Щёлкнутая родина

— Доколе?! — вскричала фиолетовая жаба.

К тому, что автоматический переводчик орал мне в ухо, я привык. Я примирился и с тем, что вести переговоры о вступлении Земли в Галактический Союз Мыслящих Рас, сокращённо Гасомыра, мне пришлось с эр-ха-до-си-ан-цем, тьфу, язык сломаешь, то есть с этой вот жабьей мордой. Ладно. И не с такими договаривались. Первые высадившиеся на Землю представители Гасомыры вообще были клубнями на колёсиках. И ничего, нашли общие темы. Помнится, даже неплохо торганули редкими формулами крахмалов-сахаров.

Но как же бесил этот вычурный слог, как будто нарочно заложенный программистами с... ну это название я вообще не смогу произнести, даже мысленно. И что самое обидное, у жабы вообще не было рта. Она просто физически не могла орать, да ещё и так литературно. Она мигала разноцветными пятнами бугристой кожи, строила рожи, кривлялась, изгибалась в немыслимых для земных благочинных лягушек позах, а дурацкий автотранслятор кричал мне в ухо. Интересно, жабе так же неприятно от перевода моих слов зелёной нашлёпкой у среднего глаза? Видимо, да. Хотя земноводный физиогномист из меня аховый.

Я тщательно подбирал в уме слова, надеясь на лучший исход, то есть на поломку транслятора.

— Тьюи сон ункли регарди пу ля фам, — ответствовал я и грустно добавил, понизив голос, — ком селя.

Жаба покраснела, пошла радужными пятнами, яростно затрясла верхней половиной тела, постучала по нашлёпке своего транслятора, сорвала его и гигантским прыжком скрылась из вида.

А что я сказал такого? Обычный тарабарско-французский. У нас в ООН очень даже распространённый язык. Особенно, если перерыв в заседании нужен. Задвинешь речугу, и, пока несчастные переводчики в своих кабинках штудируют допотопные бумажные словари, все участники совещания успевают покурить, выпить и закусить. Прекрасный язык, выразительный.

Но смех смехом, а отсрочку я получил небольшую. Максимум день-два. И за это время мне предстоит объединить Землю под своим руководством, уладить все конфликты и разоружить все армии мира. А что делать? Такова планида генерального секретаря ООН — делать невозможное, точнее, делать вид, что можешь невозможное сделать.

Я выбрался из хрустальной ванны, наполненной шипучим шампанским (уж если вести переговоры, то на высшем уровне, нес па?), надел земную одежду: гавайку, шорты и шлёпки, и телепортировался в посольство Земли. Ко всем чудесам техники привыкаешь, даже будь они сделаны умельцами с планеты Хрен-Назовёшь. Кроме транслятора.

Земное посольство выглядело... по-земному. Обычный двухэтажный особнячок в стиле барокко. Немного длинноват, конечно, зато по пятницам мы устраиваем гонки на мотоциклах по центральной анфиладе. Для поднятия духа сотрудников: Николая Семёнова, Джонни Шерби и моего, Павла Степановича Трудолюбова. А дух в нашем деле — самое главное. Без него нас бы ещё неделю назад выперли. Как недостойных вступления.

Но что же делать? Я поднялся в свои апартаменты и плюхнулся на пятиместную кровать, заправленную сшитыми вместе шкурками редкого микроскопического животного из созвездия Волопаса. Как ни крути, а жабомордый прав. Устав Гасомыры чётко гласит: "Вступить в братство может миролюбивая раса любого космического тела." Уж как мы только не ловчили, придираясь к каждому слову. Но нам разъяснили, что "раса" — это всё человечество, "миролюбивая" означает, что нет конфликтов, и внутренних, и внешних. Короче, либо мы разоружаемся и создаём единое правительство Земли, либо остаёмся на своей периферии и пьём кефир от зависти.

Пришло время для ежедневного мозгового штурма. Я постучал по переднему зубу, активируя систему видеосвязи, затем прощёлкал код Николая. Экран показал первого секретаря в зипуне на льдине — Семёнов, темнокожий уроженец Мадагаскара, закалял характер в посольском бассейне.

