Шестой

 

Расколотые корпуса громадных дредноутов, тысячи неразорвавшихся снарядов и густые радиационные облака остались позади, — "Звездочёт" стремительно вынырнул из "Поля Ленна" в чистое космическое пространство. Одновременно с этим знаменательным событием Ясень торжественно воскликнул:

— Грызите железки, увальни! — и, вытянув вперёд ещё дрожащие руки, непринуждённо откинулся в пилотском кресле. — Нет, сюдой больше летать не буду.

Четыре столетия назад на самом краю освоенной человечеством части Вселенной, произошла битва между флотом "Платиновой Дюжины" под командованием адмирала Ричарда Ленна и армадой "Свободных Планетарных Поселений". Сотни тысяч космических кораблей участвовали в бою, и сотни тысяч здесь же были "погребены". Адмирал Ленн, потеряв практически весь свой флот, уничтожил колониальную армию и гордо понёс по Вселенной весть об объединении рода человеческого под знаменем "Платиновой Дюжины", оставив за собой огромное пространство, заполненное искорёженным металлом и мёртвыми телами. И вот через это, до сих пор живущее войной "поле", и промчался "Звездочёт", гонимый бесшабашными командами Ясеня.

Быстрые пальцы побежали по кнопкам на пульте управления, — на правом дополнительном дисплее высветились данные о повреждениях.

1) Пробита обшивка в грузовых вагонах: с 5 по 8.

"Вулканический кирпич. Норма. Вакуум не помеха. Дальше".

Глаза елозили то по отчёту, то по локатору — слева от основного громоздкого дисплея. "Звездочёт" потрепало основательно, а вот "Шивы" и вовсе видно не было.

2) На 94% повреждены грузовые вагоны: 9. Межвагонные крепления в удовлетворительном состоянии.

— Чёрт! — Щелчок языком, мысли понеслись искать ответ на волнующий вопрос: что в девятом вагоне?

"Золото! Сколько!? Сколько!? Тонна!".

— Всё, не видать тебе марсианского загара, пышногрудая Жанет. Тьфу!

Ясень угрюмо подмигнул девушке, наблюдавшей за ним с закреплённого на приборной панели стереоснимка. В ответ стройная блондинка надула алые губки, медленно опустилась в кресло и неспешно, с высоким замахом, закинула ногу на ногу. На миг взору пилота открылись безумно притягательные бёдра. Улыбка мужчины стала шире. Мысли улетели далеко от преследовавших его пиратов, в жгучие объятья ненасытной Жанет.

— Может послать её, — возвратился в реальность Ясень. — Все кредиты сжирает своими: "хочу юпитерианские ванны", "у меня ни одной вещи из меха викуньи, а у Мисси уже три", "давай в клуб сходим, конечно в "Миллениум" — там вся элита".

Мужчина ретиво похлопал себя ладонями по щекам.

— Ладно, чего там дальше?

3) На 100% разрушены грузовые вагоны: 16, 17. На 100% разрушены межвагонные крепления.

— Фух! Эти пустые, — облегчённо выдохнул Ясень.

"Ау! Дурень. Теперь вагон с пятью тоннами меди в хвосте, — заныло внутреннее Я. — А если "Шива" догонит — может превратить в космическую пыль…"

Словно смеясь над мыслями и опасениями человека, тесные отсеки "Звездочёта" разорвал истерический вой сирены, и на белом экране локатора стройными рядами побежали цифры. Ясень щёлкнул тумблер, утихомирив предупреждающий сигнал, и впился глазами в показания. Нервно теребя себя за рыжую бородку-клинышек, он выловил среди них размер появившегося корабля, вычислил его скорость, уточнил разделяющее их расстояние.

— Скоро догонят.

Рука потянулась к передатчику, и как только тумблер с затёртой подписью "ВКЛ" оказался в верхнем положении, стервозно затрещали динамики.

— Шестой! Урод! Ты меня слышишь?! Тормози!

От бешеного баса Ясень вздрогнул.

— Гандон, сдайся — сдохнешь быстро! Иначе я тебя в скафандре к "носу" корабля привяжу и нырну в атмосферу самой жгучей планеты!

Ясень бросил взгляд на датчики мощности и ускорения. Хотя надобности в этом не было. Он и так знал: ускорение максимальное, двигатели перегружены.

— Шестой! Тук-тук! Отпирай дверки! Хе-хе-хе! — Бас сменился жидким смехом.

Появился ещё один голос, боязливый и неуверенный.

— Бурый, п-п-пять минут п-п-полёта...

— Сам знаю! Зелёный, свали на х... — Ясень отключил передатчик.

Немыслимо! "Шива" — мощный боевой корабль (махина сигарообразной формы с шестью выступающими оружейными башнями) — промчалась сквозь "Поле Ленна" за древним, как сама Земля, тягачом! Пираты никогда бы не пошли на такой риск. Если конечно им не известна ценность груза "Звездочёта".

В свои тридцать пять лет Ясень побывал на многих населённых людьми планетах, и почти все они были заполонены торговцами. Большая конкуренция, к печали мужчины, вела к малой прибыли. Но год назад ему улыбнулась несказанная удача. В космических глубинах отчаявшийся торговец отыскал забытую собратьями-купцами колонию. И вот, несколько часов назад — перед встречей с пиратами — он провёл самую выгодную за все годы скитаний сделку. Даже без золота имевшийся в вагонах груз обеспечит ему беззаботную и сладкую жизнь.

"На Кшере кто-то сдал?" — задался вопросом Ясень и сам на него ответил:

— Не-е-ет. Я колонистам, Сулейманом назвался. А этот... Как его? Бурый. Даже первое моё имя знал... — Глаза округлились. — Вот олух. Это Жанет... — Словно от взрыва сверхновой разум Шестого озарился воспоминаниями последней встречи с возлюбленной: мягкая постель, нежные прикосновения, немного выпитого венерианского вина, и его потянуло на откровения.

— Она стерва, а я трепло. — Утвердительный кивок головой.

"Звездочёт" вздрогнул. Ясеня бросило вперёд, но широкие ремни безопасности мгновенно вжали обратно в кресло. Недобрым красным светом вспыхнули огни на приборной панели. Шестой провёл ладонью по горловине костюма космолётчика, и поднявшиеся с плеч пластины укрыли голову, соединившись в гладкий полупрозрачный шлем. Все данные поступающие на экраны "Звездочёта" скопом отобразились на внутреннем дисплее.

Новый отчёт не радовал: "Шива" одним метким выстрелам разрушила правый двигатель тягача — "Звездочёт" начал вращаться, ускорение снизилось. Пилот ловкими движениями выровнял корабль, и с горестью понял, что осталось последнее средство — отцепить вагоны и попытаться уйти "налегке". Если пираты захватят "Звездочёт", то будут потеряны и груз, и корабль. За свою жизнь Ясень беспокоился меньше всего. Он знал — если не сопротивляться, а смиренно выполнять все приказы, его не убьют, а высадят на ближайшей обитаемой планете.

