На грани фола

 

Виктор, тридцатилетний белобрысый юноша, склонный к полноте, допил из фляжки витаминный коктейль и мрачно произнёс:

— Лично мне Крюза совершенно не нравится.

— А чего так? У меня как-то воспоминания о Земле пробуждает, — возразил Дмитрий, шестидесятилетний мужчина в самом расцвете сил, сидевший напротив за узким столом в кают-компании.

— Мутная она и неповоротливая. Стационарка — на шестистах тысячах километрах над поверхностью, это ж ничего не видно, и при связи — четыре секунды запаздывания.

— А чем тебя запаздывание так напрягает?

— Да — как-то не по-людски. Мало ли, какая нештатка, а ответа четыре секунды ждать, механикой с орбиты тяжело управлять. Вон, когда из Рамсула надо было личинок извлекать — пришлось его экстренно на корабль доставлять.

— Это всё потому, что боятся Роберту программу оказания медпомощи поставить, хотя у него в автономном режиме координация движений в сто раз лучше, чем у любого человека. А из-за этих перестраховщиков пришлось Тагиру лично оперировать.

— И атмосфера — облака, как сметана, посадочную площадку как искать? — продолжил Виктор критику планеты.

— Площадку тебе зонды подскажут. Вить, ну, ты мне-то мозги не пудри, я же вижу — ты из-за тамошней фауны мандражируешь. Вчера семь часов комп терзал — про животный мир Крюзы и методы защиты от него.

— И это тоже. Хищников — до хрена, и все садисты. Даже у крупных видов — паразитарное размножение.

— А ты — что, раньше не знал про фауну эту долбанную, когда в экспедицию вербовался?

— По данным зондов Рамсула, здесь живность попадается редко, раз в час набредёшь на кого-то крупнее кошки, а наши зонды показывают — здоровущая живность просто кишмя кишит, просто в очередь становится, чтобы сожрать какого-нибудь залётного путешественника…

— Ну, бывает, может сезон сейчас такой… А может район другой.

— Значит — мы не вовремя сунулись… или не туда.

— Что значит — не туда? Обе трубки, которые Рамсул успел найти — выходили рядом с логовами тирахтерисов. Я думаю — это закономерность. А здесь этих членистоногих полно.

— Два случая — это не репревентив… не презервативная… выборка…

— Ты хочешь сказать — нерепрезентативная? Уж — какая есть… Я думаю, имеет смысл искать поближе к логовам тирахтерисов.

— Вот соваться к гости к тирахтерису мне хотелось бы меньше всего.

— А чем тебе тирахтерис не нравится? Паук как паук, только размером с дога. Ну, что ты разнюнился, высаживаться — всё равно надо, мы же не можем с пустыми руками вернуться, — твёрдо заявил Дмитрий.

— Между прочим, основной посадочный модуль поломан, и пока наш Роберт его не починит, по инструкции высадка должна быть приостановлена, по инструкции меня должен сопровождать Роберт, — продолжал ныть Виктор.

— Ты — что, хочешь, чтобы мы вернулись ни с чем, и остались на одном окладе? Если бы я всё делал по инструкции, то фиг бы я на Земле флаер реактивный купил. Я тебе зуб даю — есть здесь вицетол, и мы за каждую вицетоловую трубку получим… сам знаешь сколько, после подтверждения геологами. Мы через двенадцать суток должны отсюда смываться, чтобы в портал успеть, пока открыт, или на полгода здесь застрянем, нельзя тянуть. А Роберт тебе там на фиг не нужен, тебя же не зря обучали реактивным поясом пользоваться, ты же будешь в основном летать, чтобы площадь побольше охватить, а Роберт полтонны весит, поэтому он и в челнок не грузится и летать не может.

— Вот ты сам бы и погулял по Крюзе.

— Вить, ну не тупи, ты же в экипаже чипоносец, значит, тебе и искать выходы трубок вицетоловых. А я — капитан, покидать корабль могу только при чрезвычайных обстоятельствах и угрозе жизни членов экипажа. Да ты же перемещаться будешь в основном — в полёте, тебе приземляться придётся — только для конкретики…

— Да там ещё и летающая тварь какая-то обнаружилась, на птеродактиля похожая, та, которую мы птерораптом назвали — явно хищная.

— Подумаешь… Он же не крупнее гуся. Ты же гусей не боишься, я надеюсь? Ты намного крупнее любой здешней летающей твари, никто в воздухе на тебя не нападёт. Да и твой скафандр никто прокусить не сможет.

