Зубы

Эта история произошла в одном провинциальном городке, который находился в экологически чистой зоне, вдали от шума и суеты больших городов. Почему находился, спросите вы, разве его больше нет? Отвечу: да, его больше нет и всему виной эта история. И прежде, чем перейти к самой истории, хочу сказать, ещё пару слов о городке. Он был не совсем обычен. В нём жили только медики: доктора, медсёстры, аптекари, лаборанты, химики и их семьи. Они жили дружно и были всегда почти здоровы, постоянно лечили друг дружку и всех желающих, у кого водились лишнее время и деньги. Особенно деньги.

Лера. Стоматологический центр "Альтруист"

Настенные часы тихо щёлкали минутной стрелкой. В приёмной было сумрачно, только у медсестры за стойкой горела энергосберегающая лампочка. Она освещала стол с компьютером и роскошную медсестру с быстрыми, как стрекозы пальчиками.

Лера вскользь посмотрела на часы — без пяти одиннадцать. Она пощупала временную пломбу кончиком языка. Неаккуратно. Когда же это кончится? Господи, как ей это всё надоело. Всё на бегу. Длинные каштановые волосы требовали тщательного ухода, как впрочем, и ногти — надо заехать в салон. Ещё крем для рук купить. Сколько дел, сколько дел…

— Валерия Александровна, подождите!

Лера обернулась. Из-за стойки выглядывала медсестра.

— Вам, назначено завтра на три, не забудьте, пожалуйста!

— Я в курсе!

Лера выбежала на улицу и села в машину. Красный "ягуар" быстро набрал скорость. В витринах замелькали его точёные бока, гордая посадка.

Лера злилась — у неё ныл зуб. Что-то с ним было не так. Она аккуратно потрогала языком больное место. Зуб сломался. Фарфоровой белизны осколки рассекли губу, разбрызгав кровь по подбородку. Лера в ужасе посмотрела в зеркало, оскалилась. Посреди нижней челюсти торчал пенёк. Кровь быстро заполняла рот.

Машина металась по дороге, ей не хватало места.

Лера достала, застрявший в губе осколок. Попробовала пальцами пенёк. Нечаянно задела соседний зуб. Он зашатался. Она тронула его сильнее. Зуб поддался и вылез из десны. Она осторожно положила зуб в пластиковый стаканчик возле коробки передач. Попробовала следующий, затем ещё один и ещё. Стаканчик наполнялся. Кровь ручейками бежала по подбородку, попадала в горло. Из глаз потекли слёзы. В горле застрял немой крик, запираемый кровавыми пузырями. Лера с силой вывернула руль. Быстрее обратно. В стоматологию. К Эдику.

Эдик. Стоматологический центр "Альтруист"

Дорогие часы — это не просто украшение, это статус. Это уверенность в завтрашнем дне. Отрепетированным движением Эдик посмотрел на часы: пол двенадцатого, время обеда. Он неторопливо обошёл свой стол, плюхнулся в статусное кресло, снял латексные перчатки. Эдик был молод и самоуверен, в меру привлекателен. В его глазах всегда плескались искорки блаженства, разбавленные долларами и евро. Он знал себе цену.

— Вы записались на повторный приём? — с нескрываемой добротой спросил Эдик у пациента.

Мужчина в костюме послушно кивнул.

— Обязательно чистите зубы два раза в день, — сказал доктор, показывая коробочку из-под пасты. — Обязательно этой. Она самая эффективная!

Мужчина ещё раз кивнул и поспешно скрылся за дверью.

Эдик расслабился, размял уставшие пальцы, вытянул ноги. В его кабинете только качественная мебель, только дорогое оборудование и только обеспеченные клиенты. Даже запах дезинсекции, словно свежий бриз Карибских островов. Он взял мобильник, набрал нужный номер.

— Алло, Вася. Привет, дорогой. Рад слышать. Хочу пересечься. Да, давно не виделись. Нет, моя поехала к тёще, на все выходные. Да, подозревает, наверное. Да куда она денется? Я тебя умоляю. Дело-то житейское. Видел бы ты ножки этой Леры, ты б меня понял! Ха-ха-ха. Ну, ладно старик, давай в пять возле… Да, давай, до встречи.

