Маска фамилии Розы

 

 

 

 

Не рой другому яму — сам в неё попадёшь. Когда-нибудь...

Из размышлений могильщика

Не рой другому яму — лучше иди работать!

Советская агитка

А я всё-таки говорю: Рой!

Дмитрий Рой

 

— Делу время, а потехе час, — как по минутам высказал вслух очередную пословицу гончар.

— И я с вами полностью согласен, — подтвердил народную мудрость своим авторитетом Кир. — Вот и мы в гостях засиделись, пора и честь знать.

Однако друзья-злоборцы, если честь и знали, то виду не показывали.

Мамс уплетал отбивную с горшочком горохового пюре. Локус высматривал в остатках фаршированной курицы запасы сочного мяса.

— Без труда не выловишь и рыбку из пруда, — выдал следующую мудрость хозяин, которому кусок больше в горло не лез. Казалось, горло поступало так в целях экономии средств: после недели радушного гостеприимства они значительно убавились. Сначала справили возвращение сына домой. Позвали полдеревни. Праздник перерос в ночь и второй праздник. На следующее утро гости разошлись — злоборцы остались. Для них праздник длился неделю и грозил перерасти во вторую. Жена гончара каждую ночь молилась, чтобы так не случилось. И мужу советовала быть жёстче с обнаглевшей троицей. Но как так — жёстче? Они ж сына вернули.

— А вот тут вы не правы. — Довольный Мамс лениво потянулся на стуле и зевнул. — Иногда с дедом ловили в озере мальков даже на кусок чёрствого хлеба. Знай, закидывай. И дитя бы справилось.

— Кто не работает, тот не ест, — машинально изрёк гончар, надеясь, что скоро до всех злоборцев дойдут намёки. До первого же дошли.

— А я вот, видите, ем. — С тем же энтузиазмом продолжал оспаривать Мамс. — Месяца два уж как на мельнице не появлялся. Палец о палец всё лето не ударял. Ну или ударял — развлечения ради...

Ему нравилась последняя неделя: кормили и поили вдоволь, таскаться по лесам в поисках неприятностей никто не заставлял. Всю жизнь бы так.

Локус молча обгладывал косточки. Магу перерыв не особо пришёлся по душе: снова никакого развития, никаких девушек, которые суть законный итог всякого развития.

Жена гончара, как и муж, тоже не ела. Возилась с ребёночком. Тот по прибытии домой жутко капризным стал, будтокороль помойки. Сейчас они на улице играли в "Не пойман — не вор".

— Труд кормит, а лень портит, — снова ненавязчиво намекнул гончар, и тут раздался шум, хлопанье дверей и топот ног по дощатому полу избы.

— Ярмарка в Скряжске! Ярмарка! — В дверях показалось разгорячённое от бега лицо Генрика. — Батя! Едем на ярмарку?! Батя, там фокусы будут, медведи, игры, даже карнавал обещают!

— Нет! — Отец твёрдой рукой хлопнул по столу, так что сын упал навзничь от силы звуковой волны. — Ты наказан. Не будет тебе ни кренделей, ни медведей, ни ярмарок. Пока не повзрослеешь.

— А ты бы съездил, отец, на ярмарку-то. — В комнату заглянула запыхавшаяся жена гончара. — Гостей повеселил…

При этих словах женщина часто-часто заморгала левым глазом, будто в него пулемётную очередь мошек выпустили. Хозяин, кажется, намёк понял.

— Работа не волк — в лес не убежит, — на радостях сообщил гончар и похлопал сидящего рядом Локуса по плечу, отчего маг поперхнулся косточкой. — Собирайтесь в путь, ребятки. На ярмарку едем. Ох, там и веселье!

Злоборцы дружно отправились собираться. Генрик умоляюще сложил ладони и взглядом жалобного котёнка смотрел на отца. Но гончар нрава был сурового: сказал так сказал.

— Сделай так, чтоб потерялись они в толпе, понял? Обратно либо без них, либо вообще не возвращайся! — зашептала жена. — И сына уж с собой возьми. А то он, значит, веселиться поедет, а я с ребёночком водись, да?

Гончар был нрава сурового. Но жена ещё суровее.

 

***

 

Ярмарочный шум они заслышали издалека, даже не увидев саму ярмарку. Только обогнув на скрипучей телеге лесистый холм, злоборцы и гончар с сыном смогли рассмотреть вдали на свежезелёном ковре, блестящем в рассветных лучах каплями росы, мельтешение цветов: красочные палатки, флажки, люди в ярких одеждах и шляпах, воздушные змеи и шарики жонглёров. Вскоре к прочим прелестям добавились приятные запахи готовящейся еды: от фруктов до копчёностей. И наконец, подъехав к самому месту проведения празднества и торговли, Локус смог получить удовольствие высшего, духовного разряда — созерцание девушек всех категорий, возрастов и степеней открытости одежды, от деревенских красавиц до приезжих танцовщиц.

— Мне здесь нравится, — вырвалось у Локуса, что вызвало довольную улыбку гончара.

Злоборцы соскочили с телеги и поспешили тратить оставшуюся мелочь на безделушки, напитки и сладости. Гончар с сыном распрягли лошадь и скрылись в неизвестном направлении в сторону актёрского балагана. Солнце едва успело подняться на четверть пути по небосводу, а праздник уже в самом разгаре.

