Право познания

 

ОЛЕГ КОСТЕНКО

ПРАВО ПОЗНАНИЯ

Рассказ

Любопытство кошку сгубило.

Поговорка.

 

— Человек имеет право знать всё, — сказал я, — более того: он обязан всё это знать.

Фраза мне понравилась: казалось, что она перекатывается во рту, словно небольшой камешек.

Скрадыш бросил на меня ироничный взгляд.

— В самом деле? — поинтересовался он.

Я кивнул.

— Познание не должно быть ограничено ничем. Понятно, я говорю не о подглядывании в замочную скважину.

Мы сидели в уютном небольшом ресторанчике, на базе дальразведки расположенной на Каллисто. Панорамное окно давало потрясающий вид на исполинскую сферу Юпитера. Его нижний край уже немного ушёл за горизонт. Но это не мешало гиганту покрывать в высоту лишь чуть меньше половины небосклона. Было хорошо видно знаменитое красное пятно. А если внимательно приглядеться, то можно было различить и небольшое тёмное пятнышко: вдоль юпитирианского диска, отбрасывая тень, проходила какая-то из его многочисленных лун.

— Сильно сомневаюсь, — отрезал Скрадыш.

Я кинул на него удивлённый взгляд. Это был высокий мужчина могучего телосложения, с твёрдым выражением лица и гривой густых чёрных волос. Именно таких людей любят делать героями боевиков в Марсовуде. Впрочем, в глазах его обычно светилась редкая мягкость и лёгкая ирония. Не могу сказать, что знал Скрадыша хорошо: слишком много времени он проводил в поиске, за пределами Солнечной.

— Неужели ты придерживаешься идей консервистов? — удивился я.

По правде говоря, он был последним из известных мне людей, которых можно было заподозрить в этом.

Послышался негромкий смешок.

— Упаси боже, — отозвался Скрадыш. — Что за радость замкнуться в пределах системы, почти заблокировав при этом прогресс. Не думаю, что это вообще возможно. Я совсем о другом. Просто есть некоторые вещи, знание которых ничего хорошего людям не даст. Вообще никому не даст.

Он замолчал, словно обдумывая, как объяснить мне.

— Знаешь, это как в древних легендах: зловещие чёрные книги, чтение которых сводит людей с ума.

— Неубедительно, — сказал я, — жизнь не роман ужасов.

Потом подозвал робота-официанта и заказал пиво для нас обоих. Мне почему-то захотелось разговорить Скрадыша, но я всё же опасался оказаться навязчивым.

Взяв кружку, Скрадыш лишь немного пригубил пиво.

— Я нашёл такую книгу, — сообщил он.

— Неужели? — вежливо удивился я, гадая всё ли в порядке у него с головой. Впрочем, скорее всего, Скрадыш меня просто разыгрывал.

— Ну, не буквально книгу конечно, — произнёс он задумчиво. — Какой-то мудрый человек сказал, что во вселенной можно найти любую человеческую фантазию, пусть и не в том виде, в котором она представлялась.

Он снова поднёс кружку ко рту и сделал глубокий глоток. Заинтригованный я ждал продолжения.

— Знаешь, — говорил Скрадыш, — мы люди, довольно беспечные существа: большинство из нас думает, что раз уж мы избежали атомной войны и смогли выжить при экологическом кризисе, то нам ничего больше и не угрожает, кроме разве что космических катастроф. Как же, жди. Всегда можно найти, где споткнуться.

Скрадыш стал вновь отхлёбывать пиво, заставляя меня раздумывать, что означает эта странная преамбула.

Наконец он отставил кружку. Жёлтая жидкость блестела сквозь стекло, слегка подрагивая от мелких толчков.

— Ты слышал что-нибудь о Гелоне? — спросил меня Скрадыш.

Мне оставалось только кивнуть.

— Да кто о ней не слышал?

Гелона была планетой-загадкой. Археологи точно установили, что её обитатели уже начали, было колонизировать собственную систему, и вдруг внезапно все вымерли за какие-то пол земных века. Не было обнаружено ни следов войны, ни экологической катастрофы, ни какого-либо природного бедствия. На эпидемию это тоже не походило. Кое-кто из археологов даже всерьёз заподозрил, что планетяне совершили массовое самоубийство.

— Я там работал, — сообщил Скрадыш.

