Настоящая жизнь

 

— Стоп, погоди. То есть ты хочешь сказать, что у него и правда все это… само?

— Именно. Не веришь мне — посмотри сам.

Два врача стояли перед монитором, готовым показать ночную съемку пациента. Один из них нажал "Play".

На черно-белом экране появилась кровать с привязанным к ней человеком. Тот спокойно спал, но вдруг начал метаться и кричать, словно испытывая страшную боль, при этом не просыпаясь. Так продолжалось минут пять, потом он снова затих и слегка приподнялся, проснувшись. К кровати подбежала маленькая фигурка медсестры.

— На пленке этого не видно, но на правой руке — сильный ожог от локтя и ниже. А левая… на ней сломаны два пальца. Это было еще вчера, тоже во сне.

— Даже не знаю, что и сказать.

— Я тоже.

— Но получить такие вещи в "другом" мире, где-то во сне… вы уж простите, но я скорее в пришельцев поверю.

— А что же с ним тогда, по-вашему?

— Не знаю. Но надеюсь это выяснить.

* * *

Открыв глаза, Игорь поморщился. Ремни, привязывающие его к койке, неприятно врезались в руку, обожженную в Пожарище. "Блин, ну я и растяпа — почему не проверил, прежде чем входить?"

— Меня сегодня отвяжут? Я в туалет хочу. И руку бы обработать! — крикнул он, и всего несколькими секундами позже в палате появилась медсестра Леночка — приятная, дружелюбная девушка. Увидев ожоги, она тихонько ахнула и, засуетившись, стала отвязывать Игоря.

— Осторожнее, — сквозь зубы процедил он, когда Лена случайно ткнула пряжкой ремня в обожженное место. Водянистый пузырь тут же лопнул.

— Я сейчас… сейчас врача позову, он посмотрит.

Она убежала, забыв про ноги, и Игорь, скрипя зубами, принялся одной рукой пытаться отвязать себя.

Врач пришел быстро, из-за его спины выглядывало обеспокоенное лицо Лены. Осмотрев ожог, доктор присвистнул:

— И как вы это спокойно переносите?

— Спину мою видели? — усмехнулся в ответ Игорь.

— Кеторол лучше принять, — вполоборота к медсестре сказал доктор. — Отчего ожог?

— Во сне появилось. Если скажу, что это было Пожарище, вы меня все равно не поймете, да и не поверите.

— А, так это вы — тот загадочный пациент Беденского? — с интересом спросил врач, осторожно выводя жидкость из пузырей, вздувшихся в нескольких местах.

— Ну, видимо, я, — слегка морщась, ответил Игорь.

Спустя некоторое время доктор, наконец, закончил обработку ожога.

— Ну, гигроскопическую повязку уже сами наложите, хорошо?

— Да, конечно, — моментально отозвалась Лена.

Врач совсем уже собрался уходить, но, стоя в дверях, повернулся к Игорю. Немного помолчав, он, наконец, сказал:

— Не знаю, как другие, но я вам верю. И читал интервью с вами. Постарайтесь проверять местность прежде, чем лезть. А то еще, не ровен час, и под Пресс попадете.

— Вы и про это знаете?

— Говорю же — читал. Ладно, не смею больше задерживать.

Врач кивнул и направился к выходу из палаты.

— А как его звать-то?

— Антон Владимирович, — приступая к перевязке, сказала Лена.

— Что-то с ним не так. Но человек явно хороший.

— Никто не знает, что с ним такое. Просто в один день словно перегорел — из жизнерадостного и улыбчивого человека стал замкнутый. Видимо, что-то сильно ему жизнь изменило.

— Глаза у него пустые.

Дверь в палату распахнулась, и в нее вошел другой врач.

— Вижу, у вас снова проблемы?

— Да нет, это мелочи. В целом нормально все. А вы как, Дмитрий Николаевич?

— Ну как вам сказать. Ваш случай не дает мне покоя.

— А, ну да. Я симулянт. Фантазер. Псих. Руку вот обжег до волдырей. Ага. В пустой комнате, привязанный к кровати.

— Да нет, что вы! Я знаю, что вы сами себя не жгли, успокойтесь. Но я никак не могу понять, почему же ваше тело так странно себя ведет.

— С точки зрения науки, да?

— Именно так.

