Через много перезагрузок

 

Через много перезагрузок.

Димка сплюнул и выкинул выкуренный почти до фильтра бычок. Тлеющий окурок упал на островок бетонных плит среди зеленого моря травы. Проводив его взглядом, парень растянулся на теплом от июньского солнца бетоне, прикрыв лицо кепкой. Деревья, обступавшие пустырь с заброшенной стройкой, зашумели под внезапным порывом ветра. Димка подумал, что может представить себя где угодно — хоть в лесу, хоть в горах на побережье Черного моря, и задремал. Редкие звуки субботнего полдня, вторгавшиеся в уединенное место, будь то грохот трамвая на мосту или шуршание мотора не только не нарушали ее, но даже вписывались, как пение птицы в шум леса.

Вновь налетевший ветер опрокинул бутылку с остатками пива, что вывело Дмитрия из расслабляющей гармонии. Парень встал. Потянулся, разминая затекшую руку. Медлить, как раньше, было нельзя.

На этой стройке прошла вся его жизнь. Одно из первых воспоминаний детства — гул подъемного крана и крики рабочих. Шесть этажей смогла отстроить компания, пока не обанкротилась. Когда он пошел в школу, они с ребятами уже играли здесь в прятки и "войнушку", несмотря на строгие запреты матерей. Стены хранили его надписи в стиле: "Вася лох". В пустых холодных комнатах он впервые попробовал алкоголь и закурил, еще не в затяжку. Первый поцелуй так же был здесь, в семнадцать лет, в покинутом здании. Сюда он убегал ото всех лить слезы и бить кулаком в холодные кирпичи. Были и неудачи. Однажды, перед первым свиданием, он зашел на стройку покурить и неосторожно упал в грязь, лишившись возможности погулять с девушкой.

Дмитрий вспоминал свою жизнь, и вдруг ему стало себя жалко. Детство, состоявшее из одних неудач, вдруг показалось таким милым. Сказкой, в которую никогда не вернуться. "Отец еще был жив, когда рыжего котенка искали…" — промелькнуло в голове, и скатилась по щеке слеза. "Сколько лет этой стройке, если тут деревья на крыше выросли? Моя ровесница?"

Двадцать один год. За это время он четырежды подходил к краю крыши, судорожно глотая слюну, и каждый раз поток воспоминаний, горький и сладкий одновременно, останавливал его. Становилось жаль себя. Дмитрий плакал, размазывая слезы, и шел домой. Но теперь выхода не было. Он достал сигарету и вновь закурил. Как только бычок вылетел из его толстых, как сардельки, пальцев, парень глубоко вдохнул. Закрыл глаза. Все его тело напряглось, как перед прыжком в воду. Дмитрий разбежался и усилием воли заставил себя прыгнуть.

Опоры под ногами не было. Ветер засвистел в ушах. Секунда. Он успел осознать полет и открыть глаза. Бетонные плиты приближался. Удар.

 

Дмитрий плыл сквозь толщу жидкости, ориентируясь на свет. Удивительно, но воздух ему не требовался. Прилагая последние усилия, парень вынырнул.

И проснулся. Несколько раз махнул руками, удивленно озираясь по сторонам. "Куда делась вода?" — подумал парень и хихикнул, осознав, что это был сон.

Вокруг ничего не было, лишь абсолютно белое пространство и яркий белый свет. Чувство неведомой радости охватило юношу. Он находился в ясном уме. "Мыслю, значит существую", — вспомнил он афоризм Декарта. Парень попробовал шевелить телом. Руки и ноги ощущались.

— Добро пожаловать! — прозвучал откуда-то сверху голос.

— Что? Где я?

— Прошу вас не бояться и идти вперед.

Дмитрий встал. Каждое движение давалось ему с легкостью. Он вдохнул полной грудью воздух с приятным запахом озона. Огляделся — пустота. Невозможно было понять — это здание или открытое пространство. Позади лишь белый параллелепипед, заменивший Дмитрию ложе. На ощупь материал напоминал пастилу — мягкий и упругий одновременно.

— Прошу вас идти вперед, — произнес голос с некоторыми нотками настойчивости. Дмитрий сделал несколько шагов и белый свет померк.

Абсолютная тьма. Темней, чем в абсолютно темной комнате. Так продолжалось несколько секунд, а потом вдали вспыхнули звезды. Тысячи медленно вращающихся звезд, полосы и спирали галактик, облака туманностей. Это напоминало снимки космоса с телескопа. Под ногами Дмитрия ничего не было. Парень шел в пустоте.

Вдруг вдали показалась серая точка. Она приближалась и внутри у парня все похолодело. Это летела человеческая голова. Ее цвет был такой, что казалось, ее нарисовали карандашом. Через несколько секунд она уже была рядом. Обычное мужское лицо, средних лет, но с какой-то злобной гримасой. Длинные волосы постоянно шевелились, как будто сами по себе. Рот искривился в ухмылке.

"Я умер? Это ад? Это рай?", — Дмитрий пытался понять, но окружающая мистерия не походила ни на одно его представление о загробном мире.

— С возвращением, Димочка, — произнесла голова. — Уже в пятый раз. Да, тяжело живется в двадцатом веке.

— Кто ты?

— При рождении нам дали имя Казанова. Мы твой наставник. Для предыдущего воплощения были ангелом-хранителем. Для нынешнего… Самое близкое значение, наверное, обучающая компьютерная программа.

— Я умер?

