Легенда о полководце

 

Предпосылка

 

 

Сама смерть редко заглядывает в эти места. Нечему тут умирать, кроме зеркальных корок снега под солнцем в зените да одиноких старых лиственниц, чьё стремление вверх так похоже на вызов — стать выше самих гор. На Перевале Чёрных Душ даже ветру тоскливо гонять по бескрайним просторам порошу.

Потому и вдруг раздавшиеся звуки песен, разговоров, брани и команд эхом разнеслись по склонам и сместили с трона веками царившую тишину.

Громкий рёв трубы, сигнал о привале, оголил пушистые ветви пихты.

— Не думал, что в горах холодно.

— Главное сейчас: не пускать страх в голову, Джозеф.

— Не уснуть мне ночью…

— Завтра будет ветрено, Иоахим.

— Мы ещё ни разу не проигрывали с Мэллидом.

— Ему везёт.

— Не бреши, Жох, Мэллид — голова. Он знает дело.

— Его боги хранят.

— Он, наверное, душу дьяволу продал.

— Йож, огня бы, а? На один затяг…

— В прошлой битве потеряли многих. Мэнс больше не с нами. И Трули. Не споёт нам уже.

— Его бы ром сгубил рано или поздно. Хоть погиб как герой.

— Йож, не скупись, а!

— Если в этот раз меня? Даже пускай и выиграем, мне ж в земле сгнивать…

— На, подавись, дармоед!

— Ну и сдохнешь. Один хрен сам того ж не поймёшь. Сдох — и всё. А мы дальше тащись по холоду.

За считанные часы на пустынном месте вырос лагерь: на хрустальном покрывале горной породы появилась вмятина с расходящимися в стороны лучиками следов. В центре её на кострах дымились котлы с супом и словно из ничего вырастали палатки.

Одна выделялась и яркостью, и размером. Кроме того, вход в неё охранялся. И не было слышно изнутри даже намёка на праздные разговоры или веселье.

Это был шатёр лорда Мэллида — командира войска. Которое отправилось в очень опасный путь.

 

 

Реальность

 

 

— Твоё имя, солдат?! — Казалось, лицо Мэллида отлито из стали: неподвижное, лишь глаза на нём жили, испепеляя пронзительным взором. На изваянии, однако, виднелись признаки потёртости: ночей без сна, полных раздумий и кошмаров. Строгие, но такие усталые глаза скользили по фигуре воина, жаждущего стать членом личной гвардии командующего.

— Прист Гордон, милорд, — ответил солдат.

Мэллид заметил чёткий выговор, без "дзеканья" и с мягкой "р". Южные степи. Скорее всего, из деревни. Там, впрочем, и так одни деревни. Мёрзнуть, наверное, будет в горах, бедолага. Интересно, боится ли он смерти?

— Прист, куда мы пойдём?

— Убивать волколюдей, милорд.

— Большинство зовёт их оборотнями. Хотя это и не совсем точно…

— Да, милорд… Оборотень — это человек, который в полнолуние становится волком. А волколюдь не человек.

Мэллид кивнул.

— Чересчур ретив ты, юноша…

Парень пришёлся по душе командующему.

— А за что хочешь сражаться? Именно ты.

— Хочу изгнать всех волколюдей и освободить Родину.

— От кого? — Мэллид взглянул испытующе.

— От волколюдей.

— И всё?

— Да.

— А потом?

— Потом мир и процветание.

— Кто твой король?

— Мой король умер. Узурпатор на троне мне не король.

— Кто твой повелитель?

— Вы, милорд.

Мэллид улыбнулся. Парень явно переигрывал: покорность, чёткость, патриотизм. Наверняка и заслуги у Приста имеются: может, отличился, будучи наёмником: не зря же попал в число претендентов на место. Но жажда выслужиться… И эта прямолинейность, похожая на рабскую преданность. Только попадись на пути средство, которое бы разбило цепи, с кем останешься ты, раб?

— Последний вопрос, Прист.

— Да, милорд.

— Могу я тебе доверять? Только честно. Я по лицу прочту, если солжёшь.

— Можете, милорд. Я не предам.

— Я верю. — Мэллид подошёл к выцветшим шторам, некогда бывшим иссиня-чёрными, налил в бокал ром из обляпанного отпечатками пальцев графина. — Верю.

Он даже не смотрел в то время на выражение лица солдата. Отвернулся. В комнате больше не было ни души, только изображения героев прошлого грозными очами взирали с гобеленов на продолжателей их дела. Продолжатели оставляли желать лучшего: один маленькими глотками поглощал ром, второй трясся от страха неопределённости.