По отсекам разлетелся звонкий лязг, и скорость корабля начала медленно снижаться.

"Загарпунили, засоси их чёрная дыра".

Ясень нехотя занёс руку над кнопкой экстренного сброса вагонов и... Вновь "взорвалась" сирена. Перед глазами пилота замелькали данные локации. Русые короткие волосы под плотно облегающим шлемом зашевелились. С тупым непониманием Шестой начал складывать из бегущих цифр сумбурную картину происходящего: находясь всего в тридцати секундах полёта от "Звездочёта", "Шива" сбрасывает гарпуны и стремительно уходит влево, а тягач, освободившись от пленившей силы, бросается вперёд, прямиком в появившийся на его пути объект.

"Там ведь ничего не было!" — Ясень беззвучно вскрикнул и за миг до столкновения перевёл изображение с передней смотровой камеры на дисплей шлема. Локационные сенсоры определили возникшее препятствие как абсолютно твёрдый объект, но человеческие глаза узрели лишь нахлынувшие на "Звездочёт" ослепительно-яркие волны света.

От рези в глазах Ясень застонал и зажмурился, но тонкие веки не могли стать защитой от столь мощного свечения. Дрожащие руки тщетно зашныряли по пульту, — "Звездочёт" перестал слушаться своего хозяина. К горлу подкатил ком, мышцы в теле стали мягкими словно вата, а мысли в голове превратились в путаный клубок из туманных знаков, лиц и мест. Лишь понимание близости смерти застыло поверх этой каши из воспоминаний. Шестой истошно заорал. Тратя последние силы, он сорвал крепления шлема и отбросил его.

Ясень натужно вдохнул ставший тяжёлым воздух. Глаза слезились, мышцы ныли, всё ещё путались в голове разрозненные мысли, — но он был жив.

Шестой взглянул на локатор, — пространство вокруг "Звездочёта" покрывало нечто неопределяемое, не имеющее цифрового обозначения и физических границ — потом неспешно, не напрягая глаз, повернулся к основному монитору прямо перед собой.

Наружные сенсоры выдавать потоки хаотичных и противоречивых данных. Корабль из вакуума бросало в забитое твёрдой материей пространство, через сотую долю секунды он оказывался в жидком или газообразном облаке, потом вновь нырял в космическую пустоту. Температура слева от тягача опустилась до абсолютного нуля, а справа — полыхал "белый карлик". За казавшимися сейчас непрочными бортами бушевала невиданная доселе стихия.

— Это... невозможно, — выдавил из себя Ясень и съёжился в кресле. — Вляпался в космическую кучу. — Слова отозвались головной болью.

Шестой скривился и закрыл глаза.

"Так. Судя по всему, я попал в некое поле, влияющее на приборы корабля. Нужно развернуться, а без точных показаний этого сделать не получится. Лететь вперёд? Нехороший вариант. Неясно насколько это нечто простирается. Ха! А вообще-то ещё вопрос: летит "Звездочёт" или завис на месте? Включить наружную камеру? Нет, уже насмотрелся. Какие ещё варианты?"

— Летим дальше. — Пальцы забарабанили по подлокотнику. — Интересно, а "Шива" рядом?

"Эх! Протарань меня астероид!" — Ясень потянулся к передатчику, но, искоса взглянув на локатор, оторопел.

Он протёр глаза — жечь начало с новой силой — и склонился над экраном.

Шестой несколько минут неотрывно пялился на скачущие цифры, а потом разразился истерическим смехом. Согласно новым показаниям, единственный уцелевший двигатель был остановлен, а "Звездочёт" лежал на твёрдой поверхности.

Перепроверив системы корабль несколько раз и убедившись в их исправности, пилот с трепетом в сердце вывел изображение с передней камеры на основной монитор. Ясень руками прикрыл глаза, но, поняв, что того убийственного света нет, отнял их.

— Я реально башкой двинулся, — вымолвить он, завидев в паре метров от корабля стену из стройных с жёлто-зелёной листвой деревьев.

Шестой родился в одной из десятков рабочих колоний Системы Сириуса. Лишь в трёхлетнем возрасте изморенного голодом ребёнка взял на воспитание землянин. Пожилой Слав Шемен, приёмный отец мальчика, был необычным человеком. Большинство людей цеплялась за материальные вещи, делая их целью и смыслом жизни, а Слав посвятил себя знаниям: истории и книгам. В своих скитаниях по Галактике он всюду брал с собой мальчика и постоянно рассказывал: о прошлом Земли, о людях, о том, что было, что есть и что могло быть. Шемен подкреплял истории вырезками из старинных газет и фотографиями, владельцем огромной коллекции которых являлся. Помимо этого, старик, ставший единственным близким человеком для Ясеня, имел около двух сотен земных печатных книг. Шестой рос любопытным ребёнком, и книги его манили своими интригующими и во многом непонятными историями. Спрятавшись в одном из шести маленьких отсеков "Звездочёта", — для него не играло роли, будь то: хранилище Слава, одна из двух спален, склад провизии, командный отсек или машинное отделение — он оставлял реальный мир вне своего укрытия. Зачитывался книгами, подолгу засматривался на изображения старинных городов, давно покинувших этот мир людей и — самое интересное — погубленных лесов.

— Берёзы! Космические шторма! Это берёзы! — Ясень не шевелился, боясь всколыхнуть воздух, — а вдруг всё растворится, оказавшись лишь иллюзией.

Время шло, но берёзы, слегка колышась, так и стояли на прежних местах. Наконец, нервно сглотнув слюну, Шестой выключил монитор.

Тело пробила дрожь, по левой щеке стекла одинокая слеза, сердце забилось о рёбра, — но не страх был этому причиной. Очень часто, особенно в одиночных полётах, у Ясеня рождалась мысль, что его жизнь движется не в том направлении, что всё должно быть по-иному: другое окружение, другие цели, другие враги и друзья, другой мир. Казалось, будто судьба, измываясь, бросила его в русло чужой реки.

Ясень вновь включил дисплей. Вот оно! Вот тот мир, в котором он должен был жить — Земля с картинок Слава.

Шестой рывком выскочил со своего места. Открыть шкаф с аварийными припасами было делом нескольких секунд. Два баллона с дыхательной смесью и массивный, но не стесняющий движения рюкзак легли на спину, а шею обхватили наплечники со сложенным шлемом.

Ясень с тихим трепетом вошёл в шлюзовую камеру, закрыл внутренние двери и открыл наружные. На него хлынули потоки солнечного света, окутал чуть влажный прохладный воздух. Шестой вдохнул полной грудью, и всё перед глазами померкло. Он вывалился из шлюза на пожухшую траву, встал на четвереньки, вновь распластался. Мир завертелся безумной каруселью. За миг до падения сознания во тьму, Шестой успел активировать маску для дыхания. На лице сомкнулись две пластины, укрыв рот и нос.

