Исполнение желаний

 

Сергей Марков, тридцатидвухлетний холостой красивый спортивного вида мужчина, томимый июльским солнцем, оставил свой серебристый "Вольво" на автостоянке возле придорожного кафе где-то между Адлером и Сочи, и быстро спустился к морю по грунтовой пологой дороге. Отдыхающих было много. У самой кромки воды, отыскав, как говориться, место под солнцем, он снял футболку, брюки, солнцезащитные очки, уложив всё это стопкой прямо на собранную им в палевом песке мелкую гальку, и вошёл по пояс в слегка замутнённую вчерашним сильным прибоем, и барахтающимися целый день у берега отдыхающими воду. Огляделся. Вокруг блаженствовала жизнеутверждающая идилия из полуобнажённых тел. Сергею не было до них никакого дела. Подождав, пока вокруг него расширится поле для манёвра, он нырнул в воду, сразу ощутив контрастную блаженную прохладу, а вынырнув довольно далеко от берега, с наслаждением, рванул ещё брасом пятидесятиметровку. Затем, перевернувшись на спину, спокойно, отдыхая, вернулся назад. На берегу уронил своё взбодрившееся тело на обжигающий песок, сомкнул глаза и дал организму всласть насладиться безмятежным отдыхом после почти суточного пробега на машине...

День уже был на исходе, когда Сергей открыл глаза и огляделся. Пляж пустел, между отдыхающими появились приличные прогалины. Самое время было подумать о ночлеге.

Знакомиться было не с кем, вокруг лежали пары, или матери одиночки с детьми. Да, он уже и забыл, когда в последний раз знакомился на улице, из-за хронического цейтнота времени. В юности, помнится, было, но и эти воспоминания воссоздаются уже обрывочно, как из другой жизни. "Надо вернуться в Сочи и устроиться в приличную гостиницу", — решил он, вытаскивая из кармана брюк часы и надевая их на руку, — так он был устроен: всякая мысль, как заряд электрошокера, сразу приводила в движение всю его могучую фигуру. Он начинал действовать.

Сергей оделся, и, не оглядываясь, уверенной лёгкой походкой покинул пляж. Поднявшись на автостраду, ему, вдруг, расхотелось идти на автостоянку, и опять садиться в душную кабину машины. От неожиданно сбитой программы действия он остановился, и какое то время просто стоял на дороге оглядывая окрестности.

С другой стороны автострады начинался довольно узкий, прихватывающий подошвы крутых, невысоких гор, но прилично вытянутый посёлок, состоящий из одноэтажных частных домов. Всё в нём было обычно, как и в сотнях других, какие он встречал на своём пути начавшегося из Нижнего Новгорода: старые домики, утопающие в зелени садов и огородов, маленькие низкие оконца с крашенными ставнями, завешанные, большей частью, обычными ситцевыми занавесками, чем шторами; и петухи пели здесь, и собаки шныряли, но, необъяснимо чем, он приглянулся Сергею.

"Здесь переночую, — завершил он свои колебания новым решением, и двинулся через дорогу к посёлку, затем решительно свернул в первый ближайший от него проулок, и влилился в редкую цепочку возвращающихся с пляжа отдыхающих. — Где-нибудь на склоне, — определился он окончательно. — В последних домах. Подальше от дороги и цивилизации. Буду спать до обеда, а потом…".

Он не планировал, что он будет делать потом: завтра, или послезавтра, он вообще не планировал этой поездки! Собрался в дорогу в два дня, в спешке раскидывая по другим срокам текущие дела, и уминая срочные. Торопился, будто что-то его манило к себе, звало. Даже Светлане, своей подруге, он сказал, что уезжает на неделю по делам компании. Это было похоже на бегство.

Как он истомился с этими сборами! Казалось, ещё одна незначительная заминка, и с ним произойдёт нервный срыв. Возможно, это усталость — три года напряжённой работы в бизнесе! За которые: из бывшего спортсмена-спринтера, мастера спорта международного класса, со сломанными ногами, в перспективе — обычного тренера ДЮСШ, он превратился в председателя совета директоров торговой компании "Марков и К", объединяющих в себе несколько небольших заводов по выпуску мясомолочной продукции и сети магазинов и баз оптово-розничной торговли товарами повседневного спроса. Как это ему удалось — это для него не вопрос, просто, иначе не могло и быть. Для других этот факт всегда оставался загадкой: без связей и серьёзных знакомств в бизнесе, без стартового капитала, без специального образования; и элементарных навыков торговли… Можно сказать, что однажды, проснувшись в урочный час, он, просто, перепутал беговые дорожки! Да так удачно, что опять, выскочил к финишу первым! И если бы это случилось не с ним, и не на глазах у людей, можно было с уверенностью сказать: так не бывает!