— Я тебе доверяю, Прист. И потому буду откровенен. Мы не вернёмся живыми. Никто не вернётся. Теперь, зная это, решай: либо ты остаёшься, либо я зачисляю тебя в состав личной гвардии.

И ровно через месяц армия под командованием лорда Мэллида выступила в поход далеко на север, за границы людских поселений. В числе двенадцати искусных воинов личной гвардии командира был статный юноша с южным акцентом.

---

Трое охраняли вход в палатку, пятеро рассредоточились по периметру, двое находились внутри, всегда начеку, за спиной лорда.

Собрание началось после того, как тени гор заполонили весь перевал.

А простые солдаты расселись вокруг костров и наперебой делились впечатлениями с недавних сражений, припоминая каждую мелочь в поведении командиров. Грелись и вином, но старались экономить запасы на будущее.

— Тэгг с самого начала в рот ни капли не брал, даже задрыг в буран, но не притронулся. Коченеет теперь на вершине Эрла. Оборотень полбашки оттяпал, зараза. Куда теперь его пойло девать?

— Сам его ж и пьёшь!

— Сам и пью. Не дурак — беречь не буду. Ни своё, ни чужое.

— А вдруг жив будешь завтра — а победу залить нечем?

— Да за победу кто ж с Жохом не поделится? Первой свиньёй будет!

До палатки Мэллида шум разговоров почти не долетал. Только треск горящих в маленьком камельке поленьев да трепет палаточных стен нарушали тишину после докладов каждого из рыцарей.

Лорд восседал на мягких подушках напротив входа в палатку, подпирал ладонью тучный подбородок и внимательно слушал. Хотя для него прошли те времена, когда он упивался удовольствиями, которые приносила слава, деньги и связи, всё же от некоторых привычек отказаться просто невозможно. Как например, от привычки к комфорту. К дорогому вину. К ощущению относительной безопасности. К женскому вниманию.

Отсюда и подушки, и полупустой кувшин с ромом, и личная гвардия, и амазонка Йара, включённая в состав личной гвардии. Не столь владеющая воинским искусством, сколько искусством любви.

— Ещё одна такая атака, и всё. Мы выиграли, но понесли потери. Особенно мои ряды. У меня чуть больше сотни воинов. А сколько ещё чёртовых тварей здесь поджидает нас? Сколько волколюдей надо уничтожить, чтобы мир успокоился?

— Много, Вэрхот. Как можно больше, пока есть силы. — Губы Мэллида двигались будто бы с нежеланием. Так взрослый в сотый раз читает ребёнку одну и ту же сказку: без чувства, с фальшивой интонацией, лишь бы отделаться. — Людей мало, но силы хотя бы есть?

Вэрхот, рыцарь, приведший с собой больше всего людей, молча сел. Видимо, не достучаться и в этот раз. То ли Мэллид знает что-то, какой-то выход, естественный и простой. То ли Мэллид сошёл с ума и ведёт их на заклание.

Слово взял старый рыцарь Боул. Его отряд незначителен, но само участие его в походе значимо. Боул слыл Истребителем оборотней. Годы не щадят никого, а с Боулом они обошлись вообще сурово: в свои пятьдесят он стал страшен, глуховат и слаб умом.

— Мой человек, Сиднит, тогда отстал… Эти оборотни. Они же следят за нами. Что случилось с Сиднитом. Лучше никому не видеть этого. А Они… Они и сейчас смотрят на лагерь. Ребятам по ночам снятся кошмары.

— Ещё бы. Если ты им страху нагоняешь. Мои архаровцы отлично спят, — с бравадой перебил уважаемого старика командир наёмников Берк. Под его началом шли люди разных мастей. Сам же Берк удивлял всех стойкостью: его одежда совершенно не менялась в течение похода, от столицы до горных хребтов. Мощный обнажённый торс, укрытый лишь двумя кожаными ремешками крест-накрест; широкие льняные штаны и потёртые башмаки с мягкой подошвой. — Я уверен: после перевала оборотни дадут последний бой. И всё. Им конец. Изведём тварей. И дома будет порядок. Оборотни станут сказкой для детей. Мы загнали тварей сюда, за границу мира, осталось пнуть их отсюда под зад!

Берк сжал кулаки и закричал так, что слышали даже солдаты у костров. Противиться такому наплыву боевого духа казалось бесполезным.

