Прейскурант

Сквозь уплывающий, хрупкий сон Вадим ощутил приятное тепло. Что-то скользнуло по щеке и нестерпимо защекотало кончик носа.

— Ну мам! — простонал он, пытаясь приподнять сопротивляющиеся веки. — Я же просил…

Половина его — разоспавшийся, утонувший в неге ребенок — радостно затрепетала и потянулась к самому дорогому, самому близкому человеку. Вторая же — колючий, неуверенный в себе подросток — недовольно насупившись, попыталась отстраниться, глубже зарыться в одеяло. Еще бы, взрослый ведь — зачем такие вот телячьи нежности? Они для малышей… не увидел бы кто…

Мимолетное прикосновение, бережно-ласковое.

— Вставай, засоня!

"Засоня" нехотя разлепил упрямые слипшиеся ресницы. Мать смотрела на него, лукаво улыбаясь. Убедившись, что цель достигнута, и сын худо-бедно разбужен, она пропела, слегка фальшивя:

— С Днем рождения тебя!

А потом с энтузиазмом схватила его за щеки и принялась тормошить, приговаривая:

— Смотрите, люди добрые! Вон какого здоровяка отрастили, а он родителей не признает!

Вадим вырвался, неловко отмахнувшись.

— Чего ты?!

— Грубиян, — попеняла мать шутливо. — С Днем рождения, говорю…

— А … совсем забыл, — пробурчал он немного смущенно и, зевнув, добавил: — Спасибо.

Он прислушался — в доме было тихо. А значит, отец уехал. В противном случае он сейчас же полез бы к нему с "крепкими мужскими объятиями", после которых нестерпимо ныли предплечья.

Мама словно прочла его мысли.

— Папа не смог тебя поздравить. Зато он попросил передать…

— Давай, он вернется и сам все скажет, а?

— Хорошо, — мать слегка раздраженно пожала плечами. — Как хочешь.

Он пожалел о сказанном, не успев договорить до конца. Но пересилить себя не мог — иногда слова сами складывались в такие вот резкие фразы. И остановить их можно было, только заткнув себе рот обеими руками.

В конце концов, родители сами виноваты. Да, отец занятой, незаменимый. Глава строительного концерна, от его решений зависят судьбы многих людей, подчиняющихся ему беспрекословно. Все так. Но пропускать День рождения сына, да еще два года подряд…

Наверное, матери на ум пришло нечто подобное, поскольку она сделала вид, что пропустила грубость мимо ушей и нарочито весело сказала:

— Сейчас…погоди-ка.

Она вышла из комнаты и тут же появилась, бережно прижимая к себе руками Нечто. Это самое Нечто представляло собой внушительных размеров куб. Грани его тускло поблескивали серебром, преломляли падающий на них свет и превращали блики в причудливые искрящиеся узоры.

— Вот… — мать аккуратно поставила ношу на прикроватный столик. — Я была против, но отец настоял.

От внезапной догадки сердце Вадима восторженно подпрыгнуло, да так, что в запале пропустило черед двух-трех ударов. А затем торопливо понеслось, словно старалось наверстать упущенное, да еще и отдать долг сторицею. Вадиму и самому от восторга захотелось запрыгать до потолка, хлопая в ладоши и горланя слова благодарности. Но это желание вмиг улетучилось. Точнее, его грубо выпихнула за дверь взявшая вдруг верх та самая "взрослая" половинка.

— Это мне? — спросил только и спросил он, да еще постарался ничем не выдать нахлынувшее ликование. Должно быть, удалось — взгляд матери заметался в растерянности, вспыхнул на миг и, утратив остатки радостного блеска, стал печальным. И вся она преобразилась — плечи осунулись, голова опустилась, лоб покрылся глубокими морщинами.

— Да, это твой "Зодчий". Отец просил передать — с максимальной свободой юнитов, — подтвердила она его догадку, и помолчав, повторила сказанное ранее: — С Днем рождения.

Однако в голосе ее уже не было и тени того искреннего счастья. И, хуже всего, — мать сама услыхала фальшь и помрачнела. И тяжело вздохнула… и резко отвернулась… и постаралась скорее уйти…

И не успела. Вадим почти физически почувствовал в груди боль от ударов, услыхал звон бьющейся посуды и треск разрываемой ткани — опять схватились не на жизнь, а на смерть враждующие несговорчивые половинки. В этот раз колено на грудь противнице поставила его добрая и покладистая часть. Добро очень своевременно оказалось с кулаками.

