Всего лишь еще один эксперимент
— Вы уверены, что вам нужен именно я? — человек кашлянул и поправил пуговицу пиджака, галстук, воротник рубашки и очки в тонкой оправе. Опрятный, с дипломатом в руках, он нелепо смотрелся среди ветшающих заброшенных зданий.
Нет смысла тратить время на ответ. Одно движение — и мой посох ярко вспыхнул у самого лица гражданина. Отлетела пуговица, лопнул галстук, затрещал воротник, тренькнули очки, отскакивая пружинкой, когда холеное лицо вытянулось и стало мордой. Шипы продырявили костюм, и уже не рука, а когтистая лапа отбросила дипломат.
— Охотник! — пятерня нацелилась на меня, слова утонули в рычании. — Свеженький!
Воздух у моего лица взвыл, рассеченный когтями-стилетами. Увернуться было несложно. Посох послушно лег в ладонь и ударил по мохнатому боку, оставляя подпалины на шкуре.
— Где врата? — Еще один удар добавил вопросу веса. — Где, отвечай!
Тварь взвыла и схватилась за опаленный бок. Отличный момент, чтобы прикончить демона, но я здесь не за этим.
— Врата. Когда и где. Говори!
Он хрипло засмеялся:
— И если скажу, ты отпустишь меня? Брось. Ангелы, — морда на мгновение стала прежним холеным лицом, которое состроило презрительную мину. — Хорошие бухгалтеры, а торговцы никакие.
Хвост появился неожиданно. Первый удар швырнул меня на ячеистую ограду; второй смял ее, как кружево. Бетонные стены отрекошетили победный рев. Рано: одного прыжка мне хватило, чтобы достать зверя посохом.
Горящее древко прошло сквозь грудь, словно тварь была бумажной. Желтые глаза распахнулись от боли, да так и остались угольками на гигантской, в человеческий рост головешке. Она рухнула на бетон, разбрызгивая искры. Теперь будет тлеть до рассвета и рассыплется в невидимую пыль с первой утренней звездой — традиция со времен Люцифера, как мне сказали.
Огонь посоха потускнел. Бледного света едва хватило, чтобы осмотреть дипломат. В одном тварь была права: мои наниматели просчитались, решив, что демоны будут откровенничать о вратах перед смертью. Вот и приходится копаться в бумажках. Документы практикующего психотерапевта, контакты клиентов… Бедняги. Что, и сегодня останусь ни с чем?
Взгляд зацепился за ряд цифр, выведенных карандашом на визитке. Крушевский, президент группы компаний. Кажется, это что-то…
Над городом занимался рассвет. Заканчивалась охота и наступало время для второй половины моей жизни — если это можно назвать жизнью. Заодно можно будет поразмыслить над странными цифрами.
5775 91. Пару месяцев назад эта последовательность не сказала бы мне ни о чем. Ну а теперь я знаю, что мои наниматели обозначают дату так же, как их враги. Вот и день подписания моего договора указан тем же способом.
Я все еще не знаю, где откроются врата, но знаю, когда.
Год 5775 день 79 со дня Сотворения.
Отчет. Образец действует согласно договору. Прогресс в задаче: Образец считает, что выяснил дату открытия врат. По-прежнему высокие способности к обучению (см. документацию по инциденту с демоном Malthus Сaudatus от сегодняшнего числа).
Приложение: данные об использовании посохов против хвостатых демонов для группы конструирования оружия.
Личный комментарий. Определенно, новый подход к созданию охотников, при котором сохраняется разум и идентичность, дает замечательные промежуточные результаты. Готовлю доклад для ближайшего собрания.
Продолжаю наблюдения.
Вчера у ворот больницы трепыхались на ветру палки с зеленым пушком, а сегодня уже горят желтым цветущие акации. Жаль, не могу насладиться запахом — кажется, мои наниматели случайно урезали обоняние, когда делали из меня бойца. Теперь у меня гибкое, сильное тело, которое умеет держать посох и отражать удар. А цветочки охотнику на чертей ни к чему.
По двору больницы гуляли люди, сновали в воротах грузовики. Никто не обращал внимания на мой плащ и посох. Солнце выхватывало белоснежные грани корпусов, слепило бликами на оконных стеклах и металлических решетках. Обычный день. Такой же, как всякий другой, когда я прихожу сюда и просто смотрю.
Смотрю на место, где меня нашла смерть.