— Да! — разрозненно поддержала его пара-тройка членов военного совета. Остальные потупили взоры или укоризненно качали головой.

— Ура Мэллиду Освободителю! — продолжил воодушевлять Берк, напомнив событие, которое бы смогло сплотить большинство.

— Ура! — вторил более дружный гул голосов, поддержанный двумя стражами из личной гвардии Мэллида.

Сам военачальник сдержанно улыбнулся. Его ещё не такими овациями приветствовали в былые годы. Стены сотрясались и звенели стёкла…

— Мэллиду Завоевателю, — еле слышно проговорил Вэрхот.

Но все услышали.

Шум стих.

Чем ответит на провокацию командующий? Вроде бы ничего обидного. Вэрхот говорил правду: путь к власти для Мэллида был тернист. Много раз ночами вспоминались заповеди Божьи. Но жизнь оказывалась куда сложнее истин, утрамбованных в паре-тройке слов. Приходилось и убивать, и воровать, и лгать, и даже возжелать жён ближних своих.

— Я не завоевал ещё самого главного, Вэрхот, — тоже тихо ответил Мэллид. И замолчал. Все ждали продолжения, но его не последовало.

"Он не победил оборотней", — додумал фразу старый Боул.

"Лорд метит в короли…", — задумался Берк.

"Моего сердца", — внушала себе Йара.

"Доверия союзников", — решил Вэрхот.

Но Мэллид молчал. Люди стали расходиться.

---

Тьма завладела Перевалом Чёрных Душ. Она влезала в палатки, окружала плотным кольцом догоравшие костры, ложилась на некогда блестящие белизной снежные покровы и проникала в сердце каждого воина. Увиденное за последние дни не укладывалось в рамки привычной жизни, переворачивало мир с ног на голову.

Часовые одинокими тенями бродили по округе, иногда перекидываясь парой фраз с дежурными у входа в палатку командующего.

— Тёмная ночь.

— В горах всегда так, наверное.

— На севере только так.

— Так перед смертью, — завершил разговор чей-то печальный вздох из темноты.

Сам лорд не спал. Уже которую ночь даже не пытался ложиться. Вопросы без ответа и чёрные мысли терзали его, едва тишина, неподвижность и тьма овладевали миром. Он сидел на кровати и сжимал спутанные волосы.

"Смотришь, как их опускают на дно ямы в ящике. Всерьёз так будет, что и меня вот так? Словно без меня не будет и мира. Однако это произойдёт. И философы задумывались о жизни и смерти, да что толку? Разве нет их могил на кладбищах? Многие верят в вечную жизнь… Может, и мне поверить?"

Мэллид встал, подошёл к столу и налил ещё. Вернулся к кровати, дрожащими руками стал прикладывать краешек бокала к губам.

"Нет, я же нарушал их заповеди, забывался в вине, рвался к вершинам власти… Все эти люди верят, что после смерти меня отправят в ад. А они с высот своего рая будут плеваться. Хотя наёмники Берка, те, черноглазые, наверняка уверены, что меня ждёт новая жизнь после смерти. И в ней я буду муравьём. Или червём".

Почему-то это слегка развеселило Мэллида, и пропали чёрные мысли, оставив простор иронии. Лорд крушил противников даже в мыслях. Но почему-то на сей раз проигрывал.

"А чем я лучше? Ради какого "рая" стараюсь? Вот цель: веду людей на смерть. Ради спасения королевства от оборотней? А кто меня спасёт от бездны? Ни один лекарь не продлит жизнь до вечности, а даже тысячи верных солдат не помогут сделать и лишний вдох перед смертью".

Ещё выпил. Мысли начали крутиться быстрее. И как-то теплее.

— Куда ж дальше? Я всё познал. И хочется ещё. А значит, душа того требует?.. Есть, значит, душа?

Мэллид размазывал слёзы по скулам. Слёзы жалости к себе. Осушил графин.

Стал кружить по просторам палатки, заложив беспокойные руки за спину, сцепив пальцы в замок.

— Ничто не поможет: ни деньги, ни люди. Только похороны пышные будут. Как сами-то ещё могут спать?! Были ничтожествами, ими и умрут. Как все не сходят с ума? Наверное, потому что его у них нет. Они просто не думают, плывут из сна в день и снова спят. Привыкли, что думают за них. За кого-то — предки, за кого-то за монахи, за кого-то — король. Получается, за этих вот всех думаю я. А я и сам не понимаю ничего. Совершенно ничего. Это и страшно. Неужели Говард Первый понимал? Почему ж он так бился с варварами? Или тоже привык, что думают за него. А решили за него традиции и предки.