— Не теряйте гончара из виду, — настороженно сказал Мамс. — Надо вернуться к ним после ярмарки.

— Я бы здесь на всю жизнь остался, — поделился впечатлениями Локус, с полуоткрытым ртом наблюдавший, как выбирают наряды и ленты для волос предметы его страстного обожания.

— Только завтра вместо девок и весёлых купцов будут грустные мужики в лавках и свалка мусора на опустевшем пастбище для рогатого скота, — смакуя вкус имбирного пряника, заговорил о жестокой реальности Кир. — А тебе, Мамс, борзеть тоже хватит. Пожили на халяву неделю и баста!

— Ничего не баста! — Мамсу только дай увидеть краешек халявы… — Нам, можно сказать, впервые по заслугам награда досталась. Надо пользоваться моментом. Куда ж запропастились батя с Генриком?

Мамс, со жбаном пива в руках и пеной на губах, стал взглядом выискивать в толпе гончара, но нашёл лишь кузнецов, купцов и удальцов. Последние манили к себе, приветливо махая кулаками, но бывший мельник, прижав заветный кувшинчик к телу поближе, ретировался в сторону огурцов и голубцов.

Локус, не сильно налегавший на съестное, довольствовался насыщением высокой материей, продолжая стоять, как вкопанный, около торговца шмотками. Кира привлекло зрелище, в котором фокусник пытался разрезать пополам женщину. Благо, пьяному вовремя скрутили руки и окунули в чан с ледяной водой.

— Эй! — Локус почувствовал, как кто-то тянет его за рукав мантии, отчего швы на заплатках начали расходиться. — Эй, чародей!

— Да, борода! — Рассердился Локус, будто его отвлекли от важных размышлений о судьбах мирозданья. Впрочем, в этом случае он рассердился бы меньше. Даже, наверное, обрадовался.

За мантию мага теребил не гном и не зажиточный купец, а худощавый паренёк в ситцевой рубахе, подпоясанной жёлтым кушаком. Непослушные вьющиеся волосы торчком, тонкие чёрные усики и туманный взгляд выдавали в нём натуру творческую, нестандартную. Бороды на лице не наблюдалось, потому нарушитель локусовского спокойствия слегка озадачился. Что дало времени чародею вернуться в реальность из мира грёз.

— Чего тебе? — спросил Локус. Говорить с парнями для него труда не составляло.

— Доброе утро. Я Эдик На.

— И чё, на? — Набычился Локус, меняя тональность с нейтральной на грубо разговорную. Для парней у юного волшебника в запасе было много масок ситуативного общения. Жаль, для девушек создатель засунул в комплект всего одну — стеснительного неудачника. — Я Локус, на, с магической Академии, на, окончил первый курс, на.

— Не знал, что такое быдло держат в столь приличном по статусу заведении. — Опешил Эдик и тут же поправился: — Хотя до вашей личной жизни мне совершенно нет дела. Я слышал, вы также состоите в известной команде злоборцев.

Словно из ниоткуда рядом оказался Кир. Как из-под земли вырос аккурат около Локуса и встал по стойке смирно.

— Злоборцы к вашим услугам, уважаемый…

— Эдик, — услужливо подсказала паренёк. — Эдик На.

— А я рыцарь Кир, на, без страха и упрёка, на. Да, мы злоборцы, на. — Решил соблюсти негласные правила этикета Кир. Эдик в очередной раз поразился, почему так много встречается ему в жизни быдла. Куда катится мир?

— Говорят, вы можете справиться с любыми проявлениями зла? — поинтересовался парень. Кир кивнул, Локус повернулся обратно к палатке с женским тряпьём. — Я актёр, нас ежегодно зовут в Скряжск на ярмарку. Потом многие остаются вечером участвовать в народных гуляниях, избранных же приглашают в замок здешнего сюзерена, графа Лепорелло Прокумспиросперо, на карнавал. Там и происходит самое страшное…

Глаза Эдика затуманились ещё больше, тон голоса стал ниже и глуше, словно тот вещал пророчества. Кир затрясся от предвкушения небывалых приключений, даже Мамс подтянулся, тревожно озираясь.

— Ближе к полуночи карнавал посещает таинственный гость. Он является в одиночестве, проходит по залам, и везде, где он побывал, останавливают ход часы. Со скрипом и завыванием стрелки замирают, маятник зависает в воздухе. Наконец гость входит в залу, где больше всего народа: те веселы, пьяны, а он, сумрачный, срывает маску — под ней ничего, лишь извечная смерть и пустота. Граф замирает, штукатырка осыпается, часы падают, стены рушатся, и смерть забирает одного из прибывших на карнавал. В прошлый раз им оказался верный паж, в позапрошлый — фрейлина. Как знать, может, сегодня Гость придёт за мной? Или за графом?

Кир от удивления не мог вымолвить ни слова, Локус даже и не слушал, а Мамс брезгливо хлебнул пивка и вынес вердикт:

— Что за бред?

