Зеркала лгут

Ложь разлита в воздухе. Клубы её плавают по комнате, разъедая реальность. Даже зеркала лгут. Всё вокруг фальшиво и эфемерно. Всё, кроме… него самого? Не-ет, и он тоже — искусная подделка, обман, искорёженная кукла.

Пожалуйста, хватит! Сколько можно издеваться?!

Мгновенье назад дом пылал. Огонь с адским проворством карабкался по стенам и страстно облизывал потолок. Казалось, от дыма лёгкие превратились в мешок, набитый осколками тех самых лживых зеркал. Пламя подбиралось ближе. Ещё миг и, смачно облизнувшись, проглотит…

Он только и успел закрыть глаза, чувствуя, как плавятся ресницы. Мертвенно-бледный свет вдруг хлынул отовсюду. Обжёг даже сквозь закрытые веки.

Безумие — на лице и коже рук, в каждой клеточке. У света появились вкус и запах. Вкус страха. Запах …должно быть, смерти, его не все помнят.

Поднять веки. Именно поднять, дрожащей рукой — мышцы лица отказались слушаться, и оно превратилось в пергаментную маску. Следов пожарища не было и в помине. Лишь пустой зал с теряющимся в высоте потолком. Ещё дверь впереди. Чудная, сумасшедшая — скривившаяся, будто рот беззубой старухи, на один бок.

Свет на мгновение, лишь на долю секунды, погас. Но Им хватило. Они обступили стеной. Гниющая плоть, едва держащаяся на костях, струпья, язвы, горящие глаза-угли.

Когтистые пальцы потянулись, стремясь впиться, влезть под кожу, изорвать в клочки.

Внутри головы родился зловещий шёпот. Вначале слов было не разобрать, но затем голос окреп. Казалось, деловито, по-хозяйски зашевелился в черепной коробке.

"Останешься… останься здесь…ос-с…"

Пистолет сам прыгнул в ладонь. Не даться живым!

Хотя…

Зачем мёртвым жизнь?

Снял с предохранителя…Боже, как просто!!! Если — здесь и сейчас — исчезнуть, умрёт и весь этот свихнувшийся мир! Отлично. Теперь ясно, куда стрелять. Промахнуться будет чертовски трудно.

 

Треск и хлопок. А значит, Уна на месте. Злая ирония — местом этим оказалась уборная. Ведь слэп — чувствительная перегрузка, подобно приземлению самолёта. И каждый раз она чувствует давление на мочевой пузырь. Интересно, у всех так, или только у неё? Кто знает, а спрашивать не станешь.

Вроде бы — раз уж оказалась в туалете — пользуйся на здоровье! Но нельзя: в суде поднимут на смех — камера снимает всё без разбору. А запись монтировать запрещено — не примут в качестве вещественного доказательства. Почти как в детстве: хочется, спасу нет, но за дверью спальни темно. Нужно выбраться из-под тёплого одеяла и пробежать по жуткому коридору. Перебороть себя и тьму.

Не так уж, в конце концов, и беспокоит. Терпеть можно, и Уна терпит.

Тихий писк зуммера. Три, два, один — адреналин в кровь, и поехали. Уна открывает дверь уборной. Выходит, не глядя по сторонам, — сейчас только вперёд! — пересекает коридор. Она точно знает: заплывший жиром, обрюзгший охранник смотрит в другую сторону. Остановиться, улыбнуться выходящему из офиса номер два мужчине — допустимое вмешательство. Улыбаться можно. Говорить — нет. Невысокая, слегка полноватая жгучая брюнетка — вот и всё, что он запомнит.

Мужчина, набрасывая на ходу пижонистый белый плащ, рассеяно кивает. Отпускает дверь, поворачивается и исчезает за поворотом. Та захлопнется и без его участия. Он не видит, как Уна проскальзывает внутрь кабинета.

Взгляд девушки шарит по помещению, цепляясь за ящики, тумбочки, шкафы.

Стандартный офисный набор, канцелярский шик: имитация красного дерева и серебряный блеск фурнитуры. Тяжёлые, непроницаемые шторы на окнах. Хорошо. Кому нужны лишние глаза?

Вот он — сложенный вчетверо лист. Уна разворачивает его, даже не стараясь вникнуть в смысл. Сделано: камера всё снимет и превратит в неоспоримый аргумент обвинения.

Зуммер снова пищит, значит, документ получен, занесён в базу. Пора уходить.

Сделано.

 

Сердце отплясывало, ускоряясь. А потом вдруг проваливалось в бездонную пропасть. Мчалось навстречу…чему? Неважно, ведь там — Уна была уверена — её ожидало счастье.

— Та-да-дам, ти-да-да-ти-да-да-там, — неожиданно для себя запела она, хотя сопротивлялась безудержному веселью до последнего.

Как мало нужно человеку — и особенно женщине — для счастья! Свободна от работы, жалованье пару часов назад перекочевало на счёт и терпеливо ожидает возможности её побаловать.

А ещё они наконец-то увидятся. Роман такой занятой. Вечно хмурый, но к его плохому настроению привыкла. Что поделаешь — "бывший русский". Тащит на плечах мировую скорбь. Пропадает неделями неизвестно где. Но не сегодня. Когда же они встречались в последний раз? Десять дней назад или больше… целая вечность. И то в спешке, на бегу. Он почти прошёл мимо. Поникший, сгорбленный, чем-то сильно озабоченный. И ужасный кровоподтёк на левой скуле.

Уна схватила его за руку и сильно дёрнула. Будто пыталась вытащить утопающего из воды. Получилось — он поднял взгляд, вздрогнул. Потом узнал её, улыбнулся широко, открыто. Так только он один умеет.

— Привет, пропажа.

Она чмокнула его в щёку. В правую, а по левой бережно провела пальчиком.

— Где это тебя так?

Роман пробормотал что-то нечленораздельное. Она разобрала всего два слова: "Работа, понимаешь".

— Давай сегодня закатимся в "Арктурианскую пчелу". Я угощаю.

— Знаешь, малыш, не получится.

— Фу, какой противный! — протянула она и обиженно надула губки. — А когда мистер "Я чертовски занят" сможет?

— На следующей неделе, тогда уже точно.

— Хорошо, вернусь из рейса, и ты не отвертишься. Попробуй только!

— Замётано, — с облегчением согласился он, снова улыбнувшись. Тут же превращаясь в того самого, единственного.

И с тех пор не звонит. Мужчины…

Так позвонит она.

Но телефон вероломно предал — окатил холодным душем безразличных к её желаниям гудков.

Один, два, три.

Девятый гудок показался особенно громким и длинным. А когда оборвался — возникла тишина, какая бывает за секунду до слэпа. Уна почувствовала, как время пытается сжать тело. Неужели она ещё там? Одна, вокруг чужой, враждебный мир. Свернулся клубком змей и угрожающе шипит: "Мерзавка, пош-ш-ш-ла вон!" Представилось это так ясно, что она почти услышала звук трущихся друг о друга чешуек.

