Карусель

 

 

 

Когда матерый полуорк по имени Жадун пришел в городишко со звучным названием Пропивец, прельстившись слухами о существовании на границе эльфийских владений черного рынка, то совершенно не представлял, что его там ждет. «Черный рынок товаров — это еще и черный рынок заказов», — решил для себя наемник. — «Сулит много работы».

Зайдя для начала в трактир промочить горло, он сразу наткнулся на одну бойкую старушенцию.

— Эй, здоровяк! — окликнула она воина. — Я вижу, ты в городе впервой? Подзаработать не желаешь?

— Как раз за этим сюда и пришел, — ответил Жадун.

— Дело есть. Нужно сынка моего непутевого из дому выгнать да застращать, чтобы работать пошел. А то ничего делать не желает, только бока пролеживает почем зря.

Заказ не хлопотный, поэтому сторговались за один золотой.

Старуха привела наемника к жалкой лачуге где-то в городских трущобах. На стук из двери показалась опухшая небритая физиономия.

— Выметайся! — только и успел сказать серокожий гигант, прежде чем предмет заказа с перекошенным лицом дал деру.

— И работу найди! — успел крикнуть ему вслед Жадун.

Бабулька тут же предложила обмыть успешное выполнение работы. Через некоторое время наемник обнаружил себя лежащим на полу хибары. Ни денег, ни дорогого меча гномьей работы, ни бабки-заказчицы рядом и в помине не было, зато с потолка уже начинали сыпаться горящие головешки.

— Чтоб вас всех! — сквозь зубы ругнулся богатырь и проломил плечом стену лачуги, чем изрядно напугал остолбеневших огнеборцев, приступавших к тушению пожара.

Спустя пятнадцать минут, ноги и богиня неудачи привели Жадуна в тупик. Повернув назад, полуорк столкнулся нос к носу с отрядом местных головорезов.

— Проклятье! — прорычал наемник, мгновенно оценив свои шансы отбиться от разбойников без оружия в тесном переулке. Такие, как они, обычно не оставляют свидетелей, так что надеяться оставалось только на чудо.

— Денег нет, — поднял он руки вверх. В этот момент в вечернем сумраке из его ладоней брызнул сноп света, ослепив противников. Когда лихие люди проморгались, Жадуна и след простыл.

 

***

— Кому я обязан спасением? — произнес полуорк, стараясь сохранить спокойствие и пытаясь взглядом пронзить покров темноты, царящий в помещении, куда его из переулка втащили чьи-то сильные руки.

— В первую очередь высшим силам, — раздался бархатистый женский голос. — Во вторую — себе самому. Меня зовут Лориэн.

Прямо над головой Жадуна возник маленький светящийся шарик. Наемник увидел перед собой прекрасную деву с тугой косой до пояса и надменным, но немного печальным взглядом бездонных голубых глаз. Алебастровая кожа красавицы выгодно подчеркивалась почти черным облегающим одеянием с вышивкой рунной вязью, выдающей в ней обладательницу степени магистра магии. Острые же ушки, выглядывающие из волос, не оставляли сомнений, что спасительница являлась чистокровной эльфийкой, одной из перворожденных, как обожают себя называть представители этой расы.

— Люблю скромных женщин, — хмыкнул воин. — Назвать себя высшей силой не каждый осмелится.

— Нет-нет! — поспешно перебила его колдунья. — Я не о себе. Известно ли тебе, любезный полуорк, что существа твоего рода не способны к магии? То есть, конечно, шаманы орков могут творить простейшие заклинания, а многие люди даже становятся могущественными архимагами. Но слышал ли ты хоть раз о чародее полукровке?

— Не доводилось, — признался Жадун. — Мы больше мечом махать горазды.

— Вот именно! — с жаром продолжила дева. — А ты только что продемонстрировал магические способности. И в переулке с разбойниками, и раньше в доме — магия пробудила тебя и не дала умереть от огня.

— Ты за мной следила? — исподлобья взглянул на собеседницу полуорк.