— Ты еще и не рождался, глупец. Впрочем, как говорили в твоем последнем пространстве-времени, маленькая формальность. Твой физический носитель сознания в полном порядке, пульс… — Казанова стал перечислять различные параметры тела. Дмитрий, никогда не разбиравшийся в медицине с трудом понимал некоторые значения, но с восхищением осматривал свое новое тело. На нем не было ни грамма жира, каждый мускул был рельефен, как у античной статуи. Легкие спокойно вбирали в себя воздух, словно не было семи лет курения. Исчезла одышка, покалывания в сердце и хрип. Сам Дмитрий чувствовал себя отлично: отдохнувшим, бодрым и полным сил.

Когда голова прекратила говорить, парень протянул руку и потрогал ее. Материал напоминал пластик, только находившийся в аморфном состоянии, благодаря чему Казанова строил различные гримасы.

— О, интересно стало? Только делать этого не стоит. Нам неприятно.

— Ты же робот.

— О, это очень приблизительное значение. Такое же, как и ангел-хранитель для средневекового человека. Впрочем, всю информацию о мире ты получишь лишь после рождения. А тебе до него еще далеко.

— Почему?

— Объясняю. Родиться в реальном мире может лишь полноценный человек. То есть пришедший в своем виртуальном мире к полной экзистенциальной гармонии. Став полноценной личностью, избавившись от всех неврозов, всесторонне себя развив, осознав ценность жизни, проточеловек получает право на выход в наш мир. Как тебе объяснить… Пойми, люди научились воскрешать мертвых. Всех. И жить вечно. Поэтому детей рождается очень мало. Пять миллионов где-то по меркам земного года.

— И почему их сразу не выпускают?

— Только не придумывай потом антиутопий, хорошо? Их не выпускают, чтоб не дестабилизировать систему. Думаешь всех, кто воскрес, тоже сразу выпустили? Нет. Каждый человек должен сам осознать, найти истину. Гитлер пять тысяч лет искал, например.

— А я?

— Что ты? Ты упорно не хочешь учиться. Три мира сменил. Средневековая Англия, Болгария начала двадцатого века и Россия. Не вспоминаешь? Южная Добруджа. Отряды румын? "Я скажу, где мать, только не трогайте меня!" — кто кричал? Или эпидемия чумы от которой ты укрылся в замке с шестью девственницами. Кто ж знал, что болезнь летит по воздуху.

— Ничего не помню.

— Конечно. Мы даже память тебе стерли. Абсолютно. В общем, давай проследуем в кабинет.

Впереди вспыхнул портал — сверкающий серебристым цветом овал, окруженный вибрирующим кругом из электрических молний. Дмитрия подхватила и втянула внутрь какая-то неведомая сила. От неожиданности он закрыл глаза.

— Эй, так и будешь висеть, — усмехнулся Казанова.

Дмитрий открыл глаза и понял, что он висит над крохотным черным квадратом, откуда дул поток воздуха такой силы, что парень парил. Словно в аэродинамической трубе. Рядом стоял поручень, напоминающий те, что устраивают в маршрутке. Дмитрий ухватился за него и выскочил из потока воздуха. Вышло, однако, у него это неловко и парень сильно ушиб колено.

Они находились в комнате, напоминающий одновременно средневековый замок и офис. Стены были сложены из камня, вместо обоев на них весели ковры с восточными узорами. У стены стояло несколько шкафов, стол и два стула. Единственное окно было задернуто шторами.

— А где мы были?

— В скромном планетарии. Понравилось? Такова задумка — сразу после пробуждения показать человеку космос?

— А где сейчас? Почему тут все выглядит, как в старину?

— В нашем скромном офисе и по совместительству ЗАГСе. Что так смотришь удивленно? Специально интерьер подбирали, чтоб люди из разных эпох чувствовали себя комфортно. Мы могли бы при помощи виртуальной реальности все, что угодно создать, но зачем? Only real. Такое правило. Итак, если хочешь, то можешь ознакомиться со своей историей скитаний по виртуальным мирам. Но мы сразу скажем — у тебя два варианта. Попытаться переиграть свой день. В последний, пятый раз за всю свою жизнь в том периоде. Мы не то, что самоубийство отменим, но и целый день, во время которого произошли те печальные события. Не справишься, поедешь в Англию середины XIX века. Милая семья среднего достатка. Но в пять лет ты оказываешься на улице. Оливера Твиста читал?

— Да, — ответил Дмитрий и вспомнил, как поражался в детстве контрасту между милым детским мультиком и горькой книгой Чарльза Диккенса.

— Так выбирай, не стой на месте.

— Постой, а разве моя мать тоже компьютерная программа?

Казанова молчал. Серая голова парила над столом. Лицо выглядело задумчивым, взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— Я хочу переиграть день.

Дмитрий почувствовал как по его телу разливается приятная тяжесть. Он опустился на стул и погрузился в дрему. Вдруг кто-то дернул его за плечо.

— Казанова, я спать хочу, — пробурчал он.

"Стоп, а откуда у Казановы руки. Он же летающая голова. Или они спрятаны в голове. Не мозг же там, в конце концов. Крохотный чип и механическая рука". Дмитрий открыл глаза и увидел, что он находится в своей комнате.

— Вставай, на экзамен опоздаешь, — произнесла мать.

— Где я?

— Ты за столом заснул.

От матери пахло тяжелыми приторными духами. На ее щеках лежали румяна, волосы были завиты — она собиралась уходить на работу.

— Я тебе поесть оставила. Иди, умывайся, а то снова заснешь и опоздаешь на экзамен.

— Да, мам, — произнес Дмитрий и поплелся в ванную.

