И слезы превратятся в пепел
— Ты помнишь день, когда я был поставлен на колени? — прогремевший голос вселял ужас. Воздух и даже сами камни сотрясались от яростных колебаний.
Говоривший был под стать своему рыку. Его смело можно назвать чудовищем.
Больше двух метров в высоту. Красная кожа. Могучее телосложение. Длинные пепельные волосы спадали на искаженное гневом лицо. Небольшие рога диадемой окружали голову, слегка загибаясь к затылку. Чешуйчатый хвост поигрывал из стороны в сторону, терзая своими шипами мраморные колонны на своем пути. Но даже при всем при этом, незваный гость вполне подходил под определение "человекоподобный".
— Прямо в этом дворце…, — монстр раскинул руки в стороны.
Незваный гость продолжал медленно двигаться вперед, опалял ступнями пол, шаг за шагом, оставляя выжженные следы. Многочисленные осколки колонн взлетали вверх и зависали в полумере над землей. Жар, что исходил из пор — оплавлял стены. А шелковые портьеры, давно догорев, превратились в летающий по залу пепел.
"Собеседником" незваному гостю был сидящий на троне старик. Его длинная белая борода напоминала лежавший у подножья ковер. Бледно-синяя кожа потрескалась от сухости. Уже не сверкающие доспехи светили ржавыми дырами.
Король был стар и слаб. Не более, чем умирающее тело, практически полная противоположность могучему существу, явившемуся в зал.
— Посмотри в окно, — когтистой лапой монстр указал наружу. Словно повинуясь этому жесту, круживший рядом пепел вылетел прочь уносимый порывом ветра.
Огромный город горел. Когда-то прекрасные зеленые сады теперь утопают в пламени, падающих каменных и железных обломков. Монументальные мраморные статуи рушатся, обнажая стальные каркасы. Фонтаны не бьют ключом, казалось, даже сама вода на планете испарилась под напором бушующего огня. Все небо от края до края залилось красным, изрыгая из багровых туч все новые куски кораблей.
— Это остатки твоего флота падают с небес! Могучая армия, перед которой трепетала вся эта галактика, теперь не более чем разорванный мусор!
Еще один шаг и красная рука, покрытая сухой и жесткой чешуёй, уже может коснуться старого правителя. Ненависть! Ненависть! НЕНАВИСТЬ! Она просто сжигает изнутри! На коже проступили пылающие руны, которые своими штрихами закручивались в замысловатый узор. Монстр сжал кулаки и зарычал, обдавая короля потоком раскаленного воздуха вперемешку с искрами.
Старик с трудом разлепил слепые глаза.
— Ахриман… — прошептал он сухими губами. — Ангро-Майнью… всеуничтожающий дух.
— Да, я вернулся домой… отец…, — красная мускулистая рука, увенчанная острыми когтями, протянулась к лицу короля. Мгновение превратилось в вечность.
***
Для чего существуют легенды? Легенда — это быль, обрамленная дополнительными деталями, коих и не было никогда. Эти мелочи существуют лишь для того, чтобы привлечь публику красотой преувеличения.
Но как понять, где кончается правда и начинается выдумка?
Мир запомнит не быль, а легенду, которая пройдет сквозь время. Но можно ли изменить эту легенду? Или она рождается сама на губах рассказчиков и прочно въедается в сердца детей.
Говорят, что рукописи не горят… Но книга горит, превращая в пепел свои страницы. Горит на костре рассказчик, обвинённый во лжи. Лишь слова… слова, что летают среди обывателей сжечь невозможно. Слова не горят, и поэтому легенды живут вечно.
— Мой повелитель, Ормузд, армия ифритов полностью разбита, — высокий синекожий юноша склонился перед серебряным троном на капитанском мостике.
— Добивайте сопротивляющихся, пленных — в цепи, — король удовлетворенно кивнул головой, поглаживая короткую черную бородку.
В огромном, на всю стену, экране виднелась планета, на орбите которой сейчас находился флот короля Ормузда. То тут, то там на поверхности вспыхивали красные огни — подавляя последние очаги сопротивления.
Это пламя, отразившееся в глазах короля, словно зажгло что-то внутри.
— "Колесницу" мне, я хочу видеть лично! — приказал Ормузд.
И королевский шаттл устремился к поверхности, оставляя за собой синий шлейф разорванного неба. Приятные округлые формы корпуса были покрыты золотом и платиной. Две вращающиеся сферы, светившиеся синим огнем, висели по обе стороны шаттла, соединяясь с ним лишь проскакивающими электрическими разрядами.
Подняв слой пыли, корабль сел, мгновенно выпустив из черва красный мостик.
Повелитель Ормузд гордо ступил на выжженную поверхность планеты. Со всех сторон его прикрывали телохранители, закрывая повелителя прозрачными щитами даже от пыли и кружащегося всюду пепла. Пики с синими наконечниками готовы в любую секунду изрыгнуть пламя на любого осмелившегося напасть. Но сколько ни была сильна ярость бывших хозяев этого мира, мертвым не поднять оружие против своего врага…
Шелковые ткани одежды Ормузда выбивались из-под доспехов и развевались на ветру. Длинный белый плащ волочился по земле, пачкаясь в золе и крови, что стали новой почвой этой планеты. Синий сапфир во лбу — символ правителя. Он ловил блики пожаров, заставляя их танцевать внутри себя в последней агонии. Но Ормузда сейчас не заботило ничто, даже собственные растрепанные одежды, все его внимание было сосредоточенно на пленном, которого десяток синекожих воинов услужливо вели на встречу.
Пленный мужчина был могуч и мускулист. Если бы он выпрямился, то Ормузд и его воины стали ему по пояс. Сдерживали его желтые шипастые цепи и хомут со светящимися синими символами, которые постоянно испускали из себя пульсирующие лучи, закручивавшиеся вокруг запястий и шеи пленника.
— На колени нас не поставить, — прохрипел он, пуская темно красную струйку крови из носа.
— Но ты уже на коленях. Стоишь как побитый пес, — усмехнулся Ормузд. — Гордый и не покорный правитель ифритов.
Ифрит зарычал и напрягся. Глаза налились кровью. Кулаки сжались с такой силой, что когти впились в ладонь. Цепи затрещали, и шипы еще глубже впились в кожу.
