Вам жить дальше

 

Шёл тринадцатый день с тех пор, как они узнали, что Земли больше нет. Вернее — она есть, вон — точка вдалеке, которая была их домом. Голубая планета, которая теперь покрыта непроницаемой серой пеленой. Они и не должны были туда вернутся. Пятая экспедиция «Mars one» стартовала два года назад. Страсти вокруг заселения Марса давно утихли. Из первых трёх экспедиций сделали настоящее реалити — шоу: жители Земли круглосуточно следили за первыми исследователями и поселенцами, они стали настоящими героями — про них снимали фильмы, неисчислимые сериалы, писали книги. Каждый землянин знал их биографии. О них рассказывали в школе, в честь них называли улицы, даже небольшие города, а ещё — детей. Алексея назвали так не в честь первого командира марсианской экспедиции, просто родителям понравилось имя, но, учитывая его стремление стать космонавтом, в этом было никого не убедить, да он и не пытался. Сейчас нужно было подняться и пойти проверить оборудование, пообедать, в конце концов. В общем, с тех пор как всё произошло, они все старались делать то, что делали бы раньше. Просто потому, что не знали, что можно сделать ещё и всё это придавало жизни на корабле хоть какой-то смысл. Рикки вообще, казалось, не понял или не хотел понимать, что произошло: шутил, играл в с Диной в покер, ел до отвала и спал как младенец.

 

Надо ещё раз попробовать всех собрать и поговорить, — думал Алексей, открывая двери своей комнаты и шагая по узкому коридору. Сейчас ни он, ни его спутники и вообразить не смогли бы как можно выжить без искусственной гравитации, в узком жилом отсеке, какие были на заре космонавтики. В детстве он видел такой в музее, ему даже разрешили посидеть внутри, но там было темно и тесно — совсем не так, как он себе представлял.

В комнате отдыха как всегда плакала Линн, он услышал её ещё из коридора, а теперь увидел — она сидела, обхватив руками ноги, уткнувшись головой в колени и громко всхлипывая.

Привычным движением Алексей погладил её по голове, и, не успев открыть дверь в столовую, столкнулся с Димой.

— Опять ревёт? — спросил он, — Можно уже вести себя нормально? — повысил Дима голос, обращаясь уже к Линн.

Она стала только чаще всхлипывать, но даже не шелохнулась.

— Димон, не трогай ты ее.

— Да сколько можно уже! Все тут в одинаковом положении, а она одна сидит, ноет уже вторую неделю! — заводился Дима.

— Дмитрий, отставить! Пошли обедать.

Вместе они вышли в небольшую комнатку с длинным, во всю длину столом, именуемую «столовой» или «мини-кафе», как называл её Рикки. Он, кстати, вопреки обыкновению, сидел без карт и в задумчивости, поглаживая свою маленькую бородку, которую Дима именовал не иначе, как «козлячей». Дина ковыряла ложкой в маленькой плошке и наматывала на палец кудряшку — со стороны это выглядело как завтрак маленькой капризной девочки, и Алексей улыбнулся:

— Где Док?

— Живность кормит, — меланхолично ответила Дина, не отрывая взгляд от своей плошки.

— Сегодня его очередь — пояснил Рикки, не убирая руки от лица и глядя в пол. Алексей подумал, что если он продолжит так же интенсивно гладить то, что почитает за бороду, то скоро останется без неё.

Серый кот Барт, мурлыкая, потёрся об его ногу и Дима привычным движением подтолкнул его к столу:

-Динка, твой зоопарк опять разбежался.

— Пусть гуляет.

— А вот зачем нам животные вообще сейчас? Скоро сами будем жрать кошачий корм. Развели тут ковчег, — нервно улыбнулся сам себе Дима.

— Классное сравнение, — заметил Рикки, привычным движением доставая из кармана колоду карт. Ни то чтобы он был заядлый игрок, просто это была его любимая колода, которую он отнял в драке у двух недотёп, помешавших его безмятежному отдыху. Рик вообще каждую свободную минуту любил тратить на отдых и развлечения, стараясь жить на полную катушку. На земле он перепробовал всё, что мог: азартные игры, доступных женщин, несколько раз прыгал с парашютом, сплавлялся по рекам, ходил под парусом, лазил по скалам, курил травку, был завсегдатаем придорожных баров. Отличаясь крепким телосложением и неплохими навыками рукопашного боя, частенько участвовал уличных драках, и попадал за решётку. Решив, что на этом его земной путь завершён, Рикки решил заняться покорением космоса, надеясь снискать славы и значительно поправить материальное положение. Его родители, давно уже поставившие крест на обучении уму-разуму нерадивого сына, и всецело посвятившие себя воспитанию младшей дочери, без энтузиазма восприняли заявление Рикки о том, что он намеревается бороздить космические просторы. Препятствовать не стали, памятуя о любимой присказке старшего сына: «Будь моя воля, взял бы огромную биту и колотил матушку землю, как праздничную пиньяту, пока подарки не посыплются». Впрочем, в сложившейся ситуации, подобная шутка уже не казалась смешной.

— Тебе бы помолчать, Дим. Зачем тут животные, спрашиваешь? Зачем мы тут не хочешь спросить? — сузила глаза Дина.

— Дина ты ела? Вот и ешь! — огрызнулся он.

— Давайте поговорим спокойно, наконец. Вы думали, о чём мы договаривались? — вмешался Алексей.