 

***

 

Ощутимо и непривычно покалывая кожу, по открытой части лица гулял прохладный ветер. Ясень вздрогнул и медленно открыл глаза. Сердце уже успокоилось и билось в прежнем монотонном ритме. Дыхание стало размеренным.

"Дуралей", — он сам себя обругал и взглянул на наручный хронометр. Всего пять минут времени отделяли его от выхода (а точнее — от выпадения) из корабля. Ясень неспешно встал и осмотрел защитный костюм — это нужно было сделать ещё на "Звездочёте". Удостоверившись в его целостности и полностью укрыв голову прозрачным шлемом, он отрегулировал подачу дыхательной смеси — установил постепенное увеличение содержания кислорода — и побрёл к берёзам.

С каждым шагом Шестой всё больше погружался в давно потерянный людьми мир. Под ногами шуршала листва. Берёзы шумели под порывами ветра, а по небу плыли кудрявые облака, изредка скрывая висящее невысоко над горизонтом солнце.

Между ног стремительно прошмыгнул длинноухий, с короткой серой шёрсткой зверь.

"Заяц!" — с детским восторгом распознал Ясень.

Из-под старого трухлявого пня выбежал рыжий комочек и стремительно рванул по берёзе вверх. Ясень вприпрыжку подскочил к дереву, но, зацепившись за торчащий из земли корень, повалился на землю. Рядом с шебуршанием задрожал усеянный смурыми ягодами куст, и в небо с писком и стрекотом взмыли десятка два пернатых "мячиков". Шестой замер. Лёжа на листве и следя за облаками, он беспечно улыбался. Улыбался, пока небо над ним не скрыла "Шива".

Пиратский корабль, молчаливый и грозный, завис над лесом. Из раскрывшихся спусковых шахт вывалились три десантных капсулы и, разрывая со свистом воздух, ринулись к земле.

Шестой сосредоточенно прищурился и стремительно поднялся на ноги. Он понимал, возвращаться на тягач нельзя. Сейчас пираты, по давно выработанной схеме, переведут вагоны на свой корабль, а старый-добрый "Звездочёт" разберут на запасные части. Оставалось одно — уходить в лесную глубь.

— Библиотека... — потерянно вздохнул Шестой и ринулся прочь.

Ясень мчался меж берёз, тихо кляня Жанет, пиратов и... себя. Слева, совсем рядом, на землю грохнулась капсула, подняв густое облако пыли. Следом прилетели скрежет и шипение раскрывающихся створок. Но беглец даже не взглянул в том направлении.

Лес вокруг сменился с реденькой берёзовой рощи на густой колючий бор.

"Ели? Сосны? — Шестой попытался вспомнить название деревьев. — Да какая сейчас разница? Где две другие капсулы опустились? Вот что важно. А! Сосны! Точно!"

Раздвинув ветви руками, он прорвался под низко провисающими "лапами" и... уже ломая ветви, отлетел назад, получив мощный удар в голову. По шлему паутинкой поползли трещины.

Гигант, более двух метров ростом, с выпирающим далеко вперёд животом, ухватил Ясеня за ногу и выволок из зарослей. В грудь беглеца уткнулся широкий ствол дробовика.

— Фот это фстреча! — с непонятным акцентом прошипел пират, и скрывавшие его лицо пластины съехали на грудь. — Дафай знакомиться. Меня Гор зофут. А тебя? Хотя, я и так знаю. Да и нефажно это. Фсё рафно ты скоро сдохнешь.

Шестой неспешно деактивировал свой шлем, оставив лишь дыхательную маску, и уставился на кривоносую физиономию.

"Издеваешься, брюхатый? Сейчас увидим кто кого", — заведённая за спину рука легла на рукоять прикреплённого ко дну рюкзака пистолета.

Гор достал из кармана рацию и поднёс к пухлым губам.

— Бурый, радуйся, я фзял его.

— Отлично, — послышался довольный голос. — Жди. Скоро буду.

Как только Гор спрятал переговорное устройство, Ясень выдернул из-за спины руку с оружием, но нажать на спуск не успел.

— Лови подачу! — весёлый громкий клич метнулся по лесу, и из зарослей вылетел рыжий шар. Он протаранил дробовик и отскочил в кусты. От толчка пират крутанулся на месте.

— Какофа!..

Шар вернулся вновь, метко влетев в голову пирату. Оружие упало на землю первым, а потом, негромко мыча, повалился и сам Гор, с заляпанным жёлтой вязкой жижей лицом. Рыжий ком подкатился к Ясеню и... улыбнулся.

— Чё разлёгся? Валить надо. За мной, да по-спринтерски — бегом. — Безгубый рот захлопнулся, и шар стремительно покатился прочь, подальше от рьяно трущего своё лицо брюхатого. Ясень рывком поднялся на ноги, схватил пиратский дробовик и рванул следом.

Рыжий (так мысленно назвал неизвестное существо человек) мог легко уместиться на две ладони Шестого, — но мчался невероятно быстро. Ясень за ним поспевал с трудом. Сосновый бор закончился, и удивительная парочка вылетела на ныряющее за горизонт поле. Ясень остановился, залюбовавшись ковром из пёстрых цветов. Но лишь на миг... Над его головой с воем промчался дрон-разведчик, и Шестой, встрепенувшись, побежал по краю поля. Где-то через полкилометра Рыжий вновь нырнул в чащобы, а ещё спустя сотню шагов — скрылся в вырытом в земле проходе. Ясень остановился, не решаясь следовать за неожиданным спасителем.

— Не тормози, человече. Залезай, мы тут заночуем, — вырвался из подземного мрака голос.

Шестой осмотрелся. За всем прочим он и не заметил, как солнце на половину заползло за горизонт и бросило на округу багровое зарево. Где-то совсем рядом вновь взвыл разведывательный дрон. Ясень пригнулся и неуверенно прошёл в тоннель. Через несколько слепых шагов он включил закреплённый на плече фонарь. Дальше проход расширялся, превращаясь в небольшую пещеру с низким глиняным сводом и каменистым основанием, местами укрытым мягким мхом.

В углу зашевелилась огромная лохматая туша, негромко заурчала и медленно встала на четыре лапы.

— Медведь? Ха! — нервно усмехнулся Ясень и вскинул дробовик.

— Ты пушечку-то опусти! Он свой! — Между человеком и зверем возник Рыжий.

Медведь печально зевнул, продемонстрировав Шестому острые клыки, и неуклюже потопал к выходу, прорычав напоследок:

— Нер-рвный он какой-то. Пойду лучше др-р-рузей его по окр-р-руге погоняю.

Ясень, потупившись, упёрся спиной в стену и съехал по ней на мох.

— Обидел ты его, — хмыкнул Рыжий, подкатившись ближе к человеку. — Щас ведь точно кого-нибудь загрызёт. Так бы просто попинал, а сейчас — загрызёт. Упс! Ты чего это? — Ствол дробовика вдавил мягкое круглое тельце в камни.

— Ты кто такой? — прошипел Шестой сквозь дыхательную маску.