Дима включил воду, но не стал умываться, а сел на краешек ванны. Из зеркала на него смотрел все тот же прежний толстяк с мелкими глазками, огромным животом и короткой шеей. Явно не красавец, каким Дмитрий был в последнем сне. Он отчаянно пытался вспомнить содержание последнего. Вообще сны молодой человек видел редко и, как правило, во время болезни, так что каждое видение было словно событием. "Летающая голова… Звезды… Дураки сокурсники, поглощают дрянь, когда можно все и так увидеть…", — размышлял он. Но чем больше он пытался вспомнить, тем быстрее сон забывался. Казалось, что этот кусочек памяти тает, как снег под весенним солнцем. Дмитрию удалось установить только одно — сон делился на две части. Вторую он помнил четко — летающая голова, представившаяся Казановой, порталы… Первый же сон был вначале эротическим, а потом сменился картиной самоубийства.

— Мам! — крикнул Дмитрий.

— Чего?

— Я кричал сегодня во сне?

— Да. Я аж проснулась. Ты переволновался, наверное. Выпей белую таблеточку, как обычно.

Хлопнула входная дверь. Мать ушла. Дмитрий набрал холодной воды и плеснул себе в лицо. И замер.

Содержание первого сна стало проявляться, как старая фотокарточка под действием химикатов.

Марина… Дмитрий гулял с Мариной. Обсуждал с ней ее курсовую работу. Потом они зашли в какой-то двор, где Марина набросилась на него, словно тигрица. Дмитрий отчетливо помнил даже ее стон, казавшийся притворным. Она ласкала Дмитрия, хватала его руку и запускала к себе под юбку. Парень был в полной растерянности. Первой мыслью было: "Вот повезло, блин".

Вдруг откуда-то из темноты ночи появились трое громил. При их виде Маринка завизжала, а быки набросились на Дмитрия и ничего не объясняя, повалили на землю и принялись бить под дых. Когда задыхающийся парень взмолился, они поставили условия. Пятьдесят тысяч каждому. Один из громил повертел перед ним фотоаппаратом: "Там все снято, как ты на девушку бросился. В мусарню пойдешь — тебе хуже будет. Посадят на зону, а там уж мы шепнем и все, конец тебе!" Дмитрий стал объяснять, что денег у него нет, но тут ему показали фотографию его матери за прилавком магазина. "Знаем, что мамаша твоя шмотками барыжет и деньга у нее есть", — процедил верзила. Вскоре парни и Маринка скрылись в темноту. А Дмитрий бродил всю ночь и утро следующего дня, пока не принял решение броситься с крыши заброшенной стройки. Откуда он попал в странный мир с летающей головой.

Дмитрий пытался вспомнить фантасмагории, задумчиво глядя в зеркало, как в комнате зажужжал мобильник. Проклиная все на свете, парень, тяжело ступая, вышел из ванной и взял телефон.

— Алло, привет, Димочка, — раздался голос Марины, — ты не забыл, у нас сегодня встреча?

— Я, в общем, не могу, — пробубнил парень.

— А я денежку за курсовую приготовила. Давай, часа в четыре встретимся.

— Ну ладно. А где?

— В центре. Кафе "Велли", — из трубки раздались короткие гудки. Девушка всегда любила бросать трубки.

Часы показывали ровно девять. Экзамен должен был начаться через тридцать минут. Дмитрий представил, как в аудиторию заходят Таня, Эмма, Вероника и Эгине, четыре девочки — "отличницы", никогда не сдававшие на оценку ниже пятерки. Следом отправлялись крепкие середнячки. Прогульщики и лентяи шли последними, отчаянно повторяя билеты, которые они зубрили под дверью. "А к чему весь этот цирк? Пойду завтра, с другой группой", — подумал Дмитрий. Вскоре он уселся в кресло перед компьютером, где проводил большую часть своего времени. Отсюда он начинал свои "путешествия" в другие миры с помощью книг или компьютера. Стол был украшен наклейками с героями игр, на нем стояла фотокарточка отца, валялось два томика Лавкрафта. На порядок даже не было намека — куча тетрадей, разобранная Nokia,кружки с чаем, всякая мелочь. Все это покрывали крошки от печенья и прочей еды.

Теперь к натюрморту еще добавилась тарелка с сырниками и чашка кофе. Но только он взял один, в дверь раздался звонок. Громко и с чувством выругавшись, парень подошел к двери и не глядя, открыл.

Тут же последовал удар кулаком в лицо. Неизвестный гость был настолько силен, что двумя ударами опрокинул Дмитрия на пол, затем зашел в квартиру и захлопнул дверь. Щелкнул замок.

— Деньги давай!

Перед ним стоял здоровый парень. Бритая голова, красное лицо с огромной родинкой на щеке, выпученные круглые глаза.

— Какие деньги, ты о чем? — жалобно пропищал Дмитрий.

Мысли спутались в клубок. Мочевой пузырь расслабился. Холод бил в живот.

— За взлом мохнатого сейфа. Ты что забыл?

Дверной звонок вновь выдал трель Моцарта. У Дмитрия даже отступило чувство страха. Лишь любопытство. Кто-то с силой дергал дверную ручку. Верзила оглянулся и побежал на балкон. Дмитрий же встал и бросился к двери.

— Димка, твою дивизию, открой!

Перед дверью стоял дядя Ваня, сосед. Дмитрий за глаза называл его совком и ватником, откровенно презирая, но сейчас он, распахнув настежь дверь, буквально бросился к нему в объятья.

— Грабитель! Тут только что был грабитель!

Сосед был в растянутой тельняшке и тренировочных штанах, от него разило пивом и луком, но Дмитрий был готов расцеловать его.