— Да подумали, только…— начала Дина

— Только вот сколько можно эти разговоры разговаривать — продолжил Дима — Вообще давайте уже решим, голосовать будем, я не знаю. А то так и свихнуться не долго. Американка вон вообще уже тронулась.

— Сядь, пожалуйста. Сейчас, — говорить пришлось строго. Дима сел, посмотрел пристально и, видимо, многозначительно, но у Алексея не было ни сил, ни времени гадать, чем именно он не доволен — Я схожу за Доком и мы поговорим. Ведите себя нормально, я не прошу, кстати. Это приказ и относится он к каждому из вас.

— А кто-то фильмов пересмотрел— начал было Рикки, но Алексей посмотрел на него и тот умолк.

Как бы там ни было, дисциплина есть дисциплина, пусть Земли больше нет, но субординацию ещё никто не отменял. Алексей расправил плечи и двинулся в лабораторию. Несмотря на жужжание системы, всё ещё производящей какие-то, уже никому не нужные замеры, и регулирующей воздух и уровень кислорода в помещении, Алексей слышал, как за его спиной начали недовольно бормотать члены экипажа, а Дима, как всегда, что-то громко доказывал.

Да, они не должны были возвращаться, их готовили к этому, с ними работали лучшие психологи и психотерапевты какие есть…были на Земле. Но к тому, что произошло, их точно не готовил никто. Он понимал их агрессию, понимал, какая пустота царила в душе, и порой ему самому хотелось просто выйти в открытый космос и стать такой же частью вселенной, какой стали все люди с его родной планеты. Иногда, лёжа на кровати, он детально обдумывал, как он это сделает, рассчитывал по минутам, пытался угадать — насколько больно будет задыхаться и долгая ли это смерть. В лаборатории Дока не оказалось, зато на койке сидела одна из мартышек и старательно ковыряла свои пальцы. Когда Алексей проходил мимо, она оторвалась от своего занятия, и, издав какой-то радостный писк, поплелась за ним. Обезьян он не любил, но в сложившихся обстоятельствах, мартышка была лучшей компанией, чем его команда. Грузовой отсек был самой большой частью корабля — здесь хранились запасы еды и воды, под куполом был разбит зимний сад, повсюду стояли клетки с животными. Док был в самом конце отсека и явно был не в духе:

— Посмотри сюда, — жестом он указал на одну из стоящих на столе пробирок.

— Сильво, объясни нормально без этих фокусов. Я всё равно в этом ничего не понимаю, — заупрямился капитан.

— Да что тут понимать — уровень кислорода в крови у самки падает, она, кажется, стареет в два раза быстрее, хоть и выглядит как прежде.

— Значит, у нас будет ещё одна старая обезьяна, кроме тебя — улыбнулся Алексей.

На пару секунд уголки губ Сильво поднялись в подобие улыбки:

— Она может больше не родить потомства. Те, что есть — слабые. И я боюсь что…

— Я боюсь, что мы все, Док, можем больше не родить потомства. Нам все надо поговорить. Пойдём, ребята ждут, — и, не дожидаясь ответа, Алексей зашагал обратно.

Слышно было, как Сильво вздохнул, звякнули пробирки, которые он убирал на место.

До экспедиции он вёл достаточно аскетичный образ жизни. Жены и детей у Дока не было, как не было друзей, знакомых, заботливых коллег, в общем, всех тех неминуемых спутников жизни, окружающих обычного нормального человека. У Сильво вообще никого не было: ни домашнего питомца, ни даже тараканов, которые уже давно привыкли обходить за версту его скромное жилище, пропахшее формалином и едкими химическими веществами. Никого. Только разноцветные пробирки, которые он так старательно рассортировывал и подписывал.

Через полминуты Док уже нагнал капитана в лаборатории. На том же месте, что и прежде, сидела мартышка, только теперь она держала в ноге стилос от одного из бортовых компьютеров. Видимо он показался ей настолько интересным, что на проходящих мимо людей головы она не подняла.

— Хоть кто-то тут занимается делом, — съязвил Сильво.

Алексей хотел было ответить, и за несколько секунд составил целый план мини— лекции по трудовой дисциплине, но услышал вдалеке крики Димы, и его прожгла мысль о том, что родной планеты больше нет, и нравоучения больше не имеют смысла. Вообще ничего не имеет. Он начал приоткрывать дверь столовой и навстречу им шмыгнул серый кот, спасаясь от крика. Сильво тихонько вскрикнул от неожиданности. В столовой царил полный хаос. Рикки стоял у стены, зажав руками уши. Дина встала ногами на то, что являлось подобием скамейки у стола, и со слезами на глазах что-то доказывала Диме:

— Ты просто вообще не понимаешь! Ты и дома был такой! Зачем ты вообще полетел, если ты такой умный?

Да уж не в качестве безмозглого самаритянина! — выкрикнул Дима в ответ и добавил, уже спокойнее, — Слушай, Динка, сказку. У нас в семье как в сказке: у отца было три сына, хотя отец и не король, а директор автосервиса. Старший — технарь от бога, чтоб его. Средний — головастый, музыкант, живёт припеваючи, отдельно. А младший, выходит, вовсе дурак. Запчастей с неба не хватаю, да и скрипичный ключ от разводного не отличу, вот и решил магнатом заделаться, надеюсь, они хоть успели перевод электронный оценить. Был бы у меня клон, я б его сюда отправил, а сам бы бабки получил! — подытожил Дима и отвернулся.