Признание меня нисколько не удивило: на Гелоне побывала, наверное, половина археологов Солнечной. Там был для них просто рай: настолько хорошо сохранилось большинство артефактов.

Скрадыш вновь замолчал, похоже, погрузившись в воспоминания. Я терпеливо ждал.

— Сколько же лет прошло? — рассеянно протянул он. — Тринадцать? Четырнадцать? Да, точно — четырнадцать. Я был тогда самый молодым археологом в группе, и, как нередко бывает в таких случаях, работал на побегушках у более старших, да опытных. С чего же собственно началась вся эта история? Да, пожалуй, с того, что я услышал начальственный крик.

И я понял, что мне больше не придётся его подталкивать.

 

**************

— Что это?! — гневный вопль начальства прорезал воздух и заставил Скрадыша изменить направление движения.

Не то что бы вопль относился лично к нему, просто сделалось любопытно. Аркадий ревел как атомоход в тумане. Скрадыш даже не предполагал, что у шефа такая лужёная глотка.

Сейчас могучий начальник археологической партии возвышался над горой только что сгружённых с глайдера ящиков. Некоторые из них были открыты, и внутри можно было увидеть аккуратно разложенные толстые серые палочки.

— Что это такое, я вас спрашиваю?! — продолжал возмущаться Аркадий.

Вряд ли вопрос был адресован кому-то конкретно, но Скрадыш на всякий случай ответил:

— Я полагаю, что это динамит, шеф!

Столь доходчивое объяснение Аркадия вовсе не успокоило.

— Что это динамит, я и сам вижу, — буркнул он, — я спрашиваю, что он здесь делает, когда нам нужен М-сканер.

Члены группы запереглядывались.

— Скорее всего, перепутали на погрузке, — высказал кто-то разумную мысль. — Наш сканер отправили геологам, а нам их динамит.

Мысль была вполне здравая, и Аркадий отправился к передатчику разбираться. Несколько минут спустя он вернулся, явно довольный.

— Подтвердилось. Эй, ребята, грузи всё обратно!

Группа парней, тут же принялась запихивать ящики назад, в багажное отделение глайдера. Работали быстро, все были раздосадованы задержкой со сканером.

Аркадий вытянул руку, начальственный палец уставился прямо на Скрадыша.

— Произведёшь у геологов замену.

Тот сделал вид, будто не доволен.

— Но почему я?

— Потому что я так сказал!— рявкнул Аркадий. — Младший научный сотрудник Скрадыш, исполнять!

Скрадыш скорчил расстроенную гримасу. На самом деле он ничего не имел против подобного путешествия: хотелось немного развеяться. Иногда людям требуется разнообразие.

Глайдер быстро развил весьма приличную скорость, и теперь мчался над местами, поросшими довольно высоким кустарником, из которого тянулись в высь молодые деревья. Природа стремилась вернуть назад пространство, некогда отвоёванное у неё разумными. Бледно-красное солнце сияло с небес, посылая на планету неяркие призрачные лучи.

Временами попадались остатки сооружений, которые поросли растениями, торчащими в них буквально из всех щелей. Пройдёт какое-то время, может быть десятилетие, и многие из них превратятся в холмы, в которых никто не признает ничего искусственного. Планета была слишком обширна, что бы можно было исследовать всё. Приходилось отталкиваться от неких опорных точек, в виде наиболее крупных городов, изучая расположенные в них артефакты.

Если бы мы хоть знали, что произошло здесь, в последние несколько лет существования этой расы, — в который уже раз подумал Скрадыш. Но увы, никто ещё не нашёл в этом мире какого-либо аналога розетского камня.

Задумавшись, Скрадыш даже не сразу заметил, что наперерез глайдеру устремилась хищная крылатая тень. Это был морран, местная разновидность крупных плотоядных пернатых, немножко похожая на птерадона. Скрадыш не встревожился. Глайдер был закрытой машиной, а плоть не могла противостоять стали и пластику.

Послышался удар, машина вздрогнула. Скрадыш увидел, как окрасился кровью прозрачный колпак кабины. Аппарат дёрнулся. Шум двигателя изменился, теперь он словно закашлялся. Глайдер наклонился и стал двигаться какими-то рывками. Автопилот пытался поддержать высоту, но ему это не удавалось. Машина опускалась медленно, но неумолимо. А кровь расползалась по фюзеляжу. Скрадыш не сразу понял, что произошло: проклятая птица ухитрилась угодить прямо в турбину.

