Проклинающий рассвет

 

Холодный дождь барабанит по мокрому асфальту. Большие капли отскакивают от стальных балок и брызгами разлетаются во все стороны. Тело пробирает озноб от сырости. Плащ давно промок насквозь и больше не согревает.

Внизу слышится всплеск. Я перегибаюсь через парапет… Ничего. Показалось? Внимательней озираюсь. Действительно, ничего — лишь бездна. Пара десятков метров пустоты, переходящие в пучину грязных вод. Реки не видно, лишь слышен всплеск от падающих капель. И хорошо, что не видно. Хорошо, что она не манит к себе. Не зовёт забыть обо всём и обрести покой в её ласковых объятиях. Вечный покой.

Вокруг темнота. Лишь на берегу, горят одинокие огни в окнах полуночников. Унылые порталы в жилища неудачников. Кому ещё не спится в такой-то час? Домов не видно, но я и так знаю, как они выглядят — серые, обшарпанные. Все будто на одно лицо, словно рабы для холеного плантатора. Они и есть рабы. Каторжники, которые вечно призваны служить своим никчемным хозяевам и верховному господину — городу. Он истинный и безраздельный владыка. Подобен пауку, что раскинул сети и постепенно высасывает жизнь из тех, кто попался в липкую паутину. Огромный чёрный паук.

Город давит на мозг. Лишь одного взгляда на унылые улочки достаточно, чтобы депрессия навсегда поселилась в сердце. Выжгла там всё и оставила лишь тлен. Золу из чувств, эмоций, мечтаний и надежд. Город — монстр, что лишает тебя сна, заставляет забыть о своей природе и слиться в серую массу, гордо именующую себя горожанами. Паук позволяет жить в своих сетях, но взамен требует великую плату — саму душу. Да и зачем она в этом Аду? Жить здесь, значит, быть как все, стать атомом в огромном организме города. А разве у атома может быть душа?

Я провожу ладонью по мокрым волосам и с ненавистью смотрю в темноту.

Город — палач, что убивает нас. Медленно. Он не срубает голову взмахом двуручного меча, нет, он травит тех, кто живёт в его тени ядами. Одни — для тела, другие — для разума. Одни разят моментально, другие постепенно — год за годом.

Когда-то он был и моим господином, но я больше не его послушный раб. Теперь не я служу ему, а он мне. По крайней мере, до тех пор, пока не взойдёт солнце. Я прячусь в его тенях. Его шорохи скрывают и без того бесшумные мои шаги. Свет фонарей ослепляет моих жертв. А каменный лабиринт — моё спасение в час, когда зверь сам превращается в охотника.

Северный ветер бросил в лицо ледяную влагу. С каждым мигом он становится сильнее. Вот уже и луч Ночного Солнца, старой доброй Луны, пробивается сквозь просвет в чёрных облаках. До рассвета не больше двух часов. Неужели он не объявится? Неужели рискнёт отложить всё до последнего дня? Это опасно. Но разве таким, как мы, ведомо чувство страха?

Богиня Селена отразилась в мутной воде. Как в тот злополучный день. Воспоминания накрывают меня. Год назад тоже был отвратный денёк, и ночка выдалась соответствующей. Только вместо дождя с мрачных ноябрьских небес сыпал снег. И лишь глубокой ночью он прекратился, дав звёздам взглянуть на землю сквозь просвет в облаках. Мороз сковал всё тонким слоем льда, и я едва не полетел в воду до срока, пока перелезал через скользкий парапет. Заледеневшие руки с трудом слушались, но тогда это уже не имело значения. Ничто больше не имело значения. Я стаял на узком карнизе и так же, как сейчас, потерянно смотрел на отражение жёлтого кружка в плескающейся черноте.

О чём я тогда думал? Жалел себя? Вряд ли. Жалеть себя я перестал задолго до той ночи. Винил других? Бессмысленно. Каждый сам вершит свою судьбу, так что только моя воля и только мой выбор заставили меня тогда тащиться через весь город к мосту и влезать на узкий парапет. Я сам решил, что это единственное правильное окончание моей пустой жизни. Жаждал чуда? Ждал, но оно так и не случилось, и именно поэтому я стоял на краю моста. Надеялся, что с небес спустится ангел и не даст совершить греха? Уж точно об ангелах я не думал. Я вообще мало верил в высшие силы. О чём же я думал?

Желтое пятно на дне бездны расплылось под каплями дождя. Я улыбаюсь.

А ведь, в самом деле, разве не забавно, что год спустя мои мысли совсем не изменились? Тогда я тоже смотрел вниз и думал о покое, о чудовищной усталости и об отдыхе. Как и сейчас это была не физическая усталость, которая лечится крепким сном или неделей на тропическом острове. О, нет, это совершенно другая усталость — усталость от жизни.

Спросите, как я дошёл до такого? Постепенно. Вначале пришло осознание беспомощности. Когда тебе почти тридцать, а за спиной ничего и никого, это заставляет задуматься о том, что жизнь явно не сложилась. Вроде ничем от других и не отличаешься, а оказывается, что в забеге, в котором участвуют все, ты даже не стартовал.

Впрочем, не всё так печально. Многие из бегунов, с упорством, заслуживающим лучшего применения, бегут по кругу или вовсе не в ту сторону. Нет работы, ну, да и Бог с ней. Нет семьи — тоже неплохо. Никто не попрекает за отсутствие работы. А ещё не приходится врать себе, что однажды всё непременно изменится к лучшему. Но и такие мысли тоже всего лишь ложь. Попытка скрыть от самого себя, что ты просто-напросто не в силах добиться хотя бы чего-нибудь.

Потом приходит осознание одиночества и ненужности.

