Трансплантация

— Эй, парень.

Сергей молча обернулся и остановился. К нему приближались две тощие высокие фигуры, облаченные в длинные плащи. На голову накинуты капюшоны, полностью скрывавшие их лица.

"Гоп-стоп, мы подошли из-за угла", — сразу вспомнилась незамысловатая песенка.

— Парень, огоньку не найдется? — спросил тот же гнусавый.

— Не курю, парни, извиняйте, — Сергей развел руками, как бы оправдываясь.

— Ну, может, выпьешь с нами? — гнусавый вытащил из-за пазухи непочатую бутылку водки.

— Не поверите, год как в завязках, — Сергей ухмыльнулся, и, не прощаясь, пошел своей дорогой.

— Отлично. Подходит, — только и успел услышать он, перед тем как улица поплыла перед глазами, и он провалился в темноту.

 

 

Приходить в себя было мучительно тяжело. В голове Сергея взрывались фейерверки, барабанные перепонки готовы были вот-вот лопнуть от грохота. Во рту першило. Сергей попытался вспомнить, что с ним произошло. Вроде он шел домой, потом к нему пристали двое парней, а дальше он вдруг потерял сознание.

— Бред какой-то! В обморок упал, как барышня кисейная, — Сергей осторожно открыл тяжелые, словно свинцом налитые веки. Перед глазами все рябило и прыгало, изображение никак не хотело выстраиваться в четкую картинку. Наконец, когда зрение вернулось к нему, он начал потихоньку осматриваться. Сергей находился в небольшой светлой комнате с голыми стенами без окон и дверей. Пол покрыт белой плиткой, на потолке та же плитка с встроенными светильниками. Слева от кровати, на которой он сейчас и лежал, стоял письменный стол. Рядом стул, все как полагается. При первом осмотре у Сергея сложилось впечатление, что он в больнице. Но некоторые предметы обстановки заставляли задуматься. Справа, вплотную к стене, стоял большой книжный шкаф, доверху забитый книгами. У стены напротив, маленький, накрытый сервировочный столик. Сергей присмотрелся, из аккуратного чайничка шел пар, под салфеткой дымились горячие пирожки. Желудок непроизвольно свело судорогой. "Странно, вроде недавно ужинал",— подумал он.

Сергей хотел было проверить карманы и тут только понял, что лежит абсолютно обнаженный.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — он откинул одеяло и принялся озираться в поиске своих вещей.

— Объект очнулся и требует одежду, — возвестил электронный голос над его головой.

— Какой объект? Где я? Выпустите меня немедленно, — Сергей заметался по комнате в поисках одежды. Но ее нигде не было. Да и не могло быть. Никаких шкафов или комодов, куда можно было бы ее положить. Сергей заметил камеры над головой, посмотрел на свое обнаженное тело.

— Черт! — он инстинктивно прикрыл не предназначенную для всеобщего обозрения часть тела и, схватив с кровати простынь, обмотался ею на манер тоги.

— Кто-нибудь, объясните мне, наконец, что происходит? Где я?— Сергей почувствовал, что в голосе проявились истерические нотки. Ответом ему послужила полная тишина. Еще полчаса он ждал ответа, метался по комнате как загнанный зверь, ища из нее выход. Он сантиметр за сантиметром прощупывал голые стены на предмет скрытых механизмов, но так ничего и не нашел. Спустя какое-то время, Сергей взял себя в руки и принялся ждать. Чего? Да хоть чего-нибудь. Должно же что-то, в конце концов, произойти. От нечего делать, он начал просматривать корешки книг в шкафу. Взгляд выхватил необычное название, потом еще и еще.

« Два вида разумных существ, населяющих вселенную. Или все-таки больше?», « Нужна ли энцефалам интеграция на Землю», «Причины и следствия отсталости землян в сравнении с энцефалами».

Сергей снял с полки последнюю книгу и прочитал автора. «Мастер естествознания Уитстсикнс Ю.». Он открыл книгу и принялся за чтение.

« Основной и главной причиной умственной, физической и технической отсталости существ, населяющих планету Земля (здесь и далее называемых людьми) от энцефалов, является, в первую очередь, задержка развития в эволюции первых. Несмотря на то, что возраст планеты Земля совпадает по возрасту с планетой Ялмез, все же жизнь на первой зародилась много позднее. Возраст зарождения современных людей ( неоантропов) на планете Земля с последующей эволюцией насчитывает не более семидесяти тысяч лет. В то время, как возраст энцефалов равен семистам тысячам человеческих лет. На планете Земля люди являются единственными более-менее разумными существами, способными решать примитивные задачи: строить дома, обрабатывать землю, добывать полезные ископаемые, золото и другие драгоценные металлы. Изредка на этой планете, появляются сверхспособные люди — гении, которые способны двигать вперед науку, медицину и технологии. Но таких людей крайне мало, поэтому земляне столетиями топчутся на одном месте, практически не развиваясь.» — Сергей удивленно вчитывался в текст, ничего не понимая. Он перевернул страницу, на которой крупным шрифтом было написано:

«Краткая общая характеристика людей с планеты Земля галактики Млечный Путь».

«Люди являются существами излишне эмоциональными, подверженными внезапным всплескам жестокости и(или) агрессии. Склонны к насилию над себе подобными. Нередко устраивают войны между собой, деля территории на страны, а подвиды на расы. С самого своего зарождения делятся на господ и рабов. И даже сейчас, в их довольно развитом и прогрессивном веке остается практически рабовладельческий строй.