— Как кто? Колобок.

Все мысли Ясеня рассыпались мелким бисером.

— Какой ещё, лети твоя в бездну, Колобок?

Рыжий увернулся от оружия и начал крутиться, то в одну, то в другую сторону.

— Ну, который: "Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл..." — и пирату в морду дал. Смекаешь? Кстати, намордник свой можешь снять. Кислородцем твой организм уже насытился, так что всё будет "окей".

— Колобок? — Щелчок опускающейся маски. — Колобок? — Ясень отбросил дробовик и зашёлся в истерическом смехе. Он рухнул на колени, держась руками за грудь. Из глаз полились слёзы.

— Ты... Ты этого чего? — ещё быстрее завертелся Рыжий.

— Я чего?! — сквозь разрывной смех прокричал Шестой. — Это ты чего? Ты сказочный персонаж, выдумка. Тебя не должно быть.

Колобок радостно запрыгал.

— Помнишь! Помнишь сказки, которые тебе читал Слав.

На лице Шестого застыла удивлённая гримаса.

— Отца ты откуда знаешь?

— Я всё знаю. Ну-у-у... Не всё, но много чего, — подмигнул Рыжий и, чуть сжавшись, закрыл глаза. — Вообще, ночь уже, так что давай спать. Не сцы, здесь безопасно.

— Какое — спать! — взорвался Ясень — У меня вопросов...

— На все вопросы тебе завтра ответит Васька. Всё, спать, — отрезал Колобок и захрапел.

— Васька? Это ещё кто? — Не дождавшись ответа, Шестой и сам улёгся на мягком мху. — Может я и вправду сошёл с ума?

Только сейчас он понял, как сильно устал. Мышцы расслабились, свинцовые веки опустились, и стремительно нагрянул сон.

 

***

 

За ночь Ясень просыпался трижды: дважды его будил визг пролетавших на небольшой высоте дронов, а в последний раз — дикий звериный вой у самого входа в их ночлежку. Но всё же утро он встретил бодрым. Сон не столько дал отдохнуть физически, сколько позволил собрать разрозненные мысли в один ком и решить, что делать дальше. А выбора-то и не было. "Звездочёт" скорее всего уже грубо демонтирован (это в лучшем случае), а о захвате "Шивы" в одиночку и помышлять не стоило. Оставалось следовать за разговорчивым Колобком к таинственному Ваське.

Планета жила странной, непонятной, но всё же такой необычной и интересной для Шестого жизнью. Всюду сновали животные, небо рассекали на части птицы. Запахи и вовсе казались чем-то сверхъестественным, настолько они были разнообразны и резки. Но самым умопомрачительным для Ясеня оказалось увидеть петляющую через лес реку.

Он стоял на резком, обрывистом берегу и с замиранием сердца смотрел, как тысячи литров чистой прозрачной воды мчатся из дали в даль. Перед глазами стала опустошённая Земля, с её несколькими огромными железобетонными городами. Затем жуткими картинами поплыли колонии с их вечными спутниками: нищетой, голодом и иссушающей жаждой.

— Ясный, что случилось? — поинтересовался Рыжий. — У тебя лицо сейчас во-о-от на тот булыжник похоже.

— Я никогда не видел столько воды. На Земле, да как и в колониях, её очень мало. Воду находили и на других планетах: в виде льда или пара. Но практически всегда она оказывалась непригодна для людей, а её очистка — либо слишком сложна, либо и вовсе невозможна. — Ясень опустил голову и двинулся по берегу.

— М-да. Слушай, слушай. — Прошмыгнул рядом Колобок. — Сдалась тебе эта вода. Ты мне лучше скажи, почему тебя Шестым зовут? Ну, скажи! Скажи! Скажи! — рьяно заголосил он.

Ясень снова остановился и прислушался.

— Скажи! Скажи! Скажи! — не унимался Рыжий.

— Почему — Шестым? Потому что — не Пятым, — буркнул человек и, ухватив на руки Колобка, ринулся в заросли, под ветви раскидистой ивы.

Над лесом разлетелось мощное жужжание, и по макушкам деревьев промчалась гравиплатформа. Металлическая площадка, оснащённая непробиваемым ограждением по периметру и четырьмя оружейными дотами по углам, зависла низко над берегом, и на землю соскочило семеро пиратов. Один из них, приземистый, с непропорционально широкими плечами, натянул себе на голову кепку и дал из громоздкого автомата очередь в небо.

— Эта тварь где-то рядом! — заорал он.— Найти! Найти мне его!

Ясень видел этого человека и раньше, — в "Миллениуме", за два дня до отлёта с Земли.

"То-то Жанет на этого "красавца" поглядывала. Смотрины жертвы устраивали?"

Да и голос крикливого тоже был знаком Шестому. Именно этот бас требовал сдаться или: "Я тебя в скафандре к "носу" корабля привяжу и нырну в атмосферу самой жгучей планеты!"

В то время как остальные бойцы рассредоточивались, Бурый ухватил за грудки оставшегося у платформы юнца и "пролаял":

— Зелёный, запускай дронов!

Колобок, сидя в траве и разглядывая происходящее, тихо цыкнул:

— Во попали!

Шестой попятился, а, убедившись в том, что его не видят, и вовсе побежал. За спиной в небо взмыло три металлических конуса. Они закружили над лесом, сходясь по спирали в одну точку. Ясень понимал, что скрыться от людей будет проще, чем от дронов. Если беглеца засекут "механические разведчики", то будут неустанно оповещать своих хозяев о каждом его шаге.

Шестой рванул напролом через заросли, но где-то на десятом шаге ощутил лёгкий толчок в плечо, а следом — дикое нестерпимое жжение, расползающееся по телу. Каждый нерв эгоистично взвыл, каждая мышца собственнолично сжалась, и он повалился на землю. Ясень задрожал, словно лист на ветру.

"Парализатор "Сатрап"! Ай, какая неприятная штука. Считаем: десять, девять..."

Дрожь прошла, безмолвное тело растянулось на траве.

"Восемь..."

— Как очнёшься, прыгай в реку. Только намордник одень, — шепнул Рыжий и укатился в кусты.

"Семь..."

Его окружили пираты, во главе с ехидно лыбящимся Бурым.

"Шесть..."

— Дорогая Жанет была права: смелый ты мужик. Даже малость обезбашенный. Мне такие по нраву. В другой ситуации я бы тебя отпустил. — Бурый саданул Шестого ботинком по рёбрам. — Но только не сейчас. Не люблю я делиться.

"Пять..."

Слегка дёрнулись пальцы на ногах, начала нежно пульсировать боль в грудной клетке.

"Четыре..."

— Тащите его на платформу! — Бурый взмахнул рукой и зашагал прочь.

"Три..."

Шестого ухватили за руки и поволокли. Он незаметно сжал пальцы в кулак, чуть согнул ногу в колене — тело начинало слушаться.

"Два..."

— Эх, ступочка, не подведи! — С неба обрушился громкий скрипучий голос. — За что, нелюди, мужа то обижаете!