Мэллид вырвал из ножен меч.

— Где же истина? Где?! — Лорд стал крушить походную мебель.

На шум вбежали двое: Прист и Йара.

— Всё в порядке, милорд? — спросил Прист.

— А?! — Глаза Мэллида одичало взирали на солдат. — Вы пропустили вора, олухи!

Стражники в недоумении переглянулись.

— Вор! Он крадёт время! Сможете его остановить? А? — Мэллид подошёл к Присту и сжал его подбородок двумя пальцами. На Йару бросил полный презрения взгляд.

— Нет, милорд. Боюсь, и никто не сможет. — Склонил голову Прист, словно призывая начальника судить его по всей строгости.

— Значит, не можете? Какие ж вы стражники?

Прист молчал. Йара стояла бледная.

— Мне остаться, милорд? — спросила она. Холодный тон и остекленевшие глаза выдавали, что сказано это поперёк воли. То ли во имя долга, то ли как потакание прихотям лорда.

— Нет, — брезгливо ответил командующий. — Всё равно не сумеешь помочь.

— Прист прав, милорд: здесь никто не поможет.

— Не верю. Просто им лень! Вы вот знаете, что мы умрём, да? Знаете? И не боитесь? Или ваша пустая башка вечно занята чем-то другим? Или священник обещал вечную жизнь?

— Не стоит убиваться, милорд, — пробовала успокоить командующего Йара. Только звучали её слова фальшиво. — Наши поступки отзовутся в будущей жизни…

— Тогда мне надо умереть как святой! А как умирают святые? Не знаете? — Мэллид повалился на кровать. Даже в закрытых глазах мир продолжал кружиться. Его вырвало на ковёр.

Стражники переглянулись и обоюдно безгласно решили: сейчас лучше всего уйти.

---

— Ни слова. Поняла? — шепнул Прист.

— Угу, — отозвалась Йара, находившаяся в лёгком раздражении. Её героизм был отвергнут этим надутым чокнутым пердуном. Она сидела у входа в палатку и пыталась восстановить гармонию с помощью особой позы и сплетения рук, как учили наставники.

— Лорд не в себе. Он завтра поправится. Он нужен всем, иначе... Иначе…

— Угу, — ответила Йара на автомате. Она не вслушивалась в слова новенького стражника. Он ещё ничего не знает. Пускай думает, будто служит великому делу.

— Больше того. Мы поклялись уничтожить волколюдей. И умереть. И пусть, лишь бы зараза сгнила на корню. Без Мэллида нам не победить.

— Без Мэллида? — Неожиданно для Приста усмехнулась Йара и сменила положение ног и рук, став похожей на попрошайку у рыночных ворот. — Да хоть бы и с ним. Нам не победить. Мэллид вон теперь так вообще хочет умереть как святой. Он поведёт на верную смерть. Сделает жертвоприношение. Мы не выстоим в следующей битве. Ты ещё не понял? Или веришь в сказки, как эти вон деревенские олухи?

И вроде бы он и так всё знал. Даже сам Мэллид это говорил. Но почему-то интонация Йары пролила новый свет на избитую истину. И та явилась, захлестнув Приста волной. Стало не по себе. Он отошёл в сторону и, глядя на заснеженный лес, закурил отцовскую трубку.

---

После ухода солдат чёрные мысли накатили с новой силой на измученного Мэллида. Они атаковали, бурной волной погружая помутнённое алкоголем сознание во мрак безнадёжности.

— Сейчас, наверное, сидят там, эти двое, меня обсуждают, — стал бормотать он, потому что мысли не могли ровно укладываться в голове. — И пускай! Говорят: молодой, а власть имеет, вот и с жиру бесится. Так и чувствую: точно это говорят. Они же все любят объяснять поведение других. Разгадывать. Чтобы самим казаться сложнее. Они это так любят.

Мэллид повернулся на бок. Головокружение постепенно проходило.

— Они разгадают меня парой слов и отмахнутся. Но я сложнее. Стану святым! Хотя хорош святой: лежит в своей блевотине. Такого не спасёт и великий подвиг. Ну убью сотни волколюдей. Даже всех, пускай! Но кто сказал, что мне подобные достойны жить здесь, а они нет? Бог? Наш Бог? А что говорят им боги?