— Я тоже не знаю. А то, что я знаю, вы не принимаете. Не верите, бредом считаете. Правда, должен признать — сам бы тоже не поверил. Спасибо, Лен, — та как раз закончила перевязку.

— То есть сегодня вы…

— Вляпался в Пожарище, как видите. — Игорь помахал перевязанной рукой. — А до того вот, — он поднял два пальца, — шкаф уронил. Там, там, — в ответ на недоуменный взгляд сказал Игорь. — В палате у меня шкафов нет.

Дмитрий Николаевич перелистнул бумаги в папке, нашел что-то, что его заинтересовало, и спросил:

— А вы можете что-нибудь еще о Городе рассказать?

— Опять вы за свое… что вас еще интересует? Карту нарисовать? Описать, к примеру, циклы? Опись вещей сделать?

— Это уже есть. Меня интересует просто рассказ об этом месте.

— Просто рассказ? — Игорь усмехнулся. — Знаете, Дмитрий Николаевич, я только недавно от… проснулся и есть хочу. Давайте я вам "сказки" потом почитаю? На ночь, к примеру, перед сном.

— Почему же "сказки"?

— А что оно для вас? Я же вижу, что вы мне не верите. Вот и выходит — сказки. Простите, — повернувшись спиной к врачу, Игорь стал осторожно одеваться.

В который раз Дмитрий Николаевич с содроганием увидел огромный рубец на спине, явно оставшийся от сильного ожога, сеть выпуклых шрамов под правой лопаткой ("В Кислотину вляпался", кажется, сказал он сам об этом при поступлении), а еще ниже — круглая зарубцевавшаяся рана глубиной в полсантиметра. Ее он отказался комментировать, сказав лишь, что и она — из Города.

На ногах тоже были шрамы. Много шрамов. На левой икре не росли волосы — тоже следствие ожога. Все тело Игоря — сплошь в порезах, ссадинах, ожогах, рваных ранах. Почти не осталось нормальной кожи. Даже лицо — и то с вертикальным шрамом от виска почти до подбородка. Но при этом — хорошая выправка, всегда ровная спина, в меру поджарое, выносливое тело. Его нельзя назвать юродивым, нет. Скорее наоборот.

Натянув штаны, Игорь накинул рубашку, влез в тапочки и повернулся к врачу. Большие, ясные глаза смотрели прямо на Дмитрия Николаевича.

— Вынужден вас покинуть. Очень уж кушать хочется.

— Да-да, конечно.

Игорь вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

* * *

"— Когда впервые это началось?

— Около двух месяцев назад. Я тогда впервые четко осознал, что это не просто сон, хотя я и сплю. Знаете, когда человек понимает, что он спит, он может делать, что угодно. А я понимал, что сплю, но и не сплю одновременно. Я свои пальцы видел. А когда попытался себя ущипнуть — почувствовал боль.

— Можете подробнее рассказать о первом… Посещении? Вы так это называете?

— Да, Посещение. А что тут рассказать? Несколько ночей подряд мне снилось одно и то же место — некий парящий город с огромными зданиями. И при этом — совершенно пустой, ни души вокруг. Сначала я не придал этому значения — мало ли что может сниться. Но на третий раз обратил внимание, что у сна нет структуры. Ну, знаете, у снов есть сюжет, который, к тому же, очень быстро забывается. А тут все иначе: есть Город, есть я. И все. Делай, что хочешь. И наутро помню все происходившее в ярких деталях.

— Почему же вы обратились к нам? Вас сильно беспокоят эти сны?

— Да не сны это, в том-то и дело. Это другое что-то, не могу объяснить точно. Словно другая реальность что ли. А почему обратился, я еще при заполнении бланка указал — раны я во сне получил.

— Раны?

— Именно. Понимаете, все, что происходит там — во время Посещения — оно отражается и в нашем мире. И если разбитые руки и подранные коленки я еще могу списать на падение с кровати, то рану на спине — едва ли.

— А что за рана?

— Я же приложил эпикриз. Сеть неглубоких порезов. В травм пункте не знал, что и сказать. Во сне попал в какую-то сеть, запутался, и она меня изрезала, точно она состояла из лезвий? Сочтут за психа.

— Сеть?

