Избранный рассказ

 

Эффектное появление в нашем деле — это уже половина успеха. Едва ли заурядная история с пешими путниками у ворот замка имела бы достойное продолжение — нас с Ллии вытолкали бы взашей, лишь только услышав о причине визита, сочтя шарлатанами. Окажись мы в богато расшитых плащах, верхом на лошадях, возможно, нас пустили бы внутрь и даже выслушали, но невероятным историям верят лишь, когда они обставлены соответствующим образом. Театральщина в нашем случае смотрелась бы нелепо: ни я, ни моя спутница не обладали актерскими талантами, да и обитатели этого унылого замка не походили на роль благодарных зрителей.

Мы решили взять другим: ревом турбин паромобиля и умело посеянными в местном народе слухами. Поэтому стоило звуку мотора огласить окрестности замка, как все внимание оказалось нацелено исключительно на нас.

Можно было начинать.

 

Минуя поднятую гарсу и ошалевших от невиданного здесь доселе чуда техники стражников, я старательно замечал все необходимые детали: ворота охраняли лишь двое, плюс по одному наблюдателю на каждой стене, подъемный механизм полностью автоматизирован, что позволяло в считанные секунды как открыть путь внутрь замка, так и его же моментально закрыть. Из тяжелых орудий виднелись лишь несколько пушек на башнях. Все говорило о том, что замок охранялся скорее именем владельца и его славой, чем солдатами.

Запомнив это, я покосился на свою спутницу, ловко управляющуюся с самоходным механическим чудовищем и в который раз удивился всем тем умениям, что вместе мирно уживались в хрупком, казалось бы, теле. Вот и сейчас словно бы уже годами отточенные движения вели паромобиль по разбитой дороге, а ведь еще недавно мы с ней и Ипатом ходили вокруг неожиданного трофея и ума не могли приложить, что нужно нажать, чтобы это чудовище сдвинулось с места.

Ей все давалось легко: от искусства убивать до умения любить.

Закончив наблюдать за напарницей, я обратил внимание на небольшую площадь перед донжоном, куда мы тем временем прибыли. Из тех двух десятков людей, что столпились здесь, мне легко удалось выхватить взглядом троих, от решения которых зависел успех всей затеи:

Первым и самым главным был барон Карс Кровицкий, человек серьезной репутации. В свое время отъявленный негодяй и убийца, что в войнах прославился особой жестокостью и разбоями, он собрал немало богатств, но и не меньше недоброжелателей по всей Империи. И дабы не напороться на нож убийцы, вынужден был отправиться на задворки государства, в глухую провинцию на границе с Мраколесьем. Здесь, в холодной тиши северных земель его пыл поостыл. Барон обзавелся семьей и мог бы прослыть добрым семьянином, не стрясись с его женой беда — ровно через два года после свадьбы баронессу настигло поветрие Черной Чумы. Бедняжка скончалась в невыносимых муках на руках супруга. Самого барона недуг лишь ласково коснулся, словно невзначай, однако навсегда лишил его тело всяческих волос. С тех пор барон изменился до неузнаваемости, став нелюдимым, неразговорчивым и, говорят, потеряв всяческий интерес к жизни. Высоченный, широкоплечий ходячий мертвец.

Единственным человеком, к которому он еще испытывал чувства похожие на любовь, оставалась его дочь Марина, скромно стоявшая чуть позади барона. Юная прелестница, равной которой мне прежде встречать не приводилось. Недаром о ее красоте нам прожужжали уши все встречные музыканты — воистину, прекрасный цветок среди безжизненных камней. Темные волосы, карие глаза, белый атлас кожи, точеные плечи, стройный стан… Она никак не походила на людей, окружавших ее, и казалась чужой в этом месте.

Третьим был кастелян замка, мэтр Томлин, обладатель немалого ума, но, в довесок к тому, крайне слабого здоровья. Его легко было определить по огромному теплому шарфу. Жутковатые слухи ходили вокруг этого человека: говорили, будто бы любимым занятием его были пытки, а застенкам, построенным им под замком, позавидовали бы даже в столице. Именно за это умение причинять боль к нему и прилипло звание мэтр. Люди в округе часто пропадали. Кто-то грешил на Мраколесье, но большинство склонялись к мнению, что это дело рук Томлина. Мраколесье тысячи лет уже как пустовало, от былой нечисти остались лишь туманные предания, а вот кастелян жил здесь, под боком. Барон все ему спускал рук.

О том, что нас может постигнуть неудача и мы попадем в казематы кастеляна думать не хотелось.

Выбравшись из машины, я отвесил поклон хозяевам замка и произнес полагающиеся слова уважения. Ллии последовала моему примеру. Когда же она сняла шлем и золотистые локоны рассыпались по ее плечам, я с удовольствием услышал восхищенные вздохи. Даже на мертвенно бледном неподвижном лице Кровицкого проступило что-то напоминающее удивление.

Несмотря на то, что далеко отсюда у Ллии ожидали ее возвращения двое детей-подростков, в ней все еще сохранялось женское обаяние, которое большинство утрачивает, едва достигнув третьего десятка лет. Она была из тех женщин, что становятся краше с годами и зрелость разума у них совпадает со зрелостью красоты. И пусть юность ее давно прошла, я еще ни разу не встречал молодых девушек, кто годился бы ей в подметки. Разве что вот Марина…

— Так ты и есть Избранный? — вместо приветствия спросил Томлин, чуть выдвинувшись вперед, и тут же закашлялся. Приступ затянулся, мэтр вынужден был прикрыть рот платком, а я — покорно ждать.

Все шло именно так как и предполагалось. Словно невзначай оброненные в трактирах слова быстро достигли нужных ушей и большую часть дела сделали за нас. Простой люд споро разнес славу о нашем появлении по округе. Народ любит слухи и паромобили.

Но вот кашель утих, позволив мне ответить:

— Так называют меня здесь, но меня никто не избирал. Я не стремился к этому, к таким именам, к такой судьбе…

Слова сами полились из меня, выстраиваясь нужным порядком, в соответствие с заготовленной Ипатом речью. Я поведал о том, что явился из другого мира, отличного от этого. О том, что в нем нет войн и болезней, а люди летают на железных птицах и ездят на стальных машинах без пара. Он чист и прекрасен…

Последующие несколько минут я привычно описывал детали, сам же в это время не отрывал взгляда от Марины. В данный момент ее внимание мне было дороже даже того, поверит барон мне или нет.

— И как же угораздило тебя попасть к нам? — прервал мой монолог Томлин, промокнув рот платком.

— Врата Времени открылись и затянули меня в ваш мир… — я начал терять самообладание. — К чему эти расспросы? Я не напрашивался к вам. Стечением случайностей, нелепой судьбой я брошен сюда. Если у вас нет ко мне доверия, то я, пожалуй, покину этот замок.

Мэтр приподнял руки в успокаивающем жесте.