Мэллид приподнял голову и с беспокойством оглянулся в поисках новых непрошеных гостей. Воображение разыгралось: на полу показались какие-то странные очертания. Словно крылья. Потом они исчезли, и Мэллид видел только серую ткань палатки с пляшущими тенями от стола, канделябра и опрокинутого графина. Горели свечи, а рядом лежали запасные.

— Или Сатана скажет, кто достоин жить? — усмехнулся Мэллид, дрожа в лихорадке. — Пусть даже Сатана! Мне всё равно. Лишь бы знать наверняка.

Глаза Мэллида заблестели. Он словно узрел луч солнца, блуждая во тьме.

— Ладно, Сатана. Если я так неугоден Богу, могу говорить и с дьяволом! Нужен лишь Знак. Что он слышит и понимает. Так слушай, Искуситель? Я продаю душу! Я могущественный лорд. Только подай Знак, один Знак! Вот моя кровь! Подай знак!

Мэллид схватил нож, закатал левый рукав и приготовился набирать чернила для вечного контракта.

Тени так же мерцали в полной тишине.

От тягостного молчания не зажжёшь никаких свечей.

Мэллид в изнеможении упал на кровать. Впиваясь зубами в край одеяла, прошептал:

— Ничего нет… Я обречён. Как и все.

Бесполезный нож брякнулся с глухим стуком на холодный пол.

В который раз перед сном посетила мысль, что утром он может и не проснуться, больше никогда не увидеть мир. Но вдруг стало смешно. Выпитое притупило все чувства. Даже страх.

Мэллид провалился в забытье.

---

Даже солнечные лучи, обычно наполняющие душу ощущением возможности счастья, ничего не могли сделать против угрюмости серых лиц солдат и рыцарей. Эти лица на мрачном фоне снежной пустоши перевала выглядели измождёнными, какими-то пожухлыми.

На рассвете лагерь приступил к монотонному процессу сбора в путь: сворачивали палатки, собирали по углам разбросанные вещи, проверяя, ничего ли не забыто.

В путь двинулись в молчании. Словно вековая тишина здешних мест поглотила новую жертву. Высокие сапоги с хрустом продавливали снег, оставляя после себя вмятины, которые после превращались в месиво из белой кашицы и наконец укладывались в ровный слой свежей тропинки.

В воздухе царило напряжение. Даже сам Берк, командир наёмников, вчера излучавший оптимизм, сегодня шёл понурый и время от времени поглядывал на небо. Холод вершин был нипочём, иная забота беспокоила его и вползала вязкими щупальцами в очерствевшую душу. Небо ответило лишь сильным снегопадом.

— Ты никому не говорила? — Прист дёрнул за рукав Йару, когда они пробирались через очередной сугроб размером чуть ли не с человека. Девушка нехотя повернулась на зов и отрицательно мотнула головой. Прошли всего ничего, а хотелось снова сделать привал.

— И чего все так устали? Как-то мы с ребятами из Кротов не спали три ночи, клевали носом… — С энтузиазмом ударился в воспоминания Прист, но на этот раз Йара даже не обернулась. Она шагала дальше, будто заведённая игрушка. Без цели, по вине неугомонного кукловода.

Прист обернулся проверить самого Мэллида. Тот шёл в окружении пятерых солдат, утомлённый и какой-то больной. Сказывался выпитый ром. Его побочный эффект с утра добавил новую порцию тоски.

Мэллид, теперь так остро чувствуя конечность существования, превозмогая тошноту, муки и страх, старался выглядеть бодрым. Но не мог. Он задумчиво глядел на кружащий рой снежинок, слегка освежавший больную голову.

"Прямо как мы, — думал командующий, глядя, как липнут друг к другу, сталкиваются и отлетают друг от друга мириады снежинок. — Рождаемся из тучи, проходим нелепый путь и гибнем на земле. И всё из-за чего-то спорим, ругаемся. И вертимся-вертимся: ищем".

Лорд протянул ладонь. На толстую кожаную перчатку легли сотни снежинок. Проступили их очертания, тонкие лучи, иголки. Пойманные ещё до окончания полёта, они быстро таяли на грубой коже.

"Прямо как мы", — снова подметил Мэллид и с тяжёлым чувством скорой утраты взглянул на тяжело преодолевавших снежные заносы солдат, словно прощался со "снежинками", которые вот-вот встретятся с перчаткой Судьбы.