И он сорвался с места. Остановил и обнял. И уткнулся лицом в ее так успокаивающе знакомо, так сладко пахнущие волосы. И зашептал:

— Мам, прости, это я спросонья…

Он летел под зеленым небом, а внизу с остервенением бросались друг на друга волны океана. Мир вокруг выглядел тоскливо и пустынно. Должно быть, как и все миры в самом начале творения.

Вадим остановился и очертил пальцем фигуру на разбушевавшейся поверхности воды. И тут же сквозь толщу проступили темные очертания. Отлично — первый материк готов. Был он почти круглой формы. Вадим подумал немного — чего бы вытворить для неповторимости и шика? В конце концов, прорезал в глубине материка два полуовала. Добавил к ним дугу и остался доволен результатом: первый материк выглядел, словно весело смеющаяся рожица. А в центре, чтобы придать еще больше сходства, Вадим поместил гору, напоминающую вздернутый нос. Чуть повозился с формой, да так и оставил.

А дальше — самое интересное: материк нужно было заселить. Выбрал три расы с разным цветом кожи: для смеху — красным, белым и синим. Помучился с особенностями строения: добавил к заготовке конечностей, хоботов, когтей и бивней. И с чувством выполненного долга разбросал народы по материку, создавая походя крупные поселения, торговые пути и средства для существования. И каждый раз, проектируя очередной город, он ловил себя на том, что невольно сравнивает себя с отцом. Ведь тысячи людей — пусть и виртуальных — повиновались каждой его прихоти, послушно добывали, размножались, колонизировали. И сравнение это определенно нравилось…

В итоге размеренное существование Вадиму наскучило, и он затеял грандиозную войну. Оснастил одно из племен — синих четырехногих великанов — мощными катапультами, стада их домашнего скота превратил в стаи хищных монстров. А местные источники ресурсов сделал недоступными. Вскоре племя поработило близлежащих соседей и нацелилось на то чтобы полностью подчинить себе материк.

Вначале Вадим с удовольствием наблюдал, как племена грызутся между собой, вырезают противника. А оставшихся, неспособных сопротивляться, сбрасывают в океан, сжигают или пожирают. Фильтры насилия услужливо скрывали от него кровавые бойни, застилая особо страшные места непроницаемыми грозовыми тучами. И ему, в конце концов, надоело — фильтр-то не снять, установлен производителем. Поэтому он решил эффектно покончить со всем разом: тот самый "нос" в центре материка превратил в действующий вулкан. Понаблюдал, как потоки лавы стирают с лица земли города вместе с жителями. Как те, пытаясь спастись, бегут к океану, но, оказываясь между двух стихий, тонут или горят в огне…

Он уже почти совсем решил свернуть проект, как вдруг обнаружил, что в дальнем от него конце материка все еще теплится жизнь. Лава здесь остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду. Наверное, программный сбой. Вадим с интересом приблизился к цепи холмов, за которыми собралось несколько тысяч юнитов. И не поверил глазам… Нет, точно сбой. Такого ведь не может быть! Программа не должна себя так вести, пусть и с максимальной свободой.

На пути лавы стоял один из юнитов. Подняв четыре руки вверх, он кричал что-то, но из-за свиста ветра, грохота волн и шипения плавящегося мира, Вадим не мог расслышать, что именно. Да и какая разница. Подумаешь, отыскался один безумец, решивший погибнуть вот так — дирижируя всеобщим истреблением. На то ему и дана та самая свобода — будь добр, сам выбери, как принять неотвратимое.

Но лава… она ведь остановилась! Словно кто-то пригрозил — дальше ни шагу, а то я за себя не ручаюсь! Стихия клокотала, набирая силу для броска, готовилась завершить начатое, поглотить в страхе прижавшихся друг к другу… людей? Да нет же, всего лишь элементы виртуального пространства, искусно выполненные эмуляции… И все из-за этого чудака в дымящихся от свирепого жара обносках?

Вадим стал лихорадочно вспоминать, закладывал ли изначально в проект возможность применения магии. Нет, точно нет… а тогда как же? И что вообще, черт возьми, происходит?!

В это мгновение бросивший вызов грандиозной разрушительной силе упал на колени. И без приближения было видно, что силы почти покинули его: руки дрожали, одна из них безвольно опустилась и уперлась в землю. Лава медленно дернулась вперед… еще немного…еще…

Одежда на юните заполыхала, он задергался всем телом в диком гибельном танце… и побежал в сторону огненной волны…Нет сбой программы, точно сбой…

Они встретились, и Вадиму показалось, что в последнее мгновение лава с испугом попятилась. Однако все-таки приняла тело противника, объяла и сдавила…

И тут же цвет ее изменился, волновой фронт стал на глазах сереть, а сама волна — спадать, будто всасываясь в почву… Этот процесс распространился дальше, на весь материк… вулкан глухо взрыкнул в последний раз и уснул. Вместе с ним застыл и весь обожженный мирок…

А Вадим покружил еще немного над опустевшим материком, так и не разобравшись, свидетелем чего он стал. В конце концов, заскучав окончательно, он решил, что первый мир комом, следующий будет лучше. Сохранил изменения проекта и выключил эмулятор.

