Старший брат

 

Старший брат.

 

Этот городок я купил по случаю. Как только ноги мои коснулись земли, а добрый капитан насыпал золотых монет с три пригоршни, я понял, что в жизни моей подул прибрежный бриз. Все меня начало радовать на суше — непривычная тишина под ногами, маленькие домики и даже неповоротливые горожане.

— Ну, что Улий, как поступишь со своей долей? — Скучающе спросил меня пройдоха боцман, поглаживая свой большой, но крепкий живот. Он одним ловким движением набил свою обожженную трубочку и неторопливо раскурил.

— Нет, Семенович, я с тобой в бар не пойду. Оглянуться не успею, как карманы пустеют.

— А тебе что еще нужно, наивная твоя душа? Думаешь, этого тебе хватит на всю жизнь? Ха, ха, ха. — Его смех всегда был громогласным, и неприученные уши случайных прохожих получали настоящую бурю из хрипов, сопения и странных гортанных звуков.

— Не знаю, море всегда со мной. А вот по суше я уже соскучился. Может, сниму себе дом где-то на окраине. Деньги пока есть, поживу в свое удовольствие. А потом уже буду решать, что делать дальше.

— Ну, ты даешь! — Его рука хлопнула меня по плечу. Такие шлепки похуже его смеха. Но в море, я как-то быстро ужился с его привычками. Человек он неплохой. Наказывал, когда нужно, когда нужно хвалил. Ребята на него часто жаловались, а я только улыбался. Не видели они еще бури, поэтому так и куражатся при легком шторме.

— У тебя денег хватит на целый город, не только на дом. А если не хочешь пить, спусти деньги красиво — море это любит.

— Да где же я найду себе город на продажу?

Семенович был опытным боцманом и бывалым человеком. Если бы не его пристрастие к рому, давно был бы богатым и уважаемым человеком. Но его истинной страстью была только морская волна, поэтому боцман спускал деньги, не думая о последствиях. Меня он уважал за прямолинейность, ну и за стойкость, что ли. Не знаю про стойкость, а за душой камень носить не люблю. Что думаю, то обычно и говорю.

— Здесь за горою, есть небольшой приморский городок. Утром на рынке я слышал, что зазывалы искали покупателя. Сходи туда. Посмотри, что к чему, раз к земле так быстро прирос. Может и сторгуетесь. — Глаза боцмана хитро сверкнули в клубах табачного дыма, а уголки губ вздернулись, отрываясь от небольшой колючей бороды.

— За этой горой?

— Так говорят.

— Так, я знаю этот городок. Даже был там два или три раза со своим отцом.

— Ну, так тебе и карты в руки.

Мы ударили по рукам, и я пошел в сторону городка.

Уже ушла брусчатка из-под моих сапог, и желтый песок проселочной дороги стал лизать носки моих старых сапог. Дорога все петляла и петляла между прибрежными холмами. Море то пропадало, то появлялось среди буйства зелени и невысоких деревьев. Я перестал смотреть по сторонам, пересыпая ногами песок и думая о чем-то своем. Лучи солнца стали уже стучаться мне в затылок, прощаясь со светлым днем. Тени вытянулись. Моя же взяла и убежала далеко вперед. Незаметно для меня дорога стала прямой, словно стрела, буйная растительность тихо ушла в сторону, уступая место прибрежным просоленным степям.

— Убери руки, Кицунэ. Убери, от греха подальше.

— Ни за что.

— Ах, так.

Послышалась возня и глухие удары. Я поднял уставшие глаза и громко кашлянул.

Перестав мутузить друг друга, местные жители с любопытством посмотрели на меня.

Возле дороги стоял небольшой столб с неброской надписью "Продается городок". Один из драчунов был человеком. Пожилой, грузный мужчина с большими бакенбардами, тонкими ручками и ножками в поношенном коричневом сюртуке и зеленых штиблетах.

Второй больше всего была похоа лису с человеческой фигурой. Он носил большой плащ с глубоким капюшоном. Наружу выглядывали только лисий нос и две черные хитрые пуговки-глазки.

— Ты кто? — Спросил довольно грубо человек с бакенбардами.

— Что тебе нужно? — Второй голос принадлежал уже лисе.

— Хочу купить это городок. Так что, наверное, я покупатель.