Бесполезный человек мало кому интересен. Вскоре о нём просто забывают. Вначале знакомые перестают узнавать на улице. Затем перестают поздравлять с днём рождения приятели и дальние родственники. А потом ты празднуешь с последним своим другом его свадьбу. Ты рад, но тёмная мыслишка не даёт тебе покоя. Она словно змей— искуситель твердит тебе, что эта свадьба — всё равно что панихида по вашей дружбе. А ведь не врёт, зараза. Проходит неделя, месяц, год, а твой друг ни разу не позвонил. Куда ему до тебя? У него семья, работа, дети. Да и неудобно ему в твоём обществе. Стыдно, что ли. Вроде у него всё в жизни хорошо, а ты…

В одиночестве есть свои плюсы. Никто и ничто тебя не отвлекает от самопознания. И года не пройдёт, как ты узнаешь о себе очень много нового. Все свои плюсы и минусы, светлые и тёмные стороны натуры — всё. Неплохо? Пожалуй, но, к несчастью, за одиночеством приходят апатия и безразличие.

Нет ничего хуже, чем, отстранённо наблюдая за происходящим, осознавать, как твоя жизнь по инерции катится в бездну. Вроде, нужно что-то изменить, переделать, попытаться начать с начала, но тебе всё равно. Ты уже не видишь смысла в переменах. Ты не видишь смысла даже в попытках что-то исправить. Ты не видишь смысла ни в чём. Он исчезает, и ты оказываешься один на один с равнодушным миром. Остатки твоей сущности всё ещё пытаются сопротивляться, ищут хоть какой-то стимул к жизни, но уже поздно. Уже слишком поздно.

Ты живешь ещё год. Год в одиночестве. И всё это время тьма постепенно завладевает тобой, пока не ослепляет окончательно. Радость, счастье, веселье — ты уже и не помнишь значения этих слов. Они для тебя всё равно, что иероглифы мёртвого языка.

Так продолжается изо дня в день, пока ты не осознаёшь, что стоишь на скользком бортике моста и смотришь вниз, на отражение Луны в чудом не замёрзшей воде. С этого и начинается моя история. Ах да, я же ничего об этом не сказал. Вы, наверное, решили, что я просто решил излить душу, но это не так.

Кто знает, может кто-нибудь в высших сферах слышит меня. Может быть, он решит поделиться этой историей с другими, и тогда моё имя не исчезнет в веках, будто его и не было, если я сегодня проиграю. А ведь шансов на победу не так уж и много. Если же небеса останутся глухи, то я хотя бы смогу укрепить свою веру в то, что поступаю правильно. Вера мне сейчас ой как нужна.

В памяти снова всплыли образы из прошлого.

Вновь мост. Плеск воды манил в свои объятия, но я медлил. Сомневался в своём намерении? Едва ли, скорее, в последний раз любовался видом, ведь этот пейзаж должен был стать последним в моей жизни. Похолодало. Умирать от окоченения не хотелось, и поэтому я занёс уже одну ногу над пропастью, когда неожиданно услышал сдавленный крик. Он доносился откуда-то неподалёку. До крика мне дела не было, но не было и желания последние моменты своей жизни думать о том, кто же это кричал и почему он это делал. Как же поступить, подождать, пока глупые вопросы не выветрятся из головы, или же попытаться найти на них ответы? Звуки какой-то возни донеслись до меня. Я тут же отбросил колебания. В конце концов, что я терял? Даже если это какой-нибудь ублюдок совершает нечто ужасное, что с того? Ну, увидит он меня, ну убьёт, и что? Зато умру без глупых мыслей.

Матерясь про себя, снова перелез через бортик и крадучись направился к источнику шума. Идти оказалось недалеко. В паре десятков метров от того места, где я собирался спрыгнуть, девушка пыталась вырваться из объятий какого-то типа. Она била его кулаками, извивалась, брыкалась ногами, но всё было бесполезно. Незнакомец крепко держал свою жертву. Казалось, что удары не доставляют ему совершенно никакой боли.

Почему я не закричал? Почему не попытался помешать? Испугался? Как ни странно, виной всему был эгоизм. Вмешаюсь, и придётся драться. А если и не придётся, то всё равно нужно будет вести несчастную либо домой, либо в участок, а это означало, что сегодня о прыжке в пустоту придется забыть. А ждать завтрашней ночи очень не хотелось. Поэтому я спрятался за балку и стал наблюдать. Парень был крепкий, так что долго возиться не будет, а когда закончит, то я смогу спокойно вернуться к своим делам.

Незнакомец склонился над шеей жертвы. Та снова вскрикнула и затихла. Прошло пара минут, и она безвольной куклой повисла в его руках. А вот это уже становилось интересным. Я попытался обратиться в камень, даже дыханием не привлекая внимания странного человека.

Его руки ослабили хватку, и тело упало на асфальт. Из груди убийцы вырвался неестественный рык. Затем он сделал шаг вперёд, оказавшись в тусклом свете одного из немногих фонарей… Ужас сковал мою душу. Чудо, которого я не ожидал, всё же произошло, вот только ко мне не спустился ангел, а снизошёл демон.

Лицо чудовища было перепачкано кровью, наверное, поэтому белоснежные клыки были так отчётливо видны. Различного рода мистические истории я всегда воспринимал, как бред, но это было до того, как передо мной предстал живой носферату. Если можно назвать его живым. Я не верил своим глазам. Что, если это всего лишь попытка выдать себя за вампира?

Незнакомец вытер кровь, вернулся к телу жертвы и приподнял его. Несколько мгновений изучал, а затем, резким движением руки снёс голову. Вращаясь в полёте, она устремилась в реку. Следом последовало и само тело. Хотелось закричать, но мне удалось сдержаться. Это была не мистификация. Монстр оказался настоящим. Изумление в моей душе сменилось радостью. Мир перестал быть однотонным.

Вампир посмотрел по сторонам, на мгновение задержал взгляд на том месте, где стоял я, а затем развернулся и медленно пошёл по мосту по направлению к восточному берегу. Не заметил? Верилось с трудом. Тогда почему пощадил?