Ормузд рассмеялся в голос и достал из-за пояса изогнутый полумесяцем меч. Блеск заходящего солнца на клинке предзнаменовал кончину могучего вождя ифритов. Лезвие вошло в горло по самую рукоять, но даже последний вздох не забрал с собой яростное пламя, горевшее в глазах пленного.
"На колени нас не поставить", — раздалось в голове у Ормузда.
— Мой повелитель, — один из воинов с символикой командира на одеждах опустился на колено, протягивая вперед копошащийся сверток красной ткани пропитанной кровью. — Это новорожденный сын вождя. Велите ли вы казнить и его тоже?
— Сын… Значит, он для них что-то вроде принца…, — правитель развернул сверток и посмотрел на ребенка. Он спал, легка подергивая ручкой, словно ему снилось сражение, в котором малышу отводилась непосредственная роль. Крохотное краснокожее существо. Редкие серебряные волосы на голове и коротенькие рожки, образующие подобие диадемы, — Воистину принц…
В один миг в голове короля созрел план. Как подчинить самый непокорный народ.
Воспитать этого ребенка как личного слугу. Привить ему уважение и почтение к своему господину. Чтобы он постоянно появлялся на публике вместе с ним. Чтобы ифриты видели своего "принца". Чтобы они говорили о нем… и, видя как он склоняет, голову… склонятся и они.
Теша себя этими мыслями, Ормузд укутал спящее дитё в свой плащ и бережно понес к шаттлу в сопровождении верных телохранителей.
" Только посмотрите, крики и взрывы сотрясали всю планету, а он так сладко спит… особенное дитя", — подумал правитель за миг до того, как дверные створки шаттла захлопнулись за ним.
***
Легенды подобны воде. Они текут и переливаются. И, как могучие реки, порой меняют свой ход и текут вспять. Так и истории, переходя из уст в уста, когда-нибудь поменяют героев местами.
Так это и произошло… Грозный и могучий правитель с возрастом стал более мягким. И даже начал видеть в мальчике своего врага — сына, которого никогда не имел. Приказав воспитывать его как члена семьи. Командир, что принес ребенка, стал наставником растущего "принца"… получившего имя Ахриман.
На спине огромного ящера красовался богато украшенный паланкин. Зверь лежал на свету, пряча от яркого солнца свое брюшко. Единственное место, покрытое мехом, а не чешуёй. Из раскрытой пасти капала слюна. Высунув раздвоенный язык, он облизнул глаза и продолжил с интересом наблюдать за двумя воинами, сражающимися в тени скалы.
Один из них, что вооружен кривым клинком, был ифритом, еще совсем юным для своей расы, но уже не уступал в росте противнику. Его оппонент — джин, защищался ятаганом быстро, умело парируя все удары, но, тем не менее, шаг за шагом он отступал. По непроницаемому лицу не понять эмоций, но любой опытный воин поймет, что это не отступление, а ловушка.
Быстрое оточенное движение, и мальчишка распластался на земле… снова.
Ящер сощурился и затряс головой, словно смеясь.
— Проклятье, Брахман, я же почти достал тебя в этот раз, — выругался мальчишка, смотря в чистое небо белыми глазами.
— Вы очень сильны, юный принц Ахриман, но слепо полагаться на мощь, забывая о технике — это верный путь к поражению. Вы левша и при атаке оставляете сердце без должной защиты, опытный воин незамедлительно нанесет удар, — сказал наставник, поглаживая бородку.
— Если будет быстрее, — обидчиво буркнул мальчишка, поджимая хвост и поднимая упавший на землю обруч с зеленым изумрудом. — Я стану еще сильнее, и разница станет недостижимой. Это еще не предел, я чувствую.
— Возможно, юный принц, вы обладаете потенциалом, который еще не в состоянии осознать до конца, — задумчиво сказал Брахман, поправляя тюрбан.
Но Ахриман не слушал наставника. Все его внимание уже было направлено на подножье горного плато.
Там, под шумный бой барабанов, поднимая ногами густую пыль, шли рабы. Расы, покоренные джинами. И в серой массе худых серых тел мелькали высокие краснокожие существа — собратья Ахримана. Кучка рабов — все, что осталось от великого народа. Тот, кто отказывается склоняться перед силой, либо сломит её… либо будет сломлен.
Один из ифритов, уже старый и жутко худой, упал на землю и затих. Никто не подошел к нему, никто не протянул руку, никто даже не взглянул. Только один из надсмотрщиков на парящем золотом диске смотрел на старика, мысленно считая секунды.
Мгновение поколебавшись, Ахриман, под обреченный вздох наставника, спрыгнул вниз к упавшему старику. Чешуя на босых ногах молодого ифрита была крепка, как броня, и легко защищала от острых камней. Ловко соскользнув по склону, Ахриман оказался внизу и, гордо выпрямившись, направился к старику.
Достав с пояса мех с водой, мальчишка приложил горлышко к сухим губам раба. Тот с трудом сделал несколько глотков. Капли живительной влаги скатились по впалым щекам и упали на золотой хомут с пульсирующими синими символами. Крестообразный шрам на лбу начал слегка кровоточить от напряжения.
Открыв белые глаза, старик посмотрел на Ахримана, тощей рукой он попытался коснуться своего спасителя, а точнее его маленьких рогов растущих диадемой.
— Однажды, слезы превратятся в пепел, — прошептал раб.
— Что? — не понял мальчик.
— Довольно, парень, отойди от него! — грубо сказал надсмотрщик. Он заметил обруч с зеленым изумрудом на голове Ахримана, что говорило о принадлежности к дворцу.
Старик медленно поднялся с земли и, шаркая ступнями, вернулся в процессию, уходящую за горизонт. Надсмотрщик фыркнул и, демонстративно отвернувшись, полетел дальше. В небе медленно проплыл продолговатый белый шаттл, светящий во все стороны синими лучами.
Ахриман остался сидеть на земле, смотря в след обреченным на смерть в кандалах. Хотя, они были мертвы уже в тот момент, когда на них надели оковы. Смирение — равносильно смерти.
На мальчика опустилась тень, закрыв его от палящего солнца.
— Вы слишком добры, юный принц, — Брахман свесился из двухместного паланкина на спине ездового ящера.
— Я впервые вижу таких же… как я…
— Они не такие как вы, юный принц.
— Я бы хотел помочь им, облегчить их участь, — Ахриман слегка прикусил верхнюю губу.
— О, непременно поможете, просто станьте лучше, чем есть сейчас.