В следующую секунду тишина лопнула. Десятый гудок разорвал её пополам. Наваждение схлынуло, оставив лишь кислый с горечью привкус во рту. Прежняя радость почти исчезла, подёрнулась тонким слоем серого пепла.

Пятнадцать. Шестнадцать.

Она сбросила набор.

Вот же! Должно быть, ошиблась номером. Конечно, это всё объясняло. Глупая гусыня!

Ещё попытка, и прежняя пустота на том конце. Может, он в ванной? Вышел за сигаретами и оставил телефон? Украли, потерял, в ярости разбил о стену, да мало ли.

Однако сердце… Вначале оно тихонько поскуливало, а теперь стало подвывать.

Набрала ещё раз. Для себя решила, что в последний. Зачем-то невыносимо защипало глаза. Уна заморгала часто, пытаясь прогнать резь. Но помогало слабо: слеза родилась, поползла вниз и, соскользнув по щеке, обожгла уголок рта.

Десять. Двенадцать. Пятнадцать…

А сердце-паникёр ревело в голос: "Немедленно — слышишь?! — немедленно приезжай, бросай всё… спаси! Если ты здесь и сейчас, я жду!"

И вдруг…

— Да.

Голос мужской, низкий и хрипловатый. И самое главное — абсолютно Не Его.

— Добрый вечер, я, должно быть, ошиблась.

Уна назвала последние цифры номера.

— Всё правильно, — ответили ей.

— Тогда Роман как же…

— А вы кем ему доводитесь?

— А вы вообще кто?! — огрызнулась она, начиная злиться, резко встала на ноги и заходила из угла в угол.

Собеседник представился. Фамилия Линдер ни о чём ей не говорила. А вот должность — детектив из службы внутренних расследований — заставила вздрогнуть и снова присесть на край кровати. С этими ребятами она еще ни разу не встречалась, хотя и слышала об их существовании.

— Ещё раз прошу, мэм, назовите своё имя.

Она выполнила теперь ставшую законной просьбу.

— Одну минуточку, — попросили её, и она повиновалась. Ожидала, впрочем, недолго.

— Мне очень неприятно вас огорчать, но… Роман Маркоф обнаружен сегодня мёртвым, мэм.

Уна вновь услыхала свой голос со стороны. Казалось, он сыпал грязными ругательствами. Смысл некоторых из них она и понимала-то с трудом. А потом он умолк, растворившись в слезах и почти зверином рычании.

 

— Привет.

— Привет. Вы тоже здесь новенькая?

— Да, сегодня первый день.

— Будем знакомы, я — Роман.

— Уна.

— Вы не представляете, насколько приятно.

— Мне тоже. Ну? Ещё увидимся?

 

Уна вздрогнула и проснулась. Когда из светлого сна-воспоминания выскальзываешь в холодный мир — это всегда как смерть. Зарылась в подушку, укрылась с головой. На какое-то время сработало. Кажется, она заснула вновь.

Но…

…утро всё равно настало. Солнцу нет дела до творящегося под ним бедлама. Уна попыталась открыть глаза, но это вышло не сразу. Смесь высохших слёз и туши надёжно склеила ресницы.

Будто ожидая её пробуждения, запищал телефон.

— Алло, — прошептала она и едва расслышала собственный голос, тусклый и безжизненный.

— Добрый день, я говорю с госпожой Роа?

— Да, — прозвучало ещё тише.

— Извините, что тревожу, мне неловко вас об этом просить, — равнодушный сухой голос, на автомате говорящий вежливости, — но больше некого.

Очевидно, детектив Линдер был уверен: его узнают и так, поэтому и не счел нужным представляться.

— Что вы хотите?

Некоторое время Линдер молчал, выдерживая паузу.

— Нужно опознать тело.

Уна ахнула.

— Чистая формальность, но её нужно соблюсти. Родных у господина Маркофа не было. Согласно нашим данным, близких отношений он ни с кем, кроме вас, не поддерживал...

Следователь вздохнул.

— Поможете?

На миг возникло желание выкинуть телефон из окна. Тогда, услыхав завывание ветра, Линдер поймёт, что она думает по этому поводу.

— Я помогу, — ответила девушка и мысленно послала детектива к чёрту.

— Замечательно, — отозвался Линдер. — За вами прислать машину?

— Прямо сейчас? — растерялась Уна.

— Только если вам удобно, — ответил он тем же бездушным голосом.

Удобно, не удобно, но уже через три четверти часа её доставили в городской морг. Гигантское здание, пепельно-серое снаружи, стерильно белое внутри. Линдер встретил ее у входа. Он оказался высоким худощавым мужчиной средних лет с серым, испещрённым морщинами лицом. Он поздоровался и предложил следовать за ним.

Лампы заливали холл ярким, чуть голубоватым светом. Её провели по коридору, услужливо поддерживая под локоть. Она то и дело хотела закричать: "Отпустите, пойду сама". Но не стала, понимая, что сейчас не справится с такой длинной фразой.

Следующие полчаса из жизни Уна предпочла бы вычеркнуть. Не видеть ровные ряды прозрачных коробочек с прессованным прахом. Наборы посверкивающих холодным блеском инструментов. Серые, безразличные к чужому горю люди.

И Роман, изуродованный, непривычно мёртвый.

А когда всё кончилось, ей почему-то сразу стало легче. Как миновавшему точку возврата лётчику: назад дороги нет, мрачная определённость безнадёжности.

Линдер, заметив перемену, отвёл её в просторный зал без окон, но с диванами и столиком. А когда Уна устроилась на одном из диванов, задумчиво сказал:

— Вы знаете, это очень странное самоубийство. Не возражаете, я спрошу одну вещь? Насколько вы были близки?

Уна вспыхнула.

— Это допрос?

— Нет, мэм, что вы. Просто есть вещи, которые меня смущают. Послушайте, Роман был ... скажем, модником? Или нарциссом?

— Конечно же, нет! Какая нелепость!

Линдер кивнул.

— И я так подумал. Но знаете, что интересно? Он застрелился, глядя в зеркало.

Зеркало? Озноб пробежал по спине Уны. Почему именно зеркало?

— Вот и я думаю, почему зеркало, — сказал Линдер, и девушка осознала, что последнюю фразу произнесла вслух.

— А знаете, что ещё интересно?

Не найдя сил справиться с голосом, Уна мотнула головой. Линдер внимательно взглянул ей в лицо.

— Вам плохо?

Не дожидаясь ответа, он подал ей пластиковый стаканчик с водой.

— Вот, выпейте.

Благодарно кивнув, Уна последовала совету. Прохладная вода хлынула в пищевод, и горло отпустило.

