Призвание

Врет тот, кто говорит, что фей не существует. Этот чудак, скорее всего, просто никогда их не видел. Одной прекрасной весенней ночью маленькая Фея — Муза любви, поэзии, живописи или нотной тетради (она еще не решила) — выпорхнула из самой сердцевины тюльпана и в первый раз расправила свои нежные крылья. Она летела над садом, смеялась лунному свету и даже не замечала, как под ней менялся ландшафт. Легкий порыв ветра принес запах угля, пороха и горелого масла, а звезды померкли в серой дымке. Прямо под ней был Город, полный смрада. Город, полный разбитых надежд и великих открытий, стимкэбов и железнодорожных веток, людей и тех, кто не достоин этого звания. Конечно, у него было название, но крошка не знала его, поэтому он стал для нее просто Городом.

Маленькая Фея растерялась, увидев такую картину, но наивное любопытство одержало верх над разумом. Она устремилась прямо к Городу в надежде найти своего Мастера и служить ему столько, сколько потребуется. Есть у Муз такое призвание, и выбирают эти создания все чаще по любви.

Пролетев немного, она увидела голубоватое облачко.

— Кто ты? — спросила Фея.

— Мечта... — еле слышно прошелестело создание.

— А почему ты здесь, а не среди людей? — недоумевала крошка.

— Иногда я спускаюсь к ним, — ответило облачко, — но очень ненадолго.

И легкий порыв ветра закружил Мечту. Фея хотела было полететь вслед за ней, но передумала и отправилась в Город. Она нашла его весьма диковинным. Множество труб дышали дымом прямо в небо. Несмотря на позднее время суток, улицы были полны людей в длинных плащах и цилиндрах, платьях и чепцах. Фея тактично не обращала на них внимания, стараясь не портить себе настроение циничными мыслями ночных прохожих. В какой-то момент чуть не налетела на лобовое стекло диковинной повозки, которая обдала ее горячим паром и умчалась дальше. Чтобы не рисковать, крошка поднялась выше и, угодив между лопастями заходящего на швартовку летательного аппарата, кубарем пронеслась добрый десяток метров. Придя в себя, она прочитала на свинцовом боку машины "Zeppelin". Надпись ни о чем ей не говорила. Аппарат медленно и важно подлетал к швартовочной станции, которая представляла собой башню с посадочной площадкой на ее вершине. На площадке находились несколько человек с чемоданами и саквояжами.

Снова спустившись, но не слишком низко, Фея внимательно вглядывалась в лица людей. Один молодой человек привлек ее внимание. Парень в длинном френче и кожаном кепи с массивными гогглами вдохновенно смотрел на свой новый бицикл. Уловив мысли молодого человека, она узнала, что это не просто машина, сконструированная по последнему слову стимтехники, он искренне считал, что у нее есть душа, дикая и горячая. Бицикл был уже под парами, хромированные детали мерцали в свете фонарей, чугунный котел еле слышно побулькивал, из медной трубы вился легкий дымок. Парень уверенно сел в кожаное кресло, дернул рычаг и с ревом помчался по улицам ночного Города. Крошка полетела за ним, но на углу чуть не угодила в лоб мальчишке, торговавшему газетными листками. Она остановилась перевести дух и послушать новости, которые тот выкрикивал, привлекая прохожих. Новости оказались необычными: "Профессор Олдвич улучшил модель паровозного компаунда", "Конструктор МакКолинз разработал сверхлегкий экзоскелет на паровой тяге, секрет легкости материла не раскрывается", "Конкурс на лучшую модель уличного освещения выиграл ассистент механика Ван дер Гоффа, механик утверждает, что ассистент украл его идею", "Мадам Жоржено в очередной раз опровергает слухи о создании публичного дома, она утверждает, что все девушки, живущие с ней, это ее племянницы". Фея только пожала плечами, кто бы мог знать, что такое "экзоскелет на паровой тяге" и кто такой механик Ван дер Гофф. Она кружила по улицам, мимо ярких витрин, мимо скрипучих вывесок часовщиков, конструкторов, гидравликов, инженеров, протезистов, механиков, и все ей было чудно и удивительно. Через весь Город проходила сеть эстакад, по которой с грохотом мчались поезда.

А по улицам мчались стимкэбы, попыхивая клубочками дыма из своих медных труб, чопорно шагали механические лошади, запряженные в богато украшенные повозки, на улицах горели газовые фонари, и прохожих, несмотря на темное время суток, было достаточно много. Решив немного отдохнуть, Фея присела на краешек трубы, торчавшей из маленькой будки, как вдруг раздался скрип, будка пошатнулась и зашагала прямо по тротуару на коротких латунных ногах. Облетев будку, крошка увидела сидящего в ней человека, который внимательно смотрел вперед и уверенно дергал многочисленные рычаги внутри кабины. Пройдя десяток метров, будка остановилась, выпустив добрую струю пара, под которую так некстати попала проходящая мимо дама в платье с богатым турнюром. Дама взвизгнула и пригрозила водителю зонтиком. А Фея продолжала свои поиски. Она залетала и в самые узкие переулки, где дома, казалось, так и норовили подвинуть друг дружку, и на ярко освещенные площади, полные праздной публики, приличной и не очень.