Планета земля делится на государства, в каждом из которых есть свой правитель, парламент, которые решают все государственные вопросы. Медицина и наука развиты слабо. Вследствие чего высокая смертность населения от раковых, инфекционных и др. заболеваний с каждым годом растет. Что может грозить человечеству полным вымиранием, — на этих словах Сергей закрыл книгу, впечатленный прочитанным.

«Тут три варианта: либо секта, либо библиотека сумасшедшего фаната фантастики, либо… другой мир. Но третье можно сразу смело исключить, потому что это невозможно!» — подумал Сергей.

Внезапно одна из стен отъехала в сторону, и в комнату вошел эээ... человек, если, конечно можно так сказать. По крайней мере, очень похожий на человека. Высоко, роста, с огромной головой, как у больного гидроцефалией. Голову покрывали редкие всклокоченные косички, похожие на дреды. Одет он был в просторную рубаху, на талии подпоясанную широким поясом. Брюк на посетители не было, что окончательно добило Сергея. На ногах красовались сапоги с высоким голенищем. В руках посетитель держал шляпу.

— Точно сектанты, — подумал Сергей. Он вопросительно посмотрел на вошедшего.

— Нет, Сергей, мы не сектанты, — улыбнулся мужчина.

Сергей открыл от изумления рот.

— Ну-ну, не пугайтесь. Ваши мысли не являются таким уж секретом для меня. Хотя вам, пока кажется это странным. Но, поверьте, в этом нет ничего особенного. Впрочем, сейчас я вам все объясню.

— Да, будьте добры, — Сергей начал отходить от шока, и в нем потихоньку закипала злость. — Где я? Кто вы? Как я сюда попал? Это лишь часть вопросов, на которые я жду ответы.

— Да-да, конечно. Понимаю. Давайте пока присядем к столу. Вы наверняка голодны, а разговор нам предстоит долгий.

— Спасибо, предпочитаю разговаривать на голодный желудок, — Сергей был настроен решительно и не собирался идти на поводу похитителей, кем бы они ни были. Хотя, есть, конечно, хотелось ужасно.

— Ну, дело ваше, — не смог спрятать улыбку посетитель. — Меня зовут доктор Хлмстрн Юкатрн Уитстсикнс. Но вы можете называть меня просто доктор Юка.

— Так это ваши опусы? — Сергей показал на книги в шкафу.

— Не все, но кое-что действительно мое.

— И что это за ерунда? Похоже на учебные пособия или энциклопедии для любителя фантастики.

— В том-то и дело, что это не фантастика, — мягко произнес доктор. — Сергей, вам придется меня для начала выслушать. Зато потом вы сможете задать все интересующие вас вопросы.

— Хорошо, я вас слушаю.

— Давайте еще раз познакомимся. Итак. Меня зовут доктор Юка. Я — «Специалист по внедрению и усовершенствованию новых технологий, заимствованных у разумных существ с планеты Земля».

— То есть вы хотите сказать, что наша планета не единственная планета населенная людьми?

— Сергей, терпение, друг мой. Я хочу сказать, что ваша, я повторюсь, ваша планета Земля, является единственной планетой солнечной системы, галактики «Млечный путь», населенной разумными существами, называющих себя людьми. Я же являюсь представителем другой галактики, мы называем ее «Звездная пыль». Наша планетарная система идентична вашей. У нас также есть солнце, луна, все планеты и спутники копии ваших. Только естественно имеют другие названия. Наша почва имеет одинаковый химический состав с вашей, так же как моря и океаны. Единственные различия последних заключаются в размерах и глубине. Но это уже многовековые климатические изменения. Есть еще ряд важных факторов, и их, конечно же, очень и очень много, по которым мы можем сделать вывод, что наши галактики являются точными копиями друг друга. Близнецами. Не сомневайтесь, не одно тысячелетие мы проводим химические и радиологические анализы, сравниваем фото со спутников, проводим радиоуглеродные анализы почвы. Сомнений нет. Разница настолько ничтожна, что можно не принимать ее в расчет, списать на эволюцию и тому подобные естественные изменения и окружающие условия. А вот разница между разумными существами, называемыми у вас человеком, а у нас энцефалом, значительна. Нашей планете примерно столько же лет, что и вашей, но появление разумной жизни произошло много ранее чем у вас. И эволюция шла чуть другим курсом. Весь животный мир, населяющий нашу планету, крайне похож на ваш. Лишь иногда слегка имеет некоторые внешние отличия. Посмотрите на нас с вами. Как видите, наше с вами сходство очевидно. У вас и меня по две ноги и две руки. Рост то же примерно один. Я, как и вы прямоходящий, у меня не раздвоенный язык, как любят показывать в ваших фильмах, — тут доктор улыбнулся. — Цвет кожи, правда, немного отличается, у вас он молочно-розовый, а у меня белый с голубоватым отливом. Но кожа и на вашей планете у всех рас отличается, так что это не показатель, а один из способов приспособления любого существа к особенностям климата.

