Яд

Нет сил открыть глаза. Именно сейчас совсем не хочется просыпаться. Остаться бы навсегда в этом сладком мире успокаивающего безвременья и отсутствия тягостных мыслей. Но — нет. Холод не даёт уснуть. Дрожь пробегает по всему телу. Под промокшей одеждой сырая земля. Ты с трудом приподнимаешься на локоть и лихорадочно хлопаешь глазами, стараясь понять, где находишься.

Неподалёку слышится какая-то возня и хриплые отголоски чужих голосов.

Ночь. Густой лес. Поздняя осень. Всё вокруг устлано подгнившими листьями. Над головой шуршат пробирающиеся сквозь ветки капли дождя. Тебе удаётся подняться на ноги.

Куда идти?

Неподалёку слышен шум. Ты идёшь туда, слегка пригнувшись, стараясь не шуметь. Видишь отблеск света и две танцующие тени рядом с ним. Подкрадываешься, выглядываешь из-за кустов. Старомодная лампа с восковой свечой, два человека в лохмотьях, свиная туша, багровые ручейки.

— Питайся матушка, — приговаривает один.

— Обильно оросим тебя, матушка, — вторит ему другой.

Один оборванец кромсает тушу ножом. Отрезает кусок за куском и отбрасывают в кучу. Другой странный человек берёт ошмёток двумя руками и выжимает, словно только что выстиранную одежду, а затем отшвыривает в сторону. Всё вокруг них усыпано красными брызгами.

Ты слышишь собственное дыхание и трясёшься уже не столько от холода, сколько от ужаса. Наблюдаешь сквозь голые ветки, прижимаясь к земле, стараясь не выдать себя ни единым шорохом, и при этом жадно смотришь на невиданное ранее действо, осознанно культивируя страх.

Что это за место?

Один из людей заканчивает выжимать потроха, обтирает липкие ладони о штаны, и подходит к останкам свиньи. Он становится на колени и начинает с хрустом вырывать рёбра, одно за другим, а затем бережно складывать из них аккуратную горку. Другой же человек продолжает орудовать ножом, снимая остатки плоти с отрезанных конечностей. Они работают слаженно и чётко, их движения схематичны. Абсолютно обыденная процедура.

Ты решаешь улизнуть. Медленно, потихоньку, спокойно повернуться и убраться подальше от этого места. Нужно мыслить здраво, не поддаваться эмоциям, главное, успокоиться и действовать по ситуации. Этим кровожадным тварям лучше не попадаться на глаза. Ты успокаиваешь себя, поворачиваешься, и случайно наступаешь на некстати оказавшуюся под ногами ветку.

— Кто там?! — слышится из-за спины. — Надо подружиться, надо подружиться...

Мгновенное решение. Ты срываешься с места и бежишь изо всех сил. Прорываешься сквозь бесконечную паутину из мокрых веток, спотыкаешься о гнилые брёвна, из последних сил перепрыгиваешь через наполненные густой чёрной массой небольшие ямы, чувствуешь густую слюну во рту, жадно хватаешь ртом воздух, ноги заплетаются и ты валишься в кучу гнилых листьев, закапываешься в них, чувствуя запах мертвечины и солёной крови.

Это зловоние здесь повсюду. Только сейчас ты понимаешь это.

Что тут происходит?

Тишина. Шум ветра. Желтизна искусственного освещения. Ты выглядываешь из кучи листьев и видишь извилистую дорогу, редкий лес за ней, и высокую трубу вдалеке, из которой валит густой чёрный дым. Там свет, там могут быть люди. Ты оглядываешься и с опаской вылезаешь из укрытия. Идёшь словно загнанный в ловушку зверь, оглядываешься, ощущаешь, что за тобой следят отовсюду, играют как с беззащитной маленькой мышкой, посмеиваются над твоей слабостью. Ты — лишь временная игрушка, дешёвая безделушка ради потехи, мимолётный призрак без души. Никому не интересный и пустой, неприметная часть интерьера, недостойная ни малейшего внимания. У тебя ни оружия, ни сил, ни веры, ни понятия, что вообще происходит.

