По следам серых псов

 

 

В трактире «У Бена» было уютно и тепло. Запотевшие окна защищали собравшихся людей от сильного ветра, жаркое пламя в камине — от морозного воздуха, а пламя свечей — от тёмной ночи. Многочисленная публика этим вечером едва умещалась в тесном помещении, в центре которого несколько дубовых столов сдвинули в один длинный. За ним и разместилось большинство посетители. Сегодня здесь встречали странных гостей, к которым было приковано всеобщее внимание. Забыв о еде, времени и домашних делах, жители деревни не спускали глаз с сидящих посередине стола молодого человека со светлой бородой и коричневой овчарки с чёрной мордой.

— А что же серые псы? — раздался очередной вопрос.

— Мы их обходим стороной, — отвечал пёс.

— Не то что бы боимся, — добавил его друг и обернулся на молодую девушку с длинной косой, что сидела от него по правую руку. Поймал её восхищенный взгляд. Улыбнулся.

— Но как же так? Ведь они повсюду! И учуют вас задолго до того, как вы их обнаружите! — сразу несколько слушателей высказали своё удивление.

Пёс облизнулся. Взглянул на своего спутника, легким кивком передавая тому право рассказать всё самому.

— Так и есть, — вздохнул человек, словно устав объяснять непреложные истины. — Для людей серые псы действительно страшнее любого зверя. Но Айзек — собака. И ему нечего бояться, а раз так, то и мне ничего не угрожает.

— Но даже собаки не могут защитить людей от серых псов, коль человек ступит на их земли! — раздался скрипучий голос. Все обернулись на огромного человека, чья широкая спина склонилась над баром. К нему тут же подбежала старуха, которая хозяйничала за высокой деревянной стойкой, и что-то прошептала на ухо. Громила только отмахнулся и обернулся на гостей. В его свирепом взгляде читалось недоверие. В зале заметно притихло. Даже свечи в деревянных канделябрах перестали дрожать, слышался только испуганный хруст поленьев в камине у дальней стены.

— Мы не заходим на их земли, — не моргнув глазом, ответил пёс.

— А разве земли эти как-то помечены?

— Для людей — никак. Но для собаки нет ничего проще, чем опознать земли серых псов. У них свой запах! Неприятный, надо сказать, но его ни с чем не спутаешь. И не нужно дожидаться встречи с ними, чтобы понять, куда путь человеку заказан. Вот, Роланд подтвердит, что мы ни разу не встречали серых псов.

— Я доверяю его нюху, как своим глазам, — согласился Роланд.

Люди в зале с завистью смотрели на человека. Иметь в друзьях собаку — едва ли не самое большое богатство на свете, думали они.

Огромный парень лишь недовольно промычал и вновь отвернулся.

— Серые псы убили его сына, — прошептала Роланду на ухо молодая девушка, которую звали Сьюзан. Весь вечер она не спускала с него взгляда и теперь положила свою ладошку на его руку.

За столом без единого слова было решено сменить больную тему. И вскоре вновь раздался смех.

Роланд залихватски рассказывал о подвигах Айзека, который не раз выручал его во время их долгих путешествий. Сам пёс смущённо опускал голову и всякий раз повторял, что его друг всё преувеличивает. Как бы то ни было, в трактире становилось громче, жарче и веселее. Горел камин, лилось рекой вино, а старик Локки схватил лежавшее на баре банджо и принялся бить по струнам. Хором люди запели старую песню, которую в этих краях знал каждый ребенок:

И волки и медведи

Нам не страшны они,

Лишь только пёс завоет

На дальние огни.

Взойдёт луна большая,

Король уйдёт во двор,

И серый пёс коварный

Взойдет на свой престол.

 

Большой парень по имени Мартин допил кружку пива, недовольно обтёр губы, встал, надел шляпу и направился к выходу. В этот момент дубовая дверь, скрывавшая отдыхающих людей от внешнего мира, со скрипом распахнулась — старик тут же перестал играть, люди умолкли. На пороге в дымке холодного воздуха стоял огромный пёс породы мастифф. Черная густая шерсть была скрыта за тесным костюмом такого же цвета и плащом поверх него. Лохматая голова казалась особенно большой.

