Волк

Холодный северный ветер пронизывал до костей. Даже здесь, в южных землях, его дыхание сохраняло леденящую злобу. От мороза трещали сосны, и на время стоянки приходилось укутывать коням ноги, чтобы те не замерзли.

Волк стоял на холме и издали наблюдал за горсткой воинов, скачущих в сторону замка. Во главе отряда ехал Медведь, мудрый советник и старый боец, заменивший Волку отца, когда того убил в стычке за срединные земли вожак клана Бешеных Лис. Не смотря на смерть вождя клан Серых Волков победил в той битве, и Бешеные Лисы навсегда исчезли с лица матери-земли.

Долина в самом сердце срединных земель стала новым домом для Волков, но ненадолго. С каждым годом ледяная стена, замыкающая край мира, подступала все и ближе и ближе, и вскоре её ледяное дыхание стало чувствоваться даже в долине.

К тому времени Волк возмужал, превратившись из озлобленного волчонка в настоящего вожака стаи. Он не любил сдаваться и отступать. Волка грел внутренний огонь. И упрямства, унаследованного от отца, хватило бы ещё на многие годы жизни в долине, ставшей для его народа настоящим домом. Но однажды старый Медведь обратился к вожаку с просьбой. Он рассказал, как ездил на север и собственными глазами видел ледяную стену.

— Она движется, — сказал он. — Изо дня в день. Когда на локоть, а когда и на целых два. И скоро стена будет здесь.

Волк знал, что Медведю неведом страх, но в тот день старый воин сидел у костра, кутаясь в толстую шкуру, и в глазах его застыло предчувствие неизбежного.

— Надо уходить в южные земли, — сказал он. Как можно скорее. Быть может, тамошние горячие реки смогут остановить стену или даже повернуть её вспять.

— Нас там не ждут, — хмуро отвечал ему Волк. — Южане встретят нас стрелами и топорами.

— Встретят, — соглашался Медведь. — Но лучше горячая схватка и быстрая смерть, чем голод и ледяной плен.

Волк послушался мудрого совета. От молодого месяца и до полной луны он готовил людей к походу. Женщины сбирали скарб, дети и старики запасали грибы и ягоды, а мужчины валили лес и загоняли дикого зверя, какой ещё не погиб от дыхания мороза.

Когда всё оказалось готово для дальнего пути, клан отправился на юг. По снегу поехали сани, которые тянули мохнатые лошадки. За ними двинулись пешие Волки.

Шли день за днём, неделю за неделей, пробиваясь сквозь сугробы и лёд, но не было снегам ни конца, ни края. Клан устал от долгой дороги. На привалах все чаще заводили речи о том, что пора бы и остановиться, однако Медведь упрямо гнал всех вперёд.

— Холод дойдет и до этих мест, — твердил он. — Прежде чем останавливаться, нужно перейти хотя бы одну из горячих рек.

Волк доверял словам Медведя. В прошлом тот бывал в здешних краях вместе с отцом и сейчас рассказывал вождю всё, что о них знал. Земли впереди были богатые — изобильные травой и дикими животными, не знающие холодных зим, — и чужие. Правили ими три барона, имевшие общего предка и звавшие себя Братьями Пустых земель. Некогда их прадеды были дружны меж собой, но те времена давно минули, и каждый из Братьев отгородился от соседей высокими стенами.

Пустые земли оставались последним, самым трудным препятствием на пути к новому дому для Волков. Замкнутые высокими горами с обеих сторон — не пересечь их и не обойти. С единственной торной дорогой, проложенной через владения Братьев. Другого пути к горячим рекам попросту не было.

— Времена их силы и славы прошли, — рассказывал Медведь о Братьях. — Но ссориться с ними не советую. Первого из Братьев зовут барон Нит, а за глаза кличут Добряком. Попроси у него еды и свободного прохода сквозь земли в обмен на теплые шкуры и лошадей. Да не скупись на посулы и доброе слово, потому как стороной нам его замка не обойти.

— Не обойти, — соглашался Волк. — Однако думаю я, есть и другой путь сквозь земли этого Добряка. Из тех дорог, какие прокладывают силой.

— Я понимаю, — отвечал Медведь. — Но Братьям Пустых земель тоже знакома эта дорога.