Ахриман непонимающе посмотрел на наставника.
Брахман улыбнулся, не так часто мальчишка слушал речи своего наставника.
— Стать сегодня лучше, чем были вчера, а завтра лучше, чем были сегодня. История, философия, литература и другие науки, которые вы изучаете во дворце, возвысят ваш дух, а тренировки и практики сражений разовьют тело. Станьте лучшим представителем своего рода, не бросая тень, а, источая свет, и тогда однажды, даже правитель не сможет вам отказать в просьбе… — Брахман на миг замолчал, обдумывая слова. — Сделать ваш народ свободными.
— Свет… — прошептал молодой ифрит. — Знаешь, Брахман, часто по ночам мне снится огонь… Это и есть свет?
— Огонь… юный принц…, — джин медленно и внимательно подбирал слова, на синеватой коже проступили синие вены. — Огонь может быть светом, а может стать опустошением, зависит лишь от того, как им воспользоваться. Но я верю, юный принц, вы сделаете правильный выбор.
— Брахман, ты единственный во всем мире, кто называет меня простого слугу — принцем, не думаешь ли ты, что это не правильно? — спросил мальчишка, устраиваясь на своем месте под паланкином.
— Нет, юный принц, потому что это мой собственный выбор, — усмехнулся Брахман, поправляя тюрбан с зеленым изумрудом.
***
Легенды живут. Они звенят и раздаются вновь и вновь. Слово, сказанное одним, тут же запомнят и повторят тысячи. Разрастётся быстрее, чем древо, что своими корнями обнимет землю. Разлетится быстрее стаи голубей, что понесут эти слова. Будет в каждом вздохе, в каждом миге, и в каждой сути. Чем громче слово, тем больше людей услышит легенду. И нет в мире места громче, чем самое сердце столицы — Базар.
Тысяча речей сплетается в единый узорчатый язык. Здесь все понимают всех. Здесь нет полов и возрастов. Лишь твое влияние в обществе и кошелек играют роль.
Ахриман шел вперед, держа под узды ящера, где под паланкином дремал Брахман. Толпа неохотно расступалась и жадно захлопывалась за ними, словно вода, обнимающая камень, торчащий посреди русла.
Ароматы благовоний смешивались в единый букет. Каждый из торговцев запахами старался привлечь как можно больше покупателей, зажигая все новые и новые ароматические свечи. И далеко не всегда такое смешение шло на пользу, особенно сливаясь с благовониями соседей-конкурентов. То тут, то там утонченные синекожие девушки теряли сознание и падали на руки своих кавалеров, слуг или телохранителей.
Танцовщица извивалась пустынной змеей, вскидывая вновь и вновь шелковую шаль. Изящно ступая босыми ногами, дева уже была возле Ахримана. Поглощенная собой она кружилась в танце, не видя молодого ифрита.
Миг, и их глаза встретились. Ужас застыл на лице девушки, словно чудовище устремило на неё свой хищный взор. Танцовщица зажала рот ладошкой. Обессилившие ноги подкосились, и она упала на колени, как будто желая вымолить прощение у самой смерти.
Отведя взгляд, Ахриман поправил обруч с изумрудом, словно на секунду испугавшись того, что камень пропал. Я — не демон, я — придворный, как бы говорил этот жест… Но убеждал ли он в этом танцовщицу… или самого себя?
Ариман обошел застывшую девушку и продолжил вместе с ящером идти вперед, оглушаемый хором зазывал, расхваливающих свои товары.
— И как это Брахман умудряется спать, — пробурчал под нос мальчишка.
Ящер затряс головой, словно присоединяясь к непониманию.
— Ей, парень, ты только посмотри, что у меня есть, — откуда-то слева раздался хриплый голос. — Нет, нет, постой, посмотри на товары старого Раджи, с этой брошью любая девушка будет твоя, а шелка… м-м-м.. шелка лучшие в столице!
Быстрая громкая речь не прекращалась, очевидно, это был один из тех торговцев, что не нуждался в палатке, точнее не мог позволить себе платить за место, а поэтому носил весь товар на деревянном подносе, назойливо следуя за возможными покупателями.
Ахриман обреченно вздохнул и скосил взгляд. К своему удивлению представителя этой расы он никогда не встречал. Торговец оказался похож на прямоходящего кота в тунике. Ростом, уступая даже джинам, а высокому ифриту не доставал и до пояса. Даром, что по меркам красного народа Ахриман еще подросток. Заговорщически подмигивая, он выкручивал свой ус пальцем и не переставал нахваливать товары.
— Ты — не джин, — удивленно сказал Ахриман.
— Верно, ифрит, — саркастично заметил торговец. — Ты, наверное, редко видел представителей моего рода. Ибо когда-то давно ифриты сожгли всю мою родную планету. Такие же, как и ты.
Ахриман слегка напрягся.
— Не бойся, парень, не в моих принципах держать в себе зло. Я просто принимаю все происходящее, как должное. Но я бесконечно благодарен Правителю Ормузду за то, что он одолел вас, заточив демонов в цепи. Да не оскудеет благодать его. Он свет, коих еще никто не видывал, даже само солнце меркнет перед его деяниями. И я вижу, что ты носишь изумруд, а значит, служишь при дворце. Отказался от пути варваров и тоже понесешь его свет и слово в другие миры. Возможно, его лучезарное сиятельство Ормузд был слишком суров с вами... но запомни, парень, когда всей воды мира не хватит чтобы затушить пожар… пламя можно одолеть пламенем…
Секунду помедлив, "кот" протянул лапку собеседнику.
— Вот, возьми.
На ладонь молодого ифрита упала золотая цепочка с медальоном из кости в форме горящего огонька.
— Что это? Браслет? — удивился Ахриман, покручивая безделушку в красной руке.
— Подарок… Принесет удачу… Работа мастеров с твоей планеты, сейчас таких уже не делают… некому…
— Ну ладно, — мальчишка сощурился и убрал браслет в мешочек на кушаке. — Спасибо.
— Не стоит благодарности, все равно уже прорву лет не могу продать его, — отмахнулся торговец. — Просто следуй выбранному пути до конца.
***
Дворец не был просто зданием. Он был частью столицы. Её сердцем и ядром. Он возвышался в центре россыпью колонн и монументов. Мраморные коридоры, просторные залы и белые башни с золотыми куполами не поддавались числу. Можно было месяцами ходить по дворцу и не увидеть и сотой его части. А на золотом диске его основания и был выстроен город. Паря высоко над землей, Столица постоянно двигается на восток, дабы в величайшем дворце правителя Ормузда никогда не заходило солнце. Город вечного дня, город света. Столица.