В следующий раз Вадим вернулся под купол зеленого неба несколько дней спустя. Сам не зная, зачем ему это. Куда проще было бы стереть проект и наплевать на все. Однако из памяти не шла картинка — изломанное судорогой тело в объятьях прожорливого огня. И скрюченная рука над поверхностью лавы, словно старающаяся схватить воздух, чудом зацепиться за жизнь.

Материк было не узнать, недавно покрытые слоем пепла холмы и долины, густо устилала растительность. Кто-то разрушил дело его рук! Неслыханное нахальство!

А когда он подлетал к береговой линии, краем глаза заметил, как в воздухе недалеко от него появилось нечто. Вадим резко развернулся, приблизил изображение…

Это был юнит. И если Вадим ничего не путал — тот самый, которого вчера с аппетитом сожрала расходившаяся лава: кожа синяя, четыре руки, на лице подпалины. Хотя… кто знает. Да и когда это его создания научились свободно парить в воздухе?!

— Кто ты? — спросил он его, постаравшись, чтобы голос звучал громогласно.

Незнакомец, разглядывая его с ног до головы, ответил:

— Тот, кем кажусь.

И тут Вадима осенило: ну конечно, как же он не сразу не сообразил!

— Я не знал, что в эмуляторе есть возможность многопользовательского проектирования.

— Не понимаю тебя, — покачал головой юнит.

— Ну, ты же второй Зодчий, так ведь? Вот только не пойму, как ты подключился к проекту.

— Кто такой Зодчий?

— Ну как… — растерялся Вадим. — Это тот, кто управляет миром.

Незнакомец, подумав, согласился:

— Да, я зодчий.

— Я сразу догадался, — обрадовался собственной прозорливости Вадим. — Ты же как-то остановил лаву.

— Остановил, — был ответ.

— А как? Ведь я ее запустил, значит, и контролировал ее я. Обычно ведь когда вдвоем строишь, то ход за ходом?

Незнакомец сложил все четыре руки перед грудью.

— Не знаю. Нужно было остановить. Я защищал своих людей.

Последние слова рассмешили Вадима, и он пренебрежительно хмыкнул:

— Скажешь тоже, людей.

Во взгляде незнакомца настороженное любопытство моментально сменилось презрением. А лицо потемнело, словно ярко-зеленое солнце в страхе стало обходить его вниманием.

— Так это ты разбудил вулкан? — зло спросил он, сжимая кулаки.

— Ну да, а чего такого?

— Ты скормил мой народ огню?!

— Так ведь разрешается… — виновато буркнул Вадим.

— Убирайся отсюда! — выкрикнул незнакомец. Казалось, он сейчас бросится на Вадима. Но он сдержался. Вместо этого коротко поклонился:

— Я благодарен тебе, за то, что ты сотворил наш мир, поэтому не трону тебя.

— Наш мир? — Вадим недоумевал. — Да он мой! Это папа подарил мне, и я его проектировал. Все до последнего камушка. Да, и вулкан тоже…

Но четырехрукий уже развернулся и полетел прочь. Вадим рванулся было вдогонку, но застыл в растерянности. В небе перед ним, прямо из воздуха, родились две темные тучи и сомкнулись боками, словно створки театрального занавеса. Мало того, из них рекой хлынула дождевая вода и окатила Вадима холодным душем.

— Ах, так! Ну, сейчас я тебе устрою! — скрипнул он зубами.

Да, этого невесть откуда взявшегося партнера — а теперь выходит еще и соперника — по игре нужно проучить! Так, чтоб надолго запомнил!

Вадим мысленно потянулся вниз, туда, где выгибался, поигрывая буграми мышц, всегда беспокойный океан. Выхватил из его чрева пригоршню воды размером с многоэтажный дом. Дождем поливать вздумал! Вот как нужно! Аккуратно — чтоб не пролить и капли, всё наглецу! — потащил вверх добычу… И неожиданно понял — что-то пошло совсем не так, как он рассчитывал. И лоскут, выдранный "с мясом" из мутного, поигрывающего солнечными бликами полотна, так и остался на месте. Вадим попробовал еще раз — результат тот же! Бросило в жар, волна страха сменила овладевшую им было злость… не паниковать! Сотворить что-нибудь простенькое! Птицу? Да хоть бы и ее…

Но ни птица, ни даже маленькое облачко не появилось по его приказу. А значит…

Ерунда… да бред же, в самом деле, но…

Мир вышел из подчинения! Взбунтовался!

