Джерри

День был пасмурный, облака, словно грязная вата, залепили небосвод. Кэб потряхивало на булыжниках, колеса противно скрипели.

— А еще воскресенье, называется, — вздохнул Робин.

Его младшая сестра Сьюзи скорчила кислую гримаску, но ничего не сказала.

А папа воскликнул:

— А сейчас мы поедем в Режент-Холл, там сегодня конкурс детских церковных хоров. Выше нос, ребятня!

Робин только головой покачал. Сегодня не просто воскресенье — сегодня последний день перед школой. Последний день, когда еще можно чувствовать себя человеком. И вот на тебе, цирк не работает, там у них какая-то зараза обнаружилась, на лодке тоже не покатались — ждать свободную посудину пришлось бы целый час, а папа сказал, что у них мало времени, что они должны попасть еще в одно место — и с заговорщицким видом подмигнул. Так вот куда они, оказывается, спешили — на конкурс детских хоров. Тоска смертная. Это ж надо такое придумать. Но что еще ждать от отца, если он у вас — заместитель директора женской гимназии.

Зоомагазин первой увидела Сьюзи.

— Папа, папа, давай зайдем туда! Там непременно есть черепахи! Ой, я так хочу на них посмотреть. Папочка, ну совсем ненадолго!

Сначала детей и их отца встретили запахи, которые производились в изобилии всяческой живностью, обитавшей в двух узких длинных комнатах, составляющих магазин. И только потом, словно бы из ниоткуда возник хозяин — сухощавый старик в кожаной жилетке, совершенно лысый и с вислыми седыми усами. В левом ухе у него поблескивала золотая серьга.

Черепахи жили в дальней комнате, и Сьюзи тут же скрылась там — буквально через минуту оттуда послышались ее восторженные ахи и охи. Но Робин едва ли ее слышал — он во все глаза глядел… глядел… О, это было чудо! Белоснежное чудо с роскошным хохолком бледно-розового цвета и могучим черным клювом.

— Большой белохвостый какаду, — сказал хозяин магазина почему-то шепотом.

— Какаду, Робин, могут жить очень долго. До ста лет и даже дольше, — не преминул заметить папа, который всегда старался преподнести детям какие-либо полезные и поучительные сведения даже в свободное время.

— Совершенно верно, сэр, — проскрипел старик. — Но этот какаду — нечто феноменальное. У меня он уже без малого полвека, а если верить его прежнему владельцу, то ему, я имею в виду попугая, сэр — никак не меньше ста восьмидесяти лет. Он вполне мог сидеть на плече Генри Моргана, когда тот жег испанские колонии в Новом свете.

И словно в подтверждение его слов, попугай встрепенулся, захлопал крыльями и закричал пронзительно:

— Зар-ряжай! Зар-ряжай! Зар-ряжай! Дьявол вас всех побрал! Зар-ряжай! Зар-ряжай! Сукины дети! Зар-ряжай!

Из второй комнаты с весьма заинтересованным видом выглянула Сьюзи.

Папа укоризненно хмыкнул.

— Дети, нам пора, — сухо сказал он.

Робин, даже выходя из магазина, не сводил с попугая восхищенных глаз и поэтому едва не упал на пороге.

***

Занятия в школе закончились еще час назад, и Робину, конечно, уже полагалось быть дома. Но дома его не было. Робин снова стоял перед клеткой с огромным попугаем и жадно следил за каждым его движением, чутко вслушивался в каждый звук, издаваемый им.

Какаду перебирал когтистыми лапами по изгрызенной перекладине, хохолок его то поднимался, то опускался.

— Все наверх! — негромко скрипнул он и, склонив голову набок, посмотрел на мальчика.

Робин сглотнул слюну. Подумать только, настоящий пиратский попугай. Он, должно быть, был свидетелем славных битв, что некогда разыгрывались у берегов тропических архипелагов, пережил не один шторм, плавал под трепещущим на ветру Веселым Роджером; а теперь он здесь — перед Робином, смотрит на него с любопытством. И даже не скажешь, что он такой старый.

— Опускай брамсели! Зар-ряжай! — крикнул какаду.

Робин был уже не здесь, не в полутемной комнате, пропитанной тяжелым духом зверья, он стоял на раскачивающейся палубе, соленый океанский бриз овевал его разгоряченное лицо; одной рукой он держал штурвал, другой — сжимал рукоять дымящегося пистолета. На плече его восседала прекрасная белоснежная птица.

На плечо ему легла чья-то легкая, почти невесомая ладонь. Робин вздрогнул.

— Я тоже в детстве бредил историями о пиратах. Мечтал отправиться в морское путешествие, да так ни разу и не выбрался с нашего островка.

Хозяин магазина просунул между прутьев клетки руку и взъерошил пух на шее птицы.

— А вот Джеральд многое повидал на своем веку.

— Джеральд, — прошептал мальчик.

— Для друзей — просто Джерри.

— Сэр, я могу… — Робин замялся, не зная, как правильно выразиться. Ведь нельзя же сказать "куплю", чудо нельзя купить, — я могу стать его хозяином?

— Боюсь, что нет. Он стоит так дорого, что ты даже представить не можешь.