Я помню боль, и свет, и пронзительный голос, предлагающий задержаться на земле и стать орудием небес. Помню, как взамен прошу шанс отомстить. В договоре так и сказано: "ночь для возмездия нечистым, день для возмездия земным, и да продлится сие до дня открытия Ворот". Кто бы мог подумать, что ангелам вообще можно ставить условия...
В тот день на акациях только появились зеленые крапинки.
Сегодня на лавочке, обычно пустой, сидела девочка. Она с минуту глазела на меня, болтая ногами, и сказала:
— У меня папа болеет. Я его навещаю. Привет.
Со мной еще никто не заговаривал с тех самых пор. Надо аккуратно подбирать слова.
— Привет. Это правильно.
— У тебя есть дети?
— Не знаю.
— Как это? — девочка нахмурилась, решив, что ее дурачат.
Но я и правда не знаю. Видно, слишком многое изменило во мне божественное воскрешение. Я помню боль, и свет, и пронзительный голос — и ничего до этого момента.
Моя собеседница заскучала в молчании и стала прихорашиваться в пластмассовое зеркальце. Затем протянула зеркальце мне:
— Ты красивая.
Красив-ая? А, верно. Даже это знание стремится ускользнуть из моей головы.
Из-под капюшона на меня глянуло невыразительное лицо. Бледные губы, тонкий нос, обрамление русых волос. Никаких воспоминаний или ассоциаций, ни искорки.
Девочка спрятала зеркальце в карман с вышитым цветочком.
— Ты придешь еще? Я навещаю папу через день.
— Приду.
Это все, что я могу: каждый день смотреть на белые корпуса и пытаться вспомнить. Что привело меня на больничную койку? Кто в этом виноват? Должно быть, у меня была замечательная жизнь, если я так рвалась расквитаться с убийцами, что выпросила у ангелов лицензию на месть. Похоже на старую детскую сказку: подарив волшебную дудочку, высшая сила забрала кувшинчик, и мне некуда сложить землянику. Есть время для мести, есть тело, способное нанести удар, но я понятия не имею, кто мой убийца.
Двое хорошо одетых людей увели девочку, не глянув на меня. Ветер шуршал в кронах тополей, а по моему телу, равнодушному к холоду, жаре и боли, пробежал озноб. "И да продлится сие до дня открытия Ворот", а день этот совсем близко. Я крепче сжала посох, но озноб не прошел. Я ощутила, как рассыпается в ладонях волшебная дудочка и убегает сквозь пальцы время-труха. Время… Его совсем не остается.
Год 5775 день 81 со дня Сотворения.
Отчет. Образец действует согласно договору.
Личный комментарий. Доклад вызвал массу критики. Коллеги считают небезопасным сохранять Образцу разум и идентичность. Соглашусь, это в известной мере лишает нас контроля, зато результаты гораздо выше, чем у «пустышек», которых мы использовали раньше. Обучаемость и сообразительность людей зависят от разума, и, как говорит департамент разработки, этот дефект не будет исправлен в ближайшем тысячелетии.
Поступило предложение снизить риски, добавив Образцу послушания. К счастью, я документально закрепил в условиях эксперимента, что «с момента подписания Договора до конца проекта запрещается вносить любые изменения в разум Образца» (см. оригинал). Конечно, договор с разумным Образцом становится двусторонним и нам приходится брать на себя обязательства (как, например, это разрешение на месть). Но какие перспективы! Возможно, мы сможем привлекать в охотники живых людей нужной квалификации, и тем самым упреждать их поворот на темную тропу, который так характерен для индивидов вроде Образца.
Я считаю новый метод гордостью нашего отдела.
Продолжаю наблюдения.
Человек по фамилии Крушевский (человек ли?) жил в башенке старинного каменного небоскреба с видом на реку. У двери пламя на посохе вспыхнуло, шипя — ошибки быть не может. Небесный жар расплавил металл замка. Я шагнула в гулкий мрак. Передо мной уходила в темноту анфилада комнат — ребристое нёбо чудовища, а в конце — квадрат болезненно желтого ночного неба, в которое впивались стеклянные башни-зубья на другом берегу.
Натертый мрамор пола гулко отбивал шаги, но появился и другой звук — голос. У него не было источника, словно шелестела сама темнота:
— Держи свою палку подальше от мебели. Не представляешь, какой горючий этот лак.
Что-то колыхнуло плащ, заставив меня обернуться, но свет пламени выхватил лишь ребро арки и кусок драпировки.