— Но Рамсула-то тирахтерис цапнул. Мы же расслабляемся в момент срабатывания чипа и защищаться не можем…

— Так Рамсул пошёл гулять по поверхности в лёгком скафандре без активированной защиты. Ему, видите ли, Крюза напомнила Землю, бабочек захотелось половить, вот он — бесстрашный джигит — и полез на рожон. Я вообще не понимаю, как такие попадают в службу дальнего поиска, с таким-то психотипом. Да, конечно, сила тяжести — практически, как на Земле, температура около нуля плюс-минус десять, атмосфера почти земная, только кислорода раза в три меньше. Но планета — новая, неизученная, осторожней надо. А лёгкий скафандр — он от комаров. Дел-то всего было — включить динамическую защиту, и ни одна крюзовая тварь до тебя живой не доберётся. И, я надеюсь, у тебя хватит ума выходить только в жёстком скафандре? Опять же — экзоскелет встроен, легче будет ходить.

— У Рамсула экзоскелет заглючил, он поэтому в лёгком и вылез.

— А подождать сутки, пока Роберт экзоскелет починит — он не мог?

— Он хотел побольше успеть… У него аккумулятор в чипе садился…

— А зарядка в модуле его не устраивала?

— Там новая модификация была, он ею пользоваться не умел…

— Хорошо вам, чипированным. Ни знать ничего не надо, ни делать уметь. Води пальчиком и фиксируй — когда жжёт сильнее. Честно, жалею я, что на тестировании оказался непригодным для чипирования… Когда я школу заканчивал, человечество уже начало сходить с ума по вицетолу. Тогда первые партии начали возить с Марса.

— Так есть от чего с ума сходить, — гордо произнёс Виктор, — жизнь раза в три удлиняет, причём — активный период. А для чипирования пригоден один из ста тысяч.

Дмитрий дипломатично умолчал о том, что пригодными для чипирования чаще оказывались личности с не совсем адекватной психикой, склонные к проявлению инфантилизма.Психотропные препараты, используемые при обучении, усугубляли ситуацию.

 

— Рамсулу ещё повезло, что Роберт нашёл его в гнезде тирахтериса, допёр до модуля, да и самого паука прихватил, а то кормил бы Рамсул тирахтерисных личинок, — поучительно произнёс капитан. — А ещё повезло, что Тагир яд в утробе тирахтериса нашёл и антидот сварганил.

— Да, Рамсул легко отделался. Но всё-таки пять суток в забытьи провалялся…

— Ну, ты успокоился? — ласково спросил Дмитрий.

Виктор неуверенно кивнул. Предстоящая высадка на Крюзу, землеподобную планету в системе Проциона, уже не казалась ему такой страшной.

Через три часа семитонный кастрюлеобразный челнок стартовал с корабля "Любопытный". Виктор ещё несколько минут смотрел через иллюминатор на диск звездолёта, с торчащим из торца основным посадочным модулем, над починкой которого уже двое суток бился корабельный робот, именуемый на сленге Робертом, а потом снова углубился в изучение местной фауны. Ещё через тридцать часов челнок вошёл в облачную атмосферу Крюзы. Место посадки Виктору пришлось выбирать самому — с орбиты поверхность не просматривалась. Изобилие болот требовало тщательного контроля твёрдости поверхности. Челнок четверть часа барражировал над планетой, пока Виктор принял решение о месте посадки. Челнок опустился на довольно ровную каменистую полянку размером с футбольное поле, окружённую зловещими джунглями.

Виктор топтался в челноке около тамбура, привередливо проверяя настройки системы безопасности, когда в наушниках шлема раздался голос Дмитрия:

— Вить, ты чего там колупаешься? Уже час, как сел, а сигнала от твоего скафандра на поверхности я не вижу. Или случилось чего?

— Всё в порядке, сейчас выйду, я систему безопасности настраиваю… Я хочу бластер на максимальную мощность вывести.

— На максимальной мощности бластер может слона убить. Использовать такой режим против здешней живности — как по воробьям из пушки… Максимальная мощность используется, когда есть представители фауны с панцирями… Ладно, как хочешь, главное — выйти не забудь…

— Да-да, вот я уже выхожу…

Четырёхсекундные паузы между репликами собеседников придавали диалогу особую тягостность.