— Меня привело к тебе пророчество, — уклончиво ответила эльфийка. — Так вот, спонтанное проявление магии — первый признак потенциально могучего чародея. Магии нужно учиться. Многим воспитанникам колдовских школ удается создать простейшую магическую искру только на пятый год обучения, а у тебя это легко получилось в минуту опасности. Доказано, что способности лучше всего раскрываются в экстремальных ситуациях.

Наемник поскреб пятерней затылок.

— Занятно. Меч потерял, магию нашел. И какое отношение это имеет к высшим силам?

— Лицом сер и грозен взором, он придет в наш мир дозором, крепкий духом, дюжий телом поразит всех славным делом, удивится мир честной и падет тиран дрянной, — нараспев процитировала девушка.

Необычайное волнение охватило Жадуна при этих словах. Что-то крайне важное почудилось ему в них, но как только сознание воина касалось сути слов, мозг словно выключался.

— Это часть древнего предсказания, — продолжила Лориэн. — Древнего, как наш город Кель’Йирин. И все указывает на то, что ты и есть тот герой, появление которого предречено. Я провела множество ночей за магическим кристаллом, чтобы узнать, где тебя искать. И вот, ты здесь, как и было предсказано.

— Да ладно, — на обычно угрюмом лице полуорка мелькнуло подобие улыбки. — В жизни не поверю, что это про меня.

— Пойдем со мной в столицу эльфийского королевства, и я докажу тебе обратное, — подмигнула эльфийка. Видя в глазах сомнение серокожего сомнение, она добавила. — Если ты окажешься не тем, о ком пророчество, я дам тебе тысячу золотых.

Алчность зажгла нездоровый огонь в сердце наемника: тысячу золотых он не заработал бы и за год.

— А если пророчество обо мне?

— Свергнешь тирана — и все богатства эльфийского царства к твоим услугам — сколько сможешь унести.

— По рукам, — немедленно согласился Жадун. Такие предложения делаются раз в жизни.

***

Путь к городу колдунья выбрала такой, чтобы полуорку все время приходилось попадать в различные переделки: то медведь нападет, то в узком горном проходе обвал случится. Каждый раз воину приходилось справляться с напастями при помощи магии. С каждым новым происшествием волшебная сила Жадуна росла, как росло и мастерство. Попутно Лориэн просвещала наемника по поводу деталей предстоящей операции.

— Про эльфов говорят разное, но как минимум одно справедливо: мы живем очень долго. От долгой жизни устаешь — слишком много переживаний, событий и утрат. В конце концов, у слабых духом разум не выдерживает и под бременем накопленных знаний и страстей начинает угасать. Так вот, наш король Бауглир замыслил недоброе, войдя в стадию угасания. Он желает поработить все окрестные народы. Может быть, даже истребить. Самое печальное, что слишком многие подданные его поддерживают. Мы просто обязаны его остановить.

— Я слышал, он могущественный колдун, — засомневался воин. — Как же мне с ним совладать?

— План достаточно простой. Раз в десять лет в нашем городе проводится турнир, именуемый «Карусель».

— Карусель?

— Да, турнир «Карусель». Это не совсем обычное состязание. Сражаться может любой желающий, лишь бы он хоть немного владел магией. Участники разбиваются на пары, и их магические способности усредняются для уравнивания шансов. В общем, если не вдаваться в подробности, ты как самый слабый маг, будешь во время каждой дуэли получать львиную долю силы и знаний соперников. А дальше все будет решать смекалка и реакция.

— Ну, это, конечно, упрощает дело, — задумался полуорк. — Хотя меня терзают сомнения, что не пережить мне даже первого поединка.

— На «Карусели» все иначе, — подбадривающее похлопала его по плечу эльфийка. — Умереть там нельзя.

— А как я тогда должен убить короля?

На секунду Жадуну показалось, что глаза колдуньи недобро сверкнули.

— Его не нужно убивать, — ответила она после секундной паузы. — Победитель турнира получает в награду исполнение любого желания, даже самого абсурдного — лишь бы оно должно было исполниться в черте города. Желание только одно, но оно осуществится в точности. Просто пожелай, чтобы Бауглир сам себя убил. Если ты тот, о ком говорится в пророчестве, то победа в турнире будет легкой. Если нет — ты ничего не теряешь, и я плачу тебе обещанное.

