Дедline
— Ой, мам! Мне такой сон приснился!
Мама присела на диван рядом с семилетней дочкой. В последнее время сны стали больной темой. Девочка боялась уснуть, потому что "Чудище" постоянно проникало в её красочные фантазии. Нет, не смешной монстрик из мультиков. А "Чудище"...
Глаза смотрят с ненавистью, голос сковывает движения. Ни убежать, ни проснуться.
Визиты к психологу не помогали. От разговоров по душам девочка уклонялась. Она уходила в себя всё больше, пропал аппетит.
— Так вот, мам, во сне ко мне приходил...
***
Глазастый Хро высунулся, придирчиво посмотрел на девочку и заключил:
— Слишком мала.
А затем снова спрятался за куст, похожий на зеленую кляксу.
— Мала, да удала, — сварливо отозвался Стойкий из-за синего дерева. — Семь лет — самое то. Она справится.
Оптимист мог бы подумать, что подобный довод убедит скептика-Хро, но оптимисты вообще странные люди, у них и стаканы наполовину полные, и зомби — наполовину люди.
— Она золото! — от избытка чувств Стойкий даже нырнул внутрь дерева. Впрочем, он тут же вынырнул, рефлекторно отряхнувшись. Никакой мусор к нему, конечно, пристать не мог. Стойкий хоть и имел вид почтенного старца (или склочного старикашки — зависит от восприятия), призраком был совсем молодым. Хро только хмыкнул в усы, наблюдая за товарищем. Ох уж эти новопреставившиеся!
— Она клад! — продолжал Стойкий. — С моей помощью ее имя будет греметь! А мой последний шедевр увидят читатели!
— Тихо ты! — прошипел вдруг Хро: объект обсуждения вдруг остановился и заозирался.
— Кстати... — понизив голос, сказал Стойкий. — Почему мы прячемся? Мы же призраки, нас и так не видно. Или тут кошачий патруль...
— Тихо... — с раздраженим повторил Хро. — Мы же у нее во сне. Опасная зона.
— Ну... Даже проще. На словах-то. — Стойкий вышел из-за дерева. — Мне нужно многое ей рассказать.
— Эй! — рассердился Хро. — Тут тоньше надо работать. Вывали ей как на духу сюжет писанины, она его забудет раньше, чем проснется. Понял?
— Понял. Не переживай. — Устыдился Стойкий и пробубнил про себя: — И на старика бывает прору... Борода, что ль. Смотри-ка, забывать начал поговорки. Так и сюжет забуду.
— Да тебе до Тоннеля месяц-два осталось, памяти хватит. А пока будь добр слушаться! — завелся Хро.
Стойкий возвел очи горе и тяжело вздохнул. Нелегка жизнь призрака. Особенно отягощённая неоконченным в земной жизни делом.
Мысль, что он так и не написал Книгу Века, казалось, поразила Стойкого гораздо сильнее, чем, собственно, смерть. Показав сильные черты старческой навязчивости и маразма, он превратил эту мысль из личной проблемы в проблему общественную. Даже Хро, хоть и был тертым призраком (в переносном смысле), и то не устоял. Согласился помочь.
— Смотри, она как раз подходит к нужному месту. Ну? Готов? Давай!
Клумба вдруг развернулась во всю ширь, будто став сценой для утренников в дестком саду. Цветы вздрогнули сплелись друг с другом.
Взору девочки явился Принц. В девчачьей одежде.
— А почему принц по-бабски одет?
— Он гей.
— О, — понимающе кивнул Хро. — Серьезный, видать, роман. В них без гея никак.
Девочка вдруг подалась вперед.
— Чего она? — заинтересовался Хро.
Девочка схватила принца за руку, принялась стягивать с него блузку.
— Это что еще такое? — возмутился вполголоса Стойкий.
Принц мигом лишился всех модных одежек и встал, прикрывая некоторые места, насколько хватало рук.
Девочка огляделась, увидела стражника. Тут же подхватила Принца и потащила туда. Сначала раздела стражника, потом заботливо одела Принца в доспехи. Стражник же грустно посмотрел на женские тряпки, махнул рукой и ушел со сцены.
— Вот, — объявила девочка. — Так правильно. Мальчики не должны носить платье, ты что не знал?
— :-D, :-D, :-D! — заржал Хро. В силу своей природы призраки смеются беззвучно, но очень заразительно.
— Ах ты... маленькая!.. — разозлился Стойкий. — Понимала бы чего!..
— Слушай, Стойк, — наконец отсмеялся Хро. — Почему именно она, а?
— Маша — настоящий брилья...
— Не увиливай! — погрозил Хро пальцем. — А то помогать не буду. Почему именно она? Из всей твоей прорвы родственников исполнять гениальный замысел должна семилетняя девочка. А?