Наконец, все заметили появление Дока и капитана и уставились на них. Рикки оторвал руки от ушей и полез в карман, видимо, хотел подержать в руках свою драгоценную колоду. В тишине отчётливо слышались всхлипывания Линн.

— Её можно привести сюда? — тихонько спросила Дина.

— Не думаю. Сейчас она не в состоянии говорить. И слушать, — уверенно сказал Алексей. — Давайте сядем.

За стол сели молча. Казалось, никто не хочет говорить, но капитан знал, что у каждого есть что сказать, просто никто не хочет быть первым. Они пробовали обсудить всё и раньше, почти каждый день. Сначала никто не хотел принимать очевидного факта и все ждали, когда Земля выйдет на связь. Потом, когда стало понятно, что ждать нечего, наступили самые мрачные дни— отчаяния и молчания. Как тени команда бродила по кораблю, лишь изредка перекидываясь парой дежурных фраз. Сейчас ждать больше было нельзя — как капитан он понимал это лучше других — нужно было решать, что делать дальше.

— Ты когда пытался связаться с Землёй? — задал вопрос Алексей, обращаясь к Диме.

— А смысл? Если там и остался кто живой, в чём я сильно сомневаюсь, вряд ли они рвутся передать нам привет и успокоить, а ещё лучше…

— А ещё лучше выполнять распорядок и приказы. Иди и попробуй связаться.

Дима опустил голову, склонил вбок, посмотрел на Алексея в упор, и, видимо хотел что-то сказать, потому что скулы его ходили ходуном, как бывает, когда сильно сжимаешь зубы, но промолчал, медленно поднялся и пошёл в отсек с оборудованием.

— Можно я скажу? — тихо, но уверенно спросила Дина.

— Конечно, –кивнул Алексей.

— Я долго думала и одного не понимаю. Вы извините, что я вот так прямо скажу, но — что мы будем делать? Мы не можем в космосе болтаться, не можем вернуться на Землю…

— Мы можем приземлиться или лучше сказать — «примарситься» на Марс — грустно улыбаясь, сообщил Сильво, — мы должны решить — как нам теперь жить и что можно вообще делать в такой ситуации.

Простой вопрос «Как нам теперь жить и зачем?» почему-то поднял в душе Алексея огромную волну. Как во время шторма поднимает водоросли со дня моря, так и вся грязь, страхи и злость последних дней вдруг разом закружились в нём огромным водоворотом, кажется, даже на глаза наворачивались слёзы, в груди что-то щемило, стало трудно дышать, но плакать он себе позволить не мог. Такой роскоши не позволяла себе даже хрупкая Дина. Он глубоко вздохнул, стараясь отогнать волну страха, и внимательно оглядел команду. Кажется, вопрос, который висел в воздухе, но впервые был высказан вслух, произвёл такое впечатление не только на него.

Док смотрел перед собой стеклянными глазами и мысли его были явно далеки отсюда. Дина, зажмурив глаза, наматывала на палец колечко волос. Рикки оторвал взгляд от колоды, которую успел достать из кармана и посмотрел на Алексея. Скорее, ища поддержки, капитан спросил:

— Рикки, ты хорошо учился в школе, а? Сможешь что-нибудь дать новому поколению?

— Я был троечником, но что-нибудь дать им непременно могу — улыбнулся он, — я здоровый как бык, меня поэтому и взяли сюда. Точнее — сам захотел, просто, кем бы я был там? — он махнул головой в сторону, где, по его мнению, раньше мирно вращалась по орбите голубая планета, — тут я хоть что-то могу сделать, а там был бы менеджером или солдатом. Что одно и то же.

— Да ты философ, — усмехнулся Док.

— Нет — серьёзно ответил Рик, — я игрок. Только вот сейчас не могу понять — проиграл я или выиграл.

— Узнаешь, когда попробуешь сделать детей на планете с низкой гравитацией, — ожесточённо бросил Сильво.

Несколько секунд все молчали, обдумывая сказанное. Потом к всхлипываниям Линн добавился ещё какой-то звук и Алексей не сразу понял его природу. Сначала ему показалось, что Линн стало плохо, но подняв глаза, он понял — это тяжело и часто дышала, тихонько плача, Дина.

— А по-моему, это тебя сделали на планете с низкой гравитацией — увидев реакцию Дины начал заводиться Рикки.

— Тишина. Все подробности мы сможем обсудить позже. Сейчас нужно решить главное,— Алексей не успел договорить, потому что в столовую ввалился Дима.

— Нет ответа — как-то чересчур радостно сообщил он, — Зато «наши марсиане» опять что-то прислали. О, я смотрю это заразно — съязвил он, глядя на Дину, — теперь у нас две ревущих бабы.

— Сядь на место! — рявкнул Алексей. Он хотел лишь строго сказать, но крик вырвался сам собой, — Ведите себя по-человечески, — проговорил он уже спокойнее, — Дима, сейчас мы обсуждаем нашу специализацию и думаем — чем каждый из нас может быть полезен.

— Вы что — собираетесь создавать новый мир? Возродить человечество? — Дима широко разводил руками на манер продавца, приглашающего оценить товар, — Вы благородные, вы знаете об этом, а? В ваши светлые головы не приходило спросить у нашего плачущего физика— это вообще — реально? Потому что все Ваши гениальные планы…

-Дина, — перебил его Рикки, — правда, это возможно вообще?

Дина задумалась, склонив голову набок, подобно маленькой птичке, оценивавшей расстояние до ближайшей съедобной букашки. Птичка — это прозвище она получила ещё в школе, так называли её одноклассники и даже преподаватели. Она и в самом деле была похожа на маленькую синичку, такая же аккуратная, миленькая. Её движения были лёгкими, едва уловимыми и на первый взгляд напоминала подростка лет шестнадцати.