Такой глубокомысленный вид командующего почему-то насмешил Приста. Улыбнувшись, он повернулся обратно и налетел на спину Йары, толкнув её на жилистого солдата в заиндевевшем кожухе. Где-то впереди слышались громкие команды и бестолковые вопли. Из-за затора тонкая цепочка движущейся армии начала расширяться. Прист решил воспользоваться моментом и стал пробиваться вперёд, желая скорее узнать, в чём причина остановки, и первым доложить Мэллиду. Ещё до того живым эхом от напуганных солдат до него донеслись слова: "Горный тролль! Спустился с неба!"

И лучше бы сразу побежал докладывать командующему о нападении твари, чем видеть, как чудище раскидывает первые ряды по ущелью, как грохочущая сталь доспехов впивается в древний камень гор и тут же накрывается лавиной. Лучше бы и не видеть лицо тролля, напомнившее Присту картинку с книги о древних чудищах. Только на ней был не тролль, а какая-то одноглазая уродина, но всё же мощное тело, суровый взгляд и первобытная ярость — всё налицо, как и там.

— Лучники! К бою! — Вэрхот с отрядом выступил вперёд, давая команду к быстрой атаке. Десятки стрел вонзились в тело тролля. Не ожидая отпора со стороны мелкой живности, тролль разъярился. Каменная глыба полетела в ответ на выстрелы, показавшиеся громадине укусами пчёл.

Лучше бы Присту этого не видеть. Он понял и отвернулся, кинулся через орущую свору к лорду Мэллиду. Пока бежал, думал, как рассказать об увиденном. И вроде бы страшно, но нельзя давать панике волю, иначе — конец.

Живое эхо оказалось быстрее опытного Приста. Командующий уже знал. Это было заметно по изменившемуся лицу: разгладились морщины, глаза сияли и усталость слетела прочь. Мэллид во главе личной гвардии освобождал себе дорогу к верной смерти.

— Слуга Сатаны! — звучно заревел Мэллид. — Тебя послал Он, верно? Так передай ответ! Я согласен! Я — Мэллид!

Солдаты личной гвардии с опаской оценивали возможность дальнего прыжка, если вдруг тролль метнёт новую глыбу. Налицо были последствия от первой. Едва сдерживали тошноту при виде обрубков конечностей и раздавленных черепов. О возможности спасти командира ни у кого и мысли не было. Скорей бы почудил и отошёл. Только Мэллид не уходил.

— Ты за мной пришёл, да? Отвечай! Ты знак? Где твой хозяин? Где Сатана? Я готов на сделку!

Вэрхот нахмурился. В последнее время Мэллид нравился ему всё меньше, а сейчас…

— Вперёд, ребята! Завалим урода! — мужественно изрёк Берк и кувырком вылетел из кучи-малы оторопевших солдат, ведя за собой группу отчаянных наёмников. — Вот это мужская работёнка!

Солдаты атаковали ноги чудовища, стараясь попасть по сухожилиям и обездвижить тролля. Двигались слаженно, и при этом каждый пытался показать себя, словно красуясь перед будущими нанимателями. Горный великан не устоял: туша повалилась вперёд, вздымая тучи снега и льда. Вэрхот дал команду атаковать, и какое-никакое, но оставшееся разрозненное войско с озверением накинулось на тролля. Дикий вопль, слышимый далеко за пределами гор, вырвался из груди.

— Ты просто уродец! Ты не знак! — Мэллид, разочарованный, так и остался недвижим, стоя в окружении личной гвардии. Он наблюдал, как рвали на части ещё не успевшее уйти в небытие тело. Люди мстили за погибших друзей, за свою трусость. С отчаянием кромсали тролля, будто он причина всех бед.

— Отойдите, у меня с ним счёты! — приказал Мэллид, но его мало кто слышал. Командующий присоединился к общему глумлению над поверженным, превосходя прочих в ярости.

Солдаты посторонились. Они стали стыдиться своего варварства, глядя, как командующий потрошит огромную тушу, рыча и проклиная.

---

Оцепенение длилось недолго: разошлись по отрядам, похоронили убитых и построились для продолжения пути. Первые ряды со страхом взирали вперёд, где в тени гор могли прятаться твари и пострашнее. Да и встреча с волколюдьми теперь не сулила ничего хорошего.

— Надо принять решение. — Вэрхот подозвал рыцарей для серьёзного разговора. — Поход всё больше напоминает путь в никуда. Нет смысла идти дальше.