— Так покажись мне, демон! — крикнула я. — Ты знаешь, зачем я здесь.
Раздался смешок.
— "Для возмездия нечистым", или как там? Формулировке лет пятьсот, но в Канцелярии не любят переписывать шаблоны. Старые-добрые бюрократы… Их воля, на земле не осталось бы ни одного черта.
— Вас и не должно тут быть. Разрушаете жизни, делаете людей чудовищами, пируете на их ошибках! — Слова вырывались из меня горячим столбом гнева, обжигая горло — яростные, неуправляемые. Откуда во мне это? — Отправляйтесь, откуда пришли!
Комната приближалась с каждым шагом. Тень, отделившись от черноты, встала в квадрате окна. Человеческая тень.
— Небо по ночам тут такое яркое, что не видно звезд, — сказал голос. — Нет тьмы — нет и света. Вот чего ты добьешься, уничтожив нас.
— Чушь, — я шагнула в комнату.
Небесный огонь бликовал на завитушках полированного дерева и хрустале, частоколе киёв у стены и драпировках, которые впитывали звуки. Демон не обернулся. Он смотрел на реку и стеклянные башни за ней.
— Дорого ли стоит добродетель без порока?
Небо бросало розовые блики на плечи пиджака. Я сделала еще шаг и посох захрипел, когда пламя стало неистово ярким.
— Назовешь ли ты праведником того, у кого отобрали иной выбор?
Тьма вихрилась вокруг твари. Шаг, еще шаг.
— Вот чего хочет свет.
Посох лег в руку для удара.
— Вот что они сделали с тобой.
Рука замерла в воздухе.
— Нет!
— Да. — Он повернулся. — А ведь я могу явить правду, о которой ты мечтаешь. Хочешь?
"Хочу!" — завопило все мое существо, но я молчала, застыв с поднятым для удара оружием. Воздух в комнате застонал, когда фигура стала расти, тесня пустоту, словно тьма из углов комнаты собиралась в одном месте.
— Ангелы не слышат нас, — с каждым звуком голос все меньше походил на человеческий. — Ты уйдешь и сможешь выполнить свой план.
Высвободились кожистые крылья. Свет окна обозначил текстуру чешуи. Надо ударить сейчас! Но я медлила, я не могла.
— И уж конечно, они не скажут тебе этого. Угадай, почему?
— Выбор. — Против воли прошептали мои губы. Я опустила руки. Они не хотят, чтобы у меня был выбор.
— Решай. — Это был уже не голос, а рык.
В груди засвербело. Они обманули меня. Предали, обокрали… Я могу получить, что хочу — какая разница, из чьих рук, если уже и свет не брезгует обманом! Но раньше чем я решилась, из горла горячей каплей, ошпарившей язык, вырвалось:
— Нет!
Демон совсем по-человечески пожал шипастыми плечами:
— Не очень-то и хотелось, — и тут же ударил.
В ушах взвизгнул воздух, под хребтом захрустело дерево — или это мой позвоночник? Посох выскочил из рук, и его свечение смешалось с пляской бликов перед глазами. Подо мной была груда стекла и щепок, и хоть зрение туманилось, я разглядела: то, что показалось киями, было на самом деле десятком посохов, таких же, как у меня. Нелепо спрашивать, что с их владельцами. Демон с самого начала играл со мной и не собирался отпускать.
— Это было интересно, — сказал он, возвышаясь надо мной. — Я не веду никого за ручку в ад, я лишь даю выбор. Ты бы знал это, охотник… Если бы мог вспомнить.
Он поднял меня, как тряпичную куклу, и швырнул. Звякнуло окно, городские огни слились в золотистый росчерк. Я не успела зацепиться за бортик.
Тело сделало это само.
На меня посыпался дождь из щепок и обломков. Ветер трепал плащ, под ногами гудела мостовая.
Демон устроился ярусом выше, словно ожившая горгулья, и стал медленно отводить крыло для последнего удара. Мог бы и просто подуть на меня.
— И все же ты чуть было не согласился, верно? — пророкотало чудовище. — Никогда не понимал, почему свет покупает вас за обещания. Деньги куда надежнее.
Он глянул мельком поверх моей головы куда-то за реку.
Этой секунды хватило, чтобы дотянуться до щепки на бортике здания. Она сама легла в руку, зажглась и с треском пронзила чешуйчатую грудь.
Головешка, напоминающая фигуру с крыльями, долго падала вниз, а искры следовали за ней, как хвост за кометой.