 

Шёл Сергей неторопливо, и совершенно успокоенно, безразлично скользя глазами по сторонам. Он даже не почувствовал обычного раздражения, когда подвыпивший мужчина с отвисшим голым брюхом выскочил из деревянной калитки ему навстречу, чтобы "стрельнуть" сигарету, а пока прикуривал, выдыхал Сергею в лицо вместе с дымом и винным перегаром жалобы на неполноценность отдыха с семьёй, больше схожего на отбывание срока в тюрьме строгого режима. Спокойно отнёсся к претензионным взглядам двух симпатичных манерных особ, шедших навстречу ему и своим вечерним приключениям. И когда молодой армянин едва не наехал на него на старой "Волге", выезжая из своего двора, а потом, извиняясь, назойливо пытался усадить Сергея в машину, и вместе с ним посетить райские кущи, — его не тронуло, как будто вовсе не касалось. Что ему до этих людей! Простых обывателей, деловито копающихся в своих мелких заботах, прозябающих короткую жизнь в нужде, бессмысленном кропотливом труде и саморазрушающих удовольствиях. Через несколько дней, а может быть уже завтра, послезавтра, сняв стресс, он вернётся назад в своё государство, укреплять его, увеличивать его размеры и материальные объёмы! И забудет он здесь всех и вся! Поэтому, практически не останавливаясь, он всё шёл и шёл вперёд к намеченной цели.

Нет, он не то, что бы не любил людей вообще, он не любил их слабости, их расхлябонность, которые всегда мешают и делу, и организму. Сам же он, как ему казалось, начисто выдавил из себя всякую меркантильность, уподобившись роботу-тарану.

Вот уже пройдена половина короткого пути, асфальтированная дорога заметно накренилась вверх. Он уже наметил себе домик для ночлега: каменный, с садом, в предгорье, имелась бы только в нём свободная комната! И осталось до него уже метров сто пятьдесят, как справа, на штакетнике, рядом с деревянной калиткой одного из домов привлекла его внимание странная жестяная табличка:

"Исполнение желаний! Гарантировано! Начни новую жизнь!"

— Это уже слишком! — вслух удивился Сергей. — Что это ещё за профанация!

Он остановился, и удивился себе: "Зачем? Не хватило дневной порции адреналина? Увы, встреча с гадалкой, или ушлой цыганкой особого всплеска эмоций не даст, разве что: нагонит сна россказнями".

Но вопреки всем разумным доводом, он продолжал стоять на месте и с ещё большим вниманием всматриваться в чужой двор. Широкая чистая бетонная аллейка за воротами, ведущая от калитки и широких из металлической высечки обрамлённых уголками автомобильных ворот, шла мимо деревянного крыльца к пристроенному к дому кирпичному гаражу. Её обрамлял густо разросшийся виноградник. Дом одноэтажный, кирпичный с флигелем. Вдоль забора, со стороны двора, пышно цвели с десятка полтора кустов роз, за ними, к дому и слева, ютился огород, справа — сад.

"Цыгане здесь не водятся, — подумал Сергей. — Иначе бы здесь росла другая трава. Порядок образцовый. Тишина. Пойти и уличить их в моральном уродстве, устроить себе развлечение на вечер для снятия стресса! Деньги, господа, надо зарабатывать красиво! А не пытаться обмануть ближнего, облапошить простачка!".

Но что на самом деле заставило Сергея торкнуться в эту калитку, он и сам не мог объяснить. Ввязываться в сомнительные разборки, не касающиеся лично его, противоречило его же кредо: "Каждый — сам кузнец своего счастья!". Прежний образ жизни, хотя и прилично выматывал и истощал его организм, полностью его устраивал, так как дал ему возможность самореализоваться, сделать головокружительную карьеру и полностью обеспечить себя. Засомневаться в правильности его означало одно: наступление шизофрении. Уже вечерело, он измотан дорогой, ночлега нет, казалось бы — иди вперёд и не думай о низком и печальном! Но он свернул!

Калитка оказалась не запертой. Быстро пройдя аллейку, Сергей поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка.

— Входите, открыто, — раздался молодой мужской голос из открытого окна.

"Мужчина — это даже лучше", — подумал Сергей, несколько удовлетворённый тем, что ему придётся иметь дело не с полусумасшедшей ревнительницей оккультизма, а с обычным прохиндеем. Он толкнул дверь. Пройдя короткие, заставленные и завешенные сельским скарбом добротного хозяина сенцы, освещённые двумя скудными оконцами, он, не задерживаясь, открыл дверь в переднюю.