Все молчали. Вгляды украдкой бросали на Мэллида. Тот не участвовал в совете, а склонился над телом тролля и то ли рыдал, то ли разговаривал с убитым. Несколько его стражей продолжали оставаться рядом. Остальные подошли к Вэрхоту, желая принять участие в решении дальнейшей судьбы.

— Предлагаю вернуться, — заявил Вэрхот. — По-моему, это разумно. Если откажетесь, вернусь один. Мне надоело жертвовать лучшими людьми ради кучки безголовых трусов, прячущихся…

— Твои люди — дерьмо, а не воины! — Как всегда перебил Берк. — Но ты прав, надо поворачиваться задом к горам и топать домой. Тут нечего ловить.

— Вас нанял лорд Мэллид, — напомнил старый Боул, кашляя в кулак. — Вы не можете принимать решения без…

— Он нанял сражаться, а не подыхать, — возразил Берк. — Вчера я ещё надеялся, но сегодня… Вам за курами помёт убирать. Как мошек отряд раздавили… И ещё трендит, мол, "лучшие люди". Я думал, с нами армия, а не стадо баранов. Мы поворачиваем. Да и плательщик не в себе. Кодекс разрешает нарушить контракт.

— Что ж, значит, армия разделяется, — обратился Вэрхот к остальным рыцарям. — Вы, значит, готовы рискнуть? Или с нами — домой?

Рыцари переглядывались, надеясь, что кто-нибудь отважится высказать мнение, которое потом поддержат в качестве общего.

— Никуда вы не пойдёте, ясно! — рявкнул Мэллид, вдруг оказавшийся за спинами заговорщиков. Его лицо было бледным, будто вылеплено из горного снега. — Я командую. Я — ваш полководец, а потому слушайте меня.

— И что же прикажет полководец? — Вэрхот сжал кулаки, не в силах стерпеть закипавшую ярость от вида безумного лорда.

— Я поведу вас к Вечности!

— Куда ещё, мать твою? — Берк развернулся к Мэллиду, намереваясь начать серьёзный разговор. — Мы нанимались помочь справиться с оборотнями, так? Помочь! Так что засунь свою вечность в...

Но Мэллид не дал закончить красочное описание места будущего пребывания Вечности. Он начал вещать, становясь похожим на пророка:

— Она ждёт нас. Мы думали, победив волколюдей, станем счастливыми. Но нет. Вы же видели тролля. Это знак! Нам не следует идти дальше. Почему мы решили, что достойны жизни, а волколюди — нет? Может, они и есть новые люди? В битвах мы явно проигрываем.

— Говори за себя, Мэллид! — Берку всё больше и больше не нравилась речь командующего, не то, что вчерашняя. Лорд стал мудрить, а обычно это плохо кончается. Дядя Берка всегда говорил: вся мудрость в книгах. Его и мёртвого нашли с книгой. В сортире со спущенными штанами. Он много пил. Видно, упился в усмерть. Вот и вся мудрость.

— Мне были видения. Мы поднимемся в горы и начнём там новую жизнь. Неужели никому смерть здесь не смотрела в лицо? Спите ли вы спокойно каждую ночь? Вас не мучают вопросы? Для чего весь этот бред? Мы не пойдём сражаться за ложное счастье. Мы уйдём в горы. Начнём жить ради Вечности. Там, именно там, надо искать ответы. — Мэллид солгал про видения. Их не было. И тело тролля оказалось всего лишь огромной вонючей тушей. — Там, ближе к Солнцу, там легче дышится, там светлее мысли. Мы обучимся колдовству, свяжемся с духами Земли, узнаем тайны мироздания.

Мэллид всё больше приобретал черты древнего пророка. Хлопья снега облепляли лицо, скрывая его в круговерти снежинок посреди тёмно-синего от сгустившихся туч воздуха.

— Мы шли убивать врагов, Мэллид. А теперь не можем. Дома ждут семьи. Мы возвращаемся. Ты с нами? — Вэрхот попробовал вразумить командующего. Надеялся, слова прозвучали доходчиво даже для умалишённого.

— Нет! Дома нет счастья, разве не поняли? — Мэллиду казалось, он говорит с деревянными людьми, лишёнными разума, но обладающими строгой системой деревянных ценностей. — Там лишь тревоги, козни и фальшь. Не понимаете по-хорошему, тогда я прикажу. Для вашего блага! Мы поднимаемся в горы, к солнцу! Всем начать подготовку к подъёму!

Мэллид повернулся к разбившимся на группы солдатам, желая им тоже произнести слова своей воли.