— Хорошо, это я понял. Скажите, но почему я понимаю вас, вашу речь, а вы в свою очередь меня? — Сергей не мог понять, верит ли он словам этого гидроцефала. Ему казалось, что это всего лишь сон. И вот он сейчас проснется и все происходящее — это большеголовый мужик в платье, эти голые больничные стены, и весь тот бред, что несет доктор, окажутся лишь сном. Глупым и бредовым воспалением фантазии. Именно поэтому ему не было страшно. Только интересно.

— Сейчас мы дойдем и до этого. Так вот. Единственным нашим отличием от вас является головной мозг. Если вы помните, ваш мозг состоит из двух полушарий, мозжечка и ствола мозга. Это основные отделы. Последние два идентичны нашим, а вот с полушариями существует одна, но кардинальная разница. Два полушария головного мозга человека отвечают за разные функции. Левое считается доминирующим. Оно отвечает за логическое мышление и анализ, языковые способности, речь, математические способности и последовательную обработку информации. Так же за правую половину тела. Правое же полушарие отвечает за левую половину тела. За интуицию, невербальную информацию, пространственную ориентацию, музыкальность, художественные способности, воображение, эмоции и мечты. В общем, скажем, является гуманитарным. Наши, впрочем, как и ваши ученые, выяснили, что именно правое полушарие является доминирующим у великих художников, писателей, поэтов и музыкантов. А вот у энцефалов совсем другая картина. Как видите, Сергей, у меня по сравнению с вами голова почти в два раза больше. Все дело в том, что мой мозг имеет два полушария и одну срединную часть. И все они, образно выражаясь — левые. Но расположены они по-другому. Горизонтально. Нижняя часть отвечает за логику и мышление, математические способности. Средняя за языковую речь, способность к пониманию и изучению инопланетных языков, обработку параллельной информации. Вот, кстати и ответ на ваш вопрос, как мы с вами понимаем друг друга. Я говорю на вашем языке. А верхняя часть мозга отвечает за эмпатические способности, эмоции. Но! У нас отсутствует способность к воображению. То есть энцефал никогда не напишет красивой картины, он может лишь изобразить ее графически, или скопировать с оригинала. Также он никогда не напишет художественную книгу, лишь сухо изложит факты, как в той энциклопедии, что вы читали. И уж точно не под силу ему обучиться нотам и написать. Точнее, ноты можно выучить и выучить уже готовые произведения возможно. Но! Это будут чужие произведения. Но у нас есть эмоции, нам нравится искусство. И вот возникает вопрос. Где нам взять все эти прекрасные произведения, кто напишет нам музыку, книги, картины?

— Странный вопрос. Ну, у нас вон полным-полно этого добра. Если вы меня сумели сюда переместить, что вам стоит сотню-другую картин, дисков, книг перетащить сюда? А здесь все копировать в нужных количествах. И вуаля! — Сергей не понимал, что этот энцефал хочет от него услышать.

— Да, это проще всего сделать. И естественно мы все это давно уже сделали. Но! Об этом я вам и толкую. Поймите, Сергей. Мы хотим иметь своих музыкантов и художников, рожать своих поэтов и писателей. Чужое навсегда останется чужим. Мы, конечно, с удовольствием читаем вашу художественную литературу. Но она чужда нашему народу. Ведь большинство энцефалов нашей галактики, не то, что за ее пределами не были, а даже за пределами планеты. Да что там, за пределы своей деревни и то не выезжают. Для наших жителей вся ваша литература является фантастической. А энцефалы хотят читать про родные края, узнавать свои дома и города, любоваться родными лесами и озерами. Эх, ну что я вам говорю.

— Доктор, вы меня извините, конечно, это все замечательно, но я здесь причем?

— Ну как причем, как причем? — доктор Юка не на шутку разволновался, вскочил со стула и начал нарезать круги по комнате. — Вы же художник, вы прекрасный художник!

— Ага, прекрасный. Вы ошибаетесь, доктор, никому не нужны мои картины, — Сергей вздохнул, задетый за самое больное.

— Нет, это вы ошибаетесь, вы прекрасный художник. Просто вы не раскрыли ваш талант до конца. Но! Таких как вы на земле много. А у нас ни одного!

— К чему вы клоните?

— Сергей, ну вы же понимаете, что мы не просто так потратили огромные средства на экспедицию и ваш перевоз сюда? — доктор устало посмотрел на Сергея.

— В том-то и дело, что понимаю. Это-то меня и пугает. Что от меня требуется? Сколько я буду здесь находиться? Сколько я уже здесь нахожусь?

— Вы здесь уже три дня. При перемещении ваш организм затратил слишком много энергии, поэтому так долго восстанавливался с помощью сна. Что от вас требуется и сколько времени вы проведете здесь, мы обсудим с вами через некоторое время. А пока я хочу, чтобы вы отдыхали, набирались сил, переваривали информацию. Читайте книги, там есть все по нашему миру. Так же есть художественная литература. Все книги специально переведены на ваш язык. Завтра вам принесут холсты и краски. Вам обеспечат шестиразовое питание. Да, кстати, если вы пройдете в левый угол комнаты и три раза нажмете на угловую плиту, на полу — правая стена отъедет в сторону, и там вы обнаружите ванную комнату. Ну чем не санаторий, а, Сергей Петрович? — Юка весело подмигнул Сергею как старому знакомому, но в глазах его читалось беспокойство.

Доктор уже собирался уходить, когда Сергей его окликнул.