Сидеть в удобном кресле после праведных трудов — высшее наслаждение. В голове крутились мысли, мечты и тень мимолётной любви с Лерой. Эдик мечтательно листал глянцевый журнал, избирательно обводил объявления туроператоров. Скоро лето — время отпусков. Он перевёл взгляд с глянца на пустое стоматологическое кресло. Пломбы, мосты и вставные челюсти защёлкали в его мыслях.

Мать Васи. Химическая фабрика "На здоровье"

Вытяжка работала на полную мощность, жужжало как на пасеке. Люди в белых халатах мирно обсуждали результаты последних опытов. Пухлый очкарик семенил за начальницей группы вдоль узких стеллажей. Его допрашивали, словно он был не учёный, а карманный вор. Каждый грамм, каждая колбочка, каждый тигель — всё имело значение. Начальница в этих вопросах невероятно дотошна, её не столько интересовали результаты опытов, сколько наличие химии.

— Вот. Всё по плану, Нина Георгиевна, — подобострастно шептал он. — Все реагенты учтены. Опыты в этой ведомости. Остатки в этой.

Нина Георгиевна взяла бумажки, посмотрела с неприязнью.

— Я проверю Петя, ты меня знаешь, — сказала она. — Иди, ты свободен.

Петя попытался скрыть радость, но получилось не очень. На полусогнутых ногах, будто кавалерист на построении, он пошёл к товарищам. Больше его сегодня не унизят. Он свободен.

Нина Георгиевна проводила его взглядом. Ей было уже далеко за семьдесят. Короткая стрижка и фигура, похожая на штопор, придавали ей особой одиозности во время разноса подчинённых.

Нина Георгиевна вошла к себе в кабинет, посмотрела на напольные часы с маятником в виде якоря: без пятнадцати двенадцать, пора принять стопку коньяку и посмотреть новости. В её кабинете для этого были все условия: небольшой цветной телевизор на импортном холодильнике, набор рюмок в книге "Органическая химия", и удобное кожаное кресло возле круглого исцарапанного ручкой стола. Она включила телевизор, налила коньяк.

Запиликал мобильный телефон.

— На связи. Да, здравствуй сынок. Да, всё хорошо. Кто, Лерка? Не звонила. Слушай, сын, я не знаю, где твоя курица. Ты сейчас на работе? Вот и давай, наработай там кого-нибудь получше. Будь уже, наконец, мужиком, как твой отец! Пока.

Женщина тяжело вздохнула и закурила.

Не повезло ей с сыном — не доглядела. Вырастила мямлю, которого любая стерва обведёт вокруг пальца. Взять хоть нынешнюю пассию: Васечка, дай денег на шубку, Васечка, дай денег на машинку, дай денежек на зубки. Знаем мы эти зубки. Эти зубки уже не одного толкового доктора до банкротства довели. Тьфу, смотреть противно. Но, ничего, мама всё устроит, всё будет хорошо.

Лера и Эдик. Стоматологический центр "Альтруист"

Из приёмной доносились отголоски ругани по-французски. Пререкания приближались, стук острых шпилек по кафелю, словно тупыми скальпелями в уши. Эдик отложил журнал. Такое случалось. Нечасто, но случалось. Недовольные клиенты не редкость в делах зубовных.

Дверь застонала и задрожала под натиском недовольной француженки, ручка забилась в предсмертных конвульсиях. У Эдика внутри что-то сжалось. Превозмогая слабость, он закричал как можно внушительнее:

— Войдите. Перестаньте толкать дверь и потяните её на себя. На себя! Ага, хоро…

— Эфик — ты фука! Ты — тфою мафь. Шюююка. Я тефя, на куфки… бес мыла ф…

Эдик сполз со статусного кресла и мелкими шажками приблизился к Лере. Он узнал её с трудом. Волосы спутались и слиплись, будто их сначала помыли, а потом засунули в миксер. Лицо было, как маска клоуна из фильма ужасов: слёзы размыли тушь, перемешались с румянами, румяна с кровью, кровь с белой пеной. Глаза таращились с такой злобой, что у Эдика возникло мгновенное желание повеситься.