Тут Фея увидела жонглера, окруженного толпой зрителей. Парень в носатой "птичьей" маске, просторной рубахе и красно-синем трико подбрасывал в воздух одну за другой горящие булавы и тут же ловил их, нисколько не обжегшись. Зрители были в восторге, они громко хлопали и бросали монетки в шляпу, лежащую поодаль. Отложив булавы, жонглер взял кольца и совершенно спокойно поджег их, затем набрал полный рот пахучей жидкости и, подбрасывая кольца вверх, выпускал тонкие струйки между язычками пламени, а они вспыхивали подобно маленьким фейерверкам. Публика ахнула и захлопала еще громче. На лице ловкого парня появилась улыбка.

— Несомненный талант, — сказала себе Фея и подлетела поближе: кто знает, может она нашла своего...

Парень поймал все кольца, пламя на них почти потухло, поклонился зрителям и украдкой взглянул в свою шляпу.

— Корысть! — Фея отшатнулась от него. Ведь все знают, настоящий Мастер творит не ради денег и наград.

И она полетела дальше. Немного погодя до ее ушей донеслась чудесная музыка. Мелодия лилась из открытого окна дома. Заглянув в него, крошка увидела молодого мужчину со скрипкой. Нежный инструмент пел в его руках песню первой и последней любви, горько-сладкой, с ароматом шоколада и полыни. Юная Фея заслушалась, но тут ее внимание привлек легкий шорох шелковых простыней. Здесь же, в комнате, на постели, лежала полуобнаженная девушка и слушала эту песню, а музыкант лукаво посматривал на нее и играл все более вдохновенно. И заглянув чуть глубже в душу скрипача, Фея увидела, что знает он только одну эту мелодию и играет ее каждую ночь, но для разных девушек.

— Похоть, — вздохнула крошка и отлетела от окна.

Еще немного покружив над Городом, она направилась на поиски карниза. Все знают, что феи обожают сидеть на карнизах. Найдя подходящий, и не обратив внимания на комнату за окном, крошка села, свесив ножки в Город.

***

— Ого! — воскликнул кто-то за ее спиной. — Новенькая!

Фея обернулась и увидела свою коллегу, только постарше. На ней был брезентовый комбинезон, крылья аккуратно сложены за спиной и не дрожали при каждом движении, а на лбу — здоровенные круглые очки на кожаном ремне с пряжкой. Соотечественница подошла (а не подлетела!) к краю подоконника и села рядом.

— Ты тоже фея? — изумленно спросила крошка.

— У меня есть имя, — сморщила носик соседка, — Гайка. Звучно, правда?

Маленькая фея кивнула, не сказав ни слова.

— Давно? — деловито спросила Гайка и принялась крутить папиросу.

— Этой ночью, — развела руками Фея. — Я только ничего не понимаю... Мне снилось совсем другое.

— Им, — Гайка ткнула большим пальцем на небо, — давно пора поменять программу.

Повисла тишина. Вдали раздался гудок. Фея вздрогнула.

— Это пароход, — пояснила Гайка и затянулась. — Нашла уже кого-нибудь? — деловито спросила она.

— Нет, — Фея покачала головой.

— Понимаю, — Гайка выпустила пару колечек дыма.

— Я только не пойму, где же поэты, художники, музыканты? — в голосе феи слышались слезы. — Они исчезли?

— Ну почему же, — возразила Гайка и стряхнула пепел вниз, на мостовую. — В подвале под нашим домом каждую ночь собираются художники и поэты, они там...

Не успела она договорить, как новая знакомая уже летела вниз, своими глазами увидеть тех, ради кого появилась на свет.

— …курят опиум, — закончила Гайка уже неизвестно для кого и потушила окурок о край подоконника. — Там кабак.

Фея пролетела три этажа и опустилась на мостовую, как раз туда, куда выходило оконце подвала. Она заглянула в него, но ничего не увидела, комната оказалась затянута туманом. Попасть в нее можно было через узенькую дверь. Залетев в помещение, маленькая Фея долго не могла разобраться в густом дыму.

— Я великий поэт! — раздался резкий крик где-то совсем рядом. — И вы еще услышите обо мне!

"Ага!" — подумала Фея и полетела на голос. Ей открылась непонятная картина. Облокотившись на барную стойку, неопрятного вида мужчина пил ярко-зеленую жидкость и смотрел по сторонам мутным взглядом. Фея опустилась прямо перед ним.

