Мнимые величины
Дверь таверны распахнулась и выплюнула в вечерний полумрак грузного мужчину в безразмерном сине-белом балахоне. Тёмные силуэты на задворках на мгновение насторожились, оценивая возможную жертву, но тут же вернулись к обычному полудремотному состоянию. За прошедшие дни обитатели посёлка успели осознать: любое нападение на странного толстяка чревато последствиями вплоть до самых печальных. Пришелец, впрочем, держался скромно: двигался аккуратно, прохожих не задирал и в целом старался быть незаметнее всей ночной братии. А потом и вовсе нырнул в узкий проулок и исчез в лесном массиве, окружавшем Аур Дом Васс — посёлок прошлых, настоящих и будущих приключенцев. Лес какое-то время противился вторжению, хлестая незваного гостя по щекам и цепляясь за развевающиеся полы халата, но потерпел неудачу: толстяк уверенно продирался сквозь заросли, одежда непостижимым образом оставалась совершенно невредимой — не приставали к ней ни осенние листья, ни колючки, ни грязь. Что же до настырно лезущих в лицо веток, идущий и вовсе не обращал на них внимания. В другое время и иных обстоятельствах без труда нашлось бы не менее двух десятков способов расправиться с назойливой зеленью, но в тот вечер Тао Ши был в благостном настроении и даже снисходительно радовался непривычным ощущениям.
То ли природа, смирившись, покорилась чужой воле, то ли поздний посетитель шёл гораздо быстрее обычного путника, но уже в самом скором времени заросли поредели, деревья раздались в стороны и пропустили гостя на небольшую поляну, скрытую от посторонних глаз. Посреди поляны неподвижно застыло существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Подобно пришедшему, оно было одето в бело-синие цвета — с той лишь разницей, что одеяние дополнялось кушаком багрового цвета, в скудном неровном освещении похожим на кровавую полосу. И кровавым же пятном на фоне сгущающегося тумана выглядела маска с заострёнными краями и двумя прорезями, сквозь которые поблёскивали белесые зрачки.
— Ну и дыра, — Тао Ши потянулся и хрустнул пальцами. — Два дня на драном торговом корабле, потом ещё столько же на каком-то корыте с лошадьми. И всё это время качка, тряска, ещё раз качка, и ещё раз тряска. На теле ни единого живого места. И ради чего? Чтобы оказаться на самых мировых задворках! Вот что за люди — ничто человеческое им не нужно. Казалось бы, проведи нормальную дорогу к торговым путям...
— Мессер, ваше присутствие здесь — большая честь для меня, — существо склонило голову в почтительном полупоклоне. — Но стоило ли отрываться от дел насущных ради рутинной проверки?
Тао Ши воззрился на собеседника. Обычно он не придавал словам особого значения, но уж больно очевиден был подтекст.
— У тебя нет прав на подобные вопросы, Шашин, — произнёс Тао Ши, чеканя каждое слово.
— Мастер Тао Ши, — окаян чуть не распластался по покрытой росой траве, — нижайше прошу простить за своеволие.
— Все вы горазды языком трепать, — неторопливо продолжал Тао Ши, начисто игнорируя извинение. — Я хочу посмотреть, что у вас на деле.
— Господину достаточно лишь пожелать, и я буду готов, — Шашин выпрямился, стряхивая с одеяния незаметные травинки.
Окаян чувствовал себя не в своей тарелке. При мысли о внезапном появлении и высоком сане проверяющего до сих пор что-то непроизвольно сжималось внутри.
— Ну разумеется, ты готов, — неожиданно ухмыльнулся Тао Ши. — Ничего иного и не ожидал.
Они покинули освещённую поляну и быстрым шагом направились в сторону посёлка. Окаян передвигался легко и бесшумно, уворачиваясь от веток, постоянно пригибаясь, хватаясь за стволы и время от времени переходя на ходьбу на руках, подобно обезьяне. Время от времени он застывал на месте, иногда в самом неудобном положении, словно ему не давала покоя некая мысль.
— Не будет ли непочтительно с моей стороны поинтересоваться, в чём именно заключается интерес мессера? — наконец осторожно спросил он. Так опытный пловец пробует течение перед тем, как пересечь незнакомую реку.
Тао Ши на мгновение задумался, взвешивая вопрос. В иной ситуации он оставил бы его без ответа — в лучшем для собеседника случае. Но этим вечером мастер церемоний был настроен достаточно благодушно, чтобы утолить любопытство окаяна.
— Одно время я был чой-хан, герой спутников и спутник героев, — Тао Ши покачал головой, вспоминая людей, ушедших в иные миры. — Я видел смерть великих и величие малых. Я присутствовал, когда Сорокорукий Линь в одиночку захватил трон Мергена и пал у подножья бездыханным. Я наблюдал, как крестьяне из зависти четвертовали Безликого Отрока, за неделю до того спасшего их жалкие жизни от подземной чёрной чумы. Я был рядом с Тысячелетним Гневом в его лучшие мгновения и худшие мгновения. То были исключительные герои — редкость даже по тем временам, когда грешную землю ещё топтали кованые сапоги Вечной Стражи. А уж там-то воины были как на подбор... И когда окаяны говорят, что взамен традиционных течений нашли новый способ выявления и пестования героев, меня оправданно разбирает любопытство. Вдруг в скором времени ряды великих пополнит новый Аре Чжу или даже Синта-Подстрекательница?
— Вы сомневаетесь в современных героях? — маска повернулась в сторону Тао Ши.
— Ничуть, — Тао Ши пожал плечами. — Я ничуть не сомневаюсь, ибо вижу, как приходит сезон за сезоном, всё меняется — и равно остаётся как есть. Что-то теряется, что-то устаревает. Настало время меняться и нам, искать новые подходы к людям. Большинство из них обычные приключенцы. Если в соседнем лесу завтра объявится дракон, самое лучшее, на что они сгодятся — на участь питательной закуски.
— Ну разумеется, — едва слышно буркнул Шашин. Пренебрежительная характеристика подопечных неожиданно задела его. — А то от стариков дождёшься друго... ай! — Он уставился на плеть ежевики, мгновение назад чувствительно его хлестнувшую. Плеть неподвижно свисала с ближайшего куста, всем видом демонстрируя полную неспособность к подобным безобразиям. Тао Ши довольно ухмыльнулся и продолжил:
— О подвигах и свершениях легко мечтать. Готовиться к ним труднее. И совсем сложно сознавать, что сам поступок имеет не такое уж большое значение. Важнее, что было перед ним — и будет после. Что происходит, когда дракон мёртв, а гордый победитель обнаруживает себя посреди пещеры с мёртвым чудовищем и грудами золота? Сказители учат, что история на этом заканчивается. На самом деле золото ещё надо провезти через бандитские области, огромную драконью голову следует отпилить и доставить в город, и доверять при этом приходится только спутнику-менестрелю, от которого пользы как от затупленного кухонного ножа. Настояший конец наступает, когда рассеивается последняя поднятая деянием волна. Чтобы победить дракона, ум, тело и клинок должны быть готовы настолько, словно они уже десяток раз выходили из этой битвы победителями. Но разве этому мы учим новичков? Ты спрашиваешь о моих сомнениях, Шашин. Я сомневаюсь, что из человека, даже имеющего определённые задатки, можно сделать героя раньше, чем он к тому придёт сам. И оттого мне интересно, как именно ваша новая задумка обратится в прах. Даже если для этого придётся пожертвовать своим временем и помочь тебе, — Тао Ши потянулся и хрустнул пальцами. — Но хватит. Раз уж я здесь... Что тебе требуется?