Робин в волнении схватил хозяина за руку:

— Сэр, я буду копить, у меня уже есть кое-какие сбережения. А еще… еще я бы мог помогать вам. Папа мне позволит, он говорит, что дети должны приучаться к труду. Только пообещайте, что я смогу когда-нибудь забрать Джеральда!

Старик пожал плечами.

— Ну что ж, раз ты так серьезно настроен, я дам тебе шанс. Если ты бесплатно проработаешь у меня три года, я, так и быть, уступлю тебе попугая за… каких-нибудь пятьдесят фунтов. По рукам?

— По рукам! — воскликнул Робин и, выскочив из магазина, как на крыльях помчался домой.

***

Прошло два года и девять месяцев. Робин из тощего и растрепанного мальчишки превратился в высокого юношу с пробивающимся на верхней губе пушком. Теплым июньским вечером он стоял перед клеткой и тихонько говорил:

— Джерри, Джерри! Не огорчайся, старина, лето пролетит быстро. В деревне я помогу дяде на ферме, и он заплатит мне столько, что как раз хватит, чтобы выкупить тебя.

Какаду расправлял крылья и, приоткрыв клюв, внимательно слушал, словно бы понимая, о чем идет речь.

Хозяин магазина стоял за прилавком и задумчиво покручивал ус.

— Роб, если хочешь, можешь забрать его прямо сегодня. Ты заслужил. Заплати, сколько у тебя есть, и бери его.

Робин покачал головой:

— Нет, мистер Пленджер, я обещал дяде, что помогу ему. Поэтому летом меня в городе не будет, так что пусть Джеральд останется пока у вас. Да и наш уговор еще не выполнен. Ведь я не скопил пятидесяти фунтов. Так что встретимся осенью. И ты, птичка, до встречи в сентябре!

…Однако в сентябре Робин не пришел в магазин. И в октябре. И даже в ноябре.

В один из слякотных предрождественских вечеров мистер Пленджер, закрыв магазин, неспешно шагал домой. По дороге ему повстречалась сестра Робина. За годы службы брата в магазине, Сьюзи частенько наведывалась туда, поглазеть на своих любимых черепах.

— Что же Робин не приходит ко мне? — спросил старик.

— Ах, мистер Пленджер, — затараторила девочка, — Робину теперь не до того. Как он связался с Нэнси Макхольм, так мы его вообще редко видим. Вечно они вдвоем. То на лодках катаются, то по паркам гуляют. Он так деньгами сорит. Покупает ей и конфеты, и брошки, словно лорд какой. Вы знаете, у родителей Нэнси усадьба рядом с нашим дядей Айзеком, ну в деревне, то есть. Так Робин там с ней этим летом и познакомился. Ну и втюрился, представляете? Я даже видела один раз, как они за нашим домом целуются. Ведь это ужас! А еще, представляете…

Нэнси залилась нежным румянцем и закатила глаза. Она явно собиралась поведать старому джентльмену о чем-то совсем уж неприличном. Но тот движением руки остановил ее.

— Ты все же напомни ему, Сью, о наших зверушках. Передай, что мистер Пленджер очень хочет повидаться с ним. И, если Робин найдет время, я буду рад увидеть его в своем магазине. Скажем, завтра вечером.

— Конечно, мистер Пленджер, я передам, — сказала девочка, провожая взглядом сгорбленную фигуру старика.

Робин появился в зоомагазине на следующий вечер. Он растерянно обвел помещение взглядом. На месте были клетки с канарейками и волнистыми попугайчиками, хомячки как прежде возились в своих вольерчиках. Но самой большой клетки не было.

Мистер Пленджер не сразу ответил на немой вопрос, читавшийся во взгляде юноши.

— Он ждал тебя, Роб. Все лето. И осень. Но было заметно, как он тоскует. А потом он стал отказываться от еды и… Ведь он был очень, очень старый. Неделю назад Джеральда не стало. Вот так, Роб. Если хочешь, я выплачу тебе все твое жалованье за три года.

Робин упрямо глядел в пол и молчал. Не проронив ни слова, он вышел на улицу, тихо закрыв за собой дверь. Что-то обожгло его щеку, которую тут же принялся кусать промозглый декабрьский ветер.

— Мне бы все равно не хватило на него денег, — пробормотал он в подсвеченную уличными фонарями темноту. — И родители были против. Зато теперь я знаю, на что мне купить подарок Нэнси.

Вытерев щеку, он решительно распахнул дверь магазина.

***

После того как Робин ушел, получив расчет за три года, мистер Пленджер прошаркал в дальнюю комнату и отомкнул ключом неприметную дверцу в углу. Вошел в маленькое темное помещение. Выкатил из него на свет подставку с затянутой чехлом клеткой. Снял чехол и, поджав губы, уставился на огромную белоснежную птицу.

— Никому мы не нужны, дружище, — сказал он. — Ну и пусть тебе не сто восемьдесят, а только двадцать пять. И всем этим пиратским штучкам научил тебя я, а не Генри Морган. Ну и что с того? Ты от этого не хуже. А ведь я совсем уж решился отдать тебя этому мальчугану. Упрямый был. Ничего, скоро праздники. Придут другие дети, и я, так и знай, отдам тебя им. Это тебе двадцать пять, а мне-то, увы, не двадцать пять. Кто-то о тебе должен будет заботиться.

— Зар-ряжай! Зар-ряжай! — закричал Джеральд.