Леру носило по всему кабинету. Она то подбегала к врачу и хватала его за лацканы белоснежного халата, то бросалась к стоматологическому креслу, не забывая, между делом, посмотреть в зеркало над итальянской раковиной. Пластиковый стаканчик в её руке тарахтел, как детская погремушка.

— Ты фто фделал, косёл? — причитала она. — Косёл. Фсе фы кослы, а ты — …

Эдик улучил момент и поймал Леру за рукав кашемирового пальто. Бережно обнял её за шею и придавил, аккуратно впихнув в стоматологическое кресло. Он был слегка рыхловат и неспортивен, но семейная жизнь научила его справляться с истериками любой сложности. Взяв из рук пациентки стакан, он заглянул внутрь. Сказать, что Эдик удивился, это ничего не сказать — он был по-настоящему счастлив. Судя по содержимому, на летний отдых он заработает гораздо раньше, чем предполагал.

Лера ломала ногти о ручки кресла, царапала свои бархатные ноги. Из горла спазмами выходили хлопья пены. Яркий свет лампы выжигал ей глаза и казался чем-то вроде райского предбанника. Ещё немного и херувимы с ангелами поздравят её с прибытием и намекнут, что пора бы уже и райские яблочки собирать. Её это сильно беспокоило. Куда-то идти и что-то собирать совсем не хотелось.

— Та пофли фы, — шипела она, — фсе…

Эдик быстро засунул Лере в рот ватный тампон, подумал немного и добавил ещё один. Он аккуратно протёр спиртом её лицо и внимательно осмотрел. Никаких синяков и ссадин не было. Если она и попала в аварию, то пострадали только зубы. Он достал один из стаканчика. Странное дело — зуб был целым, но очень хрупким, он буквально рассыпался в руках Эдика. Врач задумался.

В распахнутую дверь заглянула светловолосая медсестра.

— Доктор, мне вызвать полицию?

Стоматолог задумчиво посмотрел на Леру.

— Знаешь, Наташенька, сделай-ка ей успокоительный укол. А вот полиции не надо, не их это заботы.

Наташенька, переставляя точёные ножки на высоких каблуках, с опаской подошла к Лере. Та растопырилась в кресле, как лётчик-новобранец перед первым катапультированием, в глазах металась ярость, изо рта текли капли крови. Медсестра поправила причёску и со спокойным превосходством набрала какую-то бурду в шприц. Она всегда ненавидела надменных дур и эту Леру с удовольствием колола бы через каждые пять минут.

— Не знаю, кальция что ли не хватает? — рассуждал Эдик, вертя холёными пальцами очередной зуб. — Вообще, в наше время лучше всего имплантаты. Имплантаты зубов этому прямое подтверждение. Вставил такие зубы вместо своих, корявых, и уже выглядишь, как кинозвезда, или просто — как обычный миллионер. Я вот думаю, зачем нам электронные паспорта? Это дорого и неэффективно. Все биометрические параметры человека можно хранить в зубах. Приезжаешь, допустим, на таможню, прикладываешься зубами к сканеру и — вуаля! — ты уже за границей. Что вы думаете Наташенька по этому поводу?

Медсестра выдернула иглу из Лериной руки и с сомнением посмотрела на стоматолога.

— А может, лучше в губы эти параметры закачать? Приезжаешь на границу, целуешь ваш сканер и вуаля…

Лера судорожно захрипела и попыталась подняться, руки слепо хватали воздух. Наконец, она встала, с трудом прошла пару метров и упала. Нога дёрнулась в конвульсиях, затем рука. И она затихла.

Вася. Лечебница "Восстанут все"

Климат-контроль обеспечивал комфорт в кабинете главного врача. Пахло морем, раздавались крики чаек. Чайки кричали из высоких гнутых колонок, которые стояли вдоль стены. На стене напротив, оббитой пробковым деревом, висели разнообразные дипломы и памятные фотографии. Сверху фотография, снизу диплом. Сверху — фотография "Первые шаги Васи", снизу — "Диплом о посещении конференции международного съезда высококвалифицированных докторов по изучению проблематики детского питания". Сверху — "На сафари", снизу — "Диплом о посещении конференции международного съезда высококвалифицированных докторов по изучению воздействия солнечной радиации на ткани головного мозга".