Желание прыгать в холодную воду пропало, уступило место любопытству и неожиданно вспыхнувшей искорки надежды. Надежды на то, что я смогу изменить свою жизнь. Изменить кардинально. Что, если чудовище снизойдёт до меня? Что, если он обратит меня в себе подобного? Может, тогда тоска пройдёт? Может, тогда бремя забот и ненужных мыслей спадёт с меня, и я обрету покой, не расставаясь с жизнью. Ну, или почти не расставаясь.

Ноги сами понесли меня следом за ночным охотником. Он шёл не спеша. Иногда останавливался, шумно вдыхая воздух, или озирался, а потом продолжал свой путь. Я следовал за ним, стараясь оставаться как можно незаметнее.

Монстр вёл себя странно. Можно было ожидать, что он обернётся туманом или летучей мышью и улетит прочь, или подпрыгнет под небеса и гигантскими прыжками поскачет по крышам, а он просто шёл, как простой смертный, который вышел на ночную прогулку. Или всё-таки он вёл меня? Ведь наверняка ещё на мосту заметил, а теперь заманивает куда-то. Но куда?

Мы прошли три квартала. До рассвета оставалось всего ничего. Или боязнь солнечного света всего лишь выдумка, призванная подарить смертным надежду, что такого зверяа всё же можно победить?

Вампир остановился возле одного из жилых домов. Дом как дом. Такой же облезлый и убогий, как и его соседи. Так же неспешно поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошёл внутрь. Нужно было решать. Я глубоко вздохнул и…

Закрывающуюся створку поймать удалось в последний момент. Обычный подъезд. По лестнице кто-то негромко топал. На что я надеялся?

Ступеньки несли вверх. Звук шагов стих на два этажа выше меня. Последний этаж. На площадке три двери. Я потянулся к ручке одной из них, но так и не решился взяться за неё... В этот миг моё внимание привлёк открытый люк на чердак. Вампир играл со мной. Он ушёл, сомнений в этом не было.

Не помню, как оказался дома. От переживаний сразу же провалился в сон, да так и проспал до обеда. Следующей ночью снова пошёл на мост, но в этот раз не для сведения счетов с жизнью, а тешимый надеждой снова увидеть зверя.

Я прождал всю ночь, но он так и не появился. Потом я ходил туда в течение целой недели. Глупо. Монстр уже наверняка был далеко, а если и жил в городе, то вряд ли станет убивать в одном и том же месте.

Поняв бессмысленность своих действий, я решил просто бродить по ночному городу. Я заглядывал в самые тёмные его уголки, ища встречи с монстром, но всё было бесполезно. Апатия снова стала одолевать меня. Мечты вновь обратились в прах, и в одну из ночей я опять оказался на том же самом мосту. Вода была скована толстой коркой льда, присыпанной снегом. Прыгать не хотелось. Неприятно осознавать, что твои мозги будут размазаны по белой поверхности. Стоял жуткий холод. Пальцы на ногах уже почти не чувствовались, и я засобирался идти домой, как услышал голос.

— Зачем ты ищешь встречи со мной?

Я вздрогнул и огляделся. Вокруг никого не было, лишь темнота. Но сомнений в том, кому принадлежал голос, быть не могло.

— Я хочу стать таким, как ты, — уверенно ответил я в пустоту.

— Стать таким, как я, — в голосе говорящего со мной явно слышались нотки еле сдерживаемого смеха. — Это невозможно.

— А как же сказки о том, что если испить кровь вампира, сам станешь вампиром?

— Ты сам сказал, сказки, — из темноты показался силуэт. Бесшумно передвигаясь, он в мгновение ока очутился рядом со мной, и я увидел его лицо. Немного вытянутое, худощавое, обтянутое пергаментом бледной кожи. Темные волосы с длинной челкой развевались на ветру. В глазах плясали красные огоньки. — Моя кровь убьёт тебя или превратит в слугу — бездумную марионетку, исполняющую все мои команды. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда чего ты хочешь?

— Новую жизнь.

— Кто тебе мешает начать её?

— Мне не нужна жизнь человека, — я сунул в карманы замерзшие руки и с вызовом посмотрел на собеседника.

Вампир подошёл к перилам и глянул вниз.

— А я бы от неё не отказался, — на его губах появилось некое подобие улыбки. — Забудь обо мне. А если не сможешь, то закончи то, что начал этой ночью. Мне нечего тебе дать.

Зверь развернулся и пошел прочь

— Ты не убьешь меня?

Он остановился, медленно оглянулся и устало произнёс:

— Нет смысла убивать ради развлечения. Мне нужна лишь душа человека, а твоя — давно мертва.

Я хотел спросить, что это значит, но в этот момент мимо моего лица пролетел арбалетный болт. Его целью был вампир. Мой вопрос спас ему жизнь — он оказался лицом к угрозе и успел отбить снаряд. Тут же сделав кульбит, уклоняясь от второго болта. Послышался скрежет стали. В темноте что-то блеснуло, раздался крик "Светоносный Митра!" и показался человек. Полумрак мешал разглядеть, но без сомнений, это была девушка. В руках она сжимала клинок.

— Вот мы и встретились, Ормиз.

— Ты нашла меня, Анаит, и что теперь?

— Убью тебя, — прорычала девушка.

— Правда? Ты уверена, что на этот раз справишься? — вампир, которого, как оказалось, звали Ормизом, специально сделал акцент на фразе "на этот раз".

— Есть только один способ проверить, — в глазах девушки блеснули золотистые искорки. Она нанесла удар. Началась схватка.

Это было самое прекрасное зрелище, которое мне доводилось когда-либо видеть. Противники двигались стремительно. Разили, отражали выпады, уклонялись, нередко предугадывая движения друг друга. При этом никто никому ни в чём не уступал. Так продолжалось до тех пор, пока девушка не поскользнулась и не упала, сильно стукнувшись головой. В руках вампира появился стилет. Он собирался нанести последний удар, но неожиданно появившийся свет остановил его.