— Какой грабитель? Ты о чем, паря. В компьютере пересидел?

— Только что! Вот следы на ковре! А на лицо, я, что сам себе разбил? — юноша повернулся и посмотрел в зеркало. Под глазом расплывался "фонарь".

Дядя Ваня так же заметил и цыкнул на Димку.

— Ты прикрой меня, — прошептал он. — Сейчас мы гадину поймаем.

Он взял табуретку, стоявшую в коридоре, и медленно пошел в комнату. Если бы Дмитрий увидел его в другой раз, то рассмеялся, глядя, как дядя Ваня крадется, словно полицейский в логове бандитов, но с табуреткой вместо пистолета. Но сейчас ему было не до смеха.

Комната была пуста. Дядька на цыпочках дошел до балкона и кивнул на шкаф-купе. Мол, там прячется, открывай. Дмитрий испуганно замотал головой. Тогда Иван опустил импровизированное оружие и подошел к шкафу, сжимая кулаки. Дверь с дребезжанием отъехала в сторону.

Никого. Иван даже принялся срывать шубы и пальто.

— Он точно сюда побежал?

— Да. Вот и следы на полу, — Дмитрий показал на заметный отпечаток ботинка.

— Ага, вот и второй. Стоп. Они обрываются у балкона. А там их нет… И окно, окно закрыто. Его только изнутри закрыть можно, я точно знаю, у меня такое же… — дядька размышлял вслух.

— Чертовщина.

— Угу… Паря, а ты не разыгрываешь меня?

— С чего бы это? Да и как я мог догадаться, что вы придете?

— Как догадаться? Я же позавчера твоей матери говорил, что приду кран чинить. Я даже инструменты здесь оставил.

— Вообще-то я должен сейчас быть в универе.

— Стоп, а какое сегодня число?

— Девятнадцатое.

— Стоп, — Иван извлек из карманов штанов потертый блокнот и принялся листать. — Все верно, девятнадцатое. Сейчас твоей матери позвоню.

— Может, в полицию?

— В тюрьму хочешь? Тебе ложный вызов дадут.

— Тут был бандит, верзила!

В следующие пятнадцать минут весь дом был тщательно осмотрен. Шкаф, пространство под кроватью, балкон и даже кухонные шкафчики. Но ничего. Никаких следов грабителя.

— Слушай, паря, а с девками у тебя как? — спросил Иван, когда стало ясно, что в доме, кроме них больше никого нет.

— Да так, потихоньку. Полину вы мою видели.

— Ты это, там, руки не распускал?

— Нет, а что?

— Да просто, судя по твоему рассказу, — Дмитрий несколько раз повторил во время поисков тот краткий диалог между ним и бандитом, — ты девку изнасиловал. Смотри, на зоне по головке за это не погладят.

— Никого я не насиловал.

— Это ты не мне, а следователю скажешь. Нет, ну просто чудеса какие-то. Может окно само захлопнулось, от сквозняка… Нет, паря, ты лучше замки смени и никому не открывай, а заодно подумай, кому ты так насолил…

Иван принялся чинить кран, а Дмитрий принялся играть в казуальные игры — так он делал всегда, когда сильно нервничал — запускал птичек в Angry Birds, устраивал сражения зомби и растений или строил из густой маслянистой жидкости башенки. Несколько раз он пытался дозвониться матери, но каждый раз наталкивался на женский голос: "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети…". Наконец, работа была выполнена и Иван, получив деньги из Диминого кошелька, ушел.

На этот раз его покой прервал телефонный звонок.

— Дима, ну разве так можно? — раздался торопливый голос Елены Михайловны.

— Что случилось?

— Сегодня последний день, когда Виктор Рашидович принимает. Будь добр прийти. Иначе я позвоню твоей матери.

— Как Виктор Рашидович? А как же суббота? Вторая группа?

— Вторая группа сдавала сегодня. А первая вчера.

— Да быть такого не может. Между экзаменами три дня.

— Дима, это разговор в пользу бедных. Иди или мне придется звонить твоей маме и докладывать, что ее вклады не работают.

Елена Михайловна была на первом курсе у Дмитрия куратором. Тогда она обзванивала всех. Сейчас же, на третьем курсе она звонила лишь Диме, как назойливая учительница в школе. Виной тому была мать юноши, считавшая, что даже если сын учится на бюджетном отделение, то он является "вкладом" на будущее. Доля правды в этом была — юноша не обеспечивал себя. Учился же Дмитрий хорошо, даже помогал другим за деньги. Но его лень и презрение к собственному ВУЗу приводили к частым прогулам и, как следствие, проблемам.

Телефон зазвонил вновь. Дмитрий глянул на экран. "Полина… только ее не хватало…"

— Дима! Срочно иди в универ! Виктор Рашидович сказал, что тебя выгонят!

— Тебе-то какое дело?

Молчание. Видно, девушка пыталась перебороть эмоции. Ответила она резко изменившимся голосом, стараясь сделать тон, как можно равнодушней:

— Мне нет никакого дела. Тебя-то выгоняют. Ну, ничего, может, хоть работать пойдешь. Кстати, мы сегодня встретиться хотели, не помнишь?

— Да помню я все.

Дмитрий даже обрадовался, что Полина не стала читать ему обиженным голосом нотации. На втором курсе она даже исхлестала его по щеке, когда узнала, что он не сдал с первого раза какой-то экзамен с криками: "Ты пойдешь в армию и живым оттуда не вернешься!". Сейчас же она выражала все меньше эмоций, даже если был хороший повод.

На первом курсе Димка сильно переживал из-за учебы. Стремление к знаниям было одним из самых важных направлений его жизни. Он даже плакал один раз на стройке, когда сорвалась с крючка повышенная стипендия.