Далее в кабинете были: эллиптический тренажёр, огромный аквариум с тихоокеанскими осьминогами и такой же величины плазма. Сам же главврач Василий Ануфриевич возлежал на просторном кожаном диване возле окна. Ему было под сорок, выглядел он весьма степенно: носил окладистую бородку и дорогой костюм от Армани из Одессы. Но чувствовал он себя при всех этих достоинствах отвратительно. Во-первых, ссора с любимой, во-вторых, жуткое похмелье, отчасти вызванное этой ссорой. В таком вялом состоянии он уже провёл большую часть дня. В какой-то момент он даже подумал, что можно бы уступить и жениться, но, похмелившись вчерашним коньяком, он справился с дурными мыслями и продолжил беспечное томление. Работать ему не хотелось, пить тоже, да только что человеку остаётся делать, когда на душе тоскливо, а тело ещё помнит себя молодым? Главврач мечтательно вздохнул и заголосил:

— Эх вы, годы мои молодые,

где теперича вы, дорогие,

почему не слышу я вас...

Эдик, Наташа и мёртвая Лера. На дороге "Асфальт — ты где?"

Эдик сжал руль «ягуара» и посмотрел на медсестру тщательно красящую губы. Та спокойно чередовала помаду и кисточки, деловито поглядывая в зеркальце. В её движениях сквозило спокойствие и безразличие. Она оставила халат в приёмной и теперь тёрлась блузкой с глубоким вырезом о бардачок, соблазнительно выгибая спину. Стоматолог крякнул и попытался отогнать наваждение. Чтобы как-то отвлечься, он проверил, хорошо ли пристёгнута мёртвая Лера на заднем сидении.

— А знаешь, возможно, она чем-то отравилась, — сказал Эдик. — Возможно, даже рыбой.

Наташа докрасилась и укоризненно посмотрела на него.

— Вам, мужикам, лапшу повесить — к бабке не ходи. Какая рыба? Что вы только не придумаете, чтобы на ресторане сэкономить. Тут и так понятно, что дамочка не адекватная была, значит, посещала психолога, а психолог всегда выписывает антидепрессанты. А у антидепрессантов много побочных эффектов. Эта дура пила их, пила, а потом кони и двинула, — подытожила медсестра. — Думать надо, Эдуард Валентинович!

Эдик завёл машину и аккуратно поехал вперёд.

— Наташенька, ресторан с меня, я же обещал, значит, всё будет. Ты не волнуйся. Сейчас завезём труп в лечебницу, сдадим главврачу, оформим документы — и в ресторан. Я же понимаю, какой тебе стресс пришлось пережить. Да чего уж говорить, я сам перепугался, когда эта курица подхватилась. А какие бабки накрылись! Какие бабки…

— Эдуард Валентинович, вы сами не волнуйтесь и волосы на себе не рвите. Будут ещё денежные клиенты. И про то, что в нашей клинике случилось, я никому не скажу. Вы же меня знаете.

Эдик с сомнением посмотрел на круглую загорелую коленку, скользнул взглядом по слегка задравшейся юбке.

— Знаю я вас… Сейчас не скажешь, а потом, даже санитары будут обходить моего "Альтруиста" десятой дорогой!

— Да я вам правду говорю, ведь это в наших общих интересах! Я молчу, а вы мне помогаете с образованием и практикой. У вас главврач Василий Ануфриевич в друзьях. Он поможет мне с образованием, а вы с практикой. У вас один кабинет в центре пустует. Дадите мне его и всё. Дело в шляпе! Сегодня — диплом, завтра — кабинет, послезавтра…

— Нет, — перебил её Эдик, — Вася — человек сложный, и так просто диплом он может и не дать. Ты думаешь, я ему позвонил, и он с радостью бросился мне помогать? Да не такой он человек! Он своего не упустит. Сейчас я тебе расскажу, как он стал главным врачом.