— Тебе снова повезло, Анаит, — порыв ветра донёс шёпот. Краем глаза я заметил, как Ормиз перемахнул через перила и исчез.

Свет фар стремительно приближающегося автомобиля выхватил из тьмы лежащее на снегу тело. Водитель нажал на тормоз, пытаясь остановить машину, но на покрытом наледью мосту это оказалось невозможно. Тонны железа с визгом и скрежетом летели на девушку. Остаться в стороне было самым верным решением. Но то ли воительница мне приглянулась, то ли любопытство толкнуло меня на безумие — я прыгнул…

Иногда даже неудачникам везёт. Схватив незнакомку в охапку, я перекувыркнулся, и мы вместе откатились с пути машины. Несколько минут пролежал, не разжимая рук, с закрытыми глазами. Судя по удаляющемуся рёву двигателя, водитель решил не останавливаться и спешил убраться подальше. Не важно. Я был жив, и она жива. С трудом поднял веки и посмотрел в лицо охотницы.

Девушка оказалась симпатичной. Да что там симпатичной — прекрасной! Аккуратное личико с тонкими чертами. Тёмные волосы, торчащие во все стороны. Немного вздёрнутый носик, гармонирующий с тонкими губами и узкими изгибами бровей. Сразу вспомнил, что последний раз с женщиной я был немыслимо давно.

Холод пробирал тело, и нужно было вставать. Воспаление лёгких входило в мои планы в последнюю очередь. Но я медлил, разглядывая воительницу, потом неожиданно для себя провёл ладонью по растрепанным волосам. Пальцы коснулись чего-то липкого. Вероятно, удар был сильнее, чем могло показаться, раз голова оказалась разбитой.

В тот момент передо мной стал выбор. Бросить её и оставить всё как есть, а заодно и попрощаться с надеждой изменить свою жизнь, или же помочь воительнице. Помочь, зная, что окажусь с вампиром по разные стороны баррикады. Что двигало мной — милосердие или гордыня? Или же глупость? Нежить в враги мог пожелать лишь безумец…

Анаит оказалась на удивление лёгкой. Осталось определиться с тем, куда её нести. В больницу? Перед глазами возникла сцена, как я пытаюсь объяснить врачу, откуда у красотки дырка в голове. Да и не дотащу её — больница в пяти кварталах. Такси в этот час не найти. Телефона у меня не было.

Опустив девушку, стал ощупывать карманы в надежде найти бумажник или телефон. В куртки нашёлся брелок с ключами от машины. Скорее всего, она была где-то неподалёку. Так в итоге и оказалось. Тёмный "Ситроен" стоял припаркованным на набережной около моста. Водил я так себе, но до дома добрались без аварий.

Затащив так и не пришедшую в себя девушку в свою убогую квартирку, сразу же бросился искать, чем обработать рану. В шкафчике в ванной нашёлся пузырёк с борной кислотой. Схватил его, набрал в небольшой таз воды и пулей метнулся в комнату. Волосы пропитались кровью, которая превратилась в твердую корку. Кое-как добравшись до раны, я обнаружил, что её нет! Невероятно! Вся голова была залита кровью, значит, была и рана, но вместо неё лишь небольшой участок розоватой кожи. Неужели регенерация тканей? Не исключено, учитывая, кто был её врагом.

Отложив пузырёк с кислотой, я приподнял голову моей гостьи и стал отчищать её прекрасные волосы. А они были действительно прекрасны. Едва смыв всю грязь и высушив их феном, я смог в этом убедиться. Чёрные локоны, на концах выкрашенные в красно-оранжевый цвет, были словно шёлк: мягкими и приятными на ощупь.

О такой женщине я мечтал всю жизнь. И вот она в моей власти. Грязные мысли вихрем пронеслись в голове, но я решительно отогнал их прочь и ушёл спать в гостиную, где стояло узкое неудобное кресло.

Всю ночь снились кошмары. Я стоял возле большого дерева. Его ствол был разделён на две части. Одна — белая. На ветвях радовали глаз зелёные листочки и распустившиеся розовые бутоны. Другая — чёрная — высохшая и мёртвая. Всё окружающее пространство тоже было поделено на две половины. На одной — свет и жизнь, на другой — тьма и смерть. Я стоял посередине, выбирая. Шаг в сторону света. Над головой раскинулось бескрайнее синее небо, а под ногами изумрудное море травы. В воздухе слышались трели певчих птиц. Рай, да и только. Но не успел я насладиться охватившим меня покоем и счастьем, как в мгновение ока всё изменилось. Ясное солнце яростно испепелило и траву, и деревья, и бескрайнее небо, оставив лишь прах. Я стоял посередине этого кошмара и с ужасом наблюдал, как трескается кожа и плоть кусками сползает с моих рук. И в этот миг кто-то как следует врезал мне в челюсть… Боль была резкая. Во сне не бывает боли. Открыв глаза я увидел склонившуюся надо мной Анаит. Кажется, так её называл вампир. Воительница была в ярости.

— Где он?! — заорала она и снова с размаху ударила.

— Можешь не благодарить за то, что спас тебе вчера жизнь, — я чуть приподнялся и сплюнул кровь.

— Где он?! — на этот раз реакция не подвела меня. Отбивать удар было бессмысленно, поэтому я просто соскользнул с кресла и кулак девушки врезался в спинку. Это явно ошеломило Анаит. Удивлённой она была ещё симпатичней.

— Может, перестанешь меня бить и скажешь, кто он?

— Ты и так знаешь, о чём я!

— О вампире? Так я понятия не имею, где он.

— При чём тут вампир... Где мой клинок?!

— Не знаю, — я пожал плечами и сел, потирая челюсть. — Наверное, остался валяться на мосту.

Глаза девушки стали безумными.

— Ты его оставил? Идиот!!!

— В следующий раз, выбирая между спасением девушки и клинка, выберу последнее.

— Спасением?

