Райское Наслаждение
Это был мой первый рабочий день в ОНКОГе (так сокращенно называют Отдел Небесной Канцелярии Обустройства и Градостроительства). Под белым, как облака в приёмной Бога, воротничком красовался новенький бейджик с тремя большими красивыми буквами: "ГИД".
— Добро пожаловать в Град Первопрестольный, — доносился из динамиков приятный женский голос. Не тот противный голос ворчливой тётки, который можно услышать на маленьких захолустных вокзальчиках или в салонах городского транспорта, а льющийся, словно песнь соловья, нежный девичий голосок. — Мы приглашаем вас насладиться истинными прелестями предельной гармонии, узреть символическое единство физического и духовного, и при помощи земных образов получить толкование абстрактных райских категорий.
"Я бы насладился истинными прелестями твоих девичьих форм..." — подумал я. И тут же устыдился...
— Чего стоишь как истукан, не видишь что ли — люди работают? — баба Шура погнала меня метлой, и я решил не маячить у неё перед глазами с полчасика. Всё равно в такую рань клиентов не бывает.
Мне захотелось есть. И так как по уставу в рабочее время нам запрещается срывать плоды с райских деревьев (это только для вип-клиентов), я отправился в ближайший ларёк за хот-догом.
— Как вы эту дрянь едите? — прогудел мне в ухо мужик в кепке.
— Пфкуфна, — прошепелявил я.
— Сам знаю, что вкусно. А дай кусочек.
Я чуть не подавился.
— А сам чего не купишь?
— Да валюты нет, жена отобрала заначку. Ну, угости, барин.
Кусок в горло мне уже не лез, и я отдал остатки хот-дога попрошайке. Рай, не Рай... А вынь да подай!
— Ну, и где тебя носит? — услышал я за спиной гнусавый голос райминистратора. — Ишь ты бейджик он нацепил, цаца какая...
Я брезгливо поморщился, и захотелось плюнуть ему в лицо. Но на работе это строго запрещено. Начальство как-никак...
— Ну, чего стоишь как дворянка столбовая?
— Дуть на вахту? — на всякий случай спросил я.
— Да на какую вахту?! Дуй в распределительную.
— Зачем? — недоумевал я.
— А мне почём знать? Я — простой служащий, а не "гид", — и на этом слове он ткнул своим грязным пальцем в мой новенький бейджик и благостно улыбнулся.
Повинуясь инстинктам, я потёр ламинированный картон, и, оскалившись в ответ, посеменил в распределительную.
— А... Это ты... — грустно вздохнула Пелагея Ильинична и отвернулась, продолжая колупаться в закромах сундука.
"И тут знакомые", — подумал я.
Мы знали друг друга не по работе. Она была моей соседкой в мирской жизни. Я вспомнил, как воровал у неё крыжовник из сада и покраснел.
— Прибыл по поручению...
— Да знаю, знаю я. Чего так орать-то?
"Видимо, вчера у кого-то был бурный вечер, плавно перетекающий в ночь", — я хихикнул.
— Куда меня? — скорбно спросил я.
А про себя причитал: "Только не на хот-доги, только не на хот-доги..."
Они, конечно, вкусные, зараза, но работать продавцом хот-догов как-то не престижно.
— На реконструкцию Райского Наслаждения, — без тени ехидства произнесла она и достала из сундука потрёпанный нежно-розовый балахон.
Я обмяк и сел, где стоял. Хорошо, что там оказался табурет.
— Хотя какая реконструкция? Отстраивают заново... — непринуждённо продолжала Пелагея Ильинична, отскабливая от лацкана налипшую грязь.
По её левой ноге предательски спускалось белое кружево панталонов, и от этой картины мне становилось дурно. Я посмотрел ей в глаза, там не было ни намёка на сочувствие. Покоряясь своей судьбе и распоряжению вышестоящих органов управления, мне пришлось натянуть мерзкий балахон и выйти в таком виде в холл, где уже посмеивался гундосый райминистратор. Но этот скабрезный тип вовсе не был вершиной моих кошмаров. В голове звучала одна мысль: "Главное мужикам в таком виде на глаза не попасться. Застебут, ой, застебут..."
Пышногрудая красотка в блузоне с жабо, как позже выяснилось, её зовут Леночка, поманила меня пальчиком.
— Вы у нас по распределению в Райское Наслаждение?
— Я, — не выказывая досады, ответил я.
— Пройдёмте со мной.
Промчавшись через три портала, мы очутились в Райском Наслаждении.
Разруха и безалаберщина царили в городе. Рабочие в синих мантиях сновали туда-сюда. Не понятно строили они что-то или бегали за водкой.
— Вот это свистопляска! — вырвалось у меня.
Лена посмотрела неодобрительно.
— Отдаю вас в руки Семёна Яковлевича, а мне ещё на третий круг Рая надо смотаться за новыми кадрами.
— Ну, какие будут предложения, — с ходу зарядил мне Семён Яковлевич, — али ты не сведущ и грамоте не обучен?
Меня задела такая постановка вопроса.
— Предложения? Да легко... Проще пареной репы...
Семён Яковлевич присел на облако и почесал бороду.
— Ну, начинай, коль не шутишь...
Я начал:
— Вот горы... Эм... Ну, согласитесь, что за город без гор?
Семён Яковлевич кивал, соглашаясь.
— А что если их сделать в форме...
Я сделал широкий жест от плечей до поддыха.
— Ну, как у...
И показал в след удаляющейся девушки.
— Как у Ленки что ли?
— Как у Леночки...
— Хорошо, — смачно ответил Яковлевич, даже слегка причмокивая.
— Однако такая композиция не каждому может прийтись по вкусу...
— Да? — удивился Семён. — И кому ж сие творенье может прийтись не по нраву?