.Когда Виктор вышел из челнока, у него на плечах были два баллона с кислородом, а на поясе — четыре реактивных двигателя, обеспечивавших возможность полёта над поверхностью. Находясь на планете, космонавт дышал атмосферным воздухом, обогащённым кислородом. Первым представителем местной фауны, встретившимся путешественнику, была похожая на бабочку летающая тварь, ещё не занесённая в каталог. Оглядевшись, Виктор взлетел. Система защиты была способна фиксировать появление движущихся объектов крупнее теннисного мячика, а миниатюрный бластер, установленный на шлеме, был способен поразить любой такой объект. Маячок в шлеме непрерывно обменивался сигналами с четырьмя пеленгационными спутниками, что позволяло Дмитрию отслеживать местоположение коллеги с точностью до десяти метров. Захватывающая панорама поверхности, изобилующей оврагами и холмами, открывавшаяся перед Виктором, непрерывно транслировалась на звездолёт.

Через полчаса полёта Виктор почувствовал в указательном пальце правой руки лёгкое жжение, как раз в зоне нахождения игольчатого чипа. По телу прокатилась волна расслабухи. Космонавт повертел пальцем, и при максимальном уровне боли зафиксировал своё положение. Пролетев сотню метров снова повертел рукой и зафиксировал положение, при котором боль в пальце максимальна. Повторив операцию ещё три раза, Виктор полетел дальше. На основании проделанных манипуляций бортовой компьютер вычислил координаты вожделенной вицетоловой трубки. Вообще-то, следовало опуститься на грунт и определить мощность обнаруженного пласта, однако хитросплетение деревьев внизу пугало Виктора, и он решил не выполнять столь опасную операцию.

— Как дела? — раздался в шлеме голос Дмитрия.

— Одно есть, — гордо сообщил Виктор. — Я сейчас на север пролечу через ущелье в долину, да и в ущелье поищу, трубки часто у подножия скал вылезают.

— Вот, молодец, классно работаешь, — похвалил коллегу Дмитрий.

— Глянь, у входа в ущелье — сооружение, на неряшливый колодезный сруб смахивает. Это тирахтериса гнёздышко, вон в нём пара крупных ящерок валяется… А вон — сам хозяин в кустах торчит!

— Вот видишь, и совсем он не страшный, с нашим-то скафандром.

Виктор спешил попасть в долину, где растительность была низкой, наподобии травы. Там, по крайней мере, можно было увидеть тирахтериса издалека и, в случае опасности — быстро взмыть вверх.

На карнизе западной стены ущелья спокойно сидела, высиживая птенцов местная летучая тварь, классифицированная космонавтами как птерорапт. Увидев приближающийся по воздуху предмет, животное приняло решение — атаковать и отогнать чужака, возможно угрожавшего птенцам. Расправив когтистые крылья птерорапт бросился на чужака.

Система защиты зафиксировала приближение объекта второго класса опасности, неожиданно вынырнувшего из скалы. Тепловой луч поразил агрессора на расстоянии трёх метров от космонавта, но пылающая туша врезалась в скафандр. Коготь агонизирующего птерорапта зацепился за шланг воздухопровода, соединявшего кислородный баллон с шлемом. Виктор, увидев атакующее его чудище, до смерти перепугался и нажал кнопку "экстренный старт". Двигатели в форсированном режиме потянули космонавта вверх с ускорением пять "же". Коготь сорокакилограммовой туши, "потяжелевшей" в пять раз, порвал шланг. Через секунду повреждение было обнаружено, и включился блок регенерации покрытия, обеспечивающий полное восстановление шланга через пять секунд. Но струйка кислорода вошла в контакт с горящей плотью птерорапта, грохнул взрыв, тело космонавта наклонилось на сорок градусов и, влекомое двигателями, полетело на восточную скалу. Когда система безопасности перевела двигатели в нормальный режим, столкновение было уже неизбежно. После удара об скалу космонавт рухнул на дно ущелья. Сработавшая система аварийной посадки смягчила удар.

 

Виктор пришёл в себя от крика Дмитрия:

— Что там у тебя?! Ты упал, что ли?

— На меня напал птерораптор чёртов, сбил меня, я в ущелье лежу! А чёрт! Два правых движка сломались!

— Да как он мог тебя сбить?! — орал Дмитрий. — У скафандра же стабилизация…

— Вот смог! Я не смогу вернуться к челноку! Мне — конец! — продолжил истерику Виктор.

— Ты объясни толком — что произошло?