— Я говорил тебе, Кицунэ? Говорил! — Человек с бакенбардами аккуратно, как-то по-детски нежно, взял меня под руку и повел меня в сторону первых домиков.

— Эй, а деньги у тебя есть, покупатель? — Кицунэ недоверчиво посмотрел на мой тощий рюкзак.

Я устало повел плечами, и золотые монеты в рюкзаке глухо звякнули. Для солидности моего статуса, повторил свой нехитрый трюк еще раз.

— Что, прямого сегодня и покупать собрался? — Кицунэ продолжал идти возле нас, настороженно поглядывая на меня.

— Посмотрим. Нужно и товар сначала посмотреть. Вдруг, подделка. — У меня перед глазами предстало лицо моего боцмана, и я призвал к ответу весь мой жизненный опыт.

— Ну, смотри, раз пришел.

Так мы и вошли трое в этот знакомый и незнакомый городок.

Я помню, как в детстве мой отец брал меня, великовозрастного шалопая, в свои многочисленные поездки. Мы ездили по побережью и заезжали во многие маленькие поселки и города. Отец с важным видом заходил во дворы, общался с людьми, делал немногочисленные покупки. Многое записывал в свою маленькую, черную книжечку. Этот городок я запомнил благодаря сумасшедшей жаре и пыльным, маленьким переулкам. Звон треснувшего колокола на старой башне был грустным, с какими-то прощальными нотками. Ватага рыжих мальчуган сначала приняла меня в свои игры, а потом также дружно гнала прочь несколько кварталов до маленькой, деревянной пристани. Я сильно разодрал коленку и испачкал свои выходные брюки. Ох, как меня ругал папа тогда!

Вечером нас настигла огромная, низкая туча, закрывшая своим телом половину изможденного солнцем неба. Первые капли, как выстрелы, подымали грибки придорожной пыли. Прошло лишь одно мгновение, и городок исчез за стеной дождя, закрывшего собою все вокруг. Как мы выбрались из этого небесного кошмара, я уже и не помню.

Сейчас, в заходящих лучах солнца, городок казался приятным и вызывал только положительные эмоции. В воздухе витал запах перегнившей вишни, которая в изобилии родила и падала на эту благодарную землю. Видимо ее не успевали собирать для продажи и изготовления терпкого южного вина.

Мой новый знакомый назвался Анатолий Анатолиевичем. Кицунэ же все больше отмалчивался. Мы прошли несколько пыльных улочек, кропотливо наполненных веселыми разноцветными крышами невысоких домов. Люди приветливо улыбались и махали руками. Меня незаметно подвели к тихому двухэтажному дому. На первом этаже весела вывеска "Окружной судья" и "Ритуальные услуги". Причем вторая вывеска была новее и находилась явно выше первой. Возможно, эти названия нужно было читать вместе. Возле небольшой лесенки сидели два колоритных старца. Один был одет в старый потертый цветной халат. Его голову венчала загоревшая лысина, а разрез глаз и редкая козлиная борода говорили о восточном происхождении. Его сосед был явно европейского вида. Одет, как Анатолий Анатолиевич, только штиблеты носил красные. Видимо, для ритуальных услуг они подходили больше.

Мы только подошли, но старцы уже бурно обсуждали покупателя, то есть меня.

— Да, измельчал нынче купец. А вы хорошо помните полковника Брута?

— Да, да, да. А этот, говорят, и денег то не имеет вовсе. В кредит нас купить хочет.

— Ну, этот может. Да, да.

— Вот Брут, тот себе никогда бы такого не позволил. У Брута денежки всегда водились в избытке.

— Да, да, да.

Я поздоровался со старцами и последовал за моими провожатыми.

Нас встретил нотариус. Про таких говорят — без определенного возраста. Мне запомнились только его рыжие волосы, стоявшие торчком на круглой голове, да непомерный монокль, захвативший весь правый глаз. Нотариус быстро и очень профессионально объяснил мне условия покупки городка.

— Объявление мы дали уже полгода назад, но покупатель так и не нашелся. Сегодня, как раз последний день торгов, а с завтрашнего дня наш городок уже не продается. Точнее, он будет раскуплен самими горожанами. Так, что вам крупно повезло. Как у вас с наличными?

Тут меня приятно удивил Кицунэ.

— У него, как раз хватит. И еще на мелкие расходы останется.

Как он подсчитал мои монеты? По звуку что ли?