— Спасибо, — хрипло поблагодарила она.

Линдер кивнул и продолжил:

— Так вот, на колонне, ближайшей к двери, обнаружена кровь Романа.

— Что же тут странного? Кровь появляется, если люди стреляют себе в голову.

Линдер бросил на девушку быстрый взгляд.

— Странно то, как эта кровь располагается на колонне, — вкрадчиво сказал он, сделав ударение на слове "как". — Предположим, ваш бойфренд покончил с собой, сидя у зеркала, — а траектория пули это подтверждает, — значит, кровь обогнула колонну и отпечаталась с противоположной от тела стороны. Иных ран нет. Роман умер мгновенно. Допустим совсем невероятное — ему помогли: умер он рядом с колонной, а потом его усадили за стол. Но следы перемещения тела отсутствуют. Как и признаки того, что пол мыли. Не по воздуху же его доставили? Отсюда вопрос: как кровь попала на колонну?

Почему-то эта деталь особенно испугала Уну. Она потянулась за сигаретами, но Линдер кивнул на запрещающую красную табличку. Чертыхнувшись, девушка с силой швырнула пачку в урну и вызывающе взглянула на детектива. Но тот, казалось, даже не обратил на это внимания. Он рассеянно смотрел в другую сторону.

— От меня ещё что-то требуется? — ледяным тоном спросила она.

— Нет, спасибо, что выкроили время. Я вас больше не задерживаю, — засуетился Линдер. — Может быть, подвезти?

— Я сама как-нибудь доберусь, — мысль о ещё хотя бы минуте в обществе детектива вызвала тошноту.

 

Решение пришло само. Ей даже показалось, что она проснулась с этой волнующей мыслью. Сразу все переживания дня показались никчёмными и пустыми. Линдер со своими странными взглядами отошёл на второй план.

Она же слэппер! Конечно, организация постаралась вдолбить ей мысль об опасности недопустимого воздействия. И Уна была согласна с доводами. Но теперь… умер Роман.

Она всё исправит, сможет исправить, должна…

Ворочая эту фразу во рту, будто горькую, но спасительную таблетку, она добралась до работы. Пускай сегодня была и не её смена, Уну пропустили внутрь. План действий сформировался в голове и нетерпеливо требовал исполнения.

Лишь один человек мог помочь ей. И уж своего шанса она не упустит.

— Привет, Скот, как твои меченосцы? — спросила она, тихонько войдя в кабинет и остановившись у шарообразного аквариума.

— Ой, здравствуйте, — весело поприветствовал её высокий рыжеволосый парень в белом халате и поднялся навстречу. — Эд совсем плох, грибок, я думаю, а так всё окей.

— Бедный Эд, — протянула Уна сочувственно. — Неужели ничего нельзя сделать?

— Ну, я попробую что-нибудь придумать.

Уна подошла к нему поближе, их разделял только стол.

— Конечно, придумаешь. Ты же ведь умница.

— А вы пришли поработать? — Скот постарался перевести разговор. — Просто вас нет в списке. И я не видел сегодня заявок из прокуратуры.

— И да, и нет, — загадочно улыбнулась Уна. — А если я скажу, что пришла к тебе, ты меня выгонишь?

Скот постарался не подать виду, что взволнован. Но зардевшиеся щёки выдали его.

Как цинична и беспардонна жизнь. Этот парнишка, в сущности, совсем ребёнок, но с докторской степенью. Почти год он смотрел на неё, как на божество. Притворялся, что внимательно изучает её состояние перед слэпом. А сам стремился лишний раз подержать за руку, отсчитывая пульс и заглядывая в зрачки. Так мило, что Уна даже перестала напоминать о мульти-датчиках, предназначенных для этой цели. Сначала ей было чертовски приятно. Но со временем приелось и раздражало.

И сейчас, самое главное, чтобы Скот не заметил раздражения.

— Ну, не положено, конечно… — только и промычал он.

— Скот, мы можем поговорить?

Она облокотилась на стол. Парню открылся замечательный вид на глубокий вырез её платья.

— Я вас слушаю, — заметно изменившимся голосом ответил Скот.

— Мы уже год знакомы, давай на "ты"? А то я чувствую себя такой старой…

— Хорошо. Ты так выглядишь, что я сначала думал, мы почти ровесники.

— О, комплимент. Спасибо, приятно, — улыбнулась она и кокетливо поводила плечами. А вместе с ними и другими соблазнительными прелестями.

Скот смутился ещё больше.

Тут голос Уны дрогнул. В нём появились печальные нотки.

— Скажи, Скот, у тебя есть девушка?

— Нет, по правде, ничего серьёзного. Так, от случая к случаю.

— А ты любил?

Скот опустил взгляд и пробормотал нечто невразумительное.

— Понимаешь, человек, которого любила я, умер.

— Мне очень жаль, правда.

— Ладно, я почти привыкла жить без него. Да… привыкла. Мне очень плохо, Скот, я не вру… но, так уж вышло. Единственное, не знаю, поймёшь ли ты…мы даже не попрощались. И я очень виновата перед ним.

— А сейчас, — продолжала девушка, — отдам всё, чтобы просто ещё раз заглянуть ему в глаза. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, и вы хотите...

— На "ты", помнишь?

— Простите... прости. И ты хочешь, чтобы я…

— Скот, … давай, я заплачу тебе?!

— Меня уволят, если узнают.

— Тогда скажи, что мне сделать? Ну, пожалуйста, если бы ты любил, на что бы был готов? Или может …

Она быстро прыгнула к нему на колени. Прижалась всем телом и горячо прошептала на ухо:

— Я сделаю всё, слышишь?!

И тут же, будто возвращаясь из секундной слабости, из забытья, отстранилась.

— Прости, я не должна была.

Но Скота как подменили. Он порывисто схватил её рукой за талию и притянул к себе. Уна не ожидала от парня такой прыти, и слегка растерялась.

— Уна, поймите…пойми. Я же не железный!

И он сделал то, что совсем не входило в её планы: опустил руку ей на бедро и пребольно впился в губы поцелуем. А когда отпрянул, с придыханием сказал:

— Будем считать это задатком.

Она облизала губу, почувствовав солоноватый вкус, и мягко выскользнула из объятий.

Скот проводил её слегка безумным взглядом.

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше. Сейчас.

Учёный воровато огляделся, будто шкодливый мальчишка.

— Сейчас, значит? Хорошо. Справимся быстро, — он встал с кресла и скрылся за защитным экраном. Уна двинулась за ним. Когда она вошла в операторскую, Скот уже колдовал над панелью управления.

— Точная дата? Время?

Уна назвала.

— Та-ак. Перегрузки в этот раз будут не такими сильными. Супер-точность не нужна…Ага, садись.

Девушка мигом очутилась в кресле. Пристегнулась, нацепила датчики.