— Мне нужен человеческий облик, — окаян на мгновение завис в воздухе, оценивая расстояние до посёлка. — И под ним демонический. А также меч с малыми магическими свойствами и интуитивным поиском обладателя.
Маг задумчиво хмыкнул вместо ответа. Прищурившись, он посмотрел на окаяна, затем нарисовал двумя пальцами контуры созидания, замкнул линии, и в руке оказался небольшой синий кристалл. Не отрывая взгляда, Тао Ши поднёс руку к щуплому телу окаяна и медленно ввёл внутрь. Шашин не шелохнулся. Он даже не успел заметить, как был лишён способности двигаться и, словно загипнотизированный, наблюдал погружающуюся в него кисть мага. Тао Ши провернул кулак, услышал, как внутри окаяна что-то хрустнуло, и удовлетворённо вытащил пустую ладонь. Стоило кристаллу попасть внутрь, по коже Шашина побежали тонкие синие прожилки, постепенно образуя круг с замысловатым узором и центром в виде двойной оскалённой пасти.
— Вот так. Топорно, но действенно, — Тао Ши оценил получившийся облик, чуть поморщился и вернул окаяну способность двигаться. Тот упал на четвереньки, отключая чувство за чувством в тщетной попытке бороться с накатившей болью. Наконец красный туман в глазах рассеялся, и дрожащий Шашин едва-едва нашёл в себе силы подняться. Прямо перед ним в дерево был воткнут меч. Не без труда выдернув его из древесины, окаян направился вслед за Тао Ши, нагнав того лишь на подступах к посёлку.
— Вы не будете менять облик, мессер? — поинтересовался Шашин, переводя дух.
— Мне не нужна маскировка, — Тао Ши продрался сквозь последние ветки и исчез в переулках.
Таверна была переполнена. Окаян поставил меч к общей стойке и подыскал себе место в углу. Отсюда он мог свободно наблюдать как за входом, так и за собравшимися. Ущипнув хорошенькую служаночку за особенно выпирающую часть тела, окаян заказал пиво и прикрыл глаза, якобы в ожидании. На самом же деле он внутренним зрением рассматривал множество скопившихся контуров судьбы, кое-где изрядно поистёртых и выцветших. Все они, соединённые волею случая или в результате кропотливой работы других окаянов, образовывали причудливую ажурную решётку, подобную структуре кристалла. Большинство узлов-судеб, простые и бесхитростные, просматривались во всех деталях — такие не изменить, не разрушив все связи. Но некоторые, будто подёрнутые лёгким маревом, заметно вибрировали, демонстрируя готовность к переменам. Оставалось лишь выбрать нужное сочленение. Размышления прервал знакомый голос:
Молодой моряк Тариз
Привёз суженой сюрприз:
В дальних странах побывал,
Разных девок повидал.
И проблема у Тариза —
Как лечиться от сюрприза...
Окаян чуть не вскочил от неожиданности. Пел Тао Ши, но слова песни столь сильно не вязались с привычными обликом и манерами мастера церемоний, что Шашин поневоле засомневался. Исполнитель тем временем проталкивал сквозь оглушительный хохот слушателей историю путешествий "нефритового адмирала" к нехоженым пещерам Чень-Лэ. Целиком и полностью завладев вниманием, Тао Ши залихватски завершил песню и подмигнул окружающим.
— Ну что, — пробасил он, — будет сегодня угощение скромному ваганту, спутнику многих погибших героев?
— Будет. Но только если расскажешь, о вагант, как так получилось, что герои на том свете, а ты на этом, — ехидно поинтересовался кто-то из глубины таверны.
— Как выживают все спутники, — моментально ответил Тао Ши. — Осторожность. Осторожность и здравый смысл. А ещё у меня всегда наготове верный инструмент, — он достал из-за пазухи неведомо как уместившуюся там массивную лютню.
— Небось, враг слышит твоё пение и бежит, закрывая уши и роняя оружие, — съязвил давешний голос.
— Может быть, и так... — Тао Ши обеими руками перехватил лютню поудобнее и вдруг с силой опустил на ближайший столик, разнося его в щепки и орошая ближайших к нему людей дождём из пива и осколков. — А может быть, удача помогает тому, кто сам себе помогает.
Люди ошарашено притихли. Тао Ши не без самодовольства стряхнул с лютни налипшие щепки и уселся на жалобно скрипнувший под ним табурет. Мастер церемоний настраивал инструмент и украдкой оглядывал собравшихся. Ему не было нужды особо всматриваться, чтобы понять очевидное: многим посетителям едва ли суждено встретить следующую осень. Кое-кто, конечно, вернётся из странствий с ворохом историй, которых хватит на всю оставшуюся жизнь. Возможно, кому-то даже повезёт сохранить при себе все конечности. Остальные же... Тао Ши отогнал ненужные мысли и неторопливо заиграл одну из баллад цикла Крамм:
Я снова вижу в снах Ал`лан Лайлин —
Забытый город знаний и чудес, —
И воздух мне, как запах лучших вин,
И люди мне, как жители небес.
Иду по улице — и все движения в пыль.
Открою рот — и не могу кричать.
Ал`лан Лайлин — неожившая быль,
Ал`лан Лайлин — неправящая знать.
Ал`лан Лайлин, непамятный герой,
Не властны над тобою тлен и прах.
Ты — вечный рай и вечный мой покой,
Ал`лан Лайлин, ты снова в моих снах...