Ахриман и Брахман шли между бесконечных рядов стражников. Войны стояли неподвижно, словно каменные изваяния, закованные в доспехи, по стальным суставам которых прыгали синие огоньки. Копья воинственно направлены вверх, готовые утопить в изрыгаемом огне любого нарушителя. В центре каждого щита красовался изумруд, такой же, как у Ахримана и Брахмана.
Во дворце все равны — стражники и казначеи, слуги и мудрецы. Лишь правитель Ормузд носит синий сапфир. Только он превыше всех в этом замке, его воля важнее всего в этой столице, его голос громче всего в мире.
Ормузд сидел на бархатных подушках в одном из многочисленных садов дворца. Вода, льющаяся из ближайшего фонтана, была настолько кристально чистой, что не зазорно было наполнить ею кубок.
Несколько джинов в дорогих одеждах сидели на таких же подушках и что-то оживленно обсуждали. Никто не обратил внимания на вошедших, которые скромно присели в тени одной из многочисленный колонн, поддерживающих стеклянную крышу сада.
Даже став наставником молодого ифрита, Брахман оставался одним из генералов Ормузда и обязан присутствовать на "военных советах".
Долгая нудная болтовня никогда ни к чему не приводила. Не привела и сейчас. Правитель просто давал генералам высказать накопившееся, чтобы они могли разойтись с чувством собственной значимости в государственном деле.
— Мой повелитель Ормузд, дозволено ли мне спросить, — Ахриман не часто обращался к правителю, но сейчас молодого ифрита неотступно терзали мысли, и он решился на разговор в момент, когда довольные генералы удалились. — Есть народы верой и правдой служащие вам и вашему дворцу. Существует ли слепая надежда на то, что ифритам будет даровано прощение и освобождение от рабский оков, чтобы они могли славить своего правителя, не боясь кнутов надсмотрщиков?
Ормузд скосил взгляд на Бахрама, который вытянулся по струнке.
— Ахриман, для меня и Брахмана ты в некотором роде как… сын. И твой наставник очень высокого мнения о тебе, — правитель отпил из кубка, задумчиво посмотрел в чашу. — Ты представитель своей расы... Продолжай показывать усердие, верность, талант… Возможно, однажды ты получишь титул генерала и поведешь мои армии. И тогда… возможно… при должной лояльности я удовлетворю твою просьбу.
Ахриман поклонился. О лучшем ответе не можно было и мечтать, и он сделает все, чтобы не разочаровать правителя. Ормузд удовлетворенно кивнул и похлопал ифрита по плечу. Пред глазами мальчишки вспыхнуло лицо танцовщицы, искаженное ужасом. Повелитель Ормузд прикасается к нему без тени злых эмоций… но это, потому что он верит ифриту… или же, потому что он склонил голову?
— Завтра будет пир в честь особого праздника, так что наберитесь сил для него, — правитель засмеялся и удалился из сада, в окружении слуг и танцовщиц.
— Как я всегда говорю, молодой принц, верность превыше всего, трудитесь и вам воздастся, — Брахман одобрительно хлопнул ученика по спине и направился следом за Ормуздом, очевидно имея к нему приватный разговор.
А тем временим молодой ифрит полностью утонул в одной единственной фразе…
— Он сказал, что это возможно, — радостно бурчал себе под нос Ахриман, бодро шагая по коридорам дворца.
Он сможет. Станет еще сильнее и мудрее. Тогда из него получится образцовый генерал. Брахман будет горд своим учеником, когда ифрит… подумать только ифрит поведет армии правителя Султаната Джинов. Воистину это будет великий день. День, когда краснокожий народ встанет с колен и с гордостью примет покровительство светлейшего в мире….
Погруженный в свои мысли Ахриман проходил коридор за коридором, пока не осознал что… заблудился. В этой части дворца он никогда не был, и почему-то не видел слуг, у которых мог спросить дорогу. Как странно, ведь в каждом коридоре всегда находился хотя бы один служитель дворца…
— Хм, ну и где я? — почесал затылок мальчишка, задумчиво поигрывая хвостом из стороны в сторону.
— Это настоящее? — раздался голос.
Ахриман вздрогнул от неожиданности и резко развернулся. Мрамор под пяткой обреченно треснул. Белый зрачок задергался в поисках источника звука.
С опаской, выглядывая из-за колонны, на ифрита смотрели два маленьких синих глаза.
— Что? — немного растерянно переспросил Ахриман.
— Это настоящее?
Голос явно был детский, и немного помявшись, ребенок поднял руку и указал на хвост Ахримана, увенчанного небольшими, но острыми шипами. Молодой ифрит не мог толком рассмотреть собеседника, которого прятала колонна и тень. Но все же нотки в голосе были скорее женские, чем мужские.
— Как твое имя? — спросил Ахриман, приседая на корточки и кладя хвост перед собой.
— Аша, — сказала девочка, немного потянув первую букву.
— Хм… хочешь его потрогать?
Глаза ребенка на миг вспыхнули настоящим светом, и она сделала шаг из-за своего укрытия. Бледно-синяя кожа, как у любого джина, только глаза синие, а не зеленые, что довольно большая редкость. Большие золотые серьги и шелковое легкое платьице… А еще теперь, когда её можно было полностью рассмотреть, Ахриман увидел сапфир у неё во лбу… символ власти… такой же, как и у правителя Ормузда.
Девочка игриво схватилась за хвост и принялась усердно теребить его. Ахриман невольно хмыкнул. В голове уже который раз всплыло лицо той рыночной танцовщицы и ужас, отраженные в её глазах. Девочка засмеялась и попыталась побороть красный хвост, обхватив его между маленькими шипами.
Ахриман невольно протянул когтистую руку и слегка похлопал девочку по голове. Первое существо, принявшее его не из-за зеленого изумруда, а просто по чистоте сердца. Неожиданно для себя он ощутил тепло и спокойствие: чувства, которые не испытывал никогда. Только сейчас Ахриман понял, в каком жестоком и несправедливом для себя мире жил все это время. Мир, где тебя ненавидят и боятся. Мир, где с тобой разговаривают лишь из-за зеленого камня на обруче. Мир, в котором есть похвала учителя, но нет места чему-то столь теплому и чистому.