— Отнюдь. — Обиделся Эдик. — Видели бы вы в те минуты выражения ужаса на лицах графа и гостей. Он каждый год просит держать тайну в секрете, каждый год приглашает одних и тех же людей. И карнавал снова состоится. Сегодня. И страшный Гость придёт, я уверен.

— Зачем это надо графу? Он не в себе? — уже с большим интересом спросил Мамс.

— Не знаю. — Эдик пожал худыми плечами. — Может, хочет улучить момент и задать Гостю некий вопрос, попросить о встрече с возлюбленной с того света, узнать секреты мирозданья...

— Что там про возлюбленную? — вернулся к беседе Локус. Ему вкратце объяснили.

— У графа свои цели, но все мы боимся. Целый месяц жили в предвкушении карнавала, и вот день настал. Так вы поможете? Сделаете так, чтобы жуткий Гость сегодня никого не забрал с собой?

Эдик грустными глазами посмотрел на злоборцев. Мамс по-отечески положил руку ему на плечо.

— Мы справимся, друг мой. С нами ведь чародей. Знаешь заклинание против смерти, Локус?

Начинающий маг уже подыскивал в голове подходящее. Чтобы пиво Мамса превратилось в болотную жижу.

 

***

 

Замок графа Лепорелло Прокумспиросперо был обнесён каменным забором, за которым прятались ещё и фруктовые деревца, ухоженные липовые аллеи, причудливые фонтаны. А по другую сторону прятались злоборцы, выжидая подходящий момент.

Они сидели под высоким вязом. Казалось, надо долезть до середины дерева, проползти по раскидистой ветви до заграждения, прыгнуть — и ты уже нарушаешь право частной собственности графа. Сделать это мешала людность места: несмотря на сумерки, подгулявший народ не переставал сновать туда-сюда. Кто гулял, изображая влюблённую парочку, кто искал неприятностей на свою голову, кто обеспечивал искателям те самые неприятности, а кто просто рвал спелые плоды с яблонь графского сада на закуску.

Правда, была и вторая причина бездеятельности злоборцев.

— На кой чёрт нам вмешиваться? — беспокоился Мамс. — Ты даже с актёришкой не обговорил вопрос цены. Мы, значит, идём за бесплатно с бледной смертью бороться.

— И, повторюсь, у меня нет заклинания против злых духов, — предупредил Локус. — Обычные на них не действуют.

Кир молчал. То, что они ещё находятся около стен графского особняка, уже радовало. Хотя бы не бегут в ужасе.

— Мы злоборцы, — с гордостью провозгласил он. — Победа над тьмой дарует нам славу. Чего вы боитесь, не пойму.

— Кир, взгляни правде в глаза: мы три неудачника…

— Научись считать, Мамс: вас двое, — уточнил Локус.

— А здесь… Здесь творятся вещи, перед которыми пасуют сильные мира сего, — продолжал Мамс, привыкший не воспринимать слова Локуса как слова. — Граф, его гости, актёры — все в округе боятся! А у нас нет ничего, кроме твоей вшивой дворянской спеси.

Кир не ответил. Конечно, разумом он понимал верность доводов Мамса. Только в их приключениях часто происходили события, противоречащие логике. И злоборцы выходили сухими из ботвы. Словно чокнутый ангел-хранитель указывал дорогу вброд через море.

— Мы справимся, Мамсик. — Кир улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. — А не справимся, так мы ж ничего не теряем…

— Ты хоть понимаешь, что эта… этот Гость может кого-то из нас забрать? Лично я жить хочу. Да и в дом нам не пробраться: вокруг людно, нас схватят и отправят камни таскать в рудники.

— А девушки на рудниках будут? — задал животрепещущий вопрос Локус.

Никто, как всегда, не ответил.

Зато вдруг возникший на тропинке низкорослый тип с жутко растрёпанной шевелюрой приветливо помахал им рукой и полез вверх по дереву, чего опасались сделать все трое уже битый час. Кир выпучил глаза на происходящее и, беззвучно открывая рот, показал друзьям на забор. Потом, снова поверив в Предназначение, бросился взбираться вслед за шустрым незнакомцем. Мамс не хотел бросать друга в беде, махнул рукой на недавние опасения и повиснув на нижней ветке, стал подтягиваться вверх. Локусу ничего не оставалось, кроме как пожалеть, что их не четверо: вечно приходится принимать сторону отсталых людей.

Прыжок вниз оказался почти безболезненным: рыхлая земля, мягкая трава, вот только спрятанные в ней грабли повёрнуты не в ту сторону.

— Ой-ё! — Кир схватился за нос.

— Вот и я так же в первый раз попался. — Услышал он, превозмогая боль. — Теперь умнее стал, дальше от забора прыгаю. Там асфальтовая дорожка, конечно. Зато грабли не раскиданы. А ты чего делаешь?

— Сейчас, надо их на место положить. — Всё ещё держась за ушибленный нос, Кир укладывал грабли как было раньше. И через пару секунд…

— Ой-ё! — Мамс приложил обе ладони на лоб.

— Вот и я так же в первый раз, хе. — У довольного Кир даже нос стал болеть меньше. — Клади обратно, сейчас Локус прыгнет.