Сумма покупки меня устроила абсолютно, а глупые вопросы я решил попросту не задавать. Зачем продается городок, и кому от этого выгода? Что делает лиса в этом городе и почему к ее мнению прислушиваются? И многие другие.

Мне выдали официальную бумагу с гербовой печатью, а Анатолий Анатолиевич и Кицунэ стали приглашенными свидетелями нашей сделки.

Вышел я от нотариуса совершенно уставшим. Оказывается легче месяц в море в штиль простоять, чем все эти бумажки перечитывать и подписывать.

— Названия у нашего городка так и не появилось. Поэтому вы имеете все права, Улий Максимович, назвать его по своему усмотрению.

— Я хочу спать, — сказал я откровенно. — Давайте подумаем над названием утром. Может оно мне и приснится.

— В нашем городе ко снам относятся очень серьезно. — Кицунэ посмотрел мне прямо в глаза и у меня мороз пробежал по коже. Не знаю даже почему.

— Раз вы так устали, — перехватил инициативу Анатолий Анатолиевич, — предлагаю вам отдохнуть прямо в этой маленькой гостинице на втором этаже.

Его рука показала куда-то выше ритуальных услуг, чему я был несказанно рад. Хотелось еще порадоваться жизни на этом свете.

— Да, покупатель измельчал.

— Да, да, да.

— Вот полковник Брут неделю отмечал покупку, а этот сразу спать.

Я решил убежать от надоедливых старцев и попрощался со своими провожатыми. По скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Как оказалось, на этом мои приключения на сегодня не окончились.

Сначала, я умудрился налететь в темном коридоре на незажженную огромную люстру, которая больно саданула меня по щеке. Потом, напротив открылись дери, и меня окатили из таза теплой водой.

— Ах ты, алкоголик несчастный, все не нагуляешься! Где тебя носит с прошлого четверга, окаянный? Ты же только за хлебом пошел. — Фигуристая женщина в тельняшке размахивала пустым тазом прямо перед моим носом. Она еще по привычке что-то кричала, но все тише и тише.

— Извините меня. Господи, что я наделала?

— Это покупатель наш новый, Света. А ты его, значит, сразу и окатила?

— Да, да, да.

Голоса всезнающих старцы достали меня даже здесь. Окно в коридоре было открыто, и они обладали, по-видимому, прекрасным слухом. Что на это должен был сделать полковник Брут мне, почему-то не сообщили.

Светлана оказалась просто очаровательной хозяйкой этого отеля без названия. Мне был представлен лучший номер с жесткой койкой и видом на море, бесплатный ужин и принудительная сушка моих вещей. Когда через пару часов суета и паника улеглась окончательно, я решил, что достоин все-таки нескольких часов блаженного сна.

Мне снилось море. Мое любимо море и бесконечные, как наши мечты, звезды. Они кружились, рассказывая мне какую-то дивную и тревожную историю. Что-то вторил и полковник Брут, но я мало что заполнил из его болтовни.

Утро принесло много неожиданного.

— Вставай! Вставай, же скорее, Улий! — Жизнеутверждающие достоинства фигуры хозяйки теля прильнули к моим щекам, а ее сильные руки, пропахшие солью, дергали меня за плечи, вырывая из царства сна.

— Что, что стряслось?

— Все стряслось! Все, что только могло стрястись! Города больше нет!

Честно говоря, у меня сон как рукой сняло. Я открыл глаза и обомлел. Моей комнаты не было вовсе, а слева от меня в воздухе висела рама пустого окна. Да, да, еще вечером я опирался на нее, читая молитву перед сном. Света отошла от меня и села, рыдая, закрыв лицо руками.

— На улицу выйди, посмотри.

Пол комнаты был полупрозрачный, двери не было и коридор был весь тусклый, как в тумане. Натянув брюки, схватив рубашку и камзол, я ринулся вниз. Люстра, с которой я вчера встретился в темноте, висела прямо в воздухе, а вот лестницы не было видно вообще. Перекрестившись, я прыгнул вперед. Мои сапоги зацепились за несуществующие ступеньки, и я, чудом сохранив равновесие, выскочил на улицу.

Блаженных старцев с их чокнутым Брутом видно не было. Улицы были пусты, да и улиц не было тоже. Там фасад дома, там просто балкон висел в воздухе. Вон пара крыш из цветной черепицы, опираясь на воздух, спокойно висели безо всяких стен. Наш дом тоже бледнел с каждой минутой все больше. Протестуя, на улицу выкатился тазик хозяйки отеля.