— Некогда Братья были вместе, и потому они были сильны — возражал Волк. — По отдельности же ни стоят ничего. Вот увидишь, мы пройдем сквозь их земли, как стрела сквозь зайца.

— Наши люди ослабли от голода и долгого пути, — качал седой головой Медведь. — Лучше не злить старых коршунов.

Не лежала душа Волка к пустым разговорам, и горячая кровь требовала битвы, но безмерно уважал вожак того, кто заменил ему отца, и потому согласился со словами Медведя. Теперь же Волк стоял на холме, не прячась от резких порывов ветра, и смотрел, как отряд воинов приближается к высоким, собранным из обледенелых сосновых бревен, стенам замка.

Предусмотрительный барон, едва заслышав об их приближении, согнал весь скот и пастухов с окрестных земель за укрепления. И сейчас со стен на Серых Волков смотрели острия многочисленных арбалетных болтов и стрел.

Вот Медведь выехал вперёд, закричал могучим голосом. Волк знал, что тот зовет хозяина замка. Но хозяин не показался. Лишь только каркнули вороны, когда со стены взвилась темная туча, и Медведь упал на колени, будто внезапно ему отказали ноги. Из широкой груди старого воина торчала длинная стрела.

Тогда закрыл Волк глаза, помолчал немного и крикнул своим людям:

— Зажигай костры! Готовь паклю и стрелы! Стрелять по соломенным крышам.

Подлецам нет ни жалости, ни прощения.

Снег в замке растаял. Он смешался с копотью и кровью, превратившись в бурое уродливое месиво. Отовсюду несло гарью и паленым мясом.

В желудке у Волка урчало, но одна только мысль о том, чье это могло быть мясо, вызывала тошноту. Вечером, когда его люди поймают разбежавшийся скот, можно будет устроить пир из захваченного добра и зарезанной скотины. Но полезет ли им в глотки жареное мясо? Если не полезет — придется запихивать, потому что Волкам ещё не раз понадобятся все их силы.

Вождь Серых Волков остановился у закопченной каменной башенки, некогда бывшей цитаделью сгоревшего замка. Дверь башни выломали, и всех защитников перебили. Лишь у порога на снегу истекал кровью толстяк в богатой одежде.

— Ты убил моего советника, Нит, должно быть, в насмешку прозванный Добряком,— обратился Волк к толстяку. — И этим обрек себя и свой народ на смерть.

Толстый барон, корчась от боли, оторвал взгляд от своего живота и с ненавистью посмотрел на Волка.

— Зачем ты убил посланника, не желавшего вам зла? — продолжил вожак Серых Волков.

— Не желавшего? — простонал в ответ барон. — Голод идёт за тобой! Я знаю, откуда вы пришли…

— Мы собирались лишь купить немного еды и право пройти сквозь твои земли! — прорычал Волк. — А теперь мы будем сеять смерть!

Сквозь гримасу страдания на жирном лице барона проступил жуткий оскал, должный означать улыбку.

— Вы сдохнете, — на лбу Нита проступил холодный пот. — Я послал Братьям весть…

Барон оскалился. Глаза его закатились, и он осел наземь. К железному запаху крови добавилась острая вонь мочи. Нит был мертв.

***

Клан снова двигался на юг. Холод начал ослабевать, и вскоре люди побросали тяжелые шкуры на сани и шли налегке. Больше не было необходимости укрывать лошадей на ночь. Однако ещё немало пришлось прошагать, прежде чем вокруг начал таять снег. Тогда Серые Волки соорудили из саней колёсные повозки и продолжили путь.

По сторонам тракта поросла дремучая чаща, сквозь которую, казалось, не смогла бы проскочить и белка. Однако ночами на людей Волка начали нападать. Не проходило ни одного привала, чтобы из леса не донеслось пение тетивы, сопровождаемое острой стрелой.

Толстый барон не соврал. Он успел отправить своему Брату, барону Вону, предупреждение, и теперь людям Волка не давали покоя ни днем ни ночью. Но не смотря на еженощные нападения, клан неумолимо двигался вперёд.