***

Сплошная с виду скала, повинуясь команде Лориэн, раскололась посередине, открывая длинный темный проход. Пройдя по длинному коридору, заговорщики уперлись в обычную дверь.

— Открывай, — шепнула девушка.

Полуорк, толкнул дверную ручку, и дверь распахнулась с мелодичным звоном. Яркий солнечный свет ослепил путешественников после мрака скального прохода. Но Жадун все равно сумел рассмотреть величественные высотные дома, увенчанные острыми шпилями из блестящего на солнце материала. Сами здания древнего города, похоже, были сложены из гномьего жаростойкого кирпича, ценимого за свои уникальные качества по всему континенту. Вдали возвышалась серая громадина эльфийского стадиона, а прямо за ним виднелись два храма, посвященные местным божествам, и дворец, огороженный тройным кольцом белоснежных стен.

— Красота-то какая! — выдохнул серокожий. — Однако мне сдается, что те ребята не очень рады нашему появлению.

И правда, стражники, бегущие к незваным гостям со всех сторон, не выглядели дружелюбными. Одни начали надвигаться с алебардами наперевес, гремя доспехами, а другие спешно принялись натягивать луки, целясь в полуорка.

— Он меня заставил! — неожиданно закричала Лориэн за спиной у Жадуна.

Не ожидавший такой подлости от заказчицы, воин обернулся, чтобы высказать ей свое мнение по этому поводу, но не успел. Подбежавший ратник издали метнул в нарушителя камень из пращи, угодивший полуорку точно в затылок. Шлем смягчил страшный удар, но сознание все равно померкло.

***

— Где я? — простонал серокожий.

— В тюрьме лорда Бауглира, — раздался женский голос.

— Понятно, — вздохнул узник, дотрагиваясь до ноющей головы. Нащупав огромную шишку и скривившись от боли, он разлепил веки и узрел сырую тюремную камеру, ржавую железную решетку, а за ней юную эльфийскую деву. Девушке было от силы лет пятьдесят — почти ребенок по меркам остроухих.

— А ты кто? — спросил Жадун, оценивающе рассматривая собеседницу.

— Я Элберет, дочь тюремщика, — сделала книксен девица. — А вы правда украли принцессу Лориэн?

Она была хороша собой даже для эльфийки, хотя ее теплая женственная красота разительным образом отличалась от холодной неприступности Лориэн.

— Что? — не сразу сообразил полуорк. — Ах, да. Я заставил ее провести меня в город, чтобы принять участие в турнире.

Жадун подумал, что вряд ли принцесса затеяла весь этот спектакль просто так и всерьез собирается устранить отца. А значит, нужно следовать легенде. «Однако блестяще сыграно», — подумал воин. — «Ну, и я лицом в грязь постараюсь не ударить. Награду-то обещали королевскую!»

— Зря вы так! — скривила личико девица. — Можно было бы просто попросить. Его величество не стал бы отказывать, тем более в такой просьбе.

— Кстати, о его величестве, — шепотом сказал воин, — могу я с ним увидеться? Как я понимаю, только он может дать мне разрешение на участие в турнире.

***

Король Бауглир нашел время посетить казематы на следующий день. Он пришел один, сопровождаемый лишь тюремщиком. Если этот эльф и собирался строить козни соседним королевствам, то ничем этого не показывал. Повелитель эльфов выглядел старым даже для одного из перворожденных. Его царственная осанка, властная манера двигаться и говорить не оставляли сомнений в том, кем он на самом деле является. Седина в его волосах намекала на уйму прожитых лет, а бесконечная мудрость, грусть и усталость во взгляде навевали желание покаяться перед ним во всех грехах и просить прощения.

— Зачем вы, молодой человек, дерзнули посягнуть на жизнь и свободу моей дочери? — печально спросил он полуорка, пристально посмотрев на заключенного перед этим.