— Не спеши, чужеземец. Пойми и ты наши сомнения. В руках Избранного лежит судьба этого мира, таково его Предназначение. Так говорят легенды. Мы бы не хотели ошибиться. Твоя речь, она слишком плавна, в ней нет акцента, присущего людям, привыкшим говорить на другом языке. В твоем мире язык похож на наш?

— Я обучала его, — встряла в разговор Ллии. — Олег искушен в знании языков, он легко учится и быстро все воспринимает. Он похож на нас, он говорит, как мы, но он другой…

Далее нить повествования оказалась в ее руках. Пылкая речь о том, как простой женщине посчастливилось сопровождать Избранного, произвела гораздо больше эффекта, чем мои слова. По окончании ее Томлин обратился ко мне:

— Что же, чужеземец, тебе будет даровано право быть гостем этого замка. У нас будет время разобраться в истинности твоих слов, но пока же я хочу узнать, кто эта женщина, что идет за тобой? Ты вызываешь доверие, но странница, облаченная в мужскую одежду и более похожая на проходимку… Скажи, почему мы должны дать и ей кров? Это суровые земли, здесь каждый кусок хлеба на вес золота.

Ллии попыталась было открыть рот, но я успел сообразить раньше:

— Она моя служанка. Прошу позволить оставить ее при себе.

Моя спутница чуть не проглотила язык от возмущения, но благоразумно сдержалась, выдавив улыбку в сторону хозяев замка.

Сказанное удовлетворило Томлина.

— Что же, — произнес он. — Твоя служанка может отогнать машину к конюшне, конюх о ней позаботится… Если разберется… Тебе же будет предоставлена комната. Мы рады считать Избранного своим гостем! Я распоряжусь, чтобы немедленно подготовили ванну.

Пока Ллии забиралась обратно в машину, чтобы отогнать ее, я высказал слова благодарности и последовал за Томлином в сторону донжона.

— Как называется твой мир? — вдруг послышался за моей спиной холодный голос, похожий на звон клинка.

Я обернулся, чтобы наткнуться на пронизывающий взгляд барона Кровицкого.

— Что?

Но барон не спешил повторять вопрос. От неожиданности я чуть замялся с ответом, поэтому он получился слегка невнятным:

— Зимля, милорд. Он называется Зимля.

 

Это было на вдохе осени, в те дни, когда ее дыхание уже касалось листвы и день верно шел на убыль. Погода стремительно менялась, с каждым утром становилось все прохладнее, а ветер, гонявший листья по двору замка, казался все сильней и сильнее.

Замок Кровицких был похож на осень, такой же хмурый и серый. Высокие стены скрывали за собой два десятка небольших жилых домов да в половину меньше подсобных строений. Тесноту внутри стен никак не хотелось называть уютной. Здесь все дышало унынием прежних веков, когда люди жили озлобленно и недоверчиво, словно бы вся их жизнь была пропитана тенью Мраколесья. Прогресс, стремительно набиравший обороты в центральных областях Империи, никак не мог толком добраться досюда.

И поэтому здание новой газовой котельной, пристроенной к донжону, разительно выбивалось из всего архитектурного ансамбля замка.

Небосклон затягивало тучами, грозя скорым дождем. Наступал вечер.

 

***

 

— Служанка?! — гневная гримаса исказило лицо Ллии, как только она переступила порог гостевой комнаты, со всей силы захлопнув за собой дверь.

Тонкие, но словно бы стальные пальцы, впились мне в горло. Ллии хватило усилий всего лишь одной руки, чтобы заставить меня повалиться на колени, напрасно хватая ртом воздух.

— Какой же слабак... — презрительно выплюнула она, глядя на меня, и, сжалившись, разжала хватку, отчего я рухнул на пол и еще с полминуты пытался отдышаться.

— Послушай, — прохрипел я. — Это для твоего же блага. Будет меньше подозрений. Ты не благородная леди, а иных здесь не принимают. Это северяне, они живут по старым обычаям, им столичные нравы не по нутру.

— Конечно! Для меня же... — не раздеваясь Ллии рухнула на кровать, которая, к слову, являлась единственной приличной мебелью в этой комнате. Рядом стоял небольшой столик, а у дверей рядом с платяным шкафом еле держался на ногах захудалый стул. Уже лежа моя спутница продолжила мысль. — А то что, теперь меня поиметь до полусмерти может любой вонючий конюх и ничего ему за это не будет — это тоже твоя забота обо мне? Учти, Роган, если кто-то тронет меня пальцем, я перережу ему глотку, будь он хоть бароном, хоть свинопасом. И плевать на последствия!

Собравшись с силами, я подошел к ней и сел на край кровати, у изножья.

— Я попрошу барона, чтобы к тебе относились с должным уважением...

— Да пошел ты! — удар каблуком сапога скинул меня обратно на пол. — Попросит он... Кем ты себя возомнил? Думаешь, ты теперь здесь всем рулишь?

Я вновь забрался на кровать и попытался утихомирить разбушевавшуюся спутницу.

— Конечно, нет. Мы действуем вместе, сообща...

— Мы действуем по плану Ипата, — оборвала меня Ллии. — Без всяких отступлений от него. Ты меня понял?

Я кивнул. В конце концов, она права. Я заигрался. Ипату все это могло не понравиться, а результат этого мог сильно огорчить уже меня.

— Помоги снять сапоги! — повелела Ллии.

Я недоуменно посмотрел на нее. Потом вдруг на оказавшуюся у меня на коленях ее ногу.

— Давай-давай, — подбодрила меня Ллии. — Или ты думаешь, что я буду сама это делать?

Печально вздохнув, я взялся за ее сапог и стянул с ноги. Потом второй...

— А теперь — раздеться.

Удивление продолжало нарастать, по мере того, как мне пришлось снять с нее куртку, блузку, штаны...

— Там ванную приготовили... — робко произнес я, когда она схватила меня за шиворот и притянула к себе.

— Ишь ты, какой чистюля стал! — с издевкой воскликнула Ллии. — А как немытых деревенских девок лапал — уже забыл? Не забывай, кто ты на самом деле, Роган. Ты можешь строить из себя кого угодно за стенами этой комнаты, но здесь, со мной, ты будешь прежним.

— Но Ипат... — мне удалось найти еще один аргумент, прежде чем она придавила меня к кровати своим весом.

— Ипат далеко. Тем более, если ты не будешь спать со своей служанкой, то какое еще оправдание можно найти, когда утром ее обнаружат в твоей постели? Или ты думаешь, я буду спать с этими вонючими слугами в их стойлах? — ловкие пальцы нашли шнуровку на моих штанах и быстро с ней расправилась, после чего я почувствовал, как штаны сползают вниз, выпуская на волю уже изрядно затвердевший член. Стало понятно, что дальнейшие возражения будут уже неуместны.

— Ого! — шутливо удивилась Ллии. — Это ты на меня так реагируешь или до сих пор от дочки барона в тихом восторге? Я видела, как ты на нее пялишься...

