И пришёл Бука...
В чёрном платье с серебристыми блёстками бесподобная шатенка Лола наигрывала на пианино "Забирай свои вещички, Джек"*, когда дверь отворилась. У входа в "Седой ёж" стоял престранный тип в котелке, длинном сером пальто поверх коричневого костюма, и неопределённого цвета ботинках. Рука гостя крепко сжимала средних размеров дорожный чемодан: обычный атрибут путешественников и коммивояжёров.
Пошевелив аккуратно подстриженными усиками, незнакомец ввалился внутрь, не сказав ни слова. А так не принято в порядочных салунах восточного побережья. Особенно, когда отдыхает и развлекается почтенная публика.
— Эй, приятель, — шериф Джад отодвинул бокал с пивом и неспешно поднялся, не забыв положить ладонь на рукоять кольта в кобуре на боку. — Ты не поздоровался!
Завсегдатаи заведения притихли, ожидая взбучки незнакомцу. В худшем случае — ареста за нарушение правил поведения в салуне. Некоторые даже начали делать ставки и почти все на шерифа.
— Я есть не знать, гер полицай, — промямлил вошедший, часто моргая, переминаясь с ноги на ногу. — Я есть гость в вашей страна.
— Гость, говоришь? — шериф подошёл вплотную и заглянул в глаза иностранца. Усики перестали дёргаться, посетитель покраснел и сделал полшага назад.
— Спокойно, парень! — в спину незваного гостя уперлось дуло револьвера: выход загородил рослый детина — помощник шерифа.
— Я приехать к вас с доброй миссией, — дрожащим голосом произнёс иностранец. — Вот мой документы.
Гость протянул маленький красный кусок картона с позолоченной надписью.
— Глянь, что это за фрукт, — шериф кивнул помощнику, не сводя взгляда с иностранца.
Полицейский выхватил из руки гостя документ, открыл, потом хмыкнул и подал шерифу.
— Майкер, кинодел, — прочитал Джад, неохотно вернув картонку. — Немец что ли?
— Я, я, немец! — заулыбался иностранец. — Я есть прибыть для снимать девушек и любить кино!
Дружный хохот заглушил слова гостя, некоторые даже зааплодировали.
— Снимать кино и любить девушек, — поправил немца шериф. — Это можно делать где угодно. Но почему тебя занесло именно в наш городок?
— О! Это потому, что только у вас есть "Литердом"! — торжественно провозгласил Майкер.
По залу прокатился возглас одобрения.
— Эй, бармен, — Джад щелкнул пальцами. — Налей гостю. За счёт заведения.
Майкер благодарно принял стакан, понюхал, скривился и выпил большими глотками. Тройную порцию виски.
— Вот это по-нашему, — помощник шерифа хлопнул Майкера по плечу и протянул широкую ладонь. — Рейст. Если что, обращайся.
Немец кивнул, заулыбался, поднялся из-за столика и, пошатываясь, подошёл к пианистке.
— Вы очень красивый девушка, я есть любить вас сегодня!
Салун притих, хитрые выжидающие взгляды упёрлись в немца.
Пианистка мгновенно выхватила из сумочки маленький револьвер и направила в наглеца.
— Я есть отстрелить вам то самое, чем вы сейчас думаете, — язвительно улыбнулась девушка.
Посетители дружно рассмеялись.
— Лола, детка, ты сегодня неотразима! — Рейст стоя "опрокинул" двойной виски.
— О! Я знать, что я делать. Я знать, как покорить сердце девушка! — немец ткнул указательным пальцем в потолок. — Сегодня я делать кино прямо здесь. И главной героиней будете вы, фрау Лола…
***
Мэр Убивец не случайно носил столь громкое прозвище. А всё из-за того, что умело рубил на корню начинания общественных организаций по интеллектуальному облагораживанию городка. Поэтому, как шаровая молния по коровнику, по Креативтауну пролетела весть о создании собственного "Литердома". Злопыхатели поговаривали, что Убивца вынудил на столь неожиданный шаг сам губернатор штата. Другие уверяли, что это из-за жены, большой почитательницы литературы. Но, как бы то ни было, всего через пару месяцев неподалёку от городка за вереницей холмов выросло двухэтажное строение, где дни и ночи напролёт местные и заезжие литераторы просиживали над созданием романов, повестей, рассказов и ещё бог весть чего. Одно время даже ходил слух, что негласно "Литердом" посетил сам сэр Артур Конан Дойль.