Отныне на ночь Волк выставлял дозорных, снабжая их темными одеждами и луками, чтобы бить в ответ. Людей он расставлял так, чтобы караульный всегда держал в поле зрения двоих товарищей: одного — по правую руку, а другого — по левую.

И вот настал день, когда Серые Волки вступили во владения второго Брата. Вдоль дороги стали попадаться брошенные деревни, из которых была вывезена вся провизия и скарб. Опытный глаз Волка подмечал, что жители покидали дома без спешки, стараясь забрать все, что могло представлять хоть какую-то ценность. А что невозможно было увезти — сжигали. Путь через брошенные деревни навевал уныние, и потому Волк разрешил реветь во всю глотку боевые песни — все равно об их приближении враг уже знает, так пусть теперь дрожит от страха. Да и Серым Волкам идти с песней было куда как веселее.

Замок барона возник неожиданно. Не замок, а дом из толстых дубовых бревен, обвешанный сырыми шкурами. Никакой соломы на крышах. Барон укрыл шкурами всё, что могло гореть, и потому в окрестностях замка стоял дикий смрад.

— Где же ты спрятал своих людей, барон? — размышлял Волк, глядя на замок.

Тот был слишком мал, чтобы вместить жителей всех окрестных деревень. Но ни в ближайших оврагах, ни в буреломе никаких засад и ухоронок не обнаружилось.

Лучники по приказу вожака выпустили несколько горящих стрел за стену замка, однако те, впившись в сырую кожу, с шипением гасли. Тогда Волк скомандовал вернуться в лагерь, разбитый неподалеку, как вдруг из-за стены донесся властный молодой голос:

— Убирайтесь с земель моего отца, животные! — потребовал он. — Вам никогда не взять Деревянный Замок. Еды у нас хватит, чтобы пережить вас всех! Наши колодцы глубоки. Вы первые сдохнете от голода!

Задумался Волк, когда передали ему сказанное со стен. Но размышлял недолго.

— Лес вокруг нас, — произнёс Волк. — Рубите его, мастерите щиты и лестницы. И ищите дуб такой старый, чтобы пятеро не смогли обхватить его, взявшись за руки. Из него мы сделаем таран.

Застучали топоры. Серые Волки рубили чащу и разбирали повозки. И вскоре на их основания водрузили ствол многовекового дуба. С ненужных более шкур срезали шерсть, которая могла загореться, и натянули старую кожу на щиты. Волки готовились к штурму.

В ночь перед битвой все крепко спали, лишь караульные обходили дозором лагерь. А на утро, едва небо на востоке заалело, Волк повел людей на битву.

Дозорные в замке подняли переполох, но к тому времени люди Волка уже успели добежать до стен, прежде чем с них сорвалась первая стрела. Вскинулись щиты. С земли начали подниматься тяжелые лестницы. И ворота содрогнулись, когда в них грянул огромный таран.

В ответ со стен огненным градом посыпались стрелы. Полилась на волчьи головы кипящая смола, и обрушились камни. Стойко сопротивлялись защитники замка, но не в одном месте, не в двух, а сразу в трёх местах на стену прорвались Серые Волки. И не выдержали ворота замка: треснули запоры, и створки повалились внутрь.

Серое воинство хлынуло во двор замка. Но там их встретила стена из острой стали. Воины в блестящих доспехах отражали волну за волной. И во главе их стоял молодой рыцарь. Лицо его было залито чужой кровью, и сам он смеялся, словно не было для него удовольствия слаще, чем выпускать людям кишки.

Дрогнули Волки и откатились, будто волна прибоя. Тогда во главе отряда встал сам Волк, в руки он взял тяжелый молот и повел людей вперёд. Топоры ударили по щитам, а в ответ зазвенели мечи. Снова захохотал молодой демон. Но размахнулся Волк посильнее и метнул свой молот в лицо рыцаря. Брызнула кровь, и не спасли демона стальные доспехи. Рухнул он на землю, кровавое месиво вместо лица; и осколки черепа прилипли к черному молоту.

Пал Деревянный Замок, но Второго барона внутри не оказалось. Уцелевшие защитники, взятые в плен, очень хотели жить. Они наперебой рассказывали, как собрал барон Вон со всех земель ценности и увез все, что смог. Крестьян своих он бросил, и те ушли в леса. Ни капли барон не доверял своему народу, и на защиту замка оставил единственного сына, отличавшегося безмерной жестокостью.