Продолжать я ей не дал, заняв ее рот куда более важными в данный момент вещами.

 

***

 

-…мир меняют люди. Каким бы он ни был изначально, со временем он становится таким, каким его представляет человек. И если мы похожи, то и миры наши тоже будут похожи. Это логично, — заложив руки за спину, я закончил выводить изящную мысль и замер в ожидании произведенного эффекта.

Марина удивленно приподняла бровь и заметила:

— Ты говоришь как столичные философы.

Шел третий день моего пребывания в замке. Барон так ни разу и не проявил интереса к нашим с Ллии персонам, а вот Томлин ежедневно устраивал допросы. Казалось, что его интересует не столько мироустройство Зимли, сколько детали, которыми он рано или поздно смог бы поймать меня на лжи. Но тут его ожидало жестокое разочарование. Я не давал ему ни единого шанса. С ним в разговорах я был максимально собран и сосредоточен.

Куда более приятным оказался интерес Марины. Увы, встречи с ней бывали весьма краткими и носили скорее случайный характер. Похоже, ее от меня старательно оберегали. Вот и сейчас мы столкнулись вместе на балюстраде, когда я решил вечером прогуляться по замку. Ллии осталась в комнате, нежась в разобранной кровати, а вот меня что-то тревожило, не давало покоя, гнало прочь из душных помещений. Конечно же, едва завидев меня, у юной баронессы сразу же неподдельным интересом засверкали глаза, и она принялась за расспросы. Сегодня наша беседа была посвящена в основном природе, но не только.

— В нашем мире мы много времени посвящаем обучению, познанию, — ответил я на замечание Марины. — Понимание проистекает из познания.

Она милейшим образом улыбнулась, и я поплыл…

— А ты в своем мире кем являешься? Ученым?

— Нет, что ты… — облокотившись на ближайшие перила, мне пришлось отвести взгляд. — Я учусь, но еще не ученый.

— Учишься? — ахнула девушка. — То есть ты до сих пор учишься?

— Некоторые учатся всю жизнь, — буркнул я и, видимо, недовольство в моем голосе дало ей понять, что разговор стоит вернуть в прежнее русло.

— А сколько у вас небесных светил? — продолжился расспрос.

— Одно, — быстро нашелся я с ответом. — Всего одно.

— А лун?

— Одна.

— А звезд?

Я чуть было снова не ляпнул, что одна, но тут странный шум у ворот отвлек наше внимание.

— Кто-то приехал! — воскликнула моя собеседница и, схватив меня за руку, потащила вниз. — Пойдем, посмотрим!

Тревога в моем сердце нарастала, и желания смотреть не было вовсе, но противиться Марине казалось невозможным. Я поспешил вслед за ней.

 

Во дворе уже собирался народ. Здесь был и барон, и мэтр Томлин. Чем-то все это напоминало тот день, когда мы с Ллии пожаловали в замок, но теперь здесь встречали других.

Новоприбывшие оказались верхом, их было двое: тоже мужчина и женщина. Первым двигался здоровенный детина в странной одежде, сочетавшей в себе изящество парчового дворянского наряда и грубость меховой накидки диких охотников. Длинные волосы на его голове были собраны в пучок, а левую половину лица полностью покрывали загадочные татуировки, сбегавшие вниз по шее и, похоже, не заканчивающие свой путь на этом. Взгляд карих глаз не сулил ничего хорошего, на правом боку покачивался древнего вида меч.

Несмотря на достаточно юный вид, этот человек производил впечатление опытного убийцы.

Женщина же, двигавшаяся следом, наоборот, была уже не молода, но ее обветренное лицо все еще сохраняло на себе черты былой красоты, а тело даже через просторные одеяния притягивало взгляд своими приятными формами. Рыжие локоны с редкими седыми прядками спадали вниз по плечам подобно языкам пламени.

Оба гостя были в богато расшитых плащах.

Меня неожиданно затрясло, я поспешно вырвал руку из ладони Марины и отступил назад. Девушка этого даже не заметила, полностью увлекшись созерцанием приехавшей пары.

Когда лошади наконец приблизились к встречающим, женщина с ловкостью спрыгнула на землю и произнесла:

— Возрадуйтесь! Ибо к вам явился Избранный! Тот единственный, кому суждено спасти этот мир от приближающейся тьмы!

Мужчина что-то рыкнул на незнакомом мне языке и с явным неудовольствием тоже спешился. Никаких поклонов и знаков уважения к барону и его приближенным не последовало. Пришелец нагло принялся разминать затекшие мышцы.

Я украдкой взглянул на барона. Его лицо, как и прежде, ничего не выражало, зато на губах Томлина появилась неприятная улыбка.

— Единственный? — переспросил он у женщины.

— Единственный! — вновь пафосно произнесла она. — Нокха-Ра-Нгар Светозарный, Воин Последней Надежды, предсказанный. Древние знамения свершились! И вот он явился к нам из другого мира, чтобы спасти…

— Да ну! — хмыкнул мэтр, перебивая гостью. — Какая незадача! Ведь у нас уже есть Избранный. Получается, твой — не единственный.

Собравшиеся расступились, и я оказался как раз перед взором загадочной женщины.

— Олег из Зимли, Избранный, — удосужился моим представлением Томлин. — Спаситель мира.

Я расправил плечи и попытался сказать что-то стоящее, но женщина, не дав мне и рот открыть, выкрикнула:

— Святотатец! Лжец! — и тут же следом сказала что-то Светозарному, похоже, на его языке.

Теперь и его взгляд упал меня. Новоявленный Избранный не стал ничего говорить — он молча обнажил меч и зашагал в моем направлении. Будто гора надвигалась, неотвратимо, неудержимо. Я только успел выхватить свою шпагу, как тут же пришлось парировать мощный удар, которым я был отброшен на землю.

Толпа вокруг зароптала, но никто не спешил вмешиваться. Что-то закричала Марина, извиваясь в объятиях барона… С ужасом я понял, что судьба моя решится здесь и сейчас.

— Истинный Избранный! — послышался голос проклятой женщины. — Он в поединке доказал свое предназначение! Святотатец должен умереть!

Нокха-Ра-Нгар занес свой клинок, чтобы завершить дело, но тут вдруг позади меня раздался громкий хлопок, и в голову моего противника вошла пуля, пройдя чуть выше переносицы. Воин Последней Надежды безмолвно рухнул на землю.

Все взоры обратились туда, откуда прозвучал выстрел. Не стал исключением и я.

У выхода из донжона стояла Ллии с ружьем на плече. Рядом, держась руками за пах и корчась от боли, валялся стражник — по всей видимости, прежний владелец оружия, прервавшего путь Нокха-Ра-Нгара. Ободряюще улыбнувшись мне, Ллии пружинистой походкой направилась к месту поединка.