Представь себе, что ты окончила институт и пришла в больницу молодым хирургом. Мама не помогает, бабок нет, а выпить и погулять хочется. Ведь хочется? Правильно, всем хочется. Вот и Васе очень хотелось. И знаешь, что он придумал? Он придумал всех вылечить! Ты думаешь, что за ерунда, такого не бывает. Нет, бывает. Вот смотри: в организме человека есть разные органы, которые можно удалить без прямой угрозы для жизни пациента. Правильно? Правильно. И что сделал Вася? Он начал всех оперировать: аппендициты, желчные, почки — всё под нож. Попал человек с травмой головы, заснул с повязкой на голове, а проснулся уже с повязкой на животе и с большим счётом на тумбочке. Бабки потекли рекой.

Были, конечно, сложности, не без этого. Он мне сам рассказывал. Когда он заступал на смену, пациенты боялись спать. Бывало, зайдёт в палату, включит свет, а никто не спит, только на него все смотрят. С остервенением и злобой, представляешь?! Но он выстоял и не успокоился, пока его главврачом не сделали. А знаешь, как он с бессонницей боролся? Подмешивал снотворное в еду. Да, у мамочки в лаборатории тырил и подмешивал. Целеустремлённый, скажу я тебе, Наташа, человек. Таких врачей, как Вася, настоящих врачей, у нас единицы.

А мама Васи всё думала, что это благодаря её связям его повысили, а на самом деле это Вася скальпелем себе должность вырезал. Так что теперь за каждый Васин чих, надо договариваться заранее и платить в срок и полностью. Так что кабинет я тебе выделю, а вот с дипломом решать будешь сама.

Наташа хмыкнула и отвернулась. До лечебницы оставалось уже немного, а слушать подобный вздор ей больше не хотелось. Кабинет с дипломом был её единственным интересом. В конце концов, не зубы же лечить она будет. Откроет курсы исхудания или спортивной рефлексии. Вариантов много, а случай один, и надо было им воспользоваться по-полной.

Мать Васи. Химическая фабрика "На здоровье"

Нина Георгиевна с удивлением рассматривала свой зуб. Он лежал перед ней на круглом столе. Она достала его пятью минутами ранее из своей коньячной рюмки. Каким образом он там очутился, представлялось ей с трудом. Насилу сняв туфель, она грохнула им по зубу. Тот рассыпался.

— Кто? Кто посмел? — заорала она на всю фабрику. — Всех к стенке! Какие сволочи, ишь чего удумали мерзавцы!..

Эдик, Наташа, мёртвая Лера и пьяный Вася. Лечебница "Восстанут все"

Вася шатался и брёл вперёд по извилистому коридору. Крутые, как кольца удава повороты, сбивали Васю с толка. Он уже три раза проходил мимо своего кабинета. В голове у него шумели коньячные звёзды, в руке болтался стетоскоп. Лечить кого-то не хотелось, да он и не собирался. Ему позвонил старый приятель Эдик и пообещал накрыть нехилую поляну за маленькую услугу. В чём эта услуга заключалась, Васе было всё равно, а вот накатить за деньги друга — это пожалуйста. Чем старше и опытнее он становился, тем больше ценил друзей и их деньги. Особенно деньги.

— Василий Ануфриевич, вас, просят зайти в морг, — сказала медсестра. — Это срочно!

Вася обернулся и хотел ей ответить, что ему туда не надо, но никого не увидел. Он просто кивнул в пустоту и побрёл дальше. В морг… В голове мелькнули обрывки телефонного разговора с Эдиком. Эдик что-то говорил про морг и какие-то бумаги. Вася облегчённо выдохнул, наконец-то появилась хоть какая-то ясность. Надо идти в морг.

Спустя время, с долгими задумчивыми паузами он упёрся в мерцающую табличку на металлической двери: "Морг. Посторонним вход запрещён". Тут Васю заклинило. Два мнения судорожно сцепились в его голове. Первое — был ли он посторонним, и если да, то, зачем ему тогда туда надо? И второе, если нет, то означало ли это, что он мёртв. Главврач ещё долго с сомнением чесал бы затылок, но дверь вдруг со скрипом отъехала в сторону и сильные руки втащили его внутрь.

— Василий Ануфриевич, что же вы не заходите? Мы вас тут уже давно ждём!