Снижение ускорялось. Мерцали тревожные огоньки. Пальцы Скрадыша танцевали над пультом. Надо отдать парню должное, паниковать он не стал, делая всё возможное, что бы выровнять машину. Однако ему удалось лишь замедлить спуск. Скрадыш решил, что в катапультировании нет нужды.

Размазавшаяся по колпаку кровь сильно затрудняла обзор, и Скрадыш не видел толком куда опускается. Он ждал сильного, болезненного удара, но глайдер лишь слегка дёрнуло, и Скрадыш с удовлетворением подумал, что является всё же хорошим пилотом. Отсоединив ремень, он откинул боковую часть кабинного колпака и вышел наружу, что бы осмотреть двигатель, потом выругался негромко. Исправить поломку своими силами он не мог.

Некоторое время Скрадыш курил, прислонившись к корпусу, затем потушил остатки сигареты, отбросил её в кусты и вернулся в кабину: нужно было связаться с лагерем.

Как и предполагалось, начальство от ситуации отнюдь в восторг не пришло. В течение нескольких минут Скрадышу пришлось выслушать всё, что вышеупомянутое начальство думает как о нём самом, так и об его мастерстве пилота. Но самое главное заключалось в том, что помощь ему могли прислать лишь через часов шесть — семь, не раньше, и Скрадыш решил разведать окрестности.

Глайдер упал на самом краю широкого луга, по кромке которого виднелись многочисленные рощицы. Позади одной из них наблюдалось, что-то вроде усечённого конуса, слишком правильного, что бы поверить в его естественность.

Походит на рукотворную пирамиду, — подумал Скрадыш. Он вернулся на глайдер и, взяв из сейфа многозарядный пистолет, стрелявший электрошоковыми пулями, решил прогуляться в том направлении.

Однако, за всё время путешествия через рощу, крупные хищники ему не встретились. Лишь однажды он увидел небольшую стаю некрупных, размером со средней величины собаку, животных, почти неразличимых в высокой и серой, под цвет их шкур траве. Вожак задумчиво посмотрел на Скрадыша, чуть наклонил голову, в раскрытой пасти виднелись острые зубы, и повёл своих искать другую, более уязвимую, добычу.

— Умная животина, — пробормотал Скрадыш с одобрением.

Вскоре он понял, что шагает среди руин. Растительность уже давно нападала на поселение и теперь густо покрывала все здания. Скрадыш двигался по тому, что некогда было дорогой, но теперь вряд ли заслуживавала такого названия. Лишь кое-где, в промежутках между травой и цветами можно было разглядеть бетонную крошку. Здания рушились, и всюду лежали куски стен, оплетённые вездесущей растительностью.

Неизвестный городок, — подумал Скрадыш, без особого энтузиазма: подобных находок было полно.

Соседнее здание на половину обвалилось, обнажив лестничный пролёт. Скрадыш решил продвигаться в направлении пирамиды, как наиболее заметного ориентира. Время от времени он останавливался, доставал минифот и делал несколько снимков. Вскоре он вышел на крупную площадь. Очевидно, пирамида находилась в самом центре этого городка.

Она была меньше, чем показалась ему в начале: высотой этажей в пять, не больше. Прямо напротив Скрадыша находилось овальное входное отверстие, над которым горело два красных огня. Он знал, что энергосистемы некоторых поселений действовали от геотермальных источников. Полностью автономные, они могли работать десятилетиями, и Скрадыш невольно подумал, как мало разминулись во времени люди с этой цивилизацией: с её гибели прошло полустолетие или чуть больше.

Подойдя к строению, Скрадыш толкнул тяжёлую дверь, которая и до этого была слегка приоткрыта. Вверх уходила широкая лестница, у основания коей лежало несколько куч экскрементов. Ветер нанёс земли, и теперь в трещинах стен и пола кое-где проросла трава. Окон не было, но по верху тускло мерцали светильники, один из них был разбит.

Скрадыш решил подняться повыше. На более высоких этажах обычно царил относительный порядок, но лестница кончилась куда раньше, чем он ожидал, и на площадке имелась всего одна дверь.