— Что тут у нас? — спросила она, взглянув на дело своих рук.

— Ты только что убила Избранного, — поведал ей Томлин и тут же закашлялся.

— Да ну? — не обращая внимания на его приступ, удивилась моя спасительница. — У него на лбу что ли это написано? Я не очень понимаю значение этих символов на его лице, но будь он Избранный, он бы не валялся сейчас здесь в с пулей в башке. Избранный жив, вот он. Поднимайся, Олег.

Я встал на трясущихся ногах и, не выдержав, ухватился за руку Ллии.

— Убийца! — полный горя крик разнесся над площадью — это рыжеволосая женщина пала на колени возле трупа Светозарного. — Ты не понимаешь, что наделала! Ты убила надежду этого мира на спасение! Будь ты проклята!

Подняв искаженное ненавистью лицо, женщина вытянула руку в сторону Ллии и гортанно произнесла непонятные слова. Ее пальцы зашевелились, выплетая в воздухе сложный узор, и тут же кто-то из толпы истошно завопил:

— Ведьма! Она ведьма!

Народ в ужасе заохал, а на женщину моментально навалилось сразу четверо солдат барона, прижав ее к земле. Посыпались удары, заставившие ведьму закричать от боли.

— Убейте ее, — приказал барон, но не успел один из солдат выхватить из-за пояса дагу, как вмешался Томлин, только-только сумевший перебороть очередной приступ кашля.

— Прошу, барон, позволь прежде мне поговорить с ней, — мягко попросил он. — Мы считали, что вся магия тысячи лет назад исчезла из нашего мира, а тут наткнулись на живую колдунью. Позволь мне побеседовать с ней. Я думаю, она многое может рассказать…

— Она такая же ведьма, как ее спутник — Избранный. Шарлатаны. Впрочем, как хочешь. Убей ее после, — кинул барон Томлину и отправился прочь.

— Труп убрать, а ведьму в темницу, — повелел мэтр слугам, после чего обратился ко мне. — Тебе несказанно повезло, Избранный. Но твоя служанка слишком много себе позволяет. Выпори ее как следует, иначе это сделаю я.

Ллии вспыхнула от гнева, и мне пришлось крепко сжать ее локоть, дабы удержать от необдуманных действий.

— Да, мэтр Томлин. Я обязательно накажу ее.

— Надеюсь, надеюсь… — кастелян отмахнулся от меня, направившись поскорей за солдатами, что тащили неистово брыкающуюся ведьму к неприметной двери, чуть в стороне от главного входа в донжон.

Начинал накрапывать дождь.

 

***

 

В другом мире не может быть таких мечей — этих неизящных железяк, что ломают людей, превращая их в кровавое месиво. Разумные люди конфликт должны разрешать без боя. Неужели и в другом мире царит эта жестокость? Что это варвар мог принести сюда? Чем он мог помочь… И ведьма с ним…

Но ночь комет свершилась. Зажглась новая звезда на небосклоне. Великое сияние Севера видели далеко на юге… Знамения, предсказанные древними, сбывались.

И пусть Ипат, хохоча, говорил, что все это бред, а Избранного придумали только недавно, чтобы отвлечь народ от государственных проблем. Напугать Темными Временами, чтобы слушались и не думали ропать против власти.

Но если все же…

— Ты смятен и растерян, я вижу, — легкая ладонь легла на плечо, отрывая меня от тяжких дум.

Мне стоило неимоверных усилий разжать пальцы, сжимающие перила балкона и повернуться к баронессе, неслышно подошедшей сзади. Я снова вернулся на место нашей недавней встречи, вернулась и она. Что-то усердно тянуло нас друг к другу, сталкивая смущенные взоры.

Прошло уже больше часа с момента убийства Нокха-Ра-Нгара, а меня не переставала бить мелкая дрожь. Близость ли смерти была тому виной или факт объявления Избранного — я сам не мог ответить на этот вопрос.

— В тебе поселилось сомнение, — ладонь Марины медленно заскользила вниз по моей руке. — Ты не уверен в том, что ты — истинный Избранный?

— Да… — прошептал я. — Она… Ведьма… Она говорила…

— Все что-нибудь говорят. Но не всем верят. Я верю тебе. Отец верит тебе. Даже Томлин верит тебе. Этот самозванец уже мертв, ничего не изменилось. Ты — Избранный!

Ее лицо сияло, глаза светились удивительной уверенностью, передавшейся и мне. Я поймал ее ладонь и сжал в пальцах.

— Мне важно лишь, чтобы ты мне верила. Легенды — это всего лишь легенды. Мы сами создаем их, — слова казались донельзя пафосными, но других я подыскать не сумел. — Возможно, в этот момент здесь и сейчас рождается новая легенда…

Но это Марина, улыбнувшись, заметила, что здесь слишком холодно и мокро для легенд, а спустя несколько минут мы уже врывались в ее покои, на ходу скидывая одежду.

Она смущенно лопотала про то, что еще ни разу не была с мужчиной, но служанки ей все уже показали и научили. Снимая с меня рубашку, краснея, хвасталась, что знает даже как с помощью рта заставить человека кончить.

Путаясь в застежках ее платьев, я спросил о том, что подумает ее отец, на что она ответила, что отцу давно плевать на всех, а ей всегда хотелось судьбы лучшей, чем греть постель у какого-нибудь лорда.

А когда я сжал ее юные упругие груди и принялся страстно целовать нежную шею, она прошептала, что хотела бы попасть в мой мир, что жить в этом унылом и жестоком месте невыносимо. Нет сил терпеть этих людей, эту природу, эту жизнь… Она просила взять ее с собой, а я не знал, что сказать в ответ и поэтому лишь усиливал ласки.

— Скажи, Олег, неужели в твоем мире любовью занимаются так же как и в нашем? — уже позже, еле сдерживая стон, спросила меня Марина.

— Язык любви везде одинаков, — сказал я, после чего мы еще долгое время не находили слов, поглощенные выражением своей страсти.

По крыше и окнам нещадно забарабанил проливной дождь.

 

***

 

Подземелье насквозь пропахло страхом. Даже свет газовых фонарей не мог разогнать мрак, царивший с этих узких коридорах. По сторонам тянулись глухие двери. Что находилось там, за ними, мое воображение охотно рисовало, но от этого становилось еще страшней. Стражника же, что вел меня, казалось, ничего не угнетало. Он насвистывал какую-то веселую мелодию, пока мы одолевали поворот за поворотом. Очень скоро я потерял направление и с ужасом понял, что в одиночку не выберусь из этого места.

Но наконец, мы остановились, и вояка качнул головой в сторону ничем не отличимой от десятка других встреченных нами по пути двери. Сообщив, что вскоре вернется, он скрылся в темноте, а я замер, не решаясь заходить.

Что я искал здесь? Зачем мне нужна эта встреча? Что она даст, что изменит?