Напевное сказание о древнем целителе Лан Лай Лине, основавшем город на месте знахарского шатра, возымело эффект — распалённые слушатели успокоились, некоторые даже невсклад вторили словам. Уютно расположившийся в углу Шашин внутренне подобрался, выбирая наиболее подходящий момент для действий. И когда смолк последний аккорд, решение пришло помимо его воли: окаян ощутил, как спадает человеческая личина, выпуская на волю хаос. На месте крепко сложенного невзрачного искателя приключений воцарился наведённый Тао Ши демонический облик. Рогатая голова медленно повернулась в сторону стойки, полыхнуло огнём, и воцарилась паника. Кое-кто ринулся на улицу через двери и окна, кто-то спрятался за перевёрнутыми столами, многие похватали оружие. Ещё целиком не осознав происходящее, они были полны решимости отразить внезапное нападение. Шашин медленно поднялся. От его иллюзорного тела волнами исходил вполне настоящий жар. Четыре огненных хвоста хлестали в разные стороны, оставляя в полу обугленные борозды. Окаян сосредоточился и направил пламя в ближайшую бочку с пивом. Та поддалась и лопнула, заливая пол и спрятавшихся за стойкой людей кипящим напитком. Пивной пар медленно заполнял таверну, и в его клубах жутко мелькали багровые огненные всполохи. Шашин медленно перемещал пламя, изо всех сил стараясь никого не задеть. Дело было сделано, но роль следовало доиграть до конца. Наконец наиболее трезвые из собравшихся пришли в себя, и в воздухе просвистела первая стрела, за которой почти тут же последовал метательный нож. Издав яростный рык, Шашин украдкой бросил взгляд на Тао Ши. Тот, надёжно укрытый за баррикадой из столов, чуть кивнул. У всех на глазах демон с воем обратился в стаю огненных птиц — и был таков. Потрясённые увиденным участники действа не заметили, как наверху, под самой крышей, медленно исчезала в стене неразличимая в темноте бесплотная фигура окаяна.
Тао Ши ещё какое-то время обсуждал случившееся, флиртовал с испуганными служанками и даже расщедрился на байку из прошлых путешествий, приведшую в восторг хозяина заведения. А затем, улучив миг, осторожно вышел через заднюю дверь. Шашин уже ждал мага в одном из двориков — достаточно тихом, чтобы можно было говорить без боязни оказаться подслушанным, и достаточно близком к центральной площади, чтобы при необходимости быстро вернуться к таверне. Окаян стоял, раскинув руки ладонями вверх, и молился. Блёклый свет заливал его фигуру и, казалось, просачивался сквозь тёмную кожу, а звуки молитвы гармонично вплетались в окружающий бытовой шум. Ощутив приближение Тао Ши, окаян вдруг замолчал, тяжело выдохнул и повернулся.
— Всё хорошо, — полуутвердительно заметил Шашин.
— Возможно, — мастер церемоний пытался поймать некую ускользающую идею. — Ты видел его?
Окаян кивнул. Они думали каждый о своём.
— Уехал, — заметил Тао Ши, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Мы последуем за ним. Но потом.
Не дожидаясь ответа, мастер церемоний бесшумно удалился. Шашин вновь обратился лицом к ночному светилу. Но вскоре зашло и оно.
Радан спешился, расседлал коня и наконец позволил себе перевести дух. Напряжение безумной скачки постепенно отпускало, уступая место обычному здравомыслию. Молодой человек зачерпнул в ладони воды из родника, омыл лицо и потянулся за привычным обрывком материи, заменявшим ему полотенце. Пальцы неожиданно наткнулись на рукоять незнакомого меча, в спешке прихваченного из таверны. Меч напоминал о демоне и позорном бегстве, и Радан невольно поморщился. Ничего крамольного в поступке он не видел — меч-то простецкий, невелика потеря для прежнего хозяина. Самому Радану клинок, впрочем, чем-то глянулся, так что избавляться от нежданного "приобретения" он не собирался. Да и не след будущему герою без оружия скитаться. Хотя чужое оружие никто не любит, мало ли какие на нём грехи. Надо бы, конечно, провести ритуал очищения и вознести молитву земле, даровавшей материалы для кузнеца-оружейника, но для этого потребны алкалин и алхимический кристалл, а их можно найти только в большом посёлке, да и то не в каждом. Поразмыслив, Радан решил меч оставить, но на ночь положить под корни дуба — посмотреть, не отторгнет ли земля лезвие. А ритуал, если что, можно и потом провести.
Пиво в кружке, снедь в тарелке,
И подружка-салтенелка.
Эй, трактирщик, выкати бочку,
Мне надоело пить в одиночку...
Зазвучавшее пение прервалось громким треском. На поляну, чертыхаясь, ввалился давешний вагант. Завидев Радана, он с радостной улыбкой отвесил лёгкий поклон.
— Насилу добрался, — заговорщицки подмигнул вагант. — Проклятая кляча чуть не откинула копыта. Хорошо ещё, что я бывал в здешних краях раньше и знаю про эту полянку. Учти, звать меня Тао Ши, зла я тебе не замышляю, места на двоих тут вполне хватит...
Радан представился, не снимая руки с оружия. Не обращая внимания на напряжённую позу молодого человека, Тао Ши с довольным кряхтением принялся умываться студёной водой. Радан позволил себе немного расслабиться: несмотря на подозрительное совпадение, на духа-завлекалу или заезжего бандита нежданный путник никак не походил.
— Так-то лучше, — заявил Тао Ши, проводя мокрой рукой по лысине. — Терпеть не могу то варево, которым обычно потчуют в тавернах. Кажется, у меня от него чесотка.
— Бывает, — согласился Радан, возвращаясь к своим делам.
— Погоди, — "прозрел" Тао Ши, — да ты из Аур Дом Васс! Я же видел тебя там. Вот проклятущий демон, да?! Не-не, чем дальше оттуда, тем безопаснее. А ты куда теперь направляешься, кстати? — маг болтал без умолку, направляя беседу в нужную сторону.
— Пока не знаю, — молодой человек устало потёр лоб. — Выспаться бы толком, да тут негде, наверное. Не знаток здешних мест. Придётся в лесу…
— Было бы желание, а уж приют найдётся. Неподалёку, в холмах, была деревушка. Если с ней ничего не случилось, там вполне можно провести день-другой. Люди гостеприимные, почём зря не обидят. Если пожелаешь, к рассвету вполне доберёмся: тропа хорошая, не заблудимся. Всё лучше, чем ночевать посреди леса, вздрагивая от всякого шороха. Ты, конечно, не против спутника-ваганта?
— Не против, — усмехнулся Радан. — Глядишь, и выпадет приключение на новую песню.
— Глядишь, и выпадет... — неопределённо отозвался Тао Ши, выводя из зарослей свою лошадь. Кажется, всё шло по замыслу. Теперь добраться бы до деревни, там их уже ждут...
Они скакали по стремительно темнеющему лесу, а наверху по верхушкам деревьев за ними неотступно следовал Шашин.
— Эй, приятель, что это с тобой? — в пение ночных птиц и мягкий топот копыт впервые вплёлся голос Тао Ши. Постепенно удаляясь, оставаясь за спиной, он звучал растерянно и тревожно. Осадив коня, Радан недоумённо оглянулся на отставшего спутника:
— В чём дело?
— Сам смотри, — на лице медленно приблизившегося ваганта отчётливо читались опаска и любопытство. Остановившись на почтительном расстоянии, он не слишком вежливо ткнул пальцем куда-то в направлении седла. Обмирая от смутного предчувствия чего-то непоправимого, молодой человек скосил глаза — и застыл, заворожено глядя на перевязь с мечом. Вокруг гарды медленно разгоралось ровное зеленоватое сияние, словно от гнилушки или светлячка. Повинуясь внезапному порыву, Радан медленно вынул клинок из ножен. Неяркий свет, исходящий от меча, залил окружающее пространство. Казалось, он невероятным образом проникает во все уголки и в самую суть, отчего лишённые теней фигуры путников и окружающие предметы не принадлежат более этому миру, и наполняет душу покоем и уверенностью.