Скот подошёл, проверил. Слегка провёл пальцем по щеке Уны. И убрался обратно в операторскую. Дверь за ним с шипеньем закрылась.

— Готова? — донёсся из динамиков голос.

— На всё, — шёпотом ответила Уна.

Воронка пространства-времени захлестнула. Желудок качнулся из одного бока в другой. Свет мигнул и рассыпался дождём осколков…

— Что за чёрт?!

Озабоченный голос Скота рассеял иллюзию. Уна скривилась — чёртовы приступы стали учащаться. Вот спасёт Романа, нужно будет разобраться.

— Что случилось, Скот?

— Четыреста девятая, — бросил он, будто это всё объясняло.

— Какая? — переспросила Уна.

— Ошибка четыреста девять. Конфликт запросов.

Уна привстала с кресла, чтобы видеть лицо Скота.

— Чего? Объясни нормально!

Учёный мельком взглянул в её сторону. Затем вышел из операторской, уселся рядом с Уной и тихо сказал:

— Это закрытая информация … Но ты из своих, тебе, наверное, можно.

— Давай, не томи. Что случилось?

Скот вздохнул и пояснил:

— Ошибка четыреста девять значит, что ты там уже есть.

Несколько мгновений Уна осознавала услышанное.

— Погоди-ка. Хочешь сказать, я уже была там с Романом в момент его смерти?!

Скот кивнул.

— Бред! Когда бы я успела? Он же только вчера…

— Уна, никто и не говорил, что ты успела. Вполне возможно, это была ты… из будущего.

Девушка не нашлась, что ответить. Значит она — та, которая только будет, присутствовала там. Совершенно некстати вспомнился Линдер с его "загадочной кровью".

— И что же я там делала? То есть буду делать? То есть… чёрт! — разозлилась Уна.

— Очевидно, пыталась спасти Романа, — пожал плечами Скот.

— Но ведь он… — Уна прикусила губу. Если Роман по-прежнему мёртв, значит, второй Уне не удалось его спасти. Либо… она там была вовсе не для этого.

— И когда же я смогу туда попасть? Или теперь никогда?!

Скот положил ладонь на плечо девушке, но тут же убрал:

— Я не знаю. И никто не знает. Давай попробуем завтра. Вдруг ты прыгнула в прошлое именно из завтрашнего дня? Хорошо?

Учёный помог девушке выбраться из кресла. Совершенно потерянная, она прошла мимо Скота и направилась прочь из кабинета.

 

Благословенен будь придумавший тьму. Она расслабляет нервы, заботливо укутывает. У слабых духом рождает страх. Смешно.

Уне казалось, будто её нет. И только темнота сидит на краешке кровати и прислушивается к себе. За стеной негромко постанывала скрипка в объятиях виолончели. Всё лучше, чем наглые, до спазмов в животе, электронные басы.

Пустота и скрипка. Уна почувствовала, как к горлу подкатывает солёный с горечью ком.

А, к чёрту!!! Она хлопнула в ладони, зажигая свет. Темнота трусливо поджала хвост. Рванулась в дальний угол и замерла, ожидая нового шанса. И вовремя, поскольку Уне начало казаться, что во тьме появились и стали приближаться бесформенные тени.

Бессмыслица! Зачем этот сумасшедший прострелил себя?! И какого чёрта она там делала? Девушка сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, причинив боль. Такую необходимую сейчас боль. Она отрезвила.

А ведь она была там, когда Роман… Так почему же ни одна её извилинка не сохранила и частицы воспоминаний об этом?

Она не заметила, как начала говорить вслух:

— Скот что-то напутал. Наверное, он не хотел, чтобы я оказалась там и нашкодила ещё больше.

Нет, не сходится. Он был готов на всё. Где ему схитрить, когда вся кровь не в голове. Так смотрел, будто из штанов сейчас выпрыгнет.

Тут она осеклась. Почувствовала, что последняя мысль — о ужас! — взбудоражила, доставила ей удовольствие. Воображение нарисовало несколько ярких картин. В них — обнажённая плоть, пот и стоны.

И вдруг стало противно. До рези в животе, до тошноты. Она ударила себя по щеке. Сильно, беспощадно, на уничтожение.

— Дура! — закричала Уна.

Крик совпал с моментом, когда в комнате погас свет. Показалось вдруг, будто кто-то зажал ей рот и нос холодной скользкой ладонью. Даже запах, удушливо-сладковатый смрад, забрался через поры кожи. Просочился в мозг. Страх пустил корни. Будто голодный паразит, впился во все органы, по-хозяйски пошевеливая отростками.

Уна попробовала зажечь свет хлопком. Но тот отчего-то медлил. Тьма брала верх, довольно потирая руки. Кто знает, есть ли они у неё? Стало страшно по-настоящему. Она рванулась к выключателю на стене. Зацепилась за прикроватный столик и рухнула на пол, взвыв от ужаса.

Ей повезло — сбросила на пол телефон. От удара тот заискрился мягким зеленоватым светом. Уна тут же схватила его обеими руками. Будто меч, направила в темноту, вспоров ей брюхо. Луч осветил зеркало на стене. А оттуда на неё смотрела незнакомая женщина. Нет, в ней что-то оставалось от прежней Уны.

Слишком мало.

И самое главное, Уна почувствовала — на неё смотрела женщина, умеющая убивать её счастье.

 

А на следующий день позвонил Линдер.

— Доброго вечера, мэм. Мы с вами недавно встречались, помните?

— Помню, — поджала губы Уна.

— Не хотите встретиться сегодня? Скажем, через час или два.

От возмущения Уна сразу не нашлась что ответить. Помолчала и выдавила:

— Зачем?

— Как зачем? — удивился детектив. — Неужели такой мужчина, как я, не может пригласить девушку на свидание?

Затем в трубке раздался смех, довольно приятный заразительный. Именно этот смех прорвал плотину терпения. Уна зло прошипела:

— Учитывая обстоятельства, мне кажется, ваш тон несколько…

Ей даже не пришлось заканчивать фразу. Собеседник сам понял, что погорячился.

— Извините, не удержался, — попытался исправить положение Линдер. — Шутка, мэм. Хотел вас ободрить, и только. Ещё раз прошу прощения.

— Допустим, принято. Чего вам угодно?

— Понимаете, дело о самоубийстве вашего друга закрыли. Но у меня осталось несколько соображений, которые никак не дают покоя. И получается, я не могу этим поделиться ни с кем, кроме вас.

Уну будто током ударило. А что, если теперь она сможет разобраться в произошедшем? Вдруг получит шанс спасти Романа?

— Я готова. Куда приехать?

— Если не возражаете, встретимся на нейтральной территории.

— Где хотите.