— Колян, — позвал я его. — Хватит доказывать любовь к пингвинам, пошли штурманём напоследок.

— Слушаюсь, мой шеф! — ответил Семёнов и отключился, ударив кулаком в нос.

Что и говорить, система связи здесь, в Галактическом Центре, отличалась от привычных земных мыслефонов. Чудаковатые умельцы хрен-названцы сочли управление приборами с помощью мысленных приказов слишком примитивным и настроили работу с оборудованием посольства на звуковые сигналы — щелчки. Беда в том, что добиться нужного тона и тембра земляне могли лишь стуча себя по зубам. Непривычно, но настоящий дипломат быстро учится. А ля гер ком а ля гер. Уже через неделю я лихо выстукивал зубодробительные коды межгалактической связи. А вот Колян так и не освоил до конца сию премудрость, отчего и ходил с расквашенным носом. Так-то, задавака Семёнов, столичный житель в пятом поколении.

— Джонни, — связался я с последним членом нашей команды. Изображения не было, но я и так знал, где он и чем занимается. — Если ты не очень занят, спускайся в конференц-зал. А если не знаешь, как туда переместиться, постучи по верхнему левому резцу три раза.

Бедный-бедный Джонни! Кругом столько неземных удовольствий, а усидчивый англофранк всё пытается обыграть меня в национальную руссоиндускую игру — чапаевские шахматы. Тренируется целыми днями. И на скорость, и на точность, и на силу удара — и каждый раз проигрывает.

Парой щелчков по зубам я телепортировался в конференц-зал. Вот за что уважаю галактов, так это за отсутствие роботов. Все эти скрипучие, жужжащие железяки дико раздражали меня с детства. И запах сгоревшей проводки! Зайдёт такая чувырла в баню, весь кайф сломает. А в Галактическом Центре роботов нет. Вдарил по зубам — и прямо из воздуха стакан мартини и ведро пивка. Удобно. Эстетично.

Я развалился на диване, потягивая пиво половником. Слежки внутри посольства я не опасался, но бережёного бог бережёт. Уж лучше я перепьюсь пивом, чем выставлю землян в дурном свете. Я и приказ издал по посольству: "Всем сотрудникам ежедневно выпивать не менее десяти литров жидкости."

Дело в том, что в галактике бытует мнение, что по-настоящему разумны и цивилизованны только те виды, которые одной ногой-лапой-клешнёй стоят на суше, а другую должны держать в воде. Типа, море — колыбель жизни, а кто оторвался — тот отщепенец и варвар. Амфибии, дельфинотюлени и растения — вот элита галактической тусовки. Я эту фишку сразу просёк и заявил, что земляне тоже ну никак без воды жить не могут. Поэтому все переговоры проводил в ванне. И пиво дул литрами.

А иначе могло получиться, как с хрен-названцами. Они всю Галактику обслуживают, чудо-технику поставляют, а считаются низшей расой. Почему? Правильно, потому что выглядят как аморфные облачки и пиво не пьют. И посольство у них — какая-то будка два на два метра. Ангэс пьи кью ле воль.

Напротив меня материализовался Колян в валенках, плавках и шапке-ушанке. И сразу плюхнулся на диван. Не на мой диван, на другой. У нас в конференц-зале этих диванов — ... много. Очень много. Пока я осваивался с этой зубодолбёжкой, на диванах тренировался. Возвращать неудобно, да я и не знал, как. Так что диваны были всякие: и с алмазным напылением, и из кожи разных тварей, и перьевые, и даже гранитный.

А вот и Джонни, наконец-то. Со своим неизменным складным стульчиком из панциря эй-черепахи. Эстет. В костюме-тройке и туфлях крокодиловой кожи.

Я сразу перешёл к делу:

— Надо объединить человечество и замирить. На всё про всё — сутки. Какие будут предложения?

Наступило молчание. Все усиленно пили пиво. Я заказал ещё два ведра, мозговой штурм грозил затянуться.

— Дядя Паша, — наконец сказал Колян. — Это нереально. Даже если всех усыпить или зомбировать. Всё равно передерутся.