— Я летел, на меня бросился птерораптор, загорелся, что-то взорвалось, меня развернуло, я в скалу врезался! Да, я "экстренный старт" нажал, когда он бросился…

— Как это — птерораптор загорелся?

— Наверно, от бластера…

Дмитрий просто кипел от негодования… Как можно угробить скафандр, автоматически выбирающий оптимальный режим движения и защищающий космонавта от всех опасных внешних воздействий? Нужно быть кретином…

— Ты подожди, не паникуй… У тебя это какой полёт? Первый! А у меня — девятый! И ни разу я никого из экипажа не терял, — попытался успокоить коллегу Дмитрий. — Я в таких переделках бывал — тебе не снилось… Ты взлететь пробовал?

— Комп показывает — взлёт невозможен! У меня же два движка справа накрылись… с одной стороны…

— А ты пересади один левый движок направо, так можно взлететь — ты вспомни инструкцию, — старательно придавая голосу ласковые нотки, посоветовал Дмитрий.

— Так у меня справа весь крепёж раздолбался, я там ничего не могу ни вытащить, ни поставить!

— Ты транслируй мне параметры скафандра, сейчас мы что-нибудь придумаем.

— Вот видишь состояние?! Кислорода на три часа! — снова заскулил Виктор через полминуты.

— Я параметры получил, а координат твоих не вижу… Там — что, есть вертикальные препятствия? Тебя только один пеленгатор видит, а другие три — нет.

— Так я в ущелье лежу.

— Можно попытаться подогнать к тебе челнок на автомате. Там дно ровное? Какая ширина ущелья, какая глубина? Ты глазами-то посмотри, мне трудно по записи оценить.

— Нет, тут валуны сплошняком… Всё ущелье в валунах. Ширина метров двадцать-тридцать. А глубина… Чёрт её знает… метров триста, наверно.

— А почва — какая?

— Сырая, вязкая, вроде болотистая.

— Значит рядом с тобой ему не сесть… Сейчас я поищу посадочную площадку поближе к тебе, подгонишь челнок. Так, чтобы ты пешком успел дойти за пару часов…

— Здесь тяжело ходить — овраги, болота…

— Ну вот, в пяти километрах от тебя есть подходящее местечко… Только в момент посадки — мощность резко не сбрасывай, чтобы опоры не увязли.

— А ты не можешь сам его посадить?

— Пока ты на поверхности — челноком можешь управлять только ты. Этот маразм не я придумал, а какой-то умник из Центра управления. Они там бояться, что у десантировавшегося космонавта транспорт уведут… Да не бойся — справишься, там автоматика помогает…

— Ладно, сейчас попробую стартануть… Ты мне координаты площадки скинь.

Дмитрий привычно скользнул взглядом по параметрам челнока и … почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Стой! — заорал он. — Отменить старт!

Пять секунд молчания показались вечностью.

— Почему — отменить? Что случилось? — услышал капитан удивлённый голос Виктора.

— Ты при посадке на топливный индикатор смотрел? Каким цветом он светил?

— Оранжевым…

— У тебя нет топлива на взлёт-посадку-взлёт. Если ты взлетишь и сядешь — то топлива на ещё один взлёт не останется, не говоря уж о стыковке… Ты, что — после входа в атмосферу не сразу сел?

— Ну, я посмотрел поверхность, окрестности места посадки.

— Вот и пожёг горючее… В общем — челнок трогать нельзя.

— А что делать? Пешком идти — не успею…

— Да, отлетел ты порядочно, последний раз тебя фиксили километрах в сорока от челнока — пешком не дойдёшь. Ты походи немножко, головой покрути — чтобы панорамка была — что вокруг тебя, а я сейчас с бортовиком посоветуюсь, как тебя вытаскивать.

Завалившись в ущелье, Виктор сильно осложнил операцию по своему спасению. Координаты объектов на поверхности определялись с помощью четырё пеленгационных спутников, но заглянуть в ущелье удавалось лишь одному из них. Дмитрий лихорадочно искал в бортовом компе варианты спасения коллеги. Через три часа он начнёт задыхаться. На Крюзе кислород есть, но в три раза меньше, чем нужно. Несколько суток в таком режиме Виктор не протянет, а единственным вариантом спасения мог быть прилёт Дмитрия на поверхность. Для этого следовало увести с планеты челнок, вернуть его на звездолёт. дозаправить, и снова опуститься на поверхность. На это требовалось более трёх суток. Ситуация представлялась совершенно безысходной.