Положили. Но маг не появлялся. Скоро прямо у забора послышалось сопение и шорохи. Локус медленно сползал вниз вместо того, чтобы прыгать. Начинающий маг редко подвергал тело опасности без необходимости. Не отчаиваясь, Мамс и Кир стали манить его к себе, на асфальтную дорожку. Локус еле заметил их и поспешил пересечь зелёную лужайку.

— Йошкин кот учёный! — в испуге от нежданно налетевшей на него деревянной грабельной ручки ойкнул Локус. А потом понял, что частично произнёс слова из магической книги. Ожидая гибельных последствий, чародей упал на колени и закрыл лицо ладонями. В воздухе раздался оглушительный свист, рычание, царапание и мяукание. Локус сквозь щёлку в пальцах посмотрел на мир: так, друзья целы, рядом с ними низкорослый субъект, тоже в норме. Что же? Или, точнее, кто же вырвался на свободу с разрядом магической энергии?

Ответ не заставил себя долго ждать: со спины Локуса спрыгнул тощий котяра с пышной, почти львиной, гривой и на двух лапах, пританцовывая, побрёл гулять по саду.

— А и фиг с ним. — Плюнул Локус. Хотя бы ничего страшного не вышло. Не тут-то было: пока маг отряхивал уже давно не нуждавшуюся в подобной процедуре мантию, со стороны входа в поместье графа раздался оглушительный гвалт собачьего лая. Свора словно с цепи сорвалась. Вдали появились огни факелов — сад стали обыскивать на предмет нарушителей спокойствия.

— Прячемся в подвал! — рявкнул низкий тип и ринулся к круглом окошку у основания квадратной башни. Не раздумывая, злоборцы бросились за ним: пришлось довериться и на сей раз, потому что провести остаток дней, перетаскивая камни в шахте не хотелось никому, кроме неопределившегося с окончательным решением Локуса. Стекло бесшумно выбили кировским мечом, а чуть позже поняли, что стекла в окне и не было никакого.

По очереди сужались и пролезали внутрь, падая на холодный сырой пол, благо без грабель и прочих хитроумных ловушек. Едва протерев глаза (а Локус ещё и отряхнувшись от слизи и остатков мышей), заметили на другом конце подвала удивлённую компанию из девушки в капюшоне, лысого громилы, вооружённого до зубов, и блистающего переливчатой мантией мага с серебряным посохом.

— Не архимаг, но, судя по причиндалам, в хорошем смысле слова, чародей первого разряда, — шепнул Локус то ли себе, то ли друзьям.

— Первого с какого конца? — задал естественный вопрос Мамс.

— С такого же, как и твоё звание первого оболтуса. — Разозлился Локус.

— Блин, они выглядят, как мы бы должны в идеале, — поделился впечатлениями Кир, разглядывая мускулистое тело воина и светящиеся в полутьме иероглифы на посохе мага.

— Одно неизменно: ты и в улучшенном варианте баба. — Решил отыграться за "оболтуса" на Кире бывший мельник.

— Вы кто такие?! — прогремел голос наёмника. Настоящего наёмника. — Чего вам надо от Госпожи?

Злоборцы не знали, что отвечать. Кир задумался о том, кем может быть Госпожа. Локус — как она выглядит без капюшона. И плаща. Мамс — на кого первого напасть, чтобы выжить в драке.

— Это и есть Страшная Гостья! — Вдруг дошёл Кир до цели размышления. — Она выбирает жертву, громила её утаскивает в подвал, а маг всем глаза затуманивает… Ребята, это никакая не смерть! Обычная бабёнка!

И тут же получил летящей дубинкой в лоб.

— Кто ещё станет оскор… — Последняя часть слова вырвалась уже как ругательство, потому что в ногу наёмника впилось зубами низкорослое существо. Потом оно прыгнуло на волшебника и, пока тот стоял в замешательстве, вырвало из рук посох. Мамс уже не терял времени даром: напал на девушку. Та оказалась на редкость прыткой и сильной. Откинула мельника на липкую стену подвала и саданула мощным локтем под дых. Локус стоял, поражённый увиденным: настолько сильно оно расходилось с его недавними измышлениями.

В обесстекольное окно тем временем влазил верный хозяину Йошкин кот, ведя за собой по следу собачью свору и стражей графских владений. Котяра кувыркнулся по полу и принялся ластиться у локусовских ног.

— Ой, сейчас будет… — Поднял кружащуюся от удара голову Кир, предчувствуя страшное.

Но Локус пришёл в себя и решил принять участие в сражении.

— На холмах Грузии лежит ночная мгла, шумит Арагва предо мною1… — зашептал он заученные в начале учебного года слова. Подвал наполнился белёсым туманом такой степени плотности, что не было видно собственных ресниц. Локус надеялся: чародей первого разряда не сразу вспомнит рассеивающее заклинание: всё-таки с его первого курса прошло столько лет…

— Сюда идём! — Кто-то схватил Локуса за мантию и потащил. Опять за мантию! Что за люди-то такие, а?! — Лежачего хватай!