Он медленно вошёл. Мартин посторонился. Следом втиснулось ещё четверо псов той же породы.

— Приветствую гостей! — начал мастифф как будто радостно, но тут же нахмурил брови. — За столь пышной встречей совсем позабыли про время?

Люди медленно обернулись на каминные часы, которые, как всем показалось в этот момент, стали тикать громче. Большая стрелка зависла между цифрами XI и XII.

— Ну, вот, — развёл руками Мартин. — Никто не думает о безопасности.

— Мартин, прав! — согласился черный мастифф. — Неужели нужны ещё жертвы, чтобы и все остальные поняли? Серые псы рядом. Они только и ждут, когда кто-нибудь из людей забредёт в их земли. А вино и ночь их главные союзники. Сколько можно повторять? Я и мои парни ночами не спят, чтобы защитить вас, а вам и дела нет. Комендантский час давно настал! Прошу расходиться.

Айзек удивлённо огляделся. Роланд так и сидел с открытым ртом. Люди покорно вставали со своих мест, накидывали куртки поверх рубах, поправляли шляпы и тихо прощались друг с другом. «Извини, мне пора» — словно извинялась Сьюзан и вместе со всеми вставала из-за стола. Роланд удержал её руку.

— Позвольте узнать, — громко сказал он. — Почему в столь ранний час в разгар веселья мы должны расходиться?

Мастифф оценивающим взглядом уставился на Роланда. Потом посмотрел на Айзека.

— Вы пришли вместе?

— Роланд пришёл со мной, — ответил Айзек.

— Прекрасно. И как мне обращаться к дорогим гостям?

Друзья представились черному псу. В ответ он назвался и сам: огромного мастиффа звали Теодором. Был он в этих местах шерифом.

— В наших краях земли серых псов слишком близко примыкают к деревенским. Вот и нужно быть начеку. А мы не можем следить за каждым человеком. Особенно, когда хмель в голову бьёт, — объяснял он. — Вот, посмотрите на Мартина. Бедняга два года места себе не находит. Увы. Такого парнишку потеряли. У самого кровь стынет, как вспомню. А всё неосторожность. Людям это свойственно. Вот и приходится следить и оберегать.

— Неужели серые псы действительно так лютуют в этих краях? — спрашивал Айзек.

— Батенька мой — славный король Гарфилд . Любят его люди. Но дал серым псам спокойно селиться рядом. И теперь их огромные стаи к востоку от деревни. А вы ведь хорошо должны знать их нравы: коль займут какую территорию, так уже не выгонишь никак. Заявят о своих правах, и людей терпеть не собираются.

— Вы правы, дорогой шериф. С серыми псами лишний раз в спор лучше не вступать, — согласился Айзек.

— Вот-вот! Хоть они и умеют разговаривать, но доброго слова от них не дождёшься! — неслышно рассмеялся Теодор. — Слишком по-разному мы мыслим. Особенно в отношении людей.

— Что правда, то правда, — кивнул овчарка и предложил шерифу обсудить этот вопрос более детально, как у того появится свободная минутка.

— Много дел. Особенно ночью. Но завтра, почему бы и нет? — любезно ответил шериф и направился к выходу. Обернулся, взглянул на стоящую рядом с Роландом девушку.

— Сьюзан, разве мать тебя не ждёт? — спросил он.

— Но я пока не хочу уходить. Роланд проводит меня.

— Не Роланд отвечает за твою жизнь, а я. И мать твоя потом с меня спрашивать будет. Кого Мартин первым делом обвинять принялся, когда сынишку его загрызли.

Мартин лишь махнул рукой, мол, «проехали», и вышел во двор. За ним последовал один из псов шерифа.

— Не думаю, что стоит за неё бояться, — вмешался в разговор Роланд. — Мы с Айзеком прошли сотни километров по лесам. И как видите — всё ещё целы и невредимы. А в деревне и подавно нам нечего бояться.

— У нас так не принято, мил человек. Вы путешествуете с псом. И жизнь ваша полностью в его лапах, и на его же совести будет ваша смерть. А смерть Сьюзан будет только на моей.