— Когда вы говорили об анатомических особенностях головного мозга людей...Где вы почерпнули эту информацию? — этот вопрос казался Сергею очень важным.

— В ваших учебниках, — доктор улыбнулся.

И уже в дверях обернулся:

— Вы же не думаете, что вы здесь первый и единственный? — дверь за ним захлопнулась.

 

 

 

 

Прошло не меньше недели, прежде чем доктор Юка вновь посетил пленника. Вначале Сергей крепился, послушав совет доктора, много читал, размышлял, анализировал. Но, спустя три дня приуныл, его начали одолевать черные мысли, неизвестность пугала. Бывало, что он впадал в депрессию и целый день бойкотировал прием пищи, не прикасался к книгам. Иногда он срывался, кричал, угрожал, его одолевали приступы самой настоящей паники. Но постепенно начало приходить осознание неизбежности и понимание неотвратимости происходящего. Сергей еще не знал, что конкретно ему предстоит, но некоторые догадки имели место быть. «Бежать! Как? Куда? Неважно, главное подальше отсюда. Что я им могу дать? Все дело в мозге, наверняка в нем! Не зря он так подробно описывал мне анатомию. Но как бежать, когда нет дверей и окон? Да и куда бежать, если ты в другом мире, и нет ни одного друга, союзника, способного помочь? Но бежать надо, или хотя бы попытаться, иначе… Изощренный же план они придумали. Сломить человека, его волю, еще до того как он узнает, что ему предстоит. Чем дольше человек будет сопротивляться, тем дольше будет находиться в этой одиночной камере. И тем больше последующая вероятность его согласия на любые условия. А ведь дома остались жена, дети. Его Леночка, две дочки — красавицы и умницы. Что, если он никогда их больше не увидит? Как жить дальше, не зная, что с твоими близкими? Живы, здоровы ли они? Каково это не ощущать под пальцами мягкие непослушные локоны его девчонок. Не целовать их перед сном в мягкие пухлые щечки. Не радоваться их успехам и не утешать в случае поражений. Как они будут жить без него?

Душевных сил не хватало думать о том, что будет, если ему не удастся высвободиться из плена. Никогда еще прежде он не чувствовал себя таким беспомощным и жалким. Он привык всю жизнь нести ответственность за своих близких. За маму, которая растила Сергея и его трех сестер одна, после скоропостижной смерти отца. Сереже было шестнадцать, когда отца не стало. Глупая, нелепая смерть. Отец возвращался домой с работы, и не дошел каких-то сто метров до родного подъезда. На крыше соседнего дома малолетняя шпана устроила развлечение — бросались в прохожих мусором, пакетами с водой. Неизвестно, что было в голове этих пацанов, когда они сбросили с крыши обломок кирпича. Кирпич угодил прямо в голову его отцу. Тот умер на месте, а мать, еще долго сидела возле него, держа окровавленную разбитую голову отца, качала его, как маленького и тихонько подвывала. Сергей никогда не забудет этого, как и того, что тех негодяев даже не посадили, пожалели, дав им условные сроки. Тогда Сергей понял, что остался единственным мужчиной в семье. С тех пор он много работал, чтобы хоть как-то помогать матери. Поступил в училище, а вечером бежал разгружать машины, чтобы принести в дом хоть какие-то деньги. В художественном училище он встретил Леночку, русоволосую, большеглазую красавицу. В Лену были влюблены все пять парней их училища, но выбрала она его. Да и как было не выбрать, когда они полюбили друг друга с первого взгляда. Быстро поженились, спустя год родилась Аленка, еще через два Машка. Сейчас уже вон какие большие стали. Одной восемь, второй шесть. Сергей представил, как тяжело Лене придется одной растить девчонок, как когда-то его матери, и его сердце сжалось от боли. Он знал, что просто обязан выстоять, выдержать, чтобы не пришлось пережить. Стоять до конца — ради них. Делать, что велят, только бы вновь увидеть свою семью. Единственное по настоящему незыблемое и несокрушимое, что есть у каждого человека.

С этих пор он вел себя спокойно, ел все, что доставляли через из ниоткуда появляющееся окошко. Которое тут же исчезало. Читал все, что хоть сколько-нибудь давало представление об этом мире, его обитателях, их нравах и привычках. Сергей узнал, что вся планета Ялмез представляет собой единое государство, которым управляет один-единственный правитель, избранный народом путем голосования. Этот правитель, ашан, избирается раз в сотню лет. Ялмез делится на тысячи городов, за которыми следят ставленники ашана, ревизоры. Средняя продолжительность жизни энцефалов — сто пятьдесят-двести лет, в пятьдесят лет они празднуют свое совершеннолетие. Энцефалы мало болеют, от вновь появляющихся болезней почти сразу же находятся вакцины. Наука все время развивается. По всей планете стоят никем не охраняемые ракетные космические базы. Войн и преступлений на территории Ялмеза не происходит, не считая мелких краж и мошенничества, поэтому большинство жителей умирают от старости. Погибают в молодом и детском возрасте редко, и только при несчастных случаях. Перенаселение планеты не происходит лишь потому, что женщины Ялмеза рожают мало. Большинство семей имеют одного — двух детей, больше — редко. На Ялмезе очень много научных институтов. Где занимаются всем подряд. От изучения вселенных, до генетических мутаций.