— Света, Света выходи!

— Не кричи, нет ее больше.

Я обернулся. Возле меня стоял, кутаясь в плащ, Кицунэ. Могу поклясться всеми богами моря, еще мгновение назад его здесь не было! Солнце подымалось все выше и выше. Вместе с утренним туманом рассеивались остатки моего, купленного только вчера, города.

Как прощальный крик чайки, восторженно звякнул и пропал звон колокола со старой ратуши. Как вы понимаете, ратуши на ее законном месте тоже не оказалось.

— Как это все понимать? — Обратился я к Кицунэ.

— А вот так и понимай. Был город, и нет его.

— Я сейчас обижусь и ударю.

— Этого не нужно, морячок. Обойдемся без рук.

— Тогда рассказывай, подлый лис, куда мой город подевался?

Что такого Кицунэ увидел в моих глазах, я не знаю, но побежал он от меня, как от огня.

Я немного повидал в этой жизни, но когда от меня бегут, это точно означает, что вина гонит провинившегося прочь. Погнавшись за Кицунэ, я был в ярости. Схватил его за полы плаща, одним ударом прибил к пыльной земле. Юркое существо крутилось, словно угорь. Я все сильнее прижимал его. Раз за разом, Кицунэ дергался и хрипел все меньше.

— Оставь его в покое, человек. — Сказано было так, что мои руки отпустили лиса помимо воли.

Я поднял глаза. Словно из бездны, передо мною восстает исполинская черепаха. Она тоже вся укрыта плащом. Ее глаза неторопливы, как море, и все же я вижу их подлую суть. Сила и власть кроется в этом животном. В руках у нее зажата плеть и огромный поводок, на конце которого ютится десяток скулящих тигрят. Не понятно кого они больше боялись — плети или самого хозяина. Они жалобно скулят и просят есть. Мои руки разжимаются полностью, отпуская плащ Кицунэ на волю.

— Как, как ты мог так поступить со мной? Я на тебя еще моему старшому брату пожалуюсь, — голос Кицунэ взволнованно сипит, — тогда ты поймешь морячок, кто в этом доме настоящий хозяин.

Черепаха, больше не сказав ни слова, поворачивается и уползает в сторону моря. Долгий поводок и тигрята начинают таять один за другим, словно невидимый зверь просто втянул свои когти, когда угроза миновала. Я тяжело вздохнул. Было страшно и мое тело начало мелко и злорадно дрожать. Спокойствие исполинской черепахи было обманчивым, да и тигрята когда-то станут полноценными хищниками — жестокими и безжалостными.

— Кицунэ, — зову я лиса безо всякой надежды на успех, — что будет с моим городом? Ведь я только купил его!

Хитрый лис на расстоянии чувствует себя более уверенно. Он быстро бросает взгляд в сторону черепахи и понимает, что еще успеет ее догнать.

— Этот город, не более чем затянувшийся сон моего доброго хозяина. Просто, хозяин проснулся, и города теперь больше не будет.

— Но зачем ты разрешил мне купить его?

— Это была его воля. Но, правила игры остаются неизменными. Если ты захочешь, то сможешь придумать себе новый город. Твой сон сможет стать вещим, а приснившиеся тебе люди и здания оживут и наберут силу, чтобы жить своей жизнью. Только этого очень сильно нужно захотеть.

— Но как, же быть с прежним городом? Он мне нравился таким, каким он был.

— Как поступают с призраком? Его изгоняют. Извини, прошлого не вернешь. — Смех Кицунэ уходил быстрее его хозяина. — Но ты попробуй морячок, может у тебя и получиться.

Я остался один. Солнце ласкало мои волосы, ветер подбадривал легкими касаниями, а я все стоял и смотрел вперед. Что я видел, там впереди? Уже и не вспомнить.

Когда солнце начало опускаться в море, я словно очнулся. Что же стою! А люди, ведь они жили в этом городе, любили и ненавидели, предавали и спасали друг друга. Они жили своей неповторимой жизнью, а их взяли и стерли в одно мгновение. И я так просто их забуду? Нет, не бывать этому! Я решительно стянул свои сапоги и пыльный камзол, нагреб побольше песка вместо подушки и улегся спать. Нужно только вспомнить, какой он был на самом деле, мой городок. И тогда он заживет своей новой, хорошей жизнью.