Я вскарабкалась на бортик и отдышалась, все еще держа в ладони уже угасшую щепку. Хотела бы я знать, что стало с воином, который носил этот посох раньше.
У небоскребов на другом берегу лоснились бока. Растяжка "На продажу" белела на одном из них уродливой заплаткой. Именно на эти стеклянные клыки демон посмотрел прежде, чем ударить. Именно они выиграли мне спасительную секунду.
Год 5775 день 84 со дня Сотворения.
Отчет. Образец действует согласно договору и уверен, что знает место открытия врат. Так же из успехов: Андрас, демон раздора, лишен земной оболочки и вернулся в преисподнюю.
Личный комментарий. Общение с Андрасом не прошло для Образца бесследно: человеческий разум забит заблуждениями и ложью. Мы можем потерять контроль.
Продолжаю наблюдения.
Полумрак церкви, запах лампадок и воска будят что-то в памяти, но мне отчего-то проще стоять перед дьявольскими отродьями, чем перед иконами. Понятия не имею, как молиться. Сказала вслух, что хочу изменить договор — надеюсь, этого хватит.
Они обязаны ответить. Они увидят, что я не предала их. Поймут, от чего отказалась. Пожалеют, что обманули меня.
Испугаются, в конце концов.
Если только ангелы умеют бояться…
Потому что теперь я хочу и горшочек, и дудочку, и всю землянику.
Год 5775 день 84 со дня Сотворения.
Поступила заявка от Образца. Содержание ставит под угрозу как сам проект, так и разрушение врат. Пытаюсь получить ее в свою юрисдикцию, но делопроизводственное бюро отказывается действовать без визы начальника департамента.
Приложение.
Заявление.
Председателю по вопросам связей и воплощений
Прошу разрешить срочный контакт с Образцом по неофициальному протоколу.
Одобрено.
Девочку привозили к отцу раз в два дня, а после оставляли ненадолго на скамейке. Вот и сегодня она сидела, болтая ногами, а рядом человек в костюме равнодушно разглядывал свой ботинок. Ее провожатые никогда не обращали на меня внимания.
— Ты скучаешь по своим маме и папе? — спросила она без предисловий.
Я поразмыслила и кивнула. Пожалуй, скучаю по всему, что у меня могло быть. Моя собеседница вздохнула:
— А я только по маме. С папой не интересно. Но мне надо к нему ездить, пока это можно.
Подошла строгая женщина и увела девочку в машину. Я смотрела, как подпрыгивают на ее плечах косички. В горле стало сухо. То, что я собираюсь сделать…
— Значит, все же собираешься? По твоему разуму не понять, — человек на скамейке отвлекся от ботинка и безразлично посмотрел на меня.
— Ты! — я впилась глазами в восковое лицо. А пронзительный голос, а свет?
Ангел моргнул:
— Неофициальный визит. Что ты хочешь?
— Исполнить то, что обещано договором. Хватит водить меня за нос!
— Канцелярия не может водить за нос, — безмятежно ответил человек-кукла.
— У вас это, должно быть, называется как-то солиднее. Почему я ничего не помню?
Он качнул головой:
— Не моя юрисдикция. В условиях проекта сказано…
Мои руки сжались в кулаки:
— Что ткань бытия нельзя нарушать, даже если это обещано мстительному мертвецу. Что-то вроде того, да? Поэтому вы обманули меня!
— Это все демон раздора…
— Он мог сказать мне правду. А вы?
— Правила не позволяют вмешиваться в процессы, которые…
— Правила! — завыла я. — Опять правила!
— Необязательно кричать. Я вижу твой разум.
— Тогда смотри!
Я закрыла глаза и представила всех тварей, которых повидала — рогатых, клыкастых, брызжущих кислотой и воняющих серой. Представила, как тысячи их рвутся на белый свет, а я стою перед дверью в мир смерти и разрушения, оружие наготове.
"Ты видишь, ангел?"
Было этой картине что-то знакомое…
"Видишь, где и когда это случится?"
"Мы знаем о Вратах все, что известно тебе."
"Тогда будь там. В тот день, в тот час. Мы перепишем договор. Вы вернете мне память и дадите еще времени, и тогда — только тогда! — я остановлю их".
Кукла покачала головой:
— Небеса не знают, что такое компромисс, и не умеют торговаться.
— Наслышана, — хмыкнула я. — Похоже, за бумажками вы не видите души.
Восковой взгляд провожал меня, пока я шагала к акациям.