— Я… турнир… э-э-э, хотел…

Его величество понимающе кивнул.

— Не продолжайте, — сказал Бауглир. — В нашем городе действует неписанное правило: любой может принять участие в Карусели. Нужно лишь изъявить желание. Но этот турнир лишь для тех, кто наделен даром творить чудеса. Вы об этом знали?

— Да, и я умею колдовать, — сообщил воин и щелчком пальцев сотворил иллюзорную бабочку, пролетевшую сквозь прутья решетки и рассыпавшуюся разноцветными искорками в воздухе.

Лишь на миг зрачки короля эльфов расширились, и ничем другим он не выдал своего удивления.

— Что ж, достаточно. Вы будете участвовать в турнире, — сказал его величество, — Хотя вы и проникли к нам обманом и предательством. На протяжении столетий никому кроме перворожденных не дозволялось находиться в стенах Кель`Йирина. Вы не понимаете, во что ввязались.

С этими словами Бауглир ушел, оставив полуорка в недоумении.

***

— Повелитель дозволил тебе свободно передвигаться по городу, — принесла на следующий день радостную весть Элберет. — Только покидать его пределы нельзя.

— Но ты все равно отсюда далеко не уходи, — продолжила девушка. — Не все в городе рады чужестранцам.

Жадун принял предупреждение к сведению и сразу решил воспользоваться возможностью размять кости.

Город жил своей жизнью, делая вид, что не обращает на инородца никакого внимания. Горожане деловито сновали туда-сюда, торговцы зазывали в лавки, тут и там группки эльфов танцевали под звуки флейт и свирелей. Кель’Йирин был огромен и, кажется, густо населен. Воин шел по широкой центральной улице, на которой легко бы разъехались четыре колесницы, и дивился высоте строений. Материал тоже оказался вовсе не гномьим кирпичом. Стены были точно литые — такие и таран не возьмет. Подобные дома не встретишь в поселениях людей или гномов, в коих довелось побывать Жадуну. И уж точно ни в какое сравнение они не шли с жалкими походными шатрами и землянками, в которых прошло все детство наемника.

В памяти всплыли картины из детства: грязный пол с горами мусора, голод, старший брат, отбирающий последний кусочек мяса. «Человеческое отродье!», «Слабак!» кричал он. Не только он, все дети в племени, да и многие взрослые тоже не жаловали маленького, никому не нужного мальчика. И он вырос сильным, назло им, а потом сбежал. Жадун тряхнул головой, отгоняя назойливое видение.

­— Зачем ты явился сюда, урод? — уперлось ему в грудь острие шпаги. Ее волшебное лезвие светилось, чувствуя близость крови орков — давних врагов рода перворожденных.

Воин поднял глаза и увидел колючий, почти ненавидящий взгляд серых глаз. Держащий оружие эльф был окружен ватагой ехидно ухмыляющихся единомышленников.

«До чего же злобные хари», — подумал наемник. Искаженные ненавистью лица остроухих симпатии не вызывали и едва ли были красивее лица серокожего.

— Я буду участвовать в Карусели, — сухо ответил Жадун. Ему не хотелось ввязываться в драку накануне состязания.

— Смотрите-ка, у нас тут целый чародей! — загоготал один из молодчиков. Смех волной прокатился по толпе.

­— Задай ему, Галион!

Полуорк напрягся, предчувствуя недоброе. Он мог бы прямо сейчас испепелить парочку зарвавшихся хулиганов, но удастся ли справиться с остальными… да и король вряд ли обрадуется.

— Не троньте его! — звонкий девичий голос перекрыл шум толпы. — Я папе расскажу!

Элберет вышла из-за спины Жадуна и разразилась гневной тирадой на эльфийском. Судя по лицам товарищей Галиона, который все еще держал шпагу, выражения были крепкими. Сам Галион с ухмылкой подождал, пока девушка закончит, затем наколдовал из воздуха розу и, убрав шпагу в ножны, с поклоном вручил цветок Элберет. Насвистывая какой-то веселый мотив, он удалился, бросив напоследок:

— Увидимся на турнире, орочий ублюдок.