Потом он на учебу плюнул. Поначалу утешал себя тем, что университет его недостоин и все нормальное образование есть лишь в интернете. В этом была доля правды и доля немалая, но все пребывание в интернете для него сводилось лишь к играм. Программирование, которое ему так нравилось, было заброшено год назад. Единственные деньги, которые парень получил благодаря образованию, заключались в нудной и монотонной работе системным администратором на каникулах.

Сейчас же одеваться ему не хотелось даже одеваться прилично на экзамен. Растянутая майка, бриджи и кепка. На случай встречи с загадочным бандитом, Дмитрий взял складной нож. Всю дорогу, он смотрел с тревогой по сторонам.

Университет встретил его пустотой. Все разошлись, было три часа дня. Многие отправились обмывать последний экзамен, совмещая это с еженедельным пятничным ритуалом похода в бар. Аудитория, тем не менее, была открыта.

— Извините, можно? — спросил Дмитрий, пытаясь побороть одышку после быстрой ходьбы.

— Заходите, Чубов, заходите… — произнес седенький горбатый старичок. — И как вам не стыдно прогуливать экзамен.

— Я ничего не знал, думал, что будет завтра. Виктор Рашидович, будьте человечны.

— Человечны… Человек всего лишь виток эволюции на пути к лучистому состоянию, как предсказывал Циолковский, а вы, Чубов, еще до человека не эволюционировали.

"Да кто он такой и как еще смеет указывать…"

— Когда переменили расписание?

— Неделю назад. Вы же сами там были. В пятницу, еще кричали, что это нормально.

"В пятницу… В пятницу… Я же всю пятницу в Москве провел…"

— Быть такого не может. Вы меня обманываете.

— Как знаете. Ну а экзамен осенью сдадите. Придете, в тихой спокойной обстановке и все ответите. На "отлично", чтоб мать не расстраивать.

— А сейчас?

— Поздно пить боржоми, — ответил Виктор Рашидович и рассмеялся дребезжащим, словно стекло в старой деревянной раме, смехом.

 

Дмитрий посмотрел долги — кроме физкультуры, еще с зимней сессии, у него ничего не было. Махнув рукой, он решил отправиться к матери. Ее телефон по-прежнему молчал. Обычно Дмитрий радовался такому — гиперопека матери его даже не тяготила. От ее заботы Дмитрия порой тошнило. Каждый раз после очередной нотации, он обещал себе, что устроится на работу, накопит денег и съедет на съемную квартиру, но каждый раз его свободное оканчивалось у продавленного кресла возле компьютера. Полина, девушка Дмитрия, поначалу поддерживала его стремление, даже предлагала вдвоем снимать жилье — она имела постоянную работу, но потом махнула рукой и даже наоборот, стала все больше общаться с его матерью.

Стоял погожий летний денек. Летел тополиный пух, довольные мамаши катили коляски с детьми, мужчины пили пиво, не обращая внимания на бдительных милиционеров. Но Дмитрия эта атмосфера нисколько не радовала. Он не переносил солнце и скопления народа. Вообще парень предпочитал тишину и одиночество, где он погружался в вымышленные миры.

Тяжело дыша, он пошел быстрым шагом по аллее. Вдруг его окликнули. Обернувшись, Дмитрий увидел Марину.

— О, привет, — произнес он.

Девушка, несмотря на жару, была в леггинсах, обтягивающих ее длинные ноги, и в кофте. Волосы были завиты, а на глазах были огромные черные очки от D&G.

— Ты откуда?

— Сидела в "Велли", увидела тебя, — Марина махнула головой назад, на кафе. — Ты принес курсовую?

— Я, да, в общем… Она не до конца выполнена, но почти.

Встреча с Мариной не входила в планы Дмитрия. Но деваться было некуда. Он нащупал в кармане флешку, которую всегда таскал с собой. К счастью, курсовая Марины была на ней сохранена.

— Есть сигареты?

— Да. Давай покурим. Чертов закон, ни в каком помещение не подымить.

Она протянула тонкие отвратительные сигареты с ментолом. Дмитрий жадно затянулся. Жара сказывалась на нем — казалось, что воздуха практически нет, рубашка взмокла от пота, в висках даже от простой ходьбы стучали молоточки.

— Я хочу пить.

— Хочешь мохито с лаймом? Безалкогольный.

— Просто колу…

— Все будет…

Они стояли и курили. Марина достала телефон и несколько раз набирала чей-то номер, но каждый раз из динамиков слышалось: "Телефон вызываемого вами абонента выключен". Дмитрий же пытался позвонить матери, но каждый раз слышал тот же ответ. Страх усиливался.

В "Велли" работал кондиционер, но Дмитрию в кафе было даже отвратительней, чем на улице. Белый и бледнорозовый цвета, приторный запах, попса из динамиков. Он же, потный, в затрапезной одежде, взлохмаченный, казался каким-то чужеродным элементом.

Марина легким движением открыла нетбук и попросила флешку. И тогда Дмитрий решил идти ва-банк.

— Представляешь, сегодня ко мне ворвался какой-то бык. Родинка на щеке. Глаза выпученные. Требовал денег. Однако, мой сосед его спугнул. Поэтому я сегодня весь на нервах.

Глаза девушки дрогнули. Догадка подтвердилась.

"Неужели сон — правда, но почему бык пришел ко мне именно утром? Перепутал время?"

Мысли роились, а Маринка уткнулась в компьютер. Спустя пять минут, когда официант сделал заказ (Два мохито и шербет) девушка отправилась в туалет. Дмитрий спустя минуту последовал за ней.