— Да, да, давно ждём! — поддакнул женский голосок с чувственной хрипотцой. — Уже околели.

— Типун тебе на язык, дура! — ругнулся мужской.

Вася обвёл нетрезвым взглядом помещение. Трупы с бирками на ногах лежали на каталках вдоль кафельных стен. У каждого мертвеца была своя целлофановая перегородка, в воздухе висели пары формалина. Только бы не упасть, подумал Вася. Напротив него, рядом с накрытым простынёй телом, стояли два санитара, Эдик и роскошная блондинка на высоких каблуках. По углам каталки торжественно горели свечи.

— Вася, ну, сколько можно тебя ждать? — спросил Эдик. — Если бы не ребята, мы бы здесь замёрзли. Хорошо, что они у тебя гостеприимные и угостили нас водкой. А Сашка твой, хромоногий, вообще большой молодец. Как посмотришь — дубина дубиной, а такие шедевры творит. Но об этом чуть позже. Подпиши, пожалуйста, вот эти формы, как договаривались.

Главврч икнул и уставился на Эдика.

— Чего подписать?

Эдик обошёл каталку со свечками и протянул главврачу несколько листов.

— Вот здесь и здесь, посмертный эпикриз. Я всё заполнил, тебе только подписать. Я уже и поляну накрыл, и по тарифу заплатил. Всё как всегда, но сегодня с изюминкой. Подпиши и айда зажигать. Мы с тобой, сколько не виделись? Год? Два? Помнишь с того ещё случая, когда я вколол немного не то, немного не туда одному чудику?

Вася качнулся.

— Зажигать? Это можно. А что за красота? Почему не знакомишь? Я — Вася. Великолепный хирург… и главврач. А ты?

Блондинка застенчиво улыбнулась и откинула волосы, сверкнули золотые серёжки.

— Я — Наташа, партнёрша Эдика. В смысле, работаю вместе с Эдиком в "Альтруисте". В общем, приятно познакомиться, и я наслышана о вас…

— Обо мне много говорят, — расплылся Вася в довольной улыбке и подмахнул бумаги. — В основном только хорошее… Правда, Эдик?

— Правда, правда. Только хорошее, — подтвердил Эдик, пряча в карман пиджака бумаги. — Ну, а теперь, к столу!

Санитары, не сговариваясь, одновременно подошли к каталке со свечами и сдёрнули с неё простыню. На каталке лежала голая женщина, отчасти прикрытая едой. Кусочки селёдки повторяли линии рёбер, тонко нарезанное сало, как ствол молодого бамбука тянулось от худой шеи к пупку. Вокруг пупка с одной стороны полукругом разложены дольки лимона, с другой — апельсина. Зона бикини была обильно усыпана оливками. На одной ноге лежала нарезка салями, на другой — российского сыра. Во рту торчали цветы.

— Красиво, — промямлил Вася. — А…

— Ниотаимори! — перебил Эдик. — Саня сварганил. Он у тебя голова... Такое тут про Японию рассказывал — уши в трубочку заворачивались.

— А… — опять начал Вася.

— Нет, уже не подхватится, — сказал Эдик и перекрестился, — Ну что ж, ребятки, налетай!

Все дружно шагнули к закуске.

Мать Васи. Химическая фабрика "На здоровье"

Нина Георгиевна дрожащей рукой натянула туфлю обратно на ногу. Отравили. Ей Богу, отравили. И кто-то из своих. Может, слизняк Петя, может, кто-то ещё. Врагов у неё хватало.

Она с сомнением посмотрела на рюмку, затем на бутылку. Чтобы яд подействовал надо пить его регулярно. А регулярно она пила только рюмку коньяку в обед. Значит, кто-то знал о её привычке. Нина Георгиевна взяла в руку пробку, включила настольную лампу. Беглый осмотр ничего не дал. Тогда она вооружилась лупой и продолжила поиски. Посреди пробки был едва заметный след от укола.