Но, все-таки набравшись решимости, я отворил засов и шагнул внутрь камеры. Ее внутренне убранство ничем не отличалось от коридора, лишь куча соломы в углу да ведро под справление естественных нужд — вот и все разнообразие. Зацепиться взглядом было решительно не за что, и я с содроганием уставился на ту, что уже второй день обитала здесь. От ее одеяния остались лишь жалкие тряпки, которыми ведьма безуспешно пыталась скрыть грудь и промежность, забившись к стене подальше от света фонаря. Растрепанные волосы потеряли свой огненный оттенок и теперь больше напоминали грязную медь, а седых прядей, казалось, прибавилось, как минимум, вдвое. На лице ее новыми морщинами виднелись следы перенесенных страданий, глаза были едва открыты, а на ладонях и босых ступнях я заметил следы жутких ожогов.

— Дикарские способы заглушить магию, — заметив направление моего взгляда прохрипела ведьма. — Насколько жестокие, настолько и эффективные.

— Мне жаль, — выдавил я из себя.

Моя собеседница невесело хмыкнула.

— Мне тоже. Но ты же сюда не жалеть меня пришел. Этому вашему зачахлику мало того, что он услышал? Какую на сей раз пытку он придумал?

Мне пришлось пояснить, что я не от Томлина. Путаясь в словах, я пытался сформулировать цель своего визита и наконец спросил, отведя взгляд в сторону:

— Твой спутник, он и вправду был Избранным?

— А ты? — донеслось до меня. — Нет, можешь не отвечать. В этом мире, где все друг другу врут, даже правда ничем не отличима от лжи. Поэтому я скажу тебе тоже самое, что твоему другу — я не знаю. Мне ведомо лишь то, что он говорил на языке, на котором никто давно не говорит, мне ведомо лишь то, что я видела то, что он называл Вратами Времени, что в нем таилась невероятная сила и мощь… Но теперь это все не важно. Он умер, а скоро и мой черед.

— Врата? Ты видела их? — я остолбенел. — Где? Они… и вправду существуют?

Вот оно! Меня озарило, моя жизнь обрела смысл и новую цель.

— Возможно, — видимо, увидев что-то переменившееся в моем лице, осторожно произнесла ведьма и чуть приподнялась.

— Отведи меня туда! Слышишь! — я порывисто шагнул к ведьме, но та вдруг с криком отшатнулась от меня.

Мне пришлось срочно отступить, принявшись извиняться:

— Прости меня… Просто помоги попасть к этим Вратам… Пожалуйста.

— Ты вытащишь меня отсюда? — она подняла зареванное лицо. — Если я отведу тебя, ты вытащишь меня отсюда?

— Да! — пообещал я. — Я вытащу тебя.

— Когда? — ведьма на коленях подползла ко мне и обхватила за ногу. — Пожалуйста, не оставляй меня здесь еще на день. Я не выдержу! Ты не понимаешь, это невозможно вынести, я не смогу больше…

— Я придумаю что-нибудь! Я обязательно придумаю! — с трудом отцепив ее руки от себя, я поспешил выскользнуть за дверь.

— Не оставляй меня! — заглушено донеслось из камеры. — Прошу тебя! Не оставляй меня!..

Ее голос мне слышался еще долгое время, даже когда стражник вывел меня обратно на свежий воздух.

 

***

 

— Ну и зачем ты меня сюда привел? — зябко ежась на холоде, Ллии хмуро посмотрела вдаль. Ничего особенного и потрясающего взгляд там не было. Даже со стены, куда мы с ней поднялись, не видно было ни зги из-за наползающего тумана.

— Мне нужна твоя помощь, — я посмотрел по сторонам, нет ли поблизости стражников. Их не оказалось. И я вкратце изложил суть своего плана по спасению ведьмы из плена.

Ллии поначалу молча переваривала сказанное, после чего изрекла:

— Ты рехнулся, Роган? Нам не нужны проблемы. Барон ее уже приговорил. Мы сейчас ничего не сможем сделать.

— Но мы должны! — в сердцах выкрикнул я.

— Мы должны дождаться Ипата! — Ллии тоже повысила голос. — Ты говорил с бароном?

Я кивнул. Сразу после посещения тюрьмы я имел такой разговор, но проще, кажется, было бы уговорить скалу, чем барона. Томлин же на мое предложение лишь ухмыльнулся, сообщив, что при всем уважении к Избранному, он подчиняется другому.

— Тогда действуем по-прежнему. Ждем Ипата. От него, кстати, весточку передали — он с ребятами будет через два дня.

Два дня… Меня словно ледяной водой окатило. Как же я забыл… Всего лишь два дня осталось… И все будет кончено. Суматошно я прокручивал в уме варианты развития ситуации, но все как один выходили печальными. Мне нужно было действовать и действовать быстро.

— Наконец-то не нужно будет больше лебезить перед этими мужланами, — тем временем размечталась Ллии. — Знаешь, я лично выпотрошу Томлина, или нет, посажу его на пушку и... А эту мелкую сучку, баронессу, хочешь, я попрошу Ипата оставить тебе? Роган…

Я пристально взглянул на свою сообщницу и процедил:

— Она не сучка.

Ллии изменилась в лице.

— Ты что? — она долго вглядывалась в меня, после чего ее осенило. — Да ты уже успел поиметь ее! Вот уж не думала… И что, втюрился? Решил, что ты ей нравишься? Роган, ты болван, она переспала с тобой только потому, что думает, будто бы ты — Избранный. Когда она узнает правду…

— То она ей не поверит. Они все думают, что я Избранный. Так чем я отличаюсь от того Избранного, о котором пишут легенды? Легенды врут, я вру. Все зиждется на вранье. Правители правят ложью, люди кормятся ложью… Побеждает тот, кто врет правдивее.

— Ты точно рехнулся, Роган… Послушай, пока не поздно, одумайся. Ты — не Избранный. В пропасть легенды, это все сказки, которым верят лишь дураки. Или забыл, как вы с Ипатом сами все это придумывали? Этот другой мир, эти магические врата… Неужели ты не понимаешь, нет никакой угрозы для мира. Никаких чудовищ и нечисти не будет. Все эти знамения высосаны из пальца. Магии больше не существует, а человек достиг такого могущества, о котором древние волшебники и не мечтали! Или ты думаешь, что тебе дадут шанс попасть в высшее сословие? Решил изменить свою жизнь, а, Роган? Поиметь дочку барона, стать дворянином…

— А тебе самой не надоела эта жизнь? — перешел в контратаку я. — Быть подстилкой у Ипата и его друзей, рисковать жизнью каждый день и ждать, когда же тебя все-таки вздернут на суку солдаты? У нас появилась возможность…

— Заткнись, Роган! Иначе я вырежу твой язык! — зашипела Ллии. — Я не предам Ипата, и не позволю тебе его предать!

Она приблизилась ко мне.

— Я уже убила одного Избранного, убить тебя будет не труднее.