— Но разве Роланд не прав? Серых псов поблизости я не чую, и пока я рядом, никакая напасть не приключится ни с ним, ни с девушкой, — спокойно говорил Айзек.

Шериф замер. Недобро перевёл взгляд с собаки на человека и обратно. С силой втянул жаркий воздух, широко раздувая ноздри, громко выдохнул.

— Не будем мы теперь спорить! Нет времени у нас. А Сьюзан мы проводим до матери! И точка! Такова наша работа, такую обязанность на нас возложила природа. И вправе ли мы идти поперёк её желаниям?

— Собака охраняет человека, но не ущемляет его волю! И если девушка пожелала остаться с Роландом, не вижу причин ей препятствовать. Ведь она, так или иначе, остаётся под опекой собаки. А я уж за ними прослежу, — Айзек пытался быть учтивым. Но главарь мастиффов оказался не расположен к дружеской беседе.

Он продолжил настаивать на своём, скалился, переходил на лай. Айзек встал из-за стола в попытках переспорить шерифа. Жаркий спор едва ли не закончила сама Сьюзан, приняв желание остаться с Роландом за ошибку, но тот вновь остановил её.

— Вот просто права не имеете, дорогой шериф! — настаивал Айзек.

— Ну, хорошо! Но, пойдя против воли собак, не пытайтесь впредь к нам обращаться! — прорычал Теодор. — Вы всё сами видели! И передайте её матушке, что за дочь её нынче отвечает овчарка!

Последнюю фразу он адресовал людям. Затем вышел. За ним последовали его подчиненные и несколько человек. Остальные в нерешительности глядели им вслед. Хотелось остаться, воспользовавшись присутствием овчарки. Однако веселье не шло. И ещё несколько человек покинули таверну, пока старик Локки вновь не схватил банджо.

— Ох, и разозлили вы нашего шерифа, — сказал он и заиграл.

Послышалась песня, раздался смех.

 

— Давненько нам не приходилось вот так беззаботно отдыхать по вечерам! — обращалась Сьюзан к Роланду.

А Роланд спрашивал её о странном шерифе и комендантском часе, который тот ввёл в этих землях.

— Серые псы повадились по ночам бродить возле деревни. Вначале забрали маленького Билли. Это было даже не ночью! Малыш сам ушёл из деревни, не послушался псов, — объясняла Сьюзан. — Затем сгинул лесоруб Джонни и его напарник Роди. Потом пропал трактирщик Бен, муж Эли, — при этих словах она кивнула в сторону старухи за баром.

— А что же мастиффы? Разве не достаточно выставить сторожевые посты? И люди не пройдут, и серые псы будут замечены! — удивлялся Айзек.

— Так я же и говорю, тяжело отследить их приближение, ведь серые псы так близко, что их запах всегда присутствует у наших границ.

— Но разве ты что-нибудь почуял, когда мы подходили? — спрашивал у друга Роланд.

Айзек отрицательно покачал головой.

— Так вы с запада подходили, а серые псы на востоке собрались, — пожимала плечами Сьюзан. — Жутко только подумать, сколько их.

— А нам ещё идти через эти земли, — задумчиво протянул пёс.

— Ну, ещё неизвестно, сколько мы здесь пробудем, — весело подхватил Роланд и взглянул на девушку, которая, сложив руки на груди, прильнула к его плечу. — Пока мне здесь всё нравится. Разве только шериф чересчур мнителен. Нельзя собакам так бояться серых псов.

— Так ведь за нас и беспокоится, — проворчала старуха Эли, вытирая со стола.

Она забрала пустой кувшин и поставила новый. Несколько молодых парней тут же разлили вино по кружкам.

— За наших гостей! — прокричал один из них.

— За Айзека! — поддержал его второй.

С ними согласился весь стол. Дружно выпив, они продолжили оживлённые беседы, песни и пляски. И Айзек упомянут был неспроста. Ведь только благодаря его присутствию, стал возможен этот праздник.