— Да, Пал Степаныч, нереально, — поддержал Коляна Джонни. — Даже если всех уничтожить, оставив по одному представителю каждой страны.

— А это мысль, Джонни, — ответил я. — Но не успеем. За сутки всех уничтожить — нереально. Обязательно какой-нибудь американский фермер укроется в личном бомбоубежище, и хрен его оттуда выковыришь.

— О да, — согласился Джонни, — Америка — это нация кротов.

Я дохлебал мартини и заказал ещё два.

— Ладно, вопрос с повестки снимается, — сказал я. Все облегчённо вздохнули. — Но ставлю другой вопрос: как нам, блин, тут остаться?

Колян оживился:

— Я местных поспрашивал, говорят, можно расу сменить.

— И лишиться посольских привилегий?! — взорвался я. — Да на какой хрен мне вся эта галактика, если я не смогу пользоваться здешней роскошью?

— Можно сменить представляемую расу, — ответил Колян.

Я не стал ему говорить, что уже пробовал этот вариант, иначе, откуда, как вы думаете, я знаю, что хрен-названцы ютятся в коробке. Мне бы выговорить название их планеты, тогда ещё есть шанс. Но вслух я этого, конечно, не сказал.

— Нет, Колян, мы — патриоты Земли, и менять человечество на непонятную ботву с глазками не будем, — заявил я.

— Тогда абзац и кирдык, — расстроился Колян. — Пойду собирать вещи.

— Есть один вариант, — вмешался в разговор Джонни. — Я мало что понял, но есть некто, готовый нам помочь.

— Где этот спаситель человечества?! Немедленно зови его в гостевую! — заорал я и напомнил. — Резец, коренной, резец.

И вот лежу я в ванне шампанского, дожидаясь неведомого благодетеля. Нет, я не наивен. Конечно, он потребует плату. Но что я, генсек ООН Земли, могу предложить такому могущественному существу? Должность помощника по второстепенным вопросам? Но я обещал уже это место сестре жены двоюродного брата. Заместитель помощника? Тоже занято. Я прикидывал так и эдак, перетасовывая должности в многотысячной организации ООН и дочерних структур, но не находил ни одного достойного варианта. Даже уборщики и посудомойки попадали в ООН по большому блату.

Ну конечно! Внештатный корреспондент газеты "Вести из-за", Визза! Их полным-полно, они не числятся в бухгалтерских ведомостях, платить зарплату им не нужно. Да половина террористов и бандитов планеты имеют корочки Визза.

Я с облегчением вздохнул и тут же заметил материализацию гостя. Высокий, метра три в высоту, и худой до измождённости, он оказался гуманоидом на все сто процентов, если не принимать во внимание необычный рост, крылья, рога и хвост. А цвет? После всех этих разноцветных пятнистых жаб так приятно было увидеть однотонного красного пришельца.

— Не желаете ли что-нибудь выпить? — предложил я и вдруг вспомнил, что забыл нацепить автопереводчик. Как же я пойму незнакомца?

— Нет, спасибо, — на чистом русском произнёс посетитель. — И не волнуйтесь, переводчик не понадобится. Я вкладываю мысли напрямую вам в голову.

— Отлично, — успокоился я. — Тогда позвольте перейти к проблеме, которую вы так любезно согласились решить. Мне бы хотелось узнать...

— Сначала о цене, — перебил мою вступительную речь гуманоид. — В качестве платы я требую всё ваше имущество.

Неслабо. А он не дурак. Впрочем, может, и дурак. На моё имя записан только сарай в Казанской губернии и домик на Кипре. Основные приобретения недвижимости в столице я предусмотрительно делал на имя покойной прабабки.

— Что ж, я где-то почти согласен, однако, можете ли вы дать гарантию, что Земля вступит в Гасомыру? — уклончиво ответил я.

— Нет. Наоборот. Земля никогда ни при каких обстоятельствах не вступит в Гасомыру.

Оригинально! А я уж было поверил этому проходимцу.

— Но, — продолжил рогатый обманщик, — я гарантирую, что вы останетесь в должности полномочного посла и руководителя... как это по-земному... ансамбле диль.

Я ничего не понял. Но признаваться в невежестве несолидно. Что ж, спрошу в лоб.