Маленькая девочка смотрела на ифрита с удивлением и радостью. Она цепко схватила его руку и прижалась к ней словно впитывая тепло… Неужели она такая же? Ребенок, ищущий тепла в этом холодном мире? Во дворце, в котором никогда не садится солнце, но нет места простому теплу тела.
— Со мной никто не разговаривает, все кланяются и стараются убежать прочь. Я всегда одна, — сказала девочка, опустив свои светящиеся синие глаза. — Папа приходит очень редко.
— А где твоя мать?
— Не знаю, папа не говорит про неё. Ты единственный, кто решился поговорить со мной.
— Знаешь… эм… твой отец... пару раз называл меня сыном… так что… эм… возможно… в некотором роде… я твой брат… наверное…, — Ахриман с трудом подбирал слова и задумчиво почесывал затылок.
— Правда? — Аша подняла на него взгляд полный восхищения и радости. — А ты… ты… будешь тогда со мной играть?
Ахриман ухмыльнулся и утвердительно кивнул под радостный детский писк.
— И раз уж этот день единения такой особенный, то у меня для тебя есть подарок, — когтистая лапа скользнула за кушак и выудила тот самый браслет, полученный у кота торговца. — Наверное, у тебя множество украшений, со всех сторон мира, но такого наверняка нет.
Девочка взяла браслет и крепко прижала к себе. Желтый металл был еще теплым, и Аша улыбнулась так чисто и радостно, что становилось, очевидно, для неё это теперь самое ценное сокровище… подарок брата.
***
Так это и произошло. Легенда вышла на новый виток повествования. И молодой ифрит стал все чаще появляться во дворце. Днями напролет он играл с Ашей в вечно пустой детской половине дворца. Все чаще и чаще сбегая с тренировок и увиливая от занятий в библиотеке.
Казалось бы, он стал забывать свою основную цель, родной народ… все было вытеснено теплом, которое создавал смех этой девочки. Но легенды далеко не всегда заканчивается хорошо. По одной простой причине, ибо существует эмоция, что меняет любых разумных существ в один миг, это — ревность.
Так это и произошло.
В один погожий день на привычном месте, в коридоре, что вел к очередному саду с фонтанами, Ахримана ждали не доброта и веселый смех, а сталь взора Ормузда и пламя синих копий его воинов.
Ничего не понимая молодой ифрит почтенно поклонился правителю. Краем глаза, замечая, что стражники, прикрываясь щитами, обходят его по бокам.
— Ты был с моей дочерью? — голос Ормузда был полон гнева, настолько, что Ахриман невольно опустил голову еще ниже.
— Прощения повелитель, я не знал, что это запрещено… — забормотал молодой ифрит. — Вы ведь называли меня… сыном….
Доброта и тепло сделали его слишком мягким. Старый Ахриман никогда бы не позволил себе этих слов…
— Сыном?! — закричал Ормузд. — Ифриты — не более чем звери, а ты… ты… не более чем просто раб! А раб... должен стоять на коленях...
Стоявшие по бокам стражники ударили копьями по лодыжкам Ахримана, пробивая их насквозь. Ифрит скорчился от боли и упал на колено.
— В кандалы Заратустры его!
Уже заготовленный хомут со светящимися синими символами защелкнулся вокруг шеи. И стоило пульсирующим лучам закружиться в танце вокруг шеи ифрита, как Ахриман понял, что почти не может дышать, а силы покидают его тело с каждым ударом сердца.
Его собратья носят эти хомуты каждый день в течение всех этих лет со времён падения… о Боги!
Ахриман закашлял кровью и захрипел.
— Папа не надо! — раздался детский крик.
Это была Аша. Она бросилась мимо отца направляясь к распластавшемуся ифриту.
Захлебываясь от ярости, Ормузд поймал дочь и ударил тыльной стороной ладони по лицу. Аша пискнула и упала, на мягкую траву сада.
— Не смей! — взревел Ахриман.
И в этот миг руны на его теле впервые в жизни вспыхнули. Хомут треснул. Пол взорвался фонтаном разлетающихся камней. Одним движением Ахриман отбросил от себя стражников. Прыжок вперед. Ярость застелила взор. Когти на руке почти коснулись шеи правителя… за миг до того, как кривой ятаган вонзился в грудь ифрита.
Наставник Брахман.
— Вы всегда открываетесь во время атаки… юный принц, — холодно процедил он сквозь зубы.
Три копья тут же вонзились в спину ифрита, застревая между ребер на выходе. Выстрелить огнем никто из стражников не решился, чтобы не задеть повелителя, но в меткости броска они были уверены.
Кровь обильно полилась из ран Ахримана, но он не упал, а лишь еще яростнее зарычал и уже был готов броситься в атаку на нового противника, бывшего наставника.
Сзади навалились стражники, с трудом валя мальчишку наземь и застегивая на запястьях все новые и новые кандалы.
— Я уверен, что поразил сердце, — сказал Брахман, становясь рядом с правителем.
Ахриман рычал в агонии, а стражи все продолжали заковывать его. Такое количество пульсирующих оков и цепей уже убило бы любого ифрита, но мальчишка продолжал рычать и вырываться, даже харкая кровью, он впервые в жизни не опускал взгляда, а его чистые белые глаза горели красным огнем.
Ормузд презрительно сжал зубы и присел перед пленником.
Даже тот, кто все время кланяется, однажды может поднять голову. Нельзя приручить дикого зверя. Дай ему еду, кров, учи его, но в благодарность тебя лишь укусят, рано или поздно. Что ж, этот урок правитель усвоит навсегда.
— У тебя был шанс вернуть твое… Но ты захотел большего, посмел желать то, что принадлежит мне! — правитель смотрел прямо в красные глаза ифрита. — Отвезите эту дикую тварь на Тахмурас. Тащите по земле до тех пор, пока его грязная красная кожа не сотрется до костей, а затем закапайте в самой глубокой яме спутника.
Ормузд медленно встал и пошел прочь. Он сказал свое слово. Слово, что громче всего в мире.
— Вы все же выбрали свой путь… юный принц, — холодно прошептал Брахман, отворачиваясь от мальчишки, чье закованное тело уже тащили прочь, оставляя на своем пути красную дорогу из крови. А молодой ифрит из последних сил старался разглядеть Ашу, но кровь и слезы застилали его взор. Все новые и новые стражники окружали его до тех пор, пока сквозь пелену он мог различить лишь отблески на золотых доспехах и зеленые изумруды на щитах.