Кто я?

Наконец, ты выходишь из леса, и видишь самый настоящий город. Здания с чередой окон, автомобили у тротуара, случайные прохожие, поблёскивающий мокрый асфальт под тусклым светом фонарей. И дымящаяся труба вдалеке. Неожиданно идеалистическая картина мира меняет очертания. Всё вокруг оживает, переливается и вибрирует, становится слишком нереальным. Стандартная объективная реальность перестаёт работать. Город предстаёт отражением сугубо твоей субъективной стороны восприятия, и ты это понимаешь, улавливаешь отголоски обмана, но не можешь не верить тому, что видишь. Визуальный контакт с ожившими неодушевлёнными предметами доставляет твоему сознанию чувство всевластия и уверенности в собственной значимости. Контраст недавнего упадка духа и теперешнего возвышения доводит внутреннее состояние до полного экстаза.

Кирпичные строения переливаются морскими волнами, пластилиновый асфальт мгновенно приспосабливается под твою поступь, переменчивое небо меняет окраску в зависимости от твоего желания. Приятные жители города, все как есть в шикарных праздничных нарядах, почтительно кивают тебе и расступаются с блаженными улыбками.

Ты снисходительно киваешь в ответ. Но твоё настроение переменчиво. Мир, ограничивающийся размерами города, мгновенно меняет контуры и цвета. И вот ты видишь, как жуткие лица недоверчиво скалятся беззубыми пастями, а потом беззастенчиво скидывают с себя одежды и выставляют на показ свои выпотрошенные туловища, держащиеся только на оголённом теперь позвоночнике. Неподалёку слышны писклявые вскрикивания. Это дети вовсю резвятся в выгребной яме, швыряясь друг в друга дерьмом. С хмурого неба то и дело падают тлеющие трупики птиц. Стены домов зияют прорехами. И это всё кажется таким естественным. И ты спокоен.

— Они ждут вас, — говорят люди, указывая на одно из зданий. — Мы все рады вашему визиту.

Ты идёшь уверенный в себе. Сейчас тебя примут как короля и пусть раболепно объясняются, что, собственно, здесь происходит и, неужели, без столь важной фигуры они не могут решить элементарные проблемы.

Ох, думаешь ты, без меня эти разленившиеся создания уже и шагу ступить не могут.

Лакеи, склоняя головы, открывают широкие створки, и ты входишь в здание, отделанное по высшему качеству из самых дорогих материалов, украшенное позолотой и неисчислимым количеством живых цветов.

— Вас ждут. Прямо, пожалуйста.

Ты неспешно, по-хозяйски осматривая убранство помещения, подходишь к двери. Там табличка и надпись на ней: Главное управление жизнедеятельности. А снизу, обычным белым мелом подписано ещё: Основам стучать один раз. Вторсырью — два. Отребью стучать три раза.

Ах вы грязные ублюдки, думаешь ты, совсем потеряли уважение. Дёргаешь ручку. Закрыто.

— Проваливай к чёрту! — слышится из-за двери хриплый голос. — Или стучи трижды.

И всё вдруг падает и разбивается вдрызг. Ты осознаешь свою ничтожность. В сравнении с тем, кто издаёт этот голос, ты — пыль.

Моргаешь. Пятишься. Глядишь на ладони, мокрые от пота. Вытираешь лоб. Снова чувствуешь невыносимое зловоние. Мертвечина, гниль. Тебя рвёт прямо на дверь и мерзкая блевотина медленно стекает на измазанный застаревшей грязью пол. По мягким, волокнистым стенам обильно стекает густая красная жидкость. Здание гудит, воет и прямо на глазах скукоживается от боли. На улице слышны нечеловеческие вопли. Хруст ломающихся костей и чавканье.

— Погоди, это же он...

Из-за двери слышится мелодичный, успокаивающий голос.

— Зачем, матушка?

Снова этот хриплый звук доводит до безумия. Вдавливает, уничтожает любые устремления, порабощает волю.

