Калинов мост

Девушка осторожно соскребла кусочек извести, под которым оголилось ещё одно колечко кольчуги.

— Лена! Лена! — Паша бежал вприпрыжку вдоль берега реки и размахивал руками.

— Что случилось? — девушка оторвалась от работы и разогнула спину.

Только сейчас она почувствовала, как затекли мышцы от долгого сидения на корточках в неудобной позе.

— Что случилось? — повторила она и заметила, что волнение молодого коллеги передаётся и ей.

— Мы нашли перчатку. Целую! Борода говорит, что в ней могут быть кости. Представляешь? Невероятно! Пятьсот лет! Это просто сенсация!

Лена подорвалась и бросилась, было, к лагерю, но замлевшие ноги отказывались бежать, и ей пришлось плестись, постанывая и покряхтывая, словно старушка. Паша рассмеялся, глядя на эту картину. Девушка погрозила ему кулаком и тоже засмеялась, представив, как выглядит со стороны её походка.

 

Археологи нашли это место случайно. К директору Национального исторического музея Воробьёву Петру Аркадьевичу по прозвищу Борода приехали погостить родственники. Племянник Петра Аркадьевича Митя не только всецело разделял увлечение дяди историей, но и занимался в свободное время дайвингом. Местная река показалась ему отличным полигоном для испытания нового оборудования.

Не прошло и двух часов, как Митя позвонил Петру Аркадьевичу и, запинаясь от волнения, стал нести какую-то чушь про рыцарей, доспехи и шлемы.

Воробьёв решил, было, что племянник перегрелся на солнце, но, тем не менее, приехал на место. Каково же было его изумление, когда Митя предъявил настоящий рыцарский шлем.

— Здесь, конечно, стоял замок какого-то князя, но, во-первых, он был разрушен, то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом веке, а во-вторых, здесь никогда не было сколь-нибудь значимых боёв, — рассуждал Петр Аркадьевич. — Ты уверен, что это не случайно свалившийся с моста пьяный рыцарь?

— Уверен, — парень кивнул. — Их там много. Надо водолазов вызывать.

 

Лена провела дрожащими пальцами по ржавой перчатке. Сохранилось всё, вплоть до мельчайших заклёпочек.

— Это невероятно, — прошептала она.

— Да, — подтвердил Воробьёв, — жаль, кости не сохранились. Но сам факт… ты только посмотри. Железо почти не тронуто ржавчиной. Так, лёгкий налёт.

Он осторожно положил перчатку в тазик с водой.

— А у тебя как?

Девушка сделала несколько глотков из бутыли, протянутой Пашей, и с нескрываемым блаженством уселась в тени палатки, вытянув ноги.

— Под кирасой, как и ожидали, оказалась кольчуга. Качество… — она причмокнула, — наш рыцарь был явно не из бедных. Очень тонкая работа. Но все спрессовано известью так, что еле-еле поддаётся.

— Как там Митя? — поинтересовался Пётр Аркадьевич.

— Ваш Митя — молодец! Даром что восемнадцати еще нет. Фору даст многим младшим научным.

— Да, далеко пойдёт. До сих пор не верится…

Лена посидела ещё немного, а потом вернулась к работе. Колечко за колечком она освобождала из каменного плена старинные доспехи. Под кольчугой уже просматривались остатки кожи. С огромным трудом их удавалось отделить от металлических деталей. Следом за кожаным доспехом показалась льняная рубаха, скрывавшая под собой останки рыцаря.

Белые кости оказались не подвластны тлену. Время словно замерло в бессилии.

Танечка — музейный антрополог — прыгала от восторга. Экспедицию уже все считали удачной. А водолазы все доставали и доставали куски извести с запрессованными фрагментами амуниции и останков.

 

***

Збышек влетел во двор замка и обомлел. Все спали крепким сном, порой, в самых причудливых позах. Словно сон внезапно одолел обитателей замка.

Принять коня было некому, и молодой воин наспех привязал его у коновязи сам, попутно заметив, что не слышно ни собачьего лая из псарни, ни конского ржания из конюшни. В ружейной комнате дружно храпела охрана. Збышек ворвался в трапезную, но и там было сонное царство. Даже огонь в камине не горел, а едва тлел, лениво облизывая огромное полено. Дружинники князя валялись кто где. Во главе стола лежал сам князь Януш.

— Княже! Княже, очнись, беда! — Збышек тормошил господина изо всех сил.

Януш открыл глаза. В голове шумело, как после дружеской попойки. Голос юного воина звенел в голове колоколом, а силуэты расплывались причудливыми пятнами.

— Беда! — повторил Збышек. — Пани Басю похитили.

При звуке имени жены Януш поднялся, превозмогая дурноту.

— Что? — взревел он. — Кто похитил? А вы где все были?

— Очнись, княже. Оглянись. Лежит дружина твоя. И челядь лежит. Все, словно мёртвые.

Януш обвел взглядом трапезную, но ничего рассмотреть так и не смог.

— Выведи меня, — приказал он и оперся на локоть Збышека.

Во дворе мужчины подошли к колодцу. Збышек зачерпнул воды, но прежде чем протянуть ковш Янушу, пригубил сам со словами:

— Позволь, князь, мне первому.

Убедился, что вода не отравлена и протянул господину.

После нескольких глотков Януш почувствовал себя лучше. В голове стало проясняться, зрение постепенно возвращалось.