Разумеется, управлять столь сложной и нестабильной творческой массой мог лишь человек из писательской среды — автор. И не простой, а известный, даже прославленный. Убивец долго размышлял, кого назначить на этот важный пост, пока кандидат не явился сам. То ли в поисках заработка, то ли из жажды славы. Никто не знает, о чем шла беседа в просторном кабинете мэра, но в тот же день Хомелауин Литерс получил портфель директора. А вместе с портфелем и прозвище — Хома.
Со всего штата, с самых отдалённых деревень прибывали вереницы писателей, не забыв притащить повозки, гружённые многочисленными трудами. Большинство вскоре уезжали, разочаровавшись, не найдя быстрой славы и не заработав желанных денег. Оставались лишь энтузиасты, беззаветно преданные делу "Литердома" и его идейного вдохновителя.
Восседая в резном кресле из красного дерева, литердиректор смотрел в окно, размышляя о сущности вечного, о блондинистости блондинок и месте литературы в жизни современного общества, когда его личный секретарь приоткрыла дверь:
— Сэр, прибыли какие-то фермеры, впустить?
Хома отодвинул от себя очередную гениальную рукопись, нацарапанную племянником прокурора, и скрипнул зубами. Что не означало "да", но и не означало "нет". Поэтому, через мгновенье, в кабинет ввалились трое небритых мужчин в запылённых одеждах. На зеркально-гладком паркете отпечатались следы сапог.
— Лана! — директор стукнул кулаком по столу. — Я же просил не впускать всякую … в грязной обуви.
— О, сэр, — один из посетителей снял шляпу и поклонился. — Простите, сэр. Мы не задержим вас надолго, сэр. Братья Горбовски, сэр. Вряд ли вы о нас слышали, мы никакого отношения к литературе не имеем, сэр. Просто заехали засвидетельствовать своё почтение, сэр. Раньше мы часто навещали Креативтаун, но в последнее время фермерские дела съедают всё свободное время.
Хома насторожился: что-то здесь не так. Какие-то они странные, эти Горбовски. Но внешне литердиректор не выдал ни капли волнения и даже заставил себя слегка улыбнуться
— Конечно, конечно, господа. Спасибо, что посетили наше скромное литературное пристанище.
Хома уже хотел предложить чаю или чего покрепче, но тут Горбовски-старший подошёл вплотную к столу:
— Сэр, в прерии мы встретили известного шамана джунов — Остроухого Альфа и он попросил нас передать вождю всех "литературных" вот это, — прошептал фермер и положил перед Хомой маленький, искусно вышитый бисером кошель.
Пока литердиректор соображал, что всё это может значить, мрачная троица бесшумно удалилась, даже не попрощавшись.
Некоторое время хозяин кабинета сидел не шелохнувшись, потом взял кошель, повертел в руках и открыл: на стол выпал кусок коры с кроваво-красной надписью: БуКа.
Некоторое время хозяин кабинета сидел не шелохнувшись, потом взял кошель, повертел в руках и открыл: на стол выпал кусок коры с кроваво-красной надписью: БуКа.
***
В кабинете шерифа, пронизанным ароматным табачным туманом, помощник Рейст достал из шкафа и выложил на стол пачку покрытых пылью бумаг.
— По одной, чтобы я хорошо видел, — Джад сдвинул шляпу на затылок и отправил в потолок кольцо дыма.
Рейст смахнул пыль и повесил первую листовку.
— Безбородый Ли, — блеснул памятью шериф. — Несколько неудавшихся налётов на банки, попытка проникновения в женский монастырь. Не слышно уже года два. Особой опасности не представляет, разве что, для путешествующих монашек.
Джад кашлянул и негромко рассмеялся. Помощник изобразил улыбку и прикрепил следующий портрет.
— Люда Едочка. На её счету оружейный магазин, и парочка крепко поддавших ковбоев, лишившихся кое-чего, — Джад поправил шляпу, откинулся на спинку стула и положил ноги на стол.
— Кое-чего, это того? — захихикал помощник, показав взглядом вниз.
— Кое-чего, это нескольких унций золотого песка, — буркнул шериф. — Давай следующего.
Рейст повесил на гвоздик смятый портрет усатого ковбоя.
— Последний Герой. Попытка ограбления казначейства, покушения на высокопоставленных лиц — все неудачные. Любит обходные манёвры, появляется в самый неподходящий момент. Последний раз замечен месяца два назад на западном побережье.