— Да. Город оказался совсем недружелюбным. Он полон загадок и ловушек. Неожиданные струи пара, локальные потепления до нескольких сот градусов. Иногда наоборот, жуткий холод. Сетки эти непонятные…"

Стоп. Аудиокассета медленно выезжает из своего гнезда. Доктор Беденский потер переносицу и снова водрузил очки на место. Он решительно ничего не мог понять в этом деле, хотя и наблюдал за Копыловым уже три месяца. Все эти ожоги, раны, снятая слоями кожа… и ни одного видеоподтверждения. Вчерашняя пленка — первая за все время. Обычно они портились моментально, а эта жива уже сутки. Настоящая чертовщина.

— Дмитрий Николаевич! — ворвался в комнату доктор Силантьев. Новенький, все никак поверить не может.

— Что такое?

— Пленка с ночной записью… она…

— Ну, я этого ожидал, — немного грустно улыбнулся Беденский в ответ.

* * *

"Да, все верно. Я в Городе. Галерея, третий этаж. Странно конечно, но тут всякое бывает.

Все как всегда: серые стены, серые кадки с серой мертвой травой, на полу какие-то выцветшие бумаги. С потолка сыплется штукатурка. Стекол нет. А у входа — невидимая, но предельно опасная Электра. Разрядить, правда, не сложно — только это и спасает. Но хрен ее знает, как она себя ведет во время дождя. Страшно.

Но сидеть нельзя. Если сидеть — Оно придет".

Игорь поднялся с пола и начал искать что-нибудь мелкое и металлическое. Ему повезло — рядом были какие-то то ли ручки, то ли гвозди — нечто длинное и железное, причем в большом количестве. Распихав их по всем карманам, Игорь медленно двинул к выходу.

Подходя к электре, он в очередной раз поморщился — вспомнил первый опыт "общения". Тогда она прошла сквозь ногу, буквально обугливая кожу. Боль невыносимая, а следов — всего-то две небольшие точки в местах входа и выхода разряда. Внутри ожог оказался куда сильнее — при обработке Игорь слышал слова "некроз" и что-то еще, что не отложилось в памяти.

Кинув вперед "ручку" (так он решил их называть), Игорь увидел яркую фиолетовую вспышку — способную ослепить при прямом взгляде на нее, но сквозь прикрытые веки свет даже можно было назвать приятным. Открывшиеся через некоторые время глаза увидели только какой-то серебристый плевок — "ручка" расплавилась в полете. Бросив на всякий случай еще одну и убедившись, что опасности сейчас нет, Игорь бегом рванул вперед.

"Так, тут аккуратнее. Пресс рядом с Пожарищем, я помню. Вон, воздух подергивается. Но между ними есть проход, там если проползти — будет нормально".

Затаив дыхание, парень аккуратно полез по невидимой глазу дорожке, практически не глядя вокруг, а просто доверяя своим ощущениям. Немного левее — горячо. Правее — давит к земле. Малейшая ошибка — и у тебя ожог. Или перелом, если повезет. А то и просто раздавит к чертям, сминая кости, словно бумагу.

"Дополз. Живой".

Дойдя до следующей двери, он остановился. Инстинкт, выработавшийся за время пребывания в Городе, подсказал, что не стоит опрометчиво двигаться вперед.

И не зря — впереди оказалась Вьюга, которой никогда раньше на этом месте не было.

Да и комнаты этой не было. Дверь всегда вела на лестницу — странную, изогнутую, с огромными провалами, перекрытыми чем-то, внешне похожим на фанеру, только крепче. А сейчас — огромная комната с полом, залитым водой и странными трубами вдоль стен, уходящими в непроглядную тьму наверху.

Перед лицом Игоря пролетела бабочка — верный знак, что пора ускориться. Тремя ручками он обозначил размеры вьюги и вдоль стенки прошел мимо. "Уже хорошо".

Кроме труб, в комнате имелись высокие окна, дающие очень слабый свет — стекла были до ужаса грязными. В горле у Игоря пересохло, и он с шумом сглотнул. "Пора".

Шаг. Второй. Третий. Четвертый…

"Почему все так?!" — резкий приступ непередаваемого страха скрутил все тело. Инстинкты спасли парня — Игорь откатился назад. Если бы не это, Пси свела бы его с ума.

"Опять".