— Что с Басей?

— Я видел чёрных всадников, удалявшихся от замка. Они увозили панну. Её белокурые волосы ни с чем не спутаешь.

— Коня! — зарычал Януш, ломая в руках ковш.

— Стой, княже. Кони окутаны мороком, а мой слишком устал от долгого пути. Ты не догонишь их. Да и что ты сможешь один? Дружину поднимать надо.

Януш оставил Збышека приводить в чувства челядь, а сам прошёл на женскую половину замка. Здесь царила та же удручающая картина. Спальня жены выглядела так, словно княгиня отлучилась на ежедневную прогулку. Почти. На стене, обитой дорогим гобеленом, кривыми бурыми буквами было начертано: "Верни моё, получишь своё. Через три дня на мосту".

От нечеловеческого рыка, вырвавшегося из груди Януша, сорвались со своих мест вороны в замковом парке и с громким карканьем улетели в лес.

 

Они засиделись далеко за полночь — князь Януш и пан Станислав. Шляхтичи удобно расположились в охотничьем зале среди оружия и чучел диких животных и птиц. Прислуживать им остался верный Збышек. Вина был выпит не один бочонок, но хмель не брал Януша.

— Иди спать, князь, — предложил Станислав.

— Не могу я уснуть. Как вспомню, что Баси нет со мной, все внутри словно огнем жжёт.

— Да, княгиня Барбара была украшением замка, — вздохнул старый шляхтич.

— Не была! Есть! Не сметь её хоронить! — Януш грохнул кулачищем по подлокотнику.

— Прости, князь, не гневайся. Оговорился я. Позволь спросить.

Януш кивнул.

— Почему ты отказался от обмена?

— Не могу. Права не имею отдать то, что он требует.

— Кто — он? И что за вещь такая ценная, что дороже княгини?

— Врёшь, Станислав, ничего для меня нет дороже Барбары. Золото отдал бы, замок, в одном исподнем остался, лишь бы вернуть её. Но то, что он требует, не могу отдать. Слово дал шляхетское. А слово сие нерушимо вовек.

— Да кто ж такой, что слово требует нарушить?

— Веришь, вельможный пан, сам не знаю. Знаю только, что погибнуть нам завтра предстоит. Всем.

— Отчего ж не погибнуть за дело правое? — философски заметил Станислав, опустошая ещё один кубок. — За тебя, князь, и погибнуть не жалко.

 

***

Мерседес летел по шоссе, словно большая чёрная птица. Водитель выжимал из двигателя максимум, наплевав на правила и безопасность своих пассажиров. Директор крупного коммерческого банка Ричард Львович Морский вёл машину сам. Он боялся опоздать. Информатор сообщил, что тела найдены, но ничего не сказал о самом предмете. Если еще не достали, у него есть время. Если да, действовать придётся грубо, но игра стоила свеч.

Именно для варианта Б он и взял с собой двух сотрудников службы безопасности — самых крепких, самых сильных, и не задающих лишних вопросов, готовых, как собаки по команде "фас", наброситься на любого, не взирая на пол и возраст. Он любил работать с такими ребятами.

 

Лена усталым взглядом окинула берег.

— Сколько их тут? — спросила она.

— Человек тридцать. И это не предел, — Паша пожал плечами.

— Откуда? Здесь никогда не было сколь-нибудь значимого сражения. Это я тебе как краевед ответственно заявляю.

— Может, стенка на стенку бились? — предположил Паша. — Ну, там, не знаю, деревня на деревню, город на город.

— Глупости! Здесь битва была не на жизнь, а насмерть. Ты же видишь повреждения. Уже сейчас можно смело говорить о чем-то большем, нежели обычная драка.

— Да, дело ясное, что дело тёмное.

Паша взял Лену под руку, и они направились к лагерю. Закатное солнце светило им в спины. Водолазы складывали снаряжение — на сегодня рабочий день был окончен.

— Вообще, мне всё это перестаёт нравиться, — продолжала сетовать Лена. — Связь из рук вон плохая. Даром, что вышка в паре сотен метров. Ничего не ловит — ни телефон, ни интернет. Как в средневековье живём. Хорошо, хоть генератор есть. Девчонки успевают сохранять всё в цифре.

— Вот видишь, что-то хорошее всё же есть, раз сохраняют. А ты просто устала, потому и воспринимаешь мелкие неприятности так остро.

— Кажется, я схожу с ума, Паш. Мне каждую ночь снится рыцарь. Он просит меня найти что-то, но я никак не могу разобрать, что именно.

— Ты устала, — повторил Паша. — Я поговорю с Бородой, пусть заменит тебя кем-нибудь.

— Боюсь, не поможет. Сон настолько яркий, реалистичный, как видение, как явь, понимаешь? Я каждый день жду, что найдут что-то неординарное.

— Куда уж ещё неординарней?

Она не успела ответить. Пётр Аркадьевич, едва завидев коллег, замахал руками, приглашая их в палатку штаба экспедиции. Там, на столе лежал бронзовый меч. Лена ахнула и всплеснула руками. Паша витиевато выругался. Меч выглядел так, словно вчера покинул кузницу. Клинок был щедро украшен замысловатым узором. Лишь в рукояти не хватало набалдашника.

— Ну? — Лена вызывающе посмотрела на коллегу. — Куда неординарней, говоришь. А как объяснишь это? Бронзовый век! Как? Как он оказался среди останков, которым лет пятьсот от силы?