Джад затушил сигару в пепельнице, поднялся и, заложив руки за спину, прошёлся по кабинету.
— Все? — спросил шериф.
— Солнечный Мальчик. Разыскивается за ограбление богатеньких путешественниц. Работает исключительно в поездах и исключительно корректно. Жертва узнает о пропаже драгоценностей, когда преступника и след простыл, — Рейст аккуратно прикрепил листовку на стену.
— Остальные с пометкой "дело закрыто", сэр, — сообщил помощник. — Почти все, за исключением…
— За исключением? — шериф сдвинул брови и в этот момент прозвенел телефон.
— Джад, — коротко брякнул в трубку шериф.
Несколько секунд полицейский молча слушал, потом положил трубку на рычаг.
— Кажется, у нас проблемы, — задумчиво произнёс шериф. — Так что с последним?
— Его нет сэр, — виновато произнёс помощник.
— Как нет?
— Видите ли, сэр. Папка прошита, а все страницы пронумерованы, и получается, что был ещё один лист.
— Может, это была опись?
— Опись тоже была, сэр…
Джад внимательно осмотрел пустую папку со всех сторон и хмыкнул:
— Получается, кто-то вырвал лист и опись. А значит, там был …Рейст, а давай-ка проведаем нашего вчерашнего гостя. Как его там зовут?
***
В преддверии Рождества стены дома Лолы украшали многочисленные иконы. В камине полыхал огонь, а сама хозяйка сидела рядом с кроватью, где лежал немец с перевязанной головой.
— И зачем я столько выпил вчера, зачем меня понесло в этот салун. Нет, простите, прекрасная Лола. Если бы меня не понесло, я бы не встретил вас, — лежащий скривился и дотронулся до повязки.
— Доктор Демьян прописал вам полный покой, мистер Майкер. Он сказал, чтобы вы поменьше уделяли сил и внимания творчеству — это крайне вредно для вашего головного мозга в его нынешнем состоянии, — мягко произнесла Лола и в этот момент хлопнула входная дверь.
Две пары сапог протопали по лестнице, и в комнате появился Джад с помощником.
— Шериф? — удивилась хозяйка и поднялась со стула. — Простите, но я вас не приглашала и не…
— Дело срочное, не терпит отлагательств, Лола. В салуне нам сказали, что ты приютила киношника, — Джад растянул губы в улыбке и надвинул шляпу на брови.
— Грубиян! — девушка отвесила шерифу пощёчину.
Джад покраснел, а Рейст сделал вид, что его тут вообще нет.
— Мистер Майкер лежал в снегу весь в крови. Он бы замёрз, если бы я случайно не наткнулась на него, возвращаясь домой! — возмутилась Лола.
— Гер полицай, — Майкер закашлялся и попытался приподняться, но застонал и рухнул обратно. — Вы есть простить меня, что я так опрометчиво ходить ночью по улице и теперь лежать больной.
Шериф и помощник переглянулись.
— Вы упали и ударились, гер кинодел? — хитро прищурился Джад.
— Нет, гер полицай. Кто-то очень-очень большой и сильный напал на меня. — со слезами на глазах, с трудом выговорил Майкер. — Потом он забрал самое ценное, что у меня было. Потом ударил чем-то по голове, и я попал сюда, где самый прекрасный девушка…
— Ценное? — переспросил Рейст. — Деньги, драгоценности, золотой песок?
— Нет, гер Рейст. Он забрать плёнка, на который я запечатлел самый прекрасный девушка Лола!
— Он назвать себя? — ехидно поинтересовался шериф, доставая блокнот и карандаш.
— Нет. То есть, да, гер полицай. Он сказать, что скоро придёт Бука …
***
Литердиректор стоял перед дверьми склада, лично контролируя перевозку рукописей. Едва лишь поползи слухи о таинственном Буке, как толпа авторов испарилась, словно никогда и не существовала. Никогда не доставала и никогда не устраивала литпотасовок, литпопоек и литразвратов. Пропали все, кроме старенького Халка, выполнявшего обязанности сторожа и подсобного рабочего.
— Сэр, сектор фэнтези переполнен, а ещё ходок пять будет, –Халк остановил двухколёсную тележку и отёр рукавом тулупа вспотевший лоб, ожидая ответа.
— Да, фэнтези нынче как никогда много. Что, если часть запихнуть в сектор слезодавилок? — Хома достал сигару, но прикуривать не стал, лишь понюхал.
