Свободное падение

Серьезная слабость свободных режимов в том, что каждый свободен заявлять, что он несвободен

Жан Ростан

С самого детства Ракки Боули мечтал спуститься на Землю, но треклятые крылья не позволяли.

— Брось ты эту затею, — сказал однажды его друг, Бёрди Фингерс.

Они сидели на поляне, среди желтой травы и голых кустарников, чьи листья давно сожгло беспощадное солнце.

— С чего бы мне ее бросать? — хмыкнул Ракки, одарив товарища насмешливым взглядом.

— С того, что она обречена на провал, — уверенно заявил Бёрди.

Говорил он с плохо прикрытым раздражением — видимо, некая снисходительность Ракки выводила его из себя.

— Ну вот сам посуди, — добавил Фингерс. — Если бы это было возможно, разве другие жители Города, постарше да поумней, не спустились бы туда задолго до тебя? Солнце убивает нас. Солнце жжет нашу кожу, заражает своей болезнью, и мы скорейшим образом чахнем… Но, черт побери, Ракки, мы ничего не можем с этим поделать! Ничего, слышишь?! — к концу речи он разошелся не на шутку.

Наверное, это потому, что его мать умерла как раз от треклятой солнечной болезни, решил про себя Ракки, и Бёрди втайне сам надеялся, что из этого проклятого места все-таки можно сбежать, но до жути боялся стать изгоем, как его друг.

Рука Боули легла на плечо товарища, дрожащее от гнева, который распирал бедолагу изнутри.

— Мы можем все, — тихо, но твердо сказал Ракки.

Крылья Бёрди встрепенулись было, но снова опали, прижались к спине.

— Это только слова, — мотая склоненной головой, пробормотал Бёрди. — А даже если и не только, то где гарантия, что мы уже не больны? Солнечная болезнь коварна. Она может сидеть внутри, до поры до времени ничем себя не выдавая, а потом сожрать тебя за считанные недели!

— Успокойся, друже. — Ракки сжал плечо товарища. — Успокойся. Все будет хорошо. Не сомневайся.

Бёрди ничего не ответил, но по тому, как заблестели его глаза, Боули понял: Фингерс в хороший исход не верит вовсе.

* * *

Каждую свободную минуту Боули проводил в старом сарае, где у него было нечто вроде полевой лаборатории. После занятий или в выходной день, едва проснувшись, он бежал сюда, а в родительское гнездо возвращался лишь около одиннадцати вечера, усталый, изможденный и, кажется, даже чем-то расстроенный. Однако сон возвращал ему былой энтузиазм, и он снова спешил в сарай.

Изо дня в день, изо дня в день.

— Что такого Ракки делает в этом сарае, Шейла? — спросила Клара Томпсон у миссис Боули. — У него там гантели со штангой или что-то вроде того?

— О, нет, — с грустным смешком ответила Шейла, глядя через оконный проем на Ракки, который споро шел к своему "убежищу". — Наш мальчик предпочитает иные упражнения. Умственные.

Резко отвернувшись от окна и едва не опрокинув полку неосторожным взмахом крыла, она прошла к столу, где Клара попивала чай, и уселась на свободный табурет.

— Иногда я скучаю по детству, — прощебетала миссис Томпсон, глядя на подружку. — Когда крылышки были совсем маленькими, и мы могли откинуться на спинку стула, не боясь их повредить…

Шейла закрыла лицо руками и заплакала.

— Боже, милочка! — воскликнула Клара, изумленно глядя на хозяйку. — Что тебя так расстроило?

— Он… он хочет от них избавиться, — сквозь рыдания отозвалась миссис Боули.

— От кого?

— От крыльев! — воскликнула Шейла рассержено.

Ее взгляд обжег Клару, и та невольно подалась назад, не понимая, чем заслужила столько ненависти.

— Ракки все время твердит о Земле! Он грезит ей, искренне верит, что там — наше спасение… но он ведь даже не знает, что там! И вот недавно он рассказал мне о своем "плане": он хочет отрезать себе крылья.

Выпучив глаза от удивления, Клара закрыла рот ладонью и покачала головой.

— Но… он что… он же тогда… не сможет парить!