— Смотри-ка, а мечик-то непростой. Магический, — уверенно сказал Тао Ши, глядя на спутника, как кладоискатель на драконий клад: восторженно и опасливо. — Ну и повезло же! Тут тебе и битва с демоном, и настоящее приключение... И всё за один вечер. Будет о чём порассказать! Он же… твой?
В последних словах отчётливо слышалось сомнение, без труда нашедшее отклик в душе Радана. Осторожность подсказывала надёжное решение: разжать руку, пришпорить коня — и чем больше лиг будет отделять его от опасного меча, тем лучше. Но отказаться от такого шанса...
— Теперь — мой! — Радан до боли в пальцах сжал рукоять.
— Хотя, — Тао Ши, внимательно наблюдавший за спутником, поспешил вернуть беседу в более спокойное русло, — кому и владеть чудесным мечом, как не искателю приключений? Так, глядишь, и до героя недалеко! А передумать… передумать всегда можно. Не будем же мы принимать важное решение, стоя на тропе посреди ночного леса? Доедем до деревни, отоспимся — утро вечера мудренее...
В подтверждение этих слов нежданный порыв ветра донёс треск ломаемых ветвей и низкий рык. Переглянувшись, всадники пришпорили коней и, набирая скорость, двинулись по тропе в сторону деревни.
Утро выдалось ясным и не по-осеннему тёплым. Даже поднявшийся на исходе ночи лёгкий ветер, старательно нёсший с недалёких горных вершин первые заморозки, проникся обаянием бабьего лета и, рассыпавшись холодным туманом, затих до поры в низинах между холмами. Все дневные существа по эту сторону гор радовались нежданному подарку природы — все, кроме обитателей крохотной деревушки на три десятка дворов, приютившейся на границе леса и предгорий. Уставшие после ночной скачки путники, достигшие поселения с первыми лучами солнца, неторопливо ехали по единственной сохранившейся деревенской улочке. Заметные кое-где сквозь буйную растительность каменные плиты, которыми была вымощена дорога, добротные каменные дома, переживающие не лучшие дни — все эти осколки былого величия производили тягостное впечатление. Не улучшало его и угрюмо-озабоченное выражение лиц местных жителей, вытеснить которое не удавалось даже удивлению.
— В давние времена, — голос Тао Ши звучал торжественно и печально, — это поселение было форпостом и обозначало границу владений людей и народов гор, отделяя и защищая оба мира друг от друга. И было так много лет — славное время, лучшее время, которое когда-либо знали люди... Но всё изменилось. Спустя поколения их отпрыски забыли о славе предков, стали жадны, многочисленны и коварны. В один непрекрасный день торговцы с гор, уставшие от постоянных нападений и обмана, не появились на очередной ярмарке… и не приходили больше никогда.
Тао Ши оглянулся и слегка толкнул спутника в бок — следом за ними на почтительном расстоянии следовали местные жители.
— По крайней мере, именно так рассказывал мне эту историю учитель, узнавший её от правнука очевидца последних дней величия. Но уж мы-то знаем, что люди с тех пор сильно изменились, — остановившись на вытоптанном пятачке, заменяющем жителям деревни центральную площадь, сказитель спешился и отвесил самый изысканный поклон. — Не так ли, люди добрые? Позвольте от имени странствующего героя Радана — и от своего скромного имени, конечно — сердечно приветствовать вас.
— Герой… странствующий герой, — прокатился по толпе слаженный шёпот. — Он явился!
— Приветствую, путники! — сквозь почтительно расступившуюся толпу навстречу прибывшим шагнул невысокий жилистый мужчина лет сорока в добротной кожаной одежде. — Меня кличут Борус, и люди приходят ко мне со своими заботами. Вот только заботы у нас нынче таковы, что не мне чета. Но боги услышали наши молитвы! Герой да спутник — вы ли не посланцы высших сил!
— Вообще-то нас… — смущенно начал Радан, но оказался одёрнут спутником.
— … действительно послали боги, — Тао Ши был сама любезность, — чтобы мы помогли решить ваши неурядицы. Но, если позволите, чуть погодя. После битвы с демоном, едва не уничтожившим половину города, мы так спешили… хм… исполнить волю провидения, что всю ночь провели в седле. Немного отдыха, скромный обед — и ещё до заката от ваших забот не останется и следа.
— Вообще-то, — Борус слегка замялся, — у нас так давно никого не было, что вас и принять особо негде. Но… вы можете отдохнуть у меня.
— Честно говоря, я так устал, — вполголоса заметил Радан, — что готов спать хоть в хлеву.
— Следуйте за мной, друзья! — и гостеприимный хозяин бодро зашагал вдоль улицы, ежеминутно оглядываясь на следующих за ним путников, неторопливо шествующих во главе процессии из жителей деревни.
Крепкий спокойный сон — большая редкость в жизни мастера церемоний — был внезапно и грубо прерван резкими сильными толчками.
— Землетрясение? Пожар? — Тао Ши спросонок тщетно пытался разобраться в происходящем.
— Ничего подобного, — Радан примостился на краю широкого топчана. — Однако наши хозяева теряют терпение. Они уже который раз успели робко заглянуть в комнату и поинтересоваться, скоро ли мы соизволим спуститься к трапезе. Я же хочу до очередной встречи с местными жителями задать тебе один важный вопрос...
— Я, кажется, настолько отдохнул, что готов ко всему, — Тао Ши медленно и с наслаждением потянулся. — Давай свой вопрос.
— Зачем… — резко повысив голос, Радан чуть не сорвался на крик, но запнулся, подбирая слово. — Что ты наобещал этим селянам? Какое ещё решение?
— Ах, вот ты о чём, — усмехнулся собеседник. — Сам посуди: ну рассказал бы ты, что мы слыхом не слыхивали про их беды и горести. Начал бы выспрашивать, что да к чему, думать и рассуждать. В итоге мы либо спали бы на улице, либо до сих пор уговаривали бы кого-нибудь пустить нас на постой в грязный дряхлый коровник. А так — прекрасно выспались, сейчас нас накормят… а там по обстоятельствам. Какие в этой глуши могут быть проблемы? Призрак невинно убиенной бабульки? Не думаю — не тот народ, чтобы теней бояться. Это что-то живое, осязаемое. И не зверь: охотнику ли местного зверья не знать — и опасаться? Значит нечто, для здешних мест непривычное. Поговорим, послушаем, посмотрим. Ежели что, уехать всегда успеем. А сумеешь справиться — готовый подвиг.