Отдышавшись, он поднялся на ноги. И вдруг с удивлением понял, что неприятная боль в правой руке пропала. Он с недоверием посмотрел на бинт, во сне представляющий с его телом одно целое.

Не прошло и пары мгновений, как трубы начали надсадно гудеть, и гул только нарастал с каждой секундой. Единственное, что оставалось Игорю — задержать дыхание.

Хлынули потоки ледяной воды. Каждая щель сочилась тухлой, ржавой водой, снося беспомощного человека.

…Игорь вскочил в своей кровати, насквозь промокший.

* * *

— Я не знаю, как это происходит. Я просто услышала, как он вздохнул, открыла глаза — а он весь мокрый, словно из душа вышел. Даже сильнее — с кровати прямо текла вода, а самого его трясло, словно он очень сильно замерз, — с отсутствующим видом сказала медсестра, глядя куда-то под ноги.

— Что-то еще было?

— Нет. Он проснулся почти сразу и попросил полотенце почти сразу после пробуждения.

Врач молчал. В руках он держал очередную засвеченную пленку.

— Дмитрий Николаевич...

— Да, Елена?

— Я прошу перевести меня отсюда. Или увольняйте. Но с Игорем я больше работать не стану. Не смогу, — по щекам девушки покатились слезы. — Мне страшно. Я ничего так не боюсь, как его.

— Хорошо, я поговорю с заведующим, — сказал врач, положив руку на плечо медсестры. Подняв глаза, та ответила:

— Спасибо большое, Дмитрий Николаевич.

— А теперь пойдите и умойтесь. На сегодня можете быть свободны. Под мою ответственность, — с улыбкой добавил мужчина.

— Спасибо вам еще раз.

— Да не за что. Ступайте, — продолжая улыбаться, сказал Беденский.

* * *

"— И вы всегда там один?

— Нет, не всегда. Там часто бывают насекомые. Реже — животные, в основном кошки и разные дикие звери. Вот, посмотрите — это от волка осталось.

— Да, интересно. Рана характерная. А бывают люди?

— Люди? — тишина секунд пять. — Не совсем. Трупы бывают, да. А людей не видел. Разве что Оно, но я не уверен, что это человек.

— Оно?

— Да. Как бы вам объяснить. Когда я впервые обнаружил Пожарище...

— Простите?

— Ну, я для себя стал источники опасности называть разными названиями. Пожарище — это локальное повышение температуры, по ощущениям похоже на горячий пар, вырывающийся под давлением. Ошпаривает до пузырей.

— Вот оно что. А что же Оно?

— Ну вы же сами перебили.

— Простите.

— Ничего. Так вот, когда я впервые обнаружил Пожарище, я подумал, что, пожалуй, есть смысл сидеть и ждать момента выхода. Ну, пробуждения. А то ловушки эти все — так и умереть ведь можно. Ну я и решил ждать. Как вдруг услышал шаги, громкие. Страшные, словно что-то огромное приближается. И знаете, моментально стало до ужаса страшно — это просто словами не передать. Я в панике убежал.

— Вы думаете, оно опасно?

— Не уверен. Но проверять не хочется. Такого страха я нигде не испытывал, только там. В Городе."

* * *

Игорь сидел во дворе на лавке, и лишь мокрая голова выдавала странное пробуждение. Руки бессильно висели между колен, а голова безвольно болталась. Игорь отдыхал.

Не открывая глаз, он ловко начал левой рукой разматывать бинты на правой. Постепенно, слой за слоем, оголялась розовая, полностью здоровая кожа. Игорь улыбнулся.

— Как? Ваша рука уже в порядке?

Открыв глаза, Игорь увидел Антона Владимировича.

— Да. Повезло Источник найти.

— А что это? — присаживаясь рядом, спросил врач.

— Источник — он Источник и есть. Вода, как в сказках. Живая или целебная, называйте, как хотите.

Щурясь на яркое солнце, Антон Владимирович с полупрозрачной улыбкой проронил:

— Да, нам бы сюда такой хоть немного. А то вон, поступила на днях одна — уснула с сигаретой. Лежит в реанимации, ждет пересадку — шестьдесят пять процентов тела обгорело. Более-менее стабилизировалась, но кто его знает, как оно еще повернется.

Игорь молчал.

— А можно вопрос? — как-то робко начал врач.