— Но в этот раз тебе это не сойдет с рук, — я попятился. — Ты здесь и жива только благодаря мне.

— Плевать! — в ее руках сверкнул нож, и мне пришлось быстро выхватывать шпагу. Томлин распорядился, чтобы мне выдали новое оружие, соответствующее статусу. Шпага была явно не из дешевых, и фехтовать ей было одно удовольствие.

— Я не хочу драться, Ллии! Ты свободна уйти, я попрошу, чтобы тебя не трогали…

— Я свободна уйти и без твоих просьб, Роган! Если нужно, я перережу всю охрану и барона в придачу.

Она могла. Я знал, что она могла. В нашей затее ее задачей было именно перерезать всю охрану, и теперь, несмотря на лучшее оружие, я оценивал свои шансы на успешный исход надвигающейся драки как очень невысокие.

Мой взмах клинком лишь рассмешил ее.

— Ты слабак, Роган. Слабак и предатель. Предав барона, ты бы обогатился, но, предав Ипата, ты умрешь.

Я был загнан в угол. Мне ничего не оставалось, кроме как неистово замахать шпагой, пытаясь не подпустить Ллии и истошно завопить "На помощь!"

Туман неспешно накрывал все вокруг, а я все пятился назад, оттягивая неизбежное. Ллии наступала спокойно, расчетливо. Ей не нужно было ничего делать, чтобы вогнать меня в безудержный страх. В этот раз все было не так, как в поединке с Избранным. Тогда я даже не успел испугаться, а в этот раз мне хватило времени осознать всю тщетность своих стараний. Никто не придет на помощь, ближайшие стражники наверняка греются в натопленной сторожке и, даже заслышав мой голос, утонувший в тумане, смогут успеть лишь к остывающему трупу.

Бежать, что есть силы, надеяться, что Ллии меня не догонит... Она догонит. Я был обречен, и она понимала это. Она не торжествовала, не спешила, она медленно отжимала меня назад, выгадывая момент для удара. Я знал, что этот удар будет последним, второго не понадобится...

— Что здесь происходит? — сипло прозвучавший голос за моей спиной заставил меня взметнуться вверх от неожиданности. Последовавший за этим надсадный кашель не оставил сомнений в личности говорившего.

Ллии же, едва заслышав его, досадливо закусила губу и бросилась прочь от меня в туман. Однако далеко уйти ей не удалось. Послышался недолгий шум потасовки, после чего уже передо мной возник сам барон Кровицкий во главе отряда стражников. В правой руке он сжимал окровавленный нож, а левой — тащил за волосы хрипящую от боли Ллии. Я заметил жуткую рану в ее правом боку.

Бросив быстрый взгляд на меня, барон шагнул в проем между зубцами стены, намотал локоны Ллии на кулак и выпростал руку вперед, заставив мою бывшую товарку повиснуть высоко над землей. От боли в выдираемых с корнем волосах Ллии пронзительно закричала. Она пыталась ухватиться за руку барона, но никак не могла дотянуться, и все что ей оставалось — это кричать и царапать пальцами стену.

— Пожалуйста, не надо! — отойдя от потрясения, попросил я за Ллии. Пусть она пыталась убить меня, но это можно было понять, а вот хладнокровно бросить ее на смерть казалось неправильным. Совершенно неправильным. — Она не виновата...

Кровицкий опять посмотрел на меня, ничуть не изменившись в лице. После чего, взмахнул ножом, оставив в руке лишь обрезанные пряди золотистых волос, отправив Ллии навстречу с землей. Ее падающее тело тут же поглотил туман, заглушив и звук падения.

Барон поднес волосы к лицу и вдохнул их аромат. Вдоволь же надышавшись, выбросил прочь и быстро покинул стену.

— Я же говорил, что она слишком много себе позволяет, — тем временем поделился своими соображениями Томлин, подойдя ко мне. А я все не отводил взгляда от того места, где еще недавно видел Ллии, не веря в ее гибель. — С этими женщинами постоянно какие-нибудь неприятности...

Он опять закашлялся и я не смог разобрать, что же он сказал дальше. А спустя мгновение почувствовал удар в живот, согнувший меня пополам.

Двое солдат схватили меня под руки и потащили куда-то вслед за Томлиным.

 

Комната пыток, куда мое вяло сопротивляющееся тело притащили вскоре, поражала воображение. Не будучи особенно искушен в этом искусстве я, тем не менее, очень легко представил, что практически любой участок тела человека с помощью имеющихся здесь сооружений и инструментов мог превратиться в источник невыносимой боли. А когда пришло осознание, что сейчас мне на собственной шкуре придется испытать что-то из арсенала Томлина, стало отчаянно страшно. Я начал вырываться из рук, держащих меня солдат.

За что и получил в живот второй раз.

Сопротивляться дальше не было уже никакого смысла, и я покорно позволил себя приковать к ближайшей дыбе. С каким-то циничным сожалением подумалось, что лучше бы меня прикончила там, на стене, Ллии, чем сейчас по кусочкам нарежет Томлин.

А тот уже, собственной персоной, возник передо мной.

— Кто ты и зачем приехал сюда? — прозвучал вопрос.

Губы не слушались, но все-таки я смог выдавить из себя:

— Мое имя — Олег. Я Избранный.

— Врешь, — оскалился Томлин в жуткой ухмылке, от которой меня передернуло. — Ведьма все рассказала о вашей милой беседе. Никакой ты не Избранный.

— Это она врет! — я попытался собрать волю в кулак и остаться спокойным. — Она ненавидит меня, ты же сам все видел и слышал там, на площади.

— Нет, — возразил мой мучитель. — Она не врала. Люди перед смертью становятся очень правдивыми. Знаешь, я верю человеку лишь тогда, когда он кричит от боли. В остальных случаях — сомневаюсь. В словах ведьмы я не сомневаюсь. Она все рассказала, выложила все, что только знала. Эти женщины, они такие болтивые… Особенно, когда их медленно поджаривают… И ты мне тоже все расскажешь. Либо сейчас, либо чуть позже. Итак, я повторяю вопрос — кто ты и зачем приехал сюда?

И я сдался. Это было не время и не место для геройства. Кому стало бы легче от моих мучений, в результате которых я бы все равно все рассказал, рано или поздно? Да, это была трусость, это была подлость, но мне хотелось жить, мне нужно было жить, я должен был сделать все возможное, чтобы добраться до Врат…

У подлости и трусости всегда множества оправданий.

Я рассказал Томлину все как есть: о плане Ипата, по которому мне, прикинувшись Избранным, нужно было попасть в замок, все вызнать, сообщить и, в назначенное время, открыть ворота для нашей банды. Не умалчивая ничего, я сообщил и о том, что Ипат через два дня прибудет сюда. В деталях поведал о численности и вооружении банды, предположил даже маршрут и тактику нападения. Все, лишь бы меня не трогали, лишь бы меня отпустили.