***

— Спасибо тебе за заботу, — поблагодарил девушку серокожий. — Ты очень храбрая и красивая.

Девушка зарделась, но не отвернулась и не убежала, как обычно поступали другие, а улыбнулась искренней доброй улыбкой в ответ.

— Не любят у нас чужеземцев, — сказала эльфийка. — Сама не знаю, почему. В город их к нам никогда не пускают. Наверное, поэтому стали рождаться страшилки о тех, кто не похож на нас. Если бы все узнали, какой ты на самом деле, то не стали бы к тебе так относиться.

— И какой же я? — удивился полуорк.

— Ранимый, — сказала Элберет. — Я вижу это в твоих глазах.

Вряд ли бы Жадун признался в этом даже сам себе, но юная особа была права.

Девушке оказалось даже не пятьдесят лет, как он посчитал сразу. Ей не было еще и тридцати. Совсем молоденькая. К тому же она проговорилась, что тоже является полукровкой — ее мать была из человеческого рода и умерла при родах, а отец забрал малютку к себе. Воин представил себе, каково ей жить в городе, где к инородцам относятся с такой неприязнью, и проникся к Элберет сочувствием. «Вот уж и впрямь родственная душа», — подумал он.

Турнир должен был начаться через несколько дней, и серокожему нравилось, что есть кто-то, скрашивающий его одиночество в камере. В город он больше выходить не стал, опасаясь новых стычек с недоброжелателями.

— Галион очень сильный маг, — наставляла Жадуна дочь тюремщика. — Бойся его. Он очень любит телепортироваться. На Карусели опаснее него только сам король. Обычно именно их дуэлью заканчивается состязание. Король всегда побеждает, но в этом году Галион клялся, что у него заготовлен сюрприз.

— Учту, — кивал наемник, жадно впитывая информацию о потенциальных противниках.

— А как появилась Карусель? — задал вопрос воин.

— Есть одна легенда, — задумчиво сказала Элберет. — Давным-давно — несколько тысяч лет назад, когда эльфы еще жили в лесах, дедушка нашего короля Кель’Йирин странствовал по свету вместе с сыном. Однажды они наткнулся на башню, стоящую посреди густой дубравы. Она была очень высокой, и в ней не было ни одного входа. Только на самой вершине светилось маленькое окошко. Кель’Йирин был очень любопытным эльфом и полез на самый верх, чтобы узнать, что скрывается внутри. А спустя час вокруг башни раскинулся город. Все появилось в один миг и выглядит сейчас так же, как и тогда: арена, дворец... Сын Кель’Йирина стал повелителем города, назвал столицу в честь отца и позвал всех обитателей окрестных лесов жить под защитой ее белокаменных стен. А чтобы отпраздновать сотворение нового города, был учрежден турнир. Он проводится среди магов раз в десять лет, и любой волшебник может принять в нем участие. Кель`Йирин же так и остался жить в башне.

— Что же он нашел там? — заинтересованно спросил наемник.

— Никто не знает.

Время пролетело почти незаметно, и вскоре за полуорком явился тюремщик, чтобы проводить его на стадион.

— Удачи! — шепнула Элберет. — Я буду болеть за тебя.

— Спасибо, — ответил серокожий.

***

Арена встретила воина неодобрительным гулом, в котором тонули объявления распорядителей о правилах турнира. Их, похоже, все и так знали, кроме вновь прибывшего.

— Первый раунд! — прогремел над стадионом голос.

Жадун обнаружил, что стоит напротив тощего сутулого эльфа в сером балахоне, расшитом серебристыми звездами, а вокруг ничего нет: ни зрителей, ни неба над головой, ни других участников. Как будто, существовал только песок арены и соперник.

— Жалкий червяк, ты ничто против моей силы! — испуганно взвизгнул остроухий. — Я тебе покажу!