Изучая возможность выживания при недостатке кислорода, Дмитрий обратил внимание на то, что файлы "кома" и "гипобиоз" недавно были затребованы. Неужели Виктор предвидел то, что с ним случилось? Чипоносцы — люди непростые, у них и телепатические способности часто бывают. Оказалось, что кома — состояние, в которое вгоняет человека яд тирахтериса.

Белковые структуры животного мира Крюзы были очень похожи на земные — к великой радости сторонников панспермии. Тирахтерис был крупнейшим хищником. Гигантский паук протыкал своих жертв костяным "жалом" длиной около двух сантиметров и впрыскивал яд. Затем самка костяным яйцеводом внедряла под кожу обездвиженного существа коконы размером с жёлудь. Личинки высовывали головки из кокона и начинали есть тело жертвы. Из Рамсула этих паразитов достали примерно через двое суток, больших разрушений они произвести не успели, всего извлекли девять особей.

Дмитрию упорно лезла в голову мысль, что если бы Виктора укусил тирахтерис, то у космонавта был бы хороший шанс выжить при той концентрации кислорода, которая есть на Крюзе. В коме потребление кислорода падает. Пожалуй, это единственный шанс.

— Витя, ну, кажется, есть вариант твоего спасения. Только ты спокойно выслушай. Вариантик такой, знаешь, экзотический, — начал нелёгкую беседу Дмитрий.

— Ну, говори, я слушаю. Чего тянешь?

— Ты отправишь челнок ко мне, я опущусь на планету, прилечу к тебе и донесу тебя до челнока. Но есть один нюанс. Я прилечу через трое суток. Для того, чтобы ты дождался моего прилёта, тебе нужно впасть в кому, в этом состоянии потребление кислорода понижается, тебе местной концентрации хватит. Согласен?

— Ну и как же я впаду в кому? У меня таких препаратов в аптечке нет.

— У тебя — нет, а у тирахтериса — есть. Нужно, чтобы он тебя… укусил.

— Слушай, повтори ещё раз, мне какая-то фигня слышится…

— Всё тебе правильно слышится. Тебя должен укусить тирахтерис.

— Ты — что, с ума сошёл?! Ты что несёшь?!

— Ничего страшного. Рамсула тирахтерис кусал — и что? Рамсул бодр и весел, с бабами резвится. Антидот в корабельной аптечке есть. Никаких последствий не останется.

— У Рамсула — обошлось, а что у меня будет — неизвестно! Вдруг он решит меня сам съесть, а не оставлять своим личинкам.

— Да не может он тебя съесть, у него нет зубов, он питается мелкими ящерицами, которых глотает целиком.

— Что он ест на воле — мы не знаем. Тридцать минут, которые наши зонды наблюдали охоту тирахтерисов — ничего не доказывают.

— Но строение его тела — доказывает. Уж его тушу наши биологи изучили вдоль и поперёк. Он даже твою руку не сможет проглотить.

— А вдруг он своим жалом повредит мне что-нибудь важное, сосуд какой-нибудь?

— Жало у него — два сантиметра, яйцевод — ещё короче, на тебе жирка — сантиметра три. Ничего жизненно важного он не достанет, во всяком случае — на туловище.

— А вдруг в шею укусит или в глаз?

— А кто тебя просит глаз подставлять? Ты сними грудной панцирь, а голифе и шлем — оставь. Он тебя в туловище и цапнет. Ну, ты его найди сначала, найдёшь — снимешь. Когда он тебя цапнет — разгерметизируешь шлем. Рамсул говорил, что несколько минут после нападения был в сознании. Только питание маячка случайно не отключи…

— Я должен подумать…

— Да некогда тебе думать. У тебя три часа остались на все приключения. Ищи паука этого. И челнок отправь ко мне.

— Это я останусь без кислорода и без челнока?! — завопил Виктор.

— Ну, ты же всё равно до челнока добраться не можешь.

— Пусть будет здесь, на всякий случай.

— Чем раньше ты отправишь челнок ко мне, тем быстрее я до тебя доберусь, пойми же ты, дурья башка, — сорвался Дмитрий.

Дмитрий часто бывал в проблемных ситуациях, и отчётливо понимал, что людей часто губит неготовность осознать истинное состояние дел, попытки ухватиться за соломинку, вместо того, чтобы поискать настоящий спасательный круг, как бы экзотично он не выглядел. Пока Виктор находился на поверхности, челнок подчинялся именно его приказам, Дмитрий не мог вызвать этот аппарат. Какой-то умник из Центра управления ввёл в программу этот элемент с "целью борьбы с возможностью несанкционированного лишения космонавта транспортного средства". Они там в Центре думают, что в службе дальнего поиска подлецы работают, готовые бросить своего товарища.

