Обратное заколдовывание
Она стояла перед входом в собор и, задрав голову, осматривала его фасад. Смотрела то, что называется затаив дыхание… Колонны, статуи в нишах и просто так, невообразимый орнамент портала, барельефы с изображением фантастических полузверей, полулюдей — все это вызывало в сознание древние неясные образы, каждый изгиб таил в себе напоминания о иных мирах, мирах до разрушения которых, даже не представляли насколько они были таинственно-манящи, интересны. Их обломки, с сохранившимися чудесами, можно найти и поныне, и прикоснуться к их тайнам, но осторожно, потому, что теперь это карается…
Звук множества шагов за спиной, ровное гудение машин она не замечала. Полностью поглощенная созерцанием она сама была похожа на статую. Левая нога была на мостовой площади, правая — на первой выщербленной ступени собора, ее тело, словно схваченное скульптором в середине шага, как будто еще не решило взойти или взбежать по ступеням.
— Вы что же, — неожиданно раздалось сзади, — боитесь кафедральных соборов? — по интонации можно было решить, что говоривший улыбается. — Может вы ведьма?
— Да, ведьма… — ответила она как во сне.
Через мгновение пришло осознание сказанного, и она не спеша повернулась. Человек действительно улыбался, вот только улыбка уже начала медленно, но неотвратимо сползать с его лица.
— Но сегодня у меня выходной, — торопливо добавила она и улыбнулась.
Через несколько секунд, показавшихся невообразимо долгими, человек тоже вновь улыбнулся, после чего засмеялся. Она засмеялась в ответ.
— А ну тогда все ясно, — сказал он, заканчивая смеяться, и, кивнув ей, с улыбкой отправился дальше.
Она смотрела, как человек удаляется и, лишь когда он пропал из вида, медленно сглотнула и тяжело выдохнула. Все обошлось.
Вздохнув и повернувшись к собору спиной, она не быстро, но и не медленно пошла через площадь к припаркованному автомобилю. Мостовая площади была выложена как огромными длинными гранитными плитами, так и мелкими камушками мозаики, которые все вместе, дополняя друг друга, образовывали невообразимые переплетения, складывающиеся в единый рисунок. Шагая, она вдруг подумала о том парадоксальном факте, что и площадь, и собор, взятые под защиту были построенные в ту эпоху, когда над каждой новой прогрессивной мыслью, над каждым ученным нависала угроза. Сейчас же наоборот.
Подойдя к своему автомобилю, она открыла дверь и села. По команде заработал двигатель, словно одинокая пчела проснулась в пустом улье. Набрав на приборной панели координаты, она отправилась домой. Закат бушевал, его краски были видны между белыми шпилями и серыми монолитами, у подножия которых она пролетала. Уходящий день поддержал ее в размышлениях своей чередой картин не дописанных или только начатых. Мысли о жутком несоответствии того, что происходило повсюду, не давали покоя. Всего лишь полвека назад, она готова была поспорить, никто не ожидал того будущего, в котором приходилось жить сейчас. И ничто не предвещало такого поворота событий…
…Все радовались новой, еще небывалой волне научного прогресса. Казалось, что древнее высказывание "Есть только один бог — знание, и лишь один порок — невежество", реализовалось. Светом новых научных достижений были освещены самые темные и непонятные явления. Было объяснено то, что до этого было неясным. Наука действительно стала тем, что достойно поклонения. Миф и легенды о существование в том или ином уголке мира чего-то, что выходило за рамки научных законов и логического объяснения были развеяны. Мир стал понятным и… лишь немного скучным. Когда же кто-то, что бы себя или своих друзей развлечь или воскресить в памяти воспоминания о стародавних тайнах, ныне понятных и ясных, например, гадал или взывал о помощи к каким-либо мистическим силам, то все, вместе с самим мистиком, улыбались, некоторые же даже открыто хихикали и потом вздыхали, как вздыхают после воспоминаний о давно ушедших, но становящихся от этого все ярче и заманчивие, днях. В душе же каждый вздыхал так, как после огромной потери. Никто не говорил, но каждый чувствовал, что со своим объяснением и доскональным изучением, мир как-то очень быстро состарился, а вмести с ним и человек. Теперь все знали о том, что нет ни лохнесского чудовища, ни снежного человека, а о домовых, леших и прочих им подобных существах думали и говорили с небывалой теплотой, даже нечистая сила вызывала грустные улыбки. И все потому, что они так долго оставались непознанными и необъясненными.