На праздничный обед, помимо хозяев и дорогих гостей, были приглашены трое неуловимо похожих друг на друга жителей деревни. Трапеза прошла в сосредоточенном молчании: проголодавшиеся путники полностью сосредоточились на еде, не отвлекаясь на светскую беседу. Местное же население не решалось прервать столь важное занятие, с благоговением и опаской косясь на ножны с мечом, повешенные Раданом на спинку стула. Когда количество снеди на столе уменьшилось вдвое, а разного рода настоек и обыкновенного эля — вчетверо, Борус деликатным покашливанием напомнил собравшимся о делах. Тао Ши, занятый разделыванием фазана, предпочёл не заметить намёков хозяина, однако Радан, предусмотрительно занявший место вне досягаемости рук и, на всякий случай, ног спутника, рассудил иначе. Тревоги и страхи его растворились в выпитом, а лёгкое зеленоватое сияние клинка, заметное даже при свете дня, настолько воодушевило юношу, что он ощутил готовность справиться с любой задачей.
— Спасибо за гостеприимство, любезные хозяева, но пора и к делу переходить, — привлекая внимание собравшихся, Радан слегка стукнул кулаком по столу. Тот ответил обиженным дребезжанием посуды. — Что у вас стряслось?
— Зверь да птица в дальние леса ушли… дома рушатся… поля повытоптаны… хмель-утешитель — и тот скудно уродился, — раздался в ответ нестройный гомон мужских голосов. — Ещё, сказывают, зверь чёрный в ночи рыщет, да следов не сыскать. Мертвецы по тропам скитаются… воют страшно!
Притаившийся под ближайшим окном Шашин понимающе усмехнулся. Славная всё-таки команда подобралась, знатно поработали. Зверьё разогнать да посевы потравить — такое не то что окаянам — даже людям под силу.
— Дома-то, может, и сами того… — робко возразил кто-то. — От старости, может? Каменщиков бы позвать, посмотреть да починить…
— Стояли-стояли, да вдруг сами рушатся? — сурово одёрнул недоверчивого односельчанина Борус. — Ты говори, да не заговаривайся. Может, и поля наши, испокон возделываемые, сами родить перестали?
— Звери? Дома да мертвецы? — Радан недоумённо переводил взгляд с одного собеседника на другого. — Не охотник я и не строитель, так что в бедах ваших не помощник. Что, скажите на милость, мне здесь делать?
— Так ведь это… неспроста же… не просто же так всё, — нестройно пробормотали собравшиеся.
— Тише! Я скажу, — мощный тенор Боруса без труда перекрыл зарождающийся гвалт. — Аккурат перед вашим приездом собрались мы всем честным народом подумать да обсудить. Делянки хиреют, ни охоты, ни рыбалки нет, скотина — редко которая не болеет. А ведь прежде не так было, верно, мужики?
— Верно! Правильно! — поддержали лидера односельчане.
— Так вот, — продолжил тот мысль, — и так, и этак мы кумекали, пока не осталась одна-единственная мысль. Ведьма здеся завелась, не иначе!
— Ведьма? — недоверчиво переспросил Радан. До сих пор он был твёрдо уверен, что встречаются ведьмы только в сказках да ещё в некоторых семьях, живущих вместе слишком долго.
— Она самая, — горестно вздыхая, подтвердил Борус. — Пришла к нам три зимы тому бабка дряхлая. Ну пришла и пришла: места хватит, с собой не унесёшь. Бери дом пустой да живи. Вот и Наталка, карга старая, у самого леса поселилась.
— А с чего вы взяли, что она ведьма?
— Сам посуди: станет кто в дому своём гадить, даже если б мог? А тут пришлая. Она это — больше некому! Поначалу-то хорошо всё шло: лечила Наталка хвори всякие да раны мазями да травами диковинными. Не во всяком лесу их отыщешь! А теперь-то уж ясно: в силу ведьма входила да в доверие к людям. А нынешним летом вона что…
— А от нас-то вы чего хотите, люди добрые? — оторвался от фазаньего крылышка Тао Ши.
— Так заклятие… снять надо… ведьму прогнать… убить мразь, — грозные пожелания слились в нарастающий тревожный гул.
— Вы, — для большей убедительности вагант указал на каждого участника пира полуобглоданной костью, — знатные охотники, бьющие белку в глаз, а медведя — в ухо! Вы, сутки напролёт блуждающие по дремучему лесу, не боящиеся грозных обитателей гор — не можете справиться с обычной ведьмой?!
— Так ведь ворожба… чары, — сконфуженно потупился Борус. — Кабы обычные звери али люди лихие — дело другое. А так без героя никак нам не обойтись!
— Ну тогда, — грузно поднялся из-за стола Радан, — что же мы медлим? К чему откладывать дело?
— Идём! Пора свершить великий подвиг и песнь об этом сочинить, — вставая из-за стола, Тао Ши энергично вдарил кулаком по столу, завершая разговор, и столешница с жалобным хрустом открыла счёт жертвам этот день. Её участь, впрочем, никого не опечалила.
Прохладный ветерок, упорно дующий с горных вершин на горизонте, заметно охладил пыл участников приключения. По мере приближения к логову ведьмы, поселившейся почти в лиге от деревни, скорость движения колонны жителей во главе с Борусом и Раданом неуклонно снижалась.
— Сколько себя помню, — доверительным полушёпотом рассказывал кто-то из крестьян, — место это недобрым считалось. Лес под боком, болото опять же… Мы уж и то ей говорили: не след, дескать, в таком месте жить, да куда там. Отмахнулась только: мол, так ходить ближе, а то годы уж не те.
Дом на опушке леса мало чем отличался от иных строений деревни. Внимательный взгляд охотника или приключенца мог различить лишь свисающие под стрехой пучки трав да занавески на окнах.
— Смотрите, смотрите, зелени-то сколько! — громкий шёпот в задних рядах временами сбивался на змеиный свист. — Округ-то всё посохло да пожухло, а у этой… верно говорю: ведьма она!
Обернувшись, чтобы рассмотреть глазастого пророка, Радан увидел лишь сбившихся в плотную кучку жителей, вооруженных — на всякий случай! — топорами, рогатинами и вилами.
— Гляди-ка, — голос Тао Ши раздавался откуда-то сбоку, — ты уже почти что во главе собственного войска. Лиха беда начало!
Вглядываясь в лица людей, озарённые надеждой и верой в него, юноша исполнился гордости и уверенности. Разумеется, селяне не могут заблуждаться, и он не подведёт их.
— Не бойтесь, люди добрые! — расправив плечи и положив руку на эфес, Радан слегка поклонился сопровождающим. — Сейчас мы всё решим. Считайте, что ваши беды закончились.
Притаившийся неподалёку Шашин удовлетворённо кивнул, отвечая собственным мыслям. Этот юнец даже не подозревает, насколько прав! Собственно, "беды" действительно кончились: собратья-окаяны уже сгоняли обратно распуганное зверьё. Остальное дело времени. Только проверяющему об этом знать не обязательно: какая, в сущности, разница, как достигнут результат?
— На "мы" особо не рассчитывай, — Тао Ши внезапно скептически отнёсся к перспективе соучастия в подвиге. — Как странствующий сказитель я, конечно, рад быть свидетелем и всё такое, но... знаешь, баллад о гибели спутника и скорби героя как-то до несмешного много.