Паша задумчиво чесал подбородок.

 

Девушка проснулась от ощущения, что на неё кто-то смотрит. Она открыла глаза. Лунный свет проникал сквозь тонкие стенки палатки, освещая призрачную фигуру в доспехах.

— Найди амулет, добрая панна, — прошептал призрак и растворился в воздухе.

 

Утром Лену разбудили голоса. Один она узнала сразу — он принадлежал Воробьёву. Второй был ей не знаком и сразу же не понравился. Девушка оделась, наспех причесалась и вышла из палатки. Пётр Аркадьевич беседовал с каким-то рослым мужчиной. Сросшиеся брови и орлиный нос придавали его облику вид недобрый и отталкивающий, а злобный взгляд, который он бросил в её сторону лишь усилили зародившуюся неприязнь.

— Лена! Леночка! — позвал Воробьёв. — Познакомься. Это господин Морский — директор банка, так любезно профинансировавшего нашу экспедицию. А это Елена Николавна Смирнова — наш старший научный сотрудник, моя главная помощница и правая рука во всём, что здесь происходит

Представляя девушку, Пётр Аркадьевич по-отечески похлопал её по плечу.

— Ричард Львович нагрянул к нам с некоторого рода ревизией, — тут же пояснил он.

— Ну, зачем так сразу — ревизией? — улыбнулся Морский, отчего его лицо стало еще больше похоже на хищника. — Мне просто нужно отчитаться перед акционерами о расходах банка. А для этого я хотел бы ознакомиться с результатами экспедиции. Ведь уже есть какие-нибудь результаты?

— А как же! — воскликнул Пётр Аркадьевич. — Идёмте, я вам сейчас всё покажу.

Воробьёв увлёк директора банка за собой, а Лена так и осталась стоять молчаливой статуей. Её внимание привлекли два амбала, оставшиеся у машины, на которой, видимо, и приехал Морский. Про себя она сразу же окрестила их дуболомами — эдакие горы мышц без признаков интеллекта. Отметив про себя, что сопровождение Морского ей тоже не нравится, Лена списала всё на гормональный фон и побежала догонять Воробьёва.

Он повёл гостя прямиком к находкам. Ричард Львович слушал внимательно, иногда делал какие-то заметки в органайзере, кивал и периодически вставлял восхищённые возгласы.

— … вы не поверите, что мы вчера нашли, — тараторил Борода. — Самый настоящий…

— Пётр Аркадьевич, — позвала Лена.

— … бронзовый меч! Что, Леночка? Ты что-то хотела?

— Нет. Уже нет.

Ей почему-то вдруг стало неприятно от того, что руководитель экспедиции хвастается раритетными находками перед первым встречным. Лагерь практически не охранялся. Участковый из соседней деревни был не в счёт. Да и что он мог противопоставить тем же дуболомам?

Девушка махнула рукой и отправилась на поиски Мити. Она попросила парня не отходить от меча ни на шаг, что бы ни случилось. Почему-то это казалось сейчас особенно важным.

 

***

 

Януш не стал гнать коня. Торопиться было некуда, а скотинка стоила немало золотых, чтобы загонять её зазря. Лёгким аллюром всадник и конь направлялись к Кракову. Сколько лет Януш провёл на чужбине, страшно было вспомнить.

Он покинул родину совсем маленьким мальчиком. Прибился к цыганскому табору и кочевал с ними. Цыгане многому его научили: петь песни — весёлые и грустные, понимать поведение зверей и птиц, предсказывать погоду. Воровать коней и клянчить деньги они тоже научили, но эти навыки Януш не применял с тех пор, как расстался с табором. Шляхтичу не пристало попрошайничать. А деньги на пропитание всегда можно заработать честно. С этими весёлыми, никогда не унывающими людьми, он исколесил пол-Европы. А потом пришла пора расстаться. Януш чувствовал себя повзрослевшим, хотел самостоятельности, жаждал новых знаний и умений.

Он попросился в ученики к одному флорентийскому аптекарю. Тот взял угловатого настырного подростка без особого желания, скорее, чтобы просто отвязаться от надоевших упрашиваний, поручил мальчику всю тяжёлую работу по дому, и думать о нём забыл. Но "упёртый поляк", как назвал его аптекарь, донимал вопросами с утра до поздней ночи. Хочешь — не хочешь, пришлось всё объяснять и показывать. Януш впитывал новые знания, как губка. Врачеванию травами его научили ещё цыганки. У аптекаря же он учился лечить "по науке", а заодно и пониманию того, почему одно и то же средство в одном случае лечит, а в другом убивает. За несколько лет Януш научился смешивать порошки и готовить настойки от множества недугов.

Однажды ему довелось лечить заезжего испанца. Узнав, что Януш — польский дворянин — не знает этикета, не умеет фехтовать и танцевать, дон Алонсо сначала страшно возмутился, а потом предложил парню поступить к нему в оруженосцы и переехать в Барселону. В обмен на обучение Януш обязался лечить славного идальго. Лечить дона Алонсо приходилось в основном от ран, полученных на дуэлях с рогатыми мужьями. Зато в упражнениях по фехтованию и верховой езде не было недостатка.