Маг взял за ладошку лежавшего Кира и потянул следом. Где-то по дороге бы ещё найти Мамса. А тот тем временем, воспользовавшись туманным замешательством, решил нанести ответный удар обидчице. Конечно, отец учил: нельзя бить женщин. Но один раз сестре, чувствовавшей безнаказанность за шалости, тычки и толчки, крепко досталось от разозлённого Мамса. Сейчас и краля в капюшоне получит порцию качественных люлей. Он всем весом, вкупе с кольчужной рубахой, прыгнул в направлении женщины в капюшоне. Где-то ойкнуло, хрустнуло, рявкнуло и порвалось одновременно. Понадеявшись, что никого не убил, он для верности ухватился за кусок ткани, принадлежавший одеянию человека перед собой, и потянул. Где-то упало, разбилось, тявкнуло и выругалось. Мамс побежал на звуки удаляющихся шагов друзей, волоча за собой ткань и оставшееся её содержимое.

— Мне грустно и легко, печаль моя светла… — Вспомнилось наконец чародею первого разряда, после чего туман стал с невероятной скоростью рассеиваться, словно его вдохнул через рот великан-токсикоман.

Сквозь просветы во мгле Мамс заметил лестницу и пятки Кира, пропадавшие за массивной железной дверью. Бывший мельник из последних сил бросился за ним, швырнул вперёд тяжкую ношу и прыгнул сам. Низкорослый, едва Мамс оказался по его сторону двери, скинул бревно-щеколду и для верности крепежа пододвинул из угла комнаты сундук.

— Всё, пусть собаки теперь на них кидаются. У тебя там что валяется? — обратился шустрый тип к отлёживающемуся на ковре Мамсу.

Без воодушевления и с опаской Мамс слегка пнул лежачей ногой нечто, свёрнутое в плащ. Нечто пошевелилось и, шатаясь, поднялось на ноги.

— Вы са фсё, са фсё ответите перед моим отсом, — шипело и свистело оно, приводя в порядок одеяние.

У Мамса отлегло от сердца: жива. Дальнейшие последствия про ответ перед отцом сейчас волновали очень мало. Они и так находились в чужом доме, за дверью — собаки, охранники и непобедимые маг с наёмником, впереди — таинственный карнавал, на который должна прийти сама смерть.

Низкорослый уже снова куда-то их торопил. Он приоткрыл дверь в тёмный коридор и правой рукой показывал злоборцам двигаться следом. "С таким не пропадёшь", — подумал Кир и дал согласие от всех сразу.

Они прошли по двум лестничным пролётам в верхнюю часть замка, откуда стали слышны звуки музыки и праздничных разговоров. Играла волынка, гитара и флейта, певец меланхолично исполнял балладу на незнакомом языке с массой шипящих и скворчащих звуков.

— Спрячемся пока здесь. — Низкий указал на комнатку, дверь которой оказалась не заперта. — Попробуем переодеться для карнавала.

— Мы ничего не взяли, — признался Кир.

— Недотёпы! — Малый постучал кулачком об ершистую свою голову. — Чего ж вы вообще попёрлись на дело?

— А на какое дело? — возмутился Мамс. — И ты кто такой, кстати?

Они пробрались в комнату и закрыли дверь на засов. Низкорослый нашёл канделябр и осветил им помещение при помощи самодельного огнива. Женщина без особого воодушевления, впрочем как и сопротивления, послушно шла за мужчинами. Видимо, направление движения пока её устраивало.

— Моё имя Хуммель, я, как видите, взлохоббит, — приоткрыл завесу тайны незнакомец.

— Кто?

— Хуммель, через "у".

— Нет, ты сказал про зло хоббитов.

— Простите, но правильно "взлохоббит". — Не обиделся Хуммель. — Такая разновидность хоббитов. В принципе, отличий в комплектации не так много. Дело в характере: мы, взлохоббиты, любим приключения, просто жить без них не можем. Не для того ж нам даны волосатые, бесшумно ступающие ноги, чтоб дома штаны просиживать. Не для того ж мы табак курить любим, чтоб нервы после прополки репы успокаивать. Не для того ж…

— Да поняли мы! — прервал Кир. — Нам ты зачем помогаешь? Не ради приключений же.

— Э не… — Взлохоббит, видимо вспомнив о заветном табаке, достал трубку и раскурил. — Я здесь по заказу гильдии воров: надо выкрасть графский фамильный бриллиант. Ходили слухи, что граф вставит его сегодня в свою маску.

— Ты воровать сюда, значит, пришёл? — поразился Кир. — Вяжи его, ребята, он не взло-, он злохоббит какой-то.

— Погоди-погоди вязать. — Отнекивался Хуммель. — Сами, небось, тоже не поздравлять графа явились. У меня здесь ещё один заказик: от гильдии свах. Графинька есть одна, дева старая. Её выдать за графа желают. Информацию надо о нём собрать, о его предпочтениях, любимых животных и занятиях. Чтоб графинька к нему как вторая половинька, в смысле половинка прибыла, тот бы в неё втюхался — и вот выгодный брак.

— Ну это дело безвредное, — решил Кир. — А с первым — завязывай. Чуть что рыло взлохоббичье на графские украшения направишь — мы тут как тут.

— Как скажете, вас же больше, — угрюмо согласился Хуммель. — А сами-то здесь какими судьбами?

— На карнавал каждый год смерть является. — Кир указал на даму в плаще. — Вон она стоит. Нас проследить просили, чтоб костлявая — а в данном случае тучная — не забрала никого сегодня.