Стойкий резко поднял руку, чтобы возразить, но призрачная инерция снова заставила его обернуться вокруг оси, и он, казалось, растерял волю к возражениям.
— Больше некого, — с горечью выдавил Стойкий. — Семья-то большая, да два человека всего есть талантов: Маринка и я.
— Как два?! — поразился Хро. — А сын академик? А племянница журналистка? А дочь, редактор газеты?
— Понимаешь, Гриша...
Хро тут же нахмурился.
— Ой, — спохватился Стойкий. — Прости, да-да, помню, загробная этика, да.
Он помолчал, собираясь с мыслями и продолжил:
— Понимаешь, Хро, у сына таланта — кот наплакал. Академики не сочинять должны, а систематизировать. И попутно место одно просиживать.
— А дочь?
— Да, младшая дочь... Есть в ней крупица. Да вот какое дело: ударилась в религию. Боюсь к ней являться. Чуть что шепнёшь, во сне придёшь. Шум поднимет! Тьфу!
— Ну а...
— Племяшка? Она... это... Карьера выше семьи. Особенно выше тех её членов, которые, мягко говоря, "не потеют" и "не пишут писем". Ей только дай понять, что ты рядом. Плюнет на мои планы о гениальном романе, начнёт интервью брать, с камерой за мной гоняться станет.
— Неужели никого?
— Да никого... — Стойкий досадливо махнул рукой, но в этот раз удержался от кульбитов. — Что тут говорить. Одна только и надежда что на Милу...
— Ты ж сказал, ее Маша зовут, — заметил не только Глазастый, но и ушастый Хро. — Или Марина...
Стойкий смутился.
— Погоди-ка, — догадался Хро. — Ты вообще не знаешь, как ее зовут? Собственную внучку?! Не знаешь, как зовут!
Стойкий помнил имена всех героев своих книг: коммуниста Вовчика Иосифовича Краснознаменского, дворника Герку Патлатого, неформала Валерку Выкипевшего, даже бабку, что семечками на углу торговала в романе "Карл кораллы пропил", помнил. Евпраксия Мэлсовна её звали.
— Не знаю, — промямлил Стойкий. — Но догадываюсь! И вообще, не твое дело! Тебя не критиковать, а помогать просили!
— Ника-а-а-а! — вдруг разнесся зов, как в фильмах ужасов, когда смотришь их в кинотеатре.
— Ее зовут Ника, — находчиво предположил Стойкий. — Наверное.
Девочка отреагировала на имя странно. Она вдруг схватила переодетого принца и помчалась с ним в чащу. Совсем в другую сторону от той, куда должны бежать хорошие девочки. Особенно, если их умершие дедушки приготовили там новые клумбы с кусками сюжета из будущего романа. Задумка весело катилась к чертям.
— Стой! — завопил Стойкий, что сразу его демаскировало. Он вылетел из-за дерева и помчался за девочкой.
— Стой! Стой! — крикнул Хро, и было непонятно, то ли он два раза просил призрачного приятеля остановиться, то ли придумал ему сокращённый позывной…
Трава вмиг пожухла, с деревьев дружно посыпались листья, доспехи Принца заржавели. Краски сна будто смывались с холста растворителем. Чаща, куда бежала девочка, редела на глазах. Одна за другой начали пропадать детали пейзажа, словно рабочие сцены уносили декорации после детского спектакля.
А вместо них появлялись новые...
Не детские.
— Все наши сценки-подсказки! Они тоже пропали! — озадаченно шептал Хро, озираясь по сторонам. Место напоминало огромный, заваленный хламом кабинет, в котором Хро и Стойкий — насекомые на пыльном половике. Рядом размером тоже с насекомое стояла Ника. Руки по швам, губы судорожно сжаты — словно оцепенела. — Так ведь не должно быть. Что-то разрушает её сны!
— Я помню комнату, — выдал Стойкий. — Это ж мой рабочий кабинет. Помню узор на обоях, старое трюмо, сгустки паутины между шкафом и потолком, картину. Плахов, морской офицер, в октябре шестьдесят восьмого привёз её..
— А вот имя внучки он не помнит, — съязвил Хро и указал на Нику, которая дрожала от предвкушения чего-то страшного.
Стойкий стоически молчал, будто получил укором не в бровь, а в пах.
В это время из-за стола, перед которым стояла девочка, вылез отвратительный монстр. Зелёной тенью с горящими рубиновыми глазами разрастался он в воздухе, накрывая собою Нику, Хро и Стойкого. Души у призраков ушли в чьи-то пятки.