— Там холодно, Мэллид, а мы привыкли к теплу, — сказал Вэрхот довольно громко и вплотную подошёл к лорду, почти шёпотом добавил: — Ты же умный человек. Хотел уйти, ну так ушёл бы. Зачем сеять смуту? Но нет, тебе ведь будет скучно. Ты же этого боишься больше всего? Одиночества? Тогда прости. Вот оно. Вечное. Как ты любишь.

Несколько точных ударов охотничьего ножа — и Мэллид согнулся пополам. С истошным воплем стал царапать ногтями колючий снег. Испуганные глаза вперились в спокойное лицо Вэрхота.

— Прошу! — хрипел он. — Не надо! Ну зачем?! Как я могу не быть? Вот так…

Люди из личной гвардии всё видели, но не двигались с места. Помочь Мэллиду они уже не могли, а напасть сейчас на Вэрхота было равносильно смертному приговору.

— Вы убили моего господина. Вы нарушили… — Верный клятве, Прист, красный от ярости, ринулся в круг рыцарей, в середине которого уже совершенно невнятно что-то булькал Мэллид. Путь преградила Йара. Она вытащила меч и встала в боевую позицию.

— Назад, солдат. Командующий не желает слушать твою болтовню.

Берк ухмыльнулся и дунул в ус. Старый Боул покачал головой и отправился к своему отряду давать команду собираться в обратный путь.

— Командующий? — удивился Прист.

— Да, солдат. Наш командующий, — уверенно отвечала Йара, делая вид, будто не знакома с взбесившимся наёмником.

 

 

Рождение легенды

 

 

Старик закурил. Детишки прижались к нему. Они сидели на ступеньках крыльца и вдыхали табачный дым. Едкий, но он нравился им. Как и отдалённый свист змей, односложная песня кукушки, стрекот кузнечиков и вид дальних берегов по ту сторону Чужмы, дым был неизменным спутником дедовых былей. Они погружали мальчишек и конопатую девчушку семи лет в те далёкие годы, когда дед ходил в великий поход прогонять за пределы королевства ужасных оборотней.

— Деда, а Мэллид Завоеватель и в самом деле продал душу дьяволу? — спросила внучка. Вчера она поспорила с соседской девчонкой, дочкой повара.

— Да, милая. Так и было. Только тогда мы звали его Мэллид Освободитель, кхе… — Дед закашлялся. — Нельзя добиться всего, если сам ты гол как сокол. Мэллид же из народа был, как и я. А кем стал? Неужто без Нечистого обошлось? И я был храбрым. Порой и умён. Всегда честен. Но нет вот ни дворцов, ни званий. Накопил денег на дом, обзавёлся семьёй. Вот теперь и вы, шалуны, подрастаете…

— И дьявол забрал его душу? — Не унималась внучка, которой дедовы лирические отступления были не особо интересны.

— Не только душу. И разум. Я дежурил у палатки в ту ночь, когда лорд Мэллид... В общем, он не смог принять, что всё, пора. Настал он, срок-то по счетам платить. Слава и богатство же не даются даром. Я вбежал на шум и увидел: лорд мотался по углам и мечом размахивал. Твердил: "Минуты уходят". Понимал, что близок час-то. Купил себе всё, что мог. А время-то, его ж не купишь. Так вот бывает, когда душу продашь. Да, ещё сказал, будто не ждёт его после смерти ничего.

— А про договор откуда знали? Про минуты ведь только говорил…

— У, дотошная девка растёт! Откуда-откуда? А тебе того ль мало? Ну да ладно: он когда с троллем сражаться вышел, так всё тому про послание самому Диаволу говорил. Все помнят… Каждый солдат слышал, как лорд ответа у громадины спрашивал. А тролль не дал ответа, так искромсал лорд зверюгу в крошку мелкую.

— Тролля?! Деда, расскажи о тролле! — взмолились внуки, хотя слышали историю сотни раз, но всегда любили. И дослушивали с неподдельным интересом.

— Нет-нет, спать пора. А то сны плохие сниться будут. Дед ваш и так теперь мало спит. Всё думает... Давайте завтра.

Старый Прист поднялся со ступенек, взъерошил волосы пятилетнему кудрявому Бойлу и, покряхтывая, пошёл в дом. После свежего вечернего воздуха, надеялся Прист, будет хорошо спаться. Главное — не проснуться среди ночи, чтобы снова не думать о Вечности в полном одиночестве.