— Сейчас на планете достаточно кислорода под куполом, — с видом ученицы, повторяющей зазубренный урок, начала она,— на базе Марса 32 человека, — Мы везём с собой большие запасы воды и пищи, ещё семена и растения. Схема получения пресной воды давно отработана. Кислорода, если не случится форс— мажора, будет в достатке. Я не могу представить, но может и реально.

— Может и реально — повторил Дима, — Отличная перспектива. А ты Дина будешь, видимо, рожать от каждого из нас до конца своих дней, ага? Как тебе такая перспективка?

Вопреки предположению Алексея, Дина не расплакалась. Она ухмыльнулась и вскинула голову:

— Конечно, я буду. От всех. Кроме тебя, — эти слова она сказала громко, растягивая каждую букву.

Они уставились друг на друга через стол, электризуя воздух вокруг.

— Всё, хватит, — не выдержал Рикки, — Дина, не слушай его. Вообще не думай об этом.

— А вот и первый претендент на отцовство! — вскинулся Дима. Не дав ему продолжить, Алексей встал и обратился к Дине:

— Дина, пожалуйста, выскажи нам свою точку зрения — как ты видишь своё и наше будущее? Что, по-твоему, сейчас нужно сделать?

— Знаете — медленно начала она, и Алексей заметил, что она совсем успокоилась и её детское личико стало серьёзным, — знаете, я просто не могу поверить в то, что произошло и стараюсь об этом не думать. Потому, что стоит мне понять, что случилось, и я не знаю, что со мной будет, понимаете? — она завертела головой в поисках поддержки. Кудряшки запрыгали как пружинки, а глаза больше были похожи на глаза маленькой девочки, чем взрослой женщины— учёного. Рикки потянулся и дотронулся до её руки, Док сухо кивнул. Дима сидел, уставившись в пол.

— Я хочу сказать, что мы все тут — и мы живы, но почему мы? Что мы можем сделать? Что можем рассказать о том, что было? Кем будут те, кого мы назовём детьми? Какому языку их учить?

— А вот это интересный вопрос — живо отреагировал Док, — я бы ещё добавил к этому, что из всех животных у нас есть на корабле две мартышки с потомством, кошки с пятью котятами, две собаки, которых ещё не спаривали, ещё несколько насекомых — гусеницы, коконы бабочек…

— Гусеницы! — злобно воскликнул Дима, — вот им и отдайте планету! У них больше ума, чем у всех вас! Разве вы не понимаете, что это — бесполезно? Всё, что вы говорите — чушь! Вы размножение будете контролировать? Цветочки сажать? Какой шанс вообще создать подобие Земли на Марсе?

— Мы не будем создавать подобие Земли, мы будем обживать Марс, — строго ответил Док.

Дима сел, и, сжав голову руками, продолжил тихонько бормотать что-то про «чушь» и «тупых поселенцев».

Рикки оставил колоду в покое и сказал:

— Я не могу себе представить, что там никого нет. Там были мои родители. Там мой пёс Лок. .Ещё моя учительница, парк на Мирред-сквер, где всегда дети играют. Не может быть, чтобы не осталось никого. Я пытаюсь понять, но не верю.

-И я не верю, — выдохнула Дина.

— Мы должны приложить все усилия, чтобы выжить, — проговорил Алексей, — Мы должны держать себя в руках, — собственный голос отдавался в голове глухим эхо, — Нам нужно решить очень много важных задач, и первая из них — собираемся ли мы выживать? — от сказанного ему стало трудно дышать. В голове будто повис туман, а на уровне солнечного сплетения прочно засел тошнотворный комок нервов и боли. Он зажмурился и заставил себя сказать уже более уверенно, — Каждый из вас должен понимать, что нужно не просто сделать выбор, но и нести за него ответственность, понимать все риски, последствия. Я собираюсь жить. Это мой выбор.

— У тебя он есть в отличие от тех, кто остался на Земле, — напевно сказал Рикки.

— Да, в отличие от них, — спокойно согласился Алексей, — И я хочу, чтобы каждый из вас решил, что делать дальше. Как капитан я продолжу исполнять свои функции.

Док, теребивший пуговицу халата, вздохнул, и все, посмотрев на него, приготовились слушать:

-Я буду жить и хочу, чтобы наши животные выжили. Я не знаю, как я это сделаю, но сделаю. Сейчас я неспособен думать над деталями. Я на грани истощения и понимаю, что нужно остановиться и решить. Мне хочется сказать вам кое-что, хотя я знаю, что вы не захотите этого слышать — он остановился, но никто не стал возражать и не перебил его, — Когда я начал заниматься наукой, я перестал верить в Бога. Я с детства не мог представить себе и мысли не допускал, что его нет. А потом всё изменилось, — он снова громко вздохнул, — не буду утомлять вас подробностями, но сейчас я знаю, что он есть. Мой разум, моя голова…она теперь какая-то новая, понимаете? Не замусоленная мыслями.

Она чистая. Всё, что могло случиться, уже произошло. Как будто я старый остался там и погиб вместе со всеми.

Дина подняла на него полный удивления взгляд.

— Да, Дина, — продолжил Сильво, — я полетел сюда не потому, что люблю науку. Я люблю науку, но я чувствовал, что на грани. Я умирал изнутри, понимаете? Я решил, что тут я смогу сохранить то, что когда-то было мной. Я потерял Бога и забыл кто я такой. А теперь я хочу жить и думаю, что мы тут не случайно.

