Ксенофобия

— А они точно меня не укусят?

Линетт медленно подходила к одной из четырёх больших худосочных кошек цвета дубовой коры, сыто валявшихся в тени. Одной рукой девушка держалась за подол платья, другую неловко выставила вперёд, одновременно для равновесия и для того, чтобы показать кошке, что хочет её погладить. Не самая лучшая идея.

— Конечно, нет, Лин, — убедительно ответил я, хотя с древесными пантерами нельзя быть уверенным ни в чём. — Твой запах им уже давно знаком. Мою самку они не тронут.

Я медленно встал, улыбнулся, не размыкая губ, и медленно пошёл к ним — как будто бы беззаботно, довольно щурясь от солнца. На самом деле я хотел быть поближе на всякий случай — пантера немного нервничала, Линетт тоже. Девушка боялась, но тщательно скрывала свой страх, так что кошки его не почуяли.

Когда я рядом, пантера не сделает Лин ничего плохого. Я долго доказывал этой стае, что победить меня невозможно. Мой кузнец, Руперт, сделал для этой цели отличную защиту для рук, закрывающую всё от кончиков пальцев до плеч. Если пантера обхватит кисть зубами — даже больно не будет. Все остальные части тела были защищены меньше, но при моём таланте и толике везения это не нужно.

Доказать им, что я — друг, было сложнее. До меня этого не делал никто, насколько я знаю.

Лин протянула руку, погладила животное по лбу. Пантера не шевельнулась, никак не показала свою благосклонность, но я понял, что она — и остальные кошки — приняли её. Линетт неуверенно улыбнулась мне и спросила:

— Я ему не нравлюсь?

Кто знает. Им нужно время, чтобы начать считать тебя их другом. Пойдём. Вернёмся в следующий раз.

Ни я, ни пантеры в действительности бы не возражали, останься мы с ними ещё. Мы пошли обратно из-за Линетт, из-за её тревог. Её отец был стар и сильно болен, и она всегда переживала, надолго отходя от него. Сейчас она всё время о нём думала, хотя и молчала. Я предпочёл не терзать её и возвращаться домой — в наш лагерь беженцев от общества и закона, оберегаемый и руководимый мной уже больше полувека.

Я знал её отца ещё молодым — с беременной женой он заблудился в лесу в поисках моего лагеря. Судя по всему, сейчас — на десяток лет пережив свою жену — он проводит свои последние дни. Он всегда был верен и благодарен мне — а его красавица-жена даже слишком.

С Лин было сложнее. Она то восхищалась мной, то боялась, то доверялась мне без оглядки, то презирала, винила в смерти матери и мечтала отравить. Но куда ей было деваться? Рядом со мной — определённо лучшее место в стенах моей укрытой от посторонних глаз крепости — да и в этих краях вообще. Надо отдать ей должное — скрывать свои эмоции она умела виртуозно, всегда была нежна, послушна и внимательна. Если бы не мой дар, я бы ни за что не догадался об этих колебаниях по отношению ко мне.

Дар. Все, кто живёт здесь, все, кто знает меня или слышат обо мне, считают меня талантливым дипломатом, искусным воином, а с недавних пор и укротителем зверей. Всё это — правда, но в каждой из этих областей — а, признаться честно, и во многих, многих других областях, где мне приходилось работать — я "немного" жульничал. Истинный мой дар — телепатия, мне открыты мысли людей и животных. Мало того, что я один из самых лучших телепатов — скорее всего, я единственный, кто смог скрыть свой дар от окружающих. Не само наличие таланта — имеющие его люди живут намного дольше, этого не скрыть — а его суть.

Мы отошли довольно далеко от места встречи с пантерами, когда моей спутнице понадобилось отойти за деревце. Разговор прервался, выдался свободный момент, и я решил "прислушаться". Слышать мысли кого-то одного, когда он с тобой рядом — довольно просто. Если нужно услышать кого-то на большом расстоянии — приходится "прислушиваться". Чаще всего слышны только простые мысли разных животных тут и там, но в этот раз я услышал людей. Чужих.