Из-за облаков на пиратов спикировала деревянная бочка, с восседающей в ней старушкой. Бабуля взмахнула толстой палкой с укреплёнными на ней веточками, и по толпе промчался мощный порыв ветра. Державших Ясеня пиратов разметало, а сам пленник лишь проскользнул по траве чуть вперёд. Длинноносая старушка поднялась метров на сто в небо, потом, раскручиваясь словно юла, ринулась вниз, с безудержным воплем:

— Иду на вы!

Ясень встал на четвереньки и пополз к реке.

— Фырадок, куда собрался. — Мощная хватка сомкнулась на плечах, и возникший рядом Гор рывком поставил его на ноги. — Мне ещё с тфоим маленьким другом...

Ясень не стал дальше слушать. В момент, когда Бабуля на своём непонятном летающем аппарате заметалась среди пиратов, разбрасывая одного за другим, он ударил ладонями брюхатого по ушам. Тот выпустил пленника, взвыл:

— Сфолач! — и вновь оказался загажен прыгнувшим в лицо стремительным Колобком.

— В воду, Ясный, в воду! — Рыжий подтолкнул Шестого к реке, и прокричал куда-то в сторону: — Давай, Ягуша! Бей их, родненькая!

Бабуля ураганом носилась над землёй. С лёгкостью изворачиваясь от пуль, и не давая подняться врагам, она радостно и как-то жутко смеялась.

Ясень сиганул в реку, подняв в последний момент дыхательную маску. В тот миг как ноги коснулись воды, в небе прогремел взрыв и... Ягуша исчезла, а её летательный аппарат, подбитый метким выстрелом из гранатомёта, протаранил гравиплатформу

Голубая гладь сомкнулась над Шестым. Почувствовав нестерпимое жжение в глазах, он зажмурился. Тело человека скрывал герметичный костюм: ни холод, ни влага не ощущались, лишь движения стали необычно вязкими. А вот голова была открыта. Взволнованные течением волосы заплясали, а кожу начало приятно пощипывать ледяной влагой. Шестой затрепыхался, сбрасывая со спины отяжелевший рюкзак. Почувствовав облегчение, он вновь открыл глаза. Вернулась неприятная резь.

Совсем рядом на дно опустился металлический шарик. Завидев его, Ясень мысленно взвыл: "Граната!" — и ринулся прочь, цепляясь за каменистое дно руками. Ухнул глухой взрыв, и его волной подтолкнуло к берегу. За спиной детонировала ещё одна граната, сменив тем самым неконтролируемое движение человеческого тела, бросив вглубь реки.

Из поднятой мути появились две огромные рыбины и, ухватив Ясеня за руки, стремительно потянули вперёд по течению. Грохнул очередной взрыв, но человек ощутил лишь лёгкий накат.

Шестой уставился на одну из волокущих его рыб.

"Вытянутое — метра два — худое тело. Пасть — проглотит и не заметит. А зубов то сколько! Акула? Судак? Не-а... Щука! Точно!"

Правая рыбина признательно подмигнула. Ясень в ответ дёрнул бровями и непринуждённо закрыл глаза. Надоело ему удивляться.

Убаюканный тишиной и мерным течением он задремал. И встрепенулся, лишь когда рыбины сильным толчком выкинули его на берег.

Ясень неторопливо поднялся и осмотрелся. Небольшую прибрежную поляну со всех сторон плотно укрывал лес. А вдали над деревьями вздымались клубы чёрного дыма.

"Платформа горит", — безразлично понял Шестой и поднял голову к верху.

Невысоко над землёй, прямо над поляной, мирно кружила белоснежная птица. Мгновенно забывшись, Ясень с восторгом ловил её неторопливые движения, каждый гордый взмах крыльев. Птица грациозно опустилась на землю, в метрах десяти от человека, и начала изменяться. Словно слепленная из пластилина, она превратилась в горку вязкого серебристого вещества. Необычное образование вытянулось в рост человека. Начали формироваться голова, руки и ноги, вырисовываться черты лица. И в скором времени перед Шестым предстала прелестная девушка, с кудрявыми рыжими волосами и глазами цвета ясного неба. Её широкое платье переливалось в лучах солнца, а улыбка сияла ярче звёзд.

— Здравствуй, Ясный, — бархатным голосом заговорила девушка. — Наконец-то мы встретились.

— Васька! Васька! — Из зарослей вылетел измазанный грязью Колобок. — Я привёл его!

— Васька? — Всё же Шестому пришлось вновь удивиться.

— Молодец, Солнышко. Я в тебе никогда не сомневалась. — Длинные тонкие пальцы погладили Рыжего. Он радостно запрыгал, а девушка грациозно опустилась на траву.

— Присядь, Ясный. Мне кажется, у тебя много вопросов накопилась.

— Да не мало, — Шестой устало бухнулся напротив неё. — Кто ты? Что это за планета? И как такое возможно, что здесь живут существа из земных сказок? Как я здесь оказался? Почему...

— Ну ты и олух, — прервал его тарабарщину Рыжий. — Перед тобой несравненная и наиумнейшая Васька... Тьфу! Пардон. Василиса Премудрая, она же — Василиса Прекрасная, она же — Красота Ненаглядная…

— Всё, разговорчивый ты мой, успокойся, — улыбнулась девушка и вновь обратилась к Шестому: — На многие твои вопросы ответить будет сложно, но я попытаюсь. Нашу планету мы называем Лукомор. Находится она практически у самого края Вселенной. Я открыла портал, позволивший "Звездочёту" сюда переместиться. — Она вздохнула. — Ну и следом проскочили пираты.

— Зачем?

— Потому что мне нужна твоя помощь, а точнее — не мне, а всем. Давай, что бы ты понял, я кое-что расскажу... — Василиса ойкнула. — Прости. Где же моя гостеприимность? Ты наверняка голоден?

Лёгкий хлопок в ладоши, и между ними низенько над землёй сгустился воздух, замаячили неясные силуэты. Марево рассеялось, и на траве оказалась расстелена белая с вышитыми узорами скатерть, а на ней стояли десяток посудин со всевозможными яствами и напитками.

Шестой, глядя на неизвестные, но такие ароматные и аппетитные блюда, сглотнул слюну. Желудок призывно заурчал.

— Ты кушай, а я буду рассказывать. — Василиса убрала прядь волос с лица. — Я думаю, ты знаешь, что наша Вселенная постоянно расширяется. Загораются новые звёзды, вокруг них появляются планеты. На многих планетах зарождается жизнь. Ты встречал когда-нибудь представителей других разумных рас?

Ясень кивнул и захрустел чем-то сладким и неимоверно сочным.

— Это яблоко. Ты ешь, ешь, — увидев восторг на лице человека, проговорила Василиса. — Жизнь во Вселенной разнообразна и необычна. Видов разумных существ огромное множество: двуногие и двухголовые; пятирукие и безрукие; тысячеглазые и слепые; летающие и ползающие. А знаешь что их, да и нас, объединяет? Мы, как и всё вокруг, состоим из атомов. Это наши "кирпичики". А теперь подумай: каким образом из одинаковых "строительных материалов" может получаться такое множество различных "сооружений"?