Одной из многочисленных любовниц дона Алонсо была дама настолько высокопоставленная, что к ней идальго ходил всегда без сопровождения. Януш и ещё несколько верных слуг обычно ожидали господина в трактире. Однажды в трактир внесли бесчувственное тело любвеобильного дона. Судя по количеству ран, его искололи не менее дюжины головорезов. Кто их нанял, Януш не стал дознаваться. Собрал свои скромные пожитки и пошёл, куда глаза глядят.

В одном из придорожных трактиров Януш повстречал убелённого сединами старого воина.

— Всё, что мы умеем, — сказал тот, когда юноша угостил его чаркой вина, — это воевать. Так почему бы не продать своё умение подороже?

Эти слова глубоко запали в душу Януша. С тех пор он ходил из города в город, нанимался кому в телохранители, кому в оруженосцы, а кому и в дружину. Каждую заработанную монету тратил на доспехи и вооружение. Потёртую кожаную куртку давно сменил дорогой колет из буйволовой кожи, а к нему добавилась кольчуга тройного плетения. Из оружия при нем всегда был острый меч из дамасской стали да пара кинжалов. Был при нем ещё один меч — старинный бронзовый — подарок крёстной, с которым Януш никогда не расставался. Толку в бою от него было мало, но эта единственная вещь напоминала о том, кто он и откуда.

Прослужив несколько лет у одного немецкого рыцаря, Януш обзавёлся дорогим арабским скакуном, и теперь его путь лежал в Краков, к королю.

 

Краков встретил Януша проливным дождём. Начальник королевской стражи окинул просителя оценивающим взглядом, прикидывая в уме стоимость экипировки, и только затем пригласил в людскую.

— Так как, говоришь, звать тебя?

— Януш Гержинский, — повторил молодой человек. — Я хочу служить королю нашему Зигмунту.

— Гержинский… Гержинский… Знакомая фамилия. Альберт Гержинский тебе не родственник?

— Это мой отец.

Предательский ком подкатил к горлу. Как давно Януш не произносил этого слова — отец. Он и предположить не мог, что кто-то ещё помнит графа Альберта Гержинского.

— Знатный был шляхтич, мир праху его. Я знал твоего отца, мальчик. Помогу тебе в память о нём.

 

Вскоре Януш получил должность королевского стражника при дворе Зигмунта. Нельзя сказать, что обошлось всё одной лишь протекцией. Юноше устроили настоящее испытание на силу, ловкость и выносливость, которое он с честью выдержал.

Там же он повстречал племянницу покойной королевы — Барбару. Стройная, хрупкая девушка завладела всеми помыслами Януша. Он не мог ни спать, ни есть, пока однажды не набрался смелости, подкараулил паненку в саду, и открылся ей в своих чувствах.

Молодые люди стали встречаться тайком. Но разве можно утаить шило в мешке? Их видела молочница. Она поделилась новостью с кухаркой, та с горничной, и вскоре уже весь дворец обсуждал роман пани Барбары со стражником.

Как водится, король узнал обо всем последним. Его гневу не было предела. Он грозился расправиться с наглецом самыми жестокими способами, причём, всеми сразу. Барбара пала на колени перед грозным владыкой и умолила его о пощаде. Зигмунт смилостивился, сохранил Янушу жизнь, но велел убираться с глаз долой.

Януша перевели в загонщики. Король охотился часто. Однажды во время охоты королевская лошадь испугалась и встала на дыбы. Старый правитель не удержался, упал на спину и повредил позвоночник. От страшной боли Зигмунт взвыл не своим голосом. Свита боялась приблизиться, чтобы не навредить государю ещё больше. Послали за лекарем.

— Его Величество нельзя трогать, — констатировал тот. — Любое движение причиняет королю нестерпимую боль. Его следует оставить на месте.

— Как же так? — спросил кто-то и свиты. — А если дождь?

— Необходимо возвести вокруг короля навес, а ещё лучше построить охотничий домик, и… — он на мгновение замялся, — ждать.

— Ждать чего? — не унимался всё тот же голос.

— Пока я сдохну, — прохрипел Зигмунт.

— Если позволите, Ваше Величество, — вмешался Януш, до того молча наблюдавший за происходящим, — я осмотрю вашу спину.

И, видя замешательство короля, добавил:

— У меня есть некоторый опыт лечения подобных травм.

Зигмунт моргнул в знак согласия. Двое стремянных аккуратно перевернули короля на живот. Януш выхватил из-за голенища кинжал и ловко разрезал бархатный камзол, шитый золотом и самоцветами. По характерным бугоркам на спине безошибочно определил сместившиеся позвонки и всего парой умелых движений вставил их обратно. Король вскрикнул и затих.

Всё произошло настолько быстро, что стража подбежала и схватила Януша за руки, когда всё уже было кончено.

— Если ты убил нашего короля, — прошипел начальник стражи, — тебя четвертуют на центральной площади.

— Лучше помогите государю подняться, — спокойно ответил Януш.

Зигмунт тем временем пришёл в себя. Стражники бросили Януша и кинулись на помощь королю. Он с трудом поднялся и, опираясь на них, спросил:

— Говори, чего хочешь? Ничего не пожалею.

— Позволь, государь, жениться на пани Барбаре, — ответил молодой человек и смиренно опустил очи долу.

Короля от злости аж перекосило.

— Так это ты, наглец! То-то я смотрю, рожа мне твоя знакомой показалась. Значит, Басю тебе? В жёны? Что-ж, — неожиданно сменил гнев на милость Зигмунт, — сам пообещал ничего не жалеть. Так тому и быть.

