимуляторы» имелись в достаточном количестве. Софочка достала из прикроватной тумбочки несколько — на выбор. Гайд остановился на самом крупном экземпляре.

— Вот этот подойдёт. Держите недалеко от себя.

Стимулятор перекочевал на томившуюся без дела подушку.

— Хорошо, а вы не останавливайтесь, — специалист снова принялся за Вадима. — Опускайтесь ниже. Вот так.

Вадик некоторое время неукоснительно выполнял его команды. Но чем дольше это длилось, тем яснее он понимал, что происходящее нравится ему всё меньше. В конце концов, он позволил себе немного отклониться от навязанного модуса вивенди. Он перехватил Софочку за талию, перевернул и резко притянул к себе.

— Что вы делаете?! — тут же возмутился гайд. — Так ведь не получится… Придётся всё сначала.

От его холодности и надменности ничего не осталось. А вот Вадику было плевать, он видел, как жена страстно закатила глаза и обвила его руками. Стиснула так, что, казалось, норовит раздавить, задушить, втащить в себя целиком.

Краем уха Вадим услыхал, как что-то почти неслышно звякнуло.

— Давайте, я покажу, как нужно…

Он бросил взгляд через плечо и замер. Гайд стоял за его спиной со спущенными штанами. И явно намеревался принять эстафету. Всё в нём определённо намеревалось.

Бзды-ы-ынь! Второй раз за ночь кровь в полном составе ринулась в голову. Вадим представил, как Софи через мгновение окажется в «в непознанном мире захватывающего, безграничного, умопомрачительного сексуального наслаждения». И этот надменный хмырь будет егозить на ней взад-вперёд и приговаривать: «Вот, вы всё неправильно делаете. Вот так…вот так…» А Софочка заорёт… как там в этих фильмах, будь они неладны… «Оу, май гайд!!!»

Какая гайдость!!!

Он вмазал без предупреждения. Не слишком сильно, но боевого задора хватило, чтобы гайд отлетел к входной двери. Шустрый, не упал. Рука Вадима нащупала на кровати нечто продолговатое, напоминавшее нож. Привычно перехватив повыше за лезвие — да какое там лезвие… Надо бы придающий силы металлический холодок. А тут мягкий податливый силикон. Прицелился, как в учебке показывали. Прямо в горло, чтобы враг не закричал.

Софочка попыталась остановить мужа. Но он только отпихнул её обратно на кровать.

Швырнул. Попал. Заменитель ножа крутнулся в воздухе, запутался в одежде и исчез за дверью вместе с проводником в мир неведомого.

Вадим не удержался и крикнул вдогонку:

— Вот тебе… на воротник.

Гайд сам сообразил, как открыть входную дверь. Сам, не дождавшись лифта, полетел, перемахивая через ступени, вниз. Вадиму только и осталось, что запереть замок.

Когда он вернулся в спальню, супруга сидела на кровати и держалась за левую щёку. Грудь Софочки высоко вздымалась. Должно быть, от ярости…

Но через мгновение Вадим понял, что непростительно ошибался.

Ё…лочка, что же ты наделала…

— Не думала, что попрошу…

Не может быть!

— Софа, ты чего? — от запоздалой догадки глаза его округлились.

— Ударь ещё… легонько… пожалуйста.

Вадиму показалось, что он явственно услыхал скрип несмазанных петель той самой дверцы. И побрёл вслед за женой по ступеням во тьму.