На туалете в Велли сэкономили. Общая комната с умывальником и одна кабинка. Дмитрию даже не нужно было подходить близко — Маринка кричала в трубку, как на пожаре.

— Саша! Саша утром был у него! Дурак, идиот!

Несколько секунд молчания.

— Да мне плевать, что как сквозь землю провалился! И на семью его исчезнувшую плевать! План чуть не сорвался! Что? Убил? Может и убил! Я Димку со школы знаю, он неадекватный. Маменькин сынок, но при этом псих. Сутками за компьютером сидит, вот и чикнул его. Не разобрал реальность и игру! В мусарню не обращался, судя по разговору!

Маринка вновь замолчала. Потом издала поток матов. Дмитрий даже испытывал двойственное чувство — с одной стороны внутри у него все похолодело, с другой он был рад, что Марина находится в истерике.

— Я попытаюсь! Но действовать лишь по звонку! — проорала она в трубку.

Зашумела вода в бачке. Дмитрий же подошел к раковине и включил воду. Вдруг он почувствовал сзади легкое прикосновение. Обернувшись, он увидел Марину. Она обхватила его руками и застонала. Точно так же, как во сне.

У Дмитрия в памяти всплыл образ Казановы. "Неужели это правда?" А Марина тем временем поцеловала парня в пухлые губы…

 

Все произошло так быстро, что он даже не успел опомниться. Лишь уже шагая по направлению к работе матери, Дмитрий понял, что Маринка решила отдельно заняться с ним сексом и только потом позвать своих громил. "Ну ничего, в этот раз им ничего не удастся доказать…", — успокаивал он себя.

Сон же всплыл в его памяти с невиданной четкостью. Но Дмитрий все равно упорно отказывался в него верить. В маршрутке он принялся искать через планшет в гугле загадочную "Южную Добруджу". Выяснилось, что это область Болгарии, оккупированная Румынией во время Второй Балканской войны. "Это все было? Я живу уже не первую жизнь?", — думал он, и мысли его путались.

Про бессмертие человечества информации ему удалось найти немного. Мелькало слово "трансгуманизм" и "русский космизм". И если трансгуманизм был довольно простой философией, то русский космизм был чем-то спутанным и темным. Информации о нем было немного. Мелькали, как знакомые имена — Чижевский, Циолковский, так и незнакомые — Федоров, Соловьев…

 

Павильон матери находился на окраине рынка. Здесь продавались чулки, колготки, нижнее белье, различная мелочь вроде брелков и дрянная косметика. Мать стояла возле магазина и курила.

— Что случилось, почему ты не берешь трубку? — крикнул, хрипя, Дмитрий.

— Дома забыла, сынуль. А ты разволновался?

— Меня утром чуть не ограбили!

Он рассказал вкратце, что было утром, не сказав, разумеется, про Марину. Мать нахмурилась и заявила, что пойдет в полицию.

— Он же исчез. Дядя Ваня сказал, что это ложный вызов.

— Какой ложный вызов? Есть детектор лжи. И вообще обязанность полиции реагировать на любые угрозы. Завтра же напишу заявление. Да, а как экзамен?

— На осень.

— Почему?

— Я из-за грабителя опоздал…

— Ну не расстраивайся. У меня есть сюрприз.

Он сидел на работе у матери два часа, пока та не окончила торговлю. Несколько раз он просил денег, чтоб сходить перекусить, но мать строго-настрого запретила ему куда-либо уходить. Потом она вызвала такси. По дороге к ним села Полина.

— Устроим сегодня маленький праздник, несмотря ни на что, — заявила мать.

Девушка купила огромный торт и две бутылки лимонада. Она была радостная, но Дмитрий молчал, и вскоре в автомобиле повисла гнетущая атмосфера.

Парень же думал о Марине. Дмитрий знал ее с седьмого класса, как глупую, но очень эгоистичную девушку. Какое-то время он был даже в нее влюблен — до той поры, когда она стала класть на лицо тонны косметики, девушка была даже миленькой. Но на робкие ухаживания он получал в ответ лишь насмешки, а пару раз ее бывший, на данный момент, ухажер, какой-то кавказец, даже избил его. Потом, однако, они помирились. Девушка одновременно с Димкой поступила в университет, только на экономиста. Факультеты ПМК и экономики по какому-то странному стечению обстоятельств находились в одном здание. Она стала более приветливой, а потом стала даже просить у него помощи в учебе, как правило, забывая расплачиваться.

Что ее подвигло на такой коварный план? Этого Дмитрий не мог понять и это его мучило. Как то и что она назвала его маменькиным сынком.

Полина, худенькая девочка с гигантскими глазами, не называла его маменькиным сынком. Просто заботилась. Молча. Почему она его любила, несмотря на все его скандалы, парень понять не смог. Училась она на том же факультете, что и Дмитрий, но на курс ниже. Встречались они несколько лет, и порою Дмитрию казалось, что она становится заменой его матери.

В квартире был беспорядок после утреннего поиска грабителя.

— Надо бы Ивана найти. Как свидетеля… — произнесла мать, оглядев квартиру.

Она закрыла на замок железную дверь. Вскоре на кухне засвистел чайник. Торт был разрезан на двенадцать кусков. Дмитрий сел напротив Полины. Та иногда пыталась улыбаться.