Яркий свет ослепил Сергея: посередине большого зала пылала многоярусная двеннадцатирожковая люстра, два бра освещали у двери зеркало в рост человека. Ещё два зеркала той же величины с подсветками из бра и нескольких висячих одноламповых светильников смотрели друг на друга с разных сторон зала. У стен стояли закрытые офисные шкафы, секретеры; портреты великих людей и репродукции картин во множественном числе покрывали остатки обоев, фигурный офисный стол притулился в углу, за ним, не отводя взгляда от экрана монитора, сидел молодой лет двадцати пяти клерк в униформе.

— Проходите и садитесь в кресло, — бодро, по-свойски предложил клерк, не поворачивая головы, — я минуты через три, с вашего позволения, буду в вашем распоряжении.

Амбициозный червячок Сергея сделал стойку — предложение "париться" в одиночку в ожидании незнамо кого и чего напомнило ему голодные, злые годы начала своей карьеры. Сразу захотелось задвинуть перегруженного работничка на место, согласно иерархической субординации, или хлопнуть дверью за собой как можно ущербнее для этого призрачного бизнеса. Но легкое недоумение, переросшее, исподволь, в интерес, возникшее у Сергея от обилия яркого света в зале, никак не вяжущегося в сознании с темными крамольными делами, сдерживало его от свершения штрафных санкций. Негатив — он и есть негатив, а здесь праздничная иллюминация! Возможно, будет концерт с песнями и плясками. И — главная интрига — пока не ясно: кто, в конце концов, над всем тем, что сейчас здесь произойдёт, будет смеяться!

Сергей нехотя прошёл в глубь зала по радужному, цветастому линолеуму, и рухнул в кресло, фамильярно закинув ногу на ногу. От нетерпения пальцы его рук нервно застучали о мягкие подлокотники. Беглый взгляд то и дело выхватывал себя в зеркалах в различных ракурсах, метался по стенам, книжным полкам, раскрытым двум окнам и ещё одной новой сосновой под лаком таинственной двери, со сверкающей латунью ручкой. Бодрый голос клерка вскоре прервал его терзания:

— Здравствуйте, извините за задержку, текучка…

Он развёл руки в стороны, в подтверждении к сказанному, голубые глаза сквозь казённую улыбку сверлили Сергея.

— Будем знакомиться? — клерк приподнялся и протянул руку через стол. –Корнеев Леонид Викторович.

Выждав мстительную паузу, Сергей повторил жест Леонида, нехотя представившись:

— Марков Сергей Петрович.

Их глаза встретились, и Сергей подумал, что, пожалуй, он скостил Леониду лет десять, вблизи тому было, мягко говоря, за тридцать с хвостиком.

— Вот, и ладненько, — загадочно и многообещающе произнёс Леонид, и неожиданно застыл в рукопожатии, какое-то мгновение, забыв о правилах этикета, сосредоточенно рассматривая лицо Сергея. Затем, слегка стушевавшись, не очень убедительно предложил:

— Присаживайтесь поудобнее.

"Странно, — подумал Сергей. — Такое ощущение, будто он меня узнал. Почему же я его не помню".

Сергей обратно плюхнулся в мягкое массивное кресло, не выдавая озабоченности, поглядывая на Леонида.

— Как доехали, где остановились? — скороговоркой задал дежурные вопросы Леонид, что-то выискивая на своём столе, или просто пряча глаза.

— Это имеет какое-то значение? — неприкрытая ирония прозвучала в голосе Сергея?

— Никакого, — откровенно признался Леонид и смело посмотрел в глаза "визави".

Сергей хмыкнул, ему нравилась открытость, напористость клерка. "Лишь бы не хамил, а то не хочется портить вечер заурядным выяснением отношений!", — подумал он, и решил ускорить события коротко, вызывающе бросив:

— Тогда — к делу.

— Замечательно! — с энтузиазмом отозвался Леонид. — Могу предложить на выбор несколько тестов, бланков, формуляров… Вы предпочитаете работать с компьютером, или писать ручкой? Извините, но некоторые считают последний вариант более располагаетк откровению. Вот ещё, пожалуйста, анкета.

Леонид накидал перед Сергеем стопку печатных листов.

— Как скучно, — отрешённо произнёс Сергей, не меняя позы. — Вы хотите определить мой "Ай-къю"?

— Совершенно нет, — спокойно ответил Леонид. — Он обозначен на вашем лице. Мне более интересны ваши наклонности и скрытые способности.

Он сделал паузу, обдумывая, как общими фразами объяснить то, чем занимается его фирма.

— К нам обращаются разные люди: разного социального положения, образования, развития, а требования их всегда завышены, извините, порой — до нескромности. Наша фирма смело берётся за реализацию любых проектов, то есть делаем своих подопечных такими, какими они предпочитают быть.