— Особнячок и обслуживание останутся?

— Безусловно.

— И чудо-штучки умельцев с планеты...

— ... — проскрежетал мой собеседник.

— Простите?

— ... — опять скрежет. — Так называется их планета.

— А нет ли у этой планеты другого названия? — полюбопытствовал я.

— Конечно, для рас, неспособных выучить третий галактический язык (скрежет)цы согласились называться (свист)цами. Кстати, именно они, войдя в ваше положение, предоставили технику для создания ансамбля.

Ага, проговорился. Выдал имя поставщика. Теперь и посредник не нужен. Выучить бы третий галактический.

— К сожалению, оборудование настолько уникально, что создалась длинная очередь из желающих им воспользоваться. Мне удалось убедить (скрежет)цев переместить мою, то есть вашу, заявку в самый верх очереди, — рогоносец обворожительно улыбнулся.

Да, уел. Сроки-то поджимают. Что ж, придётся иметь дело с этим краснокожим сохатым.

— Хорошо. Но в договоре должно быть чётко прописано, что вы гарантируете сохранение моей должности и условий проживания, иначе сделка отменяется, — сказал я.

— Равноценной должности, — уточнил хвостатый делец. — В обмен на всё имущество на Земле.

— На всё моё, — уточнил в свою очередь я, — имущество.

— А с вами приятно иметь дело. Предлагаю оформить документы.

Я тёрся в этой галакто-бюрократической машине не первую неделю и знал, что означает эта фраза. Бумаг тут не терпели. Вместо этого две договаривающиеся стороны должны были слиться ментально и, что самое неприятное, физически тесно прижаться друг к другу. Происходило действо в специальной "кабинке согласия", там же были и душевые. Кода вызова касо я не знал, но мой партнёр исправил этот промах.

Кончиком задранного хвоста он выбил дробь на своих рогах, и прямо между нами появилась касо. Я уже был голый и мокрый, так что сразу юркнул внутрь. Ждать пришлось довольно долго. Каково же было моё удивление, когда открылась дверь и вместо рогато-хвостато-крылатого краснорожего гиганта в касо вполз слизняк полметра в длину ярко-зелёного цвета с оранжевым гребнем сверху.

Я уже хотел было крикнуть "занято", но существо успокоило меня ментальным посылом:

— Не беспокойтесь, это я, Всхлип-Всхлип, настоящий. А то была устрашающая маскировка.

Честно говоря, именно теперь я и устрашился. Прижаться грудью к худому тёплому телу совсем не то же самое, что обниматься с комком слизи. Я решил проявить космополитизм и вежливость.

— Ну что вы, я ничуть не беспокоюсь. Вы очень симпатично выглядите, — заверил я своего визави.

— Приступим? — обрадовался слизняк.

— Приступим, — уныло ответил я и широко, по-земному, улыбнулся.

— Возьмите меня на руки и прижмите к себе, — проинструктировал меня Всхлип-Всхлип.

Что ж, со слизнями жить — по-слизнячьи выть. Я отключил органы чувств, подхватил партнёра и крепко обнял.

Полчаса спустя я отмокал в обычной ванне с горячей водой и эвкалиптовым маслом. На какие жертвы только не пойдёшь ради человечества. И разве это ценят? Нет.

Я с головой погрузился в воду. Итак, подведём баланс.

Вова, как я мысленно стал называть слизняка уже на второй минуте слияния, передал мне кнопку, нажав на которую я запускаю исполнение договора. Вован получает сарай под Казанью и домик на Средиземном море, я же в течение двадцати минут должен стать директором ансамбля и его же представителем в Гасомыре. Что за ансамбль такой, я так и не выяснил: слизняк темнил до последнего. И кто такие дили, которые в этом ансамбле играют? Надеюсь, не цирковые блохи. А впрочем, какая разница? Они — там, я — тут, в особнячке, их представляю и возглавляю. Смущала моя неспособность к галактическим языкам. Все эти скрежеты, свисты и всхлипы никак не различало моё ухо. А ведь я считался лучшим лингвистом в ООН. "Тронсмеаж шинё, мон ами." "Ля ренью эттермини ассоси." Да, были времена...

