Райское Наслаждение

Это был мой первый рабочий день в ОНКОГе (так сокращенно называют Отдел Небесной Канцелярии Обустройства и Градостроительства). Под белым, как облака в приёмной Бога, воротничком красовался новенький бейджик с тремя большими красивыми буквами: "ГИД".

— Добро пожаловать в Град Первопрестольный, — доносился из динамиков приятный женский голос. Не тот противный голос ворчливой тётки, который можно услышать на маленьких захолустных вокзальчиках или в салонах городского транспорта, а льющийся, словно песнь соловья, нежный девичий голосок. — Мы приглашаем вас насладиться истинными прелестями предельной гармонии, узреть символическое единство физического и духовного, и при помощи земных образов получить толкование абстрактных райских категорий.

"Я бы насладился истинными прелестями твоих девичьих форм..." — подумал я. И тут же устыдился...

— Чего стоишь как истукан, не видишь что ли — люди работают? — баба Шура погнала меня метлой, и я решил не маячить у неё перед глазами с полчасика. Всё равно в такую рань клиентов не бывает.

Мне захотелось есть. И так как по уставу в рабочее время нам запрещается срывать плоды с райских деревьев (это только для вип-клиентов), я отправился в ближайший ларёк за хот-догом.

— Как вы эту дрянь едите? — прогудел мне в ухо мужик в кепке.

— Пфкуфна, — прошепелявил я.

— Сам знаю, что вкусно. А дай кусочек.

Я чуть не подавился.

— А сам чего не купишь?

— Да валюты нет, жена отобрала заначку. Ну, угости, барин.

Кусок в горло мне уже не лез, и я отдал остатки хот-дога попрошайке. Рай, не Рай... А вынь да подай!

— Ну, и где тебя носит? — услышал я за спиной гнусавый голос райминистратора. — Ишь ты бейджик он нацепил, цаца какая...

Я брезгливо поморщился, и захотелось плюнуть ему в лицо. Но на работе это строго запрещено. Начальство как-никак...

— Ну, чего стоишь как дворянка столбовая?

— Дуть на вахту? — на всякий случай спросил я.

— Да на какую вахту?! Дуй в распределительную.

— Зачем? — недоумевал я.

— А мне почём знать? Я — простой служащий, а не "гид", — и на этом слове он ткнул своим грязным пальцем в мой новенький бейджик и благостно улыбнулся.

Повинуясь инстинктам, я потёр ламинированный картон, и, оскалившись в ответ, посеменил в распределительную.

— А... Это ты... — грустно вздохнула Пелагея Ильинична и отвернулась, продолжая колупаться в закромах сундука.

"И тут знакомые", — подумал я.

Мы знали друг друга не по работе. Она была моей соседкой в мирской жизни. Я вспомнил, как воровал у неё крыжовник из сада и покраснел.

— Прибыл по поручению...

— Да знаю, знаю я. Чего так орать-то?

"Видимо, вчера у кого-то был бурный вечер, плавно перетекающий в ночь", — я хихикнул.

— Куда меня? — скорбно спросил я.

А про себя причитал: "Только не на хот-доги, только не на хот-доги..."

Они, конечно, вкусные, зараза, но работать продавцом хот-догов как-то не престижно.

— На реконструкцию Райского Наслаждения, — без тени ехидства произнесла она и достала из сундука потрёпанный нежно-розовый балахон.

Я обмяк и сел, где стоял. Хорошо, что там оказался табурет.

— Хотя какая реконструкция? Отстраивают заново... — непринуждённо продолжала Пелагея Ильинична, отскабливая от лацкана налипшую грязь.

По её левой ноге предательски спускалось белое кружево панталонов, и от этой картины мне становилось дурно. Я посмотрел ей в глаза, там не было ни намёка на сочувствие. Покоряясь своей судьбе и распоряжению вышестоящих органов управления, мне пришлось натянуть мерзкий балахон и выйти в таком виде в холл, где уже посмеивался гундосый райминистратор. Но этот скабрезный тип вовсе не был вершиной моих кошмаров. В голове звучала одна мысль: "Главное мужикам в таком виде на глаза не попасться. Застебут, ой, застебут..."

Пышногрудая красотка в блузоне с жабо, как позже выяснилось, её зовут Леночка, поманила меня пальчиком.

— Вы у нас по распределению в Райское Наслаждение?

— Я, — не выказывая досады, ответил я.

— Пройдёмте со мной.

Промчавшись через три портала, мы очутились в Райском Наслаждении.

Разруха и безалаберщина царили в городе. Рабочие в синих мантиях сновали туда-сюда. Не понятно строили они что-то или бегали за водкой.

— Вот это свистопляска! — вырвалось у меня.

Лена посмотрела неодобрительно.

— Отдаю вас в руки Семёна Яковлевича, а мне ещё на третий круг Рая надо смотаться за новыми кадрами.

— Ну, какие будут предложения, — с ходу зарядил мне Семён Яковлевич, — али ты не сведущ и грамоте не обучен?

Меня задела такая постановка вопроса.

— Предложения? Да легко... Проще пареной репы...

Семён Яковлевич присел на облако и почесал бороду.

— Ну, начинай, коль не шутишь...

Я начал:

— Вот горы... Эм... Ну, согласитесь, что за город без гор?

Семён Яковлевич кивал, соглашаясь.

— А что если их сделать в форме...

Я сделал широкий жест от плечей до поддыха.

— Ну, как у...

И показал в след удаляющейся девушки.

— Как у Ленки что ли?

— Как у Леночки...

— Хорошо, — смачно ответил Яковлевич, даже слегка причмокивая.

— Однако такая композиция не каждому может прийтись по вкусу...

— Да? — удивился Семён. — И кому ж сие творенье может прийтись не по нраву?