Но никто не отвергал достижений науки и все признавали ее как, наверно, единственного бога истинно несущего людям благо, объясняющего силы природы и ставящего их на службу людям, своим светом рассеивающего старинную чертовщину, как утренний туман. Но раз есть бог, должна была появится и религия? Науковизм. Бог ее — наука несущая свет знания. Заповеди ее — законы логики и природы. Пророки и миссии — наиболее вдающиеся ученные. За не полных десять лет новая религия распространилась по все планете. Почти каждая страна охотно ее принимала и все больше стран делали ее государственной, потому, что нужно признать, польза от нее была огромной. Человечество стало жить на грани познания тайн и сути самого мирозданья.
Вскоре же образовалась и церковь новой религии, жрецами которой стали менее талантливые ученные, но гораздо, гораздо более практичные. Но вот… скука и тоска в мире без чудес, даже без ожидания чуда, необъясненного, таинственного, непроверенного алгеброй или физикой, выходящего за рамки человеческого понимания, стала беспредельной. И иногда какой-нибудь человек нет-нет, да и стал узнавать свое будущее не с помощь прогнозирования и моделирования, а с помощью призванных духов и душ умерших. Порой одинокий турист, проходящий сквозь лесную чащу, которая была, разумеется, тщательно изученной и сбалансированной биосистемой, когда у него случались неполадки с навигационным оборудованием или оно просто ломалось, не включал аварийный маячок, что бы его вытащили, вместо этого он оставлял что-то в качестве подарка лешему. Некоторые, для кого преступление было неприемлемым, но кто желал свести счеты, стали прибегать почему-то не к докладным запискам, направленным по нужному адресу, ни к жалобам и аналогичным средствам, а к проклятьям, сглазу и тому подобному; стали появляться люди, которым, как считалось, удавалось сделать это наиболее эффективно, при чем не только в случае когда нужно было навредить ближнему своему, но и наоборот. Разумеется, практиковавшие подобное держали в тайне свое увлечение, постепенно втягиваясь в него все больше и больше. Со временем за такими людьми закрепились древние, уже несколько десятилетий царствования новой религии не употреблявшиеся названия — колдуны и ведьмы. Начали поговаривать, что даже среди ученых-жрецов появились те, кому подобное хобби стало интересно.
Но больше всего перешептываний вызвали слухи о том, что такие антинаучные методы стали, непонятным образом, в единичных случаях, так как шарлатаны попадались везде, приносить результаты. Заблудившийся, в течение четверти часа, выходил из леса. Человек узнавал, что завтрашний день станет скорбной датой смерти кого-то из его близких. Неожиданно того или иного высокого начальника именно в этот день, сваливал приступ радикулита небывалой силы или все его здоровье резко и настолько ухудшалось, что приходилось подавать в отставку; другие же казалось обладали олимпийским здоровьем…
Но тайное, рано или поздно, становится явным и, кроме того, деятельность новоявленных колдунов и ведьм, независимо во благо или вред направленная, шла в разрез с догмами новой религии царящей в мире... Ведьмы и колдун, еретики, говорящие о возможности сосуществования научного и вненаучного знания, отступники, к которым потеряно доверие… Реакция официальной церкви не могла не последовать… Сформированная организация в значительной степени походила на ту, что действовал в Темные Эпохи Невежества, функциями которой были возвращение под длань истинной веры и святой церкви заблудших и предавшихся ереси, к которым довольно часто относили и ученых, и тогдашних ведьм с колдунами. Нынешняя же занималась подобным, но только с тем отличием, что ученные теперь относились не к тем кого возвращают, а к тем, кто возвращает. Официально она стала называться Научный Отдел Расследований Еретического Невежества или НОРЕН, хоте в быту стало распространенным наименование Инквизиция…
…Лишь у двери своей квартиры она ощутила, как устала. Войдя, подняла с пола пакет с заказом и письмо. Письмо было в запечатанном конверте без адреса и марок, оно было от своих. Не переодеваясь, лишь умывшись и открыв окна, она повалилась на диван, распечатывая конверт с письмом в котором было лишь две строчки: "Снова хочет есть. Корм на исходе". Отложив письмо, устало закатила глаза. Ничего. Ладно. Пускай доедает все, что осталось, в крайнем случае, немного поголодает, для него это не фатально. Правда станет агрессивней и опасней, но игра стоит свеч. До акции осталось совсем не много, скоро они запустят в этот мир нечто, что его оживит. Скоро, скоро…
Она приятно улыбнулась. Так, хватит, все дела и прочее потом. Сейчас же… сказка. Она потянулась за пакетом. На лице ее играла все та же улыбка.