Виктор чувствовал себя совершенно несчастным. Его направили на эту страшную планету, снабдили совершенно ненадёжным скафандром, а теперь хотят отдать на съедение страшному пауку и челнок увести. Но опыт капитана внушал уважение и вселял надежду.

— Ладно, я иду искать паука, — после трехминутного молчания и лёгких всхлипываний объявил Виктор. А как его искать?

— Это я тебе помогу… Один из зондов ещё не отработал полётный ресурс. Я его сейчас по ущелью запустил, и он паука этого засёк. Он южнее тебя, около западного склона. Там кустарник в метр. Расстояние зонд сейчас определит.

— А когда тирахтерис кусает — это очень больно?

— Ну, больно — как шершень укусит — так Рамсул говорил. Но ты можешь анестезию сделать, только местную сделай — на туловище, — посоветовал Дмитрий.

— А Рамсула самец укусил или самка? Я про это в отчётах не помню…

" Да откуда же я знаю" — подумал Дмитрий. Паук, укусивший Рамсула, притащил его в своё гнездо. Когда до гнезда добрался Роберт, там сидела самка (как выяснилось позднее), успевшая внедрить в космонавта личинки. А кто из семейства тирахтерисов добыл Рамсула в качестве охотничьего трофея — неизвестно. Но паникующему человеку надо сообщать, что всё просчитано, всё под контролем.

— Самец его укусил. Он охотится далеко от логова, за километр уходит, — уверенно заявил капитан.

— А вдруг меня укусит самка, а у неё яд окажется другой? — не унимался Виктор.

— Ну, с чего это у особей одного вида окажется разный яд, ты только смотри там, какой-нибудь ящерице не отдайся. Кстати, антидот делали по яду самки.

От беседы Виктора отвлекло негромкое жужжание сверху. На высоте полусотни метров пролетал диск тридцати сантиметров в диаметре — наблюдательный зонд. Развернувшись над головой космонавта, аппарат повернул на юг.

— Ну вот, зонд тебя засёк, до паука тебе метров пятьсот, — сообщил Дмитрий.

— Ну, я пошёл.

Виктор шёл медленно, спотыкаясь о камни и какие-то стволы. Из-под ног разбегались ящерицы длиной десять-двадцать сантиметров — добротная пища для тирактериса. Временами почва становилась вязкой, топкой, проступала вода.

Через полчаса Виктор сообщил:

— Я его вижу…

— Точно — тирахтерис?

— Да, он.

— Снимай грудной панцирь скафандра.

— Так ведь экзоскелет отключится…

— Так тебе несколько метров пройти, а дальше тирахтерис понесёт.

— Сейчас вот, расстёгиваю. Не по себе как-то.

— Ничего, всё будет нормально.

Тирахтерис внимательно смотрел, как космонавт средней упитанности сбрасывал защитный грудной панцирь. Такую крупную ящерицу, да ещё стоящую вертикально, он видел впервые. Панцирь отделился от туловища и упал в траву. Виктор готовился занять в пищевой цепочке животного мира Крюзы весьма обидное место.

— Он ко мне не идёт, — сообщил Виктор.

— Так сам к нему подойди.

Виктор двинулся к пауку. Тирахтерис бросился в атаку. Система безопасности, расположенная на шлеме, зафиксировала приближение объекта первого класса опасности. Тепловой луч поразил агрессора. Тирахтерис рухнул под ноги Виктору.

— Я его убил, нечаянно, — дрожащим голосом сообщил Виктор.

— Как убил!

— Бластер сработал. На шлеме.

— Твою мать!!! Ты его не отключил?

— Нет…

— У тебя шлем на что надет?

— На голову…

— А мне кажется — на жопу. Думать же надо хоть чуть-чуть.

— А что делать теперь?

— Отключи систему безопасности.

— Пульт — на панцире. Он в траве валяется…

— Так подключись к панцирю… Снова надень панцирь…

В глубине души Дмитрий винил себя. Надо было напомнить этому салаге про бластер. Конечно он ничего не соображает… Пока Виктор брёл назад к панцирю, около этого предмета уже кучковалась местная фауна.