Гори оно всё! И Уна выбрала самое любимое платье. Макияж и причёска заняли довольно много времени. Девушка целиком отдалась простому делу — приведению себя в порядок. Конечно, старалась она не для Линдера. Скорее для себя. И самую малость для Романа, пусть он и не увидит её такой.

Название ресторана, который выбрал для встречи Линдер, показалось ей знакомым.

Линдер был на месте и явно выказывал признаки нетерпения. Однако попрекать девушку опозданием не стал. Она что-то заказала. Ела пила без вкуса, будто отдавая долг. Линдер же насыщался впрок, как изголодавшийся зверь. А когда закончил, сыто откинулся на спинку стула и спросил:

— Скажите, Уна, — я ведь могу вас так называть? — насколько вы были близки с Романом?

— Вы уже спрашивали, — поджала губы девушка.

— Спрашивал, — согласился детектив. — И вы не ответили.

— Какое это имеет отношение к делу?

— Боюсь, — покачал головой Линдер, — самое прямое. Ну? По шкале от нуля до десяти, насколько?

— Достаточно, — сквозь зубы ответила Уна.

— А конкретнее? — улыбнулся Линдер и подался чуть вперёд.

Стараясь говорить ровно, девушка посмотрела детективу прямо в глаза:

— Господин Линдер, вы заманили меня сюда, чтобы лишний раз допросить? Мне уйти? Я ожидала обратного: вы расскажете мне о новых обстоятельствах смерти Романа.

На лице детектива мелькнуло странное выражение. Затем он успокоился и принял прежнюю расслабленную позу.

— Хорошо. Вы правы. Даже находясь вне работы, я веду себя как неотёсанный коп.

Линдер виновато поглядел в стол. Потом поднял взгляд, и Уна не увидела в нём ни тени раскаяния.

— Понимаете, я не из любопытства спрашиваю. Дело в том, что Роман оставил предсмертную записку. По вашему лицу вижу, вы этого не знали. Тем не менее, это так. И не одну, а с десяток. Все они будто написаны, скажем, нездоровым человеком.

Детектив слегка пригубил кофе. Посмотрел на девушку, словно оценивая, стоит ли продолжать. Их взгляды встретились. Отведя глаза первой, Уна проиграла вчистую.

— Давайте дальше, — попросила она.

— Записки исчёрканы, полны исправлений. Но сводятся к одному. Он просит у вас прощения, кается, говорит, не хотел. Сначала я подумал, что речь идёт о самоубийстве. Но потом...

Линдер снова замолчал, сильно задумавшись.

— Потом понял, — сказал детектив наконец. — Они написаны в течение нескольких дней. Возможно даже, пары недель. Кто же пишет предсмертную записку так долго? И я подумал, а вдруг это не предсмертная записка.

— А что же тогда?

— Не знаю, просто письмо с извинениями. Почему нет?

— Что вы хотите сказать?

— Абсолютно ничего, мэм. Кстати, я упоминал, что в крови Романа нашли следы наркотических веществ? Я бы с таким коктейлем видел единорогов и фей. И двигался бы с трудом. Представляете?

— Я встречалась с ним за неделю до... этого. Он был в порядке, — возразила девушка.

Детектив улыбнулся и кивнул, будто она подтвердила его довод. Память Уны тревожно заворочалась.

 

…Уна схватила его за руку и сильно дёрнула, будто пыталась вытащить утопающего из воды. И у неё получилось — он поднял взгляд, вздрогнул, потом узнал её, улыбнулся…

...поднял взгляд, вздрогнул...

 

Он увидел её и вздрогнул! Как она могла не заметить этого тогда?!

 

Линдер участливо спросил:

— Вам плохо?

— Нет, всё в порядке, продолжайте.

— Если хотите, можем встретиться в другой раз, — с сомнением проговорил детектив, но девушка замотала головой.

— Хорошо, — легко согласился Линдер. — Тогда продолжим. Теперь вы понимаете, я не зря спрашивал о ваших отношениях. Вот вы, например, знали, что у него есть пистолет?

Немного подумав, Уна кивнула.

— По службе ему положено оружие.

— А, скажите, когда вы видели этот пистолет в последний раз?

Девушка задумалась.

— Пожалуй, никогда. При мне он ни разу не доставал оружие.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — тряхнула головой Уна. — Есть у него такой пунктик. Был. Никакого оружия при женщине.

Сказала и ощутила вдруг, как сильно ей не хватает Романа.

— Это правильно. Правильно, — одобрительно закивал Линдер. — Но знаете, что любопытно?

Уна покачала головой.

— Если вы не видели пистолета, откуда же на нём взялись ваши отпечатки?

На мгновение вокруг Уны воцарилась полная тишина.

Тук-тук! Тук-тук!

Сердце, застучавшее прямо в ушах, разрушило безмолвие. Звуки — звон бокалов, разговоры, тихая музыка — тотчас вернулись.

Теперь сомнений не оставалось. Это она. Уна из будущего пришла и убила Романа. Нашла письмо, и выдала его за предсмертную записку. Накачала наркотиками, а потом… Но зачем?

— Думаю, дело не закрыто, так ведь? — услышала она свой голос. Очень спокойный.

Линдер, улыбаясь, покачал головой. И только теперь девушка поняла — выражение на лице детектива, которое она приняла за сочувствие, на самом деле было плохо сдерживаемым ликованием. Плотоядным ликованием охотника, который загнал жертву в угол.

— Ордер сейчас принесут, долго получали, — сказал Линдер, не уточняя, что за ордер. И так понятно.

Уна поднялась из-за стола. Её слегка шатнуло.

— Что с вами? — поинтересовался детектив.

— Вино расшалилось. Мне бы отлучиться ненадолго, — Уна ещё слышала свой голос со стороны.

— Не возражаю, — развёл руки Линдер, а на самодовольном лице ясно читалось: "Никуда ты теперь не денешься".

Оставив сумочку на столе, Уна молча повернулась и пошла к туалету. Брошенный взгляд на выход из ресторана подтвердил её опасения: там дежурила пара человек в штатском. Совершенно не скрываясь, они проводили её взглядом. Будто сторожевые псы: по отмашке хозяина набросятся, собьют с ног и вопьются клыками в горло.

Но Уна успела взять себя в руки. Теперь ей не нужно было мучиться неизвестностью. Правда раскрыта. Да, сука из будущего убила Роман, и попыталась выставить это как самоубийство. Осознание факта придало Уне сил. Хватит плакать и стенать. Настало время действия.

Уборная встретила её полумраком и тишиной. Повезло — кроме неё посетителей здесь не было. Она осмотрелась по сторонам. Должен быть выход, должен…

Вот же — окно под самым потолком! Неведомо кому нужное в клозете. Но упрямые строители продолжают их делать. На благо таким вот неудачницам, как она.