Парень усмехнулся:

— Конечно. Я только и делаю, что на вопросы тут отвечаю. Толку пока ноль, правда, но валяйте.

— Вы не... — мужчина замялся. Рука потянулась к очкам. — Вы не видели там парня? Лет двадцать на вид, высокий, смуглый?

Игорь внимательно посмотрел на доктора.

— Я видел там лишь тела. Ни одного живого человека.

— Так и он тоже... — левая рука сжимала очки, а правая сильно и тщательно терла переносицу. — Ладно, извините за беспокойство, это я так... Забудьте. Ничего. Извините, — голос врача предательски задрожал, он не спеша водрузил очки на законное место, встал и ушел, оставив Игоря одного.

"Неужели я такой не один?"

* * *

Снова улица. Карманы пусты — как всегда. Не привыкать. Быстро осмотревшись, Игорь увидел гравий — мелковат, но сойдет. Не с голыми же руками идти.

Период почти всегда составлял десять плюс-минус два дня, после чего планировка Города слегка изменялась. Вот и сегодня — пятиэтажка пропала, уступая место непонятной стеле, а у дома справа появился спуск в подвал. Внешне он не вызывал доверия, но оставался единственным неизведанным местом в ближайшем доступе. Немного поразмыслив, Игорь все же направился туда.

Подозрительно свободный проход. Ничего, даже самой захудалой Мышеловки нет. Странно. Но размышлять особо некогда, и Игорь начинает спускаться по старой, крошащейся лесенке.

"Да, темновато. Рискнуть?" Один прыжок позволяет преодолеть почти семь ступенек — можно подвернуть ногу, если внизу что-то есть, но позволяет сэкономить драгоценные секунды на то, чтобы привыкнуть к темноте.

Сильно, до зайчиков за смеженными веками зажмурив глаза, Игорь всем телом вжался в стену и начал считать, прислушиваясь к окружению и самому себе. Досчитав до сорока, он открыл глаза — после этой нехитрой операции тьма стала менее плотной, открывая подвал хотя бы частично. Судя по всему, помещение было большим: при видимости метров пять-шесть, Игорь видел только стену, у которой стоял; остальные три (если исходить из предположения о квадратности подвала) терялись где-то во тьме. Пол, кажется, оказался простой утоптанной землей. Единственное, что нарушало картину абсолютной пустоты — очертания непонятной кучи невдалеке. Несколько камней пролетели безболезненно, означая свободный путь.

Но сделав всего пару шагов, парень услышал жужжание комара прямо над ухом, и занесенная нога замерла в воздухе. Выждав секунд пять, Игорь поставил ногу. Насекомые всегда предупреждают об опасности — это он понял всего через месяц после первого Посещения. А рисковать совсем не хотелось — кто знает, что там?

Медленно развернувшись, парень пошел обратно к стене, от которой начал движение. Но сделав всего пару шагов, он обнаружил, что куча вновь впереди. Оглянувшись, Игорь убедился, что стены позади нет. "Петля. Попался". В шею больно ужалил комар.

Выбора не было — путь только вперед. Пятиться нельзя — опасно. Медленно, каждые пару шагов бросая камень, Игорь начал двигаться вперед. "Не зря, не зря я подвала опасался. И чего полез, дурак?"

Куча становилась отчетливей, открывая взору свою сущность — множество сваленных в беспорядке тел. Но лишь на очень близком расстоянии стало понятно, что все эти тела — изуродованные, с оторванными конечностями — принадлежат одному человеку.

Ему.

* * *

— Ну как он? Что произошло?

— Не знаю, Дмитрий Николаевич. Он просто закричал посреди ночи не своим голосом и проснулся. Целый, живой, без единого внешнего признака повреждений.

— Может, что-то внутри?

— Нет, я его осмотрел. Ничего. Кроме одного но.

— Ну?

— Он молчит.

Дежурный врач (из новеньких — Беденский никак не мог запомнить его имени) открыл дверь в палату Игоря. Тот сидел на кровати и смотрел в одну точку, совершенно ни на что не реагируя.

— Он ел?

— Нет.

— Плохо. Вечером принесите ему еду прямо в палату. Если откажется или не отреагирует — оставьте еду у него. А я пока на обход.