— О, сэр. Конечно, как скажете, но там всё забито доверху. Пришлось даже прессануть немного. — Халк вынул из-за пазухи плоскую бутылку виски "Удар молнии", сделал пару глотков и протянул директору.
Если с никотином Хома прочно завязал, то виски в список запретов так и не вошло. Поэтому, он не колеблясь, приложился к бутылке.
— Может в сектор юмора, там вроде пусто? — директор вытер усы и вернул виски сторожу.
— Да, сэр. Хорошая мысль, сэр. Пусть немного юмора поднаберутся. А то придёт Бука …
Халк допил виски и покатил тележку в "Литердом" загрузиться очередной гениальных партией творений. До наступления темноты осталось всего ничего, и провести рождественскую ночь он намеревался дома с семьёй. А Хома взглянул на темнеющий небосвод и, что-то пробурчав, вернулся в свой кабинет.
Стол литердиректора закрывала масса рукописей, испещрённых самым разным почерком. На страницах разворачивались нешуточные сражения, плакали голодные дети, выли бездомные коты и собаки. Странного вида остроухие человечки бегали по лесу, иногда взмывая ввысь. Жуткие монстры пережёвывали всё живое, что пролезало в пасть. И всё, что не пролезало — тоже. И сколько бы Хома ни перечитывал, сколько бы ни писал рецензий — бумаг на столе становилось всё больше и больше.
И даже шкаф на всю стену, сделанный по собственным чертежам, не смог уменьшить колоссальную нагрузку на мозг литердиректора. А стоящий на столе новенький телефон, проведённый по личному распоряжению Убивца, в последнее время начал вызывать ненависть своим постоянным звоном. Звонили утром, днём, вечером и даже ночью.
Единственная мысль грела душу прославленного литератора: где-то там, далеко за морем, живёт она, свет его души, огонь его сердца…
Хома вздохнул и с ненавистью толкнул стопку: рукописи посыпались на пол. От порыва ветра окно распахнулось, и по кабинету заплясал бумажный хоровод, словно предвещая появление Буки…
***
За окном ветер вальсировал снежинками, а шериф нервно мерил шагами кабинет. Рейст с виноватым видом наблюдал закат.
— Мэр уже дважды звонил и дважды интересовался, как идёт расследование! — Джад остановился и стукнул кулаком по столу. — И что мне ему ответить?
Помощник пожал плечами, продолжая созерцать прерию.
— Рейст?
— Да, сэр.
— Что, да?
— Да, сэр. Это моя вина. Это я прошляпил папку. Это я …
— Мне до кактуса твои оправдания! — Джад повысил голос до крика. — Мне нужен преступник. Этот маньяк! И только ты знаешь, как он выглядит.
— Но, сэр, — помощник, наконец, оторвался от окна и прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. — Я не помню, сэр. Я видел эту листовку лишь раз, мельком. Потом подшил её в папку и забыл. К тому же, я тогда принял немного виски…
Джад упал в кресло и закрыл лицо ладонями. Потом вдруг спросил:
— А кто-нибудь ещё из ныне живущих её видел?
Рейст задумался, почесал затылок, и вдруг его лицо озарила улыбка:
— Да, сэр. В тот день к нам в участок приезжал падре Аурелио и мы с ним на…
— Аурелио? Кто это?
— О, сэр! Падре Аурелио Томпсон, известнейший миссионер на побережье. Кстати, он каждое Рождество приезжает и обязательно заглядывает в "Седой ёж".
— Что же ты молчал! — заорал шериф. Потом вдруг задумался и снова стукнул кулаком столу:
— И чем чёрт не шутит, прости Господи.
Джад открыл ящик стола, порылся и сунул за пазуху книгу.
— Едем в салун.
Шериф выбежал из кабинета, на ходу пристёгивая кобуру. Рейст облегчённо выдохнул, снял со стены винчестер, перекрестился и вышел следом. Возможно, сегодня им удастся выйти на этого загадочного Буку…
***
Падре Аурелио не вёл строгого пуританского образа жизни, поэтому Рождество встречал там, где было весело: в салунах. "Праздник создан для человека, а не человек для праздника", — выдавал свою фирменную поговорку Аурелио и обязательно приправлял её виски.
Такой необычный подход к толкованию Библии и Бога многих отталкивал, вызывал неприязнь, и даже ненависть. Но сторонников у падре хватало и становилось с каждым днём всё больше и больше. Особенно, в Креативтауне.