— Он бросил нас, старый трус! — со злобой отзывались о бароне пленные. — Сбежал в Чистый Город к названному Брату, святейшему Дикси.

Рассказали они, что Брат Дикси служит в сане настоятеля монастыря, посвященного Единому. И страшен его бог, отец Страдания, носящий одежды из кровавого железа. Настоятель железной рукой правит Чистым Городом. Его боятся и почитают. Идти на Чистый Город — безумие, наперебой восклицали пленные. Он отлично укреплён, но невозможно его обойти, потому как все окрестные дороги заканчиваются у главных ворот.

Нахмурился Волк. Люди его были измотаны и вряд ли бы выдержали прямую схватку, вздумай Дикси прямо сейчас выйти на них во главе войска. Чересчур устали они и для того, чтобы ломать ноги по оврагам и буреломам в поисках способа обойти Чистый Город. Им всем требовался отдых, но вместо этого Город придется брать приступом. Лезть на каменные стены, окруженные рвом, жечь дома, покрытые не сеном, а черепичными крышами. Их не подожжёшь пылающей стелой, да и на стены им не дадут взобраться. Людей в таком укреплении можно взять только одним оружием — измором. Не по душе была прямому и стремительному Волку долгая осада, но иного выхода он не видел.

***

Скорым маршем клан шел на юг к Чистому Городу. Но не повстречалось им на пути ни засад, ни отравленных колодцев. Не попадались больше и покинутые деревни. Всюду пропускали их. В каждой встречной деревеньке жители давали Волкам достаточно еды в обмен на шкуры. Хоть и делились они продуктами неохотно, но меняли их без лишней корысти и злого умысла.

Повеселели Серые Волки, ведь недалек был Чистый Города, а за ним — горячая река, что знаменует конец их долгого пути. Лишь сам Волк да потрепанные в битвах ветераны не радовались гостеприимству местных жителей, чуя в их доброте подвох, но не находя его.

Без смертей и лишений дошёл клан Волка до Чистого Города, и когда открылись их взору белокаменные стены, обвитые зеленью, окруженные садами и лугами, ахнули они от восхищения. Прекрасен был город, светел и радостен. Звонили, приветствуя Серых Волков, колокола на монастыре. И вышел навстречу вожаку клана самолично брат Дикси. Совершенно седой. Лицо его было белым, словно выстроганным из кости мамонта, но на обескровленных губах застыла приветственная улыбка.

— Желаю здравствовать, славный войн! — громогласно провозгласил он. — Наслышан я о деяниях твоих и о желаниях твоих знаю!

— Значит, знаешь ты, седовласый, зачем пришёл я, — отвечал ему Волк.

— Знаю, — величаво улыбнулся Дикси. — Но скажу, что не место в Чистом Городе кровопролитию, ибо здешний народ под защитой и опекой Единого. И лишь Единый вправе отпускать каждому, предназначенные ему страдания. Мы же, рабы Его, чинить боль друг другу не вправе.

— Красиво говоришь, седовласый, — отвечал Волк. — Да только укрываешь ты труса и предателя, моего врага кровного. И хотел бы жить я с людьми здешними в мире, да не могу. Не отомщен ещё наставник мой, Медведь, в спину твоим же названным братом убитый.

— Не смертному предназначено суд творить, а лишь воле Единого, — покачал головой Дикси. — Потому лучше оставь эту затею, варвар. Не тебе решать, кому жить в моём городе, а кому умереть.

— Так-то лучше, — усмехнулся Волк. — Наконец-то честные слова. А то всё Единый да Единый… Но не спеши звать своих защитников, Дикси, лучше подумай, сколько моих людей в городе и сколько ещё за его стенами.

— Твои люди меня не пугают, варвар, — отозвался священник. — Эти стены им не преодолеть.

— Мы возьмем Чистый Город без сомнения. Сегодня или же после многодневной осады, но он падёт, — продолжал Волк. — А на дворе меж тем весна, пора сеять, ведь прошлогодние запасы еды кончаются. Пусть ваши стены мы не одолеем, но если встанем лагерем у города, то ждёт здешних жителей лишь голодная смерть.