Он вышел на балкон вокруг крупной полости, в которой располагалась машина. Конструкция поднималась от самого основания здания и походила на сюрреалистическую скульптуру, состоя из переломленных стержней и каких-то трудноописуемых деталей, чья форма привела бы в восторг любого скульптора абстракциониста.

Скрадыш неспешно двинулся вдоль балкона, по кругу. И когда на противоположной стороне галереи он обнаружил пульт, то тот показался ему неуместным, на фоне этой огромной абстракции.

Пульт располагался на небольшом выносном балкончике и казался очень простым: несколько кнопок и рычажков, последние выдвигались из длинных прорезей. Прямо напротив пульта искривлённые детали конструкции составляли стальную рамку. Чуть позади пульта, на галерее, лежало несколько скелетов.

Привыкший к подобным зрелищам, за время работы на планете, Скрадыш не испытал никаких эмоций. Он приблизился и сел на сиденье. Аборигены были достаточно антропоморфны, так что люди не чувствовали никаких неудобств, работая с созданной ими техникой.

Немного поколебавшись, Скрадыш надавил выступавшую из пульта большую зелёную кнопку. Вспыхнул голубой огонёк, и он ощутил слабую вибрацию: система была в рабочем состоянии. Металлическая рамка в конструкции заполнилась зелёным свечением. Скрадыш задумался.

Если действовать согласно инструкциям, то он должен был немедленно обесточить машину. Её изучением впоследствии займутся специалисты. Самостоятельные операции с механизмами могли оказаться слишком опасными. Но он понимал и то, что обнаружение столь крупной неповреждённой системы может оказаться одной из важнейших находок, и сейчас любопытство в нём боролось с осторожностью.

— Ладно, — проговорил он, успокаивая себя, — надеюсь, всё это сооружение не разнесёт на куски, если я слегка передвину небольшой рычажок.

Скрыдыш протянул руку. Вдоль небольших углублений располагались какие-то символы: словно градуированная шкала. Рычажок скользил по жёлобу, преодолевая небольшое сопротивление. Возможно, за долгое время бездействия канавка слегка засорилась. Некоторое время ничего не происходило, но потом Скрадыш обнаружил под системой шкал ещё одну зелёную кнопку и надавил её.

Свечение в рамке усилилось, пошло полосами, словно в ненастроенном головизоре, затем появилось изображение. Вначале оно было плоским и размытым, но с каждой секундой становилось всё чётче.

Поначалу Скрадышу показалось, что он видит отражение галереи, но вскоре он стал различать отличия: выносной балкончик с пультом был пустым, и скелетов возле него было меньше. Потом в зону изображения вошёл планетянин.

Не ожидавший этого Скрадыш вздрогнул и резко развернулся на месте. Но круговая галерея позади него по-прежнему оставалась пустой: абориген присутствовал только в изображении. Невысокий, тонкий, с узким лицом, он походил на лемура без хвоста и шерсти. Скрадыш не раз видел на Гелоне подобные изображения и скульптуры.

Разумный двигался медленно. Скрадыш плохо видел его лицо, но всем своим видом, всеми своими движениями он выражал какую-то непонятную обречённость. Словно дорога к этому небольшому пульту, вынесенному от галереи, вдруг сделалась для него дорогой на эшафот. Казалось, отчаянье висело вокруг него словно облако.

Но вместе с тем присутствовала в нём и какая-то безропотность, полная покорность судьбе. Скрадыш поёжился, настолько жутким было возникшее у него ощущение. Он поразился, как смог различить всё это у достаточно чуждого существа, но в правильности интерпретации увиденного не сомневался.

Планетянин уселся за пульт. Скрадыш видел его как бы со стороны конструкции: словно экран в обрамлении металлических стержней сделался гигантским зеркалом. Теперь лицо разумного ничего не выражало, превратившись в пустую маску, при этом Скрадыш видел, что тот смертельно боится коснуться пульта.

"Лемур" вдруг встал, отскочил. С минуту он стоял неподвижно, потом в ярости выкрикнул что-то, ударив рукой по краю ограждения. Однако в самом этом жесте присутствовала такая безропотность, что Скрадышу снова сделалось жутко.

Разумный вновь взошёл на балкон. На лице его внезапно появилось выражение безумной надежды. "А вдруг пронесёт" — казалось, эта мысль горела во всём его существе.

