Симфония для Сферы
Симфония для Сферы
***
Аэромобиль потерял управление внезапно. Только что лихо закладывал вираж над широкой улицей — и вдруг перекувырнулся, устремился в безоблачное ярко-лиловое небо, а затем, будто сочтя себя недостойным вознесения, по спирали рухнул вниз, на мостовую, в последние секунды чуть замедлив падение.
Засмотревшийся на местное воздушное движение Стив едва успел отскочить, вжался в стену здания, ожидая взрыва — кто знает, на чём они здесь летают! Прошло несколько мгновений, грохота не последовало, да и аппарат, похоже, не горел. Металл корпуса сильно искорёжился, но прозрачный пластик окон уцелел, и сквозь него, сквозь отражение собственного смуглого остроносого лица Стиву была видна откинувшаяся назад голова водителя.
Было непонятно, как добраться до человека, но тут подбежала невысокая рыжеволосая девушка, одетая во что-то вроде комбинезона синего цвета. Обзорная панель отодвинулась, когда тонкие пальцы прошлись по одному из участков корпуса, затем они легли на запястье водителя, и почти сразу же рыжая выпрямилась.
— Опасности для жизни нет.
— Откуда вы знаете?
— Медицинский браслет, — пояснила она.
Это не особенно удивило Стива, хотя на его родине подобное было доступно не каждому. Впрочем, аэромобиль — тоже.
— Надо вызвать аварийные службы, — опомнился мужчина, нервно откинув со лба чёрную прядь длинных волос. — И врачей.
Он начал озираться по сторонам, затем устремил взгляд на нечаянную собеседницу, но та лишь покачала головой.
— Они уже знают. Сфера такого не пропустит, — уловив замешательство, рыжая улыбнулась. — Вы ведь не с Юнге, правда? Джилл Брайни.
Она протянула руку. Пожатие оказалось быстрым и решительным.
— Стив Роверс, — назвался он в ответ. — Да, я издалека.
— Идёмте, — предложила она.
К месту происшествия уже с предупреждающими звуками приближались аэромобили c ромбовидными символами на белых корпусах.
До сих пор основное общение протекало между вычислительным центром космопорта и компьютером корабля, которые не сразу, но нашли с помощью контактных программ общий язык, обменявшись служебными и лингвистическими блоками информации.
Но и после окончания карантина, к своему изумлению, Роверс не обнаружил встречающих — механический голос сообщил, что гость свободен в перемещениях. Путешественник даже почувствовал себя уязвлённым. У них тут что, каждый день толпы пришельцев-туристов? Впрочем, возможность побродить в одиночку по совершенно незнакомой планете казалась весьма привлекательной, чем Стив и пользовался, пока через несколько часов не произошла авария.
В отличие от властей, Джилл проявила к гостю интерес и оказалась весьма общительна. Она посоветовала, где остановиться, рассказала о своем мире — Юнге, с готовностью показывала город и во время прогулок и совместных обедов сама расспрашивала о его родине.
Роверс кое-что рассказал о Содружестве, которое уже включало немало планет и продолжало расширяться, о том, как там живут, что помнят о прошлом и к чему стремятся. О некоторых вещах предпочёл умолчать — как и о том, что стояло за его путешествием.
Было жаль и этот приятный мирок, и девушку. Хотя, возможно, ей повезёт...
Кафе находилось под крышей одного из самых высоких зданий. Отсюда открывалась панорама постепенно снижавшегося к окраине и горизонту города, в которой преобладал белый цвет. Крыши домов, даже очень высоких, поддерживали колонны. Для украшения или для прочности — кто знает, Роверс ничего не смыслил в архитектуре. Господствовали мягкие очертания, углы скруглялись, плавно переводя одну стену в другую.
— А что за Сфера, про которую ты говорила? — он поймал внимательный взгляд серых глаз Джилл и улыбнулся, маскируя серьёзность вопроса. — Ваши власти?
Девушка от души рассмеялась. Казалось, прозрачный пластик полуоткрытых окон ловит переливы смеха и возвращает обратно, заполняя им всё помещение, в котором звучала музыка — спокойная, несмотря на то, что, казалось, её создают ударные инструменты. Мелодичный тихий звон...
Наконец Джилл перестала веселиться.