Сергей читал книгу за книгой, впитывая, как губка, прочитанную информацию. Сергей читал, пока сон окончательно не сморил его и ему ничего другого не оставалось, кроме как уснуть.

 

 

На следующий день, сразу после завтрака раздался уже знакомый щелчок, и в открывшийся проем вошел доктор.

— Доброе утро, мой друг. Как настроение? — доктор участливо смотрел на пленника.

— Прекрасное, доктор. От того что вы снова посетили меня. Я, знаете ли, уже заскучал. — Сергей пожал руку своему мучителю.

— Ах, это замечательно! А как вы считаете, Сергей, может нам стоит прогуляться? На улице прекрасная погода.

— Это было бы здорово, — здесь Сергей не лукавил. Он действительно мечтал уже очутиться где угодно, кроме этой опостылевшей комнаты. — Я довольно давно не был на свежем воздухе. Что-то около двух недель.

— Ну и прекрасно. Я распоряжусь, чтобы вам доставили одежду. И приду за вами ровно через полчаса. Надеюсь, вам хватит этого времени?

— Да-да, конечно. Буду ждать.

После того как ему доставили одежду: льняную тунику, шляпу и высокие сапоги, Сергей наспех привел себя в порядок и принялся ждать доктора. Ожидание было очень волнительным. Не каждый день можно увидеть другую планету своими глазами. И еще он не знал, куда его поведут и чего жать от этой прогулки. Может это его последняя прогулка и стоит готовиться к худшему.

Опасения Сергея не оправдались. Никто не вел его на заклание, по крайней мере, пока. Они долго спускались на лифте, шли по извилистым коридорам, пока не вышли в …джунгли.

— Вижу, вы удивлены?

— Есть такое. Где мы? — Сергей растерянно оглядывался. Он ожидал увидеть что угодно, но только не непролазные заросли лиан и папоротника.

— У вас это место называется Африкой. Населяют ее чернокожие бедные африканцы. У нас же в этой части планеты никто не живет. Зато, здесь много научных институтов. В особенности по изучению флоры и фауны, а также болезней энцефалов и людей. Да-да, мы изучаем некоторые ваши заболевания, в том числе и онкологические. И даже СПИД. И, кстати, у нас хорошие результаты в этой области.

— Зачем вам это?

— Ну как. Много наших космопилотов бывает на земле с целью изучения и сбора материала для опытов. Любой из них вполне может подхватить какую-нибудь заразу. Представляете масштабы проблемы, если наши энцефалы привезут на Ялмез болезни, к которым у остальных жителей просто нет иммунитета. Поэтому все космические базы находятся здесь, чтобы пилоты могли пройти полную медицинскую проверку по прибытии и не разнести инфекцию по планете.

— Ясно, доктор. Ну а со мной то что?

— С вами? Ух, как жарко сегодня. Кстати, опасайтесь змей. В это время года они особенно опасны, — Юкка наклонился, сорвал травинку и принялся жевать ее.

— Вы не ответили на вопрос. Зачем я вам нужен?

— Скоро вы все узнаете. Осталось немного. Сейчас мы придем в одно место и вам кое-что станет понятно, — доктор рукой указал на видневшиеся вдали постройки.

Оставшуюся часть пути они проделали молча. Когда они уже подходили к воротам , доктор неожиданно остановился и указал пальцем в небо.

— Смотрите, смотрите же, Сергей. Видите, там вдалеке?

— Птица? Больно уж большая, — Сергей заворожено смотрел на приближающуюся птицу, и глаза его расширялись от удивления и ужаса.

— Молчите, падайте, падайте в траву и притворитесь мертвым, — доктор проворно прыгнул в ближайшие кусты. Сергею не пришлось говорить дважды и вот он уже тоже лежал в траве не дыша и боясь открыть глаза. По шуму крыльев он понял, что птица всего в паре метров пролетела над его головой, выискивая себе добычу.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем доктор позволил Сергею подняться.

— Кто это был?

— Ооо.. Это плотодонты, из отряда птерозавров, больше всего похожи на ваших диморфодонтов, только плотоядные. Врочем, на Земле они никогда не водились. Зато у нас их полным полно. И это не единственная опасность для живущих в этой части планеты.

— Да уж. Слава всем богам, что такие твари у нас все вымерли, — Сергей отряхнул тунику от налипших листьев и они вошли в ворота.

— Что это за здание? Похоже на больницу.

— Это и есть больница. Здесь несколько корпусов. Слева операционный блок с послеоперационными палатами. Справа реабилитационный блок. Вон, там, в отдалении, психиатрическое отделение.

— Зачем мы пришли сюда, док? — Сергей смотрел Юке прямо в глаза.

Тот не отвечая поманил Сергея рукой в сторону реабилитационного блока. И тому ничего не оставалось, как пойти за ним.

— Док, меня давно мучает вопрос: а где все? За все время моего пребывания я не видел ни одного энцефала. Или мы с вами здесь одни?

— Нет, конечно. Просто пока вам нет необходимости кого-либо видеть. Одного меня должно быть достаточно, — Сергею показалось, что в голосе дока сквозил сарказм.

Они вошли в корпус. Доктор провел ладонью по считывающему устройству на двери, ведущей в холл больницы.

— Доктор Юкатрн, добро пожаловать, — запищал электронный голос и дверь медленно отъехала в сторону.

Юкка протянул Сергею бумажный пакет.

