Изнанка

—Ну, до завтра?

—Ага, — помахав рукой, ответил парень знакомой девушке и, подняв ворот пальто, двинул в противоположную сторону. На лице читалась ясная улыбка — как и всегда после встречи с ней. "Жалко, что так не может продолжаться вечно", — подумал он, пиная опавшие листья. Или, может, наплевать на всё и остаться с ней? Человечки точно будут недовольны. В конце концов, он — первый московский Скользящий за последние семьдесят лет, а это не такая уж и мелочь.

Тяжело вздохнув, парень резко свернул с широкой улицы и направился в один из множества похожих друг на друга дворов Москвы. Выцветшая под осенними дождями краска на качелях сегодня бросалась в глаза какой-то особой печальностью, а трое ребятишек копались в телефонах, почти не обращая друг на друга внимания. Грустное зрелище, и парень, не останавливаясь, прошел в грязноватую, почти неприметную подворотню. Здесь, за грудой коробок, есть небольшая Щель — мало кто может её заметить среди росписей в стиле граффити, но именно через нее и можно просочиться туда. Привычно подойдя к Щели, парень оглянулся по сторонам, сделал глубокий вдох и превратился в кролика — небольшого белого и вполне себе обыкновенного кролика, разве что глаза разноцветные, жёлтый и голубой. В такой форме куда проще просочиться. Привычный калейдоскоп причудливых картин перед глазами — и вот оно.

Изнанка города, которую мало кто видел на этом свете.

* * *

Превращение обратно в человека занимает не больше секунды, но за это время вокруг уже образовалась толпа Человечков. Да, они похожи на людей, но всегда немного иные — у одного более длинные руки, у другого — странной, вытянутой формы голова, третий и вовсе обычный, за исключением роста по колено взрослого мужчины. Когда они жили вместе с остальными, их называли разными обидными и не очень прозвищами — эльфы, орки, тролли, гномы, пытаясь классифицировать магических существ. И только Скользящие знали всю правду о Человечках.

—Привет, Андрей! — сказал один из них парню, отряхивающему пыль с колен. — Как сегодня прошел твой день?

—Незачем начинать так издалека. Принес я, как и обещал, Олаф, не переживай, — сказал Андрей, доставая из внутреннего кармана пальто пачку восковых мелков. По толпе Человечков прокатилась волна ликования, а Олаф, как стоящий впереди всех, с широкой и немного страшноватой из-за больших зубов улыбкой протянул мозолистую ладонь. Единственный человек с улыбкой передал столь важную для Человечков вещь, а затем из другого кармана достал пачку маленьких листочков. Радостные крики только усилились, а кряжистый, приземистый, с плоской головой и детским лицом Карл взял Андрея за руку и повел мимо крошечных домиков, тут и там развешанных на деревьях в каком-то странном порядке, на Вечнозеленую поляну — там, как всегда, ждало угощение для дорогого гостя.

Одним из Скользящих, без сомнений, был Льюис Кэрролл — это единственное логичное объяснение довольно подробного описания Изнанки. Конечно, не обошлось без изменений для придания художественности, но основа та же — каждый раз, подходя к поляне с накрытым для чаепития столом, Андрей размышлял об этом. Хотя, возможно, Изнанка Гилфорда попросту отличалась от московской, кто знает. Особенно на мысли о причастности Кэрролла к Скользящим наталкивал важного вида Человечек в большой шляпе, восседающий во главе стола. Когда-то давно Андрею поясняли, что это — традиционный наряд Хозяина Праздника, передающийся из поколения в поколение.

Мягкий свет создавали фосфоресцирующие грибы, а теплую атмосферу — дружелюбно настроенные Человечки, давно ставшие Андрею друзьями. Да, ему очень хотелось бы быть с Леной, но он — единственный Скользящий, а без него Изнанка попросту начнет тихо умирать, словно срезанный цветок. Человечки не могут жить без людей.

* * *

—Слушай, может, сходим куда-нибудь? Сегодня ночной показ нового фильма в Художественном, и я думала…

—Извини, я не могу. Дела.

Со Смоленской набережной доносились громкие гудки автомобилей, слышные даже в Проточном переулке.

—Почему ты всегда убегаешь? Каждая наша встреча заканчивается одинаково — мы гуляем, а потом ты исчезаешь. Неужели какие-то дела тебе важнее, чем мы?

Андрей замялся и долго не знал, что ответить.

—Пойми, это другое… — начал было он, но Лена его перебила:

—Я не хочу ничего понимать. Это ты пойми, что отношения не могут ложиться грузом на плечи одного из нас. Для них нужна ответственность, понимаешь?

Девушка сверлила глазами парня, ковырявшего носком ботинка землю, а затем молча развернулась и пошла в подъезд.

Еще немного постояв на крыльце, Андрей двинулся к Прямому переулку, в котором его ждала Изнанка. По щекам медленно стекали слезы.

* * *

—А почему кролик? — спросил однажды Андрей у Карла, с которым у них сложилось что-то вроде дружбы.

—Это тоже традиция. Скользящий может перекидываться и в других существ, но первая форма почему-то всегда именно кролик. Старики говорят, что лет триста назад один приходил в форме таксы — тогда Щели ещё скорее дыры напоминали. Скользящий тот очень охоту любил, с детства, вот, видимо, собака в голове и всплыла.