Уна столько раз видела это в кино. Окошко открылось легко и непринуждённо. Будто из него каждый день кто-то вылезает, спасаясь от службы расследований. Она подобрала платье и полезла вверх. Раздался треск. Платье порвалось. Но Уна уже стояла на земле, прижимая к груди туфли. Осмотревшись по сторонам, — не мог же Линдер просто отпустить её! — она, не оглядываясь, нырнула во тьму.

 

Время встало на дыбы. Выгнулось дугой, а Уну сжало в точку. Затем все чувства свернулись в спираль. И, конечно, появилось знакомое ощущение — резь и тяжесть внизу живота.

Уну качнуло. Чтобы не упасть, девушка опёрлась на стену. И замерла. Это не было очередным приступом. Такие знакомые симптомы. Как во время слэпа.

И перед ней — квартира-студия, погружённая в полумрак. Стойкий запах трагедии — тошнотворная смесь лосьона для бритья и слёз безумия. Свет не льётся, он дрожит. Пламя свечи старается спрыгнуть с фитиля, удрать прочь.

Глаза привыкают к темноте, выхватывая подробности. Мутный силуэт в пяти шагах превращается в человека. В единственного во всей вселенной, нужного ей человека.

Роман сидит за столом спиной к ней. Напротив — зеркало. В зеркале — его лицо: скорбно опущенные уголки рта, бритый до синевы подбородок, вертикальная морщина, раскалывающая высокий лоб. Глаза — два колодца. Не человек — восковая фигура.

Мириады чувств бьют Уну прямо в сердце. Ноги подкашиваются, и девушка падает на колени. Губы шепчут:

— Ты жив!

Восковое лицо в зеркале отворачивается от Уны. Одновременно с этим к ней поворачивается Роман. Секунды молчания. А затем в воздухе повисает одно единственное слово. Недоверчивое, но полное скрытой звенящей надежды:

— Ты?!

И тотчас злое колдовство спадает. Чёрные колодцы превращаются в усталые глаза. Воск испаряется с кожи. Это снова Роман. Из его руки выпадает пистолет и с гулким стуком ударяется о столешницу.

Уна вдруг оказывается в объятиях своего мужчины.

— Уна! Это правда ты?! Откуда?!

— Я не знаю! — шепчет девушка. — Не знаю. Да и какая разница?

— Чудо! Настоящее чудо.

Голос Романа взволнованно дрожит. Каждое слово даётся с трудом:

— Я тут с ума схожу... Не появись ты... не знаю, что бы было!

— Потому и пришла, — могла бы ответить Уна, но молчит. Кому нужны слова?

Последние два дня, как туман под солнцем, исчезли без возврата. Она смогла! Смогла! Ликование и счастье переполняют сердце девушки. Время идёт. Или не идёт. Не важно.

Но вдруг…

 

Хлопок. По нервам девушки хлещет страх. Оборачиваясь, Уна понимает, кого увидит. Девичий силуэт в сумраке. Она — та, которая из будущего — пришла разрушить своё-чужое счастье.

— Я чувствовала! Чувствовала, что ей нельзя доверять! — вопит внутренний голос.

И тем сильнее шок, когда она видит серьёзное мужское лицо: небольшой шрам на виске, волосы с проседью. Проседь теряется в полутьме, но Уна знает — она есть.

У двери стоит Роман. В руках — пистолет. На лице сосредоточенное выражение. Роман щурится, привыкая к сумраку. Взгляд бросается к свече на столе. Скользит по зеркалу, а затем впивается в Уну. И отступает.

— Ты?!

Одно слово, один голос. Но какие разные интонации. Теперь в нём испуг, недоверие и даже бессильная ярость.

— Уна?! Что ты здесь делаешь?! Почему опять?!

Только теперь мутные глаза Романа, обнимающего Уну, фокусируются на пришельце. Короткий миг узнавания. А затем улыбка.

— Я знал, — с облегчением говорит Роман, её, Уны, Роман. — Я так долго этого ждал.

Он слегка отстраняется.

— Отойди, Уна. Не мешай ему. Сейчас всё кончится.

— Что кончится?!

— Это, — отвечает чужой Роман. — Отойди, Уна. Так нужно. Мы с ним понимаем.

И почти нежно отталкивает её. Знает, что она не отойдёт по собственной воле. Пламя свечи вздрагивает, будто от ужаса. Густая тень девушки дрожит вместе с ним.

Её Роман, по-прежнему улыбаясь, смотрит на двойника.

— Понимаю, тебя, старик. Встретить её ещё раз в шахте... Ты, в шоке, да?

— Ещё в каком, старик, — через силу улыбается Чужой. Видно, что ему совсем не смешно.

— Давай закончим побыстрее, — выдыхает Свой. Двойник с облегчением кивает и поднимает руку с пистолетом.

Безумие за долю секунды облетает тенью комнату и вонзается в Уну.

— Н-е-ет!

Свечка, задетая рукой, летит на пол. Комната погружается во мрак. А затем три ослепительные вспышки — одна за другой. Эхо выстрелов бьёт по ушам. Некоторое время вокруг девушки только тьма и пронзительный звон. Она роняет пистолет Романа и рыдает, не слыша собственного плача.

Выключатель щёлкает целую вечность спустя. Всё заливает ровный мёртвый свет.

Посреди комнаты — совершенно потерянный Роман. Свой Роман. Пришельца нигде не нет. Он исчез, оставив после себя только брызги крови на колонне.

 

— Зачем ты так? — вдруг бормочет Роман.

— Что? — Уна не верит своим ушам.

— Зачем ты его убила?

Нелепость вопроса пугает.

— Но он же... угрожал... угрожал нам пистолетом!

— Не нам, — мягко поправляет Роман. — Только мне. После прошлого раза он бы ни за что не причинил тебе вред, поверь. Я знаю.

— Какого прошлого раза?

Роман молча подходит, присаживается. Их глаза на одном уровне.

— Я люблю тебя, Уна.

Поцелуй должен обжечь. Но ей кажется, это ледяные губы мертвеца.

Роман подбирает пистолет. Деловито заглядывает в барабан.

— Какого прошлого раза?! — Уна чувствует, что упускает нечто очень важное.

Роман садится за стол. Его отражение глядит на девушку.

— Я надеялся, что это закончится. Я так виноват перед тобой Уна.

— Какой прошлый раз, Роман?

Его отражение мягко улыбается и приставляет к голове пистолет.

Как в замедленной съёмке девушка стремится к нему, но видит, что не успеет. Тянет руки, но знает, это не поможет.

— Останься, — шепчут губы.

Отражение с улыбкой качает головой, закрывает глаза и...

Хлопок. Время изогнулось дугой.

 

Такое с ней произошло впервые: вернулась, и тут же стошнило. Прямо на грязный асфальт. Уна отдышалась, вытерла рот.

— Дрянь… — неизвестно кому адресовала ругательство девушка. Огляделась — кирпичная стена, маленькое окошко чуть выше человеческого роста. Ага, переулок за рестораном. Отсюда забрали, сюда же и вернули.