— А я думаю, что Бог моргнул, как минимум, — начал Дима, — я вот не могу и не хочу ни в кого верить, потому что то, что случилось, сознательно сделать никто не мог, даже твой бог.

Сильво скривился и отвернулся, как будто ему стало больно.

— У меня нет цели что-то доказать тебе и я не буду отвечать на это. Ты не прав и мне противно, — тихо сказал он.

— Когда я была маленькая, я смотрела на звёзды и мечтала, что когда вырасту, увижу Землю из космоса, — обращаясь к Сильво заговорила Дина, — Мне было сложно добиться этого места и пришлось доказывать, что я могу то же, что и вы. И каждый из вас знает, сколько было кандидатов и какие у них были аппетиты. Но я попала сюда, — она вздохнула и продолжила,— Когда я училась в школе, у нас в классе была девочка Лиза. Она сидела недалеко от меня. Мы дружили, иногда ходили вместе домой, болтали. Она была хорошенькой, с белой чёлочкой. И очень аккуратной, — её голос начал дрожать, — Однажды она не пришла в школу. Учительница сказала, что с ней случилась беда. Через неделю мы узнали, что её убили. Какой-то маньяк или псих, я не знаю. Мне было очень страшно, даже домой ходить. А ещё мне очень не хотелось думать о Лизе и вспоминать её. Я просто старалась учиться и делать вид, что ничего не случилось. И, знаете, что? — она выдержала паузу, — Через какое-то время я в это поверила, и всё снова стало хорошо. Вы поняли к чему я это? Просто жизнь берёт свое, если ты хочешь жить. Когда Земля… когда с Землёй это случилось, я легла и хотела просто уснуть и не просыпаться никогда. Но потом мне нужно было в туалет, потом поесть и проверить оборудование. Потом я кормила Милли и Барта, и всю живность. И так каждый день, до сегодняшнего. Все эти мелочи, они как будто затыкают эту рану внутри. А вчера я поймала себя на мысли, что хочу посмотреть какой— нибудь фильм, представляете? Это показалось мне важным!

Она права — подумал Алексей. Он сам придумал себе миллион дел, стараясь не думать о случившемся. И мало-помалу бытовые дела стали казаться важными, и он стал реже думать о Земле, чаще — о команде.

Док, казалось, тоже понял, о чём говорит Дина и закачал головой.

— Я понимаю, что произошло, и ещё я понимаю, что всё, что было, есть теперь только в моей голове, — Продолжила она, — Мне нужно всё хорошо помнить, и еще — жаль, что я не успела узнать и увидеть побольше! Но сейчас не время жалеть, да? Только от нас зависит — что будет дальше.

Она замолчала, и Алексею показалось, что снова уже не заговорит, но он услышал:

-Я очень рассчитываю на вас на всех, — последние слова Дина снова сказала неуверенно, словно в ней проснулась та маленькая девочка, которая потеряла школьную подругу.

— Верь своей боли — чеканя каждое слово, сказал Рикки.

-Что? — переспросила Дина.

— Это слова Уильяма Хью Одена, был такой поэт:

«Но если ты не сможешь удержать своё царство

И придёшь, как до тебя отец, туда,

Где мысль обвиняет и чувство высмеивает,

Верь своей боли».

-Верь своей боли, — эхом повторила Дина.

Верь своей боли — точнее не скажешь, думал Алексей, и вдруг его снова пронзила тревога. Что-то изменилось. Что-то было не так. Он вскочил и начал оглядываться по сторонам в поисках источника проблемы. Команда, уловив его тревогу начала переглядываться. Дима, глядя на капитана, встал со скамейки и беспокойно осматривал комнату. Что не так?

-Тишина! — догадался Алексей. Не слышно плача Линн, к которому они так привыкли, что он стал фоном.

Линн стояла у двери. Её трясло, бледное лицо опухло от слёз, глаза превратились в маленькие щёлочки, а губы были искусаны до крови. Миленькая, смешливая Линн, сейчас была похожа на зомби из многочисленных фильмов про апокалипсис.

На роль первой красавицы Земли она, конечно, не потянула бы, хотя учитывая то, что Земли больше не существовало, кого ещё считать первой красавицей? В институте за Линн ухаживало много молодых людей, которым она, впрочем, не проявляла интереса. К своим двадцати годам, Линн не имела ни одного продолжительного романа, поэтому ей было очень просто ответить согласием на предложение главы медицинской кафедры университета отправить её по государственной программе сотрудничества с проектом «Mars One», как лучшего студента-медика для составления медицинских отчётов и профилактики возможных заболеваний.

— Иди сюда, дорогая, — Дина встала и, обняв её за плечи, усадила рядом. Рикки принёс тоненький коричневый плед.

— Линни, мы все рады, что ты хочешь с нами поговорить, ну, или хотя бы посидеть рядом, — отозвался Док.

— Мне не страшно слышать о смерти на Земле, — неожиданно для всех начал Дима,— мне гораздо трудней и страшней представить то, что вы собираетесь сделать. Что вы называете теперь жизнью. Ты, — он направил палец на Сильво, — пытаешься усмотреть какой-то смысл в этой бесцельной смерти целой планеты, ты, — палец указал на Дину, — сама себе придумываешь реальность. Успокаивай себя сколько влезет. Француз, — настала очередь Рикки, — мозги проиграл в покер ещё на Земле. А ты, капитан, — Дима уверенно посмотрел Алексею в глаза, и, не отводя взгляда, продолжил, — ты можешь сколько угодно играть в спасителя человечества. Меня не вмешивайте, демагоги. Насколько вашей бравады хватит? Через часок плакса опять продолжит заливать корабль, — Линн всхлипнула, услышав, что речь о ней, — вы все просто помешаетесь, если уже не помешались!