Решившись, "лемур" перевёл пульт в рабочее состояние, сделал несколько переключений, и уставился туда, где за пределами экрана должна была находиться конструкция. Он словно смотрел в глаза Скрадышу. Потом от лица разумного отхлынула кровь: казалось за гранью экрана в его мире находиться нечто ужасное. Скрадыш здорово пожалел, что не может наблюдать это вместе с ним.

"Лемур" встал с кресла, теперь он двигался как сомнамбула, вышел с балкончика на галерею и вынул из кармана одежды нечто похожее на оружие. Остановившись возле лежащих скелетов, он вдруг выстрелил себе в рот. Скрадыш видел, как голову существа разнесло на куски. Не ожидая ничего подобного, он не выдержал, ударив рукой по крупной зелёной кнопке. Изображение исчезло.

Некоторое время Скрадыш сидел размышляя. Что это было? Видеозапись? Вряд ли для её демонстрации планетянам требовалась такая громадина. Вновь активировав пульт, Скрадыш принялся экспериментировать.

Двигая самым маленьким рычажком, ему удалось ещё раз просмотреть сцену самоубийства. Очевидно, группа шкал, которой он воспользовался изначально, представляла собой различные временные масштабы. Скрадыш потянул рычажок побольше. Теперь он наблюдал множество новых визитов. Похоже, запись здесь велась постоянно. Самоубийств он больше не видел, но нельзя сказать, что бы посетители уходили счастливыми, и главное: в каждом из них чувствовался страх. Да, что же здесь такое происходило? — недоумевал Скрадыш.

На краю пульта было ещё несколько незадействованных рычажков и переключателей. Скрадыш потянул за один, и изображение на экране двинулось, будто поехала камера. Вскоре он понял, что может наблюдать зал с разных точек. Но ведь это же запись, а не трансляция в реальном времени. Скрадыш уже ничего не понимал.

Потом словно нашло озарение: не запись — пространственно-временной сканер. Он действительно видел реальное прошлое! Вот только самоубийство это нисколько не объясняло. Ладно, бог с ним с самоубийством. После с ним разберёмся. Скрадыша охватил небывалый азарт, похоже, теперь он мог раскрыть все загадки планеты.

Молодой археолог решительно двинул изображенье вперёд. Сканирующая грань прошла через стену. Теперь Скрадышу казалось, что он смотрит сквозь большое окно.

Во времени, которое он наблюдал, город был ещё обитаем, но переживал упадок. Выглядело поселение так, словно в нём уже давно бастовали коммунальные службы: везде валялся хлам, кучи мусора, местами встречались и металлические обломки. Через одну из стен прошла трещина.

Планетяне двигались как-то вяло, Скрадышу казалось, что фигуры их воплощают полную обречённость. Словно, они знали, что им всем вынесен уже смертный приговор, исполнение которого лишь вопрос времени.

Несколько раз он наблюдал публичные самоубийства, на которые большинство прохожих даже не реагировали. Да что твориться-то? — недоумевал Скрадыш. Создавалось впечатление, что "лемурами" овладели полные апатия и пессимизм. Но что повергло их в такую безысходность, Скрадыш даже представить не мог.

После некоторых манипуляций с управлением ему удалось "развернуть" сканирующую поверхность. Теперь он наблюдал пирамиду. В этом времени с неё даже не сошла побелка.

Скрадыш изумлённо застыл, казалось, недавно здесь миновало сражение. Скрадыш видел остовы механизмов явно военного назначения с направленными на пирамиду стволами. А возле одной из её граней на земле виднелась воронка. Из люка невысокой танкетки свисала рука.

Впрочем, реального ущерба пирамида не понесла. Скрадыш несколько раз пошевелил маленьким рычажком, но попасть на момент сраженья не получилось. Потом он обнаружил ряд ещё не задействованных им клавиш. Скрадыш нажал на первую.

Изображение растаяло во вновь возникшем зелёном сиянии. Свечение мерцало, казалось под что-то подстраиваясь. Скрадыш ожидал с интересом. Через экран несколько раз проходили полосы, кружилась белая метель помех. Когда изображение вновь возникло, он увидел младенца. Скрадыш изумлённо привстал, поскольку младенец был человеческим. Ошибиться было немыслимо. Завёрнутый в пелёнки младенец кричал, лёжа на чьих-то руках.