 

Роланд всё больше увлекался беседой со Сьюзан, в то время как Айзеку становилось скучно. Он посмотрел на часы, которые показывали два часа ночи. Вздохнул. Роланд был хорошим другом: весёлым, надежным, преданным. Человек никогда не оставлял пса одного, как и пёс человека. И только одно могло заставить Роланда позабыть о своём друге, пусть и ненадолго, — смазливые девчушки, коих всегда находилось в достатке в любой деревне. Айзек никогда не обижался на него. Всегда находил, чем себя занять: в конце концов, он — пёс, и общение с другими собаками доставляло ему немало удовольствия. Однако этой ночью овчарка не находил себе места: и спать идти было нельзя, так как теперь он нёс ответственность за всех этих людей, и поговорить было не с кем. Пёс тоскливым взглядом окинул зал, пытаясь найти наиболее трезвого собеседника. Похоже, только хозяйка-старуха сохраняла светлый ум. И овчарка направился к бару.

— Замечательный вы им праздник устроили, — проворчала жена покойного трактирщика. Несмотря на тесную дружбу с человеком Айзек не смог разобрать её настроения. Маска странного равнодушия в виде недвижимой паутинки морщин покрывала лицо старухи.

— Люди должны веселиться, — ответил он, усаживаясь на высокий табурет.

— Вы очень мудрый пёс. А может и глупый.

— Не понимаю вас, мэм!

— Вы дружите с человеком! Вот и не поймёшь сразу то ли это мудрость, то ли глупость.

— В землях грейндхаундов это считали глупостью. Даже болезнью. Вот так. Был бы Роланд собакой, возможно, всё было бы проще. Но он — человек. Как вы понимаете дело тут совсем не в этом.

Старуха усмехнулась, смахнула седую прядь со лба.

— Человек и собака — огромная разница. Так что дело тут именно в этом. Как бы вам не хотелось, чтобы было по-другому.

— Для других это действительно так. Поэтому я уже отчаялся кого-либо переубеждать. Мы оба отчаялись и бросили эту глупую затею. Так и смотрят на нас люди с удивлением, а собаки с подозрением. Даже ваш шериф попытался в нарушение закона навязать нам свою волю.

— Шериф Теодор знает что делает. Как ввели комендантский час, так и серые псы поуспокоились. Поняли, что больше нечего здесь вынюхивать.

— Если честно, то впервые встречаюсь с таким поведением серых псов. Всем известно, что они так же чтят древний закон, как и мы, и вы.

— Чтят не чтят, кого это нынче волнует? Ненавидят они людей, так всегда и было.

— Ненавидят, то ненавидят. Но, чтобы закон нарушать! Такого быть не должно.

— А и не нарушают они его. Ведь как он звучит закон тот? Не знает никто!

— Отчего же? Договор между собаками и серыми псами предписывал людям без собак в лесах не появляться. А в земли серых псов и с собаками не лезть. Всё ради мира! И что же теперь? Так и до вражды недалеко.

— Видать того они и хотят. Ведь сколько их в этих землях? Ходят слухи, что гораздо больше, чем мастиффов. Вот и идут к нашей деревне, вот и провоцируют короля и шерифа. Ведь серые псы мало того, что людей ненавидят, так и собак не любят.

— Ну, собак они знамо, за что не любят.

— И за что же? — старуха поставила локоть на столешницу и подперла подбородок кулаком. Беседа с этим странным псом начинала ей нравиться.

— Так за то, что мы взялись людей защищать, за то и не любят. За то, что в городах живём, которые вы строите; за то, что одежду носим, которую вы шьёте; за то, что переняли все ваши привычки и традиции.

— Какие же традиции? — удивлялась старуха.

— Есть вилкой и ложкой, ходить на задних лапах, сидеть на стульях… Всё то, что делают собаки, когда-то делали только люди. Но люди разрушили землю. И теперь её судьба в наших лапах. Мы и живём рядом с вами не только для того, чтобы защищать, но и чтобы уберечь вас от ваших же глупостей. А вместо этого, сами становимся на вас похожими. Теперь-то понимаете, почему серые псы недовольны собаками?

— Дайте же подумать, — проскрипела старуха. — Неужели серые псы обвиняют собак в том же самом, в чем обвиняют собаки вас?