— Прости, пожалуйста. Так непривычно и забавно, что кто-то не знает, что такое Сфера, — смущение отразилось на щеках лёгким румянцем. — Это... в некотором смысле, мы.
Джилл прижала руку к груди, затем широко обвела видневшийся город и, казалось, потянулась за горизонт, пытаясь охватить мир.
— То есть? — Стив подумал, что выданная ему в космопорте пластинка-переводчик впервые дала сбой.
— Я лучше покажу.
Она достала из сумочки металлический эллипсоид, удобно лёгший в ладонь, и сжала его. На уровне голов возникло объемное изображение, замелькали, сменяясь, кадры.
Начало Роверс знал и сам. Заселённую людьми Галактику потрясла череда войн и эпидемий, возникших из-за применения бактериологического оружия, связи распались, и каждый мир остался с глазу на глаз с болезнями, разрухой, утратой знаний. Тут он, пожалуй, мог бы дополнить — в Содружестве было известно больше. Некоторые колонии вымерли, другие скатились кто до мечей, а кто до каменных топоров. Но нашлись и такие, которые смогли выкарабкаться и теперь, заново открыв способы межзвёздного субсветового перемещения в обход бессчётных парсеков пустоты, искали друг друга.
Продолжение оказалось любопытнее. На Юнге до распада был центр по исследованию возможностей человеческого мозга. Мелькнул величественный комплекс зданий. Потом — его дымящиеся развалины, тела учёных, которых не спасли знания, руины цивилизации... Но вот началось новое восхождение. Не хватало всего, и особенно — людей для постройки и обслуживания инфраструктуры планеты. Группа исследователей подняла сохранившиеся от центра данные, добавляя результаты своих изысканий. Итогом стал грандиозный проект. С помощью имплантов люди объединились в Сферу. Каждый мозг связан со всеми, подключен к аппаратуре наблюдения и управляет движением транспорта, устранением повреждений, связью на планете точно так же, как управляет, даже во сне, заживлением царапин, дыханием, биением сердца...
Мелодия, служившая фоном рассказу, вновь вышла на первый план, когда изображение угасло. Стив почувствовал себя неуютно.
— Коллективный разум, что ли? — брякнул он. — Вроде как у муравьев?
Джилл фыркнула — не очень весело, впрочем.
— Я похожа на муравья? Ну что за шаблоны...
— Извини, — мужчина слегка коснулся её руки. — Но что тогда?
— Каждый из нас независимая личность! Объединение в Сферу происходит на уровне подсознаний и той части мозга, которая контролирует жизнедеятельность.
— И как же ваши мозги не путаются, где свой организм, а где планета?
— Наноимпланты помогают, и целенаправленная стимуляция некоторых центров.
— Ты говорила, у вас есть и обычная компьютерная сеть...
— Она как бы... поверхность Сферы, там уже мы общаемся, оставляем и ищем информацию индивидуально, на уровне отдельных сознаний. А под ней — общая глубина. О таком в совершенно примитивном виде ещё какой-то древний-древний учёный говорил.
Стив замолчал. Картина мира раскрылась тёмной бездной, пугающей и притягательной, и в то же время она поражала величием. Роверс, проведший годы в далёких странствиях, обнаруживал уже не первый вновь разгоревшийся очаг цивилизации, порой поражался их своеобразию, но ничего подобного не встречал.
Мелодичный звон, который теперь, казалось, издавало множество колокольчиков, помогал принять увиденное и услышанное, ощущался проявлением скрытой гармонии Юнге.
Контрапунктом — нет, диссонансом, фальшью — толкнуло изнутри: его миссия гибельна для Сферы. Такому не позволят сохраниться. Слишком непонятно, слишком опасно.
Заглушая укол совести, Стив спросил, проверяя давнюю догадку:
— Мы ведь не случайно встретились, правда?
Запнувшись, Джилл вновь смутилась — она вообще легко меняла настроение.
— Нет... Ты не первый, кто к нам прилетает, хотя таких и мало. И мы решили, что при официальном общении много времени и сил тратится на ненужные, но неизбежные церемонии, и обе стороны чувствуют себя скованно. Личный неформальный контакт гораздо лучше.
— Значит, ты — представитель... Сферы?