Яркий закат слепил глаза парню, сидящему на крылечке дома, почти полностью скрытого кроной огромного дуба. Карл рядом вырезал каменным ножичком небольшую деревянную ручку для двери и откровенно наслаждался приятным вечером на свежем воздухе.

—Слушай, Карл. Раньше ведь Скользящих было больше, да?

—Да. А еще раньше нам даже не было нужды прятаться в Изнанке. Да вот только ваша наука магию отрицает, и все меньше остается людей, способных увидеть нас, Человечков, за гранью обыденности. У нас в городе ты и вовсе единственный, — с улыбкой потрепав колено Андрея, ответил Человечек. — Эх, видел бы ты, как выглядела Изнанка лет хотя бы шестьдесят назад, ты бы сильно удивился. Представляешь: зеленые поляны, глубокие реки, густые леса, в которых на деревьях раскинулись целые города… но люди все меньше верят в чудеса, и Изнанка пустеет. Дома рушатся, леса редеют, и даже воздух какой-то более грязный что ли. Нам трудно жить без веры людей, и только такие, как ты, и держат нас на плаву. Ты уж не покидай нас, хорошо?

В тот день Андрей пообещал оставаться верным, несмотря ни на что. Нельзя давать волю прихоти, если на кону — жизнь сотен.

* * *

—Но у меня правда ночные смены. И так жить тяжело, ты же знаешь, вот и приходится подрабатывать в двух местах. То тут, то там. Хоть на хлеб наскребаю таким образом, — в очередной раз оправдываясь перед Леной, мямлил Андрей. Та слушала с явным неодобрением на лице.

Выйдя на Смоленской, они прогулочным шагом направлялись к дому девушки. Улицу освещало множество до безобразия ярких фонарей, сотни людей пролетали мимо, спеша по своим делам, рядом сплошным потоком неслись машины. Вечер на Садовом — всегда шумное время.

—Мне кажется, что ты врешь, Андрей. У тебя есть другая?

—Да нет же! Мне нужно бежать потому, что начальник мне голову оторвет за опоздание. Итак по срокам не успеваем, так еще и я задерживаю все.

—И где же ты работаешь?

—В типографии. Ночные смены — таскаю готовую продукцию, режу бумагу и прочее.

Дойдя до дома, девушка резко повернулась к Андрею и бросила:

—Ну беги.

—Ты не обижаешься?

—Так говоришь, будто у меня есть выбор, — усмехнувшись, ответила Лена и, как и каждый вечер до этого, направилась в подъезд. А Андрей со всех ног — в переулок, где его уже ждут друзья.

Снова темный переулок с промокшими коробками, снова быстрое превращение, снова — калейдоскоп перед глазами.

Превращение обратно в человека, и приветствие:

—Ты не один?

* * *

«"Следуй за белым кроликом" значит, да?», — мысленно сказала себе Лена, увидев, что в закутке, куда завернул Андрей, никого, кроме белого кролика, нет — только мусор и граффити. Животное же быстро юркнуло в какой-то зазор между мокрых картонных коробок, сразу и неприметный. Ситуация была какая-то сюрреалистическая и попросту невозможная, но… почему бы и нет? Вдруг Кэрролл в своей сказке писал правду?

Зазор оказался небольшой норкой, по ширине едва допускающей размеры человека — если сильно постараться, можно и протиснуться. Только зачем?

«А вдруг…?»

И Лена полезла за кроликом, спешно удирающим по земляному тоннелю.

* * *

—Они что… настоящие?

Девушка испуганно осматривалась по сторонам. Щель привела ее из родной Москвы в какое-то фантастическое место: зеленые, высокие деревья, в которых прятались маленькие домики с любопытными жильцами, торчащими из окон, яркие и крупные грибы, растущие тут и там, и до головной боли свежий после загазованной Москвы воздух. И множество сказочных существ, стоящих полукругом перед ней.

—Даже более настоящие, чем ты, юная особа. Как ты сюда попала? — с вызовом в голосе спросил низенький Человечек, внешне похожий на классического полурослика.

—Я пошла за кроликом и… Андрей?

Парень с удивлением смотрел на свою девушку и не знал, что сказать. По толпе прокатился ропот — сначала возбужденный, затем испуганный, и, наконец, радостный:

—Скользящая!

—Что? — ничего не понимающая девушка смотрела то на странных существ, стоящих вокруг, то на улыбающегося Андрея, в этом месте слегка светящегося каким-то магическим светом.

—Ты тоже в них веришь, просто с детства привыкла слушаться взрослых. А я, дурак, думал, что ты не из наших, — на глазах Андрея выступили слезы радости.

—А я ее помню! — выскочил вперед совсем крошечный Человечек и приветливо помахал Лене рукой.

—Искорка? Так ты настоящая? — со смесью удивления и страха спросила девушка у старой подружки, в нереальности которой её ещё в детстве убедили родители.

—Ну конечно! Знала бы ты, как я расстроилась, когда мы перестали играть вместе! — малышка подлетела к Лене и обняла девушку за запястье. Остальные Человечки смотрели на сцену воссоединения с нескрываемой радостью.

—Но как?

—Просто нужно верить в чудеса, — протягивая руку, ответил Андрей, и веселая ватага Человечков увлекла их на особое, праздничное чаепитие. Рождение Скользящего — величайший праздник у маленького народца.