— Как знаешь. С таким оружием я и один справлюсь, — пожал плечами Радан. Извлечённый из ножен клинок полыхнул в лучах заходящего солнца изумрудной зеленью.
— Ах! — восторженно откликнулись на невиданное зрелище селяне.
С верным мечом в руке молодой герой лихо одолел ступеньки и требовательно постучал в дверь:
— Эй, Наталка! Отворяй, пора ответ держать!
Никто из сопровождающих не услышал из дома ни звука, но Радан довольно кивнул, рывком распахнул тяжёлую дубовую створку и скрылся в сенях. В полумраке дома на юношу обрушился целый букет запахов. Были здесь ароматы трав и цветов, свежего сена и подового хлеба. Пахло покоем и домашним уютом. Поддавшись обаянию дома, Радан осторожно вложил меч в ножны и деликатно постучал во внутреннюю дверь.
— Заходь уж, раз явился, — приветливо донеслось из комнаты. — По делу пришёл — али так, старуху проведать? Давненько уж ко мне гости не захаживают.
Тщательно отряхнув сапоги и пригладив волосы, Радан открыл вторую дверь. С каждым мгновением он всё меньше понимал, что он делает в этом странном доме.
Тао Ши задумчиво смотрел на закрывшуюся за спутником дверь. Сомнения поселились в душе мастера церемоний: неужели ускоренный способ самоучек-окаянов правда так хорош? Не прошло и суток — и вот уже вчерашний трусоватый увалень выглядит почти как настоящий юный герой. И действует вполне геройски: благородно, смело — и неразумно. Маг дорого дал бы, чтобы оказаться сейчас рядом с испытуемым, но самостоятельность надо прививать с ранних лет. Конечно, и отсюда проследить труда не составит, да нельзя. Если эта странная старуха и правда что-то может, не раскрываться же до срока? Несмотря на все свои немалые способности и недюжинный опыт, Тао Ши не ощущал в подозрительном доме никакой чужой магии. Что ж, тем подозрительнее ситуация, и тем правильнее решение. Если проклятая ведьма настолько сильна, то оружие, конечно, не поможет.
Дверь тихо отворилась, и на пороге появился задумчивый Радан. Тао Ши вместе с жителями деревни невольно подался вперёд. Даже Шашин покинул свой прежний наблюдательный пункт и, сливаясь с вечерними тенями, перебрался поближе, предвкушая миг триумфа.
— Ну?! — слитный выдох десятка глоток настойчиво требовал ответа.
— Ошиблись вы, люди добрые! — Радан открыто и твёрдо смотрел на ошарашенную толпу. — Не ведьма ваша Наталка, нет на ней вины!
Это был провал. Шашин осознавал это со всей отчётливостью. Не надо уметь видеть контуры судеб, чтобы предсказать последствия лично для него. Хорошо ещё, если доверят управлять миграциями леммингов где-нибудь на островах Полночного моря.
— Тю… — нарушил потрясённое молчание Борус, — околдовала ведьма хлопца, не иначе. Делать-то что станем, сородичи?
— Да сговорились они, как пить дать! — прозвучал из задних рядов смутно знакомый каждому жителю деревни голос. Едва ли кто-либо мог точно сказать, кому он принадлежит — но, несомненно, кому-то из соседей. "Это же этот… ну как его…" — универсальный ответ на все времена. Уж такая малость была окаяну по силам и без помощи Тао Ши.
Поднялся невообразимый гвалт: одни были твёрдо уверены, что герой стал жертвой чар злокозненной ведьмы и его незамедлительно требуется спасти, другие — что пришлый сговорился с проклятой колдуньей и обоих следует сжечь на костре и на всякий случай четвертовать. Тут и там среди спорящих человек сведущий мог бы заметить окаяна, искусно поддерживающего обе стороны.
— А-а-а, ведьмин прихвостень! — коротко свиснув в воздухе, в косяк двери рядом с Раданом воткнулся охотничий топорик, заставив юношу попятиться и взяться за меч.
— Ну-ка, — прозвучал голос Боруса, перекрыв шум намечающегося побоища, — довольно! Пойдём-ка в дом, разберёмся…
Идея понравилась всем собравшимся, и толпа, по мере движения превращаясь в отряд, угрожающе двинулась к двери, ощетинившись импровизированным оружием.
— В дом, дурень! Там хоть все не навалятся, — Радан, казалось, услышал шёпот Тао Ши, хотя ваганта рядом не было. Совет выглядел дельным, и юноша, не теряя времени, скрылся в сенях.
Сам Тао Ши в этот миг намеревался последовать за остальными, отстав лишь на мгновение. Менестрель неожиданно для себя пришёл в ярость: проклятая ведьма заколдовала-таки юного героя, и теперь он в беде! Нельзя оставаться в стороне, надо… Цепкие руки удержали его на месте.
— Извините за непочтительность, мессер, — прошелестел над ухом шёпот окаяна. — Идите лучше за лошадьми: может, он ещё выкрутится.
Едва произнеся слова, Шашин стремительно скрылся за углом дома. Тао Ши ощутил странную раздвоенность: маг осознавал разумность предложения, однако в глубине души сохранялась уверенность, что без его, ваганта, помощи герою придётся несладко. Удивительно, но посторонней магии почти не ощущалось. Лишь собственные чары на мече, стремительно тающая личина Шашина и его же дилетантские упражнения в мороке.
— Я не позволю вам причинить вред этой женщине, — чеканя каждое слово, Радан обводил тяжёлым взглядом теснящихся в сенях и дверном проёме селян. Большинство из них вовсе не стремились проверять собственную удачу желающих не нашлось — на полу уже хватало щепок от рогатин и срубленных острым клинком лоскутов одежды.
— Ступайте с миром, добрые люди, — почувствовав колебания нападающих, ещё настойчивее произнёс юноша.
— Сгинь, окаянный! — пронзительный вопль, раздавшийся со стороны печи, застал всех врасплох. Шашин, притаившийся под окном, вздрогнул от неожиданности и скрестил пальцы в отвращающем знаке. Неужели почуяла, карга старая? Хотя вряд ли — уж он-то точно знал, что старуха вовсе никакая не ведьма.
Радан от неожиданности отскочил в сторону, инстинктивно взмахнул мечом — и следующая фраза слилась со звоном стекла, разбитого точным попаданием клинка в перекрестье рамы.
— Я-то тебя как гостя приняла, а ты? — ещё пронзительнее заголосила Наталка. — Намусорил тут, окно вон разбил… Железкой своей на меня машешь!
— Что ж это деется, братцы? — раздался в тенях давешний знакомый голос. — Пришлый этот, чужак инородный, на кого руку поднял? На благодетельницу нашу, от хворей да ран лечившую?