— Ну что, Дим, не расстраивайся, — произнесла мать, отправив в свое чрево кусок торта. — Экзамен пересдашь, ты парень талантливый. На работу тебя так же возьмут. Уже не сисадмином, а программистом, ты творческий человек у нас… Кстати, я хотела сказать, что этим летом переселяюсь на дачу. А вы с Полиной будете жить здесь. Ты же об этом мечтал…

— Да…

Девушка вновь улыбнулась. И у Дмитрия в глазах померкло.

— Нет! Не хочу!

— Почему?

— Да потому что Полине банально негде жить! Нахлебница! Захребетница! Живите вдвоем! А я ухожу! Ухожу! Надоело!

Он долго орал. Мать, привыкшая к истерикам, спокойно достала сигареты и закурила. По лицу Полины скатилась слеза.

Наконец, Дмитрий замолчал, взял сигарету и шагнул к входной двери. Щелкнул замок. Он вышел в коридор.

И тут же его с силой затолкали обратно. Грохнула железная дверь. В коридоре стояло двое верзил. Те же, что и во сне. Они были в масках, но Дмитрий их узнал сразу. Димка даже постарался закричать, но тут же получил удар ногой по лицу.

— Стоять, это мили… Это полиция! Вы людей похищаете, — пробасил один из громил.

— В чем дело! Я сейчас полицию вызову! — крикнула мать Дмитрия.

И тут женщина подняла телефон, что было ошибкой. Один из преступников прыгнул через всю комнату и попытался выхватить мобильник. Мать Дмитрия была очень крупной женщиной, и даже верзиле потребовалось несколько минут, чтоб отобрать его. Схватка шла беззвучно, что придавало ситуацию какую-ту абсурдность. Другой верзила меж тем несколько раз с силой ударил Дмитрия так, что у парня в глазах все померкло. Когда он с трудом поднялся, то увидел, как на кухне валяется связанная Полина с примитивным кляпом во рту, а на стуле сидит, прикованная наручниками, мать и в лицо ей смотрит дуло пистолета.

— Где деньги, говори? — пробасил громила.

Несмотря на дюжую силу, интеллекта в преступниках было еще меньше, чем у их руководительницы. Поняв, что прикидываться органами правопорядка нет смысла, они действовали, как преступники в фильмах эпохи VHS и DVD.

— Деньги в банке, на карточке.

— Золото где, техника? Где все это, — парень выругался и с размаху ударил женщину. Та покорно снесла удар.

Дверь была в двух шагах от Дмитрия. Парень с трудом поднялся и шагнул к двери. Свобода была в двух шагах.

Но тут на него сзади набросился второй грабитель. Он сбил Дмитрия подсечкой, опрокинув парня прямо на трюмо. Раздался звон зеркала. Стекло впилось в толстую спину. Побежали красные ручейки крови.

— Сбежать думаешь? В мусарню. Нет уж. Говори, куда Сашку дел?

— Какого Сашку?

— Который утром был, у тебя, тварина! Вся его семья исчезла! Отец! Мать! Телефонов таких, говорят, нету. В его квартире другая семья!

— Я не знаю.

Парень принялся избивать Дмитрия.

— Говори. Хуже будет.

— Не бейте его! — заорала мать.

— Где Сашка? И где деньги?

— Я все скажу!

В дверь раздался звонок. Грабитель ударил Дмитрия и бросился к глазку, после чего повернул замок и открыл дверь. В квартиру вошла Марина, спешно закрыв дверь за собой.

— Мариночка…

— Здравствуйте, тетя Наташа. Как дела ваши?

— Марина, что ты делаешь, не глупи! Я дам тебе деньги!

— О, как мы заговорили.

Девушка вошла, цокая каблуками, на кухню и киношным жестом извлекла пачку сигарет. Один их парней тем временем заломил Дмитрию руку и затолкал его на кухню.

— В общем, так, куда Сашку дели? Говори, — произнесла она, обращаясь к Диме, — или вот этот бычок будет потушен об твоего… — Маринка жеманно поморщилась.

Через секунду Дмитрий оказался на полу. Его били, пока он не потерял сознание. Очнулся парень на балконе.

Дмитрий не знал, сколько времени прошло, когда он смог пошевелиться. Страх полностью сковал его, однако мысль о том, что он на балконе и может позвать на помощь, ободрила его. Злорадно подумав о том, что ума у грабителей нет абсолютно, Дмитрий начал пытаться сбросить веревки. Ему связали руки за спиной и ноги, правда, без сложных узлов. Если на запястьях веревки были завязаны так крепко, что Дмитрий не мог даже пошевелить ими, то сбросить путы с ног оказалось делом нескольких минут.

Дмитрий не знал, что творится в комнате. Но оттуда не доносилось ни единого звука и это только усиливало страх. "Странно, а почему соседи не услышали всего этого шума? Уехали поголовно на дачу? Или просто не обратили внимания — мало ли что происходит…".

Парень аккуратно привстал. Кухня была пуста. Потом он посмотрел в окно. Пустынный двор. Лишь стрижи с шумом носились над бетонной коробкой из домов. Солнце уже село.

Парень принялся шевелить руками. Результата это не дало, но когда Дмитрий принялся ослаблять веревки с помощью торчащего из старого кресла гвоздя, накинув на него связанные запястья и двигаясь всем телом, путы постепенно потеряли силу. Напрягая последние силы, ему удалось стянуть их с пухлых рук. Он открыл окно и огляделся.

И вверху и внизу лишь пластиковые окна. Через них даже сигнализацию машины порой не слышно, что уж о человеческом голосе. Во дворе по-прежнему ни души. Окна домов напротив так же выглядели безжизненными.

Подумав, Дмитрий решил, что кричать бесполезно. Посмотрел вниз. Четыре этажа. Балкон на втором этаже, где жил дядя Ваня не был застеклен. Дмитрий взял бельевую веревку, которой его связали.