Януш припал губами к руке государя.

 

В приданое Барбаре полагался красивый замок на берегу живописной реки. А Янушу король даровал титул князя. Негоже королевской племяннице выходить замуж за кого попало.

 

***

 

Лена проверяла опись находок. Каждая вещь была пронумерована и занесена в общий реестр, но девушку не покидало чувство, что что-то упущено. Ночные видения не прекращались, но теперь она точно знала, что искать нужно амулет. Как он выглядит, на что похож, девушка понятия не имела, хотя, на всякий случай попросила водолазов уделять особое внимание мелким предметам наподобие медальонов и ладанок.

Помимо этого, её беспокоили и незваные гости. Банкир с дуболомами поселились в соседней деревне у какого-то старика. Каждое утро они приходили в лагерь, как на работу. Морский не отходил от Воробьёва ни на шаг. Он обещал выделить ещё больше денег, обещал организовать на будущий год экспедицию по поиску сокровищ древних скифов, обещал взять на себя улаживание любых формальностей, лишь бы директор музея мог спокойно заниматься своей работой, ни на что не отвлекаясь. У банкира явно был какой-то собственный интерес в этом деле, но вот какой именно?

От всех этих мыслей голова шла кругом.

В палатку вошёл Митя.

— Елена Николаевна, ещё одна перчатка. Надо записать.

— Конечно, Митя, иди, я всё сделаю.

Лена приняла находку, сфотографировала со всех сторон, присвоила номер и села описывать: "Перчатка железная на левую руку, деформирована по форме сжатого кулака, с множественными следами ржавчины в местах сочленений".

Она уже собиралась отложить находку в общую кучу, но заметила внутри ком грязи. "Вот лентяи, — мысленно попеняла Лена, — сверху всё счистили, а внутри пусть гниёт". Девушка вышла на улицу, нашла подходящую палочку и стала аккуратно выковыривать грязь. Ком прилип намертво. Тогда она плеснула внутрь немного воды и прополоскала перчатку. Чёрная жижа потекла из всех щелей, обнажив кусочек кожи.

Лена повозилась с предметом ещё немного и извлекла кожаный мешочек с чем-то твёрдым внутри. Разлепить края оказалось невозможным. Они отдирались по кусочку, постепенно обнажая большой красный камень каплевидной формы. По всей его поверхности были нанесены витиеватые узоры вроде тех, которые были на клинке бронзового меча.

Первой же мыслью было бежать к Воробьёву, но вспомнив о чужаках в лагере, Лена решила подождать до вечера.

— Спрячь его, добрая панна.

Лена оглянулась. Никого поблизости.

Доработалась до галлюцинаций, решила она и вернулась в палатку, чтобы внести камень в реестр.

 

***

 

Девятилетний Янек поскользнулся и с размаху шлёпнулся лицом в кучу конского навоза. Старшие товарищи разразились дружным хохотом у него за спиной. Мальчику было не столько больно, сколько неприятно и обидно. Вот уже полгода он работал на конюшне у пана Зыжневского. И всё это время ежедневно становился объектом шуток младших конюхов.

Он не держал обиды на матушку, отдавшую его на воспитание чужим людям. Понимал, что не было у неё иного выхода.

После того, как отец сгинул в землях московских, матушка не могла содержать имение. Будучи женщиной возвышенной, она не вникала в вопросы управления хозяйством, а управляющий быстро пустил всё по ветру. Очутившись нос к носу с нищетой, пани Катажина удалилась в монастырь, предварительно устроив единственного сына к князю Зыжневскому. Тот, недолго думая, отправил мальчика на конюшню и благополучно забыл о данном вдове обещании вырастить и воспитать Янека, как родного.

— Янек! — окрик старшего конюха вернул мальчика к действительности. — Чего разлёгся? Кто за тебя работать будет, бездельник? Видишь, конь пана весь в мыле. Займись делом.

Мальчик поднялся, отёр рукавом лицо, взял охапку соломы и пошёл в стойло Грома.

— Тщательнее вытирай, — продолжал орать старший конюх, — и попоной не забудь укрыть. Простудится, плетей тебе всыплю.

Мальчик молча вытирал коня, по щекам катились слёзы, но он ни разу не всхлипнул. Шляхтичи не плачут, говорила матушка, когда он прибегал к ней с разбитыми коленками. Он — шляхтич, а значит, не будет плакать.

Забросить попону на спину рослого коня оказалось делом нелёгким. Янек стал на цыпочки и попытался расправить складки на крупе. Норовистый Гром дёрнулся и лягнул мальчика в грудь. От удара тот отлетел к противоположной перегородке стойла и потерял сознание. Там он и пролежал до глубокой ночи. Никто не хватился мальчика, лишь старший конюх пообещал непременно выпороть "этого бездельника".

— Янек, — тихий женский голос вернул его в действительность.

В полумраке конюшни мальчик увидел женщину, укутанную в белые одежды. Она склонилась над ним и заботливо приложила ладонь ко лбу.

— Мама, — позвал Янек.

— Зови меня — крёстная.

— А мама где?

— Здорово тебе досталось, — посочувствовала незнакомка, внимательно осматривая мальчика. — Ну, ничего, жить будешь.

Она улыбнулась, и от этой улыбки Янеку стало так тепло, так светло на душе, будто и не было этих месяцев унижений и обид.

— Скажи, Янек, чего ты хочешь?