— И я твержу ему о том же! Но он просто не хочет слушать. Лишь загадочно улыбается и говорит: "Скоро вы все увидите! Скоро вы все поймете!..". Единственное, в чем он поклялся — что не отрежет крылья прежде, чем продемонстрирует нам результаты своего дурацкого эксперимента.

— А почему бы Ладету просто не выбить из него эту дурь? — спросила Клара, морщась.

— Почему? — Нервный смешок. — А черт его знает. Мне порой кажется, — понизив голос, прошептала Шейла, — что они вообще заодно.

— Да ладно!

— Вот тебе и ладно! Я его недавно спросила, почему он не может повлиять на своего единственного сына. Знаешь, что он мне на это ответил?

— Что?

— Что я не должна отбирать у сына мечту. Представляешь?

— Вот уж надо же… — пробормотала Клара растерянно.

— А ничего, что мечта может его убить, спросила я, так, знаешь, ядовито… А он — лучше пусть мечта убьет быстро, чем скука или солнечная болезнь — медленно.

— На твоем месте я бы взяла их обоих и отвела к хорошему мозгоправу, — авторитетно заявила миссис Томпсон. — У них явно какая-то депрессия… или что-то вроде того!

— Думаешь, это хорошая идея? — закусив губу, поинтересовалась Шейла.

— Уверена. Начни с мужа, а потом, когда до него дойдет, вместе отговорите сына.

— Похоже на хорошую идею, — сказала хозяйка задумчиво.

Взгляд ее снова невольно скользнул к оконному проему. Снаружи Ракки как раз возился с замком сарая.

— У тебя есть на примете такой доктор? — спросила Шейла, с надеждой посмотрев на подругу.

Клара с улыбкой кивнула и полезла в сумочку за визиткой.

* * *

— Здравствуйте, мистер Боули.

— Здравствуйте, — нехотя ответил Ладет.

Ему совершенно не нравилась идея жены насчет мозгоправа: как и большинство жителей Города, он не считал, что нуждается в услугах подобного рода.

— Вижу, вы раздражены.

— Ну еще бы! — нервно усмехнулся мистер Боули. — Я ведь здесь не по своей воле!

Ему претило смотреть в сухое, вытянутое книзу лицо доктора Огавиша. Было в нем что-то отвращающее, неприятное. И как такие люди становятся мозгоправами, подивился Ладет. С подобными не то, что не обретешь душевное здоровье — последние его остатки потеряешь!..

— А по чьей же? — участливо поинтересовался Огавиш.

— Жена придумала, — проворчал мистер Боули.

— И почему же она решила привести вас сюда, как вы считаете?

— А мне почем знать?

— А вы не думали, что она может быть права?

— Права в чем?

— В том, что вам действительно требуется помощь специалиста?

— Куда вы клоните? — нахмурился Ладет. — По-вашему, я смахиваю на сумасшедшего?

— Сюда приходят не только сумасшедшие, — покачал головой Огавиш. — Здесь прибежище для всех, кто сомневается.

— Я не из их числа.

— Вот как? — Врач взял со столика, разделяющего его и пациента, толстый блокнот и, пробежав глазами по исписанному титульному листу, сказал:

— Не вы ли сомневаетесь, что Земля куда более пригодна для жизни, чем наш с вами Город?

— Ну… — Ладет скрипнул зубами: треклятая болтушка Шейла, обо всем уже доложила!.. — Это, скорей, мнение моего сына, которое я… отчасти!.. разделяю.

— Отчасти? — выгнул бровь Огавиш. — Может, тогда уточните, в чем именно ваши взгляды совпадают, а в чем — разнятся?

— У него есть мечта, понимаете? — нехотя, после длительной паузы, сказал Ладет. Смотрел он при этом в пол, будто провинившийся школяр. — Он мечтает спуститься на Землю, искренне верит, что внизу будет лучше.

— А вы, значит, отговаривать его от этой затеи не пытаетесь?

— А должен?

— Мне кажется, да. Он ведь ваш сын, не так ли?

— Да, но…

— И что же, вы собираетесь позволить ему погибнуть?