— Ты упала, когда дралась с вампиром, и грохнулась башкой. Кровища так и хлестала, вот я подобрал тебя.

Анаит опешила.

— Ты правда думал, что спасешь меня?

— Да, и ты отлично меня за это поблагодарила.

— Не думала, что прихвостень вампира будет спасать меня.

— Я не его прихвостень. Я ему никто.

— Тогда что ты делал вместе с ним на мосту?

— Просто говорил.

Она расхохоталась.

— Не смеши меня! Он просто говорил... О чём с Ним можно говорить?

— О мечтах. Я рассказал ему о своей, а он мне — о своей.

Девушка присела в кресло и недоверчиво на меня посмотрела на меня.

— Кто ты?

— Меня зовут Влад… Владислав.

— Мне плевать, как тебя зовут. Кто ты?

— Всего лишь человек. Обычный человек, который случайно увидел то, что видеть был не должен. Который ночью встретил вампира, расправляющегося со своей жертвой, и задался целью найти его. Но он нашёл меня первый.

— Но зачем тебе это было нужно?!

— Я искал новую жизнь, а он мог мне её дать. Я думал, что мог.

— Слуги Тёмного умеют лишь забирать жизнь, а не дарить её.

— Он сказал так же. Только про Тёмного ничего не говорил. Кто это?

— Неважно. Забудь о случившемся. И живи дальше. Только помни, что ты самый счастливый сукин сын в мире. Мало кто видит рассвет после "беседы" с вампиром.

Девушка заметила на столе ключи от своей машины, поднялась, подхватила их и уже собиралась убраться из моего жилища, когда неожиданно закрыла глаза и стала оседать. Я подхватил её с последний момент. Открыв веки, она посмотрела на меня.

— Мне нужен мой меч. Найди его… — Анаит снова отключилась.

Никогда не терпел, когда мной командовали. Наверное, в этом причина моих неудач. Но всё же решил исполнить просьбу девушки. На что я рассчитывал? На благодарность, какой бы она не была? Скорее всего.

Оставив воительницу дома, я отправился за клятой железякой. Днём улицы были забиты, поэтому на дорогу ушло около часа. Шансы найти клинок были невелики. Всё-таки прошло уже немало времени. Радовало, что городские улицы убирали редко. Остановив машину в месте ночной схватки, я приступил к поискам. Как ни странно, мне повезло. Присыпанный снегом меч лежал в метре от проезжей части. Клинок был филигранной работы. Вот уж точно: утрата такой вещи — большая потеря.

По возвращении я застал Анаит сидящей на подоконнике. Девушка отрешенно смотрела куда-то поверх крыш.

— У тебя пустой холодильник, — не отрываясь от созерцания горизонта, произнесла она.

— И уже давно, — я протянул меч.

— Ты много сделал для меня, а я … Прости…

— Забудь, — я пожал плечами. — так получилось…

— Вот, — в руках девушки оказался пухлый бумажник. — Это тебе.

— Не стоит.

— Хоть холодильник перестанет пустовать, — девушка положила кошелёк на стол, взяла клинок и двинулась к двери.

— Тебе его не победить, — неожиданно для себя произнёс я.

Анаит остановилась.

— Я должна…

— Я пойду с тобой и помогу тебе.

— Ты? Поможешь мне? Мальчик, ты вряд ли сможешь мне помочь. Я воительница Митры, а ты всего лишь жалкий смертный.

— Обучи меня.

— Зачем мне это?

— Ты в долгу передо мной.

Анаит обернулась.

— Ты либо смельчак, либо глупец.

— Я тот, кто встретил вампира и выжил, — решительность появилась в моём голосе.

— Но зачем это тебе?

— Он не дал мне новую жизнь, но это можешь сделать ты. В моём существовании нет смысла, а так хотя бы цель появится.

— Ты хочешь убивать вампиров?

— Я не хочу быть как все.

— Всё сложно. И ты не сможешь стать таким, как я.

— Пусть так.

Девушка отвернулась и неспешно пошла по коридору. Перед тем, как открыть дверь, она спросила, не оглядываясь:

— Ты идёшь?

В тот миг моя мечта сбылась. Больше не было унылой жизни, полной серых однообразных дней. Теперь это была жизнь охотника, бросившего вызов самому свирепому зверю на свете — жизнь охотника на вампиров.

Анаит понемногу стала учить меня. Это оказалось очень непросто. У меня не было ни её силы и скорости, ни выносливости и уж тем более не было дара регенерации. На счастье, она владела ещё и даром исцеления. Так что поблажек мне не было, и не проходило и дня, чтобы я не получал парочки переломов рёбер. Но лучше было получить их сейчас, когда моя наставница была рядом и могла помочь, чем в схватке с нежитью, прозевав удар.

Однажды я застал Анаит мирно сидящей на подоконнике, как в первый день нашего знакомства. Она смотрела на зарождающийся рассвет. В её глазах была грусть. Что побудило меня сесть рядом, а не сделать вид, что не заметил, и снова пойти спать, я не знаю. Но тот момент тоже стал судьбоносным.

— Знаешь, в который раз я встречаю рассвет?

— Нет, — коротко ответил я.

— Митра восходил над миром не менее восьмисот тысяч раз, а может и больше.

Мне потребовалось пару минут, чтобы посчитать, сколько же это будет в годах.

— Если так, то тебе должно быть около двух тысячи лет, — наконец произнёс я.

Анаит улыбнулась.

— Мне больше двух тысяч лет.

Почему-то её слова меня не удивили.

— Это случилось так давно. Я была жрицей и воительницей Митры, когда он призвал нас на священную битву. Сорок воинов и жрецов предстали перед его алтарём. Бог Света и Справедливости явился пред нами в человеческом обличье и рассказал, что пришёл час очистить мир от скверны. Он наделил нас силой и могуществом — нам суждено было стать избранниками его и авангардом армии. А ещё именно мы должны были помочь Владыке Неба возродить умирающую в людях веру в богов. Ахура Мазда, великий Творец, избрал путь невмешательства. Митра желал сражаться за веру. Он собирался явиться в мир как спаситель, изгнавший тьму, и тем самым продемонстрировать величие богов.