— Уже боюсь, — фыркнул полуорк и приготовился обороняться. Он почувствовал, как магия наполняет его, хотя особой прибавки к уже привычной мощи не ощутил. Противник оскорбился от игнорирования свой персоны и неуверенно метнул молнию, от которой боец просто увернулся. Эльф продолжил сыпать молниями через каждые десять секунд, а Жадун неизменно избегал каждой. Наконец ему это надоело, и вместо очередного прыжка в сторону, он просто поднырнул под электрический разряд и сбил соперника с ног. Остроухий упал навзничь и забился в истерике:

— Нечестно! — завыл он. — Так нельзя! Это не по правилам!

— Раунд два! — послышался голос глашатая, и доходяга исчез, а вместо него в двадцати футах полуорк увидел другого эльфа.

На него у воина ушло от силы секунд пятнадцать. Тот только успел выставить магические щиты, которые совершенно не помешали серокожему вышибить из остроухого дух одним богатырским ударом. Соперники падали на песок один за другим, и полуорк чувствовал, как с каждым разом растет его сила. Эльфы явно не ожидали, что в турнире магов можно сражаться не только магией, но, раз уж Жадуна никто не останавливал, он решил и дальше пользоваться ловкостью и силой.

Седьмым по счету врагом оказался Галион. При виде полуорка у эльфа загорелись глаза.

— Попался! — крикнул он и испарился. Наемник, скорее повинуясь инстинктам, чем разуму, немедленно сделал кувырок в сторону, избежав участи быть придавленным к земле многотонным каменным блоком, на котором стоял хохочущий Галион.

Эльф совершил пару пассов руками, и блок снова взмыл в воздух. Поняв, что дело дрянь и старая тактика уже не сработает, Жадун принялся колдовать. Заклинание получилось неказистым — скорее простой удар силой, нежели тонкая пряжа магических нитей. Но и его хватило, чтобы камень под ногами противника рассыпался в пыль.

— Ты! — крикнул Галион, аккуратно левитируя вниз. — Мерзкое животное! Как ты посмел явиться в наш город и претендовать на то, чтобы стать защитником Карусели?

— Я не животное! — возмутился полуорк, отбивая магическим щитом огненный шар. — И я не понимаю, о чем ты.

— Ты правда такой дурак или притворяешься? — не поверил эльф. — Победа в турнире дает невиданные возможности! Можно поменять ход истории! Нет, меня не проведешь. Я чую твое коварство. Ты пришел, чтобы уничтожить нас всех!

Галион принялся с остервенением метать в наемника всевозможные заклинания, которые Жадун кое-как отбивал.

На миг серокожему показалось, что атаки противника теряют силу. Воин выждал момент и перешел в наступление. Щит Галиона рассыпался под натиском полуорка. Эльф тут же исчез, чтобы появиться за спиной врага.

— Сюрприз! — крикнул он, вонзая нож в тело Жадуна.

— Иллюзия! — парировал наемник, мощным ударом сзади посылая незадачливого мага в нокаут.

— Финал! — раздался голос глашатая.

Перед полуорком стоял Бауглир собственной персоной. На лице короля не было даже намека на то, что он удивлен.

­— Лицом сер и грозен взором? — печально произнес эльф, тряхнув гривой седых волос.

— Вы знали с самого начала? — удивился Жадун.

— Разумеется, — кивнул монарх. — А ты знал, воитель, что мое имя переводится на всеобщий язык как Тиран?

— Не знал, но в этом есть какая-то ирония.

— Вот именно, — уголками губ обозначил улыбку король.

— Драться будем? — уточнил полуорк. Сражаться с магом, подобным эльфийскому королю, ему не хотелось.

— Не вижу смысла, — ответил Бауглир. — Пророчество осуществляется. Надеюсь, ты знаешь его целиком.

— Не знаю, — признался серокожий.

Бауглир засмеялся, и Жадун поежился — смех короля в такой ситуации неприятным холодком прошел у него по спине.

— Я сдаюсь, — поднял руки вверх повелитель эльфов. — Можешь наслаждаться своей победой. Это будет недолго. Помни, что победа здесь — тяжелая ноша. Как же я устал…

— Э-э-э, так просто?