— Хочу уйти отсюда. Навсегда! — мальчик стиснул зубы и стукнул кулачком по земляному полу, укрытому соломой.

— Хорошо. А ещё?

— Хочу, чтобы отец вернулся, и матушка.

— Вернуть твоих родителей я не могу. Но могу дать тебе здоровье, долголетие, богатство и славу. Хочешь принять мой подарок?

— А мне надо будет здесь остаться?

— Нет, — незнакомка засмеялась, словно колокольчики зазвенели, — ты свободен, и можешь идти куда хочешь.

— Тогда давай, — Янек почесал кулаком нос. — Я согласен.

Женщина протянула руки ладонями вверх, и в них возник меч. Он был очень красивый, с узорами по всему клинку и ярко-красным камнем в набалдашнике.

— Это меч жизни, — пояснила крёстная. — Пока он с тобой, болезни не одолеют тебя, стрела и пуля не настигнут тебя, нож и кинжал не проткнут тебя. Его нельзя ни украсть, ни отобрать, ни купить, только обменять на то, что тебе дороже жизни. Помни об этом. Поклянись, что не отдашь мой подарок.

— Клянусь, крёстная, — прошептал Янек пересохшими от волнения губами.

Он не понял и половины из того, что сказала эта странная женщина, но в душе его поселилось чувство, что отныне жизнь изменится.

— Мама не вернётся? — на всякий случай уточнил мальчик.

— Твои родители воссоединились на небесах.

Янек снова ничего не понял. Его слегка огорчило, что родители теперь вместе, а своего любимого сыночка не позвали. Но, если крёстная не врёт, и он может идти куда хочет, то он пойдёт и найдёт маму с папой.

 

На заре Янек покинул город. Стража пропустила одиноко бредущего мальчика, даже не поинтересовавшись, куда это он собрался в такую рань.

 

***

 

Дуболомы резались в нарды за колченогим кухонным столом, Морский мерил шагами небольшую чистую комнатку.

— Я тебя для чего здесь оставил? — распекал он старика.

Дед сиротливо жался в угол скрипучего дивана с потёртой обивкой.

— Чтобы ты самогон гнал, да мошну набивал? — продолжал Морский. — Я за три дня узнал больше, чем ты за всё время, что они тут копаются.

— Так то вы, господин. Вам они не откажут. А мне… кто мне, старику, будет что рассказывать? — попытался оправдаться дед.

Огромный шрам пересекал его лицо от переносицы до уха, единственный глаз слезился.

— Мне тебя всему учить?

— Стар я уже, господин, силы не те, — он тяжело вздохнул.

— Про эту, как её, Смирнову узнали что-нибудь? — обратился банкир к дуболомам.

— Да что про неё узнаешь? Обычная баба — школа, институт, музей, не замужем. Её семья — археология. Всё чисто, не подкопаешься.

— Не нравится она мне. Вот нутром чую неладное, — пробормотал Морский скорее себе, чем собеседникам.

 

Уже несколько дней Лену беспокоил вопрос, не является ли то, что она сделала, воровством? Вроде бы, ничего не утаила. Внесла странный камень в реестр, как и положено по инструкции. Но всё-таки, девушка никому не сказала о находке. Более того, держала при себе, во внутреннем кармане куртки. Логичного объяснения своему поступку Лена не находила. Зато галлюцинации больше не беспокоили.

— Елена Николаевна!

Девушка оглянулась. Морский вышел из палатки штаба экспедиции и направился прямиком к ней.

— Елена Николаевна, — повторил он, поравнявшись с девушкой, — где я могу увидеть одну из последних находок — камень красного цвета? Он хранится где-то отдельно от остального металлолома?

— Как… кто вам разрешил копаться в документах? — Лена была возмущена настолько, что с трудом подбирала слова. — Вы не имели права даже входить туда.

Она махнула рукой в сторону палатки.

— Имел, не имел, какая теперь разница. Где он?

— Я не обязана перед вами отчитываться, — процедила девушка сквозь зубы и развернулась, чтобы уйти.

Морский схватил её за локоть и притянул к себе:

— Где камень, курица? Хочешь, чтобы я из тебя душу вытряхнул?

Он приблизил лицо к Лене, и девушку обдало таким жутким холодом от одного его взгляда, что по телу побежали мурашки.

В этот момент появился Митя.

— Елена Николаевна, с вами всё в порядке? — окликнул он.

Морский отпустил девушку с явным сожалением.

— Мы продолжим, — бросил он, уходя.

Лену трясло. Митя проводил Лену в свою палатку и принёс горячего чая.

— Что он от вас хотел?

Юноша сгреб к дальней стенке спальный мешок и достал меч.

— Вот, — похвастал он, — даже сплю с ним. Охраняю, как вы велели.

Лена молча протянула камень.

— Ого! — восхитился юноша.

Он задумчиво вертел в одной руке меч, в другой камень, пока не заметил, что выемка в набалдашнике рукояти идеально повторяет форму камня. Митя приложил предметы друг к другу и воскликнул:

— Елена Николаевна! Они же… они…

— Тсс! — шикнула Лена. — Сама вижу. Спрячь и не говори никому. Вернёмся в город, отправим на экспертизу, а пока… боюсь я.

 

Ночью её разбудил всё тот же голос:

— Проснись, панна! Беда! Проснись!