Руки слегка дрожали, когда она распечатывала пакет. Открыв его, ее улыбка стала еще шире. Мда, достать подобную ретро-вещь, да еще и в таком качестве — пришлось приложить массу усилий. Номер журнала "Мир Фантастики" за далекий 2009 год лежал у нее на коленях. Наверняка в скором времени и подобные вещи попадут под запрет, да и уже частично то, что было там написано, не одобрялось официальной идеологией. Но все запреты — это потом, в данный момент она погрузилась с головой в чтение. Больше всего ее захватывали статьи где описывались фантастические существа, как если бы они жили в реальном мире, их ареал обитания, характер, последствия встречи человека с ними. И она перелистывала и перелистывала запретные страницы. Закончив чтение, она встала, сладко потянулась и подумала, что даже мир того времени был в значительной мере миром фантастики. Наука приносила пользу, но не лишала людей чуда.
За окном уже властвовала ночь. Стоя с журналом посередине комнаты, она размышляла куда, на всякий случай, его спрятать… Неожиданно, словно от ночной тьмы откололся кусок, из черного прямоугольника окна в комнату влетел ворон. Птица уселась на подлокотник ближайшего к окну кресла и, замерев, уставилась на девушку. Они смотрели друг на друга. Секунда, другая. Девушка сделала пальцами руки ели заметный жест. Ворон склонил голову на бок и только. Очевидно от него ожидалась иная реакция.
— Лети,— сказала она, — ну.
Птица не шелохнулась. Покрутив головой по сторонам, ворон распушил перья и хотел было спрыгнуть на пол, как вдруг замер и насторожился. Через мгновение с все той же неуловимой быстротой он вылет в окно и растворился во тьме. И тут она услышала звук, заставивший ее обмереть и окаменеть все ее чувства. Из каждого угла комнаты доносилось легкое потрескивание, которое все нарастало. Она сразу поняла, что происходит.
Несколько секунд мысли ее лихорадочно метались. Письмо можно сжечь, разорвать, в конце концов попытаться проглотить. С ним проблем не будет. Но что делать с журналом? Быстро его не порвать и сгорит он не моментально, будет масса следов. Что же делать? Время неумолимо бежало. И тут она решилась. Мгновения, потраченные на размышления, были упущены, а потому она вложила письмо в журнал и, скрепя сердце, швырнула его в окно. Ей было жалко даже не денег за него заплаченных.
А в каждом углу комнаты уже проявлялось по человеку. Неслышно ступая по мягкому ковру, они подошли и окружили ее.
— Как видите, для мгновенно перемещения в пространстве не нужно ни какой магии, мистики, — сказал, улыбаясь один, показывая удостоверение НОРЕНа. Это был тот самый человек виденный ею на площади.
— Ловко, — ответила она, признавая, — хорошо сработали.
На ее запястьях застегнули наручники, и повели к уже открытой двери.
Часто дыша и наклонив влево голову, она сидела на жестком стуле со спинкой. Из-под куска ткани, повязанной через левый глаз, еще текла кровь. В поле ее зрения, теперь ограниченное, попали осколки графина, молодецкий удар младшего дознавателя которым лишил ее глаза.
Непосредственно после удара она потеряла сознание, а очнувшись, оказалась одна. Лишь спустя время она осознал, что не видит левым глазом по причине его отсутствия. Оторвав рукав у платья, она наложила на рану повязку.