Ну конечно, у меня ничего из этой затеи не получилось. Очень долго я заставлял себя во сне вспомнить все мои прогулки по городу, лица и эмоции людей, запахи и звуки вокруг.

Я проснулся среди ночи, луна весело плясала надо мной. Мириады звезд по всей тверди неба смеялись, глядя на меня. Никакого города вокруг не появилось. Я разозлился и высказал луне все, что обо всем этом думаю. Добавил еще пару просоленных фраз от моего боцмана, оставив кое-что и Кицунэ с Анатолием Анатолиевичем в придачу. Выдохшись, я разделся и уже собрался пойти поплавать, чтобы окончательно прийти в себя. Вдруг, какой-то посторонний предмет в степи привлек мое внимание. Луна давала хорошее освещение, и я прямо голышом побежал по степи, остужая тело и мысли. Мои голые ноги резко остановились, зацепившись за какую-то колючку. Подняв голову в небо, я увидел люстру, спокойно висевшую в воздухе. Ниже ее еле-еле проступала надпись "Ритуальные услуги".

Эге! Так вот оно что! В жизни реализуется только то, что цепляет тебя сильнее всего! Об эту люстру я зацепился, потом разозлился, и она глубоко засела в моей памяти. Как заноза, не буду говорить где. А вот эта дурацкая вывеска просто меня развеселила. И вот, пожалуйста — висит себе в воздухе, ничего ее не держит! Значит, мои эмоции заставляют вещи оживать! Это уже был какой-никакой, но ключик.

Я вернулся назад к берегу медленно, погруженный в свои мысли. В голове вспыхивали и затухали искры моих пережитых эмоций, мыслей и разочарований. Но, как сложить из них материальное будущее? Небо не хотело делиться со мной ответом. Ну и ладно. На этот раз я засыпал тяжело, постепенно проваливаясь в тяжелый и неспокойный сон. Словно ловец бабочек, я шел сквозь густой кисель моей памяти, вылавливая только самые яркие и неожиданные воспоминания.

Меня разбудил крик Светланы. Она стучалась в мою дверь, крича и ругаясь. С трудом разлепив глаза и оттолкнув ее необъятное тело, я вышел на улицу.

Передо мной был мой любимый городок без названия. Дома чередовались друг с другом, сплетаясь в улочки и проулки, и убегали в сторону ратуши. По ним ходили живые горожане, которые мне казались смутно знакомыми и родными. По улице пробежала ватага рыжих пацанов, дубасивших меня в детстве. Справа, что-то отчетливо громыхнуло. Мокрое полотенце обрушилось мне прямо на голую спину.

— Что ты наделал изверг! — Светлана гневная и разъяренная догнала меня и на улице. — Ты вон туда посмотри!

Я посмотрел. На фоне чистого неба, над пристанью бушевала гроза, повторяя кошмар той незабываемой ночи, когда мы были здесь с отцом последний раз вместе. Слева от пристани целый квартал весел просто в воздухе, словно огромный мыльный пузырь. Я вспомнил то место. Там жил известный винодел Игнат. Мы с отцом как-то зашли к нему в гости, и он угостил меня своим прекрасным вином. Для молодого парня вино оказалось слишком крепким, и отец нес меня назад на руках. Да, все мои воспоминания о том квартале были воздушными и нереальными. Справа, возле ратуши, к городку приклеился мой родной квартал моего родного города, где я провел детство и юность. Он подмял под себя добрую треть городка, заполняя пробелы в памяти собственными деталями жизни. Ратуша была вся в тумане, оставив не заполненные фрагменты сизой дымкой.

Резкие смены погоды, смешанная и смешная архитектура, знакомые персонажи из детства и летающий квартал. Вот что получилось у меня в этот раз.

— И что, так будешь на это смотреть! — Светлана была, словно фурия. Я даже засмотрелся! Что-то было в этом порыве сумасшедшее и яркое.

В меня опять полетела мокрая тряпка, и я был вынужден спасаться бегством. Ну, вы в курсе, у каждого Наполеона…

Мои старцы невозмутимо вещали.

— Вы видели, что стало с нашим городом? Такого себе даже полковник Брут не позволял.

— Да, да.

— А набережная? Там же постоянно идет дождь!

— Вы видели, что случилось с трактиром Игната. Он просто взлетел на воздух!