— Ага! — одобрительно покачал головой Айзек. — Они боятся, что мы начнем вам прислуживать. Так же как собаки считают, что я прислуживаю Роланду.

Старуха рассмеялась. И после этого Айзек ещё долго с ней разговаривал. И утешал её, когда она вспоминала о своём покойном муже. О своём Бене. Стрелка каминных часов уже показывала четыре часа, когда в трактир вбежала заплаканная женщина с растрёпанными волосами и теплой накидкой на плечах вместо куртки.

— Где моя дочь? Где Сьюзан?

Айзек оглянулся на большой стол, за которым этой ночью проходило всё веселье. Но за столом девушки не оказалось. Не оказалось и его друга. Тут же овчарка уставился на старуху.

— Где Роланд?

— Почём мне знать? Я за ним не следила.

На вопрос пса смог ответить один из парней, который поднимал за него тост.

— Ушёл ваш друг. Как раз Сьюзан до дому проводить. Ик… — при этих словах он опустил голову — так и уснул прямо за столом.

Только теперь Айзек заметил, что веселье закончилось. И те, кто не разошелся, теперь спокойно храпели прямо в трактире.

Мать Сьюзан не находила себе места. Следом за ней на пороге появились два мастиффа. Айзек распихал их и выбежал на улицу. Он поднимал нос к небу, пытаясь отыскать в морозном воздухе знакомый запах, принюхивался к холодной земле. Быстро шевелил чёрным носом, не отрывая морду от земли. Подбежал к старому покосившемуся сараю, покрутился на месте, вновь вскинул голову к небу. И без того большие глаза овчарки стали просто огромными, когда едва различимый запах друга смешался с чудовищной вонью серых псов!

 

— Теперь достопочтенный Айзек, вы должны понимать, какая на мне лежит ответственность, — говорил Теодор. — Мы доверили вам людей, а вы не справились. Что теперь делать этой женщине? Где искать свою дочь? Бедная, бедная Элиза. Ведь виноватым в итоге всё равно буду я. Не переспорил вас, не убедил, не проследил.

Шериф стоял в трактире на том же самом месте, что при первой встрече. Элиза рыдала на скамье. Старуха Эли успокаивала её и недобро посматривала на Айзека. От недавней душевной беседы не осталось и следа.

— Зачем искать виноватых? — Айзек не находил себе места. — Если вам будет угодно, то всю вину готов взять на себя. Но нельзя медлить! Нужно срочно отправляться по следу серых псов. Они зашли в деревню! Они нарушили закон!

— Тот старый сарай уже давно не деревня, достопочтенный Айзек! Так что ваш друг, увы, сам нарушил закон. Ступил на их землю.

— Не может этого быть! Не могут они захватывать земли по своему усмотрению. Если там стоит человеческий сарай, то и земля принадлежит людям, и никак не серым псам. Собирайте же собак! Забудем все обиды и пойдём вместе!

Теодор помотал лохматой головой.

— Увы! Но ничего уже не сделать. Оттого я и ввёл комендантский час, чтобы не было у людей соблазнов покидать деревню. Ибо мы не в силах никого спасти из лап серых псов. Закон на их стороне. Что мы можем? Просить сжалиться над пленными? Боюсь, что пленных и нет вовсе. Серые псы загрызают свою жертву на месте.

— Была бы кровь! — заявил Айзек. — Много крови!

— Значит есть. Чуть дальше в лесу вы её обязательно найдёте. Но пока она только человеческая. Если же мы отправимся спасать вашего друга и нашу дорогую Сьюзан, то там появится и собачья кровь. Этого допустить мы не можем.

Айзек недоуменно смотрел на людей. Те послушно внимали словам шерифа. Даже мать, казалось, смирилась со смертью дочери. Она не требовала от мастиффов вернуть её, и даже не кричала от горя. Только всхлипывала и что-то бормотала себе под нос.

— Я пойду к королю! — заявил Айзек.

— Не думаю, что он решится пойти в поход против серых псов, — ответил шериф Теодор. — Пусть мой батюшка и стар, но ещё не выжил из ума!