И, чёрт побери, это были люди короля! Я не сразу понял это, пришлось прислушаться получше к мыслям одной из групп.. Да, групп было несколько.

Видимо, Молотый Хью рассказал про нашу крепость, надеясь на вознаграждение. Этот нелепый парень с рукой, изуродованной жерновом или чем-то ещё, не очень-то тут прижился. Хью несколько дней размышлял о побеге, а я и не думал его останавливать: в одиночку идти несколько дней через тропический лес — самоубийственная затея.

Или они вышли на моего человека в городе и раскололи его, кто знает. В любом случае, мы преступники и диверсанты, это был лишь вопрос времени, когда нас найдут.

Я поссорился ещё с предыдущим королём, когда был при дворе и ещё только развивал свой телепатический талант. Мы настолько сильно разошлись с ним во взглядах, что его сын, Аврелий II, до сих пор спит и видит, как меня ведут на эшафот. Что ж..

— Гектор? Гектор, ты слышишь меня?

Лин вернулась и что-то говорила мне, я не слышал.

— Так что ты об этом думаешь?

Ясно, она о чём-то спрашивала. К счастью, вопрос ещё был слышен в её голове, и я ответил на него. После чего добавил:

— Пойдём побыстрее, нужно успеть ещё пару дел до обеда.

Нужно было действовать — убедиться, что все в крепости и начеку. Начать отбиваться. Но перед этим нужно было "узнать" о нападении по-другому, чтобы никто ничего не заподозрил. Я довёл Лин до относительно безопасного участка дороги и отправился на "встречу с информатором". Лин знала о существовании таковых — кое-чем я с ней всё-таки делился — но только о существовании, без деталей, лиц, времён и мест встречи.

В этой группе было шестеро. Немного. Я почувствовал себя голым без кожаного доспеха, с одними только "рукавами" и двумя короткими саблями. С другой стороны, проще тихонько залезть на дерево, в густую листву. Они были настороже, испуганно озирались по сторонам, опасаясь.. пантер. Всё-таки дошли до них слухи, что я укрощаю диких кошек. Всё-таки Молотый Хью.

Меня они не увидели, я был поодаль. Я разглядел, что один из них был с горном, это усложняло дело. Дороги они не знали, шли просто в определённом направлении, прочёсывали лес. Это усложняло дело — как тут устроить засаду? И арбалета нет.. А у них — есть.

Я решил немного положиться на удачу. Впереди был участок, на котором легко предугадать, как именно они пойдут — там была звериная тропка. Если они не сменят направление — а пока, как я понял, не собирались — их легко будет подкараулить.

Я спрыгнул с дерева как раз, когда рядом проходил парень с горном. Спрыгнул от него не спереди, не сзади — сбоку: он решил не подходить близко к стволу. Коснувшись земли, я тут же занялся делом. Горнист очень сильно испугался и перед смертью успел только рот открыть. У того, что шёл за ним, булава была на поясе, и пока он схватился за неё, уже был смертельно ранен. После него шёл замыкающий, и клинок был у него уже в руке. Правильно, если идёшь последним, особенно здесь, держать меч в ножнах — особенно глупо. Пока я бежал к нему, в спину прицелился арбалетчик. О том, когда и куда будет выстрел, я узнал ещё до того, как спустилась тетива, даже не оборачиваясь. Не очень грациозно шагнув вбок и изогнувшись (наверное, выглядело так, будто я просто оступился), я пропустил болт под мышкой, и тот воткнулся в грудь замыкающему. Он закричал от боли, а за спиной закричали "Тревога! Гектор здесь!". Вряд ли кто-то это услышит.

Закончив и с остальными, я помчался в крепость. Собрал всех, приказал готовиться к обороне и не шуметь слишком сильно. В лес из наших недавно ушли трое охотников, но трубить из-за них общий сбор, выдавая наше местоположение, не стоило.