Стайка мелких ящериц обнаружила в траве прочный предмет, напоминающий уже готовую норку. Вот повезло! Пресмыкающиеся обосновались в рукавах панциря.

Когда Виктор захотел надеть панцирь и просунул туда руку, ящерицы стали яростно кусать агрессора.

— Ай! — завопил Виктор.

— Что там у тебя? — горестно вздохнув, спросил Дмитрий.

— Кто-то в панцирь залез и кусается. Я не могу его надеть.

— Так вытряхни их… тех кто залез!

Виктор приподнял панцирь и попытался его тряхнуть. Резко тряхнуть тяжёлый, тридцатикилограммовый панцирь не получалось.

— Я не могу их вытряхнуть, — застонал Виктор.

— Ладно, можно не одевать панцирь… Там в шлеме должен кабель висеть. Ты кабелем соедини шлем с синим разъёмом на панцире и отключи безопасность, — посоветовал Дмитрий.

— Всё, отключил, — гордо сообщил Виктор, после минутного пыхтения и чертыхания.

— Молодец, теперь иди к другому пауку. Да движки отстрели, не понадобятся они тебе уже… Идти легче будет…

— А где теперь паука этого искать? Ты можешь ещё раз зонд запустить? — спросил Виктор.

— Зонд полётный ресурс израсходовал. Но, ты вспомни, когда в ущелье влетел — ты гнездо этого паука видел, так? Там самка неподалёку. Она далеко не отходит. Сторожит свой провиант. Это ещё примерно километр тебе топать. Только ты теперь не защищён, от местной живности сам должен отбиваться. Палку какую-нибудь возьми.

Виктор шёл по болотистому дну ущелья, размахивая палкой и вздрагивая от каждого шороха. Когда из кустов высунулась рогатая голова какой-то твари, размером с кошку, космонавт заорал:

— Пошла вон!!!

— Чего ты орёшь? — спросил Дмитрий.

— Да тут какую-то зверюгу прогонял.

— Они же тебя не слышат, у скафандра матюгальника нет. Не трать зря энергию. Хочешь кого-нибудь напугать — палкой по ботинку стучи.

Идти становилось всё труднее. Десятикилограммовый шлем, оставшись без опоры в виде панциря, давил на шейные позвонки.

Внезапно Виктор увидел в небе след стартующего челнока. Засмотревшись на небо, космонавт наступил ногой в яму и упал в грязь.

— АЙ! О, чёрт! — завопил Виктор.

— Эй, что там у тебя? — раздался голос капитана.

— Это — что?! Челнок стартовал?

— Да, стартовал! А на чём я спускаться должен, по-твоему? Модуль накрылся надолго…

— А ты точно — прилетишь!?

— Да — точно! Что случилось?

— Дима! Упал я… Не могу я … ну это всё к чёрту…

Виктору хотелось, чтобы этот кошмар кончился поскорее, как угодно, но желательно — без боли.

Дмитрий понимал весь ужас положения. Снять на поверхности скафандр, отключить систему защиты, нарочно домогаться нападения местного хищника… Нарушение на нарушении… Даже если удастся спасти Виктора, капитану грозило длительное отстранение от полётов. Когда застрявший на поверхности космонавт снял грудной панцирь, датчики перестали фиксировать его дыхание и сердцебиение, в систему слежения поступил сигнал о смерти. Благодаря этому Дмитрий смог поднять челнок и направить его к звездолёту. Но теперь Виктор окончательно сник, утратил волю к жизни… Нужно было найти драйвер, способный подстегнуть меланхолика.

— Вить, помнишь, ты мне про Эльзу рассказывал? Как думаешь, ждёт она тебя?

— Наверно, ждёт…

— Вот видишь — она ждёт, а ты здесь сопли распустил. Ну, соберись, немного осталось. Ты должен встать и идти!

— А может не нужен я ей… Неудачник… Опять влип…

— Как не нужен!? Она ждёт! Ты вылезешь сейчас из такой… — капитан запнулся, пытаясь поласковей охарактеризовать ситуацию. — Вернёшься героем!

— Я встаю, — сообщил Виктор после минутного молчания.

— Давай, Витя, я тебя заберу через трое суток, — пообещал Дмитрий.

Через час Виктор приблизился к жилищу тирахтериса. Самка выскочила навстречу и атаковала странное существо, которое теперь должно было стать пищей для её потомства. Виктор ощутил боль в боку, в глазах потемнело, начали неметь конечности. Паучиха подтащила коченеющее тело к гнезду и семь раз ткнула костяным яйцеводом в живот.