— Ты кто? — удивленно спросил мужчина..

— А ты меня видишь? — улыбнулась Фея.

— Так же ясно, как этот стакан, — ответил мужчина и сделал большой глоток, — будь он неладен. Хотя меня предупреждали о зеленой фее абсента, — пробормотал он уже еле слышно и отхлебнул еще раз.

— Я не фея абсента, — возразила крошка, — я Муза!

— Да неужто!? — воскликнул мужчина. — Вы слышали, ублюдки!? — закричал он куда-то себе за спину. — Меня посетила Муза! — и хрипло расхохотался.

— С кем ты разговариваешь? — спросила Фея.

— Да неважно, — ответил мужчина и снова взялся за стакан.

— Ты, правда, поэт?

— Правда, — усмехнулся мужчина. — Хочешь, я почитаю тебе свои стихи?

— Хочу, — ответила кроха.

— Серой ночью, глухой и бездонной

В подземелье промозглом и темном

Среди гнили и в полной тиши... — тут он остановился и наморщил лоб. — Забыл...

— Какой странный Город... — задумчиво произнесла Фея.

— Еще бы, — хмыкнул поэт. — Взять хотя бы меня. Когда я сюда пришел и увидел, как эти изобретатели здесь живут, то сразу сказал себе: «Фред, ты нашел свое место!» — он даже немного приосанился. — Как можно корпеть днями и ночами над своими бездушными машинами и чертежами!? Это не просто город, — он понизил голос, — это "Мекка" для таких, как они. Болваны радуются возможности просто побывать здесь на выходных, а уж если им дают клочок земли или каморку на чердаке... — поэт сделал значительную паузу, — счастью нет предела. Но за все надо платить. И они работают, как проклятые. Я даже отсюда слышу, как скрипят их мозги! Но самое смешное, — он хмыкнул, — они настолько самовлюбленные, что даже не замечают, как теряются на фоне друг друга, как блекнут и обесцениваются их "Творения Всей Жизни!", — он немного помолчал. — Я хотел открыть для них мир, полный чувств и переживаний, хотел, чтобы они вспомнили о страсти, нежности, робости и, черт побери, любви! — он начал горячиться. — Человек не имеет права прожить жизнь, вычисляя припуски шестеренок и закручивая болты, — он сделал паузу и посмотрел на свой стакан. — В голове у них закручены болты. Ну и пусть! Когда-нибудь я выберусь отсюда и найду город поэтов...

— Они не стали слушать твои стихи? — спросила крошка.

— Ну почему же... — поэт скривился, — они слушали. А потом спросили, а почему это роза упала на лапу Азора, и с какой высоты, и не рассчитать ли им для меня, по доброте душевной, какую энергию обрела роза в момент столкновения с лапой... — он горько усмехнулся и махнул рукой.

— Но они наверняка не все здесь такие, — попыталась возразить Фея. — Я видела на площади жонглера...

— Он тоже изобретатель, — перебил ее мужчина. — Химик. Не так давно изобрел холодное пламя. Оно горело, но совсем не обжигало, а жители города сказали, что им ни к чему огонь, на котором ни вскипятить воды и ни расплавить свинца. Химик сам рассказывал мне, сидя на соседнем табурете, как долго он рассчитывал формулу, подбирал реактивы... а они так и не поняли... — он сделал глоток зеленоватой жидкости. — Три дня пил, потом исчез, а через несколько недель в Городе появился Заклинатель Пламени, — поэт подмигнул Фее. — Теперь понимаешь, почему он в маске?! Какой прок от фокусов с огнем, если все будут знать, что тот не обжигает.

— А почитай мне еще, — вдруг попросила Фея.

— Тааак... — поэт наморщил лоб. — Лучше я выпью еще, — и он снова взялся за стакан, о Музе он, казалось, уже забыл.

— Почему ты сидишь здесь? — спросила Фея.

— Здесь спокойно, — ответил тот и перевел взгляд на хмельные и одурманенные тела, лежащие вповалку на матрасах вдоль стен, — таких как я, здесь полный зал. Эти зазнайки-ученые не оценили и крупицы того, что мы могли им предложить. Одного художника высмеяли за его картины. Не поняли, что было изображено. Музыканта-виртуоза закидали помидорами. Новый прогрессивный стиль исполнения. А поэзию и вовсе считают бесполезной тратой бумаги и чернил. Из-за их узколобия была сломлена не одна творческая душа. Этот город жует таких как мы, но ни проглотить, ни выплюнуть не может. Здесь мы вроде еще живы, а вроде и нет... Улетай отсюда, мы уже не хотим вдохновения, мы хотим покоя.

Фея без слов вылетела из подвала.