Я стал одеваться. Надел свою кожанку, приладил колчан поудобнее. Подтянул лямки на ножнах, чтобы не шатались. Счистил грязь с ботинка, хотя это как раз смысла не имело, я просто задумался.

Группы разведчиков шли параллельно и на более-менее равном расстоянии друг от друга. Это говорило о том, что Хью не смог указать точное расположение нашего убежища. Хорошо. Однако, расстояние между группами было слишком коротком, чтобы хоть какая-то из них не наткнулась на крепость.

Рано или поздно это произойдёт, даже если избавляться от групп, которые идут на неё. Это лишь потянуло бы время, а мне не хотелось тянуть время. Было бы здорово поскорее закончить с этим, и крепость — лучшее место для финального сражения. В конце концов, не зря же мы строили эти стены.

Я приказал часовым трубить в рог, когда основные силы подойдут к крепости. К этому времени я рассчитывал вернуться. Скорее всего, до этого протрубит ещё один рог — приказ о возврате разведчиков, когда то, что они ищут, будет найдено.

Следовало заняться более дальними группами, просто, чтобы сократить численность. Интересно, взяли ли они Хью с собой?

Нет, предателя я не учуял, зато столкнулся с кем-то пострашнее. С этих тварей всё и началось. Я не говорил?

Мы называли их "Смерды", когда только начинали знакомиться с ними — из-за целого букета запахов, которые они издавали. Всё началось с войны. Мы считали их просто неразумными монстрами до тех пор, пока не обнаружили их организованность. Эта странная война продлилась ещё долго, пока, неожиданно для нас, не появилась возможность общаться с ними.

Гигантские насекомые, на вид что-то среднее между богомолом и муравьём, они были лишены речи, но прекрасно слышали нас. Между собой они общались жестами и запахами, были у них какие-то железы у ртов, которыми они общались лично или оставляли сообщения, что-то вроде человеческого письма. "" взяли несколько людей в плен и научились с ними разговаривать.

Война вскоре закончилась. Поговорив, обе стороны пришли к выводу, что война бессмысленна. Смерды по итогам войны не претендовали на утраченные в ходе войны земли и никогда не упрекали людей в уничтожении своего народа. Говорят, в их культуре не существует понятия "месть".

Благодаря этому, на смену войне пришло сотрудничество. Смерды очень трудолюбивы и им не нужно многое из того, что нужно людям (развлечения, выпивка, роскошь), поэтому они стали очень выгодной рабочей силой. В качестве оплаты эти существа принимали только то, что можно съесть или использовать для строительства. Излишки они сдавали на хранение своим — запасливость у них в крови. Они стали плодиться, их стало всё больше вокруг, без работы начали оставаться люди.

Я с самого начала был против сотрудничества с чем-то настолько чуждым, а когда им дали право покупать землю — и вовсе сказал "хватит". Мои взгляды были непопулярны среди знати, и мне, как и моим немногочисленным единомышленникам, пришлось уйти. Собрав их и простолюдинов, разделявших наше мнение, я занялся более активной — и жестокой — деятельностью. Итог был предсказуем — нам пришлось бежать. Несколько поколений наша крепость оставалась ненайденой, время от времени пополняясь людьми — в основном, беглыми преступниками. Я оставил войну со Смердами в прошлом — она была проиграна. Стоит этим отвратительным существам захотеть завоевать нас — они сделают это, я уверен. В чём я не уверен — так это в том, что они это ещё не сделали.

Я просто хотел спокойно жить, не видя их.

Однако король всё ещё хотел моей смерти.

Конкретно этот смерд был уже старым — серый, огрубевший хитин, ряд ядовитых шипов на каждой из передних лап. Старые — самые опасные. Раньше, в более дикие времена, общиной смердов руководил один представитель этой возрастной стадии. Как только появлялся другой, как только у кого-то ещё созревали ядовитые железы — они дрались насмерть за место вожака.