Задумался брат Дикси, посуровело лицо его.

— Ты прав, варвар, — наконец изрёк он. — Но не могу отдать я брата своего, пусть и названного. Потому что обяжешь ты меня его смертью на ответную смерть, а кто я, чтобы судить человека поперек воли Единого? Но предложу я выкуп за жизнь моего брата. Земли по ту сторону реки и добрососедские отношения, сколько возможны они будут.

— А взамен что потребуешь? — спросил вождь.

— Мира, — склонил голову Дикси, — скрепленного кровью и клятвой Единому!

— Не в обычаях у меня чужаков брать в кровные братья, — ответил Волк. — Но ради покоя клана моего готов пойти и на это.

Тогда хлопнул брат Дикси в ладоши, и тотчас принесли слуги запечатанный глиняный кувшин. Разлили они вино по двум чашам и протянули их Волку и настоятелю.

— А теперь кровь, — провозгласил брат Дикси и надрезал свою ладонь.

Капля его крови упала в чашу Волка, и волчья кровь так же попала в чашу Третьего Брата.

— Клянусь Единым, носящим одежды из кровавого железа, — прикрыв глаза, рёк брат Дикси, — что не причиню народу волчьему неудобств и притеснений. Лишь благо увидят они от меня, клянусь!

— Клянусь своими предками, — повторил за ним Волк, — что не подниму руки на здешний народ и буду следить, чтобы жили мы в дружбе и в мире!

Опустошили они чаши до дна и стали кровными братьями.

— Утром мы обсудим, как попасть тебе и твоему клану на другой берег, — улыбнулся брат Дикси. — А также дальнейшую помощь иную и всякую.

Разошлись вожак и настоятель каждый к своим людям: Дикси — в монастырь, а Волк — в лагерь за городом.

Ночью же стало Волку плохо: горел он словно в подземном пламени. Руки и ноги его тряслись, и тело не слушалось, извергая из себя все жидкости — рвоту с кровью, слюну и желчь.

К утру Волк умер.

Растерянные стояли Серые Волки возле остывающего тела своего вожака, и, не смотря на весеннюю красу и ясное солнце, на лицах их царила ночь. Глубокая скорбь окутала лагерь. И вышел в тот час к Серым Волкам брат Дикси.

— Скорблю вместе с вами, воины! — говорил он. — Не принял Единый клятвы вождя вашего. Но я не нарушу данного обещания! Земли по ту сторону реки я отдаю вам! Трудитесь, сейте и не забывайте усердно молиться Единому.

Гневный ропот прокатился меж Волков. Никому и никогда не молились они, лишь чтили свои предков.

¬— Как же молить должны мы Единого? — выкрикнул в лицо брату Дикси молодой волчонок. — Уж не десятиной ли?

— Это лишь малая плата Великому Богу за его чудесные дары! — отвечал брат Дикси. — Не станет она для вас бременем. Лишь раз в год будет приходить мой названный брат Вон за частью урожая. Да некоторые из крепких ваших мужей станут трудиться дважды в год во славу Единого. И всё. Небольшая цена за вечный мир и процветание!

— Убийца! — выкрикнули из толпы, и первый камень полетел в лицо брата Дикси.

Возроптали Серые Волки. Гнев был написан на их лицах от мала до велика; и бежал брат Дикси, укрывшись за стенами монастыря. Но не спасли каменные стены от напора праведной ярости.

Не успели жители запереть дубовые ворота на все засовы. Полетели щепки под топорами остервенелых Волков, и недолго выдержали ворота. Проникли Серые Волки в город, еще до того, как колокола забили тревогу. И в самой высокой башне обнаружили они священника и его названного брата Вона в окружении вонючих склянок с ядами. Сбросили волчата Вона с верхушки башни, а настоятеля заставили отведать всех без исключения ядов, какие нашлись в его комнате. Скончался тот в страшных муках, с посиневшим лицом и одеревенелыми мышцами. Простых же горожан Волки не тронули.

Многие годы прошли с тех пор. И не отличить уже сына Серых Волков от мужа, чьи пращуры издревле жили в Чистом Городе. Только зовется с тех пор он Городом Волка, и, не смотря на грозное имя, царит в тех землях мир и покой.