— Это ты разлила чернила на МОЮ рукопись?! — громоподобно спросило "Чудище". — Ты, негодница?! Её теперь не восстановишь, ты хоть соображаешь?! Да знаешь ли ты, идиотка, каких трудов стоило?! Да я… Да я тебе! Столько мыслей впустую! Мой шедевр!!! Из-за недоноска. Ой, ой…
Тень стала съёживаться, скрючиваться, стонать.
— Ой, давай мать зови, чего встала, — хрипел монстр. — Мать зови скорее!
Девочка продолжала стоять неподвижно.
— Так вот, значит, почему именно она? — Хро с недоброй ухмылкой строго посмотрел на Стойкого. — Ты мстишь ей? Раз она виновата, что испортила рукопись, что ты так и не успел…
Стойкий был бледным, как призрак. Хотя он и так призрак. Что-то сейчас происходило в его сознании.
— Нет, Хро. Может, в начале и хотел, но теперь…
Стойкий ринулся к Нике, схватил её за плечи, заслоняя от корчившегося в предсмертной агонии "Чудища".
Он говорил с ней долго. То пытался приобнять, то выделывал кульбиты, кружа по комнате, то гладил по кудрявым волосам.
Наконец девочка оттаяла. Она ожила и осмотрелась.
Вокруг снова цветущие луга, волшебный лес, зверушки, пряничные домики. И никакого "Чудища". Ника точно знала: больше оно не появится, больше ей не придётся снова и снова проживать этот момент.
Стойкий, нет, дедушка взял Нику за ручку, и они пошли вместе по дороге из жёлтого кирпича, о чём-то беседуя.
***
— Ой, мам! Мне такой сон приснился!
В голосе не чувствовалось страха.
— Так вот, мам, во сне ко мне приходил дедушка.
— Дедушка? — нахмурилась мать. — Милая, мы столько раз говорили: ты не виновата. Он был совсем старенький и болел сердцем.
— Нет, у деды Васи сейчас всё в порядке, — умилилась девочка маминой непонятливости. — Он не сердится на меня. Наоборот, сказал, что любит больше всех. И давно простил.
— Да? — удивилась мать. — И что он ещё говорил?
— Сказку рассказал! Про принца-страдальца!
— :-D, :-D, :-D — отреагировал Хро. — Я же говорил, что идея передачи сюжета словами — пустая трата времени.
— Он очень хотел полюбить принцессу, да только... не умел, — продолжала девочка. — И он, хоть и взрослый был, но глупенький. Не понял, что ему нужно научиться любить. И он пошел искать, кого сможет полюбить...
— Слыхал? — ухмыльнулся Хро. — Вот тебе и маленькая девочка! Он весь твой заляпанный чернилами шедевр в трех словах пересказала!
— И что же дальше? — спросила мама.
— А дальше он встретился с драконом, а потом с колдуном, а потом с другой принцессой, только злой и жадной, и решил, что влюбился в нее, но это было не так. Она его предала, а злой колдун пообещал, что научит любить и заточил его в башню, и принц там умер...
— Какой ужасный сон, — нахмурилась мама. А потом едва заметно поморщилась и сказала: — Чего ещё можно ожидать от дедушки Васи? Он жил своими книгами и лишь для себя. И умер, напугав единственную внучку.
После этих слов Стойкий совершенно раскис. Какое-то незнакомое чувство поселилось в его призрачном теле. И он подумал: очень несправедливо, что призраки могут смеяться, но не могут плакать.
— Да нет же! — топнула ногой Ника. — Дедушка хороший! И сон хороший! Просто, наверное, я его не смогла понять! Или плохо услышала. Это я виновата... Но я все переделала!
Хро взглянул на Стойкого и многозначительно помахал призрачными бровями.
— И чем же все у тебя кончается? — заинтересовалась мама.
— Как и должно быть в сказке, — заулыбалась девочка. — Только в одиночестве принц смог все понять. По ком он больше всего скучает — значит, того и любит. А раз любит — значит, и учиться этому не надо. А раз не надо, то колдун ему ни к чему. Он освобождается из башни, побеждает колдуна, подру... подружается с драконом и улетает на нем к своей доброй принцессе!
— Слыхал? — Хро был довольным как прозрачный маленький слон без хобота. — Во внучка дает. А ты — драма, драма...
— Ага, — только и произнес Стойкий. А потом добавил с гордостью. — Я же тебе говорил, что девочка — клад. Ника. Моя Ника. Или Вероника, я вспомнил. Был на крестинах, на днях рождения… А ну его, пусть горит огнём моя Книга Века. Сколько ещё, говоришь, у меня в запасе? Месяц? Два? Мне хватит, Хро. Я ей таких сказок насочиняю... Мне кажется, в жизни не был так счастлив, как сейчас. Буду ей сны раскрашивать.