— Тогда мне ничего не остаётся делать, как идти одному!

Мастиффы вздрогнули, люди ахнули.

— Потеря друга не повод для бессмысленного геройства, — ухмыльнулся Теодор.

— Какой же повод нужен шерифу для геройства?

— Для бессмысленного — никакого повода нет. Мне жаль вашего друга. Но, если вы покинете сейчас деревню, боюсь, мы потеряем и вас.

— Не стоит беспокоиться за меня, — пролаял Айзек. Всё время он вертелся из стороны в сторону, готовый в любой момент выбежать из помещения. Но эти слова он сказал, стоя на двух лапах. — Прошу прощения, что доставил вам столько неудобств. И скажите Элизе, что я верну её дочь.

Так же на двух лапах он и прошагал к выходу, заставив мастиффов ошарашено расступиться.

— Прощайте, Айзек. Прощения ваши ни к чему, но и Элизе врать не имею права, — раздалось овчарке вслед. Айзек не обернулся.

 

Ночь была холодная. Туманная. В густой дымке запахи застревали как в желе. Сразу после деревни след серых псов, который Айзек взял у сарая, как будто бы пропал, но теперь вместе с колючим воздухом овчарка вновь ощущал его. В лесу, к востоку от человеческих жилищ действительно было логово серых псов. Но не так близко, как говорил шериф. Айзек всякий раз бежал быстрее, когда чувствовал запах друга. Теперь не было никаких сомнений: Роланд находился в лапах этих хищников.

«Лишь бы был жив», — рассуждал Айзек. О том, что ждёт его самого, не задумывался. Быстро перебирая лапами, овчарка клял себя за то, что не поверил шерифу, ослабил бдительность, подверг друга опасности. С тех самых пор, как Роланд нашел его в лесу — ещё совсем маленького, несмышленого щенка — Айзек не мог представить себе жизнь без человека — без друга. Овчарка никогда не думал, что защищать и оберегать Роланда — его священная обязанность, подобно той, что возложена на всех собак разумных. Для него это было так же естественно, как полёт птиц, дуновение ветра, шелест травы. Для него это была жизнь. «А что, если собаки правы? Что, если я…» — порой возникала мысль в его голове и тут же исчезала. «Они просто никогда не дружили с человеком!» — был уверен он. И теперь во имя этой дружбы он шёл в земли серых псов!

Никогда прежде Айзеку не приходилось встречаться с этим зверьём. Пусть и разумным, но всё равно — зверьём! Овчарка не мог понять, для чего им разум, если они живут подобно остальным животным: в пещерах, без костров и инструментов, добывают пищу и разделывают её исключительно зубами и когтями, и, конечно же, не носят одежду. Неужели всё из-за страха стать похожими на людей, которые когда-то разрушили землю?

И, если человек шёл в лес один, у серого пса не оставалось сомнений, что единственной причиной тому — желание сделать какую-нибудь подлость, ведь у людей обязательно на уме коварный план. Теперь же Айзеку предстояло доказать, что его друг всего лишь ошибся дорогой. Но послушают ли его лесные жители?

С этими мыслями он подбегал к небольшой поляне, залитой молочным светом туманной ночи. Айзек был готов к встрече с серыми псами — так ему казалось. Но протяжный рёв — столь громкий, неожиданный и близкий — заставил овчарку вздрогнуть, прижаться к земле и попятиться. Со всех сторон послышалось рычание. Казалось, даже с неба раздаётся этот жуткий ор. И кровь застыла в собачьих жилах. Айзек громко глотнул. Принюхался, различая в тяжёлом воздухе запах друга. Ползком, цепляя пузом землю, добрался до поляны. Тут же сердце, стучавшее с тревогой, заколотилось ещё сильней — теперь от невероятного, непонятного и пугающего восторга. Он увидел, как в кругу огромных косматых псов сидел Роланд: на коленях, в кровавых потёках, с опущенной головой. Но глаза его были открыты, и он дышал! Вновь закипела собачья кровь, и страх пропал.

 

— Так выпьем за героя Айзека! — раздавался тост за дубовым столом трактира «У Бена». На этот раз пили в гробовой тишине за упокой. Только что помянули Сьюзан, вспомнили о Роланде. Теперь настала очередь овчарки.