Изображение изменилось. Теперь ребёнок учился ходить. Держась за руку отца, он семенил короткими ножками. Лицо родителя внезапно показалось знакомым Скрадышу, но приглядеться он не успел.

Новая сцена. Трёхлетний малыш играл в песочнице детского сада в окружении сверстников. И тут Скрадыш узнал площадку.

— Не может быть, — вырвалось у него.

Он понял, что видит себя.

— Сюрпризец, однако, — пробормотал Скрадыш. Почему-то ему сделалось не по себе.

По-видимому, сканер мог наблюдать не только прошлое в различных точках, но и прослеживать целиком мировую линию, заданного объекта, например сидящего за пультом оператора.

Спецслужбы будут в восторге, — подумал Скрадыш и невольно поёжился. Ему отнюдь не улыбалось жить, словно рыба в прозрачном аквариуме.

Картинки из его прошлого сменяли друг друга с интервалом в полгода. Он видел свою школьную драку, первый поцелуй, институт. Вот транспортный корабль перевозит его на Гелону. Потом Скрадыш увидел себя, идущим по кольцевой галерее, видел, как уселся за пульт и принялся экспериментировать со старой инопланетной техникой. На мгновение экран отразил настоящее, потом изображение растаяло в зелёном свечении: в том, что бы всё время транслировать настоящий момент смысла не было никакого.

Посмотрим, что даст следующая клавиша — подумал Скрадыш. Его исследовательский азарт усиливался. Протянувшийся палец утопил вниз гладкую поверхность. Мгновение спустя изображенье вернулось.

Скрадыш вновь увидел себя за пультом. Потом начались расхождения. Реальный Скрадыш оставался сидеть, тогда, как виртуальный поднялся. Желая получше видеть Скрадыш подался вперёд. В следующий миг он понял, что скопировал своей позой картинку. Скрадыш попятился. Его экранный двойник отступил уже к самому краю балкончика.

Скрадыш похолодел, он понял, что видит будущее. Временной сканер действительно прослеживал всю мировую линию, от её начала в прошлом до конца в будущем.

Между тем виртуальный Скрадыш вдруг кинулся проч. Чего его так перепугало? — удивился реальный. Потом осознал, что паника должна вот-вот охватить его самого: он просто обречён испугаться. Этот фатализм был настолько непереносим, что Скрадыш бросился проч.

В себя он пришёл уже, будучи на кольцевой галерее. Подождал когда выровняется дыхание, затем оглянулся. Экран продолжал мерцать. Теперь на нём была другая сцена, сцена из его Скрадыша будущего.

Скрадышем вновь овладел какой-то сверхъестественный ужас.

— Нет! — закричал он, — Я не хочу! Не хочу никакого предопределения! Я хочу сам выбирать судьбу.

Больше не оглядываясь назад, он кинулся к лестнице. Буквально скатившись вниз, он прислонился к внешней стене пирамиды, потом опустился на землю. Чувство ужаса уходило.

Скрадыш достал сигарету, курить он, однако не стал. Словно пробуждаясь от сна, он оглядел разрушенную временем площадь: потрескавшиеся стены домов, траву и кусты, поросшие на дорожном покрытии, и птицу важно сидевшую в пустом проёме окна.

Медленно, медленно в нём поднималося понимание. Выждав время, в которое по его подсчётам должно было завершиться сканирование, Скрадыш начал подниматься обратно к конструкции. Теперь он точно знал что искать.

 

************

Пиво в моей кружке так и осталось недопитым, настолько заинтересовал меня рассказ Скрадыша.

— Ты хочешь сказать? — спросил я с умеренным недоверием, — что ещё четырнадцать лет назад разгадал причину гибели аборигенов Гелоны.

Скрадыш мрачно кивнул.

— Да, их убил временной сканер.

— Не понял? — я с удивлением уставился на него.

— Вернее, — уточнил он, — их убило знание будущего, которое они через него получили.

Некоторое время я безрезультатно пытался отследить ход его мысли.

— Прости, никак не могу взять в толк, — признался я, наконец.

Скрадыш кивнул.

— Я знаю, со стороны понять это довольно трудно. Но они вымерли, потому что знали, что должны вымереть. Это полностью подкосило их волю.

Он вздохнул.