Насколько ей было известно, дознание проводилось в две стадии. Первая не носила документированного характера, как не странно, и проводилась младшими дознавателем. Эти люди не имели к науке никакого отношения, но, тем не менее, считались ее служителями, так как помогали при расследовании категории дел именовавшихся "Обратное заколдовывание". Именно так были квалифицированы ее действия. И суть первой стадии заключалась в "подготовке" подозреваемого, по средствам вызывания у него чистосердечного признания и раскаяния, в свою очередь вызванных осознанием ложности своей ненаучной позиции, ко второй стадии, уже полностью документированной и проводимой полноправным дознавателем, к полномочиям которого относилось и следствие. И вот эти люди работали гораздо тоньше, и кроме, в основном, психического воздействия, могли применять и другие меры. Иногда даже ни шрамов, ни синяков не оставалось.
Со скрипом, распилившим ее мозг пополам, открылась дверь. Вошел человек и сел за стол напротив нее. На лацкане его пиджака был приколот символом науковизма — раскрытая книга, с вертикально лежащим на ней мечем.
Она подняла голову и постаралась сесть ровно. Шум в ушах постепенно стихал. Интересно успеет ли она схватить тот очень удобный осколок, с уцелевшей ручкой от графина, и полоснуть напоследок? То, что ей отсюда не сбежать она поняла и смирилась, даже элементарное заклинание телепортации требовало сконцентрированности, собранности и напряжения воли, которого в ее нынешнем состоянии не достичь. Если бы ее схватили с кем-либо, то можно было бы попытаться вместе прочесть заклинание. А так… Об одном она жалела, что не увидит результат их полуторалетнего труда…
Посмотрев в лицо человеку, сидящему напротив, она внутренне содрогнулась. Его глаза казались черными как антрацит, причем полностью. Зрачок словно заполнял всю глазницу. Коротко постриженные волосы были так же угольно-черными. Кожа же была белоснежно белой. Некоторое время, он, молча, смотрел на нее, после чего раскрыл принесенную папку, достал от туда несколько листков и один протянул ей. Ожидалось, что это будут уже готовые "ее показания", но то, что она прочла, поразило ее:
"Ради твоего блага, после каждых моих слов, как можно громче, читай по одному из пронумерованных ниже предложений или говори то, что там указанно сказать. Пункты не поименовывай. Лишь читай".
В изумлении и замешательстве она уставилась на дознавателя. А тот, откашлявшись, заговорил, и в туже секунду раздался тихий, но отчетливо слышный щелчок. Она сразу поняла, что это диктофон.
— Ваше имя, звание? — Его голос вызывал ассоциации с другим звуком, но вот с каким, ни как не удавалось сообразить.
Она посмотрела на первый пункт в листке. Там было лишь: "[ФИО, звание, должность, другое]". Пожав плечами, терять было уже нечего, честно ответила:
— Джаел Акрик, доктор философии, работала… — закончить ей не дал звонкий удар рукой по столу.
— О, каждый раз поражаюсь, когда кто-то из хранителей высокого знания добровольно снисходит во тьму невежества! А самое омерзительное знаешь что? Когда вы начинаете оправдываться! Давай послушаем теперь тебя, может, будет что-то новое?!
Во втором пункте ничего не было. Лишь многоточие.
— Тут ничего нет… — начала она, имея ввиду то, что было в листке, но очевидно ее слова были поняты по-другому. Ей так, по крайней мере, показалось.
— Ничего нет?! — вскричал ее "собеседник". — Мда, не особо ново, но цинизма не занимать… Суть планируемой акции?
— Все как всегда, — прочла она с листка. Затем пробежала глазом по остальным ее высказывания.
"Вот бред, — подумала она, — это даже не показания, а какой-то… бред. Чушь, зачем все это?.."
У нее сложилось впечатление, что весь этот допрос наигранный, фальшивый. Вопросы и ответы крайне нелепы и ничего не стоили, в них не было никакой практической информации. Да и в поведении дознавателя чувствовалось, что-то нарочитое, как бы наигранное. Он сидел спокойно, одна рука в кармане с диктофоном, другая на столе, не менялась ни его поза, ни выражение лица. Изменялась лишь его интонация. Словно он чего-то ждал.
"Интересно, попробую сказать не по "сценарию". Что ответит?"
Она перебила дознавателя, с каменным лицом и пылкостью в голосе, говорившего, о том, что действия таких, как она, наносят огромный вред, заставляют забывать людей, что в мире все объяснимо и нет никаких фантастических вещей, и прочее, прочее:
— Послушайте, ваш коллега, работал более эффективно. Это не в моих интересах, но я не пойму…
— Каак?!.. Кудааа?! — выкрикнул он.