— Женщинам!
— Об этом я как-то не подумал...
— Так для этого меня сюда и прислали. Горы можно сделать выборочно видимыми: мужчины будут видеть пум-пум, а женщины что-то другое...
— Это что ж они такое другое будут видеть? — уже было начал гневаться Семён Яковлевич.
— Вулканы... Извергающие шоколад, — нашелся я.
— Шоколад — это ты хорошо придумал... Хвалю!
Я на секунду возгордился собой.
— А что ж это мы на сухую-то думаем? Может, эта... Ну, того... По пять капель...
Мне идея не понравилась, но перечить начальству в первый же рабочий день — это как-то не по-христиански...
— Ну, я сгоняю, ты только стой здесь, а я мигом... Одна нога там, а другая следом волочится... — старик рассмеялся, а потом закашлялся. — Я б тебя послал, дык заблудишься, потеряешься, сгинешь, потом акты всякие пиши, горя-беды не оберёшься...
И Яковлевич ушёл. Первые сорок минут я честно стоял на месте. Но потом это ожидание мне откровенно надоело, и я решил немного осмотреться.
— Посторонись, — прокричал кто-то за моей спиной.
Мужик без рубахи катил на меня бочку, я отпрянул.
Он притормозил.
— Закурить не найдётся?
— Не курю, — пролепетал я.
Мужик подозрительно посмотрел на меня.
"Эх, не поверил!"
— А чего по трассе блуждаешь?
— Да вот достопримечательности осматриваю.
— Из ГОНКОНКа (так сокращенно называют Главный Отдел Небесной Канцелярии Отслеживающий Низкую Квалификацию)? — шепотом спросил он.
— Нет-нет, — поспешил разуверить его я. — Сотрудник ОНКОГа.
Мужик облегчённо вздохнул.
— Раз сотрудник, то чего прогуливаешься, а не дело делаешь?
— Жду распоряжений от вышестоящего начальства.
— А к кому тебя определили?
— Семён Яковлевич, — многозначительно ответил я. — Знаешь такого?
Мужик прыснул.
— Дед Якыч? Да ведь он жиж сторож.
— Сторож? А кто тут что спереть может? Тут все ж свои?
— Новичков сторожит, чтоб по трассе не шарились, — сказал мужик и расхохотался, а потом покатил свою бочку дальше.
Смеркалось. Облака начали загустевать, и по кромке неба поползла старая семицветная радуга. Это сейчас экономят на краске и делают трёх или четырёхцветную, а в былые времена...
Я не курил, но мне захотелось затянуться настоящей мужицкой папиросой.
Стоять на месте надоело, и я отправился в ближайший бар. Шорох песка под ногами, лёгкий морской бриз, сиреневое небо и запах волн. Потягивая коктейль через соломинку, я, было, уже хотел предаться воспоминаниям, но тут моё внимание привлёк разговор двух джентльменов за соседним столиком, и я раскинул уши.
— А вы сами их пробовали? — сказал баритон.
— Нет, но... — хотел возразить бас, но баритон его оборвал:
— Вот и не пытайтесь меня убедить в обратном, если по вашим венам никогда не тёк героин, то вы не можете судить о степени получаемого от этого наслаждения, батюшка.
— Помилуй, Игнат, но ведь это зло в самом своём наичистейшем виде.
— Зло сосредотачивается в душах, а не в телах.
И здесь риторика. Ну, нет нам нигде покоя... Я поднялся и уныло поплёлся прочь. По небу толпами гуляли звёзды, рисуя услаждающие взор картины.
Я купил большую сладкую булку и пошел к фонтану. Мраморные женщины стирали мраморное бельё, полоскали, отжимали и просто плескались.
"Да уж... И кто ж архитектор этого Райского Наслаждения? По шапке бы ему надавать..." — подумал я.
— Темна вода во облацех небесных... — проговорил кто-то.
— А? Кто здесь? Кто это сказал?
Вокруг никого не было. Лишь мраморные бабы бултыхали своё тряпьё.
— Это я, — захрипел голос, и из кустов терновника вылез мужик в кепке, только он был уже без кепки.
— О! А ты что тут делаешь? — удивился я.
— Да живу здесь.
— А в Первопрестольном что делал?
— На экскурсию ездил, с семьёй, — оправдывался мужик.
— А где твоя кепка?
— Пропил, — сознался он.
Я был обезоружен его честностью.
— Барин, а что булка-то вкусная?
Я напрочь забыл о булке в моей руке.
— Да на, сам попробуй.
Мужик жадно схватил булку и начал кусать.
— Спасибо, барин, ну, дай Бог, свидимся ещё, не поминай лихом, — сказал мужик и скрылся в кустах.
Я присел на бортик фонтана. Ночь обещала быть одинокой. Но неожиданно ко мне подошла Лена. Она запыхалась.
— Где же вы ходите? Я повсюду вас ищу, уж с ног сбилась.
Я удивился, но даже и бровью не повёл. Зачем это прелестное создание разыскивает меня, мужика в нежно-розовом балахоне?
— На вас пришло распоряжение из Первопрестольного, там появилась вакансия ра...
— Райминистратора? — обрадовался я.
— Работника для демонстрации грехопадения.
Я огорчился.
— Отказываетесь?
— Отказываюсь, — подтвердил я.
— И правильно, — похлопала меня по плечу Леночка, — нам в Райском Наслаждении нужны такие кадры как вы.
— Правда?
— А чего б я врать стала? — подивилась она.
Я не выдержал и, притянув её к себе, страстно поцеловал в губы. Она, конечно, сопротивлялась. Потом устроила мне взбучку, угрожала выговором с занесением в личное дело. Но я не обращал внимания, должна же была и мне перепасть хоть капелька этого Райского Наслаждения...