* * *

— Может, вам что-нибудь нужно? — спросила новая медсестра Игоря. Елена Викторовна все же перевелась в другое отделение, и ее место заняла Ира — совсем еще молоденькая, всего пару лет назад закончившая обучение.

Игорь продолжал молчать, глядя в одну точку.

Немного постояв, Ира решила уйти. Заходить в палату ей было совершенно незачем, просто очень хотелось посмотреть на пациента, о котором вся больница шепчется. Только вот выглядел он совершенно обычно: лицо как лицо, по-своему симпатичное. Разве что шрам, но Ира видела шрамы и похуже.

— Если что — я буду на посту, — наконец, решилась девушка и вышла, тихо притворив дверь. Игорь никак не отреагировал, продолжая немигающим взглядом буравить стену.

* * *

Когда вечером Беденский зашел в палату, первое, что он заметил — записку, лежащую рядом с нетронутым ужином. На листе аккуратным почерком было написано всего одно слово. "Снотворное".

— Вы хотите снотворное? Но зачем?

Игорь долго не менял позы. Наконец, он медленно повернулся, взял лист бумаги и написал еще одно слово: "Бессонница". Немного подумал и приписал: "Нужно спать".

Отложив лист и ручку, парень снова сел на прежнее место и продолжил разглядывать стену.

— Может, расскажете, что с вами произошло? — Беденский надеялся хоть на какое-то продвижение, но Игорь, казалось, перестал замечать врача. Немного постояв в тишине, доктор, наконец, сдался:

— Ну хорошо. Попробуем флунитразепам, начнем с миллиграмма. Если не поможет — скажите.

Игорь кивнул, не глядя на Беденского.

* * *

Раньше Игорь только и радовался бы бессоннице — полная безопасность, никаких проблем. Ну, недостатки тоже есть, но слабость против безопасности — малая цена.

Но сейчас ему попросту необходимо заснуть, парень чувствовал это. И именно сейчас сон его покинул.

Миллиграмм не дал никакого результата. Как и два, которые дали на следующий день, но дозу дальше повышать не стали. Тогда Игорь решил притворяться спящим и тихонько копить столь необходимые таблетки. Смерти он не боялся — здесь парня ничего не держало.

За неделю с небольшим удалось скопить шестнадцать миллиграмм. Получив очередные два миллиграмма, Игорь заглотил все таблетки разом и начал ждать.

На стене мерно тикали часы, чьи стрелки Игорь хорошо видел в темноте. Прежде, чем парня начало клонить в сон, прошло почти два часа.

* * *

"Наконец-то я здесь", — подумал Игорь, обнаружив себя на крыше пятиэтажки, и широко улыбнулся. "Никогда бы не подумал, что буду рад возвращению в Город". Чувство того, что ему здесь попросту необходимо быть только усиливалось с каждой минутой.

А еще появилось новое чувство. Его словно кто-то звал.

В этот раз рядом не оказалось ничего для "подсветки" дороги. Но и не было никакой необходимости — Игорь буквально чувствовал почти любое возмущение еще на подходе.

Сделав глубокий вдох, парень начал спускаться по пожарной лестнице.

* * *

— Он так и не просыпается.

Беденский открыл правый глаз Игоря. Зрачок оказался сильно суженым и практически не реагировал на свет.

— У него передозировка. Готовьте зонд с углем, нужно уменьшить абсорбцию!

* * *

Игорь чувствовал, что "там" с ним что-то происходит. Он не удивлялся, что так долго не просыпался — слабое представление о передозировке у него имелось.

За несколько часов Игорь успел преодолеть немалый путь — через всю пятиэтажку, временами перелезая через завалы и проходя сквозь разрушенные квартиры только для того, чтобы избежать возмущений — не было никакого желания нарваться на то же самое Пожарище, к примеру. Сначала нужно разобраться с тем, что же его зовет.

В одной из квартир парень обнаружил кран, являющийся Источником. Пошарив вокруг, Игорь нашел маленькую пластиковую бутылку — всякое может случиться, а без выхода "наружу" можно рассчитывать лишь на себя.

В этот раз парень чувствовал себя куда увереннее. Страх, что Оно может настичь, куда-то пропал без видимых на то причин.