— Верно… правильно! — загудели охотники. — Нашёл на кого замахиваться! Вот мы сейчас…
Воспользовавшись освободившимся пространством, селяне протиснулись в комнату и угрожающе двинулись к Радану, медленно сжимая полукруг. Шашин, оставшийся в сенях последним, замер в ожидании. Гора трупов или всего один — не имеет значения. Героическая победа или не менее героическая гибель равно означают успех.
Радан, пятясь к окну, лихорадочно размышлял. Начинать геройство с массового истребления простых селян — не лучшее дело. К тому же итог вовсе не очевиден: там всё-таки охотники. Выходов мало. Без лишних раздумий юноша отсалютовал нападающим, заставив их замереть в недоумении, и совершенно не по-геройски выскочил в окно.
— Ходу! — раздался звучный голос Тао Ши. Треск веток, конское ржание и удаляющийся топот копыт свидетельствовали, что упрашивать героя дважды ваганту не пришлось.
Привычно устроившись под окном, Шашин с видимым интересом прислушивался к репликам, доносящимся из дома.
— … порчу наложили, а на Наталку свалить решили. Ты уж прости нас, хозяюшка — не разобрали мы сразу-то, — покаянно басил кто-то.
— Догнать бы надо, да на кол! — горячились молодые охотники.
— Довольно и того, что прогнали проклятых чужаков да деревню защитили, — весомо и рассудительно произнёс Борус. — Прости, Наталка: набезобразили мы тут. Не сомневайся, быстренько порядок наведём. И окно заменим… не серчай уж.
Неопределённо хмыкнув, окаян в последний раз оглянулся на затихающую деревеньку и неслышно скрылся в лесу, двигаясь вдоль горной цепи по следу беглецов.
— Не больно-то героическая вышла история, — умывшись почти ледяной водой из небольшой горной речушки, Тао Ши нетерпеливо повернулся к Радану. — А ведь так хорошо начиналось!
— Да уж, — юноша задумчиво рассматривал свежую повязку. Прыжок в окно не совсем удался, и осколок стекла распорол руку почти до локтя. — Но могло быть и хуже: я же всё-таки выкрутился.
— Выкрутился он, скажите-ка! — мастер церемоний настолько вошёл в роль, что действительно чувствовал раздражение. Оно было тем более велико, что так и не удалось выяснить, была ли старуха ведьмой, или это оказались лишь выдумки мнительной деревенщины. — Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Ну… — вопреки обыкновению, Радан не спешил отвечать. — Например, избежал ненужных смертей — и выжил сам. Что скажешь: подходящий сюжет для баллады?
Тао Ши лишь неопределённо покачал головой. Всё шло совсем не так, как задумывалось. Интуитивно выбранный юноша неожиданно проявил здравый смысл и даже некоторую смекалку. Вот зачем, спрашивается, герою — да ещё такому молодому — здравый смысл, граничащий с осторожностью?
Шашин придерживался примерно тех же мыслей, что и маг. Он сидел на дереве и напряжённо размышлял. Стоило на мгновение прикрыть глаза, и перед мысленным взором услужливо возникала самая пугающая картина судеб из когда-либо виденных. Настроившись на Радана, окаян с удовлетворением наблюдал, как сильно сместился контур юноши в самый центр структуры. Занимая место, подобающее настоящему герою — место вершителя судеб. Тут-то, кажется, и радоваться, но… Отчётливо поражённый окаян мог видеть только судьбу своего подопечного. Судьбы же окружающих, объёдинённые ранее в ажурную решётку, виделись густым туманом.
В общем, как ни крути, а получалось совсем нехорошо. В кои-то веки делами окаянов заинтересовался некто значительный, а оно, дело, ведёт себя совсем не так, как следует.
— Ну и что теперь? — раздался голос снизу. Маг облокотился на ствол, скрестил руки на груди. — Что у тебя заготовлено на случай, когда подопечный отказывается совершать великие поступки?
Шашин чуть было не ответил, что не предвидел такого, но вовремя спохватился.
— Ты сейчас думаешь, как выкрутиться, — произнёс Тао Ши куда-то в темноту леса. — Пытаешься предусмотреть возможные исходы. Но всё зашло настолько далеко, что осталось очень мало решений... Прими одно из них и посмотри, что из этого получится. Или не получится. И уже потом думай, где ты был прав, а где наоборот.
— Бой, — уверенно отозвался Шашин. Он чувствовал, как с него спадает тяжёлый груз нерешительности. — От него никуда не деться.
— Тут недалеко есть пещера. Я приведу туда Радана. Бой — значит бой... — Тао Ши поднял голову. — Спускайся.
Шашин нехотя спрыгнул вниз и встал перед магом. Он совершенно не желал вновь перенимать повадки демонов, так как в памяти ещё был слишком жив способ, которым действовал Тао Ши, но другого выхода не оставалось.
— Я видел, как ты молился. Скажи мне, это были вышние боги или нижние? — маг поднял ладонь, где, слабо разгоняя тьму, уже светился синим кристалл.
— Неважно, — Шашин не мог отвести от руки взгляда. — Всё равно никто не отзывается.
Тао Ши не ответил. Кристалл прочертил в ночном воздухе синюю полосу, взлетели всполошенные птицы, а затем всё стихло вновь.
— Кажется, я нашёл место для ночлега, — объявил Тао Ши, появляясь перед Раданом. — Пещера в нескольких сотнях шагов. Похоже, там кто-то жил, но нас не дождался.
— Опять куда-то ехать? — юноша устало потянулся. — Я теперь понимаю, почему ты сменил столько спутников: с тобой слишком утомительно путешествовать. Глазом не успешь моргнуть — и уже по горло в новой затее.
— Ты даже не представляешь... — совершенно искренне сказал Тао Ши.
В последний момент перед прыжком Шашин внезапно осознал, что они не договорились, как именно всё произойдёт. Окаян считал, что приземлится с грохотом и трясущимися сводами, да так, чтобы в стороны пошли волны жара, и заранее подготовился именно к такому эффекту. Тао Ши, видимо, представлял иную сцену. Шашин внезапно обнаружил себя неторопливо левитирующим вниз. Пытаясь как-то сохранить позу и достоинство, окаян мягко приземлился на ноги и руки, и лишь тогда позволил демонической форме издать протяжный рык. Повинуясь мысленному приказу, из рук его выскочили когти, каждый размером с длинный кинжал. Окаян стремительно бросился в атаку на остолбеневшего Радана, втайне надеясь, что тот наконец-то начнёт вести себя именно так, как подобает настоящему герою. Реакция у молодого человека оказалась превосходной: он уклонился от замаха и, наблюдая, как когти прочертили воздух в том месте, где только что была его грудь, поступил неожиданно для остальных участников. Протянул руку назад, схватил Тао Ши за полы одеяния и что было сил дёрнул вперёд. Шашин, продолжая сближаться с противником, мысленно простился с жизнью. Вот сейчас застигнутый врасплох маг, повинуясь инстинкту и боевому навыку, поразит демона подходящим по случаю заклинанием. Едва ли оно всего лишь разрушит иллюзию...