Явлению Митры предшествовал Ритуал Прихода, провести который суждено было нам. Девять из десяти даров удалось принести благополучно, и вот в назначенный час в назначенном месте нужно было принести последний дар — сердце верного слуги, и тогда Бог Солнца сошел бы на Землю. Но этому не суждено было свершиться. Ахриман послал своих слуг остановить нас. Вампиры появились из неоткуда. Они не уступали нам по силе, но существенно превосходили числом. И вёл их Ормиз. То была страшная битва. Мы убили многих, но немёртвым тварям удалось сорвать Ритуал. Митра был в ярости. Ритуал Прихода возможен лишь раз в три тысячи лет. И именно столько он теперь вынужден ждать из-за нашего провала. Бог уничтожил почти всех жрецов — они подвели его, и собирался поступить так же с нами, но наш полководец Ардашир поклялся, что исполнит свой долг и проведёт новый ритуал. Митра принял обет, заодно наделив нас бессмертием. Но и Ахриман сделал то же самое для своих воинов. Так мы были обречены жить в этом мире в ожидании своего часа, проводя века в вечных схватках друг с другом. Они охотились на нас, мы на них. Эта вечная охота стала нашим проклятьем. У нас забрали наши жизни, взамен не дав ничего. С недавних пор я ненавижу рассветы. Они напоминают о том, что у меня отняли — дом, семью, любовь. Я, подобно тем, кто охотится в ночи, стала проклинать рассвет.

Девушка вздохнула, в уголках её глаз появились слёзы.

— Вампиров было больше, но мы имели преимущество — способность передать дар. Поэтому Воины Митры поддерживали существование культа бога. Из числа последователей мы отбирали и учили самых способных, и в час, когда один из нас погибал от рук вампира, его жизненная сила переходила к наследнику. Нас было сорок, сорок и осталось, хотя из первых, кто принял обет, до сегодняшнего дня дожили лишь единицы. Тысячелетия сменяли друг друга, и вот, час, когда мы сможем повторить Ритуал, близок. Меньше, чем через год, с первыми лучами солнца Ардашир принесёт последний дар, и Митра придёт в этот мрачный мир, являя ему свет. Это произойдет в том самом месте, где я дралась с вампиром. Но для этого нужно уничтожить Ормиза. Мы перебили почти всех ночных охотников, но он и один силен настолько, что может попытаться в одиночку помешать нам. Он в городе, он знает о месте ритуала и он готовится. Я должна его остановить.

— Почему ты?

— Я единственная, у кого может хватить сил убить его. Ардашир справился бы лучше, но если он потерпит поражение, всё будет кончено. Он один знает секрет таинства. Поэтому это моя и только моя схватка.

— Наша схватка, — я взял Анаит за руку и неожиданно поцеловал… Она ответила. И мир снова изменился. Впервые у меня не просто появилась цель в жизни, но и появился тот, ради кого стоило жить.

Но это ощущение счастья и эйфории продлилось недолго. Через два месяца после того разговора я проснулся на рассвете от жуткой боли. Огонь разрывал меня изнутри. Мышцы готовы были лопнуть от вливающейся в них силы, а голова с трудом воспринимала знания и память минувших трёх тысяч лет. Анаит передала мне всё: свою мощь, свои навыки и воспоминания. Её прошлое стало моим прошлым. Когда всё закончилось и я пришёл в себя, то на запястье правой руки обнаружился символ Митры. Это означало одно — я стал наследником. То, к чему я шёл всю свою жизнь — свершилось. Теперь я не простой человек, а бессмертный воитель, слуга бога. Но радости не было. Была лишь боль потери и тоска по той, которую уже никогда не вернуть. Я получил свой дар. Его завещала мне Анаит, а это означало, что моя возлюбленная мертва.

На столе лежала наспех составленная записка: "Влад, прости меня за всё. За то, что подсыпала тебе снотворное, за то, что не взяла с собой. Я нашла Ормиза. Снова. В этот раз он не должен уйти. Тебя с собой брать я не решилась — ты не готов. Для тебя эта битва стала бы последней, а я не желаю рисковать единственным человеком, который дорог мне. Прости и прощай, любимый. P.s. Если я проиграю, ты получишь мой дар. Я выбрала тебя своим наследником".

Вот и всё.

Тело Анаит нашлось через пару дней. Оно лежало в старых руинах на окраине города. Обескровленное, с сердцем, пронзённым стилетом не меньше десяти раз. Вокруг царил погром. Бой был страшным. Её последний бой. В стороне от трупа валялся клинок Митры — единственное оружие, что могло убить вампира. Я поднял меч. В отражении его стали, я увидел своё будущее: "— Это только моя схватка. — Наша схватка".

На рассвете я предал тело Анаит огню, как велел её обычай. Митра принял воительницу в свои объятия. "С недавних пор я ненавижу рассветы". Ну, что же, я тоже стал их ненавидеть. Я проклинаю их. Они забрали единственное, что имело для меня значение — мою Анаит. Мою жизнь. Человек во мне умер окончательно — теперь я стал охотником.

Ормиз удивился, когда увидел меня в своём жилище. Скромном, но уютном. Мебель викторианской эпохи, гобелены, книжные полки, заставленные старинными фолиантами. Под ногами дорогой персидский ковер. Возле камина пара удобных кресел. На стенах картины фламандской школы.

— Мы снова встретились, — улыбаясь, произнёс вампир.

— На этот раз наша встреча станет последней.

— Она должна была стать последней в прошлый раз. Что тебе нужно, смертный?

— Ты! Светоносный Митра! — обнажив меч, я бросился на Ормиза.