На улицу Игорь вышел уже во всеоружии: на поясе висели две бутылки воды из Источника, карманы легкой куртки, найденной в завалах, под завязку забиты шариками (полная корзина непонятных металлических шариков обнаружилась почти у выхода из дома). Шел дождь с изредка сверкающими синими молниями. В такое время Электр куда больше, чем обычно, но они видимые — сильно облегчает жизнь.

Каждая вспышка — как путеводная звезда. Тропинка между возмущениями разве что не огорожена красными флажками, даже шарики не нужны.

Игорь улыбался.

* * *

Странно ощущать чувство направленности. Точно чья-то невидимая рука подталкивает тебя к месту, о котором не имеешь ни малейшего представления, но при этом есть уверенность, что ничего плохого не случится. Все будет хорошо.

Свернув в очередной переулок, Игорь наткнулся на пустырь. Небольшое пространство с пожухлой травой, посреди которой торчала одинокая старая лестница, оканчивающаяся висящей в пустоте дверью. Металлические ступени-прутья крошились под ногами от ржавчины и опасно прогибались. Примерно на середине лестницы одна из ступеней проломилась, и Игорь, пошатнувшись, схватился за перила, раскрошившиеся под рукой и окрасившие пальцы рыжим. Парень издал нервный смешок, но продолжил путь вперед.

Вблизи дверь оказалась еще более старой, чем казалась издалека. Сквозь трещины проглядывал не один слой нанесенной краски, шелушащейся на солнце множеством оттенков, а на месте ручки торчала медная, зеленоватая от влаги и времени рука. При прикосновении она оказалась теплой, словно живой. Видимо, поэтому Игорь совершенно не удивился "рукопожатию", вслед за которым дверь распахнулась настежь.

С порога Игорь не сумел ничего разглядеть. Столь плотной, почти осязаемой темноты парень еще никогда не видел в своей жизни — казалось, протяни руку, и та потонет во тьме. Постояв немного в замешательстве, Игорь все же начал медленно, прощупывая ногой дорогу впереди, двигаться вперед.

Идти оказалось даже труднее, чем можно себе представить — чувство направления, что практически силой тащило Игоря, пропало, стоило ему ступить во тьму. "Ну, хотя бы страха так и нет".

Довольно скоро выставленная вперед рука наткнулась на стену, и Игорь решил двигаться вдоль нее. Стена оказалась ровной, без резких углов, и все же создавалось ощущение, что она медленно поворачивает. По ощущениям это походило на железную дорогу: пока смотришь под ноги, кажется, что дорога прямая, как струна; стоит же поднять взгляд — и ты видишь, что впереди полотно совершает резкий поворот. Разница сейчас заключалась в том, что "поднять" глаза Игорь не мог.

…Прошло, по ощущениям, несколько часов, но вокруг ровным счетом ничего не менялось: та же стена под рукой, та же непроглядная темнота. Медленно накатывало ощущение безысходности, липкой рукой проводя по спине Игоря. Парень упрямо шел вперед — в голове держалась уверенность, что точки входа больше нет. Дверь открывается лишь однажды.

* * *

— Ну как он?

— Стабильно, изменений нет. Реакции на раздражители есть, но в сознание он так и не приходит.

— Если так пойдет и дальше, придется подключать зонд для кормления, — Беденский с хмурым выражением лица посмотрел на остаток физраствора в капельнице. — И чего ему приспичило засыпать таким радикальным способом?

* * *

Игорь окончательно потерял счет времени. Дважды он ложился спать, просыпался и продолжал двигаться вперед, надеясь хоть на что-нибудь. С каждым шагом желание покориться судьбе, бросить все и остаться на месте становилось все сильнее. Радовало отсутствие голода — физическое тело находилось под надежной защитой, в то время, как разум блуждал где-то далеко.

На очередном шаге нога зацепилась за что-то, и Игорь полетел на пол. Удар стал неожиданностью: его силы хватило на то, чтобы вышибить дух и принести немалую боль, но парень, скрипя зубами, поднялся на ноги и продолжил путь, прихрамывая на правую ногу.

— Я дойду, слышишь?! — крикнул в темноту Игорь скорее для себя, чем для кого-то еще.

"Значит, я не ошибся", — раздался в ответ шепот, и тьму прорезал луч света из медленно открывающегося впереди прохода.

* * *

— Судя по поведению, он и сейчас видит сны. ЭЭГ подтверждает.