— Не совсем. У нас есть правительство. Когда идёшь, то переставляешь ноги, не особо задумываясь о каждом шаге. Но сперва надо принять решение — куда же идти. Зато почти нет исполнительного аппарата. Наши учёные читали историю — сначала он поддерживает порядок, а потом начинает в основном работать сам на себя. Со Сферой это не нужно.
Голос Роверса прозвучал резко:
— А для лучшего знакомства и неформального общения вы устроили аварию?
Он впился взглядом в Джилл.
Стив согласился бы голову прозакладывать, что её реакция была искренней.
Не невольное признание, не понимающая улыбка, не усталая ирония, как недавно. Ужас, глубинный, чистой воды ужас поглотил и искривил черты красивого лица, застыл в глазах.
— Ты что?!.. Такое... Ведь он мог действительно погибнуть!
— Не все правительства останавливают такие вещи.
Стив продолжал буравить её взглядом. Если бы поверить, что она лжёт, если бы — тогда можно решить, что все мазаны одним миром, превратить это в отпущение собственных грехов!
— Разве так можно? Когда твой разум слит воедино с кем-то в Сфере... Я не понимаю, это как пытаться убить частичку себя! Нет-нет, никто из нас такого и не подумает!
Больше они в этот вечер не разговаривали.
Покой, звенящий в аккордах музыки, не мог вернуться в сердца.
Покинув Юнге, Стив погрузился в глубокую задумчивость. Хорошо, что он умолчал о методах, которыми Содружество расширяло свои границы. Роверс не хотел проверять, выпустили бы его или нет. Краткий отчёт был готов, только он никак не мог решиться отправить пакет данных по субсвязи. Высокие технологии, ресурсы и отсутствие армии делали Юнге слишком лакомым куском, несмотря на изрядное расстояние до неё.
Играла записанная там мелодия, он вспоминал город, пейзажи и искренний взгляд Джилл. Думал о грандиозном, необычном проекте размером с планету.
Но скрыть информацию означало предпочесть интересы чужого мира собственной родине, а ещё — серьёзные неприятности для него и родных со службой безопасности, если пробел в отчётах будет обнаружен.
И всё же исследователь Стив Роверс медлил.
***
Марро чувствовал зуд. Он знал, что это же ощущение сейчас впивается в тех, кто находится с ним в этом неуютном помещении, перемигивающемся десятками развёрнутых в воздухе изображений. В тех, кто спешит по делам или, напротив, к желанному отдыху, кто сидит сейчас дома. Во всех людей города, континента. Планеты.
И он знал, в чём дело.
Остальные тоже знали.
— Внешняя силовая оболочка пала, — нарушил молчание Гвинно — старший из них, сухощавый, малорослый, с коротко стрижеными седыми волосами. — И сейчас их корабли уничтожают дальнюю периферию Сферы.
Они так надеялись, что поле остановит флот Содружества, тот устанет биться об него и уйдёт. Но захватчики оказались упорны, и случилось неизбежное — генераторы стали сдавать от скачков напряжения, возникающих при атаках, а стена настолько прочна, насколько прочен её самый слабый участок.
Интересно, подумал Марро как-то отстранённо. Обычных мелких неурядиц на планете мы не ощущаем. Но здесь масштаб иной. Сколько устройств в космосе между первой и второй оболочкой? Немало, и всё же их число не идёт ни в какое сравнение с тем, что встретят враги, когда пробьются дальше. Если пробьются — поправил он себя, но циничный реалист в душе повторял: когда, когда, когда!
Это звучало внутри жёстким, металлическим аккордом злой музыки, записанной нотной грамотой подступавшего отчаяния.
Что мы все ощутим, когда огонь излучателей начнёт кромсать города? Удар под дых? Боль от ожогов? Покажется, что переломаны кости? Впадём в ступор или будем кататься по полу, пытаясь сбить несуществующее пламя?!
Да, каждый оставался самостоятельной личностью, и вместе с тем Сфера давно стала единым организмом.
Может быть, зря общенародное голосование в информсети отвергло требование о сдаче?
Довольно — одёрнул себя Марро. Надо действовать. Для этого они и собрались, служба чрезвычайных ситуаций. Нужно разрешить самую чрезвычайную в новой истории Юнге ситуацию.
— Истребители готовы? — спросил он у Гвинно.