Позвонил жабомордый. Наладили свистцы ему переводчик. "Соблаговолите исполнить условия вступления в течение двух часов." И отключился. Что ж, попробую в последний раз.

Я связался со штаб-квартирой ООН в столице Земли, в Антананариву.

— Пак манак туп лепуп, — раздалось с экрана. Между нами расстояние с пятьсот световых лет, а изображение и звук, как будто звонишь в соседнюю деревню.

— Василь, ты? — Я этого стервеца по носу узнал. С таким носом Сирано нужно играть.

— Я, Пал Степаныч, извините, не узнал.

— Хватит бездельничать, собирай общак через пять минут.

— Всё так плохо? — спросил Василий и шмыгнул носом.

— Даже хуже, — признался я, — Семёнов уже пакует чемоданы. Так что поторопись. Последний шанс у нас.

Я вылез из ванны и оделся в официальную форму генсека ООН: тростниковую юбочку и ожерелье из клыков ягуара. Навёл марафет, потратив полбанки белой краски. Вставил в нос кость опоссума, в пупок воткнул лотос, взял в руку копьё и уселся на трон из секвойи. Всё, я готов. Зубовная дробь — и видеозвонок на Землю переведён на большой, три на два метра, экран.

На генеральную ассамблею ООН явились почти все её члены, шестнадцать представителей стран-участниц. Не было только полинезийца, что не критично, и посла Объединённой Зулусии. Последнее обстоятельство сильно удручало.

— Слово предоставляется генеральному секретарю ООН Павлу Степановичу Трудолюбову, — официальным тоном объявил Васька.

Я прокашлялся. В зале заседаний ООН повисла мрачная тишина.

— Кэмарады, — сказал я. — Величайшим достижением человечества является обретение им разума. Именно разум отличает нас от всех остальных обитателей Земли. Только с помощью разума смогли мы возвыситься над другими животными, найти пропитание и построить цивилизацию. Культура, искусство, наука — ничего этого не было бы, оставаясь мы неразумными. Признанием наших заслуг, обретением статуса истинно разумного вида стало бы для землян вступление в Галактический союз мыслящих рас. Да, условия приёма в эту организацию трудны: разоружение и объединение. Но объяснимы. Разве истинно разумные существа будут уничтожать себе подобных? Разве по-настоящему мыслящий вид согласится жить на планете, где нет единого руководства? Так давайте же проявим себя как истинно разумные существа: объединимся и разоружимся.

Зал взорвался аплодисментами.

Вся моя речь была абсолютно бессмысленна. Присутствующие на ассамблее представители Англо-франкского королевства, Германо-турецкого пакта, Руссо-индийской федерации, Китайской народной республики, Персидского халифата, Латиноамериканского союза, Арабского нефтяного консорциума, Конфедерации Индийского океана (Мадагаскар, Шри-Ланка, Индонезия, Австралия), Объединённой Скандинаво-Восточной Европы, Бразильского ханства, Великого Туркестана, Чилийско-гавайской алохи, Южноафриканского братства, Соединённых штатов Северной Америки, Израиля и Новой Зеландии и без моей речи были за объединение и разоружение. Полинезийца мы бы уговорили.

Основная проблема была в зулусах. Воинственные гордецы, захватившие почти всю центральную Африку, они провозгласили себя высшей расой, полноценными людьми, а потомков тех, кто покинул родной континент сто тысяч лет назад, величали генетическим отребьем, трусливыми выродками и искателями лёгкой жизни. В чём-то они были правы, безусловно. Лишь жители африканских саванн обладали стопроцентным генетическим разнообразием, неся в себе все гены человека разумного. И правда, что беглецы скрещивались с неандертальцами и прочими близкими видами, в то время как африканцы блюли чистоту человеческой крови. Но разве жизнь вне бананового рая была столь легка и беззаботна, как это утверждают зулусы?

Кстати, афроарийцев следовало бы называть банту, поскольку среди них было больше представителей шона, руанда, конго и других племён банту, чем только зулусов, но кто рискнёт произнести это вслух? После трёхлетней блокады Мадагаскара — никто.