— Ты не прав!— забасил Док, — Чем больше развито животное, тем гибче его поведение и больше шансов приспособиться к окружающей среде. У нас есть шансы…

— Какие были шансы, что эта планета столкнётся с Землёй? — еле слышно спросила Линн. Но её голос звучал так необычно, что услышали все.

— Это не планета, Линн, а астероид — ответил Док, — Очень большой астероид. Шансов на столкновение почти не было. Поэтому всё, что случилось и кажется почти нереальным.

Дина и Линн одновременно кивнули, а Рикки спросил:

— Их что, сдуло всех? Или они взорвались? — он задумался.

Замолчи, сейчас же замолчи! — мысленно закричал Алексей. Он тысячу раз думал о том, как всё произошло. Сейчас нельзя об этом думать, потому что любой из них может просто сорваться и тогда все усилия, которые он приложил, чтобы собрать их вместе и обсудить действия, пропадут даром. Но Рикки продолжил:

— Им было больно или…?

— Или, Рикки — прервал его Алексей. Мы говорим о том, что собираемся делать дальше. Ты не хочешь поучаствовать в этом увлекательном разговоре?

— Представьте хоть на секунду, — Рикки зажмурил глаза, — что там остались живые. Я хочу так думать.

Теперь Алексей понял, почему всё это время француз был так спокоен — он действительно верил, что на Земле осталась жизнь. Ему бы тоже хотелось в это верить, но шансов на это не было. Но говорить об этом Рикки он не собирался.

— Я не знаю, почему именно мы остались в живых,— продолжал Рикки, — точнее — знаю: потому, что нас там не было. Вот и всё. И никакого провидения или знака судьбы тут нет. В общем, я за то, чтобы мы делали то, для чего нас сюда послали, — он замолчал и снова принялся перебирать карты.

Линн и Дина кивнули. Они так и сидели, обнявшись. Линн перестала плакать и внимательно слушала. Её большие серые глаза распахнулись так сильно, что брови высоко поднялись и лоб покрыли морщинки.

Какая она ещё маленькая, — подумал Алексей, — маленькая и сильная. А вслух сказал:

— Линн, мы рады, что ты смогла к нам присоединиться. Ты согласна с тем, что услышала? Ты готова к тому, что мы собираемся сделать? Ты с нами? — он готов был задавать вопросы, пока она не отреагирует хоть на один из них.

— Знаете, — запинаясь, начала она, — меня совсем к этому не готовили. Я вообще не представляла, что такое может случиться. И я всё время думаю о своих сёстрах и маме. Ей было тяжело меня отпустить, но она всегда меня понимала — её голос задрожал, — А теперь их…я хотела сказать, что они…— она замолчала и зажала рот рукой, как будто боялась сказать что-то ещё или разреветься. А может— то и другое.

— Не думай об этом, девочка. Сейчас не нужно об этом думать. Они были бы рады, если бы ты позаботилась о себе. Поела, хотя бы, наконец,— неожиданно для всех произнес Дима.

Он встал и пододвинул к ней Динину миску с недоеденным обедом — холодными консервами. Полезная и безвкусная космическая еда давно стала привычным блюдом.

Линн недоверчиво посмотрела на него, но тарелку взяла. Дима улыбнулся:

— На одного космического шизика меньше — подмигивая Дине, пошутил он. Дина благодарно улыбнулась в ответ.

-Я не знаю, кем мы станем на Марсе, — серьёзным тоном продолжил Дима, — Мы должны были просто выполнить программу. Не было речи о продолжении жизни, детях, всей этой ерунде, — он остановился и обращаясь к Сильво сказал,— Док, скажи мне, кем мы будем, а? Кем будет следующее поколение? Они вырастут на чужой планете, без звуков, цветов. Ветра, я не знаю. Этот ваш недостроенный мир, он — просто рай для мутантов. Вы не хотите умирать и придумываете себе цели. Вы как их учить будете? Или они будут расти со зверьём?!— он начал прибавлять громкость, — Что ты смотришь, Лёх? Ты командир, так заткни меня! Я просто механик, да? Ни черта не понимаю?!

— Я не…— попытался вставить слово Алексей.

— Я тебе скажу, — перебил Дима, — я тут единственный, похоже, кто нормально всё понимает. Я не хочу медленно подыхать на этом красном пекле! Вы просто, как дурачки такие, уселись и принялись планы строить. Вы понимаете, что вы создадите там? Это кошмар, каких захочешь — не придумаешь! Вы не сможете нормально жить там и не сможете нормальных детей вырастить. Вы просто с ума сойдёте или от чего-нибудь передохнете. Или наделаете мутантов, и они вашу печень сожрут, — ухмыльнулся Дима, теперь он говорил быстро — Вы не можете это сделать. Вы уже помешались. То, что вы придумали — не вариант. Вы там размножаться хотите, садики разбивать с цветочками — такие трюки выкидываете! А что я объясняю? — он махнул рукой, — Вам жить дальше.