— Да, да, да.

Я взял приличную скорость, и Светлана осталась в пяти кварталах позади.

Боже, как хорошо быть свободным, хотя бы на миг от такой женщины.

— Хотя Брут тоже чудил.

— Бывало.

К назойливой болтовне привыкаешь быстрее, чем к надоедливым мухам в жару.

На радостях я расцеловал удивленных старцев и решил помочь женскому горю.

Нужно было действовать и действовать быстро.

Издали крикнув Светлане, что все исправлю, я решил пройтись по городку, чтобы получше изучить свои ошибки.

Мне очень помогли наши с отцом многочасовые прогулки. В голове начали всплывать разные детали, о которых я напрочь забыл в прошлый раз. Отец планировал провести в нескольких городках на побережье водопровод. Наверное, в его записках тоже может найтись много интересных и нужных подробностей. Надобности в пересылке книжки не было — мой родной квартал уже поселился в нашем городке. Тихонько пробравшись вечером в свою комнату, я стащил книжечку, доставшуюся мне по наследству.

Набравшись мужества, я пробовал снова и снова. Горожане то появлялись, то исчезали. Ратуша меняла свои размеры и очертания, а мой родной квартал не хотел уходить с насиженного места. С погодой было труднее всего, гроза плотно сидела в моей голове и я, буквально вручную, чистил небо над моим городком. Один раз, проснувшись ночью и посмотрев в окно, я чуть было не вывалился наружу. Городок целиком парил в облаках, видимо подсматривая мои ночные полеты во сне. Боже, скоро придется себя и во сне контролировать! Стиснув зубы, чтобы не стучали, я тихонько добрел до кровати, вздрагивая при покачивании стен. Аккуратненько лег на постель, и крепко сомкнув глаза. С трудом, но представил, как наш городок медленно и плавно опускается на землю. Утром Светлана не звала меня, и я был рад этому несказанно. Значит, удалось совершить мягкую посадку!

От ошибки к ошибке, идя тропой маленьких побед, я преобразовывал городок, вдыхая в него новую жизнь. Мне нравилось ходить его улицами, дышать теплым воздухом с запахом вишен, разговаривать с прохожими и обсуждать с ними наши новости.

Видел ли я Кицунэ? Кто же знает, куда унесло этого коварного лиса. Почему ратуша стала выше? Думаю, она от этого только выиграла. Вы обратили внимание на ее новые колонны и крышу? Это вчера она была маленькой, а сегодня у нее вырос позолоченный шпиль. Что стало с таверной Игната? Она действительно улетала. Вино нашего края, друзья мои, творит настоящие чудеса. Может оно играет свои шутки не только с людьми, но и с целыми зданиями. И так далее и тому подобное.

Мне удалось провести настоящий водопровод в наш городок и дать ему свежую, ключевую воду. Это уже была настоящая победа! А сам городок получил название "Воздушный". Не спрашивайте меня почему. Считайте, это простая блажь.

Наступило новое утро.

— Улий, любимый, вставай.

— Угу.

— Мы собирались пойти покупаться. Давай, вставай соня!

Мы со Светланой решили пойти искупаться. Я так привык к ней за время моих экспериментов с городком. Лучшего, чем полюбить человека, который каждый день тебя поливает водой или бьет, и представить себе было нельзя. Но, что делать, мое сердце ожило и хотело любить. Конечно, я немного изменил ее фигуру, совсем чуть-чуть. Ну, чтобы, она, так сказать, перешла в меньшую весовую категорию.

Значит так. Наступило утро. Смеясь, и обгоняя друг друга, мы добежали к набережной. На песке было множество следов крупных животных. Светлана уже вошла в свежие воды утреннего моря и весело махала мне рукой. А я все никак не мог побороть дрожь в ногах. Это были следы очень больших кошек. Мне кажется, я уже видел их хозяина. А сбоку, сбитый ночной волной, лежал небольшой столб с табличкой. "Продается планета". Вот, что было на нем написано.

Вечером того же дня я засобирался в дорогу. Светлана тихо плакала в своей комнате, да так и не вышла меня проводить.

Во дворе я встретил Анатолия Анатолиевича. Долгое время мы молчали. Наш "Воздушный" не мешал нам, любуясь звездами и ночным бризом.

— Что-то на тебе лица нет, Улий.

— До меня дошли плохие новости. Я должен съездить в порт и еще раз все проверить.