Он коротко хохотнул, видимо, найдя в уме удачное продолжение своего рассказа, и тут же поделился им:

— Естественно, мы не кладём в карман нашему выпускнику миллион долларов, и не устраиваем по своим каналам министром нашего правительства, согласно их пожеланиям — всё это они добиваются сами. Но — в короткий срок, с блестящей подготовкой и гарантировано, порой проявляя на новой стезе блёстки гениальности.

— Даже так? — ухмылка вновь пробежала по лицу Сергея. В словах сквозила ирония. — По желанию?

— Согласно оплаты по тарифу, — буднично уточнил Леонид.

— Хочешь быть гениальным — плати. Ничего оригинального в этом нет. Разница — в средствах достижения цели. Чего вы можете предложить: заговоры, снятия порчи, гипноз?

— Разве под гипнозом можно научить человека играть на рояле, или писать картины? — Леонид был невозмутим и довольно убедителен. — Расскажите, если вы что-то об этом слышали.

— Выходит, в этих стенах находится некое высшее учебное заведение, так я понимаю? — Ирония в словах Сергея граничила с сарказмом. — Тогда, опять же, — это годы обучения, в вашем случае, довольно сомнительного. У вас, как я вижу, не филиал Кембриджа или МГУ? — Сергей разочарованно повел глазами по сторонам. — Признайтесь, что всё, чем вы занимаетесь здесь — блеф, рассчитанный на расквартированную в вашей округе когорту.

— У нас специальная технология преподавания, позволяющая значительно сократить сроки обучения, — мягко сообщил Леонид, чем ещё больше настроил против себя разочарованного Сергея, уже поглядывающего на входную дверь.

— Бросьте, не старайтесь выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле, — в голове Сергея уже стали смещаться цели и задачи. Он хлопнул себя ладонями по коленям, и встал. — Надо, проигрывая, до конца оставаться джентльменом.

— Уверяю вас, — хладнокровно, строго заявил Леонид. — Наша фирма, — это беспроигрышный вариант.

"Вот ещё один ВУЗ с "Ноу-хау", выпускающий за три месяца доцентов и профессоров!" — последняя мысль вызвала у Сергея желание бросить в лицо на прощание этому неудачнику, пройдохе что-нибудь обидное, но интерес к Леониду уже пропал. Сергей только поморщился, как от слегка ноющей зубной боли, и пошёл к выходу.

— А вы сами вспомните, — по-прежнему невозмутимо продолжал Леонид. — Вы же обращались к нам года три назад.

Последние слова Сергей дослушивал стоя в дверном проёме. Он, конечно, не поверил тому, что услышал: в его памяти ничего подобного не фигурировало, но в голове уже была запущена программа поиска вышеназванного файла. Самоуверенность взяла верх: не дождавшись результатов поиска, Сергей обернулся и устало возразил, как возражают, или объясняют маленьким упрямым балбесам их неправоту, прежде чем взорваться атомным взрывом.

— Вы ошиблись, я вас вижу в первый раз.

— Нам нельзя ошибаться, ответственность не позволяет. Да и досье ваше тут высветилось, можете поинтересоваться.

Леонид говорил спокойно, и, как показалось Сергею, ехидно травил его, добиваясь конфликта — а зря, конфликт не состоится, и по той простой причине, что Леонид, в сущности, был для него уже пустым местом. Через какое то мгновение Сергей закроет за собой дверь, и двадцать минут проведённые в этом доме исчезнут из его памяти раз и навсегда! Но на прощание он, конечно же, объяснит "кто есть кто".

Сергей покачал головой и с издёвкой сказал:

— Вы навязчивы до неприличия, — он сделал паузу, наблюдая за посредственной, как ему казалось, актёрской игрой уткнувшегося в монитор Леонида. — И ваш спектакль больше смахивает на клоунскую антрепризу!

— Дата рождения: 12 марта 1974 года, место рождения: Нижний Новгород. Спортсмен. Спринтер. Мастер спорта международного класса…

Сергей молча стоял в дверях.

— Дальше, — певуче произнёс Леонид. — Холост. Проживает по адресу: Нижний Новгород, Самарская 12 — 7.

— Данные-то устарели.

— Трёхгодичные… Идём дальше?

— Приехали, — остановил его Сергей. Вернул назад заступившую за порог ногу и обернулся. — Это у тебя откуда?

— Из досье, — непринуждённо ответил Леонид. — Точнее, я поправлюсь, из вашей автобиографии, за подписью, естественно, автора. Тут и число имеется: 12 мая 2003 года.

— Что за бред? Ты хакер? Или ФСБшник? Ты кто?

Сергей требовательно повысил голос, но Леонид будто не слышал его.

— Далее, кроме всего прочего, указана сумма ваших выплат за оказанные вам услуги: кольцо золотое 999-й пробы весом 12 грамм...

