Первопроходцы

— Просыпайся, соня!

Я открыл глаза. Ирина улыбалась мне своей простой и беззаботной улыбкой, точно такой же, как в тот день, когда мы познакомились в университете. Она снова проснулась раньше меня. Я улыбнулся ей в ответ и выбрался из спального мешка, пристегнутого к стене жилого помещения нашего корабля.

Часы показывали восемь утра. Это всего лишь условность, наше время было синхронизировано со временем на Ковчеге для удобства. Гигантское голубое солнце во время полета для нас никогда не заходило, можно сказать, что у нас на борту всегда был полдень. А на Земле солнце было желтым, и сутки длились двадцать четыре часа. Время на Ковчеге соответствовало этой земной норме, несмотря на то, что никто из его жителей никогда не был на Земле. Привычка, переданная нам людьми, которых давно нет.

— Я уже закончила отчет и передала на Ковчег, — сказала Ирина. — Они сказали, что с нетерпением ждут нашего возвращения. Нас назовут героями!

— Героями? — усмехнулся я.

Ирина посмотрела на меня осуждающим взглядом. На ее переносице появилась знакомая морщинка, благодаря которой она выглядела забавной даже тогда, когда сердилась. Может быть, именно по этой причине мы с ней никогда не ссорились?

— А что в этом смешного? — сказала она. — Мы же первопроходцы! Первые люди, ступившие на поверхность новой планеты для Человечества! Само собой, мы будем героями, и войдем в историю!

— Ну, во-первых, не факт, что мы первые, — возразил я. — Наш Ковчег — всего лишь один из многих, и не исключено, что какой-то другой закончил свое путешествие лет этак сто назад! А значит, первым человеком, ступившим на планету другой звездной системы, может быть какой-нибудь дед, который давным-давно помер! Во-вторых, в нашей с тобой высадке нет ничего героического. Обычная скучная прогулка по холмам, не нужно быть героем, чтобы это сделать!

Ирина толкнула меня. Я пролетел несколько метров по воздуху и ударился об стену. Это было не больно. В другой ситуации она бы меня, скорее всего, ущипнула, но сейчас мой костюм не позволил бы этого почувствовать.

— На другом Ковчеге будут другие герои, а на нашем — мы! — сказала она. — И не имеет никакого значения, кто добрался до нового дома первым! У каждой колонии теперь будет своя история, и мы с тобой стоим в самом ее начале! Виктор и Ирина Никитины будут во всех учебниках!

— Мелким шрифтом в предисловии, — закончил я.

— "Обычная скучная прогулка по холмам" — сказала Ирина, передразнивая мой голос. — Какой же ты стал скучный! Представь, никто на всем Ковчеге, кроме нас, еще никогда не ходил по настоящей траве! Это же было так необычно! Романтично, в конце концов!

— Ничего страшного, скоро эту траву истопчут тысячи ног, — я пожал плечами. — Я понимаю, ты воспринимаешь всё эмоционально, но в нашей работе нет места для эмоций. Мы же в первую очередь ученые. А время героев давно прошло, Ир. Они остались на Земле.

Я посмотрел в иллюминатор. Звездное небо Земли я изучил еще в детстве по старым научно-популярным фильмам, но здесь оно было другим. Скоро люди выделят на нем знакомые фигуры, придумают названия созвездиям. С фантазией у астрономов все хорошо, в отличие от меня. Когда Ирина смотрела на это небо, она хватала меня за руку и громко восхищалась его красотой. А мне было интересно лишь вычислять, какая из этих звезд — наше старое Солнце. Вот и сейчас я сразу же успокоился, когда нашел его. Маленькая желтая точка. Родина, которую я не видел.

— Ты не прав! — торжественно проговорила Ира по слогам. Она висела вниз головой, хотя для нее, конечно же, перевернутым был я. — В жизни всегда есть место подвигу! Так сказала одна мудрая женщина!

— Так сказал один мудрый писатель, а женщина была всего лишь выдуманной им героиней, — ответил я. — К тому же, я с ним не соглашусь. Он жил в другое время, тогда это могло быть правдой, но сейчас это выражение явно устарело. О каком подвиге может идти речь? Люди ничем не рискуют в своей жизни. Борьбы за выживание нет. Неравенства нет. Войн нет. Всю вредную работу делают роботы. Кого из жителей Ковчега за все время полета можно было бы назвать героем? Никого!

— А как же командир Каррильо? — спросила Ирина.

— Просто человек, который делает свою работу. Как и мы. Ничего героического он не совершил.

— Он управляет самым большим космическим кораблем в истории Человечества! — воскликнула Ирина.

— Одним из таких кораблей, — поправил я. — Выучился, показал себя, вот и управляет. Хороший специалист своего дела — не значит герой.

— А кто тогда герой? — спросила Ирина.