— А может, всё-таки выжил? Собака, как-никак, — шептались за столом.

— Нет, ты же слышал шерифа. Даже огромные мастиффы не могут ничего поделать с серыми псами, не говоря о мелкой овчарке.

Старуха протирала стаканы на баре. Часы показывали полдень.

На улице раздался лай. Скрипнула дверь. В тёмное помещение ворвался солнечный свет. Закружилась пыль. На пороге появился рыжий паренёк с безумным взглядом:

— О-о-они в-в-в-верн-у-у-улись! С с-с-серым пс-с-сом!

Люди осторожно подходили к окнам, выглядывали на улицу и не верили своим глазам: по пыльной дороге медленно ступали Роланд, Сьюзан и Айзек. Впереди на длинных лапах шагал огромным косматый пёс с острой мордой, больше походивший на волка, нежели на собаку.

— Зовите короля! — пролаял он.

 

Золотой стяг с вышитым черными нитками профилем Ричарда Мудрого — прародителя всех мастиффов — развивался над королевской процессией. Не менее ста больших собак спускались от каменной крепости, чьи серые стены нынче скрывались в тумане. Свита — сплошь статные псы в синих камзолах с высокими воротниками и белыми пуговицами окружала короля — коричневого мастиффа в черном костюме с золотой вышивкой. Все шагали на задних лапах, высоко держали черные носы, распрямляли спины. И даже появления серого пса не могло заставить Гарфилда VII забыть про этикет.

Рядом с королём шёл его сын — шериф Теодор. Он вертел головой, нервно облизывался, пытаясь разглядеть среди собравшейся толпы Роланда и Сьюзан. Ведь до сих пор никто не мог поверить, что Айзек вернулся живым. Ещё невероятнее казалось возвращение людей.

Серый пёс проявлял нетерпение, с досадой наблюдал за неспешным приближением короля, фыркал, глядя на разодетых в пышные наряды псов, ходил из стороны в сторону. Он ждал правителя мастиффов посреди рыночной площади, неподалёку от трактира, на пороге которого уже толпились люди. Среди них рыдала — на этот раз от счастья — Элиза, сжимал от злости кулаки Мартин, смахнула слезу старуха Эли.

Король так и подошёл к серому псу на двух лапах. Гость остался на четырёх. И стояли два пса — столь схожие по родству и столь разные по мыслям своим. С секунду молчали, бросали друг на друга оценивающие взгляды. Не часто собаки встречались с серыми псами. Боялись, ибо видели в них свою животную сущность. Но и последние испытывали тревогу при виде братьев своих — болезнью считали они желание собак походить на людей .

Молчание нарушил король. Он приветствовал гостя и представился. В ответ серый пёс назвал своё имя. Звали его — Ромул.

— Встречайте героя, не побоявшегося броситься на защиту людей, — говорил он, представляя Айзека. — Воистину неслыханная смелость. Но глупая и бессмысленная. Ведь даже не собаку прибежал защищать. И всё-таки визит этого пса помог нам разобраться с одной странной загадкой, которая беспокоила нас вот уже две весны не меньше.

Теперь король смотрел на гостя с любопытством. Люди выглядывали из окон, но тут же прятались, как только серый пёс поворачивал косматую голову в их сторону. Другие мастиффы стояли, чуть оскалившись, готовые броситься на незваного гостя, если тому вздумается напасть на их короля. Шериф Теодор не находил себе места.

— Начали в наших землях появляться странные люди в порванной одежде, в ссадинах и даже укусах. Едва живые, замученные. Все они говорили какие-то странные вещи, в которые мы, конечно же, не могли поверить. Вы же знаете этих хитрецов. Никогда не поймёшь, что у них на уме. Оттого мы и не гадаем: пришёл в наши земли — встретил свою смерть. Так и только так. Но этому псу мы не могли не поверить! Такая отверженность и преданность не могут быть поддельными. Ведь правду говорят, что собаки никогда не врут. По крайней мере, нам так всегда казалось…

— Почему же казалось? — едва не возмутился король. — Разве это не безусловная истина? Разве не тем мы отличаемся от людей?