Ясень пожал плечами и отпил из кувшина. Глаза округлились, и он сделал ещё несколько больших глотков.

— А это квас. — Василиса усмехнулась. — Обрати внимание — невзирая на разнообразие, во Вселенной нет хаоса. Всё продиктовано логикой и правилами. Вращение планет и галактик, движение звёзд, дуновение ветра, скорость и траектория полёта комет, падение дождя и снега — всё подчиняется определённым законам. Планеты и их обитатели — уже давно существующие или только родившиеся — так же лишены хаоса. Везде есть схематичность, просто чаще всего её сложно увидеть и понять. А теперь... Жареный карась. Мне нравиться, очень вкусно. — Немного отвлеклась девушка. — А теперь главный вопрос: кто рисует схемы, по которым строится мир? Бог? Некий высший непостижимый разум?

Ясень, вцепившись зубами в запечённую куриную ножку, промямлил:

— Я в бога не верю.

Василиса пожала плечами.

— Это личное дело каждого. Но всё же: кто художник?

Засопел задремавший Колобок. Девушка накрыла его подолом платья и сама же ответила:

— Люди, Ясный. Люди строят Вселенную.

Шестой отставил кувшин и печально усмехнулся:

— Люди на своём маленьком клочке космоса помойку устроили. Всё никак порядок не наведут. Да в принципе они и не стремятся. А ты про Вселенную говоришь...

— Да род людской ослаб, ни столь — физически, сколь — духовно. — Взгляд Василисы стал печален. — Все идеи, родившиеся у людей и получившие поддержку и одобрение больших масс, реализовывались в физическом плане. Ведь, что такое мысль — это информация, которая отпечатывается на матрице мироздания. Но единичная мысль человека — малоинформативна. А вот если есть большая группа, объединённая общей идеей, и каждый её представитель сделает хотя бы по одному верному мысленному штриху, может получиться новая схема. Понимаешь?

— Не совсем, — не стал скрывать Ясень.

— Десятки поколений людей на Земле выросли на сказках о Колобке, о Бабе-Яге, о Змее Горыныче, о Василисе Премудрой. Мы были в мыслях детей. В их мечтах и сновидениях. Своей фантазией каждый приписывал нам какие-то детали, отпечатывая их на вселенской матрице. Как мозаика сложилась схема этого мира, а когда она была готова — Вселенная создала нас.

Василиса на мгновение замолчала, будто пытаясь что-то вспомнить.

— Далеко до твоего рождения было такое выражение: "писатели-фантасты предсказывают будущее".

Ясень кивнул.

— Отец рассказывал, что фантасты выдвигали невозможные теории, которые через множество лет всё же находили подтверждения и становились реальностью.

— Да, Шемен был умным человеком.

— Ты его знала?

— Увы. Так и не успела познакомиться.

Шестой загрустил. Ему было пятнадцать лет, когда Слав оставил его болтаться в космосе на борту "Звездочёта", а сам отправился в колонию на поверхности Титана, не зная о свирепствующем там нано-гриппе. Через несколько часов после его отбытия, в колонии объявили карантин, а спустя два земных дня — провели полномасштабную зачистку.

— На самом деле, — придержав некоторую паузу, продолжила девушка, — фантасты не предсказывали будущее, а формировали его.

Шестой потрепал себя за бороду.

— Допустим, я понял. Только к чему ты это всё рассказываешь? Чем я могу помочь?

Василиса поднялась и неспешно двинулась вдоль берега. Ясень не отставал. А скатерть-самобранка беззвучно свернулась и исчезла.

— Людей стало много, но почти все они пустые. Живут ради того, чтобы есть, пить и размножаться. За последние две сотни лет человечество не изобрело ничего нового. Космические корабли, здания, машины, роботы — всё делается по старым чертежам. Нет новых литературных произведений. Никто не пишет картин. Театр — умер. Новых идей — нет, новых схем — нет. Вселенная практически остановилась в своём развитии. И даже я не знаю, к чему это приведёт.

— А как же другие разумные расы? Ты ведь говорила, что их множество, — пробормотал Ясень, любуясь мирной речной гладью.

— В отдельности они слишком малочисленны, создать полноценную схему ни одной расе пока не по силам, кроме людей конечно. Да и совместно, не получится — слишком различное мышление, и следственно — несовместимые идеи.

— Нужно ставить человечество на праведный путь.

— Совершенно верно, Ясный. И этим должен заняться ты.

Шестой озадаченно взглянул на Василису. На её лице не было ни капли насмешки.

— Это как?

— Нам нужен Сказочник.

— Сказочник?

— Что собой представляет нынешнее человечество? Снизу — колонисты. Они торгуют, добывают ресурсы, выращивают мясо, занимаются гидропоникой — за крохи, за мелкие подачки. Для кого они это делают? Для тех, кто сверху. "Платиновая дюжина" — двенадцать роскошных планет заселённых знатью. Первых не исправить, потому что они уже и не могут представить другой жизни, а вторых — потому что они не хотят иного порядка. Но есть маленькая, но важная прослойка — дети. Благодаря им — спустя одно, два поколения, а может и больше — всё изменится, но только нашими стараниями. Нужен Сказочник, ведь сказки для ребёнка — это спусковой механизм для его фантазии. Это первый шаг к осмыслению правильности или неправильности всего происходящего. Сказки научат мыслить по-иному, позволят выйти за рамки однотипного бытья...

Ясень засмеялся.

— Прости, пожалуйста, Василиса. Я просто представил себе, как меня пинками вышвыривают с колонии, после предложения почитать их детям сказку. Извини, но, по-моему — это сумасшествие. Я согласен: если детей учить фантазировать и думать, повзрослев, они станут другими, не такими забитыми как нынешнее поколение. Но меня со сказками к ним никто не подпустит — это первое. И второе — мне тридцать пять лет. Ещё двадцать — и я стану дряхлым стариком. А что можно успеть за такой короткий срок?

Василиса небрежно отмахнулась.

— На Лукоморе реализовались одни из самых фантастических идей человечества, так что возраст — это не помеха. Тут я помогу. Да и подучу тебя, дам недостающие знания. А вот как приблизиться к детям — думай сам. Ты умный. — Девушка подмигнула. — Но это не главная сейчас проблема. — Спокойный взмах рукой. — Взгляни туда.

Над рекой к поляне неторопливо летела гравиплатформа.

— Веди их к морю, Ясный. Там тебе помогут. Солнышко покажет дорогу, — договорила Василиса и, мгновенно перевоплотившись, птицей взмыла в небо.

— Рыжий, — пятясь, окликнул Шестой. — Рыжий, подъём! Сверхновая на горизонте!

Колобок подскочил:

— Шухер! — и сломя голову ломанулся в кусты.