Такой же камень, как и тот, что лежал сейчас под ногами Ормузда. Камень, что носил Ахриман. Камень что защищал его. Камень, открывавший дорогу в будущее… Просто сломанный золотой обруч с разбитым изумрудом.
Правитель стиснул зубы и переступил через символ, когда-то давно подаренный Ариману. Теперь это лишь пыль, которую скоро уберут слуги. Они очистят от крови полы, заделают трещины, и тогда даже само имя ифрита будет выветрено с уст всех служителей. Лишь забытая песчинка во дворце, обреченном на вечный день…
***
Тахмурас один из шести естественных спутников планеты, на которой стоит столица. Эта каменная глыба является свалкой и кладбищем, укрывающим в своих кратерах тела всех казненных за века правления Ормузда.
Любые шаттлы торговцев или послов вынуждены всегда пролетать мимо Тахмурас — застывшего символа того, что бывает с непокорными. И хотя армии Ормузда сжигали целые планеты, лишь Тахмурас, наполненный до краев мертвыми телами, внушает ужас любому, кто взглянет на него. Этим спутником-кладбищем пугают непослушных детей. "Не будешь слушаться, и стражники отвезут тебя на Тахмурас!" — говорили матери тем, кто слишком проказничал.
И вот одному еще совсем ребенку это теперь совсем не страшная сказка, а суровая реальность. Преданный... Сломленный... Полный отчаянья и ненависти... он, тем не менее, был все еще жив.
Ахриман не мог пошевелиться или вздохнуть, свое тело он перестал ощущать очень давно. Боль ушла. Ярость ушла, оставив лишь пепел после своего пожарища.
Остались лишь мысли, не ясные, мутные, как будто чужие, звучащие со стороны.
Враги. Не только правитель Ормузд, но и наставник Брахман, солдаты, обычные жители Султаната Джинов, что с радостью встречали каждый новый день. Все отныне враги. В глубине души эта мысль всегда стремилась проклюнуться наружу, настойчивым ростком... с самого моего рождения... Весь мир — враг.
Сила. Что есть сила? можно ли считать себя сильным, если ты все время побеждал? Возможно, просто все остальные слабы. Если ты сильнее других, делает ли это тебя сильным? Что есть сила тела, когда тебя могут одолеть числом. Что есть сила тела, когда у врага есть космические флоты. Что есть сила раба против могущества правителя?
Ярость. Тот, кто обладает силой, легко впадает в ярость, ему сложно унять себя, чтобы снова и снова не пустить свою силу в действие. Но ярость может защитить. Может ли?
Тепло…
— Аша… — прошептал Ахриман, стараясь вспомнить то ощущение тепла. — Если бы у меня была сила, я бы смог… смог… Сила... я отдам за неё всё!
Сердце принца ифритов ударило в последний раз и затихло.
Тук… слабый едва слышимый толчок. Тук. Сильнее и настойчивее. Тук! Удар импульсом прошелся по всему телу. Пламя текло по венам Ахримана. Жизнь переполняла его. Кулаки сжались, давя когтями чью-то мягкую и липкую плоть. Рывок. Движенье. Наверх… сквозь темноту, сквозь разлагающиеся трупы, сквозь породу Тахмураса … Наверх…
От крика Ахримана, полного ярости и жизни, содрогнулся весь спутник. Чистейшее пламя вырвалось из тела ифрита, окутывая его плащом. Сила не просто переполняла ифрита, она лилась через край и обретала форму огненного столба пронзающего небо. Мощь в теле была неописуема. Камень крошился от создаваемого давления. Казалось бы, надави сильнее, и спутник сойдет с орбиты…
И в этот момент на планете, в одном из открытых каньонов, где сидели рабы, проводя редкое свободное время в ожидании жалких дневных пайков и подачек от надсмотрщиков, сейчас все смотрели на небо.
Старый ифрит, с крестообразным шрамом на лбу, встал, распрямляя больную спину. Он, не отрываясь, смотрел на столб красного света, что разрывал спутник планеты.
— Ангро-Майнью, — прошептал старик, глядя в небо.
— Ангро-Майнью, — сказал рослый ифрит, вставая рядом.
Ангро-Майнью! Ангро-Майнью! То тут, то там вспыхивало на устах это имя. Ангро-Майнью! Мольба. Ангро-Майнью! Возглас. Ангро-Майнью! Крик. Ангро-Майнью! Зов…
Боевой клич, что будет разнесен среди всех рабов. Разожжет огонь в сердцах и превратит слезы в пепел. Поток ветра пронесся по рядам, Кандалы Заратустры на каждом из рабов треснули и погасли.
Время пришло.
***
Один из звездных кораблей взорвался, утопая в сгустках чистой плазмы. Золотой дредноут, второй по величине во всем оборонительном флоте, превратился в кружащуюся кучку обломков. Стабилизационные сферы летали в невесомости, жалобно искря синими молниями.
— Нападение? Вражеский флот? Откуда? — ревел генерал, гремя золотой броней на капитанском мостике.
— Никак нет, генерал, — один из джинов перебрасывал прозрачные синие экраны перед собой. — Любые сигнатуры отсутствуют.
— Есть объект! Меньше одноместного корабля! Движется к нам с большой скоростью!
С одного из золотых стульев встала девушка джин с завязанными черной повязкой глазами: — Оно, живое.
— Это невозможно, — ошеломленно сказал генерал. — Никто не может выжить в открытом космосе!
Флагман сильно тряхнуло, да так, что генерал почти потерял равновесие. Под могучей пятой доспеха прогнулся металлический пол.
— У нас пробоина в левом корпусе.
— Изолировать разгерметизированые отсеки!
— Генерал объект проник на корабль. Движется по коридорам с огромной скоростью. Бронированные двери не в состоянии его остановить.
— Оно направляется к капитанскому мостику.
— Давление внутри корабля падает.
— Блокируйте запасные переборки следом за ним! Предотвратить полную разгерметизацию корабля!