Алексей кивнул, решив не спорить и не отговаривать Диму, по крайней мере, сейчас. Он замер, заметив, что у механика какой-то странный взгляд. Мёртвый или тусклый. Он смотрел только перед собой, но как будто ничего не видел. Его белая футболка намокла, как будто он только что вышел из спортзала, или, учитывая, что на лбу появилась испарина, а волосы взмокли, гулял под дождём. В других условиях он поручил бы Линн срочно осмотреть его, но сейчас важно было «достучаться» до членов команды, заставить их, наконец, двигаться.

— Ты просто не веришь, что у тебя получится, — тихонько начала Дина, и Алексей зажмурился, мысленно призывая её замолчать, — ты никому из нас не веришь, всё время издеваешься. Ты не думал, что у тебя там получится, поэтому полетел сюда, как будто, тут ты стал бы другим. Я тебе скажу — ты не изменился и не стал лучше, потому что полетел. Сейчас ты просто стал опасней для окружающих. Ты в себя не веришь, поэтому тебе и страшно. Поэтому ты всё это и говоришь, — последние слова она произнесла так спокойно, что они заставили всех встрепенуться. Закричи она или заплачь, никто бы не обратил внимание на то, что она сказала. Но слова были произнесены тихо, почти шёпотом.

Дима не смотрел на неё. Он сидел, подперев голову руками, и как будто разглядывал что-то вдалеке. Длинные, согнутые в локтях руки упёрлись в колени, и казалось, что в теле напряжён каждый мускул.

— Дима, мы должны попробовать, — ласково сказала Линн, — Ты пойми, что сначала будет трудно, но мы должны попробовать. Выживать — не главное. Если ничего не выйдет, некому будет с нас спросить, — Дима взглянул на неё и грустно улыбнулся, — Для меня главное — научиться жить там. Я просто хочу, чтобы ты это понял. Я плакала долго, ну, ты знаешь. Но сегодня вы, наконец, начали нормально говорить, и я поняла, что тут не одна. Мне было страшно, а теперь — нет. Ты тоже не один.

Линн вытянула руку из под пледа и положила на Димино плечо. Он удивлённо посмотрел на её маленькую ручку, как будто видел в первый раз, и, шумно выдохнув, быстро кивнул.

— Дима, приди в себя, мы все тебе поможем,— начал было Док, но Дима резко встал и оборвал его:

— Нет смысла просто сидеть и жать. Я попробую ещё раз выйти на связь с Землёй и посмотрю, что там «наши марсиане» прислали.

— Конечно, возвращайся потом сюда, — кивнул Алексей.

Механик вышел, тихонько закрыв за собой дверь, а Док встал из-за стола и начал мерить комнату шагами.

— Есть вещи, которые мы никогда не сможем понять, — говорил он, — то, что Земли больше нет, понять невозможно. Представить — да, понять — нет. Попробуй представить себе бесконечность,— обратился он к внимательно следящей за ним Диной, — просто задай своему разуму вопрос — что такое бесконечность? Или откуда взялся первый элемент во Вселенной? Почему мы не можем этого понять?! — он поднёс пальцы к вискам, — У меня есть теория. Она спорная, да, — казалось, что Док теперь говорит сам с собой, — я думаю, что то, что сейчас произошло, уже когда-то было.

Он остановился и замолчал. Все смотрели на него.

— Уже было с планетой, с другой. И тогда выжившие выбрали Землю для…

— Оставь нас сейчас без теорий, Док, — оборвал его Алексей,— Я пойду, посмотрю, где Дима,— поднимаясь, сказал он. Димы не было дольше обычного, а значит— был шанс, что Земля… Нет, об этом нельзя и думать.

— Может, он связался с ними? — воскликнула Дина, облекая его мысли в слова.

Она вскочила и, прежде, чем Алексей усел возразить, направилась за ним.

В бортовой не было никого, и они, обсуждая предстоящую посадку, дошли до лаборатории. Там тоже было пусто, даже обезьяна покинула свой «пост».

— Я пойду в грузовой, — предупредила Дина и побежала туда. Алексей кивнул.

В стыковочном было как-то по особенному свежо, обычно система жизнеобеспечения нагнетает разряженный воздух, восстанавливая атмосферу корабля после стыковки с челноком, вот только стыковаться они ни с кем не собирались. Лэптоп выдавал какую-то тарабарщину — четырёхзначный шифр, обычно такие приходят из далёких галактик в ответ на бесчисленные запросы, посылаемые земными учёными. Как правило, это их собственный сигнал, проделавший путь в сотни световых лет и срикошетивший от какого-нибудь астероида. Но иногда шифр несёт в себе информацию, не имеющую ничего общего с земной. Тогда учёные жадно набрасываются на него, ища крупицы разумной мысли, впрочем, результаты этих поисков пока не принесли никаких плодов. Единственное, что смущало Алексея –то, что шифр прислан с Марса. Обычно они обмениваются сообщениями с комендантом поселенцев по субботам, но сегодня была среда. Или это плоская марсианская шутка, или в отсутствии Земли, они, вероятно, практикуют варианты марсианской письменности, иначе зачем им было кодировать сигнал? Но обдумать как следует этот коллапс Алексей не успел, он увидел штатного механика.