Буквально день назад Уна утонула бы в слезах. Но не теперь. То ли она стала сильнее, то ли осколки разбитого сердца остались на асфальте за рестораном.

Отшвырнув испорченные туфли, девушка побежала к машине. Авто заведётся и без ключей — хорошо, что не поскупилась на биометрику. А сумочка — пусть останется мистеру детективу. Носите на здоровье, чёрт бы вас побрал!

Машина узнала хозяйку, посигналила, открыла дверь. СВР-овец, дежуривший неподалёку, увидел Уну, но не успел ничего сделать. Взвизгнув, авто с места рвануло по вечерним улицам. Проезжая мимо входа, Уна заметила, как из ресторана выскочил Линдер с перекошенным от ярости лицом. Сумочку захватил?

На панели замигал значок визио-фона. Кто там ещё? Чёрт, не вовремя.

Появилась мерцающая надпись: «Принято одно новое сообщение». Пришло давно, почему появилось только сейчас?

Растерянное лицо Скота. Казалось, он смотрел прямо в глаза. Голос его нервно подрагивал:

«Уна, я так больше не могу. Просто должен сказать. Ты страдаешь из-за своего Романа, а ведь он… Пойми, я хочу тебе добра, но Роман — сумасшедший. Просто съехал с катушек! Ты его не стоишь. Я должен объяснить. Он же шахтёр, расходный материал. Работал на министерство энергетики. Знаешь, как шахтёры добывают энергию темпорального возмущения? Просто создают временные парадоксы. А временной поток старается от этих парадоксов избавиться. Выделяет отрезок времени и уничтожает. Мы же этой энергией пользуемся. А что, дешёвая ведь…»

Скот на миг замолчал, собираясь с силами, и выпалил:

«Уна, шахтёры убивают самих себя в прошлом. Ты понимаешь?! Просто раз за разом пускают «другому» себе пулю в лоб! Конечно, они психи, все как один! Мания преследования, галлюцинации… полный набор.

А с Романом всё ещё хуже. Я попросил знакомого разузнать… в одном из слэпов Роман по ошибке убил... тебя. Тогда Роман из прошлого чуть не убил нашего Романа. Ты видела, он ещё с синяком ходил? Неважно… В общем, этот случай его и подкосил. Ему назначили психолога вне очереди, но тот ничего странного не заметил. Наверное, плохо смотрел...»

Снова пауза, затем …

«Пойми одно — Роман был тяжело болен и опасен…»

Хватит! Она в сердцах ударила по клавиатуре. Сообщение прервалось.

И вовремя: позади появились красно-синие мигалки. Но эти калымаги не шли ни в какое сравнение с её малышкой. К тому же она не собиралась убегать вечно. Теперь стало ясно — нужно попасть в лабораторию. Последний шанс, последняя надежда — там.

Через двадцать минут девушка взбежала по знакомым ступенькам. Охранник на входе её узнал и впустил.

— Стойте! — кажется, услыхала она голос Линдера, прежде чем тяжёлая дверь закрылась за ней. Хорошо, что их отдел так просто не возьмёшь, даже если ты из СВР!

Шлёп! Шлёп! — по холодному полу пустых коридоров.

 

— Уна? Что ты здесь де…

Она явно застала Скота врасплох. Но тот вдруг, будто вспомнил нечто важное, закричал:

— Не подходи!

Учёный забился в дальний от неё угол комнаты. Схватил и приподнял за спинку тяжёлый стул.

— Я не понимаю…

— Всё ты понимаешь! Ты больна, тебя нужно изолировать!

— Что ты несёшь, псих?!

— И я ещё после всего этого и псих! Мульти-датчики не обманешь! Видела бы ты свои анализы! Держись подальше, я вызываю охрану!

— Стоп, стоп, давай успокоимся. Мне просто нужна твоя помощь…

— Ну ещё бы!

— Я тебя не трону. Да и зачем? Ты единственный, кто может мне помочь, — в голосе её появились страдание и боль.— Скот, моя жизнь идёт в задницу! Неужели, тебе всё равно?

Скот застыл в нерешительности. Казалось, в нём боролись страх и сострадание.

— Хорошо, рассказывай, — согласился он наконец. — У тебя четыре минуты. Только стой, где стоишь.

Уна, сбивчиво рассказала. Поначалу Скот слушал настороженно, с недоверием. Но когда она добралась до путешествия в прошлое, попросил ничего не упускать.

После того, как девушка закончила, он некоторое время молчал, а потом сказал:

— Это... просто охренительно!

Силы покинули Уну, и она опустилась на пол. Закрыла лицо руками, зарылась в волосы. Скот едва услышал её приглушённый голос:

— Пожалуйста, спаси…я совсем запуталась.

Учёный долго раздумывал, морща лоб и кусая губы, затем потребовал:

— Пообещай, что если всё объясню, ты уйдёшь.

Уна соврала. Идти ей было некуда, за стеной ревели сирены.

— Ладно, — сдался Скот и опустил стул на пол. — Ты прочла сообщение?

Уна коротко кивнула

— Значит, знаешь про манию преследования и галлюцинации.

Он помолчал немного и добавил сочувствующим тоном:

— Бедная, у тебя тоже приступы.

— Но … я же не убивала себя миллион раз?! — закричала Уна. — Откуда они у меня?

— Понимаешь, это как боязнь замкнутого пространства. Посчитай, сколько слэпов ты сделала? Сотни, тысячи? Твой организм уже не может оставаться в одном временном потоке.

Они оба надолго замолчали.

Тишину разорвал переговорник внутренней связи. Красный огонёк входящего вызова зловеще уставился на Уну в полутьме лаборатории.

— Доктор Вест? Это охранник. Доктор Вест, вы слышите?

— Не отвечай, — прошептала Уна.

Скот с сомнением посмотрел на неё и нажал кнопку громкой связи.

— Да, что там у вас?

— Передаю трубку, — из динамика тихо пшикнуло. А затем — чужой незнакомый Скоту голос:

— Доктор? Доброго вечера. Меня зовут Линдер, я из службы внутренних расследований. Попросить госпожу Роа подойти к проходной?

Скот слегка побледнел.

— А с чего вы взяли, что она у меня?

— Она так сказала охраннику. А её с вами нет? Может, пусть охрана её поищет?

Скот несколько испуганно посмотрел на Уну и поспешно ответил:

— Нет, нет. Она уже здесь.

— Уверены, сэр? Всё в порядке?

— Да. Да… Сейчас приведу её. Отбой.

Огонёк в последний раз подмигнул и погас.

— Уна, там…

— Я слышала. Не отдавай меня им! — голос её предательски дрогнул.

— Они не имеют права сюда входить без приказа сверху. А приказ они получат в лучшем случае утром.