Дожидаясь челнока, Дмитрий приготовил аппаратуру для извлечения личинок и набор андидотов, изготовил из трёх ёмкостей для сбора образцов один большой контейнер, в котором можно будет транспортировать тело космонавта при полёте в скафандре, основательно проштудировал отчёт о лечении Рамсула. Капитана беспокоило отсутствие информации о поведении личинок по истечении двух суток. Можно было ожидать неприятных сюрпризов.

Челнок доставил Дмитрия на ту же площадку, куда приземлялся Виктор через семьдесят три часа после посадки чипоносца. Искать коллегу пришлось по записи изображения поверхности, зафиксированной при полёте Виктора.

Дмитрий стартовал в направлении ущелья, водрузив на плечи самодельный контейнер.. Через полчаса полёта капитан увидел жилище тирахтериса, на котором лежало тело космонавта. Самка двинулась навстречу чужаку и была уничтожена шлемным бластером Дмитрия. Капитан ощупал Виктора и убедился в наличии нитевидного пульса.

Погрузив бесчувственное тело в контейнер, капитан стартовал в направлении челнока. Движки работали на максимуме мощности, капитану приходилось мобилизовать весь свой опыт пилотажа, чтобы добраться до челнока.

Войдя в челнок, Дмитрий выгрузил тело товарища из контейнера на откидной операционный стол, ввёл антидот и приступил к поиску и извлечению коконов.

— Ты их вытащил? — прошептал Виктор придя в сознание.

— Шесть вытащил, одна осталась, — ответил капитан, укладывая очередной жёлудеобразный объект в ячейку контейнера для биообразцов.

— Сделай обезболивание, брюхо просто горит, — попросил Виктор.

— Подожди, потерпи, сейчас закончу, — отозвался капитан, фотографируя очередной "жёлудь".

— Да что на них смотреть, кинь эту гадость в контейнер, пусть сдохнут.

— По инструкции любой инородный объект, извлечённый из тела, должен быть сфотографирован, взвешен и изолирован для сохранения.

— Раньше ты инструкции не очень-то жаловал, а сейчас, когда я от боли на стенку лезу — рещил выполнять всё…

— Инструкции бывают разные, есть — которые бумагомараки в штабах малюют… А эта, про оказание медпомощи — кровью написана…

— А, чёрт бы тебя побрал, — проворчал Виктор.

Капитан разглядывал таблицу с фотографиями и параметрами извлечённых коконов. Что-то было не так… Ну, конечно, один из извлечённых объектов был на грамм легче остальных. Дмитрий достал кокон номер пять, отличившийся лёгкостью и стал его разглядывать со всех сторон. На заострённой стороне вместо головки личинки топорщилась какая-то бурая масса. Дмитрий вытащил комок и убедился, что кокон пуст — личинка уползла, а, значит, путешествует сейчас по телу Виктора.

— Слушай, ну, сколько можно любоваться на эту мразь, сделай обезболивание! — заорал Виктор.

— Подожди, не скули! — гаркнул капитан.

Болевые ощущения пациента могут помочь в поиске телесных повреждений. Эту фразу из файла про оказание медпомощи Дмитрий запомнил на всю жизнь. Нужно было срочно искать "убежавшую" личинку. Дмитрий внимательно разглядывал снимки, сделанные ультразвуковым диагностиком. В районе расположения коконов наблюдались полдюжины подозрительных пятен. Одно из них могло быть личинкой.

— Слушай внимательно! Сейчас я буду нажимать на разные участки твоего тела, а ты скажешь — когда будет больно…

— Мне и сейчас больно.

— Ты скажешь, когда будет очень больно!

Ощутив давление личинка тирахтериса сделала попытку уйти из опасной зоны и стала остервенело вгрызаться в плоть космонавта.

— А-а, сейчас было очень больно, — завопил Виктор.

— Верю. Сейчас последнюю гадость достану. Мне придётся лезть в твой организм глубже, сейчас сделаю инъекцию…

Через пятнадцать минут двухсантиметровая червеобразная личинка была извлечена и помещена в контейнер.

На звездолёте воцарилось спокойствие. Виктор после бурных приключений спал, накачанный успокаивающими и обезболивающими. Капитан ковырялся в базе данных, пытаясь придать отчёту более-менее респектабельный вид, так, чтобы многочисленные нарушения инструкций не выглядели слишком вызывающими. Такой провальной экспедиции у него ещё никогда не было.