— А мне приковать его цепями к ближайшему дереву? Боюсь, тогда его смерть будет долгой и мучительной.

— Почему вы не пытаетесь отговорить мальчика от его затеи? — повторил вопрос Огавиш.

— Потому что это его выбор. И он уже не мальчик, отнюдь нет. Ему двадцать. Считайте, половина жизни позади. Имеет право сам делать ошибки и сам отвечать за последствия.

— Половина жизни… А вторая? Он ее не заслужил?

— А что хорошего в этой второй половине? — разозлился Ладет. — Мне сорок два, и я могу умереть в любой момент. Возможно, прямо сейчас солнечная болезнь уничтожает меня изнутри, хоть я — пока что!.. — этого не чувствую. Вы можете перечислить многих, кто прожил дольше сорок пяти?

— То есть, по-вашему, между смертью в двадцать и в сорок пять лет нет никакой разницы?

— Я не это пытаюсь сказать…

— Вы не цените жизнь, мистер Боули. Почему?

— Я ценю, но… Черт. — Ладет сжал переносицу двумя пальцами, зажмурился. — Доктор, к чему весь этот разговор? Мой сын хочет попробовать сделать что-то… достойное, а не заниматься тем, чем привыкли заниматься все мы — сидеть по гнездам и причитать о том, как ужасно жить в Городе. С каждым годом солнце все беспощадней выкашивает наши ряды. Вы знаете, сколько моих одноклассников живы до сих пор? Трое, включая меня. Из тридцати восьми. Вас это не смущает?

— Меня смущает то, что отец не отдает себе отчет, как трудно хоронить сына. Когда дети хоронят родителей — это естественно. Сорок пять, сорок, тридцать пять — кому сколько отмерило солнце, мы не знаем. Но смерть взрослого человека, смерть от солнечной болезни — это естественно, повторюсь. И в таких условиях позволять собственному сыну умереть ради воплощения глупой мечты?..

— Я просто не хочу быть эгоистом, — сказал мистер Боули. — Не хочу ради собственного спокойствия лишать сына смысла жизни. Кем он будет, в конце концов, без своей мечты?

— Еще одним полноценным человеком.

— Полноценным… — горько усмехнулся Ладет. — Таких навалом. А вот мой Ракки — особенный.

* * *

— Пожар! Пожар!

Ладет, весь в поту, запыхавшийся — пробежал три квартала, едва завидел столб дыма над родным гнездом — ухватился за дверь пылающего сарая и потянул ее на себя.

Ракки, конечно же, был внутри. Ухватившись за огромный сундук обеими руками, он отчаянно пытался сдвинуть его хоть на дюйм, но ничего не выходило — слишком тяжелым тот был.

— Ракки! — воскликнул отец, приложив ладонь ко лбу на манер козырька. — Уходим! Сейчас все рухнет!

— Я не могу, папа! — воскликнул сын, испуганно посмотрев на родителя. — В нем вся моя жизнь, все, над чем я работал!

Отец посмотрел на пылающий потолок. Еще немного — и их обоих погребет под обломками.

Метнувшись к сыну, он обхватил его обеими руками и потащил к двери.

— Нет, нет, папа! — орал Ракки, пытаясь вырваться из захвата.

— Ну будет, будет, — шептал отец. — Это всего лишь вещи.

— Ты не понимаешь… — просипел красный от натуги сын.

Не смогу, подумал Ладет в отчаянии. Еще немного — и вырвется. Не сдержу.

— Я помогу тебе, — прошипел он на ухо упирающемуся Ракки.

— Чем?! — воскликнул тот.

— Я помогу тебе все восстановить.

Сын от такого предложения слегка опешил, и Ладет, воспользовавшись замешательством отпрыска, наконец вытянул его наружу.

Не успели они отойти от сарая и на десять футов, когда опоры все-таки не выдержали, и крыша рухнула, подминая древние стены.

— Нет! — воскликнул Ракки, весь в слезах.

— Я помогу тебе, — шептал отец, прижимая к себе сына. — Клянусь.

Вместе они замерли и еще долго смотрели на пылающие останки мечты.

* * *

— Если верить моим расчетам, — сказал Ракки робко, — то мы все сделали правильно.