Уна слегка успокоилась, подошла к Скоту, тронула его за руку.

— У меня нет дороги назад. Продолжай, Скот. Я должна знать.

— Хорошо. Версия у меня только одна.

Он зажмурился и медленно проговорил:

— Мы сейчас... в побочной ветви.

— Что, совсем спятил?! — спросила Уна, глядя в пол.

— А твоё путешествие в прошлое без всякой автоматики, а?! — Скот начинал злиться. — Ты нырнула, а затем вынырнула. Так не бывает в обычном временном потоке. Но здесь...

Уна подняла взгляд и кивнула ему, мол, продолжай.

— Не веришь, давай рассуждать, — предложил Скот, остановившись и взглянув на Уну, — Роман из будущего появляется и пытается убить Романа из прошлого. В этот момент образуется ветвь. Та, которая должна сгореть. Но убийства почему-то не происходит. И Роман — наш Роман — умирает по своей воле. Затем, об этом, спустя день, узнаёшь ты.

— Но я узнала в тот же...

— Да-да, — замахал руками Скот. — Дослушай. В общем, ты приходишь ко мне, и я по глупости отправляю тебя в прошлое.

На мгновение он замолчал, обдумывая сказанное.

— Угу. В общем, Уна, там ты встречаешь двух Романов и, убиваешь того, который из будущего. Оставив кровь на колонне, он исчезает. Система так и работает: изымает раненных или погибших шахтёров. А сам Роман кончает с собой. Но! — Скот поднял палец вверх. — Своими действиями ты превратила побочную, ветвь в дважды побочную! Из-за вмешательства остались следы, которых там изначально не было. Всё пошло совсем не так! И теперь ты узнаёшь о смерти Романа не через день, а в тот же день! Поэтому система и выдала ошибку. Ты должна была отправиться к Роману сегодня, а не вчера!

— Но я не отправилась...

— Именно! Ты пошла на ужин с детективом. И пространство-время силой втянуло тебя в прошлое, чтобы восстановить баланс.

Некоторое время стояла полная тишина. У обоих было, над чем подумать. Лишь тихонько гудели лампы под потолком, и потрескивало оборудование.

— Ну? — спросил наконец Скот. — Вроде всё, теперь уходи.

Уна горько улыбнулась и покачала головой.

— Ты же слышал охранника. Я никуда не уйду. Мне нужно спасти Романа. И себя.

— Ты же пыталась. Больше шансов нет. Ошибка, помнишь?

— Помню. Значит, нужно нырнуть глубже.

Скот вздохнул, потёр глаза.

— Это не сработает. Помнишь, как временной поток затащил тебя в прошлое? Так будет и с Романом.

— Нужно ещё дальше…

— Пойми, если я ошибусь, или ты образуешь парадокс, — залепетал Скот, — то сгоришь. И я не смогу тебя вытащить.

Голос девушки изменился, в нём появились отчаянье и мрачная решимость.

— Раз всё так, мне терять нечего. Копы возьмут меня за убийство, которое я не совершала… А потом поджарят. Видишь, какая мне разница, где гореть?

— Уна, послушай…

— Нет, ты послушай! — закричала девушка. — Мой единственный шанс — нырнуть в прошлое так далеко, чтобы не дать произойти этому дерьму с побочными ветвями. Может быть, даже до знакомства с Романом.

Внезапно Скот изменился в лице. Его нижняя губа задрожала. Казалось, и он готов заорать или, что уже совсем невероятно, заплакать. Но он просто отвернулся и быстрым шагом пошёл в аппаратную.

Уна почти ни о чём не думала. В голове её крутилась всего одна мысль: "Почему это всё со мной?" Она уселась в кресло. Осталось только дождаться сигнала Скота.

Но сигнала не было.

Уна с трудом поднялась и пошла в операторскую. Там она тяжело упала на белую обтянутую кожей кушетку. Скот склонился над панелью, обхватив голову руками. Казалось, учёный её не заметил.

— Скот? — тихо позвала она.

Тот обернулся и вздрогнул. Затем отвёл взгляд.

— Уна, — жёстко сказал он. — Нельзя тебе в прошлое.

— Почему?

— Я не уверен, что это поможет? Не смотри на меня так! Чем больше я об этом думаю… Ты погибнешь!

— Ты же сам не уверен!

— Я не могу взять на себя такое, пойми! К тому же за все эти дела по головке не погладят.

Скот отвернулся.

— Ты никуда не пойдёшь, — сказал он жёстко, но потом привычно зататараторил. — Я им всё объясню, ты не можешь, ты больна! Чёрт с Романом, подумай о себе, в конце концов!

Что-то блеснуло, на секунду ослепив её. Зеркало, опять зеркало! Она встретилась взглядом со своим отражением. Из зеркала на неё смотрела испуганная девочка, словно потерявшаяся в лесу. Но Уна знала: зеркала лгут. Она уже не девочка и поборется за счастье. Даже если это поставит на кон весь мир.

— В отражениях нет меня… — простонала она и горько улыбнулась.

— Что ты бормочешь? — переспросил Скот.

Уна мотнула головой.

— .. Иди сюда, не бойся, глупыш. Ты ведь столько для меня сделал.

Она положила руку ему на плечо, притянула к себе — Скот не слишком сопротивлялся — и, встав на цыпочки, поцеловала. Сначала робко, потом настойчивей. Сжала его в объятиях так сильно, как смогла. Он попытался отстраниться… слишком слабая попытка, слишком… Губы Уны впились в Скота так, будто она хотела выпить его без остатка. Или задушить, отобрав дыхание и вместе с ним жизнь. Уне показалось, что в этот момент тьма, окрепшая в ней, перетекает в Скота. Сноровисто врастает в него, пуская корни, и жадно облизывается.

Крик оглушил её, но это уже ничего не значило. Звуки мира так же лживы, как и его отражения. Скот судорожно схватился руками за лицо, отпихнул Уну. Из его нижней губы сочилась кровь. Она стекала по ладоням тонкими струйками.

Утершись, Уна сплюнула на пол солёную сукровицу и торжествующе ухмыльнулась.

— Ну как?! — её голос прозвучал уверенно и зло. Уна не узнала его, но он ей понравился.

— Я тебя люблю, — прохрипел Скот, — но это уж слиш...

Удар по голове — и учёный рухнул на пол. Уна отшвырнула окровавленное пресс-папье. Время на исходе…

 

 

От прошлой жизни остались только тени и отголоски.

Труп Скота в лужице вытекающей из него темноты.

И осколки разбитого зеркала в кресле для слэпа.

 

— Привет

— ПриветВыТожеЗдесьНовенькая

— ДаСегодняПервыйДень

— БудемЗнакомыЯРоман

— Уна

— ВыНеПредставляетеНасколькоПриятно

— МнеТожеНуЕщёУвидимся