В отличие от собеседника, Марро был высок, широк в кости и даже чуточку полноват, волосы иссиня-чёрного цвета, и черты лица у обоих разительно отличались. Антиблизнецы, пошутил кто-то с месяц назад. Очень давно, когда шутки ещё не становились поперёк горла. Когда не было проблем серьёзнее внезапного пожара, а самой жестокой силовой операцией на планете являлось выкручивание рук зарвавшемуся подростку-хулигану.
Конечно, на Юнге жили не святые, но угроза жизни по отношению к человеку, собрату по Сфере...
Он задохнулся этой мыслью, как мелодия задыхается последним аккордом.
— Да. Можно вылетать.
Надо что-то сказать... Ведь такого никогда не было.
И слов — не было тоже. Марро обвёл взглядом товарищей. Что ни скажи — будет или слишком мало, или чересчур много.
— Пошли.
Жаль, подумал он на взлёте, что автоматика тут не годится. Бесполезна по той же причине, по которой он и его коллеги вылетают на пожары и прочие кризисные ситуации. Общее подсознание прекрасно справляется со стандартными случаями. Как организм сам заращивает царапину, так и Сфера без людей легко может починить оборвавшиеся коммуникации. Но когда случается что-то необычное, требующее быстрого ответа, она бессильна. Нужен человек, решающий сразу, на месте, чтобы успеть вытащить погибающих от пожара и не остаться в огне самим. Сфера способна быстро построить корабли — но не решит за пилота, когда метнуться вправо или влево, и когда выстрелить. Тут общее бессознательное медлительно и неуклюже, как слон, который пытается поймать муху.
— Внутреннее поле пропустило нас, противник впереди, — предупредил по связи Гвинн.
Резкие обводы чужих кораблей смотрелись неприятно, пугающе, острые выступы на корпусах казались когтями хищников, готовыми вцепиться в любого вставшего на пути.
В аудиоимплантах тихо, но зло звучала приглушённая музыка — самое резкое, что он нашёл в информсети, самое похожее на то, что рождалось в голове.
Она да реплики по радиосвязи, ложившиеся неритмичным текстом на эту мелодию, создавали оперу войны — единственный фон сражения, ведь в космосе не слышно звуков.
Он легко увёл корабль из-под прицела, обманным манёвром обошёл сразу двоих противников, удовлетворённо усмехнулся — техника, созданная инженерами и Сферой, гораздо лучше, чем у чужаков. Все в эскадрилье — отличные пилоты. Без боевого опыта, но техническое превосходство восполняло его. Марро поймал в визор очков вражеский корабль, лёгким движением пальца активировал излучатель. Ну, получайте, пришлые!
Хотел активировать.
И не смог завершить движение.
Там были люди. Собратья по Сфере, об убийстве которых и думать больно до невозможности.
Постой, какие собратья? Они же не одни из нас, они чужие, они враги!
Снова манёвр, противники только зря вспороли чёрную ткань космоса, а он оказался под брюхом металлической твари, направил прицел вверх...
Там были люди.
— Люди, понимаешь! — кричал он то ли сам себе, то ли в микрофон. — Нельзя!
Он не мог воспринимать людей не как собратьев, вне Сферы, как ни силился разум, сколько ни твердил своё. Собратья. Нельзя. Раз допущенное насилие по отношению к себе подобным запустит страшную цепочку, так уже было, было много раз, было давным-давно, и лишь Сфера смогла разорвать порочный круг...
Но ведь нужно! Иначе они уничтожат нас, или покорят и всё равно сделают такими же, как они, и всё пропало.
За оставшихся дома близких, за наши прекрасные, почти совершенные города...
Ну же, давай!
Он раз за разом уходил от атак, и раз за разом не мог атаковать сам.
Музыка угасла в душе и имплантах.
Когда эскадрилья вернулась, не понеся и не нанеся потерь, в глазах Марро стояли слёзы. Ему не требовалось глядеть в лица товарищей. Хватило зеркала, запечатлевшего бессилие и безнадёжность.
***
Огонь будто вспыхивал в крови, то и дело обжигая болью. Огонь озарял экраны-иллюминаторы. О Сфера, как они горели!
Мини-светила, состоящие из множества слоёв металла, пластика и небольшого количества человеческой плоти — корабли чужих — полыхали в космосе, и Кайллу не было их жаль.