Внезапно в гробовую тишину ворвался гомон беснующейся толпы.

— Желание победителя Карусели — закон, — раздался сразу отовсюду замогильный голос. — Каково будет желание победителя?

Жадун выдержал паузу и, верный данному слову, громко сказал:

— Я хочу, чтобы Бауглир, повелитель этого города, убил себя!

Король эльфов бросил на полуорка презрительный взгляд.

— Дайте мне оружие! — хрипло произнес он. К его ногам откуда-то сверху тут же прилетел меч, в котором Жадун с удивлением узнал свой пропавший клинок. Бауглир поднял его и с размаху всадил себе в грудь.

По гулу толпы воин вдруг понял, что находится среди враждебно настроенных эльфов и только что фактически убил их повелителя, а вовсе не освободил угнетенный народ от страшного тирана, как ему это представлялось.

— Взять его, он мне нужен живым! — услышал он знакомый голос.

— Ах ты, тварь неблагодарная! — возмутился воин, узнав повелительные интонации Лориэн. — Это ты была, с самого начала! И меч мой ты украла, ведьма!

Покрутив головой, он увидел ухмыляющуюся эльфийку, уже успевшую надеть на себя золотой венец — символ верховной власти.

Со всех сторон на него бежали стражники. Их шпаги ярко светились, что было заметно даже при солнечном свете.

— Не трогайте его, он не виноват! — звонкий девичий крик перекрыл даже рев толпы, но резко оборвался — вероятно, кто-то заткнул Элберет рот.

— Вот и все, — сказал сам себе наемник, приготовившись продать свою жизнь подороже. Магия после исполнения «желания» сразу покинула его тело, так что он вряд ли бы теперь смог даже искру из пальца выдавить. Рассчитывать стоило только на меч — благо клинок легко извлекся из груди покойного монарха.

Внезапно со всех сторон послышался нарастающий свист и небо почернело от сотен одновременно выпущенных стрел. На стадионе раздались крики ужаса, быстро перешедшие в предсмертные стоны и хрипы. Вслед за этим на арену с боем ворвались сотни тяжеловооруженных орков во главе с предводителем — Оболдуем. Этого здоровенного детину Жадун знал еще с тех времен, когда воспитывался в племени «Горных львов» — Оболдуй тогда больше всех обижал маленького полукровку во время жестоких игр орочьих детей.

— Какие люди! — раскидав наседающих эльфов, крепко обнял его старый знакомый.

Битва еще шла, но ее исход был предрешен. Почти все население города присутствовало на арене, уверенное в своих дозорных и крепких стенах, а ворвавшиеся орки застали остроухих врасплох. Отдельные очаги сопротивления были безжалостно подавлены, и воинство Оболдуя занялось грабежом и убийствами — обычными занятиями победителей.

— Не ждал тебя, — честно признался Жадун, поморщившись от начавшегося безобразия.

— А мы за тобой следили, братуха! — орк был само дружелюбие. — Нашему шаману было видение, что если следовать за тобой, то у нас будет шанс захватить целый город эльфов. Мы тебя нашли, когда ты сюда шел. И сработало! Дозорные эльфов были свято уверены, что их мечи светятся из-за твоего присутствия. А это мы все время были рядом! Эй, ты куда?

На глазах Оболдуя полуорк растаял в воздухе.

***

Туман рассеялся, и Жадун очутился в темном помещении с маленьким окошком, света из которого едва хватало, чтобы осветить кусочек противоположной стены. В ту же секунду он был сбит с ног, его руки оказались прикованы к полу прочными цепями, а рот заткнут кляпом.

— Ублюдок орочий! — прошипела у него над ухом Лориэн. — Ты во всем виноват и сейчас умрешь. Медленно. Но сначала я убью твою подружку. Ты ведь с ней успел сдружиться, не так ли?

Полуорк хотел крикнуть, что не виноват, не хотел такого исхода, но получилось только промычать.

— Все, все разрушено. Столько стараний, интриг… ради чего? Чтобы все досталось вонючим оркам? — бормотала колдунья. Она что-то готовила позади воина.