Но смерть необъяснимо медлила. Тао Ши вдруг обнаружил, что сейчас, в этой пещере, не было искусного мага и искушённого воина, наблюдающего за подопечным. Он чувствовал, как вокруг меняется реальность, и видел двух себя: наблюдателя с одной стороны и верного спутника с другой. Совсем как когда-то в Мергене, руки его на мгновение стали руками Тао Ши-спутника, и менестрель выхватил арфу и с воинственным кличем без оглядки ринулся вперёд — прямо под второй удар окаяна, шедший снизу вверх. Острые, словно лезвия, когти с треском распороли балахон и вонзились в податливую плоть, с каждым мгновением погружаясь всё глубже и глубже. По рукам Шашина потекла горячая кровь. Пока окаян в ужасе пытался осознать произошедшее, Радан не терял времени даром: выхватив оба меча, поднырнул сбоку и, не давая противнику времени вытащить когти, что есть силы рубанул одним из мечей по руке, отсекая её начисто, одновременно вонзая второй в грудь "демона". Шашин попятился и рухнул замертво на землю. Радан, победно улыбаясь, сделал шаг к поверженному врагу, всё ещё не потерявшему демонический облик, намереваясь отсечь голову. Лёгкое движение, замеченное краем глаза, и еле слышный стон заставили героя недоумённо нахмуриться и обернуться. Вид лежащего в луже крови Тао Ши вызвал у юноши досаду и раздражение. С вагантом, конечно, нехорошо получилось. Кто теперь подтвердит его подвиг? Только голова, наверное. Намереваясь вернуться к прерванному занятию, Радан повернулся к трупу демона — для того лишь, чтобы увидеть стремительно тающий на камне контур. "Всё кончено, — мысль эта оглушила юношу. — Рассказать кому — засмеют. Да ещё селяне эти… Тоже мне, герой..." Сокрушённо вздохнув, Радан выронил мечи и побрёл к выходу.
Наступившую тишину нарушали лишь падавшие со свода капли, которые с едва слышным всплеском разбивались о вековые камни. Наконец Тао Ши открыл глаза и произнёс в пустоту, словно ни к кому не обращаясь:
— А я ведь говорил. Я же предупреждал. Проклятая неизбежность.
Маг приподнялся на локте и брезгливо оглядел свой запачканный кровью балахон, сквозь который виднелись глубокие раны. Задумчивый Шашин, едва успевший скрыться в глубине пещеры от взора неудавшегося героя, подошёл к мастеру и сел рядом. Удар обычным мечом не мог повредить ему, но это сейчас менее всего заботило окаяна.
— В конце концов, всё не так уж и плохо, — Тао Ши потёр шею. — Всё-таки геройский поступок — убийство демона... Смерть спутника, опять же. Многие из великих начинали неё. Жизнеутверждающая трагедия, как-никак.
— Нет! — неожиданно резко отозвался окаян. Он злился на Радана, на неправильные расчёты, на неожиданно снисходительного Тао Ши, но более всего — на себя. За надежды, за потраченное время — и за то унижение, которое пришлось испытать перед занятым магом. Чуть отдышавшись, он добавил уже гораздо более спокойно: — Нет, мессер. Вы были правы — героя нельзя сделать поспешно. Мы едва не создали чудовище.
— "Поспешно", — Тао Ши попробовал слово на вкус, покатал на языке. — Поспешно, наверное, нельзя. Но были же и такие герои, кто в одночасье проделывал этот путь. Значит, способ есть, но он не виден, и будет ли виден когда-нибудь — тот ещё вопрос... Но довольно. Что ты намерен делать?
— Верну всё на круги своя, — окаян поднялся. — И начну с Радана. Вряд ли ему суждено стать героем. Если это и произойдёт, то уже без моего вмешательства. Возможно, через какое-то время он будет вспоминать своё приключение с улыбкой и рассказывать о нём байки.
— Возможно... — эхом отозвался Тао Ши. — Но есть и другой исход.
— Есть, — подтвердил Шашин. — И тогда он будет видеть во снах своих демонов и просыпаться с криками, в холодном поту. Он заслужил и то, и другое, и всё остальное, с чем ему придётся жить.
— Тебя не волнует, что мы подталкивали его? — полюбопытствовал маг.
— Мы не меняли его характер и не заставляли его. Лишь строили события так, чтобы этот характер мог проявиться, — бесстрастная маска окаяна чуть повернулась в сторону. — В случившемся нет ничьей вины.
— Я рад, — заметил Тао Ши. — Ты тоже немножко вырос, маленький окаян. Это полезно.
Шашин ничего не ответил, лишь помедлил мгновение и направился к выходу. Маг слегка ухмыльнулся, легко взмахнул рукой в сторону оружия и последовал за окаяном. Вызванное движением дуновение подхватило один из мечей, тот взлетел и стал медленно растворяться в воздухе. Второй меч — клинок Радана — остался лежать на сырой земле. Повинуясь выбранной магом судьбе, он начал еле заметно покрываться ржавчиной.
Тао Ши провёл рукой, и пространство перед ним пошло волнами подобно морю в непогоду. Маг протянул ладонь, пытаясь дотронуться до колыхания, но тут же отдёрнул, чертыхнувшись, когда её пронзило болью. Попробовал ещё раз с тем же результатом, и лишь затем, потирая ноющие пальцы, задумчиво уставился на несостоявшийся портал.
— Тебя не пустит, — произнёс мелодичный женский голос. Тао Ши оглянулся. На камне неподалёку сидела фигура, словно сотканная из теней и выцветших красок окружающего мира. В полумраке фигура едва-едва могла сойти за человека. Тонкие руки, больше напоминающие прутики, непропорциональное тело, огненно-рыжие волосы, похожие на тюрбан. Лицо скрывалось во тьме, так, что видны были лишь глаза — два тлеющих угля на фоне мрака.
— Неужели? — саркастически произнёс Тао Ши. — Франческа, мне надо уйти. Я тут чуть было не потерял самого себя.
— Ты умер, — вздохнула Франческа. — Что с тобой бывает гораздо чаще, чем хотелось бы. Вы вдвоём слишком заигрались, меняя структуру мироздания. Этот мир не отпустит тебя так просто.
— Ты же проводник, придумай что-нибудь, — возмутился Тао Ши. — У меня дела, между прочим.
— Пугать очередного мальчика, пока он не захочет плясать под твою дудку? — неожиданно резко заметила Франческа. — Этим ты можешь заниматься и здесь. Твой окаянный дружок будет только рад.
— Но...
— Торгуешься? — фигура поднялась. — Тебя не пустит. Приведи внутренние контуры в равновесие и, быть может, тогда... А до тех пор делай, что посчитаешь нужным. Ты знаешь, как меня искать.
Франческа развела руки-прутики в стороны и истончилась в воздухе. Тао Ши тяжело вздохнул и неторопливо зашагал в сторону ближайшей деревни. Что бы ни случилось в дальнейшем, на обдумывание следующего шага у него было много времени. Уйма времени. Целая. Прорва. Времени.