Из комнаты раздался стон. Страх снова пронзил парня. Он быстро связал ее вместе с другой веревкой, находившийся на балконе. Несколько раз дернул. Привязал к тяжелой старой плите, которая десять лет стояла на балконе и которую никак не могли выбросить. Вздохнув, парень перебросил ногу. Ноющие руки тут же покрылись потом. Небольшое расстояние стало казаться бездонной пропастью. Дмитрий начал аккуратно карабкаться вниз. Он преодолел карниз, царапая стену, уже лез по торцу балкона соседа, как вдруг веревка лопнула. Последнее что увидел парень, как где-то в вечернем небе мелькнула серая голова.

 

— Да, провалил ты испытание, — раздался насмешливый голос Казановы.

Они шли в черном пространстве, а над головой сверкал млечный путь.

— Это игра! Это ты стер того бандита!

— Да, мы, — усмехнулся Казанова. — Просто он был одним из немногих настоящих людей. Мы мир перезагрузили, выражаясь языком твоего времени, а он-то не знал. Вот и стер. Ох, с экзаменом тоже неловко вышло.

— А знаешь что, я думаю?

— Что?

— Этот мир тоже фальшив, — произнес Дмитрий и метнулся в сторону и полетел в бездну.

 

Пейзаж напоминал картину из учебника. Поле пшеницы, голубое небо, зеленые деревья вдали.

И летящая вдали серая голова. Дмитрий бросился к ближайшему дереву и под хохот Казановы спрыгнул с него, стараясь упасть на шею.

 

Красный пейзаж Марса. Ледяные просторы Плутона. Неведомые футуристические города. Станции в космосе. Десятки миров и десятки жизней. От нескольких минут до месяцев пребывал там Дмитрий, пока не появлялась хохочущее серое лицо, и объявляло, что юноша находится в мире иллюзий. Лишь в тридцать шестой раз, Казанова не стал насмехаться, а сказал серьезным голосом:

— Умереть, мой друг, не трудно. Сделать жизнь значительно трудней.

— Я боролся. Я начинаю вспоминать Южную Добруджу. Я старался, как мог.

— Ты хочешь отправиться в новый мир или остаться в старом?

— Я бы предпочел старый…

Серое лицо дернулось и поплыло. Вскоре, после метаморфозы, на Дмитрия смотрел его отец.

— Помнишь, в семь лет, мы, точнее я, сказал тебе, что детство кончилось, и началась юность. На дне рожденье. Ты тогда отмахнулся, а я…

— Погиб спустя три недели.

— Мы, теперь уже мы, просто вернулись сюда. Надеюсь, что твое детство и впрямь теперь кончилось.

— Да.

— Будь вежливей с матерью. Пойми, мы вовсе не компьютерные программы, а твой мир не матрица, хотя и есть сходство. Во всяком случае, кроме тебя там еще два десятка будущих сверхлюдей. Прощай, Дмитрий и становись тверже.

Они стояли на странном и мрачном пустынном плато с коричневыми скалами, как будто сошедшим со страниц Лавкрафта. Когда отец Дмитрия произнес последние слова, окружающее пространство сменилось пустотой. Дмитрий вновь отправился в путешествие по мирам. На этот раз к себе домой.

 

— Что случилось, Димочка? Ты хочешь есть?

За окном светало.

— Мне сегодня надо в налоговую, поэтому у нас такой ранний завтрак. Мне туда надо к восьми. Вот Лавкрафт твой любимый, — мать положила на одеяло книгу, — а вот планшет.

Дмитрий с трудом пошевелил рукой, которая не хотела его слушаться.

— Может, отвлечешься от этого фентези? Скажу честно, психолог очень обеспокоена твоими рассказами о других мирах. Я надеюсь, что это от переживания, но в следующий понедельник мы поедем на МРТ.

 

После падения с окна Дмитрия парализовало. Позвоночник был сломан, и после года паралича он с трудом передвигался в коляске. Парень отощал. Мир виртуальных грез ему опротивел. Но на Солнце он так же смотрел с ненавистью, но не как раньше с ненавистью затворника-мизантропа, а с ненавидящей тоской узника.

Мать быстро оправилась. Преступников поймали сразу и осудили по всей строгости. Маринка получила меньший срок, так как ее родители смогли найти достойного адвоката, который выставил ее, как наивную девушку, попавшую под дурное влияние.

Полина же долго не могла вернуться к нормальной жизни. Девять месяцев с ней работали психологи, но даже после этого она практически не говорила. Мать Дмитрия забрала ее к себе и сделала сиделкой для сына — работать по профессии девушка вряд ли смогла.

 

Мать поставила еду. И вдруг ее сын, обычно смотревший в стену, вдруг привстал на локтях и потянулся к матери.

— Спасибо тебе за все, — прошептал он. — Я люблю тебя.

Из его глаза скатилась слеза. Мать удивленно посмотрела на него, а потом тоже заплакала.

Когда она ушла, Дмитрий открыл Лавкрафта. Чудесные, но жестокие миры казались ему бледными по сравнению с тем, что ждало его по ту сторону, через много перезагрузок. Переход в лучистое состояние. Тысячи миров. Встреча с теми, кто жил когда-либо на Земле. Не будет никаких культов, но само человечество станет подобным Йот-Сототу.

Нужно было ждать. Ждать всю жизнь. Затем прожить следующую жизнь, в которой нужно будет быть еще тверже. Уйти от матери. Преодолеть себя. Вырасти. Снова переродиться и развиваться так по спирали до выхода в реальный мир