— Роса я, никакая не смерть, — заявила женщина.

Локус в первый раз после подвала обратил на неё внимание. Сегодня редкий случай — с ними рядом человек противоположного пола. Но надо же, какая подлая судьба, магу она не нравилась. Во-первых, ей было под сорок. Хотя первого пункта для Локуса уже достаточно. Однако, во-вторых, черты лица её оказались чересчур мужественными для дамы. В-третьих, фонарь под глазом и ссадины на лице не делали женскую красоту более привлекательной.

— А чего ты здесь делала, Роса, в сопровождении мага и воина, а? — спросил Кир. Женщина открыла рот, чтобы ответить, но вместо неё ответили из-за двери.

— Вернитесь на карнавал! — кричал властный голос. — Курить в помещении замка в отсутствии графа запрещено!

Хуммель накрыл трубку ладошкой. Почти сразу же вмиг натянул на лицо маску.

— Держите, у меня как раз три в запасе. Не порвите! — Он протянул злоборцам маски из заначки. — А ты, Роса, поглубже в капюшон спрячься.

Спустя пару мгновений дверь отворилась. Седой дворецкий сквозь полумрак коридора пытался разглядеть куривших в тайне от хозяина гостей. Те прошмыгнули мимо и пошли на яркий свет главной залы, где и проходило празднество.

 

***

 

Злоборцы по юности не успели ещё побывать на настоящем карнавале. Однако этот, даже по их скромным представлениям, не укладывался в голове именно как "карнавал". Да, почти все гости были в масках. А ещё они носили на руках цепи, на кожаных куртках — шипы, на головах — рогатые шлемы. Женщины поражали степенью открытости костюмов и красочной яркости лиц. Мало кто не сидел за столом — все кружили в бешеном хороводе, в обнимку с соседом, проливая на чужие плечи вино из кружек после каждого "Хей-хо". Время от времени к злоборцам обращались удручённые дамы: одна потеряла на карнавале туфельку, другая — браслет, который муж подарил. И почему-то вторая выглядела более удручённой, хотя первой домой тащиться в одной туфле.

В центре залы сталкивались рогами на шлемах мужчины, изображавшие быков. Им восторженно аплодировали женщины, изображавшие коров.

Взлохоббит куда-то испарился в толпе, едва они прокрались за спинами гостей в главную залу. Искать бесполезно: малорослый был парнем бесшумным, хитрым и незаметным.

— Наверное, сведения собирает о графских увлечениях, — решил Кир.

— Бриллиант он тырить пошёл, — цинично заверил Локус.

Вдруг граф широким жестом предложил гостям замолчать. Он встал с почётного хозяйского места, под рукоплескания снял ажурную маску, инкрустированную драгоценными камнями, немного поборолся с чересчур услужливым вихрастым виночерпием, хотевшим эту маску подержать в руках. Злоборцам показалось слишком уж знакомым лицо сего виночерпия.

— Мои дорогие гости, для меня сегодня не просто карнавал в честь ежегодной скряжинской ярмарки, — объявил граф мягким голосом, похожим на шелест перелистываемых страниц. — Мне бы хотелось во всеуслышание объявить собравшимся о грандиозном событии в моей жизни.

Под общее воодушевление злоборцы принялись вкушать сладость удовольствий, начатую ещё утром платно на ярмарке. Теперь, со спокойной душой (Роса-смерть молча сидела рядом и поедала оливки в свинине) они продолжили приятное занятие за счёт заведения. И с чистой совестью: можно сказать, спасли графа и гостей от Страха. Хотя, к удивлению Кира, люди держались на редкость бодро, а ведь до полуночи — всего ничего.

Локус осматривался в поисках магических ловушек, как вдруг заметил в дальнем углу залы, в тени, ещё одну знакомую физиономию, уплетающую котлетки, сидя на конце стола за табуретом.

— Йошкин кот! — то ли выругался, то ли позвал чародей и отправился к творенью рук своих.

— Если кот здесь, значит собаки и стражники… — Выражал мысль вслух Мамс, когда двери залы распахнулись. Прерывая взятую графом для осмысления сказанного паузу, внутрь ворвались трое охранников.

— Ваше превосходительство,

Ропот возмущения прошёл по толпе и вышел через окно. Казалось, стражник хотел сказать ещё кое-что, но не решался. Он встал с колен, жуя губы и не поднимая взгляда на хозяина.

— Да полно вам, — успокаивал граф Прокумспиросперо. — Подумаешь, какие-то нищеброды захотели испробовать наших харчей. Ешьте на здоровье, где бы вы ни были.

— Спасибо, — ответил расчувствовавшийся благодарный нищеброд Мамс, поднимая за графа бокал дорогого вина. Кир пнул его сапогом. Несколько гостей в тревоге обернулись.

— Это не должно омрачить радость сегодняшнего события, — продолжал граф. Стражник, не поняв намёка, уходить из залы не собирался, несмотря на показанный его коллегами яркий пример в виде скорейшего улепётывания обратно в безопасные коридоры. — Сегодня я объявляю всем о моей помолвке с леди Реддедой! Я женюсь, господа! Хей-хо!