— Как ты это сделал?! — крикнул Вадим вслед незнакомцу.

— Я же говорил, мне нужно было спасти людей… — ответил тот, не оборачиваясь.

— Да я не об этом… как ты отключил мое управление?

Незнакомец застыл на мгновение. Помотал головой, словно отгоняя тем самым ненужные мысли, и повернувшись все-таки к Вадиму, сказал:

— Ты бредишь, и… я же просил тебя — исчезни…

— Что значит — исчезни?! — Вадим разозлился не на шутку: этот наглец явно считал его несмышленым ребенком. — Это мой эмулятор! Мой мир! Захочу — сотру в порошок! Мой мир, ты слышишь, мой! Мой!!!

— Глупец… — вздохнул четырехрукий, отвернулся и…

Мгновение спустя рядом с Вадимом никого не осталось. Даже солнце растворилось в нежно-салатовой дымке. А океан внизу перестал жонглировать солнечными лучами и, казалось, обиженно насупился.

В этот момент Вадима и выбросило из проекта.

А еще через секунду он, задыхаясь от злости, сорвал с головы шлем "Зодчего" и швырнул о стену. И тут же с расширенными от ужаса глазами перемахнул кровать и спрятался за ее спинкой. "Взрослая" половина безответственно забилась в дальний темный угол, оставив отдуваться за двоих до смерти перепуганного ребенка.

Шлем, встретившись с пестрыми обоями, засветился ядовито-зеленым светом. Замер, повисел так немного и плавно соскользнул на пол.

— И ты говоришь, ничего не работает?

Вадим уткнулся взглядом в свои колени и промямлил:

— Ну да.

Он долго не решался рассказать обо всем матери, однако, в конце концов, сдался. От взрослой половины не осталось и следа.

— А позавчера все было в порядке?

— Было, — шмыгнул он носом, побито исподлобья поглядывая на мать.

— Ладно, я посмотрю, — пообещала мать и предложила: — Если что — сдадим по гарантии. Новый привезут.

Вадим с благодарностью взглянул не нее, но, опомнившись, запротестовал:

— Не, не надо другой…

Мать сделала все, как обещала. Минут пятнадцать провела в надвинутом до самого подбородка шлеме "Зодчего". Потом сняла его, подошла к сыну, присела рядом и прикоснулась губами к его лбу. Он даже не попытался отстраниться.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросила она с тревогой в голосе.

— Нормально, — успокоил ее Вадим и почти без паузы спросил: — Что с проектом?

— Знаешь, нет там никакого вулкана. Цветы растут, леса… красотища, одним словом.

Тут она замолчала, обдумывая что-то. И Вадим понял: "красотища" — совсем не то, что ее насторожило. А значит, было там что-то такое… заставляющее мать хмурить брови и закусывать кончик губы.

— И город в самом центре материка, — добавила она, теребя подбородок алым ногтем.

— Я не делал… — начал было оправдываться Вадим.

— Не делал, так не делал, — перебила его мать. — Наверное, эмулятор в самом деле испортился. Во всяком случае, мне бы хотелось думать именно так.

— И что в том городе? — спросил он слабым, осипшим ни с того ни с сего голосом.

— Понимаешь, там тьма-тьмущая этих твоих юнитов на центральной площади, — мать посмотрела ему прямо в глаза, а потом добавила: — И еще один…

— Ну и что, мало ли… — залепетал Вадим, — Что-то случайно нажал…

— Угу, и еще звери…целые стада…

— Я только домашних…

— И они все ему кланяются, — закончила мать. — Этому одному.

На спину Вадиму, в район лопаток, словно кипятком плеснули. А сердце подпрыгнуло зайцем-подранком и загнанно затрепетало.

— А еще тот, которому все поклоняются, меня заметил и пытался заговорить.

— И что он сказал? — голос Вадима дрожал, отказываясь повиноваться.

Вот сейчас… сейчас она скажет…

Но мать скривила губы и ответила безразличным голосом:

— Бред какой-то нес, не помню.

Вадим вздохнул с облегчением, но оказалось, что он рано успокоился: мать щелкнула пальцами и воскликнула:

— Вспомнила! Хочешь, чтобы мир стал твоим — умри ради него. Вот! Или что-то вроде…

И она снова потрогала лоб Вадима, на этот раз внешней стороной ладони.

— В общем, ты себя нормально чувствуешь?

Сын не ответил, лишь уткнулся ей в плечо лицом… Нет, он не заплакал, мужчины не плачут. Мужчины сжимаются в комочек и дрожат от страха.