— Там силиконовая форма. Наденьте на голое тело.

Сергей отвернулся и послушно натянул противный и скользкий комбинезон на тело и голову, полностью скрывший лицо. Лишь отверстие для носа и глаз давало возможность дышать и видеть.

— Сейчас заняты всего три палаты, — неожиданно раздался голос дока прямо в голове Сергея. — Начнем, пожалуй, с пятой. Там наиболее интересный случай.

Сергей молча направился за доктором.

Они вошли в палату. За столом сидела молодая женщина. Взгляд ее был задумчив, руки перебирали карточки с буквами. Такими карточками обычно обучают детей алфавиту. Затем женщина встала, подошла к шкафу и достала из него конструктор. Тоже детский. Она захлопала в ладоши, на лице ее была написана такая радость, что Сергею стало не по себе.

— Хочу чаю. С конфетами, — неожиданно капризным голоском протянула она.

— Машенька, сначала суп. Потом конфеты, — в комнате раздался электронный голос.

Маша надула губки, лицо скуксилось как у ребенка, готового вот-вот заплакать. Она упала на пол и на одной ноте завыла:

— Хочу-хочу-хочуууу...

Доктор поманил Сергея пальцем и они вышли из палаты.

— Пока никаких вопросов, все потом, — снова раздался голос дока в голове Сергея.

Они двинулись вперед по коридору. Док открыл дверь с номером восемь.

В палате за столом с книгой в руках сидел мужчина. Он увлеченно читал, не обращая внимания на вошедших. Сергей вгляделся в название « Алиса в стране чудес». На секунду мужчина отвлекся, достал из стола пачку чипсов и также не обращая внимания на присутствующих вновь углубился в чтение.

В следующей, десятой палате они застали мужчину лет сорока. Он поздоровался с вошедшими, показал доктору тетрадь, всю сплошь исписанную ручкой и попросил новую. Док кивнул и вместе с Сергеем покинул палату.

Сняв комбинезоны они вышли на улицу. Доктор предложил Сергею присесть на скамейку и начал разговор.

— Вот, наконец, и пришло время поговорить. То, что я хочу предложить вам, может вначале показаться немного странным и пугающим. Скорее всего, вашим первым порывом будет отклонить мое предложение. Но! Оговорюсь сразу. У вас будет достаточное время подумать. Не спешите с выводами. А теперь, собственно, к сути. Итак, что мы имеем. Есть энцефалы, наделенные прекрасным логическим умом, но обделенные художественным воображением. И есть люди, имеющие весьма скромные математические познания, но с обостренным чувством прекрасного, умеющие Созидать и Творить. И вот возникает закономерный вопрос: почему бы нам не обменять часть нашего мозга с вашим и получить в итоге идеальный вариант, устраивающий обе стороны. Вы, конечно можете удивится, какая выгода для человека в получении идентичной уже имеющейся части мозга. Но! Вы только представьте себе — неограниченные способности в области математики, физики, медицины. Способности, аналогов которых нет ни у одного человеческого существа на Земле. И самое главное, знания. Наши знания, которые мы тысячелетиями копили и приумножали. Вы сможете сделать блестящую карьеру. Вы дадите вашему миру лекарства, вакцины от многих болезней, каждый год убивающих тысячи людей. В том числе и от рака. Вы получите Нобелевскую премию, мировую известность. А взамен вам всего лишь нужно отдать вашу правую часть мозга. Не так уж и много, вы не находите?

— Не нахожу, — резко ответил Сергей. — Удивительное дело, док! Неужели вы считаете, что раз эти мои художественные способности нужны вам, то они не нужны мне? Или вы думаете, так легко сказать своему мозгу «прощай»? Вы хоть представляете себе, как мне жить без моих холстов и кистей. Да я всю жизнь, сколько себя помню, пишу. Все, что вижу, все, что хочу увидеть, и все, чего никогда не увижу. Я ненавижу математику, ненавижу медицину, ненавижу физику. С чего вы взяли, что я захочу вдруг этим заниматься? Поймите, если вы отнимите у меня мои способности, жизнь, как бы пафосно это ни звучало, потеряет всякий смысл.

— Не потеряет! Когда произойдет полная регенерация и мозг полностью приживется и восстановится, вы даже не вспомните про холсты, по крайней мере у вас не возникнет никакого желания взять их в руки.

— Док, а почему бы вам просто не взять и не усыпить меня, как тогда, при похищении? Зачем вам обязательно мое согласие?

— Знаете, Сергей, раньше я бы именно так и поступил. Да, знаю, что это негуманно и не очень красиво. Но я не считаю, что делаю что-то ужасное. От того, что на Земле станет сотней — другой меньше художников и поэтов, никто особенно не пострадает. Зато там появятся великие ученые, способные на многие открытия. Так вот, раньше я поступил бы именно так. Но! К сожалению, мозг пересаженный против воли человека или без его осознанного выбора и согласия — не приживается. Мы перепробовали сотни и сотни человек. Пока нами точно не установлено, но похоже, что мозг при его насильственной пересадке выделяет некое вещество, мешающее полной регенерации и сращении мозговых тканей и оболочек. Недавно, в больнице вы видели трех человек. Все они прошли процедуру пересадки. Во всех случаях неудачную. Нам пришлось в срочном порядке обратно пересаживать мозг обратно, его настоящим обладателям. Теперь эти люди в ускоренном режиме проходят все стадии взросления, пока полностью не восстановятся и мозг не заработает в полную силу. Но, к сожалению, иногда, что-то идет не так. Бывает, что некоторые функции мозга при пересадке уничтожаются полностью из-за погибших клеток. Такое бывает крайне редко. Но бывает.