Вампир был действительно силён. Но у него не было оружия, которым владел я. У него не было ярости утраты, что не давала чувствовать боли и раз за разом поднимала меня на ноги и снова бросала в бой. Меч время от времени лязгал о чёрную сталь стилета, но чаще мы уходили от смертоносного металла, освещенного богами. Чего не скажешь о кулаках и когтях. Бил Ормиз куда сильнее, чем Анаит. Но это не имело значения, как и не имела значения рваная рана, что вампир оставил у меня груди. Неважно, что его клинок впился мне в бедро и порезал щёку за миг до этого. Сколько бы ударов он ни нанёс, я выдержал бы все. Ради одного единственного своего. Отточенного удара в сердце, как учила моя любимая.

Вампир открылся, и я сделал выпад… Его кинжал пронзил мне грудь, чуть выше сердца, я же оказался куда точнее. Ормиз заревел, подобно зверю, и завалился на пол. Хромая, я подошёл к нему.

— Глупец, — еле слышным голосом проговорил вампир.— Ты только что уничтожил свой мир.

— Я спас его. Анаит мне всё рассказала.

— Эта дура не могла рассказать того, что не знала сама.

— Ты лжёшь.

Вампир попытался засмеяться, но звук больше походил на карканье вороны.

— Для чего? Мои минуты сочтены… — вампир закрыл глаза, но тут же открыл и продолжил. — Боже, как глупо. Три тысячелетия вырезать этих фанатиков и проиграть новичку.

— Ты проиграл, когда убил её.

— А-а-а, вот оно что. Как банально, ты пришёл мстить за смерть любимой. Браво, герой. Твоя любимая отмщена, а твой мирок скоро обратится в прах.

— Да, и почему же? — не знаю, почему я задал тот вопрос. Может, хотелось уличить его во лжи и посмеяться перед смертью, глядя в глаза, а может действительно стало интересно. Кто знает?

— Мой друг Ардашир солгал своим людям. Да-да, не удивляйся, мы были друзьями. Мы вместе служили светоносному Митре. И нам двоим открылось видение того, как бог собирается прийти в мир. Он идёт истреблять тьму. Он жаждет навсегда изгнать её. Вот только для этого ему придётся уничтожить сам мир, потому что тьма — часть его. Но так ли это было важно для того, кто, как и его бог, ослеплен желанием избавить мир от зла? Ардашир подчинился воле Митры, я отказался. Собрав немногих верных послушников, я удалился искать помощи у других богов. Взывал ко всем, начиная с Ахуро Мазды и заканчивая полубогами, но откликнулся лишь один — Ахриман. Он предложил мне силу, которая позволит остановить слуг его собрата, но взамен потребовал чудовищную жертву. Силу и бессмертие он предлагал взамен душ людей, которых нам бы пришлось убивать. Невинных, в ком не было зла. А ещё мы обрекали себя на вечную ночь, так как Светоносный Митра проклял бы нас, и свет дневного солнца стал смертельным. Я принял дар тёмного бога. Те, кто пришёл со мной, поступили также. Как и служители самого Ахримана. Мы стали силой, что сокрушила митритов. Но Ахуро Мазда вместо того, чтобы наказать мятежного бога дал ему второй шанс. И так началась моя новая жизнь. Так началась моя охота. Остальное — ты знаешь. И вот теперь, когда всё должно было закончиться, ты помешал мне, и этот мир обречён, потому что у уцелевших вампиров не хватит силы, чтобы убить Ардашира. Я был последней надеждой, но ты убил меня, глупый влюблённый мальчишка.

— Ты лжёшь!

— Как бы я этого хотел, — вампир захрипел. Отведённое ему время подходило к концу.

— Но если ты не лжёшь, то что мне делать?!

— Молиться… шёпотом произнёс вампир, после чего его тело обратилось в прах, который тут же разлетелся по комнате от сквозняка. На том месте, где была грудь Ормиза, лежал какой-то предмет. Я наклонился и увидел древний амулет с грубо изображённым символом Митры. Неужели память о прошлом? Неужели вампир не врал? Неужели я ошибся, и моя цель, ради которой я жил последние полгода, оказалась ложной? И что мне делать? Моей силы было недостаточно, чтобы сражаться со своими новоявленными собратьями, если только… Это было безумием. Самоубийством. Но что есть жизнь для того, кто всё потерял?

Мне суждено было сделать выбор. И я его сделал.

— Ахриман! Я взываю к тебе…

 

И вот я на мосту в ожидании появления Ардашира и его воинов. У него осталось лишь два дня, чтобы принести последний дар и впустить в наш мир Митру. Стою и смотрю вниз, в чёрный провал пустоты, а вокруг темнота. Лишь на берегу горят одинокие огни в окнах полуночников. Унылые порталы в жилища одиночек и неудачников. Стою, и думаю о том, как же мне хочется наконец-то обрести покой.

До рассвета меньше часа. Митриты не придут. Нужно убираться, пока проклятое солнце не испепелило меня. Когда я принял дар Ахримана, я принял и проклятие Митры. И не важно, что его символ у меня на запястье и мощь, дарованная им, в моих жилах, наравне с мощью Тёмного бога.

Воины света явятся в полном составе, но мы приготовили им радушный приём. Пятнадцать вампиров, последние из тех, кому удалось выжить в этой охоте, пришли вместе со мной. Пришли на свою последнюю охоту.

Минуты проносятся незаметно. Нужно быстрее уходить, пока не взошло светило. Или подождать ещё? Ритуал не займет много времени, и Ардашир, зная, что его будут ждать, вполне может рискнуть и явится незадолго до рассвета. После смерти Ормиза он так уверен в своей победе…

Колонна из чёрных автомобилей заполняет мост. Одни останавливаются, другие проносятся мимо и тормозят на другом конце моста, блокируя оба въезда.