–Ты чего мне морочишь голову! Тебе чего от меня надо? — Сергей начал закипать, не понимая зачем его водят за нос.

— Позвольте, — пропел Леонид. — Это вы пришли ко мне, значит, вам что-то надо.

— Мне? — искренне поразился Сергей.

— Конечно, — невозмутимо ответил Леонид. — Я даже знаю что.

— Ну, ты и наглец!

Сергей, в сердцах, выскочил в сенцы, хлопнув за собой дверью, что-то сбил впопыхах звенящее, гремящее. Выбежав на крыльцо, остановился и, вместо того, чтобы продолжить свой бег дальше, вытащил сигарету и закурил.

Он стоял и курил и не понимал что с ним происходит: почему он стоит здесь, а не под прохладным душем, не обживает свою новую, казенно обставленную комнатку, не расправляет чистое бельё кровати… "Может быть, прав этот пройдоха: тебе ещё чего-то не хватает. Какой-то малости, чепушинки, чтобы стать, к примеру, космонавтом, или президентом, или самим богом".

"Кольцо у меня было, подарок родителей в день шестнадцатилетия и за успехи в спорте, — вспомнил он. — Я его потерял."

— И правда! — радостный возглас появившегося в окошке Леонида заставил его оглянуться. — На природе-то лучше. С обеда не выходил из-за стола, верите?

— Я, говорю, кольцо у меня было, но я его потерял, — то ли обращаясь к Леониду, то ли просто размышляя вслух, но уже громче, произнёс Сергей, но вместо доказательного продолжения рассказа, только неопределённо повёл в воздухе правой рукой и, в задумчивости, взялся за подбородок. — Не помню где.

— Да шут с ним, с вашим кольцом, — совсем мирно сказал Леонид. — Если оно вам очень дорого, мы вам его вернём. У нас ничего не теряется.

— Что за бред? Чего вы мне вернёте? — Сергей недоверчиво смотрел на Леонида, пытаясь понять его истинные намерения.

— Кстати сказать, эта цена просто символическая по сравнению с тем, что мы для вас сделали. И фирма без ущерба для себя может вернуть вам его обратно, оно же именное? Достаточно назвать адрес вашего пребывания на ближайшие сутки, и мы вам, в этот отрезок времени, доставим его в любую точку земного шара.

Леонид зевнул и потянулся. Сергей смотрел на него, как на сумасшедшего: вот он, всемогущий масон, свет в окошке, спрятался в такую дыру! Сразу и не найдёшь!

— Устал я от сидячей работы, — буднично пожаловался Леонид, непринуждённо рассматривая свой двор. — Такая красота вокруг, а я, как заключённый, целый день в неволе. Надо бы размяться на оперативке, а то зачахнешь здесь.

Леонид устремил свой взгляд на Сергея и, уже веселее, продолжил:

— Я помню ваш случай. Мы сняли вас с пирса во время прибоя. Тросточка ваша уже плавала по волнам — у вас было что-то с ногами? И нам показалось, что и вы сами не прочь были отправиться вслед за ней, но не просто порезвиться на волнах, а с более трагическими намерениями.

— Три года назад я действительно был в этих местах на лечении по путёвке, — растерянно признался Сергей.

— Сколько вы здесь находились, помните?

— Месяц, наверное, как обычно.

— Три с половиной месяца вы пробыли у нас. За это время, кроме восстановительного лечения, вы прошли обучение по предметам: "Предпринимательство и менеджмент", освоили компьютер, изучили, в совершенстве, английский язык, и так далее по списку.

— Вот это вот — полнейший бред, — пылко отозвался Сергей, затем неуверенно добавил: — Я ничего такого не помню.

— Это вполне вероятно, что ничего не помните, такова специфика нашей работы: клиент должен знать и помнить только то, что ему необходимо в новой жизни… Вы чувствуете запах?

Сбитый с толку Сергей повел глазами вокруг себя, будто хотел увидеть этот самый запах.

— В огороде пятнадцать кустов роз, а запах чувствуется только от одной, самой неряшливой — чайной. Такая она ароматная! Но мне больше приятен запах вот от того бордового куста. Изумительно тонкий и нежный аромат, а в бутонах столько строгой грации!

— Вы правда можете вернуть мне кольцо? — за чем-то спросил Сергей. Он в первые за долгие годы стоял в нерешительности, не зная что предпринять.

— Не проблема, — ответил Леонид, не отрывая взгляда от роз. — Проблема в другом.

— В чём? — машинально переспросил Сергей.

— В вас… Вы не против, если я вылезу из своего душного логова и присоединюсь к вам?

Сергей не успел ответить, как Леонид уже выходил на крыльцо.

— Я думаю, мы можем расположиться вот на той лавочке для раздумий — так мы её называем.