Нина Георгиевна задумалась. От её кабинета ключи были только у зама — Пети. Он следил за порядком в кабинете: делал влажную уборку и поливал цветы. Она знала его больше десяти лет и больше десяти лет ежедневно унижала. Они стали почти семьёй. Значит, он не мог. Хотя, если предположить, что Лерка была знакома с Петей…

Нина Георгиевна недовольно крякнула и выплюнула зуб. Лерка. Точно Лерка. Ладно, она, почти свекровь, подсыпала ей за "семейными" ужинами немного яда. Но так все свекрови делали, особенно, если будущие невестки ни в тын, ни в ворота. А эта помимо того, что тянула деньги из её Васи, так ещё и гуляла по всей округе. Могла даже до Пети добраться в мстительных целях. Невестки они, вообще, хитрые гадины, глазом не моргнёшь, как свекровь скопытят.

Женщина тяжело вздохнула. Времени у неё оставалось всё меньше. Лерка виновата или кто ещё, ей было уже всё равно. Сейчас главное прожить предсмертное время с умом. Она встала и подошла к напольным часам. Остановила их. Открутила маятник в виде якоря. Этот якорь оставил ей муж Палладий. Очень символично было с его стороны: Палладий оставил палладий. Прихватив с собой семейную фотографию, она вышла в коридор. Вдалеке слышался весёлый смех и улюлюканье. Нина Георгиевна зло выругалась. Ничего, они ещё пожалеют.

Длинные стеллажи с пробирками и штативами закончились, открыв перед ней лестницу в подвал. В самое сердце лаборатории. Там варились и перемешивались концентраты всех известных ядов и всех известных лекарств — в одном огромном чане, в одной огромной жиже. Что из них будет чем, решали деньги. Деньги… Они всегда всё решали.

Нина Георгиевна, кряхтя, спустилась в подвал и подошла к сердцу всего городка. Она знала, что выбора у неё нет. Оставить сыночка на попечении этой стервы? Да никогда. Оставить фабрику на слизняка Петю? Да он же всё производство пустит насмарку. Нет, нет и нет! Так бесчеловечно поступить она не могла.

Разбив стекло на рамке, она вытащила фотографию, перевернула её. Прочитала вслух клятву, которую давала десятков пять лет тому назад, покрепче прижала якорь к груди, перекрестилась и прыгнула в чан.

Чудовищной силы взрыв разнёс фабрику на атомы. Как сотни, как тысячи бешено дерущихся псов, скулили и умирали аптеки, больницы, медицинские, стоматологические и диагностические центры, частные клиники, лаборатории… Городок превратился в пыль. В густую, до аллергического чиха, белую пыль.

Кто-то в сомбреро

Вот такая странная история приключилась в этом странном городке. От него ничего не осталось, кроме трёхметрового забора с колючей проволокой, да предупредительными табличками по всей длине. Но я вижу в ваших глазах недоверие. Вы думаете, что я придумал эту историю, и на самом деле ничего не было: ни такого города, ни таких врачей, ни злой Нины Георгиевны. И я, скажу вам: таки да, вы правы. Нина Георгиевна не была злой и, прежде всего, думала о людях. Поэтому она, перед тем, как прыгнуть в чан, читала клятву. Это не была клятва супружеской верности, как вы, возможно, подумали. Это была клятва Гиппократа. И в тот момент, когда Нина Георгиевна читала её, она думала исключительно о людях.

Но я вижу, вы всё равно не верите. Ладно, убеждать вас больше не буду… Только вот, достану из своего потрёпанного рюкзачка литровую банку с самыми полезными БАДами в мире. Да, вы правильно поняли в литровой банке белая пыль из города медиков. После катастрофы всю территорию городка вместе с этой пылью выкупила американская компания. Она очень постаралась, чтобы об этом городке все забыли, ведь эта пыль — прекрасное средство от всех болезней! Например, простыли вы — чайную ложку в чай. Сопли ручьём — по полщепотки в каждую ноздрю. Глаза стали плохо видеть — посыпайте пылью, пока зрение не станет, как у орла. А, если хотите быть сильными: колите в мышцы по десять кубиков и пейте три раза в день по столовой ложке. Да, и чуть не забыл, если заболели зубы, то просто пожуйте. И если сразу не помогло, пожуйте ещё. В общем, как я и говорил, на все случаи жизни. У меня одна банка осталась... Брать будете?