Год 5775 день 86 со дня Сотворения.
Отчет. Требования Образца ставят нас в безвыходное положение. Нет ни одной резолюции, которая позволила бы их исполнить.
Личный комментарий. Присутствовал на докладе о последствиях открытия Врат. Повсеместный рост смертности, обострение конфликтов, высокая вероятность мировой войны (прикладываю тезисы). Часть коллег считает, что следует передать эту информацию Образцу — он устрашится и откажется от требований. Невозможно. Во-первых, открыв будущее смертному, мы нарушим Пункт 3 Главы 176 Закона о Провидении. Во-вторых, зная жизненный путь Образца, самоуверенно думать, что война напугает его.
Жалею, что тщательно прописал условия эксперимента. «С момента подписания Договора до конца проекта запрещается вносить любые изменения в разум Образца», даже если сам Образец этого требует. Человек не поймет, почему мы не можем нарушить правило, ведь людской разум, в отличие от ангельского, способен оправдать любое нарушение. Он идет на самообман, фантазии о последствиях и другие трюки, которые не снились Отделу разработки. Истинное знание об аморальности поступка разум может исказить, подменить или уничтожит.
Как я смогу объяснить носителю такого разума что мы, ангелы, со времен Люцифера неспособны выбирать между двумя ложными, поэтому у нас нет выбора и сейчас?
Продолжаю искать.
Если бы останки демонов не исчезали с рассветом, город жил бы по колено в пепле. По ночам я лучший воин, какого могут пожелать небеса. Днем я клубок измученной совести, который старается побороть сомнения.
С чего я, собственно, взяла, что имею право? Тут целый мир: рассветы, акации, девочка с зайчиком, вышитом на кармане. А на вторую чашу весов мне бросить-то и нечего, кроме желания мести. Это все, что есть от меня-прошлой; все, что я могу сделать, чтобы хоть немного стать ею. Иначе буду никем. Извини, мир.
Нет, не так. Я же не монстр какой-то, в самом деле. Я же на все готова, только на моих условиях. Значит, все на совести Канцелярии. Если они решат, что мир не стоит их бумажек, то почему я должна ценить его выше своего прошлого?
Ночь — бои. Дни — мысли.
Ночь… День… И так до последнего дня.
Год 5775 день 89 со дня Сотворения.
Отчет. Образец продолжает думать о нарушении договора.
Личный комментарий.
Я перебрал все варианты решения, от попытки ускорить другие проекты до срочного изменения текущих резолюций. Невозможно. Мы не успеем. Даже закон о том, чтобы небесная армия могла сражаться на земле, не удастся принять раньше, чем в ближайшие триста лет.
Критики продолжают винить меня: слишком много позволено Образцу. Я же считаю, что часть вины лежит на нашей системе. Наши правила — вот что связывает нам руки. Сколько всего мы упустили лишь оттого, что действовали согласно неповоротливым уставам: войну одну за другой, да и постоянная сдача светом позиций связана с бюрократией. Если бы Люцифер работал в Канцелярии в наши дни, он бы ждал наказания до скончания веков, потому что сегодня недостаточно увидеть плохое намерение, нужно его правильно задокументировать.
Образец был прав — за бумажками мы не видим души. Все-таки человеческий разум — ключ к пониманию многого.
Год 5775 день 90 со дня Сотворения.
Личный комментарий. Если разум причина, то в нем же и решение. Я знаю, что нужно делать.
Год 5775 день 90 со дня Сотворения.
Заявление.
Прошу разрешить спуститься на землю в 91 день сего года для урегулирования конфликта с Образцом согласно официальному протоколу.
Отдел по коммуникациям с землей — разрешение получено.
Отдел по специальным контактам — разрешение получено.
Департамент спецпроектов — разрешение получено.
Дежурный архангел — разрешение получено.
Три закатных солнца — с неба, из воды и из отражения в небоскребе — смотрели на меня с укором. Мосты и гранитные набережные города залиты золотым светом. Прохожие не обращали внимания на красоту, а я любовалось, сидя на парапете.
Возможно, это для меня в последний раз — но тогда в последний раз и для мира.
Небоскребы на набережной напоминали чудовищ: перекрученные шеи, рептилоидные головы, стеклянная морда с рогами-шпилями. С башни из зеленого стекла убрали заплатку о продаже. Ровно в семь подпись на бумаге передаст здание в собственность концерна Крушевского. Зачем, знают только ад, небеса и я. Башня и сама напоминала ворота: в рельефе зеркального фасада, глядевшего на реку, четко читалась арка.