Леонид махнул рукой в сторону сада, указав на обычную крашенную лавку, спрятавшуюся под низкими ветвями вишни, и, не оборачиваясь, направился к ней по выложенной мозаичными плитами дорожке. Сергей послушно поплёлся сзади.

Разум Сергея протестовал, противился влиянию Леонида. Ему вторила теряющая свои позиции самоуверенность, но какая-то ниточка влекла его за горизонт сознания. Просыпающаяся в душе забитая, неумелая неудовлетворённость осторожно скребла когтями душу, вставая на пути железной воли.

"Распустился, как кисейная барышня" — зло корил себя Сергей, но зло это было не от сердца, и потому быстро отлетало прочь.

Они сели. Воздух был напоен предвечерьем. Тени ложились сплошь. Жара спадала, студилась от земли под вишнями. Жужжали пчёлы.

— Я тороплюсь, — не выдержал паузы Сергей.

— Эту жизнь дожить вы всегда успеете, — как-то легко решил за Сергея Леонид. И Сергей почему-то сразу с этим согласился. Действительно, стоит только ему встать, выйти на дорогу, и всё пойдёт как прежде. Но вставать не хотелось. И говорить ничего не хотелось, потому что будущие правильные слова, ещё только кружились во вселенной галактической пылью его сознания, обретая свою плоть.

— А вы могли бы написать закат? — неожиданно спросил Леонид.

— Да, — живо согласился Сергей. — У меня раньше неплохо выходило писать картины. Но это было давно!

— Вам лет-то с гулькин нос! "Давно", — передразнил его Леонид, и участливо поинтересовался: — А чем его лучше писать?

— Конечно, маслом, — такая широта возможности! Можно добиться таких полутонов, что этот закат заиграет красками: от реального — до сказочного.

— Бог ты мой, у вас даже пульс сменился. А зрачки — творца! Как всё просто, — в словах Леонида прозвучали нотки огорчения.

— Сейчас — что об этом говорить, кисть в руки правильно не возьму.

— Это мелочи, максимум полгодика занятий в нашей школе рисования и вы, с вашим темпераментом, — гений. Беда — в другом… — он замолчал, ушёл в себя. Сергей не стал нарушать ход его мыслей своими репликами, терпеливо ждал. Нотки огорчения вновь слетели с губ Леонида: — Беда в том, что пожинаешь плоды своего труда совсем не того достоинства, которые хотел бы заслуженно иметь, точнее: которые соответствовали бы общепринятому идеалу.

Он вдруг оживился, теряя свою степенность, важность, эмоции заговорили вместе с ним:

— Казалось бы, мы даём человеку всё, что он желает, ан — нет, человек по-прежнему несчастлив. В нём по-прежнему нет гармонии, в нём по-прежнему одно довлеет над другим — только с изменёнными приоритетами, и поэтому какая-то часть его остаётся — мертва. И этот уродец, прости господи, покоряет мир, неся свою полумёртвую душу в люди, подминая их под себя, ломая саму природу жизни, всего живого на земле. Это страшно.

— Действительно, — согласился с ним Сергей от чистого сердца, впервые за сегодняшний вечер. — Кошмарный вы нарисовали пейзажик. Вы хотите сказать, что я один из них?

— Что вы! — махнул рукой Леонид. — Вы только искорка той преисподней, которая может поджарить человечество на сковороде.

— Неужели всё так плохо, я не думаю, что это так, — возразил Сергей. — Мы просто разные и это неплохо, наверное. Вы представляете картину: вокруг ходят одни честные люди, — это конец света! Они же друг другу жить не дадут! Вот если бы все умные, это можно было бы попробовать!

Леонид в ответ только вздохнул. Поднял с земли сломанную веточку вишни с вяловатыми листочками и стал её рассматривать.

— Я, немного, о другом. Я хочу сказать, что как ни сложен мир во всей своей многогранности, а изначально всё сводится к одному — кому ты служишь: добру, или злу. Примитивно всё это звучит, но это так. И всегда было так и будет так до скончания существования мира.

— По-моему, об этом давно все забыли. Служат своему животу. Сейчас это космополитический основополагающий лозунг.

Леонид не отреагировал на реплику Сергея, продолжая рассуждать.

— Но как отличить дух творческий от демонического в зародыше, прежде чем дать в его руки силу и власть, и имеем ли мы право на дифференцирование, если сами не ангелы. И ещё есть десятки других "но", которые упрямо не позволяют нам активно совершенствовать этот мир.