— Кто-нибудь из землян, — я пожал плечами. — Солдат, который не отступил, а бился до самой смерти, когда его окружили враги. Пожарный, который вытащил из огня десять человек ценой своей жизни. Ученый, которого сожгли на костре за то, что он не отрекся от своих исследований. Вот они были героями. А теперь нет больше солдат, на пожарах работают роботы, а ученых никто не сжигает за их труды. Всё это в прошлом.

— А что, герою обязательно было умирать? — спросила Ирина. В ее глазах читалась грусть и обида.

— Ну, не обязательно, вроде бы! Но те, кого я помню, точно все умерли.

Красный предупреждающий сигнал отвлек нас от разговора. На пути в модуль управления я обогнал Ирину. Первого взгляда на приборы было достаточно, чтобы понять проблему. Мы влетели в метеорный рой, и первые удары стремительных осколков неизвестного астероида по обшивке я уже чувствовал. Инженеры, которые проектировали и создавали наш корабль, не могли не учесть эту опасность! Но, на всякий случай, я все же нашел нужную инструкцию.

Корабль тряхнуло. Среди барабанящих по корпусу камней попадались крупные, размером с футбольный мяч, а то и больше. Один из них угодил прямо в иллюминатор. Стекло выдержало, но корабль начал быстро вращаться вокруг своей оси. Ирина выровняла его при помощи маневровых двигателей.

— Как же мы могли его проглядеть?! — воскликнула она.

— Слишком много болтали не по делу, — ответил я, перелистывая страницу. — Вот она! В общем, если кратко, нам не о чем беспокоиться!

Еще один удар! Что-то затрещало, и стены корабля начали вибрировать. Этот знак не предвещал ничего хорошего. Ирина по приборам уже оценила плотность и размеры облака и сориентировалась, в какую сторону нужно развернуть корабль, чтобы покинуть его как можно скорее. Я вывел на монитор карту повреждений корабля. Пока ничего серьезного, к счастью. После следующего сильного удара я едва удержался у монитора.

— Витя, у нас SOS! — сказала Ирина. В ее голосе не было страха, только холодная сосредоточенность и готовность действовать. Восторженная и наивная девушка исчезла без следа, и ее место занял капитан корабля. Я попытался передать сообщение на Ковчег, но ничего не вышло. На экране мигало аварийное предупреждение.

— Ир, у нас больше нет связи! — сказал я. — Антенну снесло, и передатчик тоже барахлит.

— Запасной передатчик? — спросила она.

— Они же переставили его на грузовой-четыре! Решили, что нам и одного хватит.

— Сами справимся! — ответила она. — Еще совсем немного!

Нас тряхнуло еще несколько раз. Ненадолго пропало освещение, на мониторе появлялись всё новые и новые сообщения о повреждениях, но все же нам удалось вырваться. Удары по корпусу звучали всё реже и реже, и наконец, стихли. Инструкция не обманула: обшивка выдержала. Теперь самое страшное было позади, и можно было перевести дух. Первым делом я обнял Ирину.

— Все хорошо, дорогая, — сказал я. — Всё хорошо.

— Это ты меня сейчас успокаиваешь или себя? — усмехнулась Ирина. — Испугался?

— Не то, чтобы испугался! Просто это внештатная ситуация, мы допустили непростительную оплошность, залетели в метеорный рой, чего, в общем-то, можно было бы избежать, если бы не наши глупые разговоры о героях…

Я поймал ее прямой взгляд и не смог его выдержать.

— Да, я испугался! — добавил я.

— Я тоже, — сказала Ира. — Ты был прав, герои из нас так себе!

На иллюминаторе теперь красовалась трещина. Само собой, стекло было бронированным и многослойным, и это повреждение не могло доставить нам никаких проблем, кроме, разве что, испорченного вида на звездное небо. Я запустил полный анализ повреждений, а сам продолжил читать инструкцию, изредка поглядывая на монитор. Множественные повреждения обшивки, без разгерметизации. Не страшно. Серьезные повреждения узла связи. Передатчик вышел из строя и не подлежал восстановлению нашими силами. Тоже ничего страшного, роботы-ремонтники на Ковчеге установят новый. Оборвана внешняя обшивка кормовых дюз. И это не проблема, главное, что двигатель цел. Были и другие повреждения, но ни одно из них не было критическим. Мы успешно доберемся до Ковчега, вот только не сможем запросить разрешения на стыковку. Но командир Каррильо, несомненно, догадается о том, что что-то у нас не в порядке, и даст нам зеленый свет.

"Если корабль не может вернуться на орбитальную станцию из-за неполадок, которые экипаж не может исправить своими силами, командир экипажа обязан активировать систему самоуничтожения корабля. Высокотемпературный плазменный шар испарит все конструкции корабля без остатка в течение двух секунд. Возможность восстановления корабля или его частей после самоуничтожения исключена".