Он был один, и услышал его я только тогда, когда он почти подкрался ко мне. Когда я повернулся и увидел его, он на меня прыгнул. Я даже вскрикнул негромко и упал на землю, уворачиваясь — настолько не ожидал здесь увидеть смерда. Тварь издала резкий, уже знакомый мне запах, сообщая, что здесь она встретилась с противником.

Ничего. Сколько раз я уже сражался с ему подобными? Хитин, конечно, прочный, но если знать, куда бить, всё довольно просто. Есть одна точка сбоку головы..

Этот оказался быстрее многих. Его что, специально готовили? С ним мне пришлось попотеть, он был очень упорный и, как и все смерды, совершенно не жалел себя. Я уже стал опасаться, что набегут его сородичи, и станет ещё сложнее.

И они набежали. Вытащив клинок из головы насекомого, первым делом я оглянулся и увидел ещё двоих смердов, подбирающихся ко мне. Хорошо, чертовски хорошо, что они не умеют кричать. Чертовски хорошо, что всё это — пока — не увидели люди короля, разведчики. Мне показалось, что эти двое были не такими быстрыми, или я же я просто приноровился, но с ними я справился бодро. Не особо высовываясь, я чуть-чуть подождал, на случай, если сунутся ещё, заодно переводя дух. Никого. Пора двигаться дальше.

Звук рога основного отряда гостей застал меня, когда я подкрадывался к очередной группе разведчиков. Услышав его, они решили просто развернуться и пойти обратно по тропе, прямо на меня. Делать было нечего, пришлось драться со всеми сразу, и один раз меня очень неприятно ткнули в бок, проткнув кожанку и добравшись до последнего рубежа обороны — до рёбер. Обратно я шёл, стиснув зубы от боли и злости.

Наш рог затрубил, когда я ещё не дошёл. В основном отряде было человек сорок — немного, если среди них не было какого-нибудь хитроумного стратега. Однако, были ещё и смерды. Сколько их было — неизвестно, поскольку слышать мысли этих существ на расстоянии я не могу. Именно поэтому я их так ненавижу и считаю абсолютно чуждыми человеку.

Когда я подошёл, драка уже шла вовсю. Мои люди прятались за стеной, враги лезли на неё по лестницам, прикрываясь щитами. Несколько невезучих солдат провалилось в ямы с кольями, специально подготовленные для таких особых гостей. Под стеной валялось несколько трупов смердов — им не нужны лестницы, они лезли на стену просто так и, очевидно, первыми.

Прятаться времени уже не было. Между мной и стеной за деревьями пряталось несколько солдат, в основном, арбалетчики. Я выпустил в них несколько стрел, прежде чем они обратили на меня должное внимание. Арбалетчики моментально прицелились в меня, остальные — вооружённые для ближнего боя — тоже переключили на меня своё внимание. Все они ждали реакции одного из воинов, видимо, главаря.

— Это он. Гектор, мы думали, что ты внутри. Это ведь ты? — Я согласился. — Тогда сдавайся. Король обещал сохранить тебе и твоим людям жизнь, если ты сложишь оружие и прикажешь им сделать то же самое.

Врёт. Наивная попытка, но попытаться стоило, не поспоришь. Они ждали моего ответа — это было бы лучшее время для атаки, если бы не арбалеты. Я знал, куда нацелен каждый из них, и старался держать клинки так, чтобы хотя бы заслониться от болта, когда он полетит. Если арбалетчик менял место прицела, я менял положение тела и клинков — со стороны это выглядело как какой-то дурацкий, довольно медленный танец. Можно было даже закрыть глаза, довольствуясь тем, что видят мои противники. Я бы так и сделал, будь я уверен, что "" нет рядом.