Ко времени, когда нашлись те, кто смог не только направлять боевые корабли, но и наносить смертельные удары, пала и внутренняя силовая оболочка. Оказалась задета поверхность и ближняя периферия, и раны Сферы горели в нём, наполняя силой и ненавистью. Как можно быть такими покорными, почему другие не в состоянии поднять руку на пришельцев? Он не понимал собратьев.
Тех, в свою очередь, потрясло, что Кайлл и подобные ему — жители Юнге, включённые в Сферу — оказались способны убивать.
Загадка, которую никто не пытался разгадать: они отыскались столь своевременно, почти запоздало, что было не до разрешения странностей и поиска ответов. Лишь бы успеть отбиться!
Впрочем, пусть их думают, что хотят. Никки верит и ждёт, и он обязательно к ней вернётся.
Бой вытеснял прочие мысли, требовал сосредоточения и пьянил. Уничтожая впившихся в Юнге металлических хищников, Кайлл чувствовал, как переполняется злорадным удовлетворением и ощущением хорошо сделанной работы.
В имплантах звучал торжественный и мрачноватый реквием, пилоту казалось, что его аккорды превращаются в выстрелы излучателя, торжественно отправляя эскадру Содружества на вечный покой.
Прямо по курсу возникли острые очертания вражеского корабля. В его обводах и выступах было что-то прекрасное, злое — чуждое плавным, гармоничным и слегка скучноватым творениям родины.
Кайлл выстрелил и сразу заложил крутой вираж, кинул взгляд на экраны — защитное поле противника поглотило луч. Тот был заметно крупнее, но менее поворотлив. Истребитель с Юнге кружил вокруг, затем к нему присоединилось несколько товарищей, удар за ударом истощая оборону врага. Наконец тот запылал и неожиданно резко ускорился, бросаясь на охотников, как раненый зверь, своим телом.
Изображение росло на экране, как волшебный лес в сказках. Кайлл выжимал из своего корабля всё, что мог, но чужак — тоже.
Столкновение задело его и соседа. Втроём они рушились на планету.
Музыка обещала, что это будет красиво, но он не верил. Тем более, что внизу — город.
На лице с резкими, будто вырубленными чертами выступил пот. Основная система управления отключилась после удара, но резервная работала. Товарищ по несчастью не отвечал, его истребитель кувыркался, приходилось рассчитывать только на себя. Кайл вновь включил поле, которое тоже отрубилось, и его кораблик отчаянно толкнулся в бок чужака. Если бы защита не выдержала... но она выдержала, тот слегка изменил траекторию, и пилот повторил трюк ещё несколько раз, и лишь затем рванул ввысь — в атмосфере на такой скорости сгорел бы.
Возвращаясь в бой, увидел — вместо центра взрыв вспух где-то на окраине, и всё же отдался внутри болью.
Дело не кончено. Снова заработал излучатель.
Как они горели!..
По кругу играл реквием.
Последний крейсер чужаков добивать не стали. Пусть вернётся и расскажет, какой приём готов на Юнге для непрошеных гостей.
Истребители сильно уменьшились в числе. Садились не на поле, а в гигантский новый ангар для ремонта. Огромный посадочный бокс принимал корабль за кораблём, уходил вниз и возвращался за новым. Уже скоро — встреча героев, а потом Кайлл обнимет Никки... Захотелось посмотреть на неё прямо сейчас, не дожидаясь встречи, и он вошёл в информационно-сетевой слой Сферы.
Царил полный беспорядок. Радость победы, тревога за близких, лихорадочные поиски списков погибших при разрушениях и множественные сбои. Похоже, во время битвы повредилось что-то важное — путаница, потери информации, следы кодов...
Поэтому он не очень удивился, увидев при соединении с личным узлом девушки сообщение "адрес не существует". Не удивился, но слегка встревожился, попробовал ещё раз. Сбой, потом новое сообщение: "узел удалён Сферой".
Теперь руки затряслись. Великий космос, что с ней?
Очередь на посадку двигалась, но, не обращая на это внимания, Кайлл пытался снова и снова. Результат был тот же. Тогда он попробовал перейти по ссылке со своего узла — но и на нём висело то же сообщение. Странно! Раз, другой, третий... и вдруг новый текст: «Сбой. Проект завершён. Данная информация абсолютно закрыта для доступа, включая управляющий комитет планеты. Сбой системы. Сбой системы...»