Что ж, я сделал всё, что мог. Моя речь транслировалась по всему миру и будет выложена в моём блоге. Остался заключительный штрих.

Я встал со своего трона и воздел копьё вверх.

— Прошу у Генеральной ассамблеи чрезвычайных полномочий для ведения дальнейших переговоров по вступлению земного человечества в Гасомыру, — и стукнул копьём об пол в знак того, что это моё последнее слово.

Наступила гробовая тишина. Фактически я просил сделать меня диктатором Земли, единолично распоряжавшимся всей военной, административной и хозяйственной мощью планеты. Лишь однажды в истории генсек ООН получал такие права. На двадцать минут, пока его не застрелил фанатик Лиги борьбы с авторитаризмом. Но и за двадцать минут Пак Хон Тыр успел запретить ставить мышеловки в городах с населением менее ста тысяч человек (историки до сих пор гадают, зачем он это сделал) и засеять кукурузой Антильские острова. Поскольку я был недосягаем для любых земных фанатиков, кроме Джонни и Коляна, моё единоличное правление грозило затянуться не менее чем на день.

С другой стороны, делегаты понимали, что только чрезвычайные меры могли спасти Землю от позора и унижения. Ведь быть расой, которую отказались принять в Гасомыру, равноценно тому, что быть неразумной расой. Обидно, когда тебя называют кретином, но... но жить можно.

Я не сомневался в провале своей затеи. Главное, чтобы в учебники истории вошла эта сцена: Трудолюбов просил, но ему отказали. К моему удивлению, собравшиеся поступили ровно наоборот. Эмоциональное нежелание числиться среди идиотов и придурков Галактики перевесило доводы разума, восстающего против диктатуры. Одним словом, делегаты повели себя как дебилы, которые не хотят называться дебилами. Даже полинезиец прискакал в зал заседаний, вытягивая вверх обе руки.

Я почувствовал себя пастухом стада баранов, который не знает дорогу на пастбище. Но делать нечего: я провёл остриём копья по груди, оставляя кровавую черту в знак того, что благодарю за оказанное доверие и не пожалею ничего ради достижения цели. Зал взорвался криками "браво" и хлопаньем ладош, и я оборвал связь.

Колян и Джонни валялись на полу не поднимая голов — традиционное приветствие Владыки Земли и Околоземного Пространства, сокращённо ВЗОП.

— Ладно, ребята, поприкалывались и хватит. Пошли собирать вещи, — сказал я. — Возвращаемся на Землю.

— А как же благодетель, с которым вы встречались? Неужели не поможет? — спросил Джонни.

— Этот зелё... то есть красный большой рогатый проходимец? — уточнил я. — Нет, Джонни, он не поможет, — с грустью в голосе сказал я. — Нам никто не поможет, надежды нет. Мы, земляне, будем отлучены от благ галактической цивилизации и станем прозябать на крохотной провинциальной планетке.

Мне удалось выдавить из себя слезу. Джонни понуро опустил голову. Коля посерел.

Потребовалось ещё десять минут прочувственных речей, мужских рыданий на плече верного друга и прочей сентиментальной чепухи, прежде чем мне удалось избавиться от ненужных свидетелей. Пообещав вылететь вслед за ними минут через пять, я наконец-то остался один.

Время поджимало, поэтому я сразу отыскал чудо-кнопку, переданную мне слизнем. Взвесив ещё раз судьбу человечества и собственную карьеру, я сделал выбор.

Ничего не произошло. Ни вокруг меня, ни внутри. А кнопка исчезла. Я обеспокоился, неужели не сработало? Я вызубил часы из швейцарского дуба, инкрустированные изумрудами, и стал отсчитывать время. Пять минут — ничего, десять — тишина, пятнадцать...

Я отложил в сторону церемониальное копьё и уже собирался снять тростниковую юбочку, как засветился экран видеофона, показав красно-радужного жабомордого.

— Вам это так с рук не сойдёт! Вы за это ответите! — орал автотранслятор видеофона, переводя бешенство жабы в привычную русскую речь. — Вы всё спланировали заранее!

Я не понимал, что происходит, но я же дипломат, надо держать марку.