***

— Уже вернулась? — в голосе Гайки слышалась ирония. Ее подруга только кивнула. — Быстро ты, я там дня два сидела, ждала, когда хоть кого-нибудь можно будет вдохновить, — она снова закурила.

— Мне сказали, что здесь живут только изобретатели...

— В общем-то, да... — Гайка немного замялась. — Когда-то это был обычный город, маленький и захолустный, а потом сюда начали приходить ученые и конструкторы. Там, откуда они бежали, за знания и способности к наукам можно было угодить на костер. Со временем их оказалось так много, что весь город стал походить на мастерскую и научную лабораторию, вместе взятые. На улицах испытывали новые виды пороха, по мостовым покатились невиданные доселе машины, а в небо поднимались летательные аппараты. Мэр Города не препятствовал этому, ведь он с успехом продавал изобретения, которые поступали к нему в качестве платы за проживание в Городе. Обычных жителей становилось все меньше, а ученые все прибывали. С тех пор прошла сотня лет. За это время сменился не один городской голова, а сам Город превратился в ярмарку изобретений. Величайшие ученые мира мечтают поселиться здесь.

— И ты здесь живешь!? — воскликнула крошка. — Как?

— Я служу Мастеру.

— Правда? — Фея так искренне удивилась, что даже не заметила, что этим оскорбила новую подругу.

— Представь себе! — ответила Гайка, вскинув бровь. — И все это, — она кивнула на комнату за окном, — мы сделали вместе.

Крошка посмотрела в окно и увидела непонятные конструкции из латуни и стали, ворохи чертежей и яркие грамоты в рамочках, развешенные по стенам.

— А кто твой Мастер? — спросила фея.

— Инженер-конструктор, — ответила Гайка. — Хочешь посмотреть поближе?

Фея кивнула, и обе вошли в комнату. То есть, Гайка вошла, а Фея влетела. Она осматривала "скульптуры" из множества деталей, разглядывала "картины" чертежей и никак не могла понять, как к этому относиться.

— И это все красиво? — наконец спросила она у Гайки.

— Ты даже не представляешь себе насколько... — та мечтательно закатила глаза.

В этот момент в доме послышался какой-то шум. В замке повернулся ключ, и в кабинет ворвался мужчина в белоснежной ночной сорочке и колпаке с кисточкой, в его руках был светильник.

— Опять не спит, — вздохнула Гайка.

— Это он? — изумленно спросила Фея.

— Ага. Уже неделю не может закончить чертеж. Там что-то летающее, — она поморщилась, ведь люди ничего не понимают в настоящем полете. — Я ему уже и голубя подбрасывала и облаками вдохновляла, все не то... он что-то ищет... — Гайка только вздохнула.

Фея подлетела к инженеру поближе. Надо же, подумала она, не спит ночами, мучает себя разгадкой, как будто и правда понимает, как самый настоящий талант, что именно в этом и есть счастье. На лице мужчины выступили капли пота, он хмурился и вглядывался в чертежи, вскидывал голову и смотрел в окно. Фея заглянула в его глаза. И в этих глазах она увидела пронзительно голубое небо, белоснежные облака, а еще гордый киль, роскошный взмах латунного, проклепанного по всем швам крыла, и клубы пара из сверкающей трубы. Яркое солнце играло радужными бликами, мимо проносились птицы, и ласковый ветер трепал пряди волос, выбившиеся из-под ночного колпака. Восторг переполнял душу и разум. Все это инженер видел из своего кабинета.

— Я знаю, что тебе нужно, Мастер, — еле слышно прошептала Фея, завороженная этим чудным видением истинного таланта.

Порыв ветра распахнул окно и прямо из ночи в его кабинет влетела стрекоза; кто знает, откуда она могла здесь взяться. Насекомое немного покружило и село прямо на стол, мужчина хотел было прогнать ее, но вдруг глаза его округлились, и он как безумный уставился на крылья своей гостьи. Потом скомкал старый чертеж и принялся за новый.

За окном занимался рассвет. Фея сидела на подоконнике. Инженер все еще работал. Гайка улетела. Без лишних слов и объяснений, у Фей так принято. Эти нежные создания не знают, что такое конкурентная борьба, и когда видят, что собрат способен вдохновить лучше и сильнее, то просто уступают, ведь в мире еще полно талантливых Мастеров, которые ждут помощи.

— Так будет всегда? — только и успела спросить ее кроха.

— Пока у тебя хватит сил, — Гайка затянулась папиросой, — пока у него хватит сил.

Фея кивнула. Город встречал новый день паровозными гудками, звонкими клаксонами стимкэбов и бесконечными струйками пара в небо. Здесь каждый находил себе место. Где-то вдали к станции пришвартовывался важный "Zeppelin", а маленькая Фея думала о Мечте, которая сегодня ночью смогла заглянуть в комнату Мастера, хоть и не надолго.