Я не увидела, а скорее почувствовала свет, и обернулась. Ангел парил над парапетом, завихрения воздуха размывали вид на старинные дома и мосты. Официальный визит, значит.
— Выходит, не так уж трудно пойти на попятный, чтобы уберечь миллионы? — спросила я как можно равнодушнее.
Лицо — не мужское, не женское, но самое прекрасное лицо на свете — дрогнуло.
— Ты получишь память обратно, — сказал посланец небес.
— Только память? А как же время?
В одном из домов на набережной часы пробили семь. Зеленая грань небоскреба пошла рябью и красными бликами, превращаясь в стену жидкой лавы.
— Мне нужно еще время, это мои условия! — крикнула я и прислонила к парапету посох, который трещал, реагируя на врата. Не прикоснусь к нему, пока они не согласятся. Раз уж им не трудно нарушить одно правило, то…
— Канцелярия не нарушает правила, а нарушения караются, — покачал головой ангел. — Я делаю это сам и лишь надеюсь, что за бумажками они не видят души.
— Ты что, давишь на жалость?
— Я говорю тебе правду. Мы не отбирали твою память.
Он поднял ладонь, и золотистая нить протянулась от сверкающих пальцев к моему лбу. Голову наполнило что-то большое, яркое, невыносимо чистое…
— Мы не умеем лгать, — сказал ангел, и я поверила: этот свет, проникающий в самое нутро, неспособен на обман.
— Но, — я сглотнула, пытаясь совладать с мыслями, которые будоражил небесный луч. — Но почему же я ничего не помню?
Губы ангела тронула улыбка сочувствия.
— Сейчас поймешь.
И я поняла.
Голову наполнила боль, горло — крик. Я упала на колени. Казалось, прошлое навалилось сверху, не давая вдохнуть. Страшное, кровавое прошлое… Каким благом было не знать его, не помнить!
— Удивительный, бесподобный человеческий разум, — шептал ангел. — Тебя он обманул, а мы просто не могли его понять.
Я хватала ртом раскаленный воздух, осознавая, что произошло. Мой собственный мозг — вот кто спрятал от меня былое. Вот кто не хотел возвращения человека, которым я была при жизни. Потому что человек этот был страшен.
Тем временем огненная стена небоскреба выплевывала протуберанцы. Ее отражение, колыхавшееся в глади реки, вдруг перестало быть плоской картинкой на воде. Оно превратилось в коридор, где сверкали глазами и лязгали зубами сотни уродливых морд. Врата открылись.
Я поднялась с колен. Закричала. Схватила посох.
На меня кидались существа в шипах и чешуе — а я видела перед собой людей в военной форме. Их когти царапали меня сквозь плащ — а кожа вспоминала, как пули рвали ее через металл и парусину. Огонь из пастей опалил мне ресницы — но глаза знали резь от вспышек снарядов. Запах серы забил ноздри — но они были привычны к вони напалма.
Небесный огонь в моих руках сокрушал чертей так же, как когда-то земное оружие сокрушало живых людей.
Я кричала, но не от ожогов и ран от когтей — от воспоминаний.
В моей жизни не было близких, семейных ужинов, долгов и надоедливой работы. Были война, смерти, предательство, отчаяние. Оплошность и ранение. Больница с решетками на окнах. Белые корпуса и чистые дорожки, где дети навещают больных под присмотром специальных людей.
Тело помнило. Разум предпочел забыть.
Я забралась на парапет и скидывала тварей в реку; они без всплеска погружались в воду и падали, падали, падали... Гораздо дальше, чем дно реки. На самое дно мира.
Не знаю, наблюдал ли за этим ангел. Света я больше не чувствовала, Только ужас, и муку, и понимание, что нужно сделать теперь.
Моя жизнь не заслужила мщения. Этот мир заслужил смерти за него.
Воды реки сомкнулись над моей головой, и я падала, падала, падала…
Год 5775 день 92 со дня Сотворения.
Отчет. Эксперимент завершился удачно. Врата закрыты, наступление остановлено.
Личный комментарий. У меня нет никакого объяснения, почему в последний момент Образец согласился пойти на компромисс. Неизвестно, что вызвало желание жертвовать собой. Полагаю, это акт доброй воли, который следует списать на причуды человеческого разума.
Мы все еще не способны предсказать выбор людей в разных ситуация.
Следует продолжать наблюдения.