"Может он сумасшедший? — отшатнувшись на стуле, подумала Джаел. — Мало ли… Чем черт не шутит?.."
Как только смолк звук его голоса, раздался вторичный щелчок диктофона, после чего он молниеносным движение вырвал у нее из рук листок, за тем скомкал и спрятал его в карман. И в тоже мгновение за дверью у него за спиной раздались шаги. Дверь приоткрылась, просунулась голова человека, кивнула дознавателю и снова исчезла. Джаел напрягла тело, не зная чего ожидать.
Отодвинув стул, ее безумный интервьюер встал, одной рукой оперся о стол, второю все так же держа в кармане брюк, и выразительным взглядом обвел потолок. Джаел, еще не понимая, что происходит и, готовясь к самому худшему, с испугом и смятением смотрела на дознавателя, как вдруг он медленно, едва заметно кивнул, а за тем начал постукивать пальцами по столу и в этих движения сделал пальцами знак, который она знал. Знала как ведьма и который так же мог знать лишь… колдун. Ее глаз едва не выскочил из орбиты от удивления, но то, что последовало потом…
Дознаватель подался корпусом вперед, нависая над столом, слегка наклонил голову и тут раздался щелчок диктофона, за которым последовал их разговор становящийся все громче. Громкость диктофона была на максимуме. Джаел слышала свой собственный голос и голос дознавателя теперь на записи очень похожий на птичий крик. Она, не отрываясь, смотрела ему в лицо, когда он сдавленным шепотом, так что бы лишь ей было слышно, произнес, четко и ясно, первое слово заклинания.
— Анаду…
Доля секунды потребовалась, что бы сообразить. И вот она, собрав всю волю в кулак, все свое желание вырваться отсюда, ощущая рядом могучее сознание, не замутненное болевыми ощущениями и поддерживающее ее, произнесла, запнувшись, второе слово.
— …Тал… Талло`р…
Дознаватель терпеливо повторил первую часть заклинания. Джаел, сжав кулаки так, что ногти до крови впились в ладони, ровным голосом произнесла свою часть.
— …Ис`атунет… — третий, предпоследний, фрагмент заклинания, был сказан дознавателем.
Их записанный разговор заканчивался. Счет шел на секунды. Ошибиться было нельзя. Чувствую на ладонях теплую кровь, Джаел задержала дыхание, после чего последнее слово заклинания было произнесено ею. Внятно и разборчиво.
— …Ида`натал…
— Каак?!.. Кудааа?! — выкрикнул ей вслед с диктофона голос дознавателя, в то время как сам он, молча, огибая стол, действия должны были соответствовать звуку, метнулся к уже пустому стулу.
Стоя на верхушке одного из монолитов, заменявших дома, она наблюдала, как над городом, в свете звезд парит дракон, опровергая своим существованием все доводы и доказательства его фантастичности, а, следовательно, невозможности. Он был цвета лунного сияния, и, ловя воздушные потоки, лишь изредка взмахивал крыльями.
— Потрясающее создание, — сказала Джаел.
— Да, полтора года были потрачены не в пустую, — донесся ответ из-за ее спины.
— Интересно, куда он направится? Или поселится здесь? — спросила она.
— Тут написано, — к ней подошел дознаватель НОРЕНа, держа в руках "Мир Фантастики", — если резюмировать, то, по сути, он может жить где угодно. Но мне кажется, что тут вряд ли останется, даже, невзирая на обилие еды, — он улыбнулся. — Неуютно ему тут будет, мне кажется.
Сев на край монолита и свесив ноги, он посмотрел на нее снизу вверх. И теперь внутренне содрогнуться настала его очередь. Ее во всех отношениях красивое лицо ничуть не испортила потеря глаза, как ни странно. Неряшливая тряпка-рукав через глаз была заменена аккуратной черной повязкой, которая при определенных поворотах головы отливала зеленоватой искрой. Огненно-рыжие волосы, развиваемые ветром, были похожи на бушевавшее пламя, а ее пурпурный плащ — на крылья хищной птицы. Было в ней что-то не от миро сего и не от мира вообще.