— Фатализм и полная безысходность. Нам даже трудно представить себе подобный ужас.

Я покачал головой.

— Прости, всё равно не понимаю. Если они увидели в будущем гибель собственной расы то, что мешало с помощью того же сканера найти причины и полностью устранить их?

— Ты не понял меня, Виктор, — на мгновение в голосе Скрадыша прорезались интонации, словно он обращался к не слишком сообразительному ребёнку. — Сканер показывал не вероятное, а абсолютное и неизменное будущее. Ничего сделать было нельзя.

Он немного помедлил.

— Наверняка вначале они пытались. Но все предсказания с невероятной точностью сбывались. Не удивительно, что, в конце концов, у них опустились руки. Сканер лишил их свободы воли.

Я попытался оспорить данное утверждение, но никаких логических аргументов в голову просто не приходило, было только чисто эмоциональное неприятие.

— Ну не верю я в такое, — сказал я, — не верю и всё. Ерунда это.

Скрадыш кивнул.

— Согласен, со стороны всё выглядит форменным бредом. Что бы прочувствовать это, понять весь ужас предопределённого будущего надо самому посидеть за тем сканером.

— И что было дальше? — поинтересовался я.

— Что? — медленно переспросил Скрадыш. — Я вернулся к глайдеру, в несколько ходок перетащил к пирамиде весь динанамит и взорвал агрегат.

— Почему? — тупо проговорил я.

Скрадыш слегка удивился.

— Неужели не ясно? Это штука погубила бы и нашу цивилизацию. Кстати, я уверен, поняв к чему всё идёт "лемуры" попытались уничтожить сканер. Помнишь, я говорил о следах сражения. Не смогли. Понимаешь почему? Потому что сканер предсказал, что в будущем пирамида будет стоять. Сработал закон сохранения причинности, и у пирамиды тут же появились защитники. Возможно, фанатики-фаталисты или просто зомбированные временем, вроде того лемура-самоубийцы.

— Значит, он покончил с собой, потому что увидел, как делает это в будущем?

Скрадыш кивнул.

— Ну, да.

— Зачем же они тогда ходили в этот зал, не смотря на такие последствия.

— Это действительно самый непонятный момент, — признал Скрадыш. — Но, скорее всего первые наблюдатели будущего увидели, что в нём к сканеру подходят другие люди, и с этого мгновения это стало неизбежностью.

— И как отнеслись к содеянному ваши коллеги? — спросил я немного подумав.

Скрадыш пожал плечами.

— А как они могли к этому отнестись? Я не только уничтожил ценный артефакт, но и сделал это чужим динамитом. Объяснить внятно ничего не мог. В общем, меня вышибли и с экспедиции, и с планеты.

Мы немного помолчали. Впервые за время рассказа я осознал, что в зале играет лёгкая музыка.

— То есть об истинной причине гибели Гелонцев, никто кроме вас до сих пор не знает? — наконец понял я.

— Ну почему же никто. Служба глобальной безопасности знает. Там сидят разумные люди, они мне поверили, правда, для того, что бы убедить их пришлось согласиться на препараты правдивости. Они даже затормозили кое-какие исследования в данной области.

Лицо его приняло горькое выражение.

— Но надолго ли этого хватит? Не знаю. Прогресс всегда находит обходные пути.

— Тогда где выход? — вырвалось у меня.

Скрадыш ответил не сразу, долгое время он зачем-то окидывал взглядом зал и гигантскую сферу Юпитера за окном.

— Я вижу только один, — медленно проговорил он, — человечество должно стать по-настоящему разумным, мудрым и не любопытствовать попусту. Но до этого нам ещё далеко.

Он вздохнул, допил своё пиво и принялся подниматься из-за стола, явно намереваясь со мной попрощаться.

— Подожди, — не выдержал я, — а та последняя сцена, из твоего будущего, которую ты увидел обернувшись?

Впервые за весь разговор лицо Скрадыша тронула довольная улыбка.

— Она только что миновала, и теперь я стал свободен по настоящему.

Произнеся слова прощания, он сделал шаг прочь от столика, но вдруг остановился, и, полуобернувшись ко мне, спросил:

— Ну что, Виктор, ты по прежнему уверен, что люди должны знать всё?

И не ожидая ответа, двинулся в сторону выхода, заставив меня думать над тем, насколько правдива его история.