— Женщинам!

— Об этом я как-то не подумал...

— Так для этого меня сюда и прислали. Горы можно сделать выборочно видимыми: мужчины будут видеть пум-пум, а женщины что-то другое...

— Это что ж они такое другое будут видеть? — уже было начал гневаться Семён Яковлевич.

— Вулканы... Извергающие шоколад, — нашелся я.

— Шоколад — это ты хорошо придумал... Хвалю!

Я на секунду возгордился собой.

— А что ж это мы на сухую-то думаем? Может, эта... Ну, того... По пять капель...

Мне идея не понравилась, но перечить начальству в первый же рабочий день — это как-то не по-христиански...

— Ну, я сгоняю, ты только стой здесь, а я мигом... Одна нога там, а другая следом волочится... — старик рассмеялся, а потом закашлялся. — Я б тебя послал, дык заблудишься, потеряешься, сгинешь, потом акты всякие пиши, горя-беды не оберёшься...

И Яковлевич ушёл. Первые сорок минут я честно стоял на месте. Но потом это ожидание мне откровенно надоело, и я решил немного осмотреться.

— Посторонись, — прокричал кто-то за моей спиной.

Мужик без рубахи катил на меня бочку, я отпрянул.

Он притормозил.

— Закурить не найдётся?

— Не курю, — пролепетал я.

Мужик подозрительно посмотрел на меня.

"Эх, не поверил!"

— А чего по трассе блуждаешь?

— Да вот достопримечательности осматриваю.

— Из ГОНКОНКа (так сокращенно называют Главный Отдел Небесной Канцелярии Отслеживающий Низкую Квалификацию)? — шепотом спросил он.

— Нет-нет, — поспешил разуверить его я. — Сотрудник ОНКОГа.

Мужик облегчённо вздохнул.

— Раз сотрудник, то чего прогуливаешься, а не дело делаешь?

— Жду распоряжений от вышестоящего начальства.

— А к кому тебя определили?

— Семён Яковлевич, — многозначительно ответил я. — Знаешь такого?

Мужик прыснул.

— Дед Якыч? Да ведь он жиж сторож.

— Сторож? А кто тут что спереть может? Тут все ж свои?

— Новичков сторожит, чтоб по трассе не шарились, — сказал мужик и расхохотался, а потом покатил свою бочку дальше.

Смеркалось. Облака начали загустевать, и по кромке неба поползла старая семицветная радуга. Это сейчас экономят на краске и делают трёх или четырёхцветную, а в былые времена...

Я не курил, но мне захотелось затянуться настоящей мужицкой папиросой.

Стоять на месте надоело, и я отправился в ближайший бар. Шорох песка под ногами, лёгкий морской бриз, сиреневое небо и запах волн. Потягивая коктейль через соломинку, я, было, уже хотел предаться воспоминаниям, но тут моё внимание привлёк разговор двух джентльменов за соседним столиком, и я раскинул уши.

— А вы сами их пробовали? — сказал баритон.

— Нет, но... — хотел возразить бас, но баритон его оборвал:

— Вот и не пытайтесь меня убедить в обратном, если по вашим венам никогда не тёк героин, то вы не можете судить о степени получаемого от этого наслаждения, батюшка.

— Помилуй, Игнат, но ведь это зло в самом своём наичистейшем виде.

— Зло сосредотачивается в душах, а не в телах.

И здесь риторика. Ну, нет нам нигде покоя... Я поднялся и уныло поплёлся прочь. По небу толпами гуляли звёзды, рисуя услаждающие взор картины.

Я купил большую сладкую булку и пошел к фонтану. Мраморные женщины стирали мраморное бельё, полоскали, отжимали и просто плескались.

"Да уж... И кто ж архитектор этого Райского Наслаждения? По шапке бы ему надавать..." — подумал я.

— Темна вода во облацех небесных... — проговорил кто-то.

— А? Кто здесь? Кто это сказал?

Вокруг никого не было. Лишь мраморные бабы бултыхали своё тряпьё.

— Это я, — захрипел голос, и из кустов терновника вылез мужик в кепке, только он был уже без кепки.

— О! А ты что тут делаешь? — удивился я.

— Да живу здесь.

— А в Первопрестольном что делал?

— На экскурсию ездил, с семьёй, — оправдывался мужик.

— А где твоя кепка?

— Пропил, — сознался он.

Я был обезоружен его честностью.

— Барин, а что булка-то вкусная?

Я напрочь забыл о булке в моей руке.

— Да на, сам попробуй.

Мужик жадно схватил булку и начал кусать.

— Спасибо, барин, ну, дай Бог, свидимся ещё, не поминай лихом, — сказал мужик и скрылся в кустах.

Я присел на бортик фонтана. Ночь обещала быть одинокой. Но неожиданно ко мне подошла Лена. Она запыхалась.

— Где же вы ходите? Я повсюду вас ищу, уж с ног сбилась.

Я удивился, но даже и бровью не повёл. Зачем это прелестное создание разыскивает меня, мужика в нежно-розовом балахоне?

— На вас пришло распоряжение из Первопрестольного, там появилась вакансия ра...

— Райминистратора? — обрадовался я.

— Работника для демонстрации грехопадения.

Я огорчился.

— Отказываетесь?

— Отказываюсь, — подтвердил я.

— И правильно, — похлопала меня по плечу Леночка, — нам в Райском Наслаждении нужны такие кадры как вы.

— Правда?

— А чего б я врать стала? — подивилась она.

Я не выдержал и, притянув её к себе, страстно поцеловал в губы. Она, конечно, сопротивлялась. Потом устроила мне взбучку, угрожала выговором с занесением в личное дело. Но я не обращал внимания, должна же была и мне перепасть хоть капелька этого Райского Наслаждения...