— Что же, — Томлин довольно хохотнул, после чего закашлялся. Достаточно быстро справившись с приступом, он схаркнул на пол. — Я сообщу это барону. Он решит твою судьбу.

— Отпустите меня, пожалуйста! — взмолился я. — Я же все вам рассказал.

— Видишь ли, Роган, — непривычно, словно пробуя на вкус мое имя, произнес Томлин. –Иногда простого прощения мало. Ты обманул нас, а если это тебе так просто сойдет с рук, то люди подумают, что и им барона Кровицкого можно обманывать… Искренне жаль, ты мне нравился. Такое воображение, надо же…

Повернувшись ко мне спиной, он направился к выходу.

— Умоляю, сжальтесь! Никто не узнает! — теряя остатки надежды, крикнул я ему вслед.

Томлин повернулся.

— Ты думаешь, что никто не узнает? Ты действительно так думаешь? — и не дожидаясь моего ответа он покинул комнату.

 

***

 

Я потерял счет времени. Меня бросили в одну из тех камер, что еще недавно посещал в качестве почетного гостя, а теперь тот стражник, что водил меня по этим коридорам, приносил мне еду.

Чтобы не сойти с ума от уныния я мечтал о Зимле. Там, был уверен я, нет тюрем и преступников, там людям нет нужды врать и предавать, там царит любовь и понимание…

Это стало похоже на сон. Я потерял нить реальности, погрузившись в мечтания, мне казалось, что рвется ткань мироздания и я уже где-то на пороге другого мира. В той темноте, что царила в камере, легко было раствориться и забыть о том, где ты находишься.

Поэтому, когда в двери кто-то суматошно начал дергать засов я не сразу сообразил, что происходит. Ворвавшийся через проем свет больно резанул по глазам, вынудив меня прикрыть их рукой.

— Олег! — голос Марины прозвучал во мраке тревожно и испуганно.

На непослушных ногах я поднялся и двинулся на звук.

— Зачем ты здесь? Зачем ты пришла?

Девушка бросилась мне на встречу, чтобы обнять. Через рубашку я почувствовал слезы на ее щеках.

— Что случилось?

— Бежим! — она схватила меня за руку и потянула к выходу. — Нужно уходить, скорее!

Не веря в происходящее, я послушно последовал за ней. А пока мы петляли по пустым коридорам баронесса сбивчиво рассказывала мне, что сейчас в замке кипит битва, барон заманил Ипата и его банду в замок, в подготовленную ловушку, но что-то пошло не так и предполагаемая резня превратилась в серьезную схватку.

— Ты знаешь потайной ход из замка? — обрадовался я.

— Да, — склонила голову Марина. — Но туда сейчас не попасть, там сражаются…

— Как же мы тогда выберемся?

Она не знала. Все, что она могла сделать — это вытащить меня из камеры, пока все стражники заняты битвой.

— Подожди, — я заставил ее остановиться, вспомнив. — Нам нужно вытащить еще одного человека… Ведьму…

Но и тут меня ожидало горькое разочарование — Марина сообщила, что ведьму до смерти замучил Томлин, еще в день моего пленения.

Проклятье! Я был готов взвыть от отчаяния. Неужели все оказалось напрасным? Как теперь мне отыскать эти Врата времени?

— Помоги мне! Ты можешь, Олег! — из ступора меня вывел встревоженный голос Марины. — Ты должен! Мы спрячемся, переждем, когда все закончится и сбежим отсюда…

Я кивнул. Она полагалась на меня, я должен был помочь ей.

Сквозь приоткрытую дверь, ведущую к темницам, я выглянул наружу. Шум и крики после тишины подземелий поначалу оглушили меня. Ночное небо озарял огонь пожара, вспыхнувшего в котельной, горели также и несколько домов в замке. На площади виднелись трупы людей, сражение, похоже, шло уже во всем замке. Лязганье оружия и хлопки выстрелов доносились даже из донжона.

— Что мы будем делать? — послышался голос Марины у меня под ухом.

Я лихорадочно размышлял. Искать убежище в лабиринтах темниц казалось самым простым способом, но выход наружу здесь был один, а, значит, мы бы оказались заперты. Искать укрытие где-то в замке или же пытаться выбраться из него…

— Идем! — убедившись, что никого рядом не оказалось, я потащил баронессу в сторону конюшни.

— Куда мы? Что ты придумал?

— Доверься мне! Мы выберемся! — убеждал я скорее себя, чем ее.

Да, все возвращается к тому, с чего начиналось. Едва ли пешком мы смогли далеко уйти, нас догнали бы в два счета, верхом шансы были повыше, но лошадь слишком хорошая цель, да и наездником я был никудышным…

— На этой машине? — увидев, куда я бросился, воскликнула Марина.

Да, именно на этой машине. Паромобиль служил отличной защитой от выстрелов, на хорошей дороге он мог сравниться в скорости с самыми резвыми скакунами, а уже усталость ему была вовсе не ведома.

Я сел в кресло водителя и принялся вспоминать, каким же образом нужно действовать, чтобы паромобиль двинулся вперед. Ллии легко это все давалось, а вот я никак не мог взять в толк уроки Ипата.

И тут мне на помощь пришла баронесса — вытеснив меня на соседнее сиденье, она принялась деловито передвигать рычаги. На мой удивленный возглас она ответила, что много читала про эти машины.

Как бы то ни было, мы все-таки сдвинулись с места. Паромобиль ходко набрал скорость, и вскоре мы покинули площадь. Рев мотора привлек к нам ненужное внимание, и в нашу сторону прозвучало несколько выстрелов, но ни один не достиг цели.

По пути мы сбили с ног пару зазевавшихся бандитов, и направились прямиком к открытым воротам. Здесь все было усеяно трупами — похоже, что основное действие происходило именно на этом месте.

Выход из замка охраняло четверо человек из свиты Ипата. Едва завидев нас, они тут же начали пальбу. Пули беспомощно стукнули по корпусу паромобиля, и я уже было начал радоваться удачному плану, как вдруг с лязгом опустилась гарса, а с одной из башен прозвучал пушечный выстрел…

 

***

 

В Зимле нет смерти. Там люди научились побеждать зловещую старуху, уходя из жизни лишь по собственному желанию. Кто знает, возможно, даже они способны возвращаться из небытия обратно в любой момент…

— Какая приятная неожиданность — ты жив! — голос Ипата я бы не спутал ни с кем. Легкая хрипотца, что так околдовывала женщин, сейчас обжигала почище факела.

Открыть глаза означало признать свое поражение, увидеть, что все потеряно, все кончено, все напрасно.

Я и признал это.

Мы опять очутились на треклятой площади, на сей раз среди довольных победой бандитов. Сюда стаскивали награбленное, грузили все на телеги, деловито готовясь покинуть замок — Ипат был знаменит тем, что его банда всегда делала все молниеносно и никогда не задерживалась на одном месте, чтобы не попасться в лапы имперских отрядов. Разграбление замка грозило обрушить на него уже регулярные войска, а значит, нужно было действовать максимально быстро.