Лена вскочила, но рыцаря нигде не было видно. Ночную тишину нарушил звук работающего двигателя. Подчиняясь необъяснимому внутреннему чутью, девушка вышла на улицу. Отъезжающий мерседес моргнул задними фарами и скрылся за поворотом. Предчувствие чего-то непоправимого заставило Лену броситься к митиной палатке.

Парень лежал с пробитой головой. Меча нигде не было.

 

***

 

Пан Станислав храпел в кресле. Збышека князь давно отпустил. Самому не спалось. Завтра предстояла страшная битва, а он понятия не имел, с кем предстоит иметь дело.

— Эх, Янек-Янек, что же ты наделал?

Януш оглянулся. Крестная выглядела так, как он её помнил — миловидное лицо, белые одежды.

— Я надеялся, что ты придешь. Слишком много вопросов и ни одного ответа.

Женщина кивнула:

— Затем я здесь. Спрашивай.

— Кто похитил мою жену?

— Его имя — Мор. Человеческие страдания питают его. В том мече, что у тебя, заключена страшная сила. Пока он в руках людей, Мор не может забрать больше того, что ему отведено. Если меч попадёт к нему в руки, людей ждут страдания — болезни, войны, голод. Мор станет всесилен. Понимаешь?

— С трудом, — честно признался Януш. — Почему я? Почему ты отдала меч мне, ведь я же был ещё ребенком.

— Твоя матушка не могла иметь детей, но сила её желания была столь велика, что мне разрешили вдохнуть в неё жизнь. Так появился на свет ты. Тогда, на конюшне, ты чуть не умер. Я не могла быть всегда рядом, чтобы защитить тебя, потому и вручила меч. Вспомни, сколько раз ты был на краю гибели, и сколько раз чудесным образом спасался.

Януш кивнул. Они немного помолчали.

— Можно как-то убить Мора? — нарушил тишину князь.

— Это вряд ли. Можно только сделать меч бесполезным ему, но тогда и тебе защиты не будет.

— Научи, — решительно потребовал Януш.

 

Дружина князя выстроилась в боевом порядке на берегу. Заспанное зимнее солнце едва показалось над равниной. Никто из воинов не пожелал сегодня утром покинуть Януша, хоть и знал, что биться придется с нечистью, а значит, шансов выжить, практически, нет. Кони нервно топтались, выпуская облачка пара из ноздрей.

Наконец, показалась свита Мора. Примерно за сотню шагов всадники остановились. Вперед выехал сам Мор и стал по другую сторону моста.

— Ты принёс меч? — выкрикнул он.

— Да, — коротко ответил Януш.

— Давай сюда!

— Я не буду с тобой меняться, — эти слова дались молодому князю с трудом.

— Брось упрямиться. Зачем тебе эта старая железяка? Твои люди погибнут ни за что.

— Мены не будет. Я дал слово. Верни мою жену и убирайся, откуда пришёл. Меч тебе отныне бесполезен.

— Как скажешь. Забирай свою Барбару. Она мне не нужна.

С этими словами Мор достал из седельной сумки и поднял высоко над собой белокурую голову с посеревшим безжизненным лицом. Дико хохоча, он швырнул её Янушу. Князь до боли сжал кулаки, чтобы не взвыть от горя.

Мор выхватил меч и кинулся на Януша, выкрикнув:

— Ты совершил ошибку и теперь умрёшь!

Князь пришпорил скакуна и встретил противника на мосту. Звон скрестившихся клинков послужил сигналом к атаке.

Битва длилась до заката. Белый снег превратился в месиво из грязи, крови и отрубленных конечностей. Стоны раненых, хруст костей, раздавливаемых лошадиными копытами — всё это питало Мора, придавая ему ещё больше сил.

Януш выдохся. Он с трудом держался в седле, рука устала махать. Краем глаза он заметил, как рухнул Збышек, пронзённый насквозь вражеским оружием. Пан Станислав давно уже бился пешим. Его конь пал. Старый шляхтич храбро отбивал атаки сразу двух приспешников Мора. Третий зашёл сзади и разрубил Станислава пополам вдоль туловища.

Внезапно лошадь Януша вздрогнула и стала оседать. Из ее груди торчало копьё. Князь попытался спрыгнуть, нога застряла в стремени и никак не хотела освобождаться. Тяжелая туша переломала перила и свалилась в воду, увлекая за собой хозяина. Ледяная вода приняла обоих.

Януш пытался барахтаться, но тяжелые доспехи сковывали движения. Воздуха не хватало, легкие разрывались от боли, холод острыми иглами пронизывал тело князя.

 

— Найдите меч и амулет, — скомандовал Мор. — Разберите этот замок по кирпичику, но найдите их.

Битва давно закончилась. Из княжеской дружины не выжил никто. Тела сбросили в реку по приказу Мора.

От замка не оставили камня на камне, но так ничего не нашли.

— Эй, ты, — позвал Мор одного из своих слуг, лицо которого было рассечено от переносицы до уха и перепачкано запёкшейся кровью. — Останешься здесь. Рано или поздно они найдутся. Дашь знать сразу же.

С этими словами Мор пришпорил коня и скрылся в ночи. Вслед за ним исчезла и его свита.

 

***

 

Лена выскочила на улицу и закричала, что есть мочи. На шум стали собираться археологи.

— Митя! Скорую! Меч! — кричала девушка, будучи не в силах связно объяснить случившееся.

— Леночка, успокойся, — Воробьёв попытался взять её за руки.