— Я это зелье восемь лет варила! Пять лет искала подходящего под пророчество болвана. Год выслеживала, чтобы напоить… Нет, ты мне за все ответишь, а с орками я как-нибудь разберусь.

По воздуху мимо Жадуна пролетело что-то массивное и опустилось прямо перед ним. Затем в воздухе вспыхнули несколько светящихся шаров, позволяя в деталях рассмотреть обстановку. Серокожий увидел увесистую деревянную столешницу, на которой лежала Элберет. Девушка была без сознания.

Воин краем глаза заметил, как от стены отделилась тень и облачком поплыла к привязанной девушке. Когда существо добралось до ее ног, Элберет очнулась. В глазах девушки застыл ужас. Несчастная дико закричала, стоило тени дотронуться до нее. Бесплотная тварь с тихим причмокиванием ползла вверх по ногам, оставляя позади себя обглоданные кости.

— Уговор в силе! — сыто рыгнула тень голосом, в котором Жадун с ужасом узнал глас, делавший объявления на арене. — Одно желание — один обед.

— Что, нравится воплощение города? — подмигнула полуорку королева эльфов. — Знакомьтесь — это прадедушка Кель’Йирин. Прадедушка — это Жадун, твой десерт. Видишь ли, любезный полуорк, выброс магии на арене восстанавливает только волшебные силы нашего города — из победителя высасывается все, а потом он по крупицам восстанавливает свои способности на протяжении многих лет. Хотя, тебе это все равно не грозит: физическую оболочку нужно поддерживать живой плотью. Плоти этой малютки, кажется, не хватит, так что твоя очередь скоро.

Жадун задергался, но цепи держали крепко. В окошко снаружи впорхнула маленькая серая птичка и, чирикая, заметалась, не находя выхода. Увлеченная созерцанием свершающейся мести Лориэн, не оборачиваясь, ткнула в ее сторону пальцем, и птица осыпалась на пол горсточкой пепла.

Девушка уже не кричала, повторно потеряв сознание от боли. Наемник рванулся еще раз — бесполезно. На ум начали приходить прошлые поступки, которых он всегда стыдился. «Наверное, это мне такое наказание за все», — подумал воин. — «Но разве я мало страдал? Разве жизнь сироты в орочьем племени не достаточное наказание за все прегрешения? И Элберет-то за что? Невинное дитя! Хотя, с ней почти то же самое сделали бы и орки. Те еще мрази».

Эта девушка пробудила в его зачерствевшей душе подобие нежности, когда он разговаривал с ней, сидя в камере. Позже на арене мысль о том, что после победы он попросит у Лориэн разрешения забрать Элберет с собой, придавала ему сил. Хотя Жадун боялся себе в этом признаться, но он влюбился. И теперь, когда его любимая умирала мучительной смертью, жизнь потеряла всякий смысл. В глазах воина зажегся недобрый огонь.

Похоже, по замыслу эльфийки, зелье, которым она опоила полуорка, должно было вызвать у него кратковременное усиление магических способностей. После турнира волшебная сила действительно покинула воина, но сейчас он неожиданно почувствовал, как магия вновь заструилась по его жилам. Гнев подлил масла в огонь.

«Значит, одна жертва — одно желание? Даже самое абсурдное?» — мысленно усмехнулся наемник, когда тень подобралась к нему. — «Горите все! Я сам стану каруселью!»

Яркая вспышка заставила бесчинствующих орков бросить все дела и завороженно уставиться на рушащуюся башню в центре города. Земля задрожала у них под ногами, а вслед за этим налетевший из ниоткуда огненный вихрь пронесся по эльфийской столице, сметая все на своем пути. Удивительным образом он обошел стороной некоторых жителей, но не пощадил никого из захватчиков и не оставил ни одного целого строения. Позднее выжившие уверяли, будто бы пламя по форме походило на кружащийся диск, на котором восседала огненная фигура, размахивающая мечом и выкрикивающая загадочные слова: «Серый дрозд закончит трель, запылает карусель, скверну выгонит из града, храбрецу покой — награда».