И вдруг ты слышишь её ответ, мягкими переливами растекающийся по рассудку усыпляющий его негой:

— Пусть попробует. Я в устах его песня. А он — это сердце моё.

Словно пьяный ты вываливаешься из страшного дома, спотыкаешься, кубарем скатываешься по лестнице и падаешь в грязь. Вдруг тебя хватают те самые двое кровожадных оборванцев.

— Попался!

Они начинают беспорядочно лупцевать тебя ногами и кулаками, собираясь превратить твоё тело в кровавый фарш. Ты же лежишь лицом к небу, глядя на успокаивающие звезды, и не можешь издать ни звука. Вместо крика -беззвучный сдавленный хрип. Удар по лицу. Боль. Пронизывающая боль по всему телу. Бесконечная боль, становящаяся постоянной и неотделимой от всего твоего существа. Она была всегда, просто ты её не замечал.

— За что?.. — с трудом шепчешь ты, захлёбываясь кровью.

Оборванцы громко смеются, обмениваясь хитрыми взглядами.

— Как это за что? Да за всё!

Ещё град ударов. И громкий, такой искренний смех.

Ты смиряешься. С незнанием, утратами, разочарованием, болью.

— За твою грязную, — удар по почкам, — ленивую, — удар по голове, — поганую жизнь! Не поздновато ли опомнился! Очнись уже! — кричат они, и продолжают бить.

Идти туда, откуда исходит последний вздох.

Открываешь глаза. Нет никого рядом. Только ты и город. Думаешь, что всё было ложью. На самом деле ты давно умер, а это место вроде временного пребывания перед окончательным уходом в мир иной. И ты отпускаешь всё что было, прощаешь их всех. Уравновешиваешь себя с другими и находишь успокоение среди равных. Идёшь по городу, наслаждаясь его продуманностью, слаженностью действий и усердной работой многочисленного дружного коллектива. И ты с гордостью понимаешь — я один из них. Выдерни любую часть механизма и вся работа станет бессмысленной, всё увянет и погибнет. Огромная команда, где каждый друг за друга, поможет и выручит в сложной ситуации. Город держится на плаву благодаря нам всем вместе взятым.

Это место — организм.

Грязь и кровь больше не пугают тебя. Ты видишь красные клокочущие сгустки, кривые чёрные ручейки, опутывающие каждое белое здание плетёные толстые струны, огромную запутавшуюся серую змееподобную массу, и много прочих немыслимых, дышащих строений, живых, таких же как и ты.

— Открой глаза...

Шёпот будит тебя.

Всё тело ломит. Боль не прекращается ни на секунду. Но нужно идти. Как и в самом начале пути. Вставать и бороться до конца.

Это место умирает.

Город ещё сильнее зажил своей жизнью. Ему больше не нужна внутренняя мелочёвка. Он сам себе хозяин. Всё вокруг тебя вздыбливается и грохочет. Город больше не хочет играть, жить по установленным кем-то законам. Он сам готов устанавливать правила. А это значит, что скоро всему придёт конец.

Превозмогая боль, ты встаёшь и, прихрамывая, придерживая сломанную правую руку, бредёшь в сторону огромной пыхтящей трубы. Сплёвываешь вязкую кровь, вытираешь левым плечом остатки слюны с подбородка, тяжело дышишь и идёшь. Сам не зная зачем. Может, просто потому, что больше некому. Все они смирились с печальным финалом. А ты всё ещё обманываешь себя, хотя это именно тот случай, когда одному исправить ситуацию невозможно.

Я — сердце.

Вдруг из земли вырастают огромные извивающиеся щупальца и обхватывают тебя со всех сторон. И медленно, будто заигрывая в томительной издёвке, утягивают в червивую землю. Пожалуйста, думаешь ты, раз уж всё кончено, делай это скорее.

Несмотря на твою значимость, ты всего лишь винтик огромного механизма, и если остальные не хотят или не могут, то шансов нет. И пропади оно всё пропадом.

Так что, мы умрём все вместе. И сгниём рядом.