Миг, и свет погас. Гудели лишь аварийные кристаллы, стараясь выдавить из себя хоть чуточку энергии. Все экраны закаменели и потухли. Восьмислойные бронированные переборки, хрустели, словно кто-то сдирал слой за слоем, как ребенок открывает праздничный подарок… Все на мостике напряглись и потянулись к оружию за мгновение до того, как длинные когти словно гидравлический резак вскрыли последнюю дверь. В слабых лучах аварийного освещения появилась огромная фигура, поигрывающая из стороны в сторону шипастым хвостом. Существо смачно вдохнуло воздух, и руны на его теле вспыхнули лавово-красным светом.
Генерал справился с первым шоком и выставил перед собой оружие.
— Я один из генералов правителя Ормузда, копье света, и… — договорить он не успел, его обезображенная ударом голова уже катилась по полу, под дикий крик всех оставшихся членов экипажа…
***
Два генерала в полном боевом облачении быстро шагали по просторному коридору дворца. Проходя мимо статуй великих джинов прошлых лет, они всю свою карьеру ждали того дня, когда их образа тоже будет высечены в камне. Но сейчас каменные изваяния дрожали и крошились, от того, что происходило снаружи.
— Восстание рабов, а теперь еще и атака на флот, многовато проблем для одного дня, — сетовал один из генералов, высокий черноволосый джин.
— Когда все завершиться мы будет принимать новые расписные кушаки из рук самого правителя. Любая проблема это еще одна ступенька на пути к славе, — собеседником была женщина с сединой в золотых волосах и глубоким шрамом на синей щеке.
Дойдя до огромных дверей, генералы синхронно толкнули створки, открывая путь на балкон.
Открывшийся вид ужасал. Столица горела, захлебываясь в дыму и пепле. Обломки кораблей прорывались через плотные тучи и падали на изуродованную землю. Крики жителей города долетали даже до самых высоких башен дворца. Столица всю свою жизнь, купавшаяся в свете, теперь утопала в огне.
Горящим копьем, пронзив тучи, с неба падал флагман оборонного флота. Ошметки брони и целые отсеки жалобно отрывались от шедевра кораблестроения джинов. Легко тараня вековые башни, он падал не просто прямиком на дворец, а прямо на генералов.
— Бежим!
Генералы убегали по коридору, по которому только что шли, а следом, круша колонны, обваливая крышу и разрывая пол, вгрызался нос флагмана. Из проломанных дыр в броне искрились оголенные провода. Круша все на своем пути, мертвый металлический зверь гнал двух генералов пока, наконец, не остановился.
Откашливаясь от пыли, генералы старались перевести дыхание, когда высокая фигура буквально проплавила корпус корабля изнутри и шагнула прямо в коридор, который быстро наполнялся прибывающей стражей.
— Ифрит?! — удивленно закричал мужчина генерал.
— Отродье, вас всех нужно было перебить еще тогда, — прошипел женщина, доставая из-за спины кинжал, чья рукоятка пофрагметно увеличивалась, превращая оружие в копье.
Стражники встали фалангой, закрываясь щитами и выставляя копья вперед. Они уже были готовы обрушить на врага потоки пламени, но тут ифрит сорвался с места. В один миг, он оказался у рядов воинов. Раскрытые от ужаса глаза, жалкие попытки защититься, крики боли. Ифрит рычал. Его удар был такой силы, что вдавил щит в хозяина, который полетел назад, снося на пути своих собратьев. Удар ногой, трое стражников с перемолотыми в труху костями полетели прочь тряпичными куклами. Взмах хвоста терзал щиты словно бумагу, легко проходя через броню, мясо, и кости. Ифрит быстро прыгал по рядам, сея вокруг сметь и разрушение. То тут, то там вспыхивали пламенные выстрелы из копий, но они попадали лишь по своим.
Генерал смогла подгадать момент и, проехавшись на колене, воткнула свое оружие в живот ифрита. Копье лишь слегка вошло в тело и застряло, словно чем-то зажатое. Женщина попыталась вытащить оружие, но удар могучей лапы по щеке развернул её голову на несколько оборотов.
Второй генерал выругавшись, прыгнул на врага со спины, надеясь успеть нанести атаку пока противник отвлёкся. Но ифрит резко развернулся, отбрасывая от себя последних оставшихся стражников, и поймал генерала за горло. Джин захрипел и закашлялся, бронированный вороник плавился под ладонью ифрита. Генерал висел в воздухе, отчаянно болтая ногами и стараясь изо всех сил разжать каменную хватку. В этот момент он встретился взглядом со своим врагом.
— Я тебя знаю…— прохрипел генерал. — Ахриман, мы же казнили тебя… казнили тебя!!! — закричал джин, плюя кровью.
Ифрит движением кисти сломал противнику шею, тот обмяк и безвольно обвис. Отшвырнув бездыханное тело, Ахриман медленно пошел по коридору, оставляя на полу прожжённые следы. Шаг за шагом, под звук рушащихся колонн.
Ифрит ступал по дворцу, который, наверное, можно было назвать родным домом. В конце концов, Ахриман провел здесь почти всю сознательную жизнь. Теперь же "дом" сотрясается от ненависти и рушится как сами устои Султаната Джинов. Это место некогда не было домом. Лишь клетка! Любой, кто встанет на пути — враг. Весь мир должен гореть!
Огромные ворота в тронный зал преграждал воин в серебряном силовом доспехе. Стальные белые крылья за спиной. Плавные закругленные линии брони. Два больших ятагана. Ифрит никогда не видел таких воинов раньше.
Ормузд там… внутри.
Ахриман шел, не сбавляя тем. Воин в броне прыгнул вверх, расправляя крылья. Незамедлительно словно по команде из-за колонн появились стражники и дали огненный залп из копий прямо по окруженному ифриту.
Пламя, что прожигало любую броню, было бессильно перед Ахриманом. Руны на теле ифрита вспыхнули, и копья стражников взорвались тысячами раскаленных осколков. Кто-то рухнул оглушенным, кто-то погиб на месте, пронзенный обломками, а кто-то с криком упал на колени, молитвенно сложив руки.
Ахриман поднял взгляд за секунду до того, как на него обрушился крылатый воин. Ударная волна была такой силы, что разогнала дым, оставшийся от предыдущей атаки. Но ифрит блокировал шипастым хвостом. И сам тут же атаковал противника прямым левым ударом.
Воин в большой броне двигался быстро, ловко помогая себе крыльями. Этот нырок под руку… Это движение… Казалось, еще вчера наставник вдалбливал в него свою науку раз за разом.