— Должно быть так, иначе договор наших предков и силы никакой не имеет! — ответил Ромул.

Король согласился, что именно неспособность собак врать является единственным гарантом исполнения древнего соглашения.

— Но, что же рассказывали люди? — поинтересовался он.

— Отец! — вмешался Теодор, в нарушении королевского этикета. — Неужели ты будешь слушать серого пса? Разве не понятно, зачем он здесь? И без того они землю себе подобрали, что нам самим тесно, людям шаг в сторону от деревни сделать нельзя. Так теперь набрались такой наглости, что сами к нам являются.

— Но ведь, Теодор, с миром пришли! Так почему бы не выслушать? — спокойно ответил старый король. — Так о чём же люди рассказывали?

— Все, как один, утверждали, что их сюда приволокли сами мастиффы. Мол, шериф и его псы оставляют людей в наших землях. Не знаю, что у вас происходит, но нет у нас желания убивать людей без надобности. Если никто ничего не нарушает, если нас никто не беспокоит, то и мы не собираемся никого трогать. Чем меньше напоминаний о людях, тем легче нам живётся. Вот и пришёл просить вас разобраться и навести порядок в своих землях.

Король вздрогнул. Не сразу он осознал, о чём толковал серый пёс. Даже переспросил, уточнил. Отогнать от себя страшную правду не получилось. Теперь он понял так же, как поняли все остальные — и мастиффы, и люди, — что во всех смертях несчастных повинен его сын.

Теодор пытался оправдаться:

— Отец, ты был слишком добр к людям. А они не понимают ничего, кроме страха. Вот и стали надсмехаться над нами, собаками. Пришлось проучить самых невыносимых из них, самых наглых. Тех, кто плохой пример другим подавал: этого маленького мерзавца Билли, который дразнил псов; этих друзей лесорубов, которые даже топорами замахивались на собак; а трактирщик, грязная его душонка, никогда не слушал мои наставления — не поить людей по ночам. Теперь же какая благодать: все напуганы и послушны. Разве не в том состоит задача собак, чтобы люди чего плохого не сделали?

Но отец был непоколебим.

— Тем и отличается собака от человека! Потому Ромул Айзека послушал, потому порядок нынче на земле. Собаки не могут врать. Не должны! — королю стало тяжело говорить. Дряхлые лапы чуть подкосило, однако он сдержался, не опустился на все четыре. Широко раскрыл пасть, жадно глотнул морозный воздух и продолжил: — Все преступления из-за лжи, любая вражда. Ведь иначе и врать нет смысла, кроме как нехорошие мысли скрыть. А коль соврал, значит зло какое затеял…

Больно было старому псу осознавать, что сын его оказался преступником.

Наказал. И историю об этой лжи приказал забыть. И собакам, и людям. Но долго ещё помнили её Мартин, Эли и... Роланд.

 

По узкой тропинке, шелестя пожухлой листвой, шли человек и овчарка. Слабый ветер иногда тревожно надрывался, и с деревьев сыпалась дождём яркая листва.

— От меня больше ни на шаг, — говорил Айзек.

— В лесу, ты и сам знаешь: никуда я от тебя не денусь. Но в деревне… — Роланд пожал плечами. — Разве можно было поверить в бредни шерифа?

— Собакам всегда нужно верить.

Человек удивлённо посмотрел на друга. Тот не стал ничего объяснять.

Солнце уже висело низко, и длинные тени кривыми зигзагами ложились на траву, кусты и деревья. Дорога убегала вверх, прячась в листву. Где-то вдали каркали вороны, шелестел лес.

— Да, забыл сказать тебе спасибо. Уже в который раз? — вновь заговорил Роланд.

— В первый.

— Разве? Ты много раз выручал меня.

— До этого я всегда делал то, что умел, — ответил Айзек и чуть ускорил шаг, в попытках быстрее взобраться на пригорок, чтобы с высоты окинуть своим зорким взглядом лес. Вечерело, и нужно было искать место для ночлега. Подальше от хищников и… серых псов.