— Да стой ты! — Ясень рванул следом, но скорость, которую развил Рыжий, была ему недоступна.

— Беги на закат, вдоль реки! Я скоро! — было последнее, что услышал Ясень от беглеца.

Шестой вновь взглянул на гравиплатформа.

— На закат так на закат, — буркнул он и отправился в путь.

Сотни метров густого леса сменялись сотнями метров такой же глухой чащобы. Река то сужалась, то ширилась и ныряла по пологим склонам вниз, то сворачивала. Шестой вспомнил, как море описывалось в книгах: шум волн, накатывающих на песчаный берег; клёкот птиц, носящихся над водной гладью. Но ничего похожего здесь он не видел, и не слышал.

Ясень зацепился руками за мощную ветку и подтянулся. Тонкие иглы царапнули лицо, но он даже не приостановился: вскарабкался по стволу, упёрся ногами в сучья. Один хрустнул, левая нога скользнула вниз, но руки уже крепко держались за ветвь чуть выше головы. Ещё несколько рывков и Шестой засел на самой верхушке могучей ели. Вокруг раскинулось нескончаемое колышущееся зелёное полотно, — и никакого моря. А вот платформа практически настигла его. Уже можно было различить снующих на ней людей.

Ясень выругался и начал спуск. При первых же шагах, сучья, за которые он держался руками, обломились, и Шестой, снося всё на своём пути, полетел вниз.

— Лови его, Ягушка! — заголосил Рыжий.

Сделав переворот в воздухе, Ясень мельком увидел, как под него метнулась Бабуля на своём летательном аппарате, и в последний миг, вытянув руки, ухватился за странную бочку.

— Да не дёргайся ты! Ступу мне перевернёшь! — задребезжала Яга.

Шестой перевалился за край и сел на деревянное резное дно у скрюченных старческих ног.

— Я же сказал: на закат иди. Чего на дерево полез? — возмущённо запрыгал Колобок.

— Куда летим-то, Солнышко? — пролепетала Яга.

— К морю.

Ясень медленно поднялся и присвистнул, завидев, сколько разных тюков, сумок и свёртков навалено в ступе. По центру даже стол стоял, а у стен — два низких шкафчика.

— Снаружи она кажется меньше, — проговорил он и повернулся к Бабуле: — Спасибо... За спасение.

— Да на здоровье, милок. Для меня в удовольствие косточки старые размять, — прошамкала та и махнула рукой: — Отстают недруги. Не совладать их корыту с моей ступочкой.

Бабуля захихикала.

— Рыжий, а что на море? Почему Василиса нас туда направила?

Колобок запрыгнул на стол и, спасаясь от качки, уютно разместился в глубокой миске.

— Так там богатыри ждут. Пушкина читал?

Море вздуется бурливо,

Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Расплеснётся в скором беге —

И останутся на бреге

Тридцать три богатыря,

В чешуе златой горя,

Все красавцы молодые,

Великаны удалые,

Все равны, как на подбор…

— Порубают там пиратиков, милок. И всё, — кратко приговорила Яга.

— Порубают, — хмуро повторил за ней Ясень и отвернулся.

Всё, что он узнал и увидел на Лукоморе (за столь короткий промежуток времени!) изменило его внутренний мир. Ощущение обречённости людского бытья выворачивало душу наизнанку. Сердце щемило при понимании того, что, таким как здесь (со всеми чудесами и красотами), мог быть любой людской мир, но не стал ни один. Убить пиратов? Но ведь они тоже люди, просто — запутавшиеся. Каждый из них ставит цели в жизни и пытается их достичь. У каждого есть близкие, друзья, любимые, родственники. Многих ждут дети и жёны или мужья. У каждого были свои причины стать на этот опасный путь, но ведь это не значит, что смерть единственный для них выход? Василиса предложила изменить мир, но мир так велик. Начинать нужно с малого.

Ступа неслась высоко над верхушками деревьев. Слева у горизонта высились укрытые белыми шапками горы, справа — нескончаемый лес, а впереди — пока ещё далеко — замаячила голубая гладь. Сливающаяся с небом полоса тянулась на треть горизонта. Ясень зачарованно смотрел, как она медленно ширится, словно ползёт им навстречу.

— Вода! — Он громко засмеялся. — Точно! Вода!

Бабуля и Колобок тревожно впились глазами в человека.

— Ягушка, — успокоившись, загомонил он, — видишь поляну? — Рука взмахнула по левую сторону от ступы. — Сажай туда.

— Ты, Ясный, сбрендил, — заверещал Колобок. — Нам к морю надо?

— Давай, Бабуля, сажай. Не бойся, — гнул своё Ясень.— Рыжий, Василиса хочет, чтобы я изменил мир, но как это можно сделать, не изменившись самому? В другое время, в другом месте я бы с лёгкостью завёл пиратов на смерть, но сейчас — уже не могу.

Седые брови на сухом лице дёрнулись, но спорить Яга не стала, а стремительно спикировала на поляну, и как только Шестой и Колобок соскочили на землю, взмыла вверх и умчалась прочь.

— Ну вот и всё — крышка тебе. Я-то свалить успею, — констатировал Рыжий, проводив её взглядом.

Ясень растянулся на траве и начал в уме дорисовывать бегущие по небу облака, превращая их во встреченных на Лукоморе зверей.

— Эх, не видеть бы мне, что с тобой будет, — бурчал Рыжий. — Лучше бы меня в натуре лиса сожрала.

— Ты как-то спрашивал, почему меня Шестым зовут?

— Ну? — заинтересовался Колобок.

— Карма — так называется колония, в которой я родился. Один единственный купольный посёлок на всю, разрываемую постоянными штормами, планету. Там глину добывали. Не знаю, что в ней такого, но посуду с неё лепили очень дорогую. В Карме каждой семье разрешалось иметь лишь двух детей, что бы постоянно поддерживать одинаковое количество населения. Если же у кого-то рождался третий ребёнок, то на эту семью накладывался штраф. Да такой, что в редких случаях до окончания его выплаты в оштрафованной семье оставался жив хоть один ребёнок. Сморенные голодом малыши умирали. Вот я и был третьим. Лишним. Чтобы не попасть впросак, родители избавлялись от третьих — выносили из-под купола и оставляли вне посёлка. Тела — нет, ребёнка — нет, штрафа — нет. Так поступили и со мной. В очень редких случаях выброшенных находили патрульные дроны. За сто пятьдесят лет существования Кармы я был шестым выжившим ребёнком.

Гравиплатформа опустилась в метрах пятидесяти от странной парочки.

— А куда выживших детей девали-то? — спросил Колобок и более тихим голоском прошептал: — Ясный, они тут.

Пираты спрыгнули на землю и двинулись полукругом в наступление.