Ахриман извернулся, парировал удар ладонью и сам атаковал область сердца оппонента. Лязг золотой брони ломающейся под когтями ифрита.
— Вы все же выучили урок, юный принц... — раздался булькающий шепот из брони.
— Брахман, — сквозь зубы прошипел Ахриман. — Почему? Почему ты не защитил меня, не вступился, не встал на мою сторону? почему выбрал его?
Ответа нет. Сердце, что сжимали когти ифрита, не билось. Наставник был мертв.
— "Как я всегда говорю, молодой принц, верность превыше всего…" — слова вспыхнули в сознании.
— Да, верно,— ифрит опустил поверженное тело на пол, не решаясь посмотреть под шлем, на лицо мертвого Брахмана. Если бы он это сделал, то решимость Ахримана была бы подорвана. И весь путь... все жертвы, все смерти... все было бы зря.
Ахриман сжал зубы в приступе ярости и толчком распахнул ворота в тронный зал, навсегда оставив на них выплавленные отпечатки своих рук.
— Это все твоя вина Ормузд! — прокричал он так, что в огромной залитой красным светом зале потрескались стены.
Правитель сидел на огромном золотом троне, что сгорбленным зверем возвышался над всем залом. Но это уже не был великий воин, покоривший множество миров. Это был старый джин с длиннющей седой бородой, ниспадающей на ступени.
Ахриман опешил. Вокруг входа в тронный зал всегда висело множество зеркал, дабы каждый из послов мог понять, насколько он жалок в сравнении с великим Ормуздом. Но сегодня случилось то, что должно было случиться. Десятки золотых зеркал отражали ифрита. Могучее мускулистое тело, длинные волосы, когти и шипы на руках. Вошедший был полной противоположностью правителю, вот только совсем не в том смысле, что вечно знавал этот тронный зал.
— Боги… — прошептал Ахриман, глядя на свое отражение. — Сколько же прошло лет, пока я был… мертв…
***
Время вернулось на круги своя. Легенда вышла на последний виток, поднося на обрамленном блюде двоих, смотрящих друг на друга. Повелитель и раб. Джин и ифрит. Отец и сын.
— Один твой вопль сломал Кандалы Заратустры на всей планете. Доволен ли ты? Твой народ свободен, но какой ценой? — прохрипел, старый Ормузд.
— Слезы моего народа разожгли пламя, которое обернуло в пепел все твое королевство.
Ормузд засмеялся, но тут же закашлялся и с яростью в подслеповатых глазах взглянул на ифрита.
— Посмотри на себя Ахриман! — завизжал старик, брызгая слюной. — Ты и есть воплощение всего, за что так ненавидели твой народ! Ты прямое доказательство того, что я оказался прав, заковав демонов в цепи.
— Никаким оковам не сдержать ярость! Она пылает до тех пор, пока не прожжет любые цепи!
— Мне нечего больше сказать глупому мальчишке, что испортил все, — правитель закрыл глаза.
Ахриман стиснул зубы и прикоснулся к лицу старика. Черные трещины пошли по быстро сереющей коже Ормузда. Обломки тела и куски одежды падали на пол, рассыпаясь пеплом. Миг, и повелитель распался кучкой сожжённой золы.
Все было кончено. Казалось, исчезли все звуки мира, когда Ахриман медленно сел на трон. Золото зашипело и заплавалось под жаром ифрита.
— Султанату Джинов пришел конец, — могучий голос Ахримана разорвал само пространство, чтобы каждый на планете слышал его. — Отныне я провозглашаю все земли территорией Султаната Ифритов. Любой, кто встанет на пути моего народа, будет раздавлен. Планеты будут сожжены дотла под пламенной дланью наших армад. И лишь пепел миров, согреет потухшие звезды…
И так это случилось. Рабы стали хозяевами… могущественными и жестокими.
Ахриман сидел на Оплавленном Троне, теребя в руке маленький уголек, все, что осталось от короля джинов.
— Я молилась каждый день на месте нашей первой встречи, — мягкий голос, вырвал ифрита из пучин мыслей. — День за днем, неделя за неделей, год за годом, каждый день я приходила туда и ждала, верила, что однажды ты придешь вновь. Я не знала, как и когда, просто верила.
Аша стояла у открытого окна зала. Из игривого ребенка она превратилась в прекрасную девушку в самом расцвете лет. Поглаживая на руке браслет с медальоном из кости, она медленно приблизилась к трону.
Массивные двери распахнулись, и в залу вбежала куча стражников, возглавляемая генералами. Они ощетинились оружием и были готовы к атаке на преступника посмевшего убить светлейшего Ормузда, но потом заметили принцессу.
Аша бросила на них взгляд и повернулась к Ахриману. Изящным движением принцесса опустилась на одно колено перед троном. Войны в недоумении посмотрели на Ашу, затем друг на друга и медленно один за другим склонили головы перед Оплавленным Троном. Последними, скрепя зубами, были генералы.
"Видя, как склоняют голову он,... склонятся и они..." — шепот из древности словно разнесся по зале.
— Оставьте нас, — сказал принцесса, повернувшись к генералам и стражникам. Не колебавшись в этот раз, они молча удалились, смиренно приняв судьбу.
Аша, медленно подошла к трону, присела на одну из ступенек и, ничего не боясь, положила голову на колени Ахриману.
— Нет, подожди, я обожгу тебя, — дернулся ифрит, но увидел, что жар, под которым плавится трон, не наносит ни малейшего вреда девушке.
— Ты никогда не причинишь мне вреда, потому что это твои истинные чувства.
Тепло её щеки… то самое тепло… Слеза стекла по лицу сурового ифрита. Нет, все же не ради своего народа. Не ради них он поставил на колени весь мир. Все — ради этого тепла.
Ахриман почувствовал усталость. Сила не покидала его, она просто засыпала, увлекая за собой ифрита.
— И что нам делать теперь? — спросила Аша
— Я дам тебе ответ, когда проснусь… — ответил Ахриман, в бессилии закрывая глаза.
Принцесса встала и прикоснулась ладонью к щеке спящего правителя Султаната Ифритов.
— Что же мы наделали… — прошептала она.
Аша смахнула слезу и направилась к выходу. Нужно поговорить с представителями ифритов, с генералами отца, начать восстанавливать разрушенный город, Возобновить торговлю. Ей предстоял самый долгий день в её жизни, в городе, в котором никогда не садится солнце.
Но это уже совсем другая легенда.