Под сенью Апокалипсиса
Последнюю четверть, что и говорить, я откровенно завалил. За русский язык и вовсе получил двойку. Маму, конечно, вызвали в школу, ну, и на меня накинулись. Мол, или учись, или вся жизнь под откос. Я смотрел на них как на дураков и не понимал чего им надо. Конец света на носу! Зачем зря стараться?
Десятки разномастных провидцев сходилось в одном — скоро грянет. Знаки предвещали беду: войну, разруху и хляби небесные.
— Затопит всех! — заявила бабушка. Я часто читал в её комнате. Такие книги на прилавок не выкладывают: тома тяжёлые, в чёрных переплётах с крестами на обложках. И про всё там написано, о чём одни не ведают, а другие молчат.
— Голландию там, Японию, Нью-Йорк… нас, кстати, тоже. В Сибирь уходить надо.
Лето действительно выдалось дождливым, а мы ещё и жили в низине. Я даже чуть не утонул в огороде. Шагнул с тропы и вдруг словно в бездну провалился, ноги ко дну прилипли, не оторвать. Стоял, недвижимый, наблюдал за прибывающей водой. Мимо плыли соломинки, а я всё думал, откуда они вообще взялись? Хорошо хоть бабушка меня увидела, заголосила, вытянула.
Климат менялся: раньше мы в подвале хранили банки с закаткой, а теперь в нём одна вода плещется, стены подмывает. И снега больше нет — дожди, поэтому мои санки теперь ржавеют в злополучном огороде.
В июле над Юпитером кружил самый настоящий дракон, и тут уже подключилось телевидение.
— Конец Света не за горами: от удара кометы планета сойдёт с орбиты, связь прервётся… — бубнил диктор.
Картины цунами, ураганов, огнедышащих жерл вулканов сменяли друг друга. Да, повезло же мне родиться под самый конец! В этом я находил чудовищную насмешку. Зачем? Что Он хотел, по сути, отправляя меня на верную гибель? Никогда не иметь детей, машины, собственного дома… Создатель, похоже, любитель чёрного юмора.
Август принёс небывалую бурю, и мы с бабушкой решили, что всё, приехали. Она зажгла свечи перед иконой и монотонно читала нараспев.
— Отче наш! — раз за разом повторяла бабушка. — Иже еси на небеси!
Небо окрасило кровью, весь город погрузился в багровую полутень. И грянул гром! Ветер раскачивал мачты акаций перед окном, скрипел антенной, ворочал шифер на крыше. Мокрая собака тряслась и вздыхала в прихожей.
— Чувствует конец, — догадался я.
Раскаты гремели всё громче и громче, ливень хлестал по стёклам, а потом… буря ушла, оставив лужи и горы мусора.
— В следующий раз! — заключила бабушка.
Остаток лета прошёл спокойно. Известный экстрасенс даже заявил, что всё закончится хорошо. Китайцы, правда, ракетами уничтожат Японию, захватят Владивосток и дойдут до Байкала, но в итоге всех спасут инопланетяне и человечество, наконец, вступит в новую эру Водолея.
Осенью стёкла побило градом. Теперь уже никто не сомневался, что что-то да грянет. Прессу лихорадило раскрытыми махинациями, поговаривали о голодных бунтах, но нам с бабушкой до них не было никакого дела. Конец света не за горами!
Началась учёба. Меня перевели в новую школу в совершенно чужом районе. Общение с классом выдалось, надо сказать, непростым. Слишком уж разные у нас оказались интересы. К последней зиме я подошёл с дневником, красным от предупреждений, и тяжестью на душе. С какой стороны ждать удара? Что же будет? Потоп, ядерная зима или землетрясение?
Последний урок в школе — я дежурный. Мы слишком засиделись и не успели убраться до веерного отключения. Домываем полы при свете портативного фонаря. В ведре блестит вода, я с шумом еложу тряпкой по деревянному, окрашенному в красный цвет, полу. Классная прячет журнал в сумку.
— Быстрее, Безбородко! — говорит. — Я закрываю кабинет.
Мы выходим вместе, она защёлкивает дверь и проворачивает ключ в замке. Спускаемся по гладкой, стоптанной тысячами подошв, лестнице. Нам почти по пути. На улице холодно и темно. Фонари не горят, идём, ориентируясь на свет проезжающих машин.
— Как темно! — говорит она. — Тебе одному не страшно возвращаться?
— П-ф-ф! А что тут такого? — вру.
На самом деле я ужасно боюсь темноты. И поэтому на улице играю в разведчика, а они страха не ведают. Машины — это немецкие танки, а прохожие — солдаты. Каждый вечер я беззвучно скольжу вдоль заборов, возвращаясь с задания в штаб.
— Смелый, — голос чуть смягчается и мне кажется, что она улыбается.— Тогда почему же ты боишься учёбы?
— Я? Не боюсь.
— А как объяснить…
— Зачем зря стараться? — снисхожу до объяснения. — Через неделю всё равно будет конец света.
Она молчит. Наверное, поражена новостью. В тишине мы почти доходим до её поворота.
— Были такие стихи, — наконец, говорит. — Вы изучали их в прошлом году:
— Куда ты ведёшь нас?.. не видно ни зги! -
Сусанину с сердцем вскричали враги:
Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;
Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.
Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;
Но тем Михаила тебе не спасти!
Я узнаю «Ивана Сусанина»:
— Это Кондратий Рылеев!
— Рылеев был декабристом, и его приговорили к повешению. В камере, перед смертью, поэт продолжал писать новые стихи и учил иностранный язык. Тоже зря? Ведь его всё равно повесили.
— Ну, не знаю, может быть и зря.
Стоим на развилке. Мне — прямо, ей — в сторону.
— Кроме декабристов были и другие движения. Например, петрашевцев — клуба поэтов, писателей, учёных. Они не выходили на площадь и не стреляли в солдат, но тоже противились самодержавию. За это зачинщиков приговорили к смертной казни. Под барабанный бой узников вывели на эшафот, надели погребальные саваны. Солдаты расстрельной команды подняли винтовки. Но вместо выстрелов вдруг раздалось «Отбой!». Царь помиловал осуждённых. Один из узников, Григорьев, от потрясения сошёл с ума.
И я вдруг понимаю, что мало чем отличаюсь от этого Григорьева. Рылеев хоть боролся, а этот умер дважды.
— Да и конец света уже предсказывали. В 1000 году Папа Римский объявил Второе Пришествие. Люди в гробы заживо ложились, имущество раздавали, работать бросали. Но! — Учительница разводит руками, мол, всё осталось на месте.
Мы расходимся.
В следующем году по русскому языку у меня была уже четвёрка, потом ещё одна, другая… Уже и школу закончил, университет, работаю, а конец света ожидается и поныне. Моя бабушка всё не сдаётся.
— Поправка на дату, — частенько поговаривает она. — Вот через десять лет…