Дима лежал в стыковочном отсеке. Руки по швам, ноги на ширине плеч, со стороны его поза напоминала человека, собиравшегося приступить к утренней зарядке и нечаянно задремавшего навсегда. Смерть была нарисована столь красочно, что от обилия цветов кружилась голова и мутило. Бледное, как мел, лицо, потемневшие глазницы, с закатившимися молочно-белыми глазными яблоками, синий, рот перекошенный гримасой боли от удушья, ярко-бордовые отпечатки рук на шее. Если бы не индикатор уровня кислорода, свидетельствующий о недавнем открытии переборок стыковочного шлюза, можно было предположить, что Дима задушил себя своими руками, что, по сути, и произошло. Комок тошноты и нервов зашевелился внутри живота, но Алексей тряхнул головой, как будто говоря «нет», стряхивая с себя все мысли. Почему-то ничего не шевельнулось в душе. Механическим движением он открыл шлюз, и тело унеслось в открытый космос. Так же быстро Алексей закрыл шлюз и возобновил подачу кислорода в стыковочный отсек, разблокировав двери. Единственное, что он чувствовал — благодарность за то, что Дина пошла искать Диму среди клеток со зверюшками и не видела его мёртвого тела.

Она сидела в лаборатории, поглаживая серого кота.

Услышав приближение Алексея, Дина подняла глаза, — Ты его нашёл?

— Да. Пойдём к остальным.

— А где он?

— На корабле его больше нет, — сухо ответил Алексей, отвернулся и пошёл в столовую.

Когда они появились на пороге, казалось, все уже знали, что произошло.

Как будто все только этого и ждали, чёрт возьми! — пронеслось у капитана в голове.

Вслух сказал:

— Димы больше нет. Мы должны принять его выбор. Не обсуждается.

Линн тихонько всхлипнула, и он сердито посмотрел в её сторону, продолжая:

— Мы решили, что будем садиться на Марс, жить там и строить колонию. И теперь нам предстоит много работы — он говорил без эмоций, как будто они проходили тренировку перед полётом.

Все с жалостью смотрели на него.

— Для тех, кто ещё сомневается или хочет покинуть корабль подобным образом, — он внимательно посмотрел на каждого из членов команды, — прошу сделать это сейчас, незамедлительно, а не отпрашиваться, скажем, в туалет или…

— А я правда хочу в туалет — жалобно протянула Линн.

Рикки прыснул от смеха. Док улыбнулся, и Дина тоже заулыбалась сквозь слёзы.

— Линн, я бы вызвался тебя проводить, но думаю, ты сама справишься, — уже спокойнее продолжил Алексей. Впервые за долгое время он видел улыбки. Смех вообще показался ему чем-то незнакомым. Он посмотрел на них — худых, бледных, с потерянными глазами и глупыми улыбками на лице, — В ближайшие дни нам нужно решить проблемы, связанные с посадкой и обсудить планы на ближайшее время, так что готовьтесь напрягаться. Мы будем обсуждать всё здесь, вместе. И я прошу вас, держитесь вместе и делитесь всем, о чём хотите сказать. Не надо молчать, хорошо? — последний вопрос относился к Линн, которая вернулась и усаживалась на прежнее место.

Она послушно кивнула.

— Все согласны?

Кудряшки Дины дёрнулись, как у фарфоровой куклы, она слегка склонила голову. Рикки ответил:

— Да.

— Да, конечно, да, — растерянно сказал Сильво.

— Мы летим на Марс и готовимся к посадке, — Алексей понял, что повторяется. Но почему-то сейчас ему хотелось говорить это снова и снова, — Мы должны решить, что каждый из нас может сделать, чтобы приспособить имеющееся пространство для жизни. Нам нужно жить дальше. Должно же где-то быть будущее?

Алексей резко встал из-за стола и сообщил:

— Пришёл сигнал с Марса

— Почему он закодирован? — спросила Дина,— Сложный код, сигнал длинный

— Может SOS? — неуверенно проговорила Линн.

— Пока буду раскодировать, мы долетим, — Дина с тревогой взглянула на капитана.

— Раз так, нет смысла крутиться на орбите, разгадывая марсианский ребус,— подвёл итог Алексей, -всем проверить готовность корабля к посадке, сообщать по готовности, брифинг закончен, я буду на капитанском мостике.

Выполняя распоряжение капитана, члены экипажа разбрелись по рабочим местам. Через 20 минут на капитанский мостик понеслись радиотелеграммы:

— Сильво, отсек 5:1 целостность клеток проверил, животные готовы к посадке.

-Линн, отсек 4:1, растения проверила, процесс фотосинтеза в норме, уровень кислорода стабилен, к посадке готовы.

— Рик, 3 и 2:1, стыковочный и багажный отсеки проверил, всё в норме, удерживающие крепления опечатаны, к посадке готовы.

— Дина, системы жизнеобеспечения проверила, все показатели в норме, уровень кислорода и гравитации стабильны, к посадке готовы.

— Ок, Алексей, отсек 1:1, капитанский мостик, все системы функционируют нормально, корабль полностью готов к посадке, карта звёздного неба обновлена, маршрут посадки задан, автопилот запрограммирован. Расчётное время посадки час двадцать. Прошу всех членов экипажа собраться в посадочном отсеке, конец связи.

Бронзовый рассвет, подобно огненному цветку Прометея расцвёл на горизонте. Языки пламени, с аппетитом облизывали треугольный кусок пирога с человеческой начинкой, стараясь не упустить ни одного кусочка, отчего весь корабль, покрытый солнечными батареями, напоминал огромный золотой слиток, просто так зависший в непроницаемой, чёрной пустоте бескрайнего космоса. Корабль, с членами пятой экспедиции «Mars One» медленно плыл в темноте. Вдалеке блестели холодным светом звёзды, подмигивая и тихо наблюдая.