— За нас можешь не беспокоится, Улий Максимович. Теперь мы точно справимся со всеми бедами. Только посмотри, какой у нас теперь красивый город получился!

— Дело не в этом, Анатолий. Наступающая беда может быть пострашнее всего, что было раньше.

— Значит, тебе придется справиться и с этим "пострашнее". Я верю в тебя. И Светлана верит. Мы все верим.

— Никому об этом ни говори. Я один, почему-то сомневаюсь.

На опушке "запели" мои городские старцы, словно предчувствуя беду.

— Вы слышали, что хозяин в спешке уезжает в порт?

— Полковник Брут тоже дважды тайно уезжал и ни к чему хорошему это не привело.

— Да?

— Да, да!

 

Эх-эх-эх. И ты, Брут?

Я отправился в путь на почтовом дилижансе, который услужливо подобрал меня прямо от дома. Боцмана мне удалось отыскать только в пятом питейном заведении. В клубах табачного дыма, шума и спертого воздуха красный нос Семеновича выглядел естественно и непринужденно.

— Душновато в этом трюме. Глоток морского воздуха тебе явно не повредит, боцман.

— Елы-палы, Улий. Здорово, бродяга. — Мою руку он поймал только со второго раза. — Я действительно рад тебя видеть.

— Семенович, ты не засиделся в этой гавани? Пора бы уже высунуть свой нос из трюма!

— Улий, не поверишь, боюсь я это сделать. И все тут.

— Что случилось с тобой? Ты же никогда в трусах не ходил.

— Я был с тобой не до конца честен, мой мальчик. И теперь, мое сердце разрывается от вины, что я испортил твою жизнь.

— Облегчи душу, расскажи мне правду.

Он скривился, почесал волосатую грудь через грязную майку и залпом выпил стакан рома.

— Не знаю с чего начать…

— Если ты хочешь рассказать про разных зверушек, не утруждай себя. Мы уже успели с ними подружиться.

— Улий, поверь, я встречался только с черепахой. Она спасла мне жизнь, когда волна скинула меня за борт во время жуткого шторма. В благодарность за спасение, я обещал отправить в его долбаный городок какого-нибудь наивного простака с деньгами. Ты извини, что выбор пал на тебя. У меня просто не было другого шанса.

— Забудь. Я уже проплыл эти рифы. Ты не в курсе, что может произойти в ближайшее время? Мы все можем просто исчезнуть.

— Ой, мне нужно срочно выпить. Ты ничего не перепутал, малыш?

— Боюсь, что нет. Как мне найти черепаху?

— Мы встречались на суше всего раз. Это было в порту.

— Понятно. Спасибо Семенович, пойду я отсюда.

— Не держи якорь за пазухой, малыш. Я не хотел тебе зла!

— Послушай боцман, я нашел там свое счастье. И хочу это все это сохранить, свой городок и свою любовь.

— Держи краба, Улий. А я пойду играть в карты. В последнее время, мне везет, как покойнику. Тьпху-тьпху.

Свежий, вечерний воздух показался мне настоящим нектаром. В порту было хоть глаз выколи. Я споткнулся о груды мусора на набережной, и это было, наверное, единственное происшествие этим вечером. А ведь мы, в своем городке, провели уже электричество и установили фонарные столбы. И у нас ночью, всегда можно было спокойно пройти по чистым улицам.

Утром в порт пришел туман, своими липкими объятиями облепив каждый метр этой потусторонней жизни. В бар к Семеновичу я возвращался злой и дурно пахнущий.

Так получилось, что споткнулся сегодня не только я. Тело боцмана лежало на грязной, смятой постели в маленькой комнатушке над баром. Он тихо ушел из этого мира с разбитым сердцем. На пыльном столе меня ждал последний, большой подарок боцмана.

Кицунэ ежился в плаще, покуривая тонкую ароматную сигарету. Докурив до половины, скривился и выкинул в морскую воду. Рядом с ним стоял сгорбленный рыжий нотариус.

— Никуда не спешишь, лисенок?

Кицунэ от неожиданности вздрогнул и резко развернулся.

— Рад тебя видеть живым, Улий.

— Зови своего старшего брата, Кицунэ. Я готов совершить следующую сделку.

На пристань упал холщевый мешок. Глухо звякнули золотые монеты, испугав ленивых чаек на пристани.