Я побагровел и заорал в ответ:

— Это вы во всём виноваты! Вы вынудили меня пойти на такой шаг! Провал переговоров — на вашей совести! — и обвинительно наставил на него палец.

Галактический бюрократ позеленел (не помню, что это значит), прикрыл краевые глазки (ага, раздумывает), и сменил цвет на фиолетовый (нормальная степень неудовольствия окружающим миром).

— Досточтимый сэр, — это он мне, неплохо, — имею честь предложить вам начать переговоры о вступлении опекаемых вами рас в великое братство Гасомыры.

— Всего ансамбля? — вырвалось у меня.

— Порядок ведения переговоров и их очерёдность будет согласована позже. Всего наилучшего, сэр, — и отключился.

Ну что ж, Всхлип Всхлипыч не соврал. Особнячок остаётся за мной ещё на очень продолжительное время.

Я решил кинуть последний взгляд на планету неудачников — свою родину. Колян и Джонни уже должны были быть на месте.

— Как дела, ребята? — приветствовал я бывших своих подчинённых.

— Дядь Паш, ты не поверишь! Земли больше нет! — тактично сообщил Колян. — Смотри! — и указал на иллюминатор.

На месте привычного голубого шарика в космосе кружились какие-то обломки, куски непонятной формы.

Я вытер выступивший пот со лба и приказал:

— Дайте увеличение на видеофон.

Картинка приблизилась, и я смог рассмотреть детали. Что-то мне это напоминало, где-то я это видел... Несколько секунд я мучительно напрягал память. Ну конечно! Политическая карта Земли! Вон тот обломок — вылитая Руссоиндия, а вон тот — восьмиконечный крест бразильского ханства. И как я мог не узнать скандинаво-восточную Европу с гренландским довеском! Вся земная поверхность была разрублена-разъята точнёхонько по границам государств-членов ООН. Каждая страна обособилась от остальных и плыла в черноте космоса отдельным астероидом. Островом, можно сказать.

И вновь я хлопнул себя по лбу. Дили, ансамбли — я же учил в школе настоящий французский! Ile — остров, ensemble — группа, набор. Ensemble d`iles — группа островов, а не ансамбль неведомых дилей.

Я похолодел. Есть ли в Галактическом Центре выдача преступников, и по какой статье меня будут судить? Проболтается ли слизняк? Наверняка, ему-то что, сарай под Казанью он честно оттяпал. И кнопка пропала! Как — мне — всё — это — от — ме — нить?!

Уже чувствуя себя на эшафоте, с верёвкой на шее, я сказал то, что говорят все преступники перед казнью:

— Я действовал из благих побуждений. Другого выхода не было.

— Так это ваша работа? — спросил Джонни.

Я не стал отпираться:

— Моя, — и склонил голову. Топор занесён, и умолять палача бесполезно.

— Я немедленно свяжусь с Антананариву, — огорошил меня верный соратник Колька Семёнов.

— Да-да, все должны это узнать, — не отставал от него шахматный спарринг-партнёр Джонни Шерби. — Это грандиозно!

— Восхитительно! Великолепно! — добавил Колян.

Я поднял голову, расправил плечи и поправил тростниковую юбочку. Возможно, мне ещё удастся выкрутиться из этой передряги. На что там намекал жабомордый? Серия переговоров?

— Жаль, что лишились Антарктиды и океанов, но раз такова цена... — пожал плечами Колян.

Почему лишились, хотел спросить я, но вспомнил условия договора и в третий раз хватил себя по лбу. Ай да зелёный безногий уродец! Ай да делец! Будучи ВЗОПом, я становился владельцем всех территорий, принадлежащих ООН. Международные воды, Антарктида, Луна — всё захапал знаток французского. Про судьбу своего личного сарайчика и кипрского домика я уточнять не стал. И так понятно, что ушлый делец завладел и ими.

— Все почести потом, — заявил я. — Немедленно возвращайтесь. Нас ждёт работа, которую никто, кроме нас, не выполнит. Земляне станут членами Гасомыры, обещаю, или я не ВЗОП, — и щёлкнул по переднему зубу.