— Та женщина из пятой палаты? Вы про нее сейчас говорите?

— Да, и про нее в том числе. Ее сознание остановилось где-то на трех-четырех человеческих годах. Уже три года наши специалисты борются с этой мозговой задержкой. Конечно, можно было бы вновь сделать трансплантацию, но боюсь, что второго раза ее организм не выдержит.

— И вы так спокойно об этом говорите? Ведь это ваша вина, что эта несчастная стала такой. Разве нет? — Сергей не мог понять, принять того равнодушия, с которым доктор говорил обо всех этих несчастных. Да кто они такие, чтобы решать судьбы этих людей?

— Да! И поэтому я сейчас делаю все возможное, чтобы вернуть ее к нормальной жизни. Не делайте из меня такого уж зверя.

— Я так понимаю, двое других восстанавливаются нормально?

— Вполне. У последнего уже проснулись его писательские навыки и скоро он отправится домой.

— А если он все расскажет там, на Земле?

— Даже если бы он так сделал, то как вы думаете, где бы он оказался в самое ближайшее время?

— Ну, да... В психиатрической больнице ему бы быстро нашлось местечко, — Сергей тяжело вздохнул.

— Не волнуйтесь, мы просто сотрем ему память, и он никогда не вспомнит о Ялмезе.

— Ясно. Мне кажется, вы что-то забыли, доктор.

— Вы про психиатрическое отделение? Ну, да бывает и такое. Но, поверьте, это бывает крайне редко. Иногда, у людей склонных к различным психиатрическим заболеваниям, я повторюсь, к склонным, проявляются эти самые болячки после хирургического вмешательства. Но они бы все-равно проявились, рано, или поздно. Так что здесь, практически, нет нашей вины.

— Вас послушать, так вашей вины вообще ни в чем нет. То, что люди шизофрениками становятся — вы не виноваты. Отстают в развитии на пару десятков лет — так то тоже не ваша вина, мозг виноват. Кстати, вы разве не проверяли этих людей на возможные психические заболевания?

— Как ни странно — это было одним из важнейших наших упущений. Огромная ошибка. В чем я лично раскаиваюсь. Поэтому теперь этим пациентам будет обеспечен пожизненный уход и содержание в нашей клинике.

— Да уж, замечательные перспективы. Ладно, с этим все ясно. Что конкретно вы хотите от меня?

— Мне нравится ваш настрой. Ваше спокойствие и уверенность. Это замечательно, ведь мы действительно действуем только из самых лучших побуждений. От вас же мы хотим самую малость. Только вашего полного осознанного согласия. Вашего осознанного понимания, что может с вами случиться при неудачной пересадке. Ваш мозг должен знать, чем в худшем случае ему грозит трансплантация. Но также вы должны понимать, какие неограниченные способности вы получаете в случае удачной операции. Мы дадим вам знания, а вы воспользовавшись этими знаниями на Земле сами изобретете лекарства от многих смертельных заболеваний.

— Я правильно понял, что у меня нет выбора?

— Ну почему же, есть. Мы не видим смысла делать очередную неудачную операцию. Повторюсь, мы не звери. Мы просто отправим вас обратно на Землю, но без стирания памяти. Вы все будете помнить, в том числе и то, что могли спасти миллионы жизней, изобретя вакцины.

— Маленькая месть? — Сергей усмехнулся.

— Ну можно сказать и так. В назидание. Но все же я прошу вас хорошенько подумать, прежде чем вы примите решение. Я даю вам срок в неделю. Вы согласны?

— В случае моего согласия, я буду что-нибудь помнить?

— Нет! И с этим, к сожалению, ничего нельзя поделать. Вы навсегда забудете свою семью, свою жизнь. Вы будете жить в другой стране, под другим именем, с другой биографией.

— Но почему нельзя просто вернуть меня в мою семью, ну пусть с потерей памяти, с новыми знаниями? Только бы к ним...

— Это может вызвать слишком много вопросов. Вчерашний не очень удачливый художник, по вечерам подрабатывающий охранником на овощном складе, с амнезией в анамнезе и длительным отсутствием вдруг становится нобелевским лауреатом, ученым? Как вы себе это представляете?! Со стопроцентной гарантией могу утверждать, что вами тут же заинтересуются соответствующие органы. Чем-чем, а гипнозом ваши спецслужбы владеют в совершенстве, что-то может и выплыть. А нам это совсем не нужно. Пока!

— Я могу сразу озвучить вам свой ответ. Я НЕ СОГЛАСЕН. Вы ведь понимаете, что при всей моей любви к человечеству у меня нет никакого желания, чтобы в моих мозгах копались инопланетяне, а потом и вовсе отрезали половину? Еще неизвестно, ЧТО за мозги вы мне пересадите. Тем более после того, что вы мне рассказали об этих несчастных из больницы. И уж совсем не вижу никакой радости от того, что больше никогда не увижу свою семью. У вас есть семья, доктор?