— Проводили генетическую экспертизу, — словно не видя их, продолжал рассказывать Ясень, — и, в назидание остальным, возвращали родителям, вместе со штрафом. По крайней мере, так поступили со мной. Да только я там не нужен был никому. Даже нормального имени не дали. Просто — Шестой. Через месяц от голода умерли брат и сестра. Родители меня винили, били, да проклинали. Но я всё равно выжил. Так и просуществовал до трёх лет, пока Слав не выкупил. Он-то и дал мне второе имя.

— Ясный, господа недруги рядом. И всё же я не понимаю, что ты делать собрался?

— Поговорить, — прозвучал небрежный ответ.

— Шестой! — взбешённо заревел приближающийся Бурый. — Добегался!

Ясень поднялся на ноги и приветливо заулыбался. Неожиданное и странное поведение жертвы озадачило пиратов. Не сговариваясь, они остановились и начали оглядываться, поняв, что "загнанная дичь" не сдаётся, смирившись со своей участью, а будто чего-то ждёт. Уже не раз эта неправильная планета защищала Шестого, поэтому и сейчас пираты ждали подвоха.

Ясень миролюбиво поднял руки.

— Я хочу поговорить. У меня к вам деловое и выгодное...

— Какое поговорить? Упырь! — вновь взвыл Бурый и вскинул винтовку.

Но тяжёлая рука Гора быстрым движением отвела её к земле.

— Подожди со своей стрельбой, — буркнул он. — Пусть гофорит.

Ясень в сердцах возликовал. Всё же он не ошибся: не Бурый был главным, а Гор. Слишком важно и гордо он держался, да и оснащение было лучше, чем у остальных.

— Я всё не мог понять, почему вы за мной носитесь? Ну, он, — кивок на скривившегося Бурого, — понятно. Из-за бабы. Сохнет по ней. Не любит делиться. А вы все? Корабль мой — у вас. Со всем грузом. Но этого мало. А ведь всё банально просто. Вы не знаете, как вернуться. Мы слишком далеко. Звёзды иные. Все ориентиры потеряны даже для приборов. И вы думаете, что я знаю куда лететь.

— Много слоф. Ну, допустим. И сейчас ты хочешь обменять эти знания на свою жизнь?

— Какое обменять! — Бурого было не угомонить.

Он выхватил из поясной кобуры нож и ринулся на Шестого.

— Я ему пальцы отрежу, и он всё расскажет.

Кривоносый томно вздохнул. В его руке вырос парализатор, и вслед Бурому метнулась молния. Обозлённый любовник Жанет безмолвно осел на землю.

— Устал я от него. Ну трахает он тфою подругу, а мне-то что? Такого отмороженного боефика иметь в команде иногда полезно, но и мороки много. — Гор отмахнулся. — Ладно, пёс с ним. На чём мы закончили? Ты хочешь, что бы мы тебя фыфезли с планеты, за знание об обратной дороге?

— Нет, — загадочно ответил Ясень. — Я хочу с вами сотрудничать.

Кривоносый зашёлся в истерическом смехе.

— Я вот тоже не понял, к чему ты это? — промямлил Колобок.

— Шестой, стать торгофцем или пиратом — это единстфенный способ покинуть родную, и горячо любимую колонию. Поэтому фашей барыжной братии столько разфелось, что тофароф на фсех нехфатает. За самыми ценными грузами нам приходится носиться с удфоенной прытью и утроенным риском. Тебе это нахрена?

— Ты не понял, — Ясень засмеялся сам. — Я хочу, чтобы вы стали торговцами.

Смех пиратов оборвался так же резко, как и начался.

— Я знаю, где можно взять самый ценный для человечества ресурс. Причём в огромном количестве. Вот только самому, даже если бы "Звездочёт" был цел, мне не справиться. Нужен более мощный и крупный корабль, и команда.

— Что за ресурс? — Гор запустил руку во взлохмаченные волосы. По лицу было видно, что предложение его заинтересовало.

— А ты ещё не понял?

Шестой, придержав паузу, неспешно приблизился к кривоносому.

— Это вода. Ты представляешь, сколько на этой планете чистой воды?

Гор закатил глаза. Губы худощавого Зелёного, стоявшего по его левое плечо, задёргались.

— Т-так мы "П-п-плат-тиновую дюж-жину" на к-к-олени поставим. Л-любую цену м-м-м...

— Можем заломить, — закончил за него Ясень. — Нет. "Дюжина" не станет с нами торговать, а попросту уничтожит. Мы полетим к самым дальним колониям, и цену гнать не станем. Боясь потерять постоянный приток воды, никто из колонистов не сдаст нас зажравшимся хозяевам. А через пару лет можно будет подумать и о расширении рынка сбыта.

Неожиданно Гор обхватил Ясеня за плечи и затряс.

— А ты мне начал нрафиться, парнишка, и тфой маленький рыжий друг тоже. Идём, нам есть что обсудить.

Теперь Ясень был уверен — всё задуманное получится. Поставка воды в колонии не только принесёт не малую прибыль (это его сейчас интересовало меньше всего), но и позволит приблизиться к обычным людям, добиться доверия их детей и сделать первые шаги на тяжёлом пути к возрождению человечества.

А Бурый уже давно очнулся и тихо ждал подходящего момента, чтобы расплатиться с предателями и, наконец, уничтожить "никчёмного барыгу". Он незаметно положил руку на валявшуюся рядом винтовку, а когда пираты вместе с Шестым двинулись к гравиплатформе, вскочил на ноги.

— Сдохните, крысы!

Остервенелый вопль был переполнен злобой, но всё же он потонул в свисте пикирующей ступы и радостном Бабушкином крике:

— Мужчинка! Мой мужчинка!

Ягуша лёгким взмахом метлы забросила Бурого в ступу и молниеносно скрылась в облаках.

— Что за планета, — промямлил Гор, запрыгнул на платформу, и, не удержавшись, спросил у Колобка: — Слышь, мелкий, а что с ним будет?

— От Яги будет ему счастье и любовь, — отчеканил Рыжий и никому не слышным шёпотом добавил: — А как устанет старая от мужчинки, так и съест.

Ясень усадил своего круглого товарища на гравиплатформу и влез сам. Как только площадка взмыла в небо, Шестой услышал ласковый, по-матерински нежный оклик. Мужчина с надеждой поднял глаза. В выси, сливаясь с белоснежными облаками, мирно кружил лебедь.

"Ты ведь знала, что так будет, и пираты попали на планету не случайно?" — Шестой верил, что Василиса его услышит.

"Не случайно. Но что произойдёт потом, я не знала. Лишь надеялась".

"А если бы я поступил иначе?"

"Тогда ты никогда не стал бы тем, кем должен стать".

"Тебе известно кем мне суждено стать?"

"Героем, вытянувшим мир из бездны. Героем — не меча, а слова. Но осилишь ли ты путь? Мой глупенький Ясень, тебе столько ещё предстоит узнать, и столько пройти испытаний и пережить невзгод".

 

Шестой и сам понимал, что избранная дорога трудна, но на душе было легко и просторно. Его река вошла в иное русло — с множеством омутов и водоворотов. Иное — зато горячо любимое, родное и желанное.