— Это вообще нормально?

— Да о какой нормальности может идти речь, если мы говорим об Игоре? Он вообще случай уникальный. Сегодня переставьте ему зонд, пятый день пошел.

* * *

— Проходи, присаживайся. Давно тебя жду. Может, чаю? — голос принадлежал высокой фигуре, очерченной светом. Детали различить Игорь не мог, не привыкнув до конца к свету, которого не видел несколько дней. Или недель — время давно потеряло всякий смысл.

— Кто ты? — прикрывая слезящиеся глаза рукой, спросил парень.

— Я? Вадим, если интересует имя. Такой же Сновидец, как и ты, если интересует что-то более конкретное. Может, все-таки зайдешь? Чайник стынет.

Постепенно стали улавливаться черты лица незнакомца. Волевой подбородок, прямой нос, на котором сидят узкие очки, глаза, повидавшие многое и теплая улыбка на тонких губах. Черты казались Игорю отдаленно знакомыми.

— Я мог видеть тебя раньше?

— Нет. Я уже пять лет как мертв, — не переставая улыбаться, ответил Вадим, проходя в небольшую комнату. — Точнее, мертв там, а тут — как видишь.

— Но как? — заворожено глядя на струйку воды из чайника, спросил Игорь.

— Вопрос сложный, если не знать основ. Если просто — я отбросил оболочку, чтобы остаться здесь.

— Но зачем? Город приносит лишь боль, и я бы с радостью убежал отсюда, если бы знал, как это сделать! — с неожиданным даже для себя жаром начал Игорь. Вадим покачал головой в ответ:

— Поэтому ты сейчас в коме. До конца не разобрался в происходящем, а говоришь такие громкие слова.

Игорь молчал, и Вадим продолжил:

— Ты просто его не понял. Город не несет в себе зла и не делает ничего плохого. Скорее наоборот. Понимаешь, какое дело…

* * *

— Никаких возмущений не существует?

— Не совсем. Но приняв их сущность, ты ведь обратил внимание, что они перестали мешать?

Игорь задумался. После недолгой паузы он ответил:

— Скорее стали дополнять общую картину.

— Вот видишь? — Вадим снова улыбнулся. — Так работает Город: стоит понять и принять, как все становится на свои места.

— А Оно?

— Оно? — Вадим с удивлением посмотрел на собеседника.

— Громкие шаги…

— А, ты о Кате? Она хорошая. Идет сюда.

Снаружи послышались громкие шаги.

— А вот и она.

Дверь со скрежетом отворилась, и в комнату заглянула маленькая девочка лет восьми. Помахав рукой, она вошла и тут же села на свободный стул. На ногах ее были надеты тяжелые, странные ботинки, а в районе колен крепились непонятные металлические конструкции, словно призванные помочь двигаться.

— В реальности она почти не ходит, но ребенок славный, — отвечая на немой вопрос, сказал Влад. — Кать, это Игорь.

— А я знаю, — ответила девочка. — Только он меня боится и глупости делает постоянно.

Глядя на то, как весело девочка машет ногами в своей страшной обуви, Игорь тоже не удержался от улыбки:

— Больше не буду.

Свеженалитая чашка чая перекочевала в руки Кати. После долгого глотка девочка спросила, глядя на Игоря:

— Ты с нами останешься?

* * *

— Неужели это конец?

— Уже не первый раз такое, — глядя на прямую показаний ЭЭГ, ответил Беденский ассистенту. — Видимо, ты прав.

— Но ведь он сильный, и не с таким справлялся.

— Может, он сам не захотел справляться? Что-то там оказалось сильнее или важнее жизни здесь, — тяжело вздохнул доктор. — Отключайте.

* * *

Высоко над головой летели белоснежные пушистые облака, резко очерченные на фоне кристально прозрачного неба. В поле, по колено утопая в траве, стоял парень, сжимающий руку маленькой девочки и глядел на яркое, теплое солнце, прикрывая глаза рукой. На лице его царила безмятежность, сопровождаемая счастливой улыбкой. Выражение непривычное для Игоря, не улыбавшегося больше года.

— Побежали? — дернув за руку, спросила Катя. Посмотрев в широкие глаза ребенка, парень кивнул, и они помчались навстречу Городу, ставшему по-настоящему родным.