— Хей-хо! — раздался дружный громовой возглас и стук сотен кружек.

— Долбаная гильдия свах! — выругался "виночерпий". — Даже задания у них просроченные.

Дверь залы снова распахнулась. Граф, видимо мечтавший увидеть входящую сюда возлюбленную, был неприятно поражён: внутрь, еле сдерживаемый двумя стражами, ворвался безумный старикашка. Он извивался, как седой червяк, в цепких руках крепких мужчин, корчился, тужился и каким-то чудом упрямо шёл вперёд, заставляя стражей тащиться с ним вместе.

— Лесной пророк! Лесной пророк! Пророк из леса! — зашептались удивлённые, не менее графа, гости. Поняв, что слава идёт впереди него, пророк осмелел, плюнул стражам в лицо и прошамкал:

— Ну, а я что говорил? Пустите!

— У меня теперь не замок, а проходной двор стал? — заревел от злости граф, сжимая в руке маску. — Кто впустил?

— Кто? Кто? — Пророк решил вернуть остатки былого достоинства и оправил на себе смятое рубище, не чище локусовской мантии. — Кто дерево-вяз у забора сажал, тот и впустил.

Граф рухнул обратно на почётное место за столом, хлебнул вина и схватился рукой за голову. Второй раз радостную весть перебивают ненужные события. Кажется, ход истории стал неподвластен титулованным особам.

— Я пришёл, граф, к тебе с приветом. И с пророчеством. Вот. — Старичок извлёк из-под рубища, как всем сначала привиделось, свою кость. На деле она оказалась длинным свитком с понятными одному автору письменами. — Гласит пророчество: "И придут три вестника конца света белого. И принесут оне скорую гибель с небес огненных…"

— Слышь, ты эта, кончай тут нас в депрессию вводить. Мы не любим такое, — вмешался в вещание пророка один из "рогатых" с татуировкой черепа и перекрещенных костей на плече.

— Да, печально слышать твои слова на светлом празднике, — согласился граф, размазывая потёкшую тушь из-под глаз. — Получше не мог придумать?

— Мог, — согласился пророк. — Да не хотел. Надоели вы мне, люди. Живёте неправильно, шумите много. Вам ведь и жить-то скучно, вот и чудите со скуки, гадости выдумываете. Только воздух зря коптите. Если у ремесленника брак вместо изделия выходит, он что с ним делает? На рынок отправляет? Подл тот ремесленник, кто так поступает. Брак нужно в расход пускать. Ломать, раздавить, чтоб добрый человек браком не воспользовался бы никогда. Вот и у вас у всех вместо нормальной жизни — бракованная какая-то, неправильная. Решил я её в расход пустить.

— Я тебе дам в расход. — Граф поднялся с места и погрозил старику пальчиком. — Я тебя самого сейчас в расход пущу.

— Дык не сбудется пророчество, коль сам он его выдумал, — догадался "черепушный".

— Не торопись, сынок. Умный ты, думаешь, человек, да поумней тебя найдутся. — Обрадовался беседе на любимую тему пророк. — Это в пещерное время главным удовольствием было самку поймать и детей из неё делать. Сейчас не то. Сейчас мы вышли на новый уровень. Чем нынче тешится наш дух?

— Бабами, — рыгнул один из гостей, и мужская половина залы, вместе с Локусом, его поддержала.

— Да пророк вроде и сам до сих пор в пещере живёт, — смекнул кто-то.

— Книгами! — По примеру графа пророк затряс пальчиком. — Книгами едиными сыт человек! И ныне книга не отражает реальность, но сама творит её. И потому пророчество моё сбудется…

— Я женюсь! — дико озираясь по сторонам выкрикнул граф, переставший понимать пророка после слов "самку поймать". — Я женюсь! Хватит болтать! Сейчас будет грандиозный сюрприз! Моя невеста… Моя невеста…

Все замерли в предвкушении, а граф с ненавистью смотрел на ничего не понимавшего стражника.

— Моя невеста здесь, в замке, господа! — Не выдержал Лепорелло и выдал тайну в диком восторге. И после заорал на стражника: — Чего стоишь, остолоп, веди её из тайной комнаты!

Стражник отказывался повиноваться. Он снова опустился на одно колено.

— Ваше превосходительство. Её похитили, ваше превосходительство.

— Как похитили? — изумился граф и с ним большая часть гостей, находившихся ещё в здравом уме и бодрыми. — Она же прибыла с личной охраной. Лучшие люди…

В этот момент Киру стало нехорошо. Он, кажется, только-только начал что-то понимать в сумятице карнавала. Мамс вообще особо не парился: еда восхищала его, напитки расслабляли. Локус неустанно боролся с котом, гоняясь за ним из одного конца залы в другой. А пришедшая с ними на карнавал женщина скинула капюшон, растолкала гостей и кинулась к графу.

— Лепёшка! — кричала она на бегу и локтями расталкивала зевак.

— Роза! — Граф, не веря глазам, вскочил с места прямо на стол, потом прыгнул на рогатый шлем "черепушного" и пошёл по головам навстречу возлюбленной.

— Лепёшка! — ласково звала та, как дозволялось звать графа только ей.