Отвернувшись, он стал смотреть на дракона, который все еще летал, просто радуясь полету, свободе.
— Знаешь, — обратилась она к нему, не поворачивая головы и все еще наблюдая за летающим созданием, — я сначала даже и не поняла, кто ты и потом зачем весь тот цирк на допросе…
— Ну, я так и понял, — ответил он. — Просто нужно было как-то потянуть время, пока чинили систему видеослежения, благополучно мной испорченную. Надо было наговорить любой соответствующей ситуации ерунды. Вот я и предложил им, что войду к тебе и устрою не официальный допрос, что бы ты знала, что тебя ожидает за отказ от сотрудничества, какое последует наказание и тому подобное, но главное записал звуковое сопровождение для прикрытия чтения заклинания. — Он помолчал, наблюдая за драконом. — А потом уже на камерах мы с тобой изобразили настоящий допрос, где и вели себя как всегда в таких случаях, и "говорили" то, что обычно говорят…
— Я вообще-то имела в виду ворона в моей квартире, — сказала она.
Он с изумлением посмотрел на нее.
— То есть в НОРЕНе ты поняла, кто я?! — ему не верилось услышанному.
— Конечно. И спасибо, что журнал мой подобрал, а то жалко было.
Он смотрел на профиль Джаел и видел, как уголок ее рта, подрагивая, медленно ползет вверх.
— Шутка, — наконец сказала она и расхохоталась.
Он засмеялся вслед за ней, и ветер понес звуки их смеха над городом. Они смеялись и смеялись радуясь за мир и за то, что удалось вернуть в него хоть одно чудо — дракона, необусловленного ничем и свободного. А дракон тем временем, вцепившись в один из шпилей, посмотрел из стороны в сторону, поднял голову и издал рык, поглотивший смех двух людей, и от которого содрогнулись небо и земля, и стали зажигаться огни в жилищах проснувшихся людей. После чего сорвался и полетел на запад, еще не зная, что он станет легендарным, а история о парящем над городом драконе превратится в легенду, легенда — в миф…
Джаел посмотрела вслед улетающему дракону, а ее спаситель уже снова листал "Мир Фантастики".
— А знаешь, — не отрываясь от журнала произнес дознаватель, — может быть этот случай — дракон над городом, — когда-нибудь назовут городской легендой… Некоторые будут думать, что он и не улетал от сюда, но прячется где-то здесь, а вот те кто встретит его вне города — скажут — фантастика…
— Да… — произнесла она, посмотрев вниз с монолита. — А давай вернем им еще одну легенду? Точней персонажа. А?
— Какого? — спросил он и, закрыв журнал, и посмотрел на нее.
Держа в руках метлу и хитро улыбаясь, Джаел сказала:
— Классический образ ведьмы…
На следующий день все жители города обсуждали два события произошедших за ночь, факты которых ученые-жрецы никак не могли ни подтвердить, ни опровергнуть. Получалась чистейшая фантастика. Внезапно все жители города были разбужены страшным шумом, природа которого выходила за рамки понимания. Когда же они подошли к окнам, а отдельные любопытствующие даже открыли их, то не увидели ничего и лишь воздух был наполнен звуком похожим на взмахи могучих крыльев, а стекла слегка подрагивали. Каждый говорил, что слышал этот звук сначала в отдалении, за тем он становился все громче и громче, пока не достигал своего максимума, после чего пошел на спад и стих. И лишь некоторые из жителей, обитатели самых верхних этажей, клялись, что видели источник этого звука — огромное существо, невообразимой красоты, образ которого был почти забыт. Много позже нашлись те, кто также клятвенно заверял, будто это нечто пролетело так близко к ним, что они смогли различить отдельные, плотно лежащие, чешуйки, а единицы рассказывали, как они, протянув руку, осмелились прикоснуться к кончику хвоста… Но больше всего говорили о втором происшествии. Поговаривали даже, что нечто нарушившее сон города, было следствием деятельности того, что увидели после. И свидетелей второго явления было гораздо больше, и порой казалось, что так кем-то и задумывалось. Почти каждый из жителей видел, как между окнами шпилей и монолитов, то сбрасывая, то снова набирая скорость, верхом на метле, в сопровождении черного ворона летела ведьма.