Леонид вновь умолк. Сергей по-прежнему ждал окончания монолога, понимая, что тот ещё не закончил, ещё обязательно прозвучит что-то главное, основное, проливающее свет, возможно, на саму организацию, которую представляет Леонид. И не ошибся. Леонид выпрямился, в голосе его зазвучали решительные нотки:

— Мы можем всё. Мы можем каждому человеку имплантировать усмирительный чип, чтобы предотвратить подлость, измену, воровство... но это будут клоны, еа не люди. Мы можем сами взять власть в свои руки в любой стране мира, да и во всём мире, изменив законы! Но это будет власть не народа, а незаслуженный рождественский пирог! Неразрешимая дилемма всё больше и больше мучает меня: стоит ли помогать человечеству жить достойно этого звания, если оно само не хочет выбираться из своих пороков, живёт в клоаке и довольствуется этим?

Соглашаясь с общими выводами, Сергей не поверил ни единому слову из последнего монолога Леонида, касающегося безграничной возможности некой когорты, к коей тот себя причисляет. Привыкший к реалиям в жизни, он мог оценить по достоинству только то, что можно было пощупать руками. Но и возражать не стал. "Каждый сходит с ума по-своему", — решил он, переключившись на свою новую потаённую мысль о возможности вновь взять в руки кисть. Каким образом в будущем это возможно будет совмещать с его работой, от которой, естественно, уже никуда ни денешься, это как крест, который нужно нести до самой могилы, — трудно даже представить себе! Скорее всего, это не произойдёт, останется несбывшейся детской мечтой, из которой он просто вырос, как вырастают из коротеньких штанишек. А, жаль.

— Вы не рвите себя на части, — прервал поток его мыслей Леонид. — Не держитесь за свой гуж, который на самом деле кроме тяжести и некоторых материальных благ, никакой ценности не имеет ни для вас, ни для окружающих. Давайте лучше поговорим о вашем будущем.

— Вы в этом уверены? — возмутился оскорблённый Сергей. Столько положено сил, здоровья на завоёвывание этого гужа, а первый встречный, не представляя себе истиной его величины, пытается всё перечеркнуть! Перечеркнуть трёхгодичный каторжный труд! Да в его руках находится целая империя, в подчинении тысячи людей! Именно он, Сергей Петрович Марков, даёт им работу, а они кормят свои семьи, выживают в непростые, драконовские времена!

Леонид не замечая, или не обращая внимания на исказившее черты лица Сергея недовольство, продолжал говорить, перейдя на официальный деловой тон.

— У нас хранятся два ваших рисунка. Очень удачных. Сразу скажу: возможности на этом поприще у вас большие, перспективы — необозримые, можно сказать — колоссальные. Ваше новое будущее — это не авантюра, это новая реальность. Загонять вас в неё силой я не собираюсь, хотя и могу, а попробовать советую. Обещаю как мало кому, что первый год мы будем отслеживать вашу деятельность — это как гарантия на время вашего становления на ноги, в течение которого можно безболезненно всё переиграть. На это счёт можно даже составить соответствующий договор у нотариуса, хотя это и противоречит нашим правилам. А дальше — на вольные хлеба, тем более, что помощь наша вам будет совершенно не нужна. И, естественно, вместе с прежней жизнью, мы забираем сегодняшние материальные плоды принадлежащие вам, оставляя минимум для начала новой. Видите, я с вами откровенен. Вы согласны?

"По-моему, я схожу с ума, — подумал Сергей. — Голова без всякого чипа сейчас взорвётся. И похоронят меня здесь, прямо в этом садике среди роз, для пущего их благоухания".

— Тогда нам надо уточнить некоторые детали, — прервал его мысли Леонид.

"Почему тогда? — повис вопрос в голове Сергея. — Я уже согласился? Я уже в обойме этого сумасшедшего проекта?"

— Детали такого порядка, — продолжал Леонид тоном председательствующего на собрании палаты лордов. — Будете ли вы заниматься только чистой живописью, или мы ещё плюсуем сюда другие виды искусств?

"Что же можно ещё, так сказать, приплюсовать к живописи: вышивку крестиком, гранку алмазов, или скульптуру? Он действительно глуп, если задаёт такие вопросы?".

— Ясно. Теперь другая деталь: какую страну вы предпочитаете?

"Нет, это не я сошёл с ума, а он, — Сергей уставился на собеседника, пытаясь отыскать на его лице признаки болезни Дауна, не найдя их, предположил: –"Хорошо визажист поработал, видать — на ставке".

— Понятно, — Леонид был серьёзен. — Но я всё же предлагаю Италию. Венецию, например. Мягкий тёплый климат, классические виды и образы.

— А век какой вы предлагаете? — съязвил Сергей.

— Вот время нам пока не подвластно.

— Как жаль. Мне так хотелось попасть в эпоху Возрождения, поболтать с Леонардо да Винчи, или Микеланджело.

— Вам отрубили бы голову, — почти равнодушно сказал Леонид.

— Это за что? — заерепенился Сергей.