Поэтому никто не удивился, когда Аурелио, едва зайдя в "Седой ёж", сразу заказал двойной виски и залпом согрел продрогшее тело.
— Отче, — из-за столика поднялся старый Халк и, шатаясь, приблизился к Аурелио.
— Отче, отпустите грехи, — пролепетал сторож, выдавив скупую старческую слезу, приправленную виски.
— Сын мой, — Томпсон обнял старика за плечи. — Отпускаю.
Халк постоял немного, соображая, что и как, а потом вдруг выдал:
— Уже?
— Уже, — подтвердил Аурелио и вновь вернулся к стойке.
Скрипнула дверь, и в салун вошёл Майкер с чемоданом.
Одобрительный гул вперемешку с хихиканьем прокатился среди публики.
— Я уже есть выздороветь благодаря самой прекрасной девушке, — растянул физиономию в улыбке немец, остановившись посреди зала. — А сегодня я буду снимать здесь рождественское кино, а потом показывать это кино Европе. И вы все попадёте в Европу, вы все становиться знаменитостями. Особенно, …
И вновь хлопнула дверь: в салун вбежал Джад с помощником.
Оба внимательно прошлись взглядами по лицам посетителей, словно разыскивая кого-то.
— Вон он! — Рейст показал на невысокого седоватого мексиканца в чёрном у барной стойки.
Аурелио сразу смекнул, что блюстители порядка заинтересовались именно его особой, и стал вспоминать свои прегрешения за последние полгода. Но, не вспомнив ничего слишком криминального, продолжал невозмутимо потягивать виски, наслаждаясь игрой пианистки.
— Полагаю, вы падре Аурелио? — шериф облокотился о стойку.
— Правильно полагаете, — ответил Томпсон. — А вы знаменитый и бесстрашный шериф Джад?
"Знаменитый и бесстрашный" скрипнул зубами, но ничего не ответил. Зато достал свёрток и бросил на стойку прямо перед Аурелио.
— Падре. Дело очень щекотливое, — начал Шериф. — Никто не должен об этом знать.
Рейст кивнул из-за спины шерифа.
— Разумеется, — Аурелио поставил стакан.
— Год назад, в кабинете шерифа, вы случайно видели портрет разыскиваемого преступника. Вместе с Рейстом. Но Рейст тогда был немного на …
— Не волнуйтесь, шериф. У меня отличная память на лица, — перебил Аурелио. К делу. Итак?
— Итак… — шериф развернул свёрток и выложил перед Аурелио книгу. — Итак, сейчас я её открою, а вы полистаете. Там несколько десятков портретов известных людей нашего городка. Возможно, вы уже видели кого-то из них. Возможно, среди них есть тот, который был на листовке.
Джад подвинул книгу падре.
Аурелио быстро пролистнул несколько страниц, закрыл книгу и отвернулся.
— Итак, вы не узнали. Или не хотите нам помочь, — с сожалением промолвил шериф. — Очень жаль, потому что …
— Третья страница, — коротко ответил падре. — На третьей странице то же лицо, что и тогда на листовке.
Шериф с помощником одновременно схватили книгу.
— Не может быть … — пробормотал Рейст, вглядываясь в портрет. — Не может быть. Ведь он всё время был … А я …
Я чем-то помог вам, сэр? — поинтересовался Аурелио.
Но полицейские уже бежали к выходу…
***
Как прекрасен снег в Рождественскую ночь. На ясном морозном небе ослепительное мерцание звёзд несёт на грешную землю магию и величие вселенской мудрости. Божественный свет дарит надежду и вселяет радость в сердца страждущих.
И как тяжело расставаться с местом, в которое вложил душу и сердце. Оно навсегда останется в памяти, всегда будет с тобой.
Хома запрыгнул в седло и проверил сумки: съестные припасы, вода, патроны, тёплая одежда. Вроде всё. Почти. Осталось одно незавершённое дело — последнее в Креативтауне.
Подъехав к складу, он напоследок взглянул на городок, которому отдал полгода жизни. Где-то там народ веселится, встречает Рождество. Тем лучше: празднику не помешает немного фейерверка.
Чиркнула спичка, огонёк замерцал в ночной мгле и пронёсся маленькой кометой через открытое оконце склада. Внутри полыхнуло, потом ещё и ещё.
Огонь охватил помещение, мебель и несметные стопки рукописей. Уже после того, как всадник, пришпорив коня, растворился в бескрайней ночной прерии.
И пришёл Бука…
* "Hit the Road Jack" Ray Charles