Они вместе с Ладетом стояли на краю Города, глядя сквозь облака на далекую Землю внизу. За их спинами, в отдалении, перешептывалась многолюдная толпа.

— Мало, что сам сбрендил, так еще и сына за собой на смерть верную тащит! — ругнулась какая-то дама лет под сорок, неистово хлопая белоснежными крыльями.

— Там наоборот все, — заметила Клара Томпсон, которая тоже пришла посмотреть на прыжок сумасбродов Боули. — Сын начал и отца за собой увлек.

— Ну ладно мальчишка этот, — прорычал дородный краснолицый верзила с нелепой рыжей бородой. — Но ведь у отца ум должен быть! Мой мне — слово поперек, я ему — затрещину! А что делать, если они уговоров не понимают?

Толпа одобрительно загудела. Один только Бёрди Фингерс стоял и молча смотрел в спины смельчаков, на которых вместо привычных крыльев теперь были закреплены механические.

— Все правильно, малыш, — с улыбкой сказал отец, не обращая внимания на гомон позади. — Даже не сомневайся.

— Ты точно уверен, что хочешь прыгнуть вместе со мной? — спросил Ракки.

Ладет отрывисто кивнул.

— Что ж, тогда… вперед?.. — облизав губы, неуверенно предложил юный Боули.

И они, взявшись за руки, шагнули за край.

Восходящие небесные потоки пытались забросить авантюристов обратно, но даже они не могли справиться с их нынешним весом. Уши заложило, а пульс стучал в виски маленьким молоточком.

Тук-тут-тук…

Ракки с улыбкой смотрел на Землю, спешащую им навстречу. Вот она, мечта! Подать рукой, буквально!

Однако, когда облака расступились, он увидел, что ни на какой рай Земля не похожа и близко. Ракки с ужасом смотрел на уродливые, покосившиеся здания, торчащие то тут, то там, смотрел на редкие, чужие огни, и в его голове крепла страшная мысль: "Это тот же самый Город, который ты так норовил покинуть".

Вся разница в том, что он на Земле.

Вздернув голову, Ракки попытался рассмотреть дно оставленной ими небесной тверди, на которой находился родной Город, но не сумел.

— Расправляем крылья! — воскликнул он в отчаянии.

Однако их конструкция не могла выдержать восходящих потоков. Чудовищные по своей силе порывы ветра попросту разодрали механические крылья, сделанные Ракки и Ладетом, а нисходящие потоки, поймав их в ловушку, с утроенной энергией понесли сбежавших с небес авантюристов к Земле.

— Отец! — возопил юный Боули испуганно.

— Все в порядке, сын, — ответил Ладет со странной полуулыбкой. — Все будет хо…

* * *

— Это что… они? Те, что свалились?

— Елки-палки…

Двое, мужчина и женщина, стояли возле кровавого месива, среди которого торчали стальные обломки — зрелище, что называется, было не для слабонервных.

— Дьявол, да их же просто в лепешку расплющило!

— Ты чертовски наблюдателен, Гас, — саркастически отметила женщина.

Он аж покраснел от злости, но в перепалку вступать не решился: с Мелиссой даже старейшие жители Города предпочитали не связываться.

— Откуда же они свалились, интересно? — задумчиво покусывая верхнюю губу, произнесла Мелисса.

— Похоже, что из… ниоткуда. — Гас глупо ухмыльнулся.

Некоторое время они еще рассматривали останки странных пришельцев, а потом Мелисса махнула рукой:

— Черт с ними. Надо возвращаться к Лестнице.

— Думаешь, без нас дело встанет?

— Думаю, без нас оно будет протекать немного медленней, — сказала Мелисса, уже шагая в сторону массивной конструкции, что находилась в доброй миле от места происшествия. — Давай-давай, шевелись! Или ты хочешь загнуться от морозной болезни? Не думаю…

Гас покачал головой и поспешил за спутницей.

Строительство шло полным ходом. Вдохновленные идеей спасения от вечных морозов, люди с утроенной энергией возводили лестницу в небо.

Ведь, согласно легендам, за облаками был рай.

Иначе откуда тогда падают ангелы?..