Стремительно побежали строки. Это длилось всего десяток ударов сердца. Медленных ударов почти раздумавшего биться сердца, с трудом гонящего вдруг ставшую вязкой кровь.
Он умел очень быстро читать и запоминать информацию, как почти все жители Юнге.
«Доступ закрыт. Временные повреждения. Подождите» — появилось наконец, но ждать стало нечего. Он знал, что доступа больше не будет. Знал, что это правда. Ловил крохотные обрывки неизвестно откуда выплывающих воспоминаний. Делал выводы.
Очередь уцелевших на посадку почти завершилась.
Комьями земли обрушивался так и не выключенный реквием, хороня под собой жизнь, которой никогда не было.
Цивилизация, долго росшая практически в стерильных условиях, оказалась беззащитна перед инфекцией-войной. Нормальные, здоровые клетки не предназначены для убийства других клеток. Что делает в таких случаях организм? Правильно, вырабатывает антитела. Молекулы-убийцы. Верно подобранные, они быстро и эффективно уничтожают заразу.
В Сфере были места, о которых не знал никто из людей. Не знал тем, что мы зовём разумом, в то время как в непредсказуемой глубине мозг каждого приложил свою толику усилий к их созданию.
На картах не значилась подземная лаборатория с резервом — непробужденными клонами в боксах. Им так легко придать нужные свойства... Ускоренная стимуляция — и бойцы появились в срок. Никто особенно не расспрашивал — времени ведь не было. Бессознательные защитные механизмы сработали прекрасно, им вкратце создали память, биографию и близких — есть за что сражаться, нет лишних вопросов. Проверять некогда — сразу в битву.
И он бы ничего не понял, не вспомнил, если бы не сбои, вызванные ранами Сферы...
Кайлл закусил губу, чтобы не застонать, проваливаясь дальше в осознание прочитанного.
Люди сложнее молекул и клеток. В организме могут существовать антитела, не разрушая его. В обществе, чуждом насилия по отношению к человеку, трудно найти место способным убивать. И жители планеты, сами не ведая того, решили — Юнге нужны герои. И хороший герой — мёртвый герой.
Тот, кто станет символом, памятью, объектом преклонения — но никогда не будет проблемой.
Приёмный бокс ждал теперь его, его одного. Остальные никогда не покинут ангара, их похоронят с почётом, как павших в бою и умерших от ран. О ком-то подчистят информацию, о ком-то оставят, а тщательно проверять... Что вы! Коллективное подсознание, выработанное эволюцией — надёжная штука.
Забыть и не знать — легко и удобно.
Ужас накрыл его, а потом желчной, но спокойной горечью тот Кайлл, который, несмотря ни на что, сам был частью Сферы и считал Юнге родиной, подумал, что это не худший вариант. Сфера выживет и залечит раны, уже зная, как защищаться. Среди людей не будут бродить познавшие лёгкость чужой смерти, а издержки... они есть всегда. Может, лучше всего последовать за теми, с кем сражался борт о борт, разделив их участь.
Но Кайлл другой, который с яростью и восторгом превращал в факелы полные людьми корабли, возразил, яростно вогнал мысль во внутреннего оппонента, словно заряд излучателя. Они отняли всё, даже иллюзию. Ты ничего не должен, тем более умирать. Обойди док, сядь в другом месте. Люди увидят тебя, а ведь они остаются людьми с нормальными, человеческими мыслями и чувствами. Разумом ни один не желает ему зла, высадку увидят, запомнят. Герой останется среди них... Да, волк среди овец, и никто не знает, что из этого выйдет, как это обернётся для Юнге и Сферы. Ну и что?
Вдруг подал голос третий Кайлл, только что родившийся из горечи познания и нот реквиема. В бортовом компьютере истребителя не заложено координат для субпрыжков, но энергии на один хватит. Пусть его участь решит судьба. Если она приведёт в межзвёздную пустоту — что же, когда кислорода станет не хватать, всегда можно открыть шлюз — но это шанс, может быть, и повезёт, а здесь тебе нет места, дружище...
Пилот напрягся, готовясь отдать команду.
Музыка замерла на паузе.
Затем небо перечеркнул инверсионный след, вытянувшимся пальцем указывая вдаль, прочь от планеты.