Сразу за этим из их дорогих салонов выходят воины Митры. На них расстегнутые длинные белые плащи, под которыми в свете немногочисленных фонарей блестит кольчуга с символом солнца. В руках мечи и арбалеты. Ровно тридцать девять воителей. Со мной сорок. "Нас всегда сорок", — вспоминаются слова моей любимой. Не сегодня, милая.

Мои глаза вглядываются темноту. Я вижу моих собратьев — ночных охотников. На их лицах застыло выражение решительности. Пора начинать последнюю охоту.

— Во славу Ахримана! — в моих руках появляется клинок Анаит и стилет Ормиза. — Вперёд!!!

 

Время словно замирает. Я несусь навстречу Ардаширу. Наперерез мне кидаются воины с мечами, но я слишком быстр для них, слишком силён и ловок. Двое сразу падают, срубленные точным ударом, ещё двоих перехватили мои братья. Схватка началась. Повсюду слышны лязг стали и крики. Крики ярости, боли и предсмертной муки. Эта битва последняя для нас всех. Это черта, за которой нет ничего.

Воин разрубает вампира надвое, но в тот же миг острые клыки впиваются ему в горло и не отпускают, пока бесчувственное тело не падает ниц.

Ардашир начинает читать молитву. На его лице уверенность. Жрец не верит, что нам под силу остановить его. Зря не верит. Прыжок, и я перелетаю половину расстояния до него. Приземляюсь прямо в гущу воинов Митры. Восемь клинков — много даже для моей новой силы, но митриты слишком медлительны. Я отражаю удары и сам наношу. Точечно. Наверняка. Один выпад — один сражённый противник. Шестой, седьмой… восьмой достанет меня первым. А ведь я был так близок…

Тень проносится мимо меня и принимает удар на себя. Освящённая сталь пронзает сердце седого вампира, но он улыбается и проворачивает свой кинжал. Когда его тело рассыпается в прах, на асфальт падает митрит со стилетом в груди. Мои братья защищают меня. Я их последняя надежна. Их и всего мира.

— Ардашир! — в моих глазах ярость. Та же самая, что и в день битвы с Ормизом. Сегодня я уничтожу истинного убийцу Анаит. Ведь если бы не безумный жрец, не было бы ничего. Она бы прожила свою жизнь много тысяч лет назад. Нашла бы мужа, родила детей, состарилась и умерла счастливой. — Твой старый друг передавал тебе привет!

Жрец прекращает молитву. Он смотрит на меня. На клинок Митры в моих руках.

— Ты скоро с ним встретишься, предатель.

— Я закопаю тебя в землю, а не сожгу на костре на рассвете! — богохульная фраза должна рассердить Ардашира.

В руке жреца появляется меч, который тут же расходится на два клинка — по одному для каждой руки. Это финал истории. Мы сходимся в поединке.

Воздух наполняется звоном стали. Мы бьёмся в одиночестве. Вокруг лишь прах вампиров и тела убитых митритов. В этой охоте не будет того, кто соберёт трофеи.

И лишь мы вдвоём не можем решить, кто же из нас сильнее. На кон поставлено всё. Побеждает жрец, и мир обратится в прах так же, как в прах обращусь я, если повезёт мне. Мне не скрыться до рассвета. Слишком мало времени. Но в мир теней я уйду победителем. Должен уйти.

Ардашир слишком силён. Он не уступает мне в скорости, но знаниями обладает куда большими. Он предугадывает мои удары, а не реагирует на них. Я не успеваю отражать его выпады. Пара уколов уже пробило мою оборону, но до сердца он пока не добрался.

Удар по запястью — и стилет вылетает из рук. Бью мечом… Блок, удар, следующий вдогонку. Взмах, и я чувствую, как сталь разрубает мою плоть. Я отлетаю назад.

— Мальчишка, ты решил, что тебе по силам остановить меня?! Глупец! Мои воины возродятся в наследниках, а ритуал я могу провести и завтра на рассвете. И мне больше никто не сможет помешать. Митра явится в мир и изгонит из него тьму навсегда!

— Однажды, может быть, так и будет. Но не в этот раз, — я поднимаюсь. Перед глазами всплывают лица моей единственной любви Анаит и усталого вампира Ормиза. Пора закончить эту охоту. Раз и навсегда.

Я обнажаю клыки и бросаюсь на жреца. Он выставляет клинки, но я раскидываю их руками, впиваюсь в беззащитную глотку и не выпускаю, пока вся его кровь, до последней капли, не покидает тело жреца.

Всё кончено. Митриты возродятся в наследниках, но знаниями первого жреца никто из них обладать не будет. Они утрачены. Навсегда. Бесчувственное тело падает в лужу. Я брезгливо отталкиваю его ногой и вытираю рот.

Всё конечно. И мой путь тоже подошёл к концу. Я получил то, что искал — жизнь не такую, как у всех. И не беда, что к ней в нагрузку шла и смерть, которой другим познать не суждено. Я получил любовь, которой не имел до этого. И получил цель — что превыше остальных. Это была славная жизнь.

Мрачный город снова пред моим взором. Он взирает на меня своими глазами-окнами, как паук на ускользнувшего из тенет мотылька — без сожаления и печали. Бесстрастно. В его чреве сошлись силы, что вершили судьбу мира, но он так ничего и не заметил. Всего лишь происшествие на мосту, о котором напишут в утренних газетах. Можно спасти человечество, но в его усталых глазах ты так и останешься всего лишь тенью. Так было, так есть и так будет. Это неизменно. Время героев прошло. В мире обыденности и серости им нет места. Они обречены на унылую и тоскливую жизнь. Жалкое существование, которое когда-то влачил и я.

Время героев прошло. Последние из их них лежат бездыханными телами и горстками пепла на холодном мокром асфальте. Я остался один. Но и мой час близок. Оно и к лучшему — серый цвет мне не к лицу. Улыбка касается моих губ.

Я запрыгиваю на балку моста и смотрю, как первые лучи ненавистного мне солнца показались из-за горизонта. Наступал рассвет. Мой последний рассвет.

— Проклинаю тебя...