— Нет, у меня нет семьи. Но я прекрасно все понимаю, поэтому и не тороплю вас, — доктор поднялся. — Пойдемте, я провожу вас до вашего временного жилища.

— Хорошо, док. Но имейте ввиду, вы можете хоть десять лет держать меня здесь, мнение мое не изменится. Лучше я сгнию в этой тюрьме, но зато с мыслями о моих девочках. С памятью о семье, — он резко встал и не говоря больше ни слова пошел за доктором, в место своего заточения. В какой-то момент у него был порыв крикнуть, остановить доктора, молить его о немедленном возвращении домой. Но что-то остановило его.

Неделя. Неделя — это ерунда. Это так мало. Он потерпит, а потом отправится домой, чего бы ему это не стоило. К черту его, этого доктора с его вакцинами, знаниями, мозгами, галактиками и прочей чепухой. Вздор. Бред. Абсурд. Плюнуть на все и домой. К любимой. А дома Ленка нажарит котлет, накроет стол и они все вместе, как прежде сядут за круглый кухонный стол, накрытый веселой цветочной скатертью и будут обсуждать все на свете. Аленка снова расскажет, как какой-нибудь Петька из ее класса дергал ее за косы, и как учительница почему то ей, Аленке поставила в дневник замечание. А Машка поведает о брошенном у подъезда котенке, которого она так хотела забрать домой, но мама не дала. Лена как всегда будет сидеть с ним рядом, подперев руку о подбородок и с удовольствием смотреть, с каким аппетитом домочадцы поглощают ужин. И молчать. С ней так хорошо просто молчать рядом. Ей не нужно ничего объяснять. Она всегда все понимает сама, без слов. Она всегда рядом, не смотря ни на что.

Когда умирала мама, она тоже всегда была рядом, была его тенью. Она ни о чем не спрашивала, не лезла с не нужными разговорами, не требовала внимания. Она просто все-время была рядом. Когда умирала мама…

Его мама заболела внезапно, как когда-то внезапно скончался отец. Болезнь свалилась, как снег на голову. В тот день она как раз заглянула к ним в гости. Принесла гостинцев внучкам, по ходу помогла Ленке в хозяйстве. Вместе они наварили малиново-красный борщ, запекли мясо в духовке. Устроили что-то вроде праздничного ужина. Не успели как следует поужинать, как маме стало плохо. Упала. Скорая. Больница. И диагноз — неоперабельная опухоль. Четвертая стадия. Крепитесь. Максимум — пара месяцев.

И они крепились, ухаживали, доживали как могли. Приезжали Сережкины сестры, Ленкина родня, все помогали как умели. Семья у Сергея, что надо…

Теплым сентябрьским днем мамы не стало. Проклятая болезнь забрала ее у него. Как забирает тысячи родителей, детей, братьев и сестер у их родных. Когда он был в больнице, ни одна кровать не оставалась пустой ни на день. Пустыми были только глаза родных тех несчастных, что ждали своей смерти.

Сергею не понадобилась неделя, чтобы понять. Чтобы решить для себя все. В ту еще, самую первую ночь из этих семи дней, ему снилась мама. Такая молодая, цветущая, она улыбалась ему и смешно грозила пальцем. Она трепала его лохматую голову и говорила:

— Сережка, сына! Я чему тебя учила?

А Сережка никак не мог вспомнить чему же его учила мама. Мама заливисто хохотала и снова грозила пальцем.

А когда он проснулся, то вспомнил наконец, чему его, еще маленького, учила мама. Она учила его помогать людям. Он все понял.

 

 

— Вы готовы? — лицо доктора склонилось над Сергеем, лежащим на операционном столе.

— Да, готов. Док, скажите, если все будет нормально, я как-то узнаю об этом?

— Да. Мы сотрем вам память только перед отправкой домой.

— Это хорошо. Я должен буду знать, что все получилось. Удачи, док! — он закрыл глаза, последний раз представив перед глазами облик Лены, ее волнующий сладкий запах. Румяные лица дочек, их звонкие голоса. А потом почувствовал, как в вену левой руки вошла игла.

— Сейчас вы уснете, а когда проснетесь, все будет хорошо. Удачи, Сергей! — последние слова Сергей услышал уже проваливаясь в спасительную тишину, где не было места сомнениям и страхам. Все было решено.

 

 

 

 

 

Миллионы людей по всему миру примкнули к экранам телевизоров. Сенсационное известие об открытии вакцины против онкологических заболеваний всполошило весь научный и не только научный, мир. Миллионам больных людей, их родным и близким подарили надежду на выздоровление, надежду на жизнь.

— Мама, мама, смотри, как этот дядя похож на нашего папу, — две девочки с криками ворвались на кухню, где их мама как-раз готовила ужин.

Женщина выронила из рук поднос, и побежала вслед за галдящими дочками в гостиную. С экрана телевизора на нее смотрело такое знакомое, родное лицо. Мужчина что-то увлеченно рассказывал с трибуны, зал рукоплескал стоя. Она один за другим переключала каналы, но везде была одна и та же картинка.

— Мам, говорят этот дядя открыл самое важное лекарство. От болезни, которой болела бабушка. Он, наверное, очень добрый, да мам?

— Да, наверное, — по щекам Лены текли слезы.

— Как наш папа? Да, мам? — Алена с Машей обняли плачущую мать.

— Конечно! Такой же, как наш папа!