Я перечитал этот пункт инструкции вслух. Ирина подлетела ко мне, взяла в руки книгу и прочитала сама, словно не поверила.

— Ерунда какая-то! — сказала она. — Кому может понадобиться уничтожать такой замечательный корабль? Его же отремонтировать всегда можно!

— Инструкцию писали еще на Земле, — ответил я. — Когда стало ясно, что планете конец, началась настоящая битва за космос. И никто не хотел, чтобы его корабль оказался в руках врага, вместе со всеми секретными разработками и технологиями. Проще было его уничтожить.

— В руки врага? — переспросила Ирина. — Какого еще врага? Войн же уже не было, разве нет?

— Ну, в руки ученых других стран, государств, корпораций! — я пытался объяснить ей вещи, о которых сам не имел четкого представления, а лишь знал о них из книг, которые успел прочесть.

— Это как если бы мы взрывали наш корабль, чтобы его не подобрал другой Ковчег? — спросила Ирина.

— Вроде того! — я кивнул.

— Глупо это.

Я не мог с ней не согласиться. Причины, по которой Человечество боролось с самим собой, и в итоге разрушило родную планету, мне тоже казались глупыми и нелепыми. Я снова посмотрел в иллюминатор. Отсюда уже можно было различить Ковчег невооруженным глазом, и с каждой минутой он становился ближе. Скоро мы будем дома.

— Витя, пора готовиться к стыковке!

Я опять задремал? Я открыл глаза и увидел, что Ковчег, который, как мне казалось, секунду назад был просто яркой точкой на звездном небе, превратился в огромный корабль-город. Ира была права — нас собирались встречать со всеми почестями! Командир Каррильо открыл шторы в центральном павильоне и превратил наше прибытие в настоящий праздник для тысяч людей, которые следили за тем, как наш маленький кораблик приближался к стыковочному отсеку. Тысячи восторженных взглядов смотрели на нас сквозь бронированное стекло павильона, а над головами жителей разноцветные гирлянды сложились в слова, которые я уже мог различить.

"С возвращением, первопроходцы!"

На моей памяти бронированные шторы, которые служили внешней защитой Ковчега от всех космических напастей, открывались только один раз и всего на час, когда корабль вошел в эту систему, и командир решил показать людям их новое Солнце. Ирина была там, и потом взволнованно и восторженно рассказывала всё это мне. Я же в это время был в библиотеке, и не нашел ничего интересного в том, чтобы поглазеть на большую голубую звезду. Кажется, Иру это немного обидело, но она никогда не держала долго обид на меня.

Я занял свое место в модуле управления. Стыковка с Ковчегом без связи с его экипажем — процедура сложная, но в ней не было ничего невыполнимого. Мы сотни раз проделывали это на тренажерах.

— Начинаю торможение, — сказала Ирина.

Раздался громкий хлопок, за которым последовал металлический скрежет. Корпус снова завибрировал, и нас начало сносить в сторону. Что-то пошло не так! Наш корабль не сбрасывал скорость, а наоборот, набирал ее! Из-за ускорения меня отбросило к стене.

— Что происходит!? — закричала Ирина.

Схема корабля на моем мониторе словно взорвалась от многочисленных красных отметок на корме, и вслед за ними появлялись все новые и новые. Вся система управления двигателями разваливалась на глазах.

— Маневровые отказали! — объявила Ирина. — Тяга на максимуме, я не могу это остановить!

Наш корабль, словно неуправляемый реактивный снаряд, несся в сторону купола. На приборах появился сигнал опасного сближения. До столкновения оставалось меньше минуты, и все наши попытки остановить корабль или свернуть в сторону ни к чему не приводили. Рычаг аварийного торможения лишь усилил вибрацию. Я увидел в иллюминатор, как за нами в пустоте тянется хвост из оплавленных пламенем двигателя обломков. Дела были плохи.

Я взял Иру за руку, и она посмотрела мне в глаза. Нам не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Был ли сбой двигателей последствием столкновения с метеорным роем, или же наш корабль просто состарился от долгого перелета, это уже не имело никакого значения. Скорее всего, и то, и другое. Но система безопасности этого корабля работала безотказно. Даже если бы при посадке на планету у него отказали двигатели, и он камнем упал вниз на поверхность, экипаж бы выжил. Выжили бы мы и при столкновении с Ковчегом, несмотря на нашу огромную скорость. Вот только бронестекло павильона не выдержит такого удара.

Там, за стеклом, тысячи людей радостно смотрели на своих героев-первопроходцев, которые возвращались домой.

Я сорвал пломбу с чехла кнопки самоуничтожения, и последний раз посмотрел на свою жену. Она обняла меня.

Пять секунд до столкновения.

Две секунды на полное испарение корабля.

Ирина поцеловала меня, и нажала на кнопку.