Я медленно покачал головой из стороны в сторону. Во время этого молчаливого ответа один из арбалетчиков на какой-то момент отвлёкся от меня и стал осматривать лес за моей спиной. Он никого не видел, просто боялся свежих слухов обо мне — о том, что к моим союзникам прибавились пантеры. Боялся, что они затаились, готовясь к броску. "Не будет же человек просто так, в одиночку выходить навстречу взведённым арбалетам?" — думал он.

Парень, конечно, был прав — пантеры бы мне сейчас очень пригодились. Но правда в том, что для них я стал не более чем приятелем, и воевать за меня — это последнее, что они стали бы делать.

Неважно. Ловя этот момент, я прыгнул к ближайшему дереву, прикрывая горло одним из клинков — один из бойцов как раз туда целился. Все, кроме одного, спустили тетивы, и никто не попал в меня. Повезло. Оставшийся болт я выманил из ложа, на мгновение из-за дерева высунувшись.

Теперь можно было переходить в атаку, в рукопашной я чувствовал себя увереннее. Они наверняка успеют умереть, перезаряжая свои арбалеты. Гораздо проще драться, когда знаешь, куда будет бить противник, хоть это спасает и не всегда. Был среди них один, дравшийся слишком быстро, слишком инстинктивно, и мне пришлось несладко. На стене затаилась пара моих стрелков. Наблюдая мои проблемы, они ждали возможности выстрелить без риска попасть в меня, и, шагнув за очередное дерево, я им эту возможность дал. Мой противник закричал и с красным от боли лицом принялся отчаянно осыпать меня ударами. Он не собирался сдаваться даже со стрелой в спине, и я понял, почему. Пока я возился с этим одарённым фехтовальщиком, он заметил, что ко мне подбирался смерд. Монстр представлялся мне большей угрозой, я развернулся и побежал на него. Нужно было разобраться с ним быстрее, чем меня догонит боец-человек, и я уже наносил по нему удар сверху одним из клинков, целясь прямо в голову и ожидая, что монстр заблокирует удар своей покрытой хитином лапой и тем самым откроется для удара вторым клинком. Однако, смерд не стал защищаться. Вместо этого, он неожиданно быстро подался ко мне, ускоряя свою смерть и целясь своими ядовитые шипы прямо мне в незащищённые лицо и ногу. Лапу, бьющую в лицо, я отрубил с корнем, а вот другую не успел. Тварь упала с пробитой головой, а её лапа воткнулась шипами прямо в икру.

Проклятье. У яда этих существ есть одно удивительное свойство — помимо довольно быстрой смерти, они вызывают эйфорию. Смерды упоминали об этом свойстве как о проявлении милости к собратьям — умирающий во время поединка за лидерство старый смерд должен испытывать не боль, но счастье.

Фехтовальщик замахивался для удара мне в спину, но я не стал оборачиваться, зная, что прямо сейчас в него целится Линетт, а она стреляет очень метко. Но она не торопилась стрелять. Мешкала. Ей было больно.. её отец умер, пока мы знакомились с пантерами. Она злилась на меня за это — за то, что она не была с ним, когда он умер, за то, что, как она считала, не сделал всё, что было в моих силах, чтобы помочь ему. Злилась за всё предыдущее, за годы несвободы, отсутствия альтернативы тому, чтобы быть моей женой. Она думала, стоит ли стрелять до того, как меня прикончат.

Яд начинал действовать. Во время войны со смердами мы специально вводили себе этот яд понемногу, чтобы выработать стойкость к нему, но до проверки результата на деле у меня тогда не дошло. Сколько времени пришло с тех пор? Осталось ли что-то от той стойкости?

Я развернулся, чтобы заблокировать удар, и она всё-таки выстрелила.

Мои ноги подкисились, и я упал прямо на жёсткую, колючую траву. По моему лицу против воли расплывалась улыбка.

Прежде чем окончательно впасть в беспамятство, я подумал о том, что некоторых вещей лучше не знать. Если это были последние мгновения моей жизни, они были бы гораздо приятней, не вмешивайся в эту эйфорию вязкий страх смерти от яда и разочарование в Линетт.