— Ай, — она отмахнулась. — Митю спасайте!

"Чем объяснять, проще самой всё сделать", — решила девушка и бросилась вдогонку за Морским.

Единственным её транспортом был старенький скутер, на котором она иногда ездила в ближайший город за продуктами.

"Идиотка! — мысленно ругала себя Лена. — Кто ж догоняет мерс на скутере? Еще бы пешком побежала".

Действительно, ощущение было таким, будто она стоит на месте. Девушка прибавила газу, в ответ единственная фара "старичка" моргнула и предательски погасла. В кромешной темноте Лена не заметила поворот и вылетела в кювет.

"Вот и всё" — успела подумать девушка, когда чья-то сильная рука подхватила её, не дав свернуть шею.

Сквозь тонкую майку Лена почувствовала холод металла. Призрачный рыцарь усадил её перед собой и пришпорил коня. Они летели, не касаясь дороги. Ветер свистел в ушах. Девушке показалось, что куда-то исчезли высоковольтные столбы и телефонные вышки. Возможно, их просто не было видно в темноте, но нет. Она прекрасно различала в сгустившемся мраке голову коня с развевающейся гривой, кустарник вдоль обочины, силуэты других всадников справа и слева, и ни единого признака цивилизации.

Удивительно, но страха не было. "Все равно глупо, — подумала Лена, — мерседес быстрее".

К её изумлению никакого мерседеса впереди не было. Морский мчался, безжалостно пришпоривая коня. За его спиной развевался плащ. В свите безошибочно угадывались дуболомы. Оба сидели на крупах лошадей и смешно подпрыгивали при скачке. Это выглядело настолько забавно, что Лена невольно хмыкнула.

Рыцарь воспринял это по-своему:

— Не бойся, панна, правда за нами.

Они почти догнали Морского и его свиту, когда тот неожиданно остановился и развернулся лицом к преследователям. Слуги повторили в точности действия хозяина. Две армии снова сошлись в вечном поединке.

— Опоздал, князь, — рокотал Мор, отражая выпады Януша, — меч у меня.

— Ты кое-что забыл, — отвечал рыцарь, замахиваясь для очередного удара, — он не принадлежит тебе.

Князю тяжело было биться. Лена, прижавшаяся к шее коня, мешала атаковать. Пришлось отказаться от нападения и отбивать удары.

"Бессмыслица какая-то, — думала девушка, — две армии мертвецов пытаются поубивать друг друга. Если это не сумасшествие, то, что тогда?"

Она слегка приподняла голову, ровно настолько, чтобы не попасть под удары оружия и в то же время видеть происходящее. Бронзовый меч висел притороченный к луке седла Морского. Девушка развернулась поудобней, а в следующий момент, когда противники скрестили клинки, протянула руку и вцепилась в меч.

Повинуясь команде хозяев, кони шагнули назад, увеличивая расстояние, чтобы снова двинуться навстречу друг другу. Лена почувствовала, как меч выскальзывает из руки, бросила гриву, за которую держалась, и ухватилась второй рукой. То ли меч был плохо закреплен, то ли сила желания девушки была велика, но уже в следующее мгновение раритет оторвался от седельной луки.

Лена качнулась, и чуть было не упала. Рыцарь помог ей удержаться, но пропустил удар Мора. Оружие прошло сквозь призрачную плоть, не причинив никакого вреда всаднику.

— Вот, кажется, это ваше, — девушка протянула бронзовый меч Янушу и снова прижалась к шее коня.

Князь воздел руки, размахивая мечом, и издал победоносный клич.

Тут же лязг оружия прекратился. Всё стихло. Обе армии исчезли также внезапно, как и появились. На дороге остались Януш и Мор.

— Это не конец. Пока меч существует, у меня всегда будет шанс. А ждать я умею, — процедил Морский и направился к машине, где его ждали дуболомы.

На востоке робко показался первый солнечный луч.

 

В лагере царил переполох. Все бегали, кричали, ругались. Воробьёв не находил себе места — умирал любимый племянник, раритет похищен. Это был конец не только его карьере, но и всей жизни.

Неожиданно из-за поворота, освещенный восходящим солнцем, возник странный всадник, а с ним и Лена, так необъяснимо сбежавшая именно тогда, когда нужна больше всего.

— Что с Митей? Как он? — кинулась она с расспросами.

— Надежды нет, — Пётр Аркадьевич развел руками.

Девушка прошла в палатку, рыцарь за ней. Парень лежал без сознания. Голова была перебинтована, а дыхание слишком слабое. Лене даже показалось, что они прибыли поздно.

Януш положил меч рядом с Митей и произнёс:

— Меч долгие годы охранял мою жизнь, пока я не совершил ошибку. Надеюсь, что могу подарить его мальчику, пострадавшему ни за что. И пусть хранит его, как хранил меня.

— Молодец, Янек, ты усвоил урок, — раздался нежный мелодичный голос.

Все, кто был в палатке, обернулись. Перед ними стояла женщина в белых одеждах. От нее исходило необычное свечение и тепло.

— Он выживет? — первым подал голос Воробьёв.

— Он будет жить, — подтвердила незнакомка. — Идём, Янек, твои родители ждут тебя.

— Так кто ты, крёстная? — спросил рыцарь и протянул ей руку.

— Я — Жизнь.

Она взяла протянутую ладонь и оба растворились в воздухе, словно их и не было.