— За манеры, к вечеру первого же дня. Так, значит, остаётся родина...

Мысли у Сергея разбежались. Вместо ответа, он просто сидел и глупо смотрел на Леонида.

— Так и запишем, — заключил тот. — "Пусть и не красавица. А она мне нравится!". Всё ясно! Иностранные языки, значит, отпадают. Хотя, я включу на свой страх и риск итальянский, не помешает! Ну и последнее: ваши пожелания?

— Как перед расстрелом, — криво усмехнулся Сергей.

— Совершенно верно! — строго согласился с ним Леонид, определённо из-за важности, остроты положения своего подопечного, его решения.

— Послать всё к чёртовой матери! — выдохнул Сергей единым залпом. Голова гудела, сознание туманилось, и воля окончательно покидала его. Перед глазами бледно заискрилась всё та же, возникшая часом раньше из ниоткуда лунная дорожка, но теперь она вела уже не за грань его сознания, а возвращала в детскую мечту. Он устало добавил: — Чем быстрее, тем лучше.

— Будет сделано, — весело отозвался Леонид. — Пройдёмте в офис.

Сергей не шёл, совершенно не ощущая себя, он парил, словно кружащийся в воздухе слетевший с ветки дерева листок, подмеченный им по пути, улетающий по законам природы в небытие, возможно для будущего зарождения там чей-то новой жизни.

Когда он зашёл в комнату, Леонид уже сидел на своём месте, погружённый в работу с бумагами. Мельком взглянув на Сергея, официально пригласил его занять прежнее место. Сергей рухнул в кресло и взял в руки положенный перед ним Леонидом, единственный лист уже заполненного его данными бланка.

— Это ваше согласие, — сказал Леонид официальным тоном . — Вы можете его подписать, или не подписать. Только решение своё, пожалуйста, зафиксируйте прописью вот на этой строчке.

— Вы знали, что это произойдёт? — Сергей поднял на Леонида усталые глаза.

— Конечно, — удивился Леонид. — Вы же для этого пришли сюда.

— Это действительно не сон? Может быть, я сплю на лазурном берегу моря под нежными лучами уходящего солнца? А ещё не нагулявшиеся за день волны навевают своим рокотом мне эту странную, метафизическую картину…

— А, может быть, вы ещё не родились, и всё что вам виделось до этого — это, всего лишь, грёзы от убаюкивающей песни вашей матери.

"Кажется, он прав, — подумал Сергей. — Я ещё не родился. Я ещё нахожусь в утробе моей милой мамы. Мне хорошо и спокойно. И слышен её тихий голос, поющий колыбельную песню. И отец где-то рядом, слышу его дыхание, его присутствие, шелест прикосновения его руки к маминой коже. Мир только ещё отдалённо доносится до меня своими пугающими звуками. Но мамина песня успокаивает меня, я радуюсь, что мне не страшно и хочу увидеть новый мир".

— Вероника! — громко позвал Леонид. В комнату вошла симпатичная, со вкусом, но строго одетая молодая женщина, остановилась у порога, вся во внимании.

— Знакомьтесь, — продолжал Леонид. — Это наш новый слушатель школы рисования — Марков Сергей Петрович. А это — Вероника, секретарь.

Вероника с лёгкой улыбкой сделала книксен, проворковав:

— Очень рада, Сергей Петрович, добро пожаловать в наши пенаты.

— Устройте, пожалуйста, Сергея Петровича на отдых в пятый номер, не забудьте накормить. А я займусь оформлением сопроводительных документов для базы. — Леонид повернулся к онемевшему за столом в позе подписания, осунувшемуся Сергею. — Думаю, отправлять вас будем завтра часиков в семь утра. А пока идите отдыхайте. В номере есть практически всё, что может понадобиться цивилизованному человеку. Доброй ночи вам.

— Да, — спохватился Сергей. — Чуть не забыл… У меня машина на стоянке, "Вольво" серебристого цвета.

— Хорошо, оставьте на столе ключи и техпаспорт, мы займёмся ею.

Сергей ещё раз задержался в дверях, словно хотел вспомнить и сообщить о чём-то важном, но, постояв в растерянности некоторое время, просто махнул рукой и вышел следом за Вероникой.

 

Спустя сутки, он уже находился в специальной камере, облепленный датчиками и многофункциональными механическими устройствами для развития определённых навыков. Оператор запускал в эфир итальянский язык. Сам Сергей уже безмятежно спал, но тело и мозг его продолжали напряжённо работать.

Через семь месяцев, живя в Москве, очень выгодно Марков продал свою первую картину. Через год — первая выставка в Манеже. Сейчас он — культовый художник, позировать которому стремятся первые лица государств.

А неспокойная душа его по ночам всё мечется и мечется…