С трудом поднявшись на ноги, я осмотрелся: Марина стояла чуть поодаль от меня, каким-то удивительным образом ей удалось избежать серьезных ранений. Что не скажешь обо мне. Ипатовым головорезам не обязательно было связывать мне руки — в теперешнем состоянии я вряд ли смог бы доставить им хлопоты. Все тело ломило, голова кружилась, от правого уха до ключицы чувствовался ручеек запекшейся крови.

Больше живых обитателей замка я не видел.

— Мы сделали это! — не удержался от хвастовства Ипат и кивнул мне на ружье, что держал здоровяк, находившийся рядом с главарем банды. Рябой… Когда-то мы с ним были почти друзьями, теперь же он смотрел на меня с ненавистью.

Со штыка же, что крепился к его ружью, на меня с улыбкой стеклянными глазами таращилась насаженная голова барона Кровицкого.

— Да-да, друг мой! — Ипат подошел ко мне. Ростом он не отличался, поэтому, чтобы взглянуть мне в глаза, ему пришлось схватить меня за ворот и притянуть чуть вниз. — Несмотря на все твои "услуги". Скажи, Роган, что могло быть проще — сидеть на жопе ровно, притворяясь Избранным? Куда ты полез, а? Я тебе доверял, а ты... Ллии вот из-за тебя…

Коротышка дернул головой.

— Из-за тебя, сука, куча хороших ребят сегодня полегла. Рябой вот очень хочет оторвать тебе яйца… Я, в принципе, тоже. Что думаешь, Роган, как с тобой поступить?

Я молчал. Ответ на этот вопрос никому был не нужен.

— Да что ты с ним треплешься, Ипат! — рыкнул Рябой. — Кончать его надо!

Ипат лишь поморщился. И подошел к Марине.

— Хорошенькая… — вздохнул он. — Даже жаль. Она тебе нравится, Роган? У вас роман? Ты так героически пытался ее спасти…

Я до боли сжал зубы, понимая, куда идет дело.

— Не трогай ее… — мой голос показался мне чужим. — Убей меня, если хочешь, но не трогай ее. Она не виновата…

— Конечно, она не виновата, — согласился Ипат. — Виноват ты и только ты. Но любой твой поступок влечет за собой последствия для других. И для нее — тоже. Закон мироздания.

Коротышка оскалил зубы, обращаясь к Марине.

— Леди, я привык с дамами обходиться галантно, но сегодня, увы, не тот случай. Мои ребята сильно натерпелись за этот день и хотели бы какой-то разрядки, что ли… Вы, милая, очень лакомый кусочек и не поделить его на всех было бы нечестно. Мы же все делим. С другой стороны, мне как-то не по нутру подобные развлечения, я сторонник чистой и взаимной любви, а вы вряд ли воспылаете чувствами ко всем моим бандитам. Поэтому я дам вам выбор.

Достав из-за пояса нож, Ипат протянул его девушке.

— Позор или смерть. К сожалению, самые распространенные в этой жизни варианты.

— Нет, Ипат! Прошу! — я попытался броситься к нему, но Рябой быстро сбил меня с ног и добавил от души ногой по ребрам.

Марина обратила заплаканное лицо ко мне. Ее губы дрожали, силясь что-то сказать, но я так ничего и не услышал.

Нож вошел в девичье сердце легко, и бездыханное тело девушки рухнуло в грязь, смешав краски на платье с красным и серым. Она так хотела покинуть этот мир, и наконец-то покинула.

— Вот черт… — услышал я изумленный возглас Ипата. — Не ожидал. Думал, струсит. Рябой, напомни потом, что с меня пиво.

Вместо ответа верзила рывком поднял меня на ноги и буркнул:

— Чего с этим-то делать будем? Может быть, как того болезного, на пушку?

Ипат всплеснул руками.

— Что ты такой кровожадный? Мы Рогану и так уже жизнь испоганили, правда?

Мне хватило сил лишь выругаться.

— Вот видишь. Думаю, он и сам будет рад уже сдохнуть. Но мы ему такого удовольствия не доставим.

Коротышка вновь приблизился ко мне и заглянул в глаза.

— Понравилось быть Избранным, а? Какая героическая судьба! Какие перспективы! Знаешь, Роган, из таких как ты получаются отличные герои. Красивый, статный, хоть садись и сразу картину пиши. А из меня вот как-то не получается. Мордой не вышел, говорят. Шут хороший получается, а герой — не очень. Вот говорят, судьба, предназначение какое-то, а я думаю, что это все ерунда. Главное, не то, кто мы на самом деле, а как нас могут использовать другие… Мы тут недавно депешу из столицы перехватили, знаешь, что там?

Было видно, что он изнывает от нетерпения, потому, не дожидаясь моего ответа, Ипат рассказал, что в письме из столицы сообщалось: Канцлер отыскал истинного Избранного и собранная комиссия из величайших ученых Империи, изучив все легенды и слова новоявленного Спасителя мира, подтвердила его правоту. И теперь все остальные, кто посмеет назвать себя Избранными, отныне считаются преступниками и их надлежит доставить в столицу для суда. За приличное вознаграждение.

— А о тебе, Роган, вся округа судачит, — поведал коротышка. — Говорят, даже в столице о тебе прознали. Так что благодари меня за то, что я придумал тебе эту легенду. Но раз уже не удалось воспользоваться твоими услугами при взятии замка, то хоть немного заработать на тебе я все же должен. Рябой, нам нужные новые люди. Отвезешь Рогана в столицу, сдашь за вознаграждение и наберешь там еще веселых ребят для наших общих целей. Понял?

Рябой скорчил недовольную гримасу.

— Я же не сдержусь, Ипат, грохну его по дороге.

— Тогда грохни еще кого-нибудь, но без денег не возвращайся. Закончили разговор.

Ипат распорядился, чтобы нам подвели лошадей. Меня усадили в седло, Рябой взял поводья моей лошади в руки и тронул пятками своего коня в сторону ворот, кинув мне через плечо:

— Ну поехали, что ли, Олег из Зимли.

— Твою мать, Рябой! — вспылил внезапно Ипат, прокричав нам вслед. — Сколько раз вам всем повторять — Земля! Правильно говорить — не "из Зимли", а "с Земли"!

 

Светало. С неба на разоренный замок медленно опускался первый снег.

 

***

 

"…А когда ночь пронзит десять комет, когда новая звезда вспыхнет на небосклоне, а сияние Севера воспылает на жарком юге, из мира иного явится Избранный, что спасет этот мир от надвигающейся тьмы. И убоятся его дикие звери, и склонятся перед ним великие правители, а чудовища, что проснутся от долгого сна в глубинах темных лесов, сражены им будут. Он принесет свет, что озарит мир…"

Из "легенды об Избранном"