— Роза! — всё ещё с воодушевлением выкрикивал Прокумспиросперо.

— Лепёшка!

— Роза?! — наконец граф её узрел ближе. — Это кто ж тебя так разукрасил-то?

— О, тфоя затея с похиссением, надо приснать, не самая удасьная. Ты бы хоть предупредил меня. Или моих людей. Но тфои тоже молодсы, справились. Могли бы и чуть мягсе со мной обойтись. Но нисего, поправлюсь. Я фсё понимаю.

А вот граф ничего не понимал. Целовать любимую и показывать её свету белому сегодня совершенно расхотелось. Народ уже перешёптывался и морщил нос, рассматривая невестушку графа.

— От Розы увядшей остаётся лишь имя её, — глубокомысленно заметил пророк, тоже пристально вглядываясь в таинственную женщину.

— Если она невеста, и на карнавале впервые, то где же смерть? — с тревогой обращался Кир к Мамсу, тоже вдруг обеспокоившемуся судьбой грядущего. Потому что Роза уверенно тащила графа именно в их сторону, намереваясь сдать обидчиков.

— Думаю, узнаем очень скоро, — безрадостно ответил Мамс.

Кир озирался по сторонам в поисках страшной маски. Мамс озирался по сторонам в поисках выхода.

— Вот она! — завопил Кир.

— Вот они! — Добралась до двух злоборцев Роза с графом.

Но Кир уже тащил друга в другую часть залы, пока граф отдавал распоряжение схватить их, связать и расчленить, как показалось Мамсу.

— Я думал, смерть — женщина в маске. Нет же, смотри: она мужчина! — Кир указывал на гостя, залезшего по стремянке к огромным часам на стене. — Помнишь: "где он проходит, останавливаются часы". Да он сам их и останавливает! Локус! На перехват!

Пробегавший мимо Локус мигом всё сообразил и запустил котом в часовщика. Животное приземлилось тому на плечи, издав душераздирающий вопль. Мужчина на лестнице, оказавшийся дворецким, от неожиданности потерял равновесие и, падая, схватился за маятник часов. Стремянка повалилась на обеденный стол, который не выдержал дополнительной тяжести и рухнул. Дворецкий, раскачиваясь вместе с котом на маятнике, сшибал рогатые шлемы с голов и шпильки с женских причёсок. А потом не выдержали часы: они отвалились от стены вместе со штукатуркой, подняв тучу пыли, еды и брызг. В зале началось сумасшествие. Гости в страхе, что сейчас ещё что-нибудь развалится, жались к стенам, выбивали окна и утаскивали дорогие картины. А потом пророк всё остановил.

— Вот они, три вестника конца света белого! — И указал на злоборцев, волею судьбы в одиночестве оказавшихся в центре залы.

Никогда ещё их персоны не привлекали к себе столько внимания. Никогда ещё сотни глаз так внимательно не рассматривали каждую деталь их одеяний.

— Во-первых, не снимаем масок, — с попыткой спокойствия давал инструкции друзьям Кир. Он теперь тоже озирался по сторонам в поисках выхода. И вдруг увидел приветливо размахивавшего маской с бриллиантом взлохоббита. Тот подмигнул Киру и начал спуск через окно вниз по канату. — Во-вторых, следуем за рыжим хоббитом!

Увидев, как дружно улепётывают виновники беспорядков, граф решительно снял с остатков стены копьё.

— Объявляю сезон охоты! — рявкнул он и указал на последнего злоборца, исчезающего в проёме окна.

— Хей-хо! — поддержали гости.

 

Эпилог

 

Эдик На доставал из разлагавшегося трупа лошади червей и скармливал их ворону. Актёр совал в птичий клюв трепыхавшегося червячка и с любопытством смотрел, как сжимается под прессом желеобразное тельце.

Кормишь-кормишь этого ворона, а толку от него, как с дохлой собаки: убытки одни. Говорить умеет всего одно слово, будто заклинило. А денег не прибавляется. Да и вся карьера летит мёртвому псу под сгнивший хвост. Сейчас в разгаре ярмарка, вечером — карнавал у графа. Но таланты Эдика не нужны ни там, ни здесь.

Вон они, веселятся, кости, скреплённые мясом. Набивают пузо жиром и отравой.

А вечером будет более "культурное" мероприятие, куда одних лишь избранных пускают. Но суть та же: набить пузо.

Зато вечером Эдик создаст себе праздник одиночества: сядет в кресло, закроет глаза и придумает новую историю. Историю о том, как все они умрут.

— Простите, э, уважаемый. — К Эдику подошёл грузный мужчина с сыном. — Мне сказали, вы актёр и можете за деньги помочь… Нам, это, вон тех людей видите? Они себя называют злоборцами и считают очень известными. Могу я вас попросить занять их чем-нибудь вечером, чтобы они забыли обо всём на свете и остались тут до завтра?

В руке мужчина сжимал тусклый медяк. Эдик с жадностью схватил монету.

— Хорошо. Я придумаю, как задержать их здесь.

Актёр внимательно присмотрелся к злоборцам. Выглядели они не как все прочие. А значит, можно рассказать